Детектив с Лысой Горы Прокопович Александр

Глава пятая

Вампиры бывают разные

Только вдумайтесь, чему им приходится противостоять! Их сжигают заживо, их обрекают спать в гробах – вы пробовали выспаться в гробу? В лицо постоянно суют не крест, так чеснок, а в сердце – вдумайтесь, в сердце – пытаются вбить кусок древесины. Так чего же мы ждем от них – гонимых и пытаемых?

Из выступления перед судом присяжных адвоката графа Дракулы

Вампиры – это на самом деле не бог весть какие страшные создания. Ими нынче даже детишек не пугают. У них нет вырастающих в удобный момент клыков, кошачьих зрачков и массы других полезных способностей, которые, если верить легендам, всё равно не помогали им выжить. Реальные вампиры – такие же люди. как мы, за одним исключением – им все время нужно подкачивать энергию. Как известно, природа всегда гармонична и потому, лишенные возможности хранить и генерировать энергию, вампиры умеют ее красть у окружающих. Сразу определимся. Никто не знает, что это за энергия и как происходит сам процесс. Известно, что лишенный этой энергии человек или зверь достаточно быстро умирает. Известно, что человеку, а вернее сказать человекоподобным, легче удается использовать энергию себе подобных.

Лет пятьдесят назад великие и ужасные обитатели Лысой горы уничтожили в Киеве несколько семей вампиров, а на Левом берегу – целую колонию. С тех пор нравы смягчились, и легальный клан вампиров контролирует значительную часть производства мяса, чему горожане могут только радоваться. Выжить за городской чертой дело весьма проблематичное, с этим справляются лишь вампиры да еще хорошо вооруженные и организованные фермеры. До того, как «кровопийцы» взялись за поставку говядины, мясо на столе средняя семья видела не чаще, чем раз в месяц. Но жить в городе вампирам запрещено. Поговаривают, что поводом для уничтожения вампиров и введения драконовских мер по отношению к ним стала смерть одной ведьмы. Вампир высосал ее досуха. Верится с трудом: что же, она спокойно ждала, покуда он закончит свое черное дело? Понятно, почему Корнев пришел ко мне. Если бы о его проблеме узнала гвардия или, хуже того, ведьмы – от его дома не оставили бы мокрого места. И от самого Корнева тоже. Когда наши власть имущие чувствуют угрозу хотя бы комариного укуса, их реакция поистине устрашающа. При папе нынешнего монарха, после того, как одного из королевских советников только заподозрили в вампиризме (у кого-то там сил не хватило ублажить трех девиц за одну ночь, кто виноват – конечно же, вампир, который выкачал все силы…), сожгли родимого вместе с городской думой, не побрезговали. С тех пор у нас нет ни думы, ни вампиров. Вот – появился, наконец. Может, и дума возродится?

– Все началось с болезни моей дочери.

Надо же. Общаясь с такими типами, как Корнев, не сразу поверишь, что у них могут быть дети. Собака, кошка, любовница – да, но дети…

– Девочка просто таяла на глазах. Мы пригласили нашего светилу – Лейзеровича, тот велел перевезти ее к нему в клинику. Надо сказать, что через неделю, она полностью пришла в себя. Потом та же история повторилась в семье Климовых. У них тоже дочь – и все повторилось… За исключением одной детали: их дочь так и не поправилась. Я не сразу узнал об этом. Вчера же заболел старший Климов – Петр Сергеевич. Он за день так сдал, что боюсь, не протянет и недели.

Милосердие Корнева просто-таки брало за душу.

– Два вопроса. Почему вы решили, что это – вампир. Может быть, это зараза какая-нибудь, помните эпидемию оранжевого лишая? Тогда тоже все началось с одной семьи. Вампиру нет резона так себя вести – рано или поздно его выследят. Обычно они «берут» понемногу. Вы же знаете, в легальном клане постоянно живут обычные люди, причем без всякого принуждения. Грузчик на Сенном рынке больше рискует умереть от переутомления, чем они – от последствий вампиризма.

– Да, но так было не всегда, – Корнев снял очки и явил миру пронзительно-синие глаза, которые так старательно прятал за толстыми стеклами. – И старейшины клана никогда не станут легальными. Они не пойдут на поклон ни к Короне, ни к Хозяйке

– Вас по имени-отчеству как?

– Юрий Павлович, а что?

– Да неудобно мне вас господином кликать, а по фамилии тоже как-то язык не поворачивается… Могу кличку вам придумать – так вы обидитесь. Юрий Павлович, чего именно вы хотите от меня? Чтобы я пошел и неким странным образом распознал упыря в одном из ваших жильцов, а потом ремешком выпорол расшалившегося старейшину клана вампиров?

Юрий Павлович явно темнил, так ведь и я его не заставлял ко мне приходить. А если хочешь, чтобы я с тобой работал, так будь любезен – карты на стол. Вред, который может нанести клиент, не предоставив всю имеющуюся информацию, весомее любой трудности, которая может поджидать в расследовании. Ну, и что тут прикажешь делать? Иголки под ногти загонять? Ты же уже пришел, значит, петух уже хорошенько прожарен и его клюв неделю как торчит в твоей пятой точке. Нет, тонуть будем медленно и с достоинством, да еще и детектива с собой на дно потянем…

– Алекс, а как вас по имени отчеству?

– Меня по имени отчеству Детектив Алекс, слушаю вас очень внимательно

– Меня Лейзерович предупреждал… Я когда дочку привез, первое, что он спросил: мол, не в клане ли она побывала. Я тогда решил, что глупости все это. Но с семьей переехал в другой дом… У меня два дома. А свою квартиру сдал Климовым. Детектив Алекс, Алиса рассказывала, что у вас весьма близкие отношения с Хозяйкой, я вот и подумал, что вы разбираетесь в подобных делах.

Корнев замолчал. Только что он вручил себя мне со всеми потрохами. Того, что он сказал достаточно, чтобы в лучшем случае повесили только его. Семью обычно в таких случаях изгоняют из города. А за городом жизнь совсем другая, там детективов нет.

– Откуда, Юрий Павлович, вы про старейшин знаете? Только – правду!

Корнев снова взялся за очки и принялся вертеть их в руках, как будто точно не знал, какой именно стороной их нужно держать, чтобы водрузить на законное место:

– Климовы съехали. Я им сказал, что, видно, для них это место плохое. Они и уехали. Не знаю, спасет ли это Петра, но та квартира теперь пуста. А сегодня пропала моя дочь. И вот что я нашел у себя в офисе. – Корнев положил на стол раковину. Точнее, то, что было очень похоже на раковину. – Вы послушаете?

не уверен, что это было правильно, но я согласился. Раковину нужно поднести к уху и слушать как обычную безделушку, которую привозят караванщики с Черного моря. Голос, раздавшийся у меня в ухе, был совершенно лишен эмоций, но текст был подобран достаточно удачно, чтобы сомнений по поводу угрозы не возникало:

– Твоя дочь у меня. Квартира должна быть заселена в течение дня. Дочь будет цела. Если будешь говорить с гвардией или ведьмами – дочь кончится.

Кончиться может еда. Пиво может кончиться. Золото, в конце концов. Люди – не кончаются, люди – умирают. А если попытаться отбросить эмоции, то получается так – в течение одного дня надо вычислить, кто из жильцов дома вампир, подселить кого-то в злосчастную квартиру, чтобы тварь не запаниковала и не наделала глупостей и, собственно, провести ликвидацию. При этом помощи просить не моги, ибо вампир у нас не простой, а старейшина. Старейшины они такие, они вон – ракушками с голосом пользуются, мало ли чего они еще умеют…

От дела нужно было отказываться. Было бы последней глупостью прямо сейчас не послать Ганса за гвардейцами… Но это означало бы признание того, что единственным методом борьбы с убийцей является убийство массовое. Я не могу не признать эффективность подобной методики, но лично мне ближе действия в несколько более утонченном стиле.

Глава шестая

Соседи есть даже у вампиров

Их жизнь подчинена сложным, практически недоступным для понимания правилам и традициям. Их внутренний мир темен и загадочен, их мотивы скрыты, их разум непостижим.

Выдержка из докторской диссертации «Быт в коммунальной квартире»

Корнева я отправил за добровольцами для заселения квартиры – в комендатуру к Яковлеву. Не представляю, кого он сам собирался туда поселить. Думаю, без малейшего зазрения совести засунул бы туда каких-нибудь остро страдающих отсутствием жилплощади бедняг. Не вызывало сомнений и то, что деньги с обитателей эксклюзивной квартирки Корнев взял бы по полному тарифу. Наверное, добровольцем надо было вызваться мне, но кто-то же должен еще и вампира искать… Поэтому я решился на компромисс. У Яковлева на гауптвахте пусто не бывает. Объяснив майору гвардии, что мне нужна подсадная утка и подкрепив свой рассказ финансовыми доводами господина Корнева, я получил парочку нагрешивших гвардейцев, которые в качестве компенсации были избавлены от ночевки на камне, заменяющем перину, и от чая, заменяющего обед и ужин.

Что-что, а кормить их будут на убой… На убой – как раз подходящее выражение. Впрочем, за день с ними точно ничего страшного не случится, а ночью их сменят такие же проштрафившиеся орлы.

Если у бойцов энергии станет поменьше, так оно только на пользу уровню дисциплины! Судя по намекам Яковлева, бравые гвардейцы были доставлены на губу прямо из борделя. Интересно, не сам ли Яковлев на них там наткнулся: осуществлял, понимаете ли, патрулирование по коридорам вышеозначенного заведения, а тут на тебе!..

Дело оставалось за малым (за малого, в данном случае, был я) – найти вампира и при этом сделать это так, чтобы он сам меня не нашел.

Так… Фирменный фартук, двадцатилитровый бочонок за спиной и кепка с самым большим козырьком, какой я только мог найти. Пиво я взял, разумеется, «Княжевич»: если ходить с горбом из пива, пусть уж оно будет вкусным; платит Корнев, так что… Проведать мне предстояло пять квартир. Тактика нехитрая – хожу по квартирам и предлагаю пиво. Всего квартир в доме у Корнева – двенадцать. После вычеркивания семейных осталось шесть. Шестую занимали сестры белошвейки. С учетом того, что самка вампира обычно окружена как минимум сотней мужчин, этих тоже можно было вычеркивать. Да и вообще, девочки у вампиров рождаются крайне редко. Потому традиционно их женщины живут в самом сердце клана, окруженные таким вниманием и почетом, о которых даже дамам правящей семьи приходится только мечтать.

Итак, квартира номер раз. Для разгона я зашел к моим подсадным уткам – к гвардейцам. Утки… то есть нет, орлы – месили картами стол и от пива не отказались. Смекнув, что за марка у напитка и по какой он цене (точнее, по какой цене он бы достался, если бы не был дармовым), парни сделали мне подарок, ополовинив тару. Кто бы мне сказал, что я буду радоваться убыванию шарового пива. Крылья у меня не выросли, но плечи, лишенные части груза – распрямились.

А вот гвардейцы были явно не так веселы, как можно было ожидать от служивых, попавших вместо губы в роскошную квартиру с неограниченным запасом еды, колодой карт, а теперь вот теперь еще и с пивом в придачу…

– Скоро в поход, – раскрыл мне глаза орел, который был постарше и, соответственно, возрастного пессимизма набрал больше.

– На кого?

– На юг. Вниз по Днепру. Слышал про Каракайку?

Про Каракайку я сегодня уже что-то слышал, ну да – что-то насчет городка внезапно опустевшего по загадочной причине.

– Так вот, это уже пятый случай – какая-то дрянь идет вверх по течению и выбивает прибрежные поселения.

– Но говорили, что Каракайку бросили жители: наверное, нашли место получше…Ты бы захотел жить в городе с таким названием?

– Ну, не знаю, название как название. Между прочим, если им не нравится название, это еще не повод в честь нового места жительства, бросать все свои вещи… Как в Брошенном городе – все цело, только людей не хватает…

– Разве Брошенный город не вольфы вырезали?

– Это только так говорят, на самом деле люди оттуда сами ушли, потому он и зовется Брошенным

– А поход тут чем поможет? Или в казне так мало денег, что решили не дать пропасть чужому добру? – версия конечно глупая. И дело не в брезгливости Короны. Ни одна армия не может передвигаться быстрее мародеров.

– С нами будут люди с Лысой Горы. И это никому не нравится…

В свое время мне бы такое тоже не понравилось. Если в поход отправляется ведьма, это означает, что придется столкнуться с чем-то таким, с чем обычный меч не справится. Значит, и вероятность возвращения из такого похода, скажем так, несколько меньше обычной.

Не могу сказать, что услышанное меня обрадовало, но пока беда находится на расстоянии пусть самого маленького перехода – разве это беда?

В следующей квартире меня не ждали. Дверь открылась, вероятно, от моего дыхания. Собственно я не сразу сообразил, что в квартире вообще кто-то есть. Доска, перегораживающая всю квартиру, оказалась вовсе не доской, а мольбертом. За ним на двух табуретках лежало тело хозяина квартиры. Корнев уверял меня, что господин Непийпиво – художник. Судя по количеству заготовленной травки, он с тем же успехом мог быть и наркодилером. Я поднял взгляд на картину. Понадобилось около трех минут, чтобы до меня дошло, что именно там нарисовано. На картине была изображена та самая комната, в которой я стоял. Композиция включала мольберт, табуретки, хозяина квартиры, лежащего на этих табуретках… Только нарисовано все это было с точки зрения пробегающей через комнату мышки-норушки. Видение настигло ее примерно на середине забега. Теперь мне стало понятно, что даже очень качественная трава вряд ли помогла бы творцу все это увидеть, не будучи примененной в весьма достойном количестве. Интересно, что это за колонны на переднем плане? Так… Если я правильно понимаю, это ноги человека стоящего на моем месте, фактически это мои ноги! Надо же – какая трава сильная. Да и фамилия у художника в тему – Непийпиво. Действительно, разве же с пивом такое нарисуешь?

Идем дальше. Тут у нас Анатолий Демьянов числится. Сделаем ему тук-тук-тук… У-ух, дверь открылась. Кажется, я как раз собирался поздороваться, когда в одной руке у меня оказалась с трудом туда поместившаяся лопата, которая, по-видимому, и служила рукой своему хозяину. Нет, просто очень большая и задумчивая рука. Завершив первую фазу рукопожатия – то есть сжатие, она никак не догадывалась перейти к стадии второй – разжатию. Тем временем свободная моя рука таковой оставалась не дольше секунды. Граненый стакан был добросовестно наполнен холодной бесцветной жидкостью. Что-то мне подсказывало, что вкус у нее есть.

– За Толяна! – взревела дюжина мужских глоток, слегка разбавленных писком затерявшихся в этих грудах мышц представительниц слабого пола. Ну, за Толяна, так за Толяна. Вдохнуть, выдохнуть – и глотнуть. На стакан залпом меня не хватило. И никогда не хватало. Быть может, когда-нибудь потом, после многих лет изнурительных тренировок? Рука Толяна, все не переходила во вторую фазу.

– До дна! Пей до дна! – резюмировала компания. Выбора у меня особо не было. Стакан был не простой: его дно вместо прозаической плоскости представляло собой выпуклость. Потому поставить его, не пролив находящуюся внутри жидкость, не представлялось никакой возможности. Ну, что ж, поднажмем – со второй попытки стакан был покорен.

– Мужик! – Толян наконец разжал свою руку, предоставив свободу передвижения моей, после чего дружески хлопнул меня по плечу, видимо, чтобы проглоченный самогон успокоился в глубинах моего организма.

– А я тебя знаю! – хозяин квартиры прищурился, пытаясь разглядеть получше мои черты своим прибором дневного видения. Конечно, он меня знает! Два года в соседних казармах. Толян служил в караульной роте. Как-то не удосужился я запомнить его фамилию. Что ж, стало быть – Демьянов. Ребят там подбирали, в основном исходя из габаритов. Гвардейцев они презирали, искренно недоумевая, как такие мозгляки, (с их, караульной, точки зрения) могут выполнить задачи, которые нам ставило командование. Система отбора в караульную роту, судя по всему, была основана на простом расчете: противник, завороженный внешними данными бойцов, попросту не решится перейти к активным действиям. Тактика запугивания… Пора отступать. А то еще Демьянов начнет чесать языком: дескать, Алекс из Костяного отделения устроился разносчиком пива. Если Толян – вампир, то я – владыка царства мертвых.

Пятясь под пристальным взглядом мутных глаз хозяина квартиры, я лепетал, пытаясь произвести нужное впечатление:

– Откуда!? Похож, наверное, на кого-то! С праздником! Пива, вижу, вы не будете, так я пойду, у меня еще десять квартир… С праздником!

Пиво сегодня спросом явно не пользовалось. Дверь закрылась, надежно отделив меня от людей с руками-лопатами и стаканами без дна. Оставалось две квартиры. Шансы наткнуться на вампира в следующей квартире – пятьдесят на пятьдесят. Как-то не хотелось мне стучать в эту дверь … Впрочем, хватило одного «тук»… Оставшиеся два «тука» придется отложить до следующей двери. Парень, стоящий передо мной, явно ожидал увидеть кого-то другого. Я, конечно, не самый красивый мужчина в городе, но все равно не заслужил, чтобы на меня так пялились.

– Вы кто?

– Пива хочешь?

А что, чем не ответ? Квартира числилась за Митей. Вот так вот – без отчества и без фамилии, просто Митя. От счастливого обладателя такой вдохновляющей простоты разило каким-то парфюмом, а белоснежная кружевная рубаха и сервированный столик не оставляли особых сомнений: ждали не меня. Увы, лучшее, что меня может дома, – Григорян с бочонком пива… Может набиться в гости к Алисе?

– Простите, но мы не заказывали пива.

Сказавший эту фразу только что подошел ко мне из глубины коридора. Судя по внешнему виду, одевались они с Митей у одного портного. Да, мальчики явно предпочитают что-то вроде абсента. Кто я такой, чтобы их осуждать?

Вот и еще одна дверь закрылась передо мной. Как бы не заработать комплекс закрывающихся дверей. По коридору, прямо и направо. Вот и квартирка. Надо же – молоточек! Это – чтобы костяшки на пальцах не сбивать, удобно! А в ответ тишина… Попробую еще раз.

– Чего стучишь? Дверь разнести хочешь? – голос доносился из коридора. Здравствуй, друг вампир.

– В свою дверь, небось, так не стучишь? – Из-за угла вышел старик, дойдя до дверей, не глядя всучил мне сумку, судя по тяжести, набитую свинцом, порылся в карманах, достал огромный позеленевший от времени ключ, со второго раза попал им в замочную скважину и, прошептав несколько ругательств, умудрился открыть замок и попасть в квартиру.

– Чего стоишь? Заходи, рассказывай, зачем пришел!

Квартира выглядела такой же древней, как и её хозяин. Деревянная мебель почернела, потолок небеленый, вероятно, десятилетиями приобретал этот специфический серый цвет – в тон покрывающей его паутине. А пол, кажется, протерся до перекрытий.

– Пиво будете?

– Какое еще пиво… Хотя… Ладно, налей, промочить горло не помешает.

Наконец, хоть кто-то соблазнился.

– Ну, не томи, что там стряслось? Ты из стражи или из гвардии? Подожди, не отвечай… Сам скажу. Ты из стражи, стар ты для гвардейца.

Строго говоря, между стражей и гвардией разницы нет. Стража – это просто гвардейская рота, которая охраняет дворец. Однако народ у нас так устроен, что готов верить в любую чушь, лишь бы не замечать очевидные вещи. Все спецоперации проводит майор Яковлев – руками сержанта Алехина, возглавляющего Костяное отделение. Тайными эти операции остаются, в основном, потому, что они никому не интересны. Ну, а людям всегда нужны загадки, вот и придумывают всякое про стражу. Форма у них красивая, этого не отнимешь.

Старика, как оказалось, звали Яков Мелех, работал он кузнецом (я заносил в квартиру его суму и ему поверил – в ней вполне могли лежать по крайней мере один молот и одна наковальня). И, хотя по теории, ничто не может вампиру днем работать кузнецом, а ночами вытягивать из людей жизненные соки, было еще одно «но». Зная это, я бы и вовсе к нему не заглянул. У Якова Мелеха не было левой кисти. Вместо нее из рукава торчал железный крюк. Травматизм у кузнецов традиционно достаточно высок, и в этом не было ничего удивительного. Только вот вампиры так устроены, что их организм регенерирует. Энергия, которую они забирают у других, заживляет практически любые раны, кроме смертельных. Вероятно, это единственное, в чем легенды не врут. У Якова Мелеха было железное алиби, железное в буквальном смысле.

– Господин Мелех, это всего лишь рутинная проверка.

– Сынок, ты можешь рассчитывать на старого кузнеца, силы у меня уже не те, но я все еще кузнец.

Вот она опора Короны, жаль, против вампира его патриотизма будет явно недостаточно

– Спасибо, отец. Если что – обращусь непременно.

Вот и пятая дверь закрылась у меня за спиной. Старика я явно разочаровал, но ничего, лучше быть живым разочарованным, чем мертвым очарованным, не правда ли? Сам я тоже не был в восторге – либо среди жильцов дома вампира нет, либо он так хорошо маскируется, что мне его не вычислить.

Глава седьмая

Испорченный ужин

Главное в приготовлении блюда – не правильный соус и даже не содержание калорий и витаминов. Главное, чтобы блюдо, предназначавшееся Вам, не съел кто-то другой.

Из брошюры «В кругу друзей»

Я был несправедлив к своему дому. Встречал меня не только Григорян с пивом, но и Надя. (Точно, все-таки Надя, а не Лена!) Она приготовила какое-то блюдо из баранины с непроизносимым названием. Если вкус сего барашка будет соответствовать этому божественному запаху, то я прощу Алисе и Гансу их нескромную попытку присоединиться к нашему романтическому ужину. Хотя, вероятно, Алису куда больше интересует, как у меня идут дела с Корневым и не пора ли изъять комиссионные.

Меня же больше интересовал соус. Если я узнаю его рецепт, то сделаю запас побольше – на случай наступления голодных времен. Думаю, я смогу съесть с этим соусом всё, что может быть прожевано.

Звук захлопнувшейся входной двери заставил мою руку дрогнуть и свернуть с любимого маршрута: тарелка-рот-тарелка.

– А что, у нас открыто?

– Я закрывал, точно.

Усомниться в словах Ганса нельзя. Он редко говорит, и еще реже фантазирует.

Мы с Гансом никогда не были тем, что принято называть командой. Однако в ситуациях, подобных этой, синхронизация у мужчин с определенным опытом происходит мгновенно. Когда нужно, я могу двигаться достаточно тихо и быстро. За мной, притом с арбалетом наизготовку так же споро двигался Ганс. Увы, шмайссер, который не покидает его бычью шею, служит сугубо декоративным целям. У меня же в руках отдыхала перед тем, как вступить в дело, моя любимая дубинка – Большой Успокоитель. Свинцовый вкладыш, отсутствие столь любимых непрофессионалами шипов и крюков делали ее универсальным орудием ближнего боя. В отличие от шмайссера, ее перезаряжать не нужно. Единственный недостаток этого совершенства вытекал из его неоспоримых достоинств. Долго полутораметровой дубиной весом в добрые десять кило не поорудуешь. Собственно, она и рассчитана на то, что в руках мастера все сделает быстро – в одно, максимум в два движения.

Дверь была открыта настежь. Не успели мы осмыслить отсутствие противника, как с кухни донеслось:

– Сюда, скорее сюда!

Рекорд бега по коридорам только что был побит, причем побит Гансом. Вот уж не думал, что такая туша может так быстро бегать. На кухне чинно сидели Надя, Алиса – и юноша, чья накидка, переливающаяся всеми цветами радуги, не оставляла сомнений относительного того, кто к нам пожаловал. Увидев нас, юноша поднялся, что добавило ему не больше десяти сантиметров роста, и, уставившись немигающим взглядом в переносицу Ганса, произнес:

– Детектив Алекс, вам послание!

– Чаю хотите? – Это Надя, выйдя из ступора, невпопад решила завязать беседу. Ученик с Горы явно не был обучен той простой истине, что не только размер имеет значение. А может, мне стоит поработать над имиджем: вон, у Ганса и головной убор, и шмайссер, а у меня?..

– Вообще-то, детектив Алекс – это я.

– Правда?

Ну, и как интересно я должен доказывать, что я – это я? Неужели кому-то еще охота получать послание с Лысой Горы? Нет, в этой комнате таких идиотов насчитывается ровно один.

– Это он, – подтвердил мои слова Ганс.

Что-то громыхнуло, в глаза подул ветер, снова хлопнула дверь, – и мы остались в прежнем составе: Алиса, Надя. Ганс и я.

– Вы опять двери не закрыли? – Алиса все-таки попыталась показать, кто в доме хозяин.

– А зачем? – резонно заметил Ганс, после чего, впрочем, покорно отправился в прихожую. Не знаю, есть ли такое созвездие, но сегодняшний день явно проходил под созвездием дверей. Передо мной на столе лежал маленький желтый конверт.

Желтый – цвет, который почему-то обожают на Лысой Горе, и, вероятно, поэтому не любят во всех остальных местах нашего города. Ну что ж, поглядим: вдруг они просто решили прислать мне открытку? С днем рождения забыли поздравить, а теперь подождали полгода – и сподобились. Увы, записка, вложенная в конверт не имела никакого отношения не только к поздравлениям, но даже к такому понятию, как вежливость.

«Вас ждет Младшая Хозяйка». Хороший, лаконичный текст. Если бы что-то подобное я получил от Григоряна, я бы с легким сердцем написал ему в ответ: «Продолжайте ждать». Однако на записку в желтом конверте принято реагировать иначе. «Иначе» означает рысью пуститься выполнять то, что сказано в записке. Именно так мне и придется поступить, но сначала нужно уладить кое-какие дела, ибо о том, когда я вернусь от Хозяйки, не знает никто, кроме нее. Итак, дело номер раз:

– Надя, давай ты не будешь меня дожидаться?

– Почему?

Ну да, наверное, в конверте было уведомление о любовном свидании, вот я ее и отсылаю.

– Так у меня больше шансов, что в следующий раз ты мне будешь рада.

Обычно, если женщина ждет вас больше трех минут, ее уже не переубедить, причем сразу во многом… Во-первых – вы, конечно же, были с другой. Во-вторых – могли бы сразу так и сказать, чтобы не ждала. В-третьих – единственная задача, которую вы решали своим отсутствием, это – заставить ее за вас волноваться…

Несмотря на надутые губы и мечущие искры глаза, Надя на удивление быстро упорхнула. Теперь мой черед предаваться мужским мыслям на женскую тему. Во-первых, раз она не рядом со мной, значит она рядом с другим. Во-вторых – ну, зачем, зачем было притворяться все это время, что я для нее что-то значу. В-третьих – она делает это нарочно, чтобы разбить мое сердце.

Так, теперь удалить Ганса. Ну, это легко, мы мужики, народ куда более понятливый. Буквально минута упражнений по немигающему взгляду из-под бровей – и Ганс все понял, после чего мы остались наедине с Алисой. Хотел бы я иметь на ее месте более легкого собеседника. Как бы это потоньше начать разговор…

– Алиса, ты помнишь, где ты проснулась, сегодня утром? – Хороший такой вопрос, как раз для Алисы

– Ты хочешь продолжения? – примерно такого ответа я и боялся. Нет, не то чтобы я этого не хотел. Просто сейчас меня интересует несколько другое. Да, да, бывают минуты, когда меня волнует не только секс. Будем действовать более прямо:

– Ты помнишь, как оказалась у меня в постели?

– Ну… – Дальше у Алисы не шло

– Что, не хочешь рассказать мне, как ты меня соблазняла?

Выражение лица Алисы явно говорило о том, что это моё «не хочешь» – неточная формулировка.

– Хорошо, давай проще – ты не хочешь мне рассказать, куда ты ходила вчера ночью?

В другой ситуации я бы задал еще не один десяток вопросов, наслаждаясь сменой настроения нашей снежной королевы. Но всё как обычно – запасной вагон, полный времени, как правило, стоит на том пути, где либо нет ничего приятного, либо нет вас. В моем распоряжении не было даже маленькой тележки. Да и госпожа Копачевская не заслужила роли моего персонального клоуна. Алиса не помнила ничего. Не помнила ни этой, ни прошлой ночи. Если бы не утро, встреченное в моей компании, она не поверила бы ни одному моему слову. Теперь пора было звать Ганса.

Покидал я дом с чувством выполненного долга: Алиса была заперта в своей квартире, Ганс назначен в караул. Будем надеяться, этого хватит, чтобы сегодняшнюю ночь она провела в своей кроватке. Хотелось бы пожелать того же и себе, но, увы, меня ждали на Лысой горе.

Глава восьмая

Путь на Лысую Гору

Самое главное – сделать первый шаг? Глупости. Второй шаг труднее и важнее первого.

Из монолога канатоходца

На самом деле «лысая гора» – вовсе не имя собственное. Это просто гора, у которой на вершине – не шапка снегов и не лес, а своеобразная лысина. Киев стоит на пяти лысых горах, не считая всех прочих – же как Рим на семи холмах. Собственно Лысой, с большой буквы, считается только одна гора – та, на которой в свое время было старое еврейское, а до этого, как говорят, и вовсе языческое кладбище. Старинные склепы и надгробья до сих пор виднеются вдоль пути на вершину. Будь я Младшей Хозяйкой, ни за что не выбрал бы этот замок на горе местом жительства. Представляете, каждый день – вверх-вниз, вверх-вниз. Правда, быть может на помеле это не так проблематично?

С каждым шагом вверх по склону становилось все светлее. Это не был желтый свет солнца и огня. Казалось, сам воздух отливал серебром. Туман, по началу незаметный, скорее угадываемый, нежели видимый, теперь обволакивал ноги до колен. Сбиться с маршрута не давал лишь возвышающийся далеко впереди шпиль замка. Пытаясь определить пройденное расстояние, я принялся считать шаги, однако, сбившись в третий раз, бросил это безнадежное занятие. Единственной причиной, по которой я продолжал путь, было то, что, оглянувшись назад и не увидев ничего, кроме тумана, я понял, что если поверну назад, то либо заблужусь, либо свалюсь в один из оврагов, окружающих дорогу к замку. Путь лежал в гору, однако то ли притяжение здесь действовало иначе, то ли дело в восприятии, но в какой-то момент мне стало казаться, что я шагаю на одном месте, и место это – абсолютно плоское. Вдалеке что-то протяжно загудело, звук нарастал. Казалось, в тумане вокруг меня прячется духовой оркестр, вооруженный исключительно фаготами. Гул усиливался, казалось, что туман, который к этому моменту набрал силу, сплошь затянув все вокруг, начал вибрировать. Теперь уже звук воспринимался как что-то осязаемое, что-то, что было против каждого моего шага вперед. В голове пронеслись все страхи, которыми потчевали окружающих те, кто побывал на Лысой горе. Воображение оттолкнулось от чужих страхов – и принялось рисовать собственные. Я остановился. Гул, сопровождающий меня, тут же ослабел. Чтобы проверить свою догадку, я сделал шаг назад. Быть может, мне показалось, но туман стал более прозрачным. Сердце стучало с удалью начинающего барабанщика, наконец-то освоившего дробь, но постепенно сквозь страх мне на помощь пришло чувство, из-за которого в гвардии все, от рядовых до офицеров, называли меня психом. Я разозлился. Это не была злость на кого-то конкретно. Это было куда более глобальное чувство. Я перестал чувствовать свое тело, я двигался вперед – и горе тому, кто захочет мне помешать. Это не был уже шаг, это не был бег, я перемещался в пространстве, толкая перед собой свою злость, как таран. Не знаю, сколько прошло времени – минута или час, но туман рассеялся, вместе с ним исчез гул – и стали слышны обычные звуки ночи. Замок, казавшийся скорее символом, нежели реальным зданием, теперь находился в десятке метров передо мной. Неожиданно он приобрел вполне обитаемый вид. Я оглянулся – и не поверил своим глазам. Отсюда до улицы, опоясывающей гору, было не больше двухсот метров. Может у меня помутнение рассудка?

– Алекс, вы что же, так и шли сюда – затылком вперед?

Мой поворот на сто восемьдесят градусов был неуклюж, стремителен, но увиденное того стоило. Освещенная странным молочным светом, льющимся из окон первого этажа, под аркой ворот замка стояла Младшая Хозяйка. В этом платье даже Ганс сообразил бы – Младшей ее называют исключительно из уважения к традиции. Хозяйка Лысой Горы во всем своем великолепии, в окружении членов ковена и учеников, встречала… Меня? Очень хотелось снова обернуться – убедиться, что за моей спиной не наблюдается как минимум член королевской семьи.

– Судя по тому, как я сюда шел, идти задом наперед – не самая плохая идея…

– В следующий раз вы окажетесь здесь с легкостью – Гора приняла вас.

Глава девятая

Клиент, детектив и Первый Меч

Лучший контракт – когда ты не работаешь и тебе платят. Худший контракт – когда ты работаешь, и тебе не платят. Как правило, предлагают нечто среднее.

Из собеседования в кадровом агентстве

Камин, старые удобные кресла, чай с каким-то сложносоставным вкусом – не так я представлял себе эту встречу. Хозяйка не торопилась, да и мне торопиться не хотелось. Мне было хорошо. Не знаю, что тому было причиной – Хозяйка, чай или атмосфера замка, но так спокойно я не чувствовал себя уже очень давно. Единственным напоминанием о том, что я тут по делу, а не на отдыхе, служил Первый Меч ковена. Первый Меч – это не клинок, это человек. Хотя, быть может, он тоже сделан из стали. Если учеников мы видим достаточно часто, ведьм – время от времени, то «мечи» в городе не появляются вовсе. Во-первых, далеко не каждый ученик способен стать «мечом». Большинство, отслужив по договору, лишенные всех магических способностей, возвращаются в семьи с изрядной суммой, положенной за службу. О судьбе тех, кто остается, можно только гадать. Насколько я знаю, на них лежит ответственность за охрану ковена и его интересов. Так как в городе этим интересам ничто угрожать не может – они там и не появляются. А вот в устье Припяти мы с ними сталкивались. Могу сказать, что нам повезло: мы дрались на одной стороне с ними; не хотел бы я иметь такого противника.

Мне было хорошо, хотя я прекрасно понимал: что вся эта идиллия – лишь случайное совпадение здесь и сейчас желаний Хозяйки и моих потребностей. В любую секунду ее желания могут измениться – и тогда никто не вспомнит о потребностях человека с улицы Прорезная.

– Ты слышал новость о пропаже молодого человека из королевской фамилии?

– «Слышал» не совсем то слово, я читал об этом.

Ну, ну – какова будет реакция?

– Что значит – читал?

Ага, Хозяйка наморщила лоб, есть контакт!

– В газете заметка была, вот я и прочел. – Мне стоило особого труда произнести это с небрежной интонацией, как будто трудовой день детектива Алекса годами начинается с просмотра свежей прессы.

– Интересно, и давно у вас газета появилась?

Вот ведь как – хотел я было соврать, но…

– Сегодня она и появилась. Так сказать, большая премьера. Адам и Полина с помощью Григоряна сегодня утром презентовали…

– Любопытно, надо будет поболтать с издателями. Впрочем, мы не об этом. Кроме Святослава…

(Все-таки я умница – вовремя закрыл рот, сообразив, что так зовут пропавшего юношу. Об имени племянника нашего монарха газета умалчивала. У меня вообще было подозрение, что это государственная тайна.)

Хозяйка, между тем, продолжала:

– Пропало еще около десятка человек. Каждый из них являлся носителем либо нераскрытых, либо слабых паранормальных способностей… Алекс, ты меня слышишь?

Алекс слышал. Алекс просто вспоминал прошлую ночь с безумным галопом в погоне за Алисой. То, что какие-то способности у нее есть, я не сомневался никогда, как не сомневался теперь и в том, что если бы я ее не догнал, то в списке Хозяйки было бы на один пункт больше.

– Алиса Копачевская тоже обладает такими способностями?

– Безусловно, а почему ты спросил?

– Да так, вспомнил кое-что, продолжайте, я весь внимание!

– Собственно, всё просто: ты детектив, я клиент. У меня заказ – найди пропавших. Детали тебе сообщит Первый Меч.

В руках у меня была все та же чашка, огонь все так же лизал угли в камине. Только чувство покоя покинуло меня, а комнату покинула Хозяйка. Любят они эти цирковые номера – исчезнуть, появиться, нет чтобы приходить и уходить как все люди. Но нет, стучаться в двери, здороваться и прощаться – не для них.

Первый Меч не исчезал. Выйдя у меня из-за спины, он совершил сложную манипуляцию с мечом, который до сих пор висел у него за спиной, в результате чего тот оказался у него в руке, направленный как раз в то место, где заканчивается мой скальп и начинается менее любимая индейцами часть головы. Не из краснокожих ли братьев Первый Меч? Наверное, нужно было как минимум попытаться убрать свою голову с линии, которую наметили эти два меча – человек и оружие, но почему-то я был уверен, что пополнять свою коллекцию скальпов прямо сейчас не входит в его планы. Глаза неуловимого оттенка – что-то между серым и зеленым – были единственным доказательством жизни на этом каменном лице…

– Вы пришли сюда безоружным.

В констатации этого прискорбного факта было и презрение, и грусть. Так грустит старик винодел, застав сыновей пьющими пиво. В следующее мгновение его меч был обращен ко мне рукоятью: бери!

Меч был хорош. Хотя бы на миллиметр длиннее или на гран тяжелее – и он превратился бы из умного оружия мастера фехтования в клинок, предназначенный для сугубо силового боя. Гарда, хорошо защищающая рукоять, позволяла не беспокоится о целости кисти и в то же время не стесняла при вращательных движениях. Обоюдоострый, колюще-режущий, с отличным балансом… Меч-универсал. С ним можно было выйти и против шпаги, и против полутораручного меча. Он был хорош. Плохо было другое – Первый Меч тут умудрился откуда-то выудить точно такой же, и поза, в которой он стоял, не вызывала сомнений: он очень давно не точил свой клинок. Сегодня точилкой буду я.

– Алекс, если вы будете продолжать сидеть, у вас не останется ни одного шанса.

Я встал. Более того – я встал в стойку. Не думаю, что от этого несложного действия мои шансы увеличились…

Я достаточно высокого мнения о себе как о фехтовальщике, хотя могу предсказать заранее, что ни один учитель фехтования не скажет обо мне ни единого доброго слова. У меня нет системы. Вообще. Когда зеленого новобранца Алекса пытались научить владеть мечом, все потуги преподавателей приводили к тому, что выученные наизусть движения я повторял с большой точностью, вне зависимости от ситуации по ходу поединка. В результате каждый спарринг заканчивался очень быстро – не в мою пользу. Исправить ситуацию взялся дядя Мирон. Не спрашивайте у меня, что он делал в военной части и почему его все обращались к нему не по званию. Важно то, что он был. Его специализаций являлись особо безнадежные случаи среди новобранцев. Одного его слова было достаточно для демобилизации или отправки на гауптвахту. Дяде Мирону оказалось достаточно двух минут, чтобы вся моя предыдущая подготовка была приговорена. Он забрал у меня меч и дал в руки кухонный нож. После этого предложил мне фехтовать с ним. Вид этого нелепого ножа выбил из моей головы все полученные до этого навыки. Уровень отсутствия навыков Мирону понравился. Когда я в следующий раз взял в руки меч, то уже знал: отныне моя система – это отсутствие системы. Я выучил десятки приемов защиты и нападения, я впитывал как губка знания о каждой новой технике владения клинком. Меня отличало только одно – для меня не существовало готовых связок. Каждый мой следующий шаг рождался здесь и сейчас и зависел от множества факторов. Предсказать мой следующий удар смог бы только такой же сумасшедший. Теоретически это должно было снизить мою скорость боя настолько, что о скорости как таковой можно было бы даже не говорить.

На самом деле я был быстр. Я и сейчас хорош. Но – не для Первого Меча.