Сапожок Пелесоны Маслов Александр

1

Ненормальный мирок, я вам скажу, эта Гильда. Все здесь не по-людски: то войны из-за какой-нибудь легкомысленной принцессы бушуют, то ремесленники бунтуют. Бывает, чудище вылезет из трясины и кушает народ в ближайших населенных пунктах. Или мертвецы просыпаются на кладбищах и нахально разбойничают ночью и среди бела дня. В городах же воры, пьяницы, шарлатаны и просто сволочи – все то, что свойственно мирам, задержавшимся в той бесноватой стадии развития, когда о правах человека никто слухом не слыхивал и жизнь человеческая копейки не стоит. В общем, нехорошо здесь. А в королевстве Кенесия, – это которое по границе Средних гор – там совсем нехорошо. И надо же было такому случиться, что именно туда меня толкнула неласковая рука судьбы.

Роль руки в моем случае играло банальное распределение. Закончил я обучение в Московском университете прикладной магии и бытовых чудес, почти успешно сдал выпускные экзамены и… по этому неладному распределению сюда, на Гильду втюхался. Особого выбора у меня и не было. Университет наш секретный: если в родимом мире кто и остается для тайной работы, то исключительно детки магистров, деканов, их племянники или смазливые как бы племянницы. Остальных срочно распределяют в другие миры. Даже отдышаться после выпускной вечеринки не дают. Тянешь карточку-лотерейку, где черными трагическими цифрами выведен номер мира приложения твоего магического опыта, а затем следуешь к трансмировому порталу, и куратор группы тебе под зад коленом.

Вот точно так и со мной случилось. В зал, где заседала комиссия по распределению, зашел я почти последним из наших. Обстановка в зале для кого торжественная, а для кого крайне скорбная. Цветы, цветы кругом: в огромных хрустальных вазах, у портрета изначального магистра, на столе у членов комиссии. В общем, точно на похоронах. Наших похоронах. Магистры все в парадных мантиях и своих придурочных шапочках. И я стою перед огромным круглым столом в трагической нерешительности. На бардовом сукне всего пять карточек: выбор более чем скромный.

– Булатов Игорь, – улыбается мне декан демонологического факультета. – Не тяните время, а тяните карточку. Мы с нетерпением ждем.

– Ага, сейчас, – обещаю я. Тянуть не хочу, но моя рука сама ползет к средней беленькой карточке, точно ведомая незримым демоном. Дрожит, но все равно приближается к роковому выбору. Пальцы сжимают гладкий пластик. Переворачиваю и читаю вслух: – Номер тысяча семьсот тридцать семь. Гильда, – сердце падает вниз, и голова на шее качается, точно не на Гильду мой билет, а прямиком на гильотину. Чувствую, еще секунду и я буду в отключке. Если честно, то с отключкой мне бы разыграть спектакль не помешало. Уж если не с отключкой, то с глубокой степенью паники – это бы мне помогло кое-что на Гильду переправить. И с этим «кое-что» дожидался меня возле зала с распределительным порталом Марат Гулиев. О, мать грешная, если бы кто-нибудь из магистров узнал об истинном устройстве этого «кое-что», то меня бы не на Гильду – меня бы послали на… нет, меня посадили бы на кол, хотя средневековые истязания в нашем университете пока не практикуются.

– Булатов! Как же тебе повезло! Поздравляю, орел наш волшебный! – приводит меня в чувства голос куратора. – По Гильде ты курсовую писал. Знаешь этот мирок. Знаешь наизусть.

– Знаю. Поэтому… Господа магистры, позвольте перетянуть? Ну, пожалуйста, еще одну попыточку! Уважаемые! Солнцеподобные! Пожалуйста, только не Гильда! – взываю я к членам комиссии, но больше не от скорби, а так, от придури.

Они, конечно, неумолимы. Взирают молча с милыми волчьими усмешками. Меня под руки подводят к ментальному излучателю, где память о родном мире должна частично стереться и наполниться дополнительными сведеньями о Гильде. В результате этого я должен стать по менталитету почти коренным гильдийцем. Однако мы, студенты давно узнали одну хитрость: нужно голову от ментального потока чуть вправо наклонить и пальцы за спиной сложить крестиком, тогда память обо всем родном из башки не выветрится, а чужеродная информация… уж как ляжет. Так я и сделал. С трудом вынес их ментальную пытку, чуть не разрыдался, когда под конец злая машина пыталась меня убедить, что я не курю и не помню, как целуется лаборантка из алхимического модуля. Все же и здесь я выстоял, только крепче пальцы крестиком сплел.

По окончанию зловредной процедуры меня снова схватили под руки, и давай транспортировать к порталу. По пути многие из наших сочувственно смотрели мне вслед. Светлана с параллельной группы даже слезу вытерла:

– Крепись! – говорит, помахивая платочком. – Куда бы ни послали, держись, Игореша! Даже в чертячьей Амрии можно жить с шиком!

А Олечка с пятого курса догнала меня и поцеловала на прощание.

– Может, свидимся, – прошептала она, моргая влажными глазками. – Куда тебя?

– На Гильду, дорогая, – хрипло выдавил я. – Считай, что сразу в могилу.

– Ой, какая прелесть! Я тоже туда попрошусь, как только диплом ведьмы получу. Надеюсь, через год встретимся, – она еще раз мазнула меня накрашенными губками и отскочила в сторону.

Возле раскрытых дверей к портальному залу меня ждал Марат Гулиев. Было договорено, чтобы он как бы невзначай передал мне дорожную сумку, плащ и посох. Плащ и посох возражений не мог вызвать даже у самых зловредных деятелей университета. А вот сумочка… В сумочке, разумеется, находилась контрабанда. Э-э… много контрабанды. С полтонны где-то. Ну, должен же я унести с собой хоть несколько частиц самого дорого из отчего мира в зловредные чужие хоры! Знаю, что деяния эти руководством университета пресекались, но так поступали многие выпускники. И я решил это сделать с особой хитростью.

– Спасибо, Марат, что вещи посторожил, – говорю ему, пожимая руку и поглядывая левым глазом на куратора и члена комиссии. – На Гильду меня. Видимо, сгнию там. И полгода не протяну.

– Не горюй, друг. Может, свыкнешься, приживешься как-нибудь, – Гулиев сочувственно кивнул и протянул посох.

– А в сумочке что? – не вовремя встрял в разговор куратор.

– Только сало и носки запасные, – я подхватил багаж и попятился к порталу, уже светившимся синим кругом посреди зала.

– Что-то много сала. Целый пуд что ли? Стоять, Булатов! – взвизгнул магистр.

– Ага, сейчас! – я мигом сунул карточку в щель детектора и поспешил к мерцающему кругу.

– Булатов! Сумку на досмотр!

– Вот вам! – я обернулся и выкрутил смачный кукиш. – Другого дурачка ищите, который с пустыми руками в иные миры отправится!

Что орал куратор дальше, я не слышал. Волшебные силы закрутили меня и понесли через пространство-время по всяким многомерным закоулкам. В ушах заложило, и воздух вылетел из груди. Перед глазами замелькали разноцветные ленты, вспыхнули яркие точки. Именно так. Или вы думаете, что в другие миры перемещаются с комфортом, как в кресле авиалайнера?

И вот стою я на обочине дороги. Вдалеке справа виднеются горы, одетые сизой дымкой. Слева километрах в семи город. Рорид. Дрянная столица дрянного королевства, в котором мне придется провести не один год. Возможно, всю жизнь. Я не уверен, что эта жизнь будет долгой и сколько-нибудь счастливой. И я не уверен, что когда-нибудь найду способ, вырваться с Гильды в более просветленные, удобные для проживания места. Да… уж такая судьба у выпускников нашего университета: учишься, учишься долгих шесть лет, лучшие годы отдаешь наукам, пропитываешься знаниями так, что они из носа капают и в ушах звенят, а потом вынужден всю оставшуюся жизнь трудиться на благо всяких недоразвитых миров. Помогать им магической силой и выручать местное народонаселение во всяких передрягах. Когда-то, на первом курсе или еще раньше, все это представлялось мне бесшабашной романтикой, этакой розовой сказкой, в которой только поцелуи принцесс, славные приключения и головы поверженных драконов на полочке вряд с другими трофеями. Сейчас я так не думаю, потому что последних два курса напрочь выбили из меня детскую дурь, а более тесное знакомство с чужими мирами (даже в лабораторных условиях) показали, что у розовых сказок финалы бывают кроваво-красными, ну или могильно-черными с нежными цветочками на крышке гроба.

Но предаваться унынию, я не собирался – не я ли выпускник Московского университета прикладной магии и бытовых чудес, без пяти минут великий маг Игорь Булатов? И верно сказала Светка: «Даже в чертячьей Амрии можно жить с шиком». А здесь, слава богам, не Амрия. Здесь тем более прорвемся. Я перехватил посох и зашагал к столице, щурясь от теплого солнышка и придерживая объемистую сумку, чтобы не сваливалась с плеча. В сумке чего только не было (хотя сала и запасных носков в ней точно не имелось). Весить она должна не пуд, как выразился куратор, а килограмм пятьсот – шестьсот, но реально тянула всего лишь на два с половиной. Ага, хитрая такая была у меня сумка. При этом ее внешние габариты совсем не соответствовали внутреннему объему. Скажу вам так, чтобы сразу не испугать: мы в нее на спор с Маратом Гулиевым вдвоем помещались, еще умудрялись там раскладывать столик, пить пиво с воблой и, покуривая, играть в преферанс. Штука в том, что сумочка моя была с особым секретом: по днищу и стенкам дебелой кожи были выведены редчайшие руны, которые мы как-то с Пашкой Крикуновым позаимствовали в университетской лаборатории. Взяли их перед самыми выпускными экзаменами, принесли в общагу и разделили пополам. Я свои руны на сумку извел, он свои на магические башмаки. И потом я очень сожалел, что не все волшебные знаки достались мне. Если бы эти руны в полном комплекте, да на мою несравненную сумочку, то она бы и невидимой была, и по воздуху за мной летела, точно воздушный шарик на веревочке, и даже полезные советы давала милым женским голосом. А так, чем богаты…

За развилкой дорог, обозначенной кривым указателем стало появляться все больше народу: крестьяне на скрипучих повозках с корзинами всякой снеди, пешие людишки с окрестных селений и важные физиономии на лошадях. Иду я по обочине, никого не трогаю, местных приличий не нарушаю, а на меня все равно так и пялятся. Понятное дело, не каждый день на дороге настоящего мага встретишь. А выдает меня, наверное, мой атласный плащ с серебристыми знаками на спине и посох со сверкающим набалдашником. Или народ удивляет, как я такую объемистую сумку несу не сгорбившись. И мое высокоинтеллектуальное лицо тоже вполне способно удивить любого, ведь вокруг такие рожи: небритые, немытые, то со шрамами, то без зубов и с улыбкой от уха до уха. Это внимание меня совершенно не смущало, напротив я чувствовал себя значимой фигурой на широких просторах Кенесии и всей Гильды; человеком важным, от которого теперь очень многое зависит. Ведь я маг посерьезнее, чем местное жулье и наверняка сотворю что-нибудь такое, что тысячи лет будут в легендах и священных книгах вспоминать. Однако мне из-за врожденной скромности отделяться от народных масс не хотелось, поэтому на каменистом подъеме я остановил одну из повозок, запряженную лошаком и вежливо хозяина попросил:

– Эй, добрый человек, до города подвези. А то пятку натер на ваших долбанных дорогах.

– Иноземец что ли? – поинтересовался добрый человек, с подозрением разглядывая серебристую вышивку на моем плаще и мою благородную рожу.

– Угу, – согласился я. – Из таких далей, что ни на каком осле не доедешь.

– Из Варивии, небось? – он потянулся, чтобы помочь мне погрузить сумку.

Я сам с легкостью закинул багаж в повозку и, запрыгнув следом, ответил:

– Практически.

– Чего? – переспросил он.

– Практически из Варивии. А теоретически… лучше на этот счет теорий не строить.

– А-а… понятно, понятно, – абориген закивал и быстрее погнал лошака.

Жизнь как-то сразу стала милее. Повозка поскрипывала, покачивалась на колдобинах. Корзины с яблоками терлись друг об дружку у меня за спиной. Мимо проплывали квадратики огородов, деревья и ленивые пешеходы, топчущие придорожную пыль. Город приближался, проступая зубчатыми башнями, красными крышами домов на холмах.

Возница, молчавший первое время, разговорился, рассказал что-то о своем садике и селении у реки. Потом поинтересовался, как меня величать. Здесь я призадумался, и понял, что мне нужно выдумать имя. Желательно, имя попроще. Не буду же я каждому встречному представляться долго и заунывно, мол, я Игорь Александрович Булатов, 25 лет от роду, уроженец такого-рассякого города, выпускник Московского университета прикладной магии и бытовых чудес. Правда, это скучно? Поэтому я выбрал простенькое имечко: Блатомир. Блатомир – и этим все сказано. А чего?… Звучит! Главное – наше исконно русское. И смысла полно сакрального, и тутошним аборигенам легко выговорить.

– А-а… Блатомир я. Маг, чародей, волшебник и специалист по тайным наукам, – представился я, глядя, как его поросячьи глазки мигом наполнились уважением.

– Блатомир… – повторил он и отчего-то снова затряс головой. – А я Паленок. Паленком отец спьяну нарек, так и прилипло.

– Паленок – это нормально. Хорошее имечко, – успокоил я его. – Порядочное, рабоче-крестьянское.

– Так вы действительно волшебник? Магию творить умеете? – теперь он с некоторой тревогой поглядывал на мой посох, украшенный бронзовым навершием, на котором значились неясные для деревенского мужичка буковки.

– Да, есть такое. И чудеса могу, и магию, такую, что у недругов зубы сами из десен выпрыгивают, – лениво отозвался я, полез в сумку и вытащил две бутылки «Клинского». – Хотя это дело нелегкое и… – я приложил бутылку к скобе повозки и ловким рывком отделил пробку от горлышка, -…опасное.

Пиво, истомившееся дорогой, с шипением брызнуло на Паленка.

– Ай! – вскричал он, оттягивая рубаху, словно его кипятком ошпарили. Кувыркнулся и слетел на обочину.

– Добрейший Гред, спаси и сохрани! – причитал гильдиец, усевшись на земле и хлопая себя по мокрой одежде.

Лошак тоже отчего-то испытал испуг, родил звук похожий на ржание и понес по колдобинам, широко, неуклюже взбрыкивая кривыми ногами. Пешие – благо их было перед нами не много – разбегались в стороны, бросая сумки, корзины и понося меня заковыристой бранью. Паленок, кое-как уяснив, что его транспорт с товаром теперь путешествуют без него, вскочил на ноги и бросился нас догонять. При этом он потрясал кулаками и извергал совершенно нечленораздельную речь.

За изгибом дороги начинался спуск и здесь лошачок полетел со всей возможной скоростью. Поначалу я сам испугался нашей бешеной скачки: повозку мотало, словно хлипкую лодочку в девятибалльный шторм. Иногда она налетала на кочки или крупные камни, жутко скрипела и трещала где-то в днище. Казалось, колесную посудину вот-вот разнесет к такой-то матери. И Паленок мне изрядно портил нервы истерическими воплями и обещанием огненных мучений в местном аду. Он, несмотря на тучность и отсутствие навыков спринтера, почти нагнал повозку. А потом случилось так, что одна из корзин выпрыгнула на кочке, и гильдиец поскользнулся на собственных яблоках. Падал он, широко разведя руки и выкрикивая всякие мерзости (наверное, про меня), пока земля и камешки не заполнили его рот. Увы, я ничем не мог помочь бедняге. Подстелить соломку я не мог даже с помощью магии, ведь самое простое заклятие требует тщательной подготовки и времени для воплощения.

Дальше дорога пошла ровнее, и я на минутку успокоился. Вспомнил об открытой бутылке «Клинского» и приложился к горлышку. Знаете, как полезно пиво в жару и в минуты таких вот нервных потрясений? Лично мне помогает: всего несколько глотков, и шипящая прохлада вернула мне просветленное состояние духа. Жизнь заиграла радостными красками. Гильда представилась не таким уж отвратным мирком. Приближающиеся стены и башни Рорида казалось, имели определенную прелесть, этакий каменный шарм, в котором меня ожидали веселые вечеринки в тавернах, городские красотки, слава и почет. И сама езда с бешеным лошаком мне начала доставлять удовольствие. Я даже встал в полный рост, кое-как удерживаясь на трясущейся повозке, и возгласил:

– Чудесен мир, господа кенесийцы! Радуйтесь, к вам едет Блатомир!

Прохожие отбегали с дороги и взирали на меня глазами потрясенных кроликов. Наездник в зеленом камзоле придержал коня и съехал на обочину. За ним последовала телега, гремевшая горшками.

– Блатомир едет! Маг, герой и отличный парень! – размахивая посохом, я допил остаток пива и запустил бутылку в кусты – авось окрестные пьянчуги подберут.

Впереди у соединения дорог я увидел карету с золотистыми картушами на двери, фигурками Греда и Вирга над багажным ящиком. Неслась она, поднимая клубы пыли, так же быстро, как и моя повозка, и у меня возникло нехорошее подозрение, что нам может стать тесно на узком тракте. Это было даже не подозрение, а пророчество. Талант прорицателя уживался во мне наряду со многими другими талантами, и нет-нет давал о себе знать. Однако до богато украшенного экипажа оставалось еще четверть лиги, – метров сто пятьдесят по-нашему. Я надеялся, что возница окажется достаточно благоразумен, чтобы не создавать аварийную ситуацию, и притормозит ретивую тройку лошадей.

Сто пятьдесят метров пролетели с неожиданной быстротой. Карета, напрочь игнорируя правила дорожного движения, выкатила на главную дорогу прямо перед носом стремительного лошака.

– Эй, дурень! Вправо бери! Вправо! – закричал я вознице.

Но вправо взял не возница, а мой сумасшедший буцефал. Пронесся, настигая деревянных богов над багажным ящиком, обгоняя саму карету, а потом резко принял влево. Угол повозки с трагическим скрежетом врезался в представительный экипаж. Меня швырнуло вперед. Рядом пролетели яблоки. Сизой картечью просвистели сливы. Я тоже отправился в полет и наверняка угодил бы под копыта лошаку, только разорвавшаяся сбруя освободила его, и он отскочил на десяток шагов.

2

Я растянулся на земле, вдобавок меня щедро присыпало фруктами и накрыло корзиной. Плащ мой порвался, и посох куда-то унесли катастрофические силы. Но больше я переживал не за посох с плащом, а за свой желтый саквояж. В нем имелось довольно приличное количество склянок с пивом и водкой, даже шампанское и коньяк на особо праздничный случай. Если хоть часть из этого добра разлилась, то пострадали бы очень важные вещи. Последствия могли оказаться ужасными. Озабоченный судьбой сумки, я повернулся, приподнял голову и сквозь прутики корзины увидел, что мой багаж покоится на горке яблок возле повозки – видно тайная сила рун защитила его от большой беды. Попутно я узрел, что дверка кареты распахнулась, и на землю ступил субъект в дорогом бархатно-синем костюме и крайним недовольством на физиономии, подчеркнутом искривленным носом. Следом за ним появилась дама в голубом, расшитом жемчугом платье. Она была настолько хороша, что я сразу перестал поносить в мыслях глупого кучера и даже думать о своем саквояже.

– Вы не ушиблись, госпожа Силора? – подавая руку, спросил субъект с искривленным носом.

– Извините, графиня! Пожалуйста, простите! – заблеял возница, отбросив поломанный хлыст и подбегая к карете. – Все из-за этого сумасшедшего! Надеюсь, вы не пострадали?

– К счастью ни царапинки. Только брошка куда-то отлетела, – она улыбнулась очаровательной улыбкой и посмотрела на меня (вернее, на корзину, покоившуюся на мне). – Интересно, что с этим несчастным? Надеюсь, он не разбился насмерть.

– Вы говорите о мерзавце, чуть не разнесшим наш экипаж? – переспросил мужчина в бархатном костюме и дернул кривым носом.

– О, со мной все в порядке, госпожа Силора! – демонстрируя, что меня записывать в мертвецы еще рано, я откинул корзину и живой, здоровенький вскочил на ноги. – Отлично себя чувствую. Признаться, даже рад этому маленькому происшествию.

Я подошел ближе, разглядывая молодую графиню, с которой меня свел Паленок и его взбесившийся лошак. Вблизи кенесийка была еще более восхитительна, чем виделась мне через ивовые прутья корзины. Ее волосы цвета спелой пшеницы золотились на солнце, в глазах было столько глубокой синевы, что я испытал легкое головокружение. Расшитое мелкими жемчужинами декольте едва сдерживало ее часто вздыхавшую грудь.

– Каков наглец! – негромко, но вполне ясно произнес спутник графини.

Наверное, он имел в виду меня, и я поторопился изменить мнение о себе на более привлекательное:

– Позвольте представиться, госпожа Силора, – сказал я, делая еще один решительный шаг. – Блатомир. Маг, специалист по древним культурам, знаток тайных знаков и символов, алхимик, философ и ваш покорный слуга, – более я перечислять своих достоинств не стал, подумав, что остальное просто не поместиться в ее прелестной головке.

– Знаток тайных знаков? – переспросила графиня. В ее поначалу холодных глазах начал разгораться интерес. – Маг и философ?

– О, да. Во мне множество всяких необычных талантов. Одну минутку, госпожа, – решив преподнести Силоре маленький презент в честь знакомства, я быстро шмыгнул к волшебной сумке.

Прежде чем открыть замок, я увидел приближающегося тяжким бегом Паленка. Но не владелец повозки озаботил меня, а кавалькада всадников, поднимавших пыль по дороге, которой недавно ехала карета графини. Здесь во мне снова пробудился дар предвиденья. Пробудился как-то нехорошо, зашевелился в моей голове и сообщил, что наездники появились не вовремя и не к добру. Может, разумнее было мне покинуть это место и сделать ноги к городским воротам, но я никогда не был трусом. Тем более не думал малодушничать рядом с милейшей госпожой Силорой. Вытащив из сумки «Поляроид», я пренебрежительно глянул на субъекта в бархатных одеждах, ворчавшего рядом с кучером, и попросил графиню отойти на пару шагов в сторону, так чтобы за ней был более живописный вид, чем поломанная дверка кареты.

– Госпожа Силора, один миг внимания. Сейчас выйдет маленькое волшебство. Очень редкое волшебство, – объяснил я, ловя ее светлый лик видоискателем. – Пожалуйста, не двигайтесь! Улыбочку!

Едва я успел нажать на кнопку, запускавшую механизм фотокамеры, как сзади послышалось жалобное завывание, и чьи-то цепкие пальцы дернули мой плащ.

– Вирг Всемогущий! Вы разорили меня! О, Пресветлая Юния! – причитал Паленок, поминая имена богов и часто дыша. – Что наделало ваше ненормальное колдовство! – он попытался обратить меня к разбитой вдрызг повозке.

– Друг, отвали от меня, – вежливо попросил я. – Видишь, я с графиней общаюсь.

В этот момент, выплевывая свежую карточку, зажужжал «Поляроид». Звуки неведомой штуковины привели Паленка в чувство близкое к панике: он отскочил от меня и схватился за голову. Воспользовавшись минутной свободой, я подошел к госпоже Силоре и вручил фотографию.

– Это мой портрет?! Всего за одно мгновенье, – изумилась она, разглядывая изображение, все яснее проступавшее на картонном прямоугольнике.

– Всего за одно мгновенье. Сущая мелочь при моих магических возможностях, – сообщил я и коснулся ее руки. Мой правый глаз узрел милую улыбку на ее губах, краешек левого уловил приближение кавалькады всадников.

– Какой маленький портрет! Возмутительно маленький, – скривившись, сообщил гильдиец в бархатных одеждах. – И вы, госпожа Маниоль, здесь на себя не похожа. Не капли не похожа. У вас другой цвет лица. Сдается мне, что волшебство это недоброе, связанное с демонами.

– И прическа у вас, госпожа, обычно другая, – заметил кучер, заглядывавший через мое плечо. – Боюсь, что магия здесь вредоносная. Она портит ваш светлый образ.

– Мой светлый образ подпортило ваше неумение управлять лошадьми, – отозвалась графиня. – Принеси лучше мою сумочку. Надо себя привести в порядок. Я же не могу предстать перед маркизом Вашабом в таком виде.

– Смею вас заверить, я использовал только добрую магию, – нашептал я графине. – А выглядите вы прекрасно, только волосы чуть растрепались. Кстати, кто такой маркиз Вашаб?

Она не успела ответить, лишь обратила взгляд на дорогу, где поднимали пыль стремительные всадники.

– Волшебник Блатомор или как вас там!… – вмешался Паленок, быстро справившийся с ужасом, который на него навели звуки из фотоаппарата. – Скажите, что мне делать теперь с этим вот? – он вытянул распростертую пятерню к горке яблок и перевернутым корзинам. – Между прочим, здесь был не только мой товар. Я разорен! Смертельно разорен! Я не отпущу вас с этого места и не дам вам покоя, пока вы не объясните, что мне делать с моими фруктами!

– Сделайте из них компот, – посоветовал я, и хотел было помочь Силоре справиться с застежкой сумочки, но этот ненормальный не собирался от меня отставать. Он подскочил и вцепился в мой рукав, словно горе совсем отшибло ему мозги.

– Эй, послушай, товарищ фермер, – сказал я, отводя его в сторону и понижая голос до грозного шепота, – во-первых, я не виноват, что ты слетел с телеги, испугавшись звука открываемой бутылки. Во-вторых, я не виноват, что твой ишак такой же сумасшедший, как и ты. А в-третьих, не мешай моей милой беседе с графиней Силорой. Иначе тебе это дорого обойдется. Гораздо дороже, чем стоят твои червивые яблоки и твой бешеный осел. Я ясно изъясняюсь?!

– Это – графиня Силора Маниоль? – настороженно переспросил он, тоже понизив голос.

– Именно.

– Но это ничего не меняет. Вы мне должны помочь с повозкой. И с фруктами, – твердо сказал Паленок, снова вцепившись в мой рукав.

– Мать грешная! Какой же ты мелочный! – вспылил я, притягивая его за воротник. – Хорошо, я возмещу убытки. Получишь пять гавров серебром, – он попытался оспорить сумму, но я прервал его, дернув за воротник и добавив: – в придачу твою фотографию… э-э… твой магический портрет на фоне разбитой повозки и растоптанных яблок. За минуту нарисую. Такого ты точно не видел!

Вокруг нас уже собралось много народу, остановилось две телеги и крытый экипаж, и я не сразу заметил, что кавалькада всадников пересекла соединение дорог. Когда я повернулся к графине, первые из верховых – двое молодых мужчин в длинных клетчатых плащах – подъехали к ее карете. Я поспешил откопать посох из груды яблок, одновременно подумывая, что теперь мне вряд ли удастся сказать графине, все то, что обычно говорят молодой и красивой женщине при первом знакомстве. Я даже опасался, что у меня не получится выведать, где я смогу ее найти в Рориде. Но это был еще не полный набор неприятностей: спутник Силоры, имевший искривленный нос, подбежал к одному из всадников и начал что-то говорить, нагло указывая на меня пальцем. У меня возникло предчувствие, что кто-то настойчиво ищет козла отпущения, что бы обвинить его в столкновении повозки и кареты. Причем события складывались так, что этим козлом мог оказаться я. Ситуация требовала мудрого вмешательства. Подняв посох, я направился к спешившимся всадникам, но совершенно неожиданно возник чертов Паленок. Снова схватил меня за рукав и потребовал:

– А пять гавров серебром и мой портретик? Вы обещали!

– О, еб-питимия святейшая! Чего ты прицепился?! Ну, чего тебе от меня надо?! – моя свободная рука потянулась к его шее.

– Пять гавров, – сказал он, честно глядя мне в глаза. – Лучше шесть.

– Вот тебе пять гавров! Вот! – я торопливо развязал кошель и выудил серебряную монетку. – И оставь меня в покое!

Я собрался вернуться к госпоже Силоре, которую окружили с расспросами всадники, когда Паленок снова повис на моем рукаве.

– А картинку? Вы обещали нарисовать меня магическим образом!

– К повозке! Быстро! – рявкнул я, выронил посох и поднял, висевший на груди «Поляроид». – Еще три шага назад и шаг влево, – когда занудный агроном стал так, чтобы рядом с ним была видна разбитая повозка, перевернутые корзины с яблоками и толпа довольных зевак, я щелкнул кнопкой. Выждал минуту, пока появился снимок и, повернувшись к графине Маниоль, снял еще раз ее и стоявших рядом богато одетых людей.

– Скоро рисовать будете? – поинтересовался Паленок за моей спиной.

– Готово уже. На! – я небрежно протянул фотографию.

Взяв ее очень осторожно, фермер приблизил изображение к глазам и взвизгнул, будто перед носом у него оказалось не фото, а живой чертик с рожками.

– Это я! Клянусь, настоящий я! – заорал он, выпрыгивая и потрясая карточкой.

Паленка мигом окружила толпа любопытных, и каждый норовил заглянуть ему через плечо или подлезть с боку, чтобы видеть чудесный «рисунок».

– Так вы действительно маг? – раздался позади меня высокий мужской голос.

Я поднял с земли посох и медленно повернулся. Передо мной стоял молодой гильдиец с бледным лицом и маленькими проницательными глазками. На его дорожном плаще был вышит герб – рыба под кенесийской буквой «В» – и я заподозрил, что бледнолицый и есть сам маркиз Вашаб.

– Действительно, – без особого удовольствия ответил я и быстро спрятал вторую фотографию графини в карман. – Маг. Причем очень хороший маг.

– Чужестранец и специалист по тайным знакам? – он приподнял левую бровь – на бледной коже она казалась нарисованной углем.

– И еще по очень многим магическим вопросам. Только не умею бешеными лошадьми управлять. В этом вы собираетесь меня обвинить?

– Господин Бекелер, нам везет! – воскликнул он, обращаясь к одному из своих спутников. – Ведь я же говорил, что это случится!

– О, да! Чудесны твои дела, Юния! Жрица не ошиблась – все сбылось в божественной точности, – ответил Бекелер. – Именно таким я его и представлял. Точно таким. О! – он вытянул ко мне руку, глядя на меня с хитреньким прищуром.

– Вам, господин маг, придется проехать с нами. Есть некоторые щекотливые вопросы, – сказал человек в кольчуге, неожиданно возникший между моим драгоценным саквояжем и лошаком Паленка.

В этот момент я заметил, что графиня села в карету, и кучер уже тронул лошадей. Экипаж госпожи Силоры не получил серьезных повреждений от столкновения с повозкой (если не считать оторванной двери и нескольких трещин) и вполне мог продолжить движение к городу, чего не мог сделать я, оставаясь один против банды гильдийцев, проявлявших ко мне непонятный и явно нездоровый интерес.

– Черта с два я с вами поеду. У меня своих дел по горло, – сказал я и с крайним сожалением посмотрел на отъезжавшую карету. – И отойдите от моей сумки! Это опасно! – предупредил я наглеца в кольчуге, скрытой под плащом.

– Господин Блатомир, у нас к вам очень серьезное дело, – начал объяснять мужчина с гербом, вышитым в виде рыбы с буквой «В». – Я – маркиз Рерлик Вашаб и представляю здесь интересы короля.

– А я вам по-кенесийски говорю: у меня собственных интересов по уши. И отойдите от сумки, – пригрозив посохом, я двинулся на человека в кольчуге с твердым намерением забрать волшебный саквояж и идти в город.

Я вполне понимал, что более тесное знакомство с компанией маркиза ничего хорошего не сулило, тем более после их необъяснимого интереса к моей персоне и каких-то ненормальных разговорах о богах и жрице (клянусь, прежде мои пути никогда не пересекались ни с этими людьми, ни со жрицами, ни даже с богами). Конечно, мне следовало поскорее сматываться отсюда, и я направился к своей сумке.

– Вы должны пойти с нами, – настоял один из спутников маркиза, преграждая мне путь.

– Черта с два, – повторил я и пошел дальше пока не уперся в его широкую и выпуклую грудь. – С дороги, дубина! – почти вежливо попросил я, предчувствуя, что мне не сдвинуть этого десятипудового громилу с места. – Иначе я применю силу! Черт вас дери, магическую силу!

Он ничего не ответил, только обронил короткий смешок и нахально посмотрел сверху вниз. Кто-то из спутников Вашаба рассмеялся.

– Чтобы провидение в точности сбылось, кто-то должен пострадать. Должно пролиться немного крови! – заметил Бекелер, с умилением глядя на меня.

– Несомненно, – подтвердил маркиз Вашаб. – Немного крови не повредит для нашей абсолютной уверенности. И еще господин маг должен надругаться над лошаком.

Вся компания маркиза залилась дружным хохотом. Серьезным оставался только сам Вашаб, косясь на лошака, понуро стоявшего у горки яблок.

– Вы, уважаемые, видимо не понимаете, с кем имеете дело, – грозно произнес я. – Или вы еще ни разу не страдали от силы истинного мага. Тем хуже для вас. С дороги или узнаете мой гнев!

Угрожая им, я, конечно, блефовал. Надеялся, что эти сучьи дети, появившиеся здесь так не вовремя, проникнутся ясной мыслью, что они имеют дело с магом, очень серьезным магом и поэтому лучше не доводить дело до крайностей. Однако они почему-то не прониклись. И мне нужно было как-то выпутываться из неприятнейшей ситуации. Об использовании боевой магии прямо сейчас, сходу не могло быть и речи. Во-первых, моя волшебная Книга лежала в сумке. А во-вторых… Ведь все знают, что вызов даже простого заклинания требует концентрации сил и времени, а человеку, вооруженному мечем, чтобы срубить голову времени практически не нужно. Так вот, они – их было шесть или семь – все были вооружены мечами. Тонкими и длинными нексарскими мечами, рукояти которых выпирали из-под плащей. Я же мог воспользоваться только посохом. И я решил это сделать. Почему бы не показать недалеким жителям Кенесии, что такое посох в руках Блатомира, заодно ознакомить их с хорошими манерами и хорошим кунг-фу? Еще на четвертом курсе вместе с Маратом и Пашкой Крикуновым я посещал кружок мастеров китайских единоборств при нашем университете, и кое-какие навыки прочно засели в моей голове.

У меня еще имелась хлипкая надежда, что маркиз и его свита проявят благоразумие, поэтому я спросил:

– Эй, уважаемые, вы знаете, что такое хорошее кунг-фу?

– Нет, – искренне признал здоровяк, загораживающий мне дорогу к сумке.

– А что может посох в руках мастера?

Гильдиец покачал головой и протянул руку, чтобы схватить меня за плечо. При этом он не прекращал мять губки в идиотской улыбке.

Это окончательно разозлило меня. Издав визг бабуина, я взмахнул посохом, целя здоровяку между ног. Мое орудие попало в цель совершенно точно. За одно мгновение я прочувствовал, как сморщенные «помидоры» гильдийца жалобно сминаются под натиском бронзового набалдашника. Здоровяк издал глухой стон и осел на дорогу.

– Вот что значит хорошее кунг-фу, – объяснил я потрясенному маркизу, отскочил на два шага назад, шумно выдохнул и принял стойку «богомола».

– Держите его! Держите, а то он всех покалечит! – вскричал Рерлик Вашаб. С некоторым опозданием он побагровел от нахлынувшего волнения.

Трое кенесийцев, обнажив мечи, поспешили ко мне. Одновременно я почувствовал предательское движение сзади. Снова выпустив на свободу вопль бабуина, я совершил виртуозный пируэт и ткнул посохом вперед. Оружие уперлось во что-то упругое, поначалу неподатливое. В следующий миг я разглядел перед собой вздернутый хвост лошака и услышал дерзкое ржание. Не знаю каким недобрым образом, но задница ишака овладела кончиком посоха.

– Ишь скотина похотливая! Отдай! Отдай посох! – заорал я, пытаясь выдернуть набалдашник из нечистых глубин.

Однако мое орудие встряло крепко. На очередную попытку выдернуть его животное судорожно сжало ляжки и издало такой звук:

– И-и-и-га-га!

После чего посох влез еще глубже. Положение мое осложнялось. Люди маркиза приближались не спеша, видимо ожидая от меня еще какого-нибудь магического трюка. Преодолев первоначальное замешательство, Паленок заорал громче, чем его развратное животное. Поток слов из перекошенного рта состоял в основном из ругательств и обращений к богам.

– Да подожди ты. Сейчас выдерну, – пообещал я.

Перехватив посох поближе, я изловчился, уперся одной ногой в зад лошака. Напрягся, дернул. И тут лошак ни с того ни с сего взбрыкнул своими кривыми ногами. Отскочить я не успел. Удар копыта пришелся мне в грудь, в то место, где висел амулет, хранивший меня от неприятностей.

Воздух так и вылетел из меня. Следом в голове возникла печальная мысль: «Да… Блатомир, удача от тебя отвернулась…». Ее подтвердил тяжелый удар по затылку – постарался кто-то из людей маркиза.

Дневной свет стал тусклым и померк вовсе. Я, наверное, упал без сознания. Или умер.

3

Все-таки я не умер. Разве на том свете может быть такой дерьмовый привкус во рту? Еще раз поводив по небу языком, я причмокнул и окончательно убедился: привкус во рту был отвратительным, и я был жив. Скорее всего, меня опоили какой-то гадостью. Зачем им это понадобилось после удара по затылку? Наверное, они слишком боялись меня и, несмотря на неудачный эпизод с кунг-фу, страх людей маркиза Вашаба передо мной был столь велик, что они трепетали даже перед моим неподвижным телом, скованным полной отключкой.

Я пошевелил руками, ожидая услышать звон цепей. Но ничего подобного до ушей не донеслось. Более того, руки мои были свободны. И ноги тоже. Для меня, ожидавшего ощутить на щиколотках и запястьях как минимум неподъемные кандалы или колодки, свобода явилась святейшим откровением. Я поднял голову и решительно распахнул глаза.

Через минуту-другую напряженного созерцания, я определил, что тюрьмой моего страдающего тела оказалась небольшая комната, убранная довольно симпатично. Диван, на котором я лежал, стопроцентно не походил на казематную циновку. В противоположном углу находился стол на резных ножках, с керамической вазой, не лишенной изящества, и всякой всячиной на синей скатерке. Стену украшал гобелен, изображавший сцену орлиной охоты. Рядом с тумбочкой, где лежал мой свернутый плащ, размещался здоровенный комод с фигурками богов по углам и орнаментами из бронзы и темной древесины.

Я встал и хотел подойти к столу, но тут же охнул, испытав сильную боль в груди. От этого моя память окончательно прояснилась и из горла вырвалась следующие слова:

– Нечистая скотина! Глупое, похотливое животное! Жаль, что я был так ласков с твоей задницей!

На самом деле, не нужно было жалеть посох, следовало бы засунуть его до конца.

Подойдя к зеркалу, я расстегнул рубашку и принялся разглядывать лиловый след копыта, на фоне которого темным изгибом проступала подковка. Символ удачи многих миров мне почему-то доставил столько боли и столько неприятностей. Я даже не знал, где теперь нахожусь, и что меня ждет в следующую минуту. Мой посох – мое верное могущественное орудие исчезло. Пропала волшебная сумка, с ней Книга и целый арсенал очень важных вещей, большинство из которых уже никогда и ни за какие деньги не купишь в Кенесии. Да и денег у меня с собой… Я схватился за пояс и нащупал кожаный мешочек. Странно, но дружки маркиза не тронули кошелек – в нем по-прежнему имелось с полсотни гавров и еще горстка медных дармиков (фальшивых, разумеется).

Шагнув к единственному в этой комнате окну, я отдернул занавес и посмотрел вниз. С высоты третьего этажа моим глазам предстала мощеная площадь с двумя каретами и людьми в строгих красных кителях возле лошадей. От площади начинались сады, длившиеся до крепостной стены, темной полосой видневшейся вдалеке. Если я находился во владениях маркиза Вашаба, то надо признать: неплохо устроился, негодяй. С размахом, истинно королевским размахом! Такое имение возле столицы, несомненно, стоило безумных денег и значительных связей при дворе короля Люпика Третьего. Впрочем… Здесь мое сознание посетила неприятная мысль: «а что если я нахожусь не возле Рорида? Ведь неизвестно, сколько я был в отключке… часы, может, дни. За это время меня могли увезти очень далеко. Может быть, на ту сторону Средних гор или на запад, к Волнистому морю». Оставалось непонятным, зачем люди маркиза сохранили мне жизнь? Зачем куда-то перевозили и для чего держат теперь в этой подозрительной комнате? Вероятно, я был им нужен для каких-то недобрых дел (ведь из живого мага можно извлечь чуть больше пользы, чем из мертвого) А может все проще: меня хотят продать в рабство.

Постояв недолго у окна, поглядев на фонтаны и роскошные мраморные фигуры в саду, я совершил одно важное открытие: на окне не имелось решеток, и створки его открывались простым поворотом ручки. Бежать через окно третьего этажа, конечно, хуже, чем через двери первого, но все-таки это был шанс уклониться от той участи, которую мне приготовил Рерлик. Я огляделся и подумал, что из скатерти и занавеса можно сделать подобие длинной веревки и спуститься по ней почти до самой земли, не рискуя сломать ноги. Стоило только дождаться сумерек.

Тут я вспомнил, что куратор не успел забрать мои наручные часы и хлопнул себя по лбу:

– Болван! Как ты мог забыть про часы!

Я приподнял рукав. Новенький «Ориент» показывал 15.26 по Москве. И главное дата: 13 июня. Значит, с поправкой на местное время, мое пребывание на Гильде составляло чуть более суток. Иначе: шлепнули меня по затылку вчера, а очнулся я сегодня, и сейчас чуть за полдень. До сумерек еще часов семь. Нужно было как-то продержаться это время. У меня созрел отличный план: притвориться спящим или сделать вид, что я по-прежнему без сознания. Для этого всего лишь требовалось снова лечь на диван и не подавать признаков жизни, кто бы сюда ни вошел.

Я так и хотел сделать, однако моей затее помешали шаги в коридоре. Крайне подозрительные шаги и тихие голоса. Они приближались, и было похоже, что идущих интересует именно моя волшебная персона. Еще оставалось достаточно времени, чтобы лечь на диван, закрыть глаза и даже сложить руки на груди. Однако я сделал следующее: схватил со стола большую керамическую вазу, быстро и бесшумно подбежал к двери и затаился по правую сторону от нее.

«Ну давайте, заходите, сучьи отпрыски! – мысленно произнес я. – В моих руках очень большая и очень дорогая ваза. Ага, вот даже рубеннское клеймо. Как приятно будет опустить ее на голову первого вошедшего!»

В эти мгновения мною целиком завладело желание отомстить. Ведь действительно, если мне бьют чем попало по затылку, то почему я не могу разбить прекрасную вазу о черепушку одного из своих обидчиков. Мне этого хотелось, столь невыносимо, что я снова прочувствовал, как свербит шишка позади ушей и ноет копытце с подковкой, отпечатавшееся на груди.

Едва двери открылись, и в комнату вошел невысокий улыбающийся человечек в синем сюртуке, я приподнял вазу повыше и опустил на его голову со всей возможной силой, проревев при этом:

– На тебе, маленький гаденыш!

Его башку спасло то, что ваза была очень хорошего качества из тонкой, истинно рубеннской керамики. Жалобно звякнув, она разлетелась на мелкие куски, не причинив кенесийцу тяжкого вреда. Он лишь заорал, схватившись за голову, отскочил к стене и уставился на меня безумными глазками, так словно мозги его потряс не удар великолепным сосудом, а некая чудовищная и неожиданная идея.

– Привет от Блатомира, – сказал я и рванулся к двери.

Но тут же столкнулся с самим маркизом Вашабом и каким-то высоким типом в широкополой шляпе.

– Здрасьте, – поприветствовал их я и начал отступать к окну.

Было очевидно, что теперь ложиться на диван и входить в образ бессознательного тела как-то поздновато. Требовался новый план. Я лихорадочно шарил глазами по комнате и успевал поглядывать на гильдийцев.

– О, боги! Господин Блатомир, зачем вы сделали это?! – вопросил маркиз после минутного замешательства и бросился к пострадавшему человечку.

Его вопрос мне показался совершенно глупым – ну надо же, зачем?! – и я лишь расхохотался, пятясь к окну.

– Дереванш, с вами все в порядке? – Рерлик заботливо осмотрел голову маленького человечка, который продолжал улыбаться и таращиться мутными безумными глазками в пустоту.

– Знаете, маркиз, похоже, ваш маг – просто того, – кенесиец в широкополой шляпе присвистнул и покрутил пальцем у виска. – И очень сильно того! Разбить вазу о голову нашего Дереванша! Зачем, спрашивается? Зачем вы это сделали?! – нахмурившись, он чуть не прожег меня взглядом. – Вы знаете, что это имущество короля?!

– И это? – я потянулся к канделябру, прикидывая, что бронзовая вещица достаточно тяжелая и в случае необходимости я смогу раскроить ей голову хотя бы одному из гильдийцев.

– И это, – отозвался высокий тип в шляпе. – И все здесь кругом. Разве вы не понимаете, что находитесь во дворце Его Величества Люпика Третьего?

– Да ну? – на какой-то момент мне показалось, что он не врет.

– Извини, друг мой Вашаб, но он точно сумасшедший, – утвердился человек в широкополой шляпе.

– Нет, друг мой Нестен, все маги выглядят немного сумасшедшими. Предсказание исполняется. Заметь, я его встретил в назначенный день рядом с каретой графини. А ты вспомни геронского волшебника: уж более сумасшедшего человека трудно вообразить. Зато КАКОЙ он был волшебник! – аргументировал маркиз, стряхивая керамическую крошку с головы Дереванша и приглаживая его редкие волосики. – Настоящий маг обязан иметь кое-какие причуды. Вот господину Блатомиру взбрело разбить одну из королевских ваз. Ну и что здесь такого? Правда, господин Блатомир? – Вашаб с кроткой надеждой глянул на меня.

– Правда, – ответил я и потянулся к канделябру.

– Он постарается больше этого не делать. Ведь так же? – маркиз снова обратил ко мне свое бледное лицо.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением сказал я. – Все зависит от ваших дальнейших действий. И от того, как скоро я вырвусь отсюда.

– Господин Блатомир, надеюсь, вы выспались и кое-как обвыклись здесь? Извините, что вас пришлось доставить сюда в бессознательном состоянии, но у нас не было другого выхода. Понимаете… – оставив Дереванша, Рерлик Вашаб шагнул ко мне. – Нет, начну обо всем по порядку. Пожалуй, с того, что наша встреча не случайна, – было заметно, что маркиз нервничает – он беспощадно теребил желтый шелковый платок. – Четыре дня назад ее предсказала жрица у святого источника Юнии. А такое предсказание, как вы понимаете, имеет особый вес. Ведь правда же, если слова от самой богини?

– Да, имеет вес. Очень приличный, – я как бы невзначай покачал канделябр в руке. Матерая бронза тянула килограмма на три с половиной.

– Так вот, когда я обратился к жрице с вопросом, суть которого вам станет ясна чуть позже, она выпила святой воды, смешанной с вином, соком мака и кровью, – продолжал он, – и долгое время молчала.

«Видимо, ее от этого напитка сильно тошнило, она боялась сблевать на ваш модный костюмчик», – подумал я, но решил пока держать мысли при себе.

– Когда ее дух вернулся в тело, она заговорила истинным голосом богини и сообщила мне и еще одному господину, что через день недалеко от Северных ворот Рорида, мы встретим мага-чужестранца, который должен решить очень серьезную проблему нашего королевства. Так же она предсказала, что этот маг будет находиться возле графини Силоры Маниоль, и при попытке заговорить с ним, он поначалу поведет себя недружественно: ранит одного из моих людей и надругается над лошаком. Как видите, первая часть пророчества в точности сбылась: мы встретили мага-чужестранца рядом с Северными воротами и возле кареты графини. Этот маг – вы. И человек мой серьезно пострадал, в попытке заговорить с вами. И бедному животному досталось. Теперь все мы надеемся, что сбудется главная часть пророчества жрицы.

– Вы сказали, что я должен разрешить какую-то проблему королевства? И что же это за проблема? – отчего-то меня увлек их бред, и я вернул канделябр на место.

– Она очень серьезная. Очень! – заговорил человек в шляпе, которого маркиз называл Нестеном. – Касается нашего короля. Прежде, чем открыть ее, мы должны взять с вас клятву, что все сказанное здесь останется в глубочайшей тайне.

– Клянусь! – воскликнул я и, еле сдержав улыбку, сложил пальцы крестиком за спиной. – Говорите – не выдам вас даже под пытками.

– Извините, господин Блатомир, но требуется, что бы вы принесли клятву по установленному порядку, – вмешался маркиз Вашаб. – Я не сомневаюсь, что вы – человек исключительной честности, но, понимаете ли,… такой у нас сложился порядок.

– Чистая формальность, – подал голос Дереванш. Он уже пришел в чувство, зашевелился, потер свою залысину, развернул какой-то сверток. Потом подошел к столу и начал расстилать на нем кусок старой потрепанной парусины.

Приглядевшись, я увидел герб Кенесии. Наверное, это был очень старый герб. Может быть, самый архаичный из всех гербов королевства: на фоне скрещенных мечей проступал ослик, по местной традиции символизирующий упорство, над ним веером расходились загнутые лучики солнца. Надо заметить, что осел на этом гербе был нарисован неумело и чем-то походил на длинноного зайца, чем-то на ушастую собачонку. Я даже засомневался, что на столе лежит истинный герб Кенесии. Но серьезность этих людей, заставила меня отбросить сомнения.

– Вам нужно поклясться на нашем гербе, – кротко произнес Рерлик Вашаб. – Извините, но это обязательная процедура. Только тогда мы сможем ввести вас в суть дела.

– Нет проблем, – сказал я, подумав, что все равно ничего не теряю. Мне было без разницы на чем клясться: хоть на этой тряпке, хоть на святом Камне Греда, хоть на Уставе КПСС. – Клянусь, – сказал я, положив руку на задницу ослика, и, в ожидании дальнейших откровений, закатил глаза к потолку.

– Еще раз извините, но клятву нужно произнести слово в слово правильно, – заметил Нестен. – Повторяйте, пожалуйста, за мной – так вам будет легче совершить священный ритуал.

– Валяйте… в смысле, говорите, – поторопил его я.

– На истинном святом гербе Кенесии душой своею клянусь… – далее Нестен говорил долго, высокопарно, с исключительным пустозвонством. И я все это повторял за ним, как пьяный попугай. Суть нашей совместной речи сводилась к тому, что я вместе с ним обещаю не говорить никому, о какой-то смутной беде, которая вот-вот обвалится на кенесийского венценосца и вероятно пришибет его насмерть. А если я скажу, то меня должна покарать целая шайка ночных демонов, хотя из словосплетений нашей совместной клятвы с равной вероятностью демоны могли покарать и Нестена.

– И слава Греду! – с облегчением выдохнул маркиз, когда этот спектакль закончился. – Теперь к самому делу… – он покосился на Дереванша и попросил: – Дереванш, дружище, растолкуйте, пожалуйста, господину волшебнику.

– Я?! – он округлил глаза и глупо заулыбался, словно об его макушку разбили еще один изящный горшок.

– Конечно, вы, – подтвердил Нестен. – Вы с этим вопросом гораздо лучше знакомы.

– Вы же первый узнали о свитке, – маркиз слегка подтолкнул его ко мне. – И язык у вас лучше подвешен.

– Ну, хорошо, хорошо, – нехотя согласился маленький человек. Посмотрел на меня, прикрыв один глаз, и начал: – Существует древнее пророчество, пришедшее еще из эпохи Криблина Первого – нашего первого короля, основателя Рорида, впоследствии всей Кенесии. Сами понимаете, пророчество такое же древнее и такое же твердое, как само святое королевство…