Первозданная. Дорога на Тир Минеган Авраменко Олег

Глава II

НОВАЯ ИСКРА

У Келлаха аб Тырнана, короля Леннира, были такие же изумрудно-зеленые глаза, как у дочери, и такие же, как у нее, непокорные ярко-рыжие волосы — правда, щедро припорошенные сединой. Ему уже перевалило за пятьдесят, и хотя в таком возрасте у большинства мужчин есть по несколько внуков, Келлаху с этим не повезло. Его брак с Гледис вер Амон, дочерью рувинского герцога Амона аб Гована, долгое время оставался бездетным, потом наконец родилась Эйрин, а от второй беременности леди Гледис умерла. Овдовев в сорок лет, Келлах аб Тырнан пытался жениться вновь, но каждый раз уже договоренный брак по тем или иным причинам, главным образом политическим, расстраивался. Насколько Шайне было известно — а после встречи с Эйрин и Финнелой она говорила и с другими жителями Кардугала, среди которых нашлось несколько весьма словоохотливых придворных, — кое-кто объяснял эти неудачи тайными происками принца Риса, который был моложе короля на целых тринадцать лет и якобы строил коварные планы унаследовать после смерти брата корону в обход Эйрин и ее будущих детей.

Шайна не знала, можно ли хотя бы на йоту верить этим сплетням. Во время ужина в банкетном зале она занимала почетное место между королем и его дочерью, а по другую сторону от Келлаха сидел Рис. Братья непринужденно общались, и Шайна почувствовала в их отношениях искреннюю, непритворную приязнь, без малейших признаков наигранности или фальши. Да и в той информации, которую ей прислали из Тир Минегана, когда она получила свое задание, не было ни единого упоминания о возможных интригах со стороны Риса аб Тырнана. А ведьмы, даром что бойкотировали южные королевства, старались быть в курсе всех важных событий и для сбора сведений прибегали к услугам местных колдунов и колдуний. Конечно, не все из них соглашались на такое сотрудничество, в частности кардугальский колдун Иган аб Кин, еще когда занял свою нынешнюю должность, наотрез оказался, по его словам, шпионить за своими работодателями. Тем не менее информация из Леннира все равно исправно поступала — и, по иронии, как раз от его жены, Шинед бан Иган, которая также была колдуньей, известной в Бентрае целительницей.

К слову, Иган аб Кин успел вернуться в Кардугал перед самым ужином и теперь сидел в противоположном конце королевского стола, раз за разом бросая на Шайну испытующие взгляды. Шайна знала, что ему уже исполнилось шестьдесят лет, но на вид он казался моложе, в основном из-за отсутствия в густых черных волосах даже намека на седину — очевидно, тщательно закрашивал их чарами. В отличие от большинства придворных колдунов, мастер Иган не носил традиционной мантии с руническим шитьем и в своей скромной, но добротной дворянской одежде больше походил на солидного вельможу.

Впрочем, не только Иган аб Кин пристально следил за Шайной. Она находилась в центре внимания всех присутствующих в банкетном зале. Одни разглядывали ее просто с любопытством, как редкостную диковинку, другие — с некоторой опаской, а три женщины с явными признаками беременности не могли скрыть своего беспокойства. Понять последних было нетрудно: каждая из них побаивалась, что Шайна приехала именно за ее ребенком. Хотя, возможно, это был не страх, а надежда.

Родители новорожденных ведьм получали значительные отступные за своих дочерей и сразу продвигались на несколько ступеней выше в общественном положении. Так, например, родные Шайны были простыми кередигонскими рыбаками, а после ее рождения стали зажиточными землевладельцами — им досталось богатое поместье в Гвыдонеде, одно из множества в Северном Абраде, которые ведьмы получили в собственность Тир Минегана в благодарность за предоставленные тамошним правителям услуги.

На Юге Сестринство не имело земельных владений, поэтому договариваться с южанами было сложнее. Обычно приходилось искушать их деньгами и драгоценностями — а это, следует признать, не производило такого впечатления, как земли. Хотя те, кто принадлежал к знати или высшим слоям мещанства и не боялся быть одураченным, все-таки соглашались принять в дар поместья на Севере. И не жалели об этом, поскольку ведьмы, когда речь шла об их маленьких сестрах, считали ниже своего достоинства прибегать к обману…

Словно подслушав мысли Шайны, король наклонился к ней и тихо проговорил:

— Помните, вам представляли Бронан вер Ригнан, придворную моей невестки Идрис? Это та беременная блондинка в голубом платье за столом справа. Похоже, она была бы рада родить ведьму. Еще девицей мечтала выйти за какого-нибудь лорда с Севера, но ей пришлось удовольствоваться прапорщиком моей гвардии.

— У нее будет мальчик, — сказала Шайна.

— Хорошая новость для ее мужа. После двух дочерей у него наконец-то будет сын. — Келлах аб Тырнан собственноручно наполнил бокал Шайны вином и продолжил: — Известие о вашем прибытии уже облетело окрестности, так что сегодня ночью многие будущие матери не смогут заснуть. Я вообще не пойму, почему вы до последнего момента скрываете, у кого родится ведьма. Неужели боитесь, что та женщина сдуру попробует убежать?

— Нет. Больше всего мы боимся, что она станет мишенью для какого-нибудь ведьмоненавистника. В прошлом такое уже случалось.

— И то правда, — вынужден был согласиться король. — Агрессивных фанатиков везде хватает, а особенно у нас, на Юге. — И он бросил взгляд на пожилого человека в сутане духовника, единственного из присутствующих, кто не скрывал своей враждебности к гостье.

— Вообще-то, — заметила Шайна, — я ожидала от Юга гораздо худшего. Поэтому путешествовала, не афишируя своей принадлежности к Сестринству. Но, как оказалось, тут к нам относятся точно так же, как и в Гулад Данане или Торфайне.

— Это при королевском дворе, сударыня. Отнюдь не все местные жители отличаются большим умом, но они, по крайней мере, свободны от суеверий и обладают более или менее широким кругозором. Зато наши крестьяне, да и многие простые горожане, искренне верят, что магия бывает только черной, а все ведьмы и колдуны продали свои души Китрайлу. Хотя это не мешает им, когда очень припечет, со всех ног бежать за помощью к целителям. А после этого еще быстрее — к духовникам, чтобы исповедаться в грехах.

— Дед Тырнан говорил, — отозвалась Эйрин, которая внимательно прислушивалась к их разговору, — что наши духовники потому и объявили чары греховными, чтобы извлекать из этого выгоду.

— И они ее извлекают, — подтвердил король. — В большинстве приходов на территории Леннира плата за очищение от грехов, связанных с чарами, является третьей по величине статьей доходов после свадебных и похоронных обрядов. Полагаю, точно так же дела обстоят и в других южных королевствах. Однако наш преподобный Эван почти ничего на этом не зарабатывает. Двенадцать лет назад, едва лишь утвердившись в этой должности, он каждую неделю вдохновенно изгонял бесов из светильников, водопровода, печей, каминов и всего прочего, где используется магия. Но постепенно его энтузиазм сошел на нет — ведь ему никто за это не платил. И теперь святой отец только дважды в год производит общее освящение замка. Впрочем, мы на него не в обиде — и без благословения все замечательно работает.

Шайна взглянула на люстры с магическими шарами, которые светились мягким желтым светом. Отсутствие даже малейшего красноватого оттенка свидетельствовало о том, что колдун, смастеривший их, весьма опытен и искусен в чарах. Конечно, у ведьм светильники получались гораздо совершеннее, они и работали дольше, и их свет ничем не отличался от солнечного, — но это уже были частности. Главное заключалось в другом: судя по всему увиденному Шайной в Кардугале, на службе у короля Келлаха состоял очень хороший колдун.

Без сомнения, с такими выдающимися способностями Иган аб Кин мог легко получить место при любом большом королевском дворе как на Юге, так и на Севере. Однако он выбрал маленький Леннир, где появился на свет, и всегда оставался верным своему выбору, хотя (и в этом Шайна была абсолютно уверена) его неоднократно искушали заманчивыми предложениями короли из соседних стран.

Постепенно ужин подошел к концу. Собственно говоря, присутствующие уже давно поели, а теперь просто сидели за столом, неторопливо потягивая вино, разговаривая друг с другом и наблюдая за выступлением придворных музыкантов, жонглеров и танцовщиц.

Наконец Келлах аб Тырнан поднялся со своего места и пожелал всем доброй ночи. Потом предложил Шайне руку, которой она охотно воспользовалась, чтобы встать.

— Если не возражаете, — сказал король, — я хотел бы продолжить наше общение в более узком кругу.

Шайна была готова к этому и немедленно ответила:

— Да, нам есть о чем поговорить. Думаю, будет нелишним пригласить на эту беседу и мастера Игана аб Кина.

Короля такое предложение удивило, но он не стал ни о чем спрашивать, лишь выразительно посмотрел на старого колдуна, а потом перевел взгляд на дверь. Мастер Иган все понял (а возможно, у него был острый слух и он расслышал последние слова Шайны), немедленно встал из-за стола и направился к выходу. А Шайна тем временем попрощалась с членами королевской семьи и леннирскими вельможами, договорилась с Эйрин и Финнелой завтра утром позавтракать с ними в их покоях, после чего вместе с Келлахом аб Тырнаном и двумя гвардейцами из его личной охраны покинула банкетный зал.

В коридоре к ним присоединились Иган аб Кин и ливрейный слуга с фонарем. Все шестеро дошли до лестницы и стали подниматься. По дороге король любезно расспрашивал гостью об ее гвыдонедской родне, колдун молча шел за ними, а Шайна почти физически ощущала на своем затылке его заинтригованный взгляд. Он, несомненно, догадывался о теме предстоящего разговора и не мог понять, зачем его пригласили.

Около своих покоев король отпустил обоих гвардейцев и лакея и проводил Шайну и мастера Игана в просторный кабинет с двумя письменными столами, несколькими шкафами и добрым десятком стульев и кресел. Меньший из столов стоял возле самого входа, справа от двери; на нем в канделябре горел небольшой светильник. За этим столом работал с бумагами молодой мужчина, вернее, юноша всего лишь на год или два старше Шайны, в строгом черном наряде, который обычно носили стряпчие и чиновники. При появлении короля он немедленно вскочил, низко поклонился, а выпрямившись, дернул за веревку, свисавшую вдоль стены рядом с дверным косяком. Комнату залил яркий свет от магического светильника под потолком.

— Государь, — с почтением произнес юноша. — Госпожа, мастер.

— Гавин, — кивнул ему Келлах, — на сегодня ты свободен. Можешь идти. Спокойной ночи.

Парень, которого звали Гавином, вновь поклонился, бросив на Шайну слегка настороженный и одновременно заинтересованный взгляд, и быстрым шагом вышел из кабинета. Когда дверь за ним затворилась, король объяснил:

— Это Гавин аб Левеллин, сын управляющего и мой личный секретарь. Вы не видели его за ужином, так как он наверняка заработался и забыл о нем. Слишком уж усерден в работе.

Тем временем Иган аб Кин проверил наложенные на кабинет заглушающие чары, которые защищали помещение от подслушивания, и доложил, что с ними все в порядке. Король предложил Шайне присесть, где ей удобно, а сам устроился за стоящим посреди комнаты широким письменным столом из красного дерева. Шайна выбрала себе место в мягком кресле по другую сторону стола, а мастер Иган разместился на стуле возле окна. Было видно, что он до сих пор озадачен приглашением на эту беседу.

— Насколько мне известно, — заговорил Келлах, — вы извещаете местных правителей, которая из их подданных должна произвести на свет ведьму. Однако я не знал, что это правило распространяется и на королевских колдунов.

— Нет, не распространяется, — ответила Шайна. — Но ситуация сложилась из ряда вон выходящая, так что обычные правила к ней неприменимы. Я действительно приехала за нашей новой сестрой, однако никто из беременных женщин Леннира меня не интересует. Девушка с ведьмовской Искрой уже родилась — и к тому же не вчера, и не на прошлой неделе, и не в прошлом месяце, и даже не в прошлом году. Ей уже пятнадцать. — Тут Шайна сделала паузу, но вовсе не за тем, чтобы придать своим следующим словам больше драматизма. Напротив, она заставила себя сосредоточиться и произнести их как можно спокойнее, почти буднично: — Это ваша дочь Эйрин.

От неожиданности Иган аб Кин взорвался громким, неудержимым кашлем. Король внешне отреагировал не так бурно. Его лицо побледнело, он замер, словно окаменел, и вперился в Шайну взглядом, в котором читались растерянность, недоверие, подозрение, что над ним решили зло подшутить, а также страх, что все это может оказаться правдой…

Первым опомнился колдун. Он унял свой кашель и, продолжая прижимать руку к груди, хриплым голосом произнес:

— И вы так долго искали ее? — Очевидно, ему даже и в голову не пришло, что это какой-то розыгрыш. — Все эти годы? А Эйрин ведь столько раз могла погибнуть! Если не ошибаюсь, в былые времена лишь одна из семнадцати девушек-ведьм, росших без присмотра, доживала до безопасного возраста.

— Какого безопасного возраста? — отозвался Келлах аб Тырнан, который в конце концов взял себя в руки или, по крайней мере, вернул себе дар речи. — О чем вы… Но нет. Сперва, леди Шайна, я хотел бы услышать ответ на вопрос мастера Игана. Если Эйрин и впрямь ведьма, то почему вы так мешкали? Где вы были пятнадцать лет назад?

«Я была маленьким ребенком на Тир Минегане, — подумала Шайна. — И как раз переживала первые результаты пробуждения моей силы».

А вслух сказала:

— Тогда мы ничего не знали. Никто из нас даже не подозревал, что в мир пришла еще одна ведьма.

Осуждение на лице старого колдуна сменилось изумленным и немного недоверчивым выражением.

— Новая Искра?.. Неужели?!

Именно поэтому Шайна хотела, чтобы при разговоре присутствовал Иган аб Кин, который по роду своих занятий многое знал о ведьмах. Сложные вещи намного легче объяснять, если один из твоих собеседников имеет о них хотя бы общее представление.

— Да, мастер, Новая Искра. В том смысле, — добавила Шайна уже для короля, — что до сих пор она не принадлежала ни одной из наших сестер. Так случается, хотя и очень редко. Последний раз Новая Искра была обнаружена еще до религиозного раскола между Югом и Севером. Мы точно не знаем, откуда берутся Новые Искры — то ли их посылают с небес, то ли они были здесь и раньше, но по каким-то причинам не проснулись вместе с остальными Искрами, когда на Абраде появились шинанцы.

Иган аб Кин медленно кивнул:

— Теперь все ясно. Вы просто не могли знать об Эйрин.

Король испытующе взглянул на него и с откровенным сарказмом, даже немного раздраженно, произнес:

— Если вам ясно, то просветите и меня. С чего вдруг ведьмы не могли знать об Эйрин? Разве они не чувствуют, когда Искра — пусть новая или старая — вселяется в еще не рожденного ребенка?

Шайна с некоторым трудом сдержала удовлетворенную улыбку. Ее расчет оправдался: мастер Иган поневоле включился в разговор на ее стороне и теперь сам вынужден давать объяснения королю, который не станет сомневаться в словах своего колдуна или искать в них завуалированную двусмысленность.

— Это, государь, — тем временем заговорил Иган аб Кин, — весьма распространенное, но глубоко ошибочное мнение. На самом деле ведьмы могут лишь отследить конкретную Искру с помощью специальных чар и определить местонахождение беременной женщины, которая должна произвести на свет новую ведьму. А для этого нужно знать индивидуальные характеристики Искры, иначе поисковые чары не сработают. Когда ведьма умирает, другие ведьмы легко находят ее преемницу — ведь они часто имели дело с ее Искрой. Но Новую Искру, незнакомую им, отследить таким образом невозможно, даже зная об ее существовании.

— Это не совсем так, — заметила Шайна. — Когда наши предшественницы узнавали о появлении Новой Искры, а это, к сожалению, происходило уже после гибели девочки, которая была первым ее носителем, они отправлялись на место этого печального происшествия и там находили достаточно магических следов, чтобы получить возможность…

— Постойте, постойте! — взволнованно прервал ее король. — А почему те девочки гибли?

— Из-за отсутствия присмотра, когда пробуждалась их Искра, — объяснила Шайна. — Как раз по этой причине мы забираем наших младших сестер сразу после рождения, а не оставляем их у родителей, пока они еще дети. Эйрин очень повезло, что ее ведьмовская сила оставалась пассивной. Если бы она пробудилась в детстве…

— А сейчас?

— Опасность уже миновала, государь, — успокаивающе произнес Иган аб Кин. — И не только потому, что теперь здесь леди Шайна. Насколько мне известно, когда девочка-ведьма становится девушкой, ее Искра приобретает окончательную устойчивость. — Быстрый взгляд на Шайну, и она молчаливым кивком подтвердила его слова. — Так что пробуждение в леди Эйрин силы скорее угрожает окружающим, нежели ей самой. Собственно говоря, именно такие девушки, как ваша дочь, и стали первыми ведьмами среди древних шинанцев. Ведь тогда еще не существовало взрослых ведьм, которые позаботились бы о безопасности своих младших сестер… И кстати, — мастер Иган опять взглянул на Шайну, — я так понимаю, что вы приехали в Кардугал, уже зная об Эйрин. Как вы ее нашли?

— Абсолютно случайно. Четыре недели назад тут проездом побывала леди Дорис вер Мырнин, ведьмачка. По южным королевствам она путешествовала под другим именем, но я его не запомнила.

— Это, наверное, та госпожа из Гулад Хамрайга, леди Дорис вер Мираг О'Флаган, — предположил колдун. — Мне еще показался подозрительным ее слишком торопливый отъезд на следующее утро.

— Да, это была она. Леди Дорис очень спешила оповестить о своей находке, но не поехала в Эврах, так как очень плохо переносит морские путешествия. Поэтому первой ведьмой, которую она встретила после пересечения Двар Кевандира, оказалась я. Понятно, что я сразу отправила сообщения старейшим, а они приказали мне и еще двум сестрам, находящимся в Гулад Данане, ехать сюда.

— Они еще в дороге? — спросил Келлах.

— Нет, остановились в Килбане и ждут от меня известий.

— Так вас прислали оценить ситуацию?

Шайна слегка улыбнулась:

— Я сама себя прислала. Я старшая среди них.

На лице короля промелькнуло недоумение.

— Тогда извините. Я полагал, что вы… — Очевидно, он хотел было сказать «полагал, что вы молоды», но передумал, ибо это фактически означало назвать ее старой. — Я думал, вам столько лет, на сколько вы выглядите.

— Так и есть, — подтвердила Шайна, — осенью мне исполнится восемнадцать. А оставшимся в Килбане леди Мораг вер Дерин и леди Этне вер Рошин соответственно сорок семь и сто тридцать два года. Тем не менее из нас троих я самая старшая.

— Позвольте мне объяснить, государь, — вмешался мастер Иган. — Наверное, вам известно, что по возрасту ведьмы делятся на четыре группы. К первой относятся девять старейших, их так и называют — старейшие сестры. За ними идут двадцать семь старших сестер, а остальные — просто сестры, за исключением учениц, которые являются младшими сестрами. Младшие сестры становятся полноправными сестрами не в каком-то определенном возрасте, а после того, как закончат базовое обучение и сдадут все положенные экзамены. Субординация между представительницами разных групп целиком очевидна, а вот внутри каждой группы существует своя, особая иерархия. Так, например, среди обычных сестер старшей считается не та, что дольше прожила, а та, которая превосходит других по своей силе. Видимо, леди Шайна, несмотря на ее юный возраст, очень могущественная ведьма.

«А еще очень тщеславная», — про себя добавила Шайна, уже жалея, что ухватилась за первую же возможность похвалиться своей ведьмовской силой. Хотя, с другой стороны, она должна была дать королю понять, что, невзирая на присутствие еще двух сестер, к тому же старших по возрасту, она все равно останется главной.

— Следовательно, — подытожил Келлах аб Тырнан, сделав из ее слов быстрый и правильный вывод, — о судьбе Эйрин я в любом случае буду договариваться с вами.

— Именно. А я конечно же буду придерживаться инструкций, полученных от старейших сестер. — Шайна мысленно вздохнула. То, что она должна была сказать, не нравилось ей с самого начала, а после знакомства с Эйрин стало не нравиться еще больше. Но выбора не было… — И прежде всего четко обрисую нашу позицию. С учетом исключительности обстоятельств мы готовы отказаться от претензий на вашу дочь, но при одном непременном условии: вы должны в кратчайшие сроки выдать Эйрин замуж, чтобы ее Искра как можно скорее освободилась и нашла себе новую носительницу.

При последних словах Шайну охватила злость на старейших сестер, вынудивших ее сделать это предложение, и одновременно она преисполнилась глубочайшего презрения к себе за то, что послушно исполнила их приказ. Внезапно ей пришло в голову, что как раз поэтому они отправили ее в Кардугал, вместо того чтобы просто поблагодарить за переданное от сестры Дорис известие, а задание поручить Этне вер Рошин, которая, кстати, всю дорогу выражала неудовольствие таким решением и вполне могла проигнорировать волю старейших.

В отличие от Шайны, лишь недавно ставшей полноправной сестрой, у Этне было достаточно опыта и уверенности в себе, чтобы поступать по своему усмотрению, именно так, как она считала правильным. И если раньше Шайна еще находила в решении старейших определенный смысл, то встреча с Эйрин развеяла ее последние сомнения. Теперь она была полностью согласна с Этне, которая утверждала, что Искра, пусть и не имеющая разума, а подчиняющаяся одним лишь инстинктам, все же не случайно выбрала своей первой носительницей именно эту девушку, а посему не стоит пренебрегать ее выбором.

К сожалению, Шайне не хватило смелости поступить так, как ей подсказывала совесть. Она послушно отдала решение судьбы Эйрин в руки ее отца, который, судя по всему, был очень озабочен обеспечением преемственности власти, и в его планах главенствующая роль отводилась дочери…

Выйдя из задумчивости, Шайна заметила, что и король и колдун во все глаза уставились на нее. Ее слова застали обоих врасплох, они совсем не ожидали такого поворота разговора, и если мастер Иган уже успел обдумать услышанное и в его устремленном на Шайну взгляде чувствовался немой упрек, то Келлах аб Тырнан был просто сбит с толку. Он медленно поднялся, взмахом руки остановил колдуна, который собирался встать вслед за ним, и неспешно прошелся вдоль глухой стены кабинета, нервно сжимая и разжимая кулаки. Потом остановился и произнес:

— С тех пор как я узнал, что Эйрин ведьма… вернее, с того самого момента, как я в это поверил, я пытался примириться с потерей дочери. Пытался даже отыскать в этом некий позитив. А тут вы мне говорите, что Эйрин может остаться, то есть я могу оставить ее — обманом или силой.

— Только обманом, государь, — отозвался Иган аб Кин. — Только скрыв от нее правду. Если леди Эйрин узнает о своей Искре, вы ее уже ничем не удержите, никак не принудите к браку. Ну разве что найдете покладистого духовника, свяжете ей руки и ноги, да еще заткнете рот кляпом, чтобы она в решающий момент не сказала «нет»…

— Хватит, мастер! — яростно зыркнул на него Келлах. — Думаете, я этого не понимаю? Я хорошо знаю свою дочь, хотя, возможно, сама Эйрин считает, что я не интересуюсь ее жизнью, уделяю ей мало внимания. Я знаю, как она завидует Финнеле, как печалится из-за отсутствия у нее колдовского дара.

Мастер Иган согласно кивнул:

— Меня это тоже огорчало. По складу своего ума леди Эйрин просто создана для магии. Да простит меня леди Финнела, но я всегда считал, что Великий Дыв обратил свою милость не на ту кузину. Как оказалось, я несправедливо обвинял Всевышнего — Он ни в коей мере не обделил вашу дочь, а просто избрал для нее другое призвание. И я уверен, что лишить леди Эйрин этого дара будет не только надругательством над нею, но и тяжким преступлением в глазах Создателя, пренебрежением Его ясно выраженной волей.

Шайна удивленно взглянула на старого колдуна. Она совершенно не ожидала от него такой запальчивости, поскольку знала, что Иган аб Кин не испытывает особой симпатии к ведьмам. Об этом свидетельствовали как его упрямое нежелание снабжать Тир Минеган информацией, так и история сорокалетней давности, когда молодой Иган учился в Кованхарском университете, мировом центре колдовства. Именно там у него случился весьма неприятный конфликт с несколькими сестрами.

Верно истолковав ее взгляд, мастер Иган криво усмехнулся:

— А вы думали, я займу другую позицию, леди Шайна? Не потому ли пригласили меня на эту беседу? В таком случае вы совершили большую ошибку. Я вовсе не считаю ведьм злом, а всего лишь убежден, что вы слишком много на себя берете, пытаясь контролировать колдунов и колдуний и сверх всякой разумной меры вмешиваясь в дела северных королевств. Как вы думаете, почему владыки Юга до сих пор не оказали давление на наш Духовный Совет, чтобы отменить положение о греховности использования чар? Они же прекрасно понимают, какую выгоду им сулит возобновление сотрудничества с вами, но боятся, что постепенно вы приберете их к рукам, навяжете им свои правила, ограничите их власть, как уже давно сделали на Севере. Что касается леди Эйрин… Для меня не секрет, почему ваши старейшие не хотят видеть ее ведьмой. Им нужны сестры, целиком и полностью преданные Тир Минегану, и только ему одному, а леди Эйрин из-за своего происхождения и воспитания навсегда останется принцессой Леннира и в той или иной степени будет заботиться об интересах своей родины.

— Именно в этом я усматриваю позитив, — заметил король. — Должен признать, что как ведьма Эйрин может принести гораздо больше пользы, чем как первая принцесса и будущая королева. В конце концов, у меня есть брат, у него трое сыновей и маленький внук, поэтому никаких проблем с наследованием престола не предвидится. А присутствие среди ведьм леннирской принцессы только усилит влиятельность нашего рода и послужит дополнительной гарантией от территориальных притязаний со стороны Румнаха.

«Ну и ну!» — потрясенно подумала Шайна. Похоже, старейшие сестры сильно ошиблись в своей оценке Келлаха аб Тырнана. Они нисколько не сомневались, что леннирский король непременно ухватится за их предложение оставить при себе Эйрин — своего единственного ребенка и фактически единственную надежду на продолжение династии. Ясное дело, каждый правитель стремится передать власть детям и внукам, но это естественное и по-человечески понятное желание не ослепляло Келлаха. Он прежде всего думал о благе страны, которое, по случайному стечению обстоятельств, было также и благом для Эйрин…

Король подошел к столу, взял небольшой медный колокольчик и дважды позвонил. Защищавшие комнату чары были настроены таким образом, чтобы пропускать этот звонок, поэтому уже через несколько секунд двери открылись и на пороге возник лакей.

— Ваше величество?

— Немедленно разыщи лорда Риса, — распорядился король. — Я хочу его видеть.

— Рад это слышать, — донесся из коридора голос, и в кабинет, оттеснив слугу, вошел высокий, невероятно худощавый, чем-то похожий на цаплю Рис аб Тырнан. — Я и сам решил прийти к тебе. Мне стало интересно, почему ты пригласил на разговор с нашей уважаемой гостьей мастера Игана, а обо мне позабыл. — Впрочем, было видно, что это не только заинтересовало, но и слегка обидело его.

— Садись, Рис, — произнес король и бросил быстрый взгляд на лакея.

Слуга все понял, молча поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Тем временем принц устроился в кресле рядом с Шайной. Кресло оказалось слишком низким для его высокого роста, так что ему пришлось вытянуть ноги, чтобы колени не торчали на уровне груди.

Келлах вернулся на свое место за столом и кратко рассказал о ведьмовской Искре Эйрин и о предложении, сделанном старейшими сестрами. У Шайны не было ни малейших сомнений в том, на чью сторону встанет брат короля, — хотя бы с учетом собственной выгоды. Однако ее ожидания не оправдались.

— Так это же замечательно! — с энтузиазмом воскликнул Рис. — Могу себе представить, какое впечатление произведет новость, что наша Эйрин ведьмачка. Другие короли просто свихнутся от зависти. А графу Гонвару придется забыть о своих притязаниях, мы даже сможем склонить его к подписанию мирного договора.

Шайна знала, о чем идет речь. Самой большой проблемой Леннира, с тех пор как он появился на карте Абрада в качестве самостоятельного княжества, были постоянные конфликты с тинверскими графами, чей род контролировал весь юг Румнаха. Из поколения в поколение, от отца к сыну они передавали искреннее убеждение в том, что северная часть Леннира является их законной собственностью, и мечтали о возвращении своих «исконных» земель, постоянно провоцируя пограничные стычки. А в последнее время конфликт еще больше обострился, поскольку на этих землях были обнаружены богатые залежи бокситов — сырья для производства белого железа. И хотя большая часть новооткрытого месторождения находилась собственно в Тинверском княжестве, нынешнему графу, Гонвару аб Кихану, этого было мало, и он во что бы то ни стало стремился подгрести под себя все, до чего только мог дотянуться.

По большому счету, историческая правда была на стороне тинверцев: раньше юг нынешнего Леннира был просто спорной территорией между Румнахом и Литримом, а шесть столетий тому назад младший литримский принц Дугал аб Артир, во главе войска наемников и при молчаливом содействии своего брата-короля, установил контроль над этими землями, заодно отхватив приличный кусок Тинверского княжества. Однако ссылаться в территориальных спорах на прошлое было весьма рискованным занятием — ведь, заглянув немного дальше во времени, скажем, еще на два столетия, можно внезапно обнаружить, что тогда никакого Румнаха вообще не существовало, а большинство его земель, так же как и литримских, входили в состав Ферманахской Империи…

Расчет Риса аб Тырнана был очевиден. Как правило, люди не видят особой разницы между ведьмами и ведьмачками, за исключением того, что последние живут не так долго, в среднем лет сто, и не сохраняют на всю жизнь молодость. Поэтому большинство воинов графа Тинверского не захотят участвовать в нападениях на Леннир, побаиваясь, что местная принцесса-ведьма нашлет на них какое-нибудь страшное проклятие. Да и лорду Гонвару придется умерить свой пыл: ведь если он и дальше будет конфликтовать с Ленниром, то во всех бедах, которые обрушатся на Тинвер, — неурожай, падеж скота, знойное лето, холодная зима — люди станут обвинять не только Эйрин, но и его самого — за то, что он не смог мирно договориться с соседями.

А впрочем, как считала Шайна, такого же эффекта можно достичь и в том случае, если Эйрин станет настоящей минеганской ведьмой. Более того — отсутствие в Леннире окружит ее образ ореолом таинственности, а возможные беды от ее проклятия на головы врагов станут еще страшнее. Похоже, такой же точки зрения придерживался и Келлах аб Тырнан.

— А я склоняюсь к тому, — сказал он брату, — чтобы отпустить Эйрин на Тир Минеган.

— И напрасно, — стоял на своем Рис. — Она нужна здесь. Эйрин должна это понять. Она серьезная, ответственная, рассудительная девушка и, надеюсь, прислушается к нашим советам. Это тебе не Финнела.

Король вздохнул:

— Ты преувеличиваешь ее послушность, Рис. Да, Эйрин не капризничает по мелочам и делает то, что ей говорят, но только до тех пор, пока считает это правильным. А когда решит, что правда на ее стороне, упрямством превзойдет не только Финнелу, но и всех твоих дочерей, вместе взятых. Никакие уговоры не заставят ее отказаться от своей Искры, тем более что все аргументы в пользу этого слабы и неубедительны. А если попробуем силой навязать ей свою волю, она попросту сбежит. Эйрин изобретательна и найдет способ, ты уж не сомневайся.

— Тогда мы ничего не скажем, пока не выдадим ее замуж. Потом она, конечно, обидится на нас…

— Обидится? — переспросил Келлах. — Не обманывай себя, Рис, она нас возненавидит! И не по-детски, а по-настоящему, той лютой, неутолимой ненавистью, которой ненавидят только тех, кого любили и кто предал эту любовь. Эйрин будет искать малейший предлог, чтобы досадить нам, а когда станет королевой — к счастью, уже после моей смерти, — то берегись, брат: она превратит остаток твоей жизни в сущий ад. — Он покачал головой. — Нет, я не хочу терять ее. Пусть она будет далеко, возможно, мы никогда больше не увидимся, но, во всяком случае, она останется моей дочерью. А с королевством ничего не случится — после меня престол унаследуешь ты.

— А после меня, — сокрушенно добавил Рис, — корона перейдет к Делвину. Понятное дело, королю необязательно быть мудрым, главное, чтобы у него были толковые советники. Но боюсь, что Делвин будет слушать лишь своих дружков — таких же безмозглых недотеп, как он сам.

При упоминании о племяннике Келлах аб Тырнан помрачнел.

— Надеюсь, со временем Делвин поумнеет, — произнес он, однако в его голосе слышалось сомнение. — В конце концов, ему всего лишь двадцать лет… Хотя жаль, что Логан не старше его.

В записях, с которыми Шайна ознакомилась перед прибытием в Кардугал, упоминалось о том, что Делвин аб Рис не радовал своего отца успехами ни на поприще управления государством, ни в военном деле, ни в каких-либо науках, зато любил всяческие развлечения, почти каждый день устраивал пьянки, которые частенько заканчивались громкими дебошами. Зато другой сын Риса, шестнадцатилетний Логан, был парнем умным, воспитанным и образованным, обладал незаурядными лидерскими способностями и для своих лет имел весьма мужественную внешность. Уже в Кардугале Шайна узнала, что недавно он принял участие в вооруженной стычке с тинверцами, где показал себя с лучшей стороны — и как воин, и как командир. В Леннире к нему относились с большим уважением.

— Государь, ваше величество, — сказал Иган аб Кин, встав со своего стула. — С вашего позволения, я пойду. Не смею больше вам мешать.

Догадавшись, что король действительно хочет поговорить с братом наедине, Шайна тоже поднялась. Келлах и Рис вежливо встали вслед за ней.

— Я, наверное, тоже пойду, — сказала она. — И буду ждать вашего решения.

— Я сообщу его утром, сударыня, — ответил король. — За это время мы с лордом Рисом окончательно согласуем наши позиции.

Оставив братьев вдвоем, Шайна и мастер Иган вышли из кабинета и спустились на третий этаж, где располагалась правительственная канцелярия. Оттуда выходило две галереи: одна вела в Башню Иралах, где разместили Шайну, а другая — в Старую, где было жилье Игана аб Кина и его алхимическая лаборатория. Старый колдун вызвался проводить гостью до ее покоев, и они вместе двинулись по безлюдной галерее, которую насквозь продувал прохладный ночной ветерок.

— Как думаете, — спросила своего спутника Шайна, — чем закончится их разговор?

— Ну сначала они пригласят леди Идрис, — сказал мастер Иган. — И втроем придут к единственно правильному решению.

— Отпустить Эйрин?

— Это и так понятно, без всяких обсуждений. Других разумных вариантов просто не существует. А говоря о единственно правильном решении, я имел в виду ситуацию с молодым лордом Делвином. Леннир слишком маленькая и уязвимая страна, чтобы позволить себе роскошь иметь такого безответственного короля.

— И что они смогут сделать?

— Известно что. Применить Шестое правило Крови.

— Шестое? — удивилась Шайна. — Их же всего пять.

— Это на Севере. А у нас есть еще и Шестое: «Если у государя нет прямых наследников, он может усыновить на свое усмотрение кровного родственника, который одновременно является потомком одного из предыдущих властителей этой земли не далее девятого колена. Тогда такой названый сын становится преемником действующего государя и после его смерти наследует все положенные ему титулы и полномочия». Когда леди Эйрин отречется от своих прав на престол, чтобы отправиться с вами на Минеган, она останется королевской дочерью, но уже не будет наследницей. Поэтому король сможет воспользоваться Шестым правилом и усыновить лорда Логана. Ни другие короли Юга, ни Духовный Совет не станут возражать, ведь в противном случае им придется признать отречение леди Эйрин недействительным и фактически отдать Леннир под власть ведьм. На это они ни за что не пойдут. — Колдун довольно усмехнулся. — Воистину говорят: все, что ни делается, к лучшему. Из леди Эйрин получилась бы замечательная королева, однако ей уготована другая судьба. А назначение юного Логана первым принцем королевства устранит все возражения со стороны лорда Риса.

— И лишит его шанса когда-нибудь стать королем, — заметила Шайна.

— Как вы сами заметили, лорд Рис не честолюбив… Впрочем, при других обстоятельствах он бы не отказался от короны, но для него на первом месте всегда стоят государственные интересы. Если бы у всех королей были такие младшие братья, мир был бы намного лучше…

В отведенной ей комнате Шайна первым делом нашла среди своих вещей шкатулку с письменными принадлежностями, взяла несколько листов бумаги и, устроившись за столом, стала писать подробный отчет о своей встрече с королем. На это ушло больше времени, чем она рассчитывала: ей постоянно приходилось стирать предложения, а то и целые абзацы и переписывать все заново. Но в конце концов ее повествование подошло к финалу, и в завершение Шайна высказала свою убежденность в том, что замысел передать Искру Эйрин другой носительнице был изначально обречен на провал. Потом разложила исписанные листы перед собой и, сосредоточившись, наслала на них особые, доступные лишь ведьмам чары. На какой-то момент строчки вспыхнули золотистым сиянием, а потом без следа исчезли, оставив после себя девственно чистую бумагу.

Наблюдая за этой метаморфозой, Шайна улыбнулась мысли о том, что в ее возрасте большинство сестер еще плохо справляется с почтовым заклятием, часто посылая свои письма в никуда. А она с четырнадцати лет ни разу не ошиблась; вот и сейчас письмо попало именно туда, куда и следовало, — в город Абервен на Тир Минегане, в ведьминский дворец Тах Эрахойд. Ее отчет получили старейшие сестры, и одновременно этот же текст появился в тетради с хрониками рода О'Мейнир, которая хранилась в личной квартире Шайны. Она была настолько уверена в своих действиях, что даже и не подумала подстраховаться, сохранив на всякий случай оригинал отправленного письма.

Покончив с делами, Шайна разделась, прошла в мыльню и, быстро приготовив себе ванну, следующие полчаса нежилась в горячей воде с душистой мыльной пеной. А когда вернулась в комнату, увидела, что на одном из оставленных на столе чистых листов с заклятием ожидания появился ответ. Всего лишь три слова: «Принято к сведению».

Таким образом старейшие сестры извещали, что ознакомились с ее отчетом, и в то же время давали понять, что недовольны результатом.

«Да ну их в Тындаяр!» — подумала Шайна, расчесывая перед зеркалом высушенные чарами волосы. Реакция старейших была предсказуемой и не вызвала у нее ни капельки страха. Она не чувствовала себя виноватой, так как в точности выполнила их поручение — и это уже не ее проблема, что Келлах аб Тырнан сделал другой выбор. Вне всякого сомнения, правильный выбор. Эйрин заслужила стать ведьмой уже хотя бы потому, что выжила в детстве и, сама того не подозревая, сумела укротить свою Искру, удержать ее от раннего пробуждения. Как было известно Шайне из исторических хроник, все подобные девушки становились очень могущественными ведьмами. А из-за того, что Эйрин слишком сильно будет переживать за своих родных и свою страну, большой беды не произойдет. В конце концов, Шайна и сама хотела бы любить своих родителей, но не могла. Они вычеркнули старшую дочь из своей жизни, ни разу не навестив ее на Тир Минегане, несмотря на то что в последние годы это было разрешено. И своим младшим детям привили безразличие к ней…

Расчесав волосы, Шайна надела ночную рубашку, легла в постель и погасила свет. Впереди ее ждал новый день, и он обещал быть лучше предыдущего. Ей больше не придется хитрить, изображать таинственность, уклоняться от прямых ответов, а встречаясь взглядом с Эйрин, она не будет чувствовать угрызений совести и сможет честно и открыто смотреть ей в глаза.

С этой успокаивающей мыслью Шайна быстро уснула.

Глава III

БЕЛАЯ НИТЬ

Ветви кустарника раздвинулись, и оттуда выглянула покрытая густой рыжей щетиной клыкастая кабанья голова. Налитые кровью маленькие глазки уставились на Бренана одновременно яростно и испуганно, а в угрожающем хрюканье отчетливо слышались панические нотки. Привязанный к соседнему дереву конь возбужденно фыркнул и раздул ноздри, но уже через мгновение, получив от своего молодого хозяина порцию успокаивающих чар, затих.

А Бренан с досадой вздохнул — это была не та добыча, на которую он рассчитывал. Но не стал сразу отпускать кабана, а заставил его выйти на открытую местность. Кабанище оказался на удивление огромным, сильным и по-свински красивым; любой вельможа счел бы за удачу присоединить его голову к своей охотничьей коллекции. Но Бренан не искал трофеев, а всего лишь собирался приготовить себе ужин.

— Ну и что прикажешь с тобой делать? — обратился он к кабану, словно тот мог ему ответить. — Я ведь приманивал кролика, самого обычного кролика. И был уверен, что ко мне бежит кролик, а оказалось… — Тут Бренан осекся, увидев на кабаньих клыках кровь. — Так ты его сожрал, чертов боров! Кролик действительно бежал сюда, а ты встретил его и сожрал! В результате он стал наживкой, на которую я подцепил твою жирную тушу. Вот только ты мне совсем не нужен. Не буду же я убивать тебя, такого здоровенного, ради небольшого куска мяса. Да и мороки слишком много… Ну ладно, убирайся прочь.

Подчиняясь воле Бренана, кабан развернулся и, ужаленный в толстый зад слабенькими огненными чарами, с неожиданной для своей комплекции прытью умчался в заросли. Проводив его взглядом, юноша приготовился было вновь использовать чары, чтобы в этот раз наверняка приманить кролика. Но тут за его спиной раздался голос:

— Это было мудро с твоей стороны, мастер колдун.

Бренан резко обернулся и увидел в нескольких шагах от себя всадника на гнедом коне, чье появление стало для него полной неожиданностью. Сосредоточив все внимание на приманивании кролика, который внезапно превратился в кабана, он прозевал приближение другого человека.

Незнакомец был коренастым мужчиной лет за сорок, в темно-зеленом, под цвет листвы, костюме, в высоких кожаных сапогах и коричневой шляпе с серым гусиным пером. За его спиной виднелся колчан с луком и стрелами, на поясе висел кинжал в потертых ножнах, а к седлу была приторочена длинная кобура с ружьем.

Мужчина спешился с небрежной проворностью, которая свидетельствовала о том, что добрую половину жизни он проводит в седле, и продолжил:

— Охотиться на кроликов у нас может кто угодно, эти маленькие поганцы расплодились без меры. А вот кабанов без специального разрешения трогать запрещено. Было бы очень досадно, если бы ты надумал забить того кабана. Досадно для нас обоих — тогда бы мне, как здешнему леснику, пришлось взять тебя под стражу, а ты бы отказался подчиниться и использовал против меня свою магию. Разве нет?

— Наверное, пришлось бы, — подтвердил Бренан. — Я совсем не хочу попасть в тюрьму из-за какого-то глупого кабана.

— И не попал бы, — успокоил его лесник. — Тебе просто пришлось бы компенсировать нанесенные убытки — или деньгами, или работой. Наша госпожа не бросает за решетку всех подряд, а приберегает такое наказание для настоящих браконьеров. Правда, только самые отчаянные из них рискуют соваться сюда, а все прочие предпочитают обходить Кыл Морганах десятой дорогой.

— Кыл Морганах? — переспросил Бренан. — Он где-то тут, поблизости?

— Ты уже в нем, парень, — ответил мужчина. — Этот лес называется Кыл Морганах. Это собственность леди Гвенет вер Меган, у которой я имею честь служить.

От неожиданности Бренан застыл с разинутым ртом. Ведь Меган — женское имя, а даже самый последний бастард не станет называть себя по матери, тем более знатная госпожа. Если человек не знает своего отца, он берет имя деда или другого родственника мужского пола. И лишь несколько сотен женщин на всем Абраде являются исключением из этого правила. Они…

— Так леди Гвенет — ведьма?

— Именно. Она уже полтора года хозяйничает на этой земле. Поэтому браконьеры обходят Кыл Морганах стороной, боясь ее гнева. Странно, что ты об этом ничего не слышал. Хотя, судя по выговору, ты не местный. Откуда, если не секрет?

— С северо-востока, — уклончиво ответил Бренан, и пусть собеседник понимает как хочет: то ли речь идет о северо-востоке Катерлаха, то ли всего Абрада. — Кстати, меня зовут Бренан аб Грифид.

— А я — Киран аб Гилри, — в ответ представился лесник.

— Рад познакомиться, мастер Киран. Так вы не возражаете, чтобы я поймал себе на ужин кролика?

— Хоть и десяток, — безразлично пожал плечами Киран аб Гилри. — Но, по правде говоря, я слегка удивлен. Всегда считал, что колдуны — люди при деньгах, в путешествиях снимают себе самые лучшие комнаты в трактирах, а не ночуют под открытым небом, охотясь на мелкую дичь. В крайнем случае ты мог бы напроситься на ночлег к какому-нибудь зажиточному крестьянину, а там всегда найдется чем отплатить — выгнать мышей из погреба, очистить воду в колодце или наложить на посевы чары против вредителей. Впрочем, ты еще молод, наверное, только учишься…

— Деньги у меня есть, — поспешно сказал Бренан. — И я неплохо зарабатываю колдовством. Но сегодня неудачно сложились обстоятельства. Когда я проходил мимо последней деревни, было еще слишком рано останавливаться на ночлег. — Он конечно же не стал объяснять, что не остановился в той деревне в первую очередь из-за присутствия другого колдуна. — Там я лишь спросил дорогу в Кыл Морганах. Был уверен, что это город или городок.

Лесник кивнул:

— Теперь понятно. Перепутать «кыл» и «кил» нетрудно. К твоему сведению, у нас еще частенько говорят «кыл». По-старому это означает «лес».

— Я знаю. Просто не подумал об этом. Со слов той гадалки, у меня создалось впечатление… — Бренан несколько секунд колебался, но все же пояснил: — В Торфайне я обратился за советом к одной колдунье-провидице. Она наворожила, что ответы я найду в Кыл Морганахе, на юге Катерлаха. Мне даже в голову не приходило, что она имела в виду лес.

— Или госпожу этого леса, — заметил мастер Киран. Он оказался человеком весьма деликатным и не стал расспрашивать, какой именно ответ ищет Бренан. — Вряд ли это просто совпадение, что гадалка отправила тебя именно в то место, где обитает ведьма.

— В том-то и дело, — вздохнув, согласился Бренан. У него возникло такое подозрение в то же мгновение, когда он услышал от лесника о леди Гвенет вер Меган. Да и гадалка первым делом посоветовала ему обратиться к ведьмам, а уже потом добавила, что, кроме этого, он может поехать в Кыл Морганах. Бренан выбрал последнее, так как ему очень не хотелось связываться с ведьмами. Но от судьбы не уйдешь — если ему суждено встретиться с ведьмой, то в любом случае это произойдет…

Тем временем Киран аб Гилри взглянул на небо и сказал:

— Ты уже не успеешь засветло доехать до усадьбы леди Гвенет, ведь она на другом конце леса. Можешь остаться здесь и охотиться на кролика, а можешь воспользоваться моим скромным гостеприимством — я живу неподалеку. Мой домишко, конечно, не господские хоромы, однако место для тебя найдется. Роскошного банкета на ужин не обещаю, но еды будет вдоволь, наешься от души.

— Благодарю вас, мастер, — уважительно сказал Бренан. — Я с удовольствием принимаю ваше предложение и отплачу вам, чем смогу. И мышей, если понадобится, прогоню, и…

— Нет, парень, не нужно, — с улыбкой прервал его лесник. — О мышах и тому подобном беспокоится леди Гвенет. Она очень заботливая госпожа, при каждой встрече спрашивает, нет ли каких-то проблем. И скрыть от нее ничего не удается — видит людей насквозь. Одним словом, ведьма… Хм. Но если захочешь отблагодарить за еду и кров, просто позабавь моих младших детей своими колдовскими штучками. Ты, наверное, знаешь несколько фокусов?

Бренан утвердительно кивнул, подхватил из травы свои котомки с вещами и забросил их на круп лошади. Он решил не рассказывать, что зарабатывает на жизнь главным образом не полезными услугами по хозяйству, а именно волшебными фокусами, которые особенно хорошо ему удаются и очень нравятся деревенским детям, не таким избалованным постоянным присутствием колдунов, как их городские сверстники. Это и было одной из причин, почему он, путешествуя в последний год по Северному Абраду, в основном обходил стороной большие города. Впрочем, далеко не главной причиной…

Менее чем через полчаса неспешной езды они добрались до жилища лесника, расположенного в живописной местности неподалеку от лесного озера. Как выяснилось, мастер Киран слегка прибеднялся, называя свой дом просто домишком. Это был внушительных размеров двухэтажный особняк, построенный из прочной дубовой древесины, с застекленными окнами и черепичной крышей. Да и семья у Кирана аб Гилри оказалась немаленькой: жена, старая мать, девять детей, две невестки — жены старших сыновей — и трехлетняя внучка. И когда все собрались на ужин, в просторной горнице, которая занимала почти половину первого этажа, стало очень шумно и почти тесно.

Очевидно, запрет охотиться на диких кабанов не распространялся на самого лесника, поэтому к столу подали именно кабанятину — в грибном соусе, щедро приправленном специями. Это уж точно было вкуснее пригоревшей на открытом огне крольчатины, которой пришлось бы довольствоваться Бренану, если бы не любезное приглашение мастера Кирана. К мясу был толченый картофель, овощной салат, свежий, только что испеченный хлеб, ароматный сыр, а на десерт — пирожные с повидлом и молоко. Никто из домашних, включая хозяина, спиртного не пил, а Бренан, когда ему предложили вина, вежливо отказался, заслужив одобрительные взгляды женщин. А жена лесника, Гелед бан Киран, ткнув пальцем в своего восемнадцатилетнего сына Арнога, наставительно произнесла: «Вот таких друзей следует искать, а не водиться с теми пьянчужками!»

После ужина Бренан, как и обещал мастеру Кирану, принялся развлекать домочадцев своими колдовскими умениями. Он жонглировал сразу десятью полными чашками, не пролив из них ни капли; создавал в воздухе разноцветные световые линии и сплетал их в затейливые узоры; потом извлек из своих вещей несколько кукол, заставил их двигаться и, разговаривая за них разными голосами, разыграл целое представление по мотивам известных ему сказок. Последнее давалось Бренану легко и непринужденно, поскольку в детстве он почти не общался с ровесниками, а в основном сидел дома и развлекался с игрушками, управляя ими при помощи чар.

Напоследок, когда на улице уже совсем стемнело, он пригласил всех выйти из дома и устроил над озером роскошный фейерверк: создавал огненные шары и подбрасывал их высоко вверх, где они взрывались, рассыпаясь по сторонам множеством ярких искр. Это зрелище произвело огромное впечатление не только на детвору, но и на взрослых. Мастер Киран вполне искренне сказал ему, что лучший фейерверк видел лишь в исполнении леди Гвенет.

На ночь в распоряжение Бренана предоставили отдельную комнату, и для этого никому не пришлось потесниться, так как летом младшие сыновья Кирана (разумеется, при хорошей погоде) предпочитали ночевать под открытым небом. Хозяин предлагал гостю первым воспользоваться мыльней, однако Бренан заверил его, что ему еще не очень хочется спать. Тут юноша слегка покривил душой — его уже сильно клонило в сон, — но вместе с тем ему хотелось не спеша вымыться, не заставляя никого ждать. Поэтому, когда мыльня освободилась, он смог вдоволь полежать в деревянной ванне, наполненной горячей водой, время от времени досыпая в нее горсть нагревательного порошка. Даром что Бренан уже больше года жил на Абраде, его не переставало удивлять, как широко тут использовалась магия: ею был насквозь пропитан даже повседневный быт. Правда, на Юге чары считались грехом, и каждое их использование требовало дальнейшего очищения молитвой. Однако это не шло ни в какое сравнение с суровыми обычаями его родины, где даже за малейшее использование магии людей приговаривали к казни, как прислужников Китрайла…

Этот приятный вечер в доме лесника закончился весьма неприятным инцидентом. Едва лишь Бренан улегся спать, как к нему в комнату тихонько проскользнула старшая дочь Кирана, шестнадцатилетняя Ринаг, и, сбросив ночную рубашку, голышом забралась в кровать. Ошеломленный таким развитием событий, юноша растерялся и просто не знал, что ему делать. Еще за ужином он ловил на себе игривые, а то и откровенно похотливые взгляды девушки, но даже подумать не мог, что она отважится на такой отчаянный и бесстыдный поступок.

Не теряя времени на разговоры, Ринаг сразу же начала целовать Бренана — и тут появился мастер Киран. К счастью, лесник ничуть не идеализировал свою дочь, поэтому объективно оценил ситуацию и весь свой гнев обрушил на Ринаг. Безжалостно схватив за косы, он вытащил ее из кровати и вытолкал из комнаты, бормоча что-то про розги. Как оказалось, это была не пустая угроза — в скором времени со двора донеслись девичьи вопли и мольбы, сопровождающиеся издевательским хохотом братьев Ринаг. Очевидно, уже не впервые сестра получала на орехи за свои похождения.

Утром, после завтрака, когда они с Кираном аб Гилри отправились в усадьбу леди Гвенет, Бренан начал было извиняться за ночное приключение, но лесник решительно прервал его:

— Ради Дыва, мальчик, ты ни в чем не виноват. Ну разве только в том, что родился таким красавчиком, и Ринаг просто не смогла обойти тебя вниманием. Я знаю, что ты и не думал соблазнять ее.

«Но и не сопротивлялся», — сокрушенно подумал Бренан. От первых же поцелуев девушки он просто одурел и уже не мог дать ей отпора. Напротив — еще минута, и он сам начал бы отвечать на ее ласки. В чем, после некоторых колебаний, и признался мастеру Кирану.

— Я ценю твою честность, Бренан аб Грифид, — ответил тот с кислым видом. — Другой бы на твоем месте промолчал, чтобы не сыпать мне соль на рану, но ты, я вижу, очень уязвим и жить не можешь с нечистой совестью. Так вот что я тебе скажу… Кстати, ты в кого-нибудь влюблен?

— Нет.

— Тогда твое поведение было вполне нормальным. Мы, мужчины, всегда хотим женщин, а в твоем возрасте это желание просто невыносимо. Его может победить только любовь, но у тебя нет девушки, которой ты должен хранить верность. И когда тебе на шею вешается молоденькая, хорошенькая и очень развратная красотка… — Он тяжело вздохнул. — Не знаю, что я в жизни сделал не так, где недосмотрел, за какие грехи мне такое наказание. В последние три года у меня с Ринаг больше хлопот, чем с остальными моими детьми. Я был бы и рад выдать ее замуж, но упустил время, а теперь такую потаскушку не примут ни в одну приличную семью. А брать в зятья какого-нибудь нищего бездельника… Нет, уж лучше буду воспитывать ублюдков. Боюсь, долго ждать не придется.

Дальше они ехали почти не разговаривая. Мысли Бренана были целиком сосредоточены на предстоящей встрече с ведьмой. Он панически боялся этого и одновременно желал все выяснить. У него уже просто не было сил терпеть неопределенность. Если в нем кроется Зло и ничего поделать с этим нельзя, пусть леди Гвенет убьет его. Единственное, о чем он ее попросит, — сделать это безболезненно и милосердно.

Хорошо хоть самый большой страх, который раньше ни на миг не оставлял Бренана, уже не мучил его. Больше всего его пугала мысль, что он может довериться не тому человеку и попасть в руки прислужника Китрайла. Ему стоило немалых усилий обратиться за советом даже к старой, немощной колдунье, которая ворожила людям на рынке в торфайнском городе Довран. В конце концов он все-таки отважился, но не стал открывать ей свою колдовскую силу, а просто сказал, что у него есть кое-какие проблемы и он ищет пути их решения. Ворожея вложила ему в руку свой хрустальный шар, какое-то время пристально всматривалась в него, а потом дала ему совет касательно ведьм и путешествия в Кыл Морганах. А после этого удивленно заметила, что до сих пор никому не советовала связываться с ведьмами, тем более людям, полностью лишенным магического дара. Немного осмелев, Бренан поделился с ней своим страхом перед встречей со слугами Китрайла, не объяснив, впрочем, причины этого самого страха. Гадалка скрипуче рассмеялась и ответила: «Когда имеешь дело с ведьмами, следует бояться многих вещей, но только не происков Врага. Ведьмы бывают разные, среди них хватает злых женщин, есть настоящие стервы, которые запросто вырвут тебе язык за одно лишь невежливое слово. Однако злых ведьм, не женщин, а именно ведьм, не бывает. Даже при очень большом желании они не могут продаться Китрайлу. Их Искра просто несовместима с Темной Энергией Ан Нувина…»

Слова старой колдуньи, которая не скрывала своей антипатии к ведьмам, убедили Бренана. Так что теперь, направляясь на встречу с ведьмой, он по крайней мере не боялся, что она окажется сторонницей Тьмы, пробудит в нем скрытое Зло и заставит служить Ан Нувину. А то, что он может умереть… Конечно, больно думать о смерти, когда тебе нет еще и восемнадцати, однако Бренан пытался утешить себя тем, что он хотя бы убережет свою душу от вечного проклятья. Наверное, лет в пятьдесят это было бы веской отрадой, но сейчас…

Так прошло часа три. Наконец, выехав за мастером Кираном на очередной холм, Бренан увидел впереди огромное здание, окруженное многочисленными хозяйственными постройками и высокой крепостной стеной. Сердце тяжело забилось в груди юноши, и он, чтобы хоть немного умерить волнение, начал мысленно молиться. Своими словами, так как здешних обрядов до сих пор не выучил, а во всех молитвах его родины были примерно такие строки: «Спаси и сохрани нас от Китрайла и его прислужников, ведьм и колдунов». Но в данном случае они были совершенно не к месту.

До усадьбы они доехали быстрее, чем того хотелось Бренану, миновали распахнутые ворота и очутились на широком людном дворе. Кирана аб Гилри тут хорошо знали, поэтому слуги встретили их обоих приветливо. И хотя поглядывали на Бренана с интересом, лишними вопросами не донимали. А леснику сообщили, что леди Гвенет сейчас дома и как раз собирается отправиться на прогулку.