Право учить. Работа над ошибками Иванова Вероника

Эту поговорку воинов я, уже и не соображу, когда и где услышал впервые, однако запомнил твёрдо, можно сказать, заучил наизусть и не видел причины не похвастаться усвоенными знаниями. К тому же, если предлагают переброситься словесными ударами, грех отмалчиваться:

— А острый клинок — всему голова!

Незнакомец прищурился, оглядывая меня с ног до головы и больше всего внимания уделяя моему лицу. Я, чтобы не остаться в долгу, ответил взаимностью, рассматривая тщательно отчищенную от пыли дорожную одежду (чистить замшу — сущее наказание, сам не раз был вынужден этим заниматься, потому старания пришлеца привести наряд в порядок можно было счесть и данью уважения к посещаемому дому), коротко стриженные волосы, цвет которых походил на подгнившую солому, плоский нос, свойственный уроженцам севера, и глубокую бороздку старого шрама справа от ямочки подбородка. Меня результат осмотра вполне удовлетворил, мужчину, видимо, тоже, потому что он кашлянул и осведомился:

— Где я могу найти Мастера по имени Джерон?

Рано было успокаиваться, ох рано… Прикинем, кто может знать, что я нахожусь в Кер-Эллиде? Только обитающие в пределах поместья и направившие меня сюда, то бишь Рогар и Ксаррон. Кроме того, первый уже без спроса назначил меня Мастером, а второй, скорее всего, получив донесения от соглядатаев, знает, что я признал за собой это звание. Нехотя, конечно, но признал. Стало быть, незнакомец может быть послан только одним из тех, кому я имею основание немного доверять. Что ж, попробуем довериться и их посланнику.

Встаю, отряхивая штаны:

— А чего меня искать? Я туточки.

Без лишнего напоминания догадавшаяся, что нужно сделать, Мантия подняла в центре моей правой ладони серебряный бугорок, принявший очертания Знака, удостоверяющего запрошенное звание. Правда, на нём не написано, как меня зовут, поэтому следует уточнить:

— Касательно имени…

— Не нужно беспокоиться: мне сказали, что только у одного человека на свете могут быть такие одновременно бесстыжие и наивные зелёные глаза. И теперь я вижу, так оно и есть.

Я куснул губу:

— Кто именно сказал?

— Тот, кто отдавал поручение. Милорд ректор.

Ну, Ксо, доиграешься! Отомщу самым страшным образом. К примеру, раструблю на весь свет о наших семейных отношениях, и пусть тебе будет стыдно!

— Дядюшка верен себе.

Незнакомец мигом уяснил главное:

— Дядюшка? Ректор Академии — ваш родственник?

— Ну да. И поверьте, за свою не слишком долгую жизнь я имел несчастье не раз жалеть о таком родстве.

Он хмыкнул, но предусмотрительно оставил моё замечание без собственных комментариев, вместо того вынимая из внутреннего кармана куртки футляр:

— Велено передать вам.

Письмо? Ознакомимся, не будем тянуть время.

О, бумага, прошитая шёлковыми нитями? Какая роскошь. Впрочем, содержание послания заслуживало и больших излишеств, поскольку рамка из нарисованных от руки переплетений золотых дубовых ветвей окружала весьма ценные строки.

«Сей виграммой удостоверяется, что Мастер, носящий имя Джерон, вправе исполнять королевские законы в пределах поместья Кер-Эллид по своему усмотрению и отвечает за совершённые деяния только перед ректором Академии, коий по прибытии в означенное поместье принимает решение о наказании либо поощрении упомянутого Мастера лично, на что получено высочайшее дозволение Его Величества Октиана. Писано десятого дня месяца Первых Гроз, в год 460 от восшествия на престол Западного Шема первого государя из рода Тирусов».

Кузен вверяет мне безраздельную власть в отдельно взятом поместье? С какого перепуга? Решил наградить за верную службу? Скорее покарать. Ответственностью. И в чём же я провинился сейчас?

Из-под большого пальца моей правой руки выскользнуло тёмное пятнышко, добежало до первой изысканно начерченной цепочки знаков, втянулось внутрь. Едва мне успелось удивлённо моргнуть, все строчки задрожали, крайние завитки сорвались с мест, закружились, меняя цвет с густо-синего на изумрудный, и выстроились по центру виграммы в искрящееся пожелание-приказ: «Береги себя». Постояли чуть больше вдоха и рассыпались по бумаге дорожной пылью, которую я поспешил сдуть. Затейник фрэллов… Впрочем, Ксо предполагал обнаружить чужой интерес к содержанию послания и угадал: печать на футляре была сломана.

Я свернул виграмму трубочкой, положил обратно и беззлобно спросил:

— Любопытничали?

Мужчина помедлил с ответом, видимо затрудняясь с подбором подходящих для ответа слов. Что ж, поможем.

— Вам известно содержание этой бумаги?

— Да.

— Печать вскрыли вы?

Новая пауза, значительно напряжённее предыдущей. Могу понять: покушение на тайну послания самого ректора — вполне достаточный для сурового наказания проступок. Но посыльный всё же нашёл смелость признаться, что читал виграмму, значит, заминка вызвана не тревогой за собственную судьбу, а…

— Его высочество.

Любопытный поворот.

— Принц? Который? — уточняю, вспомнив об успехах властителя Западного Шема на семейном ложе.

— Его высочество Рикаард.

Час от часу не легче. Надменная малявка вдобавок ко всем своим неоспоримым и утомительным достоинствам обожает залезать в чужие дела? Но как к нему попала виграмма?

Наверное, удивление излишне ясно прочитывалось на моём лице, потому что незнакомец по-солдатски выпрямил спину и доложил в лучших традициях королевской гвардии:

— Его высочество приглашён милордом ректором провести лето в поместье Кер-Эллид и совсем скоро прибудет в назначенное место. Я позволил себе опередить карету, вручить послание милорда ректора и заранее сообщить о приезде принца, дабы…

— Подготовить неподготовленных.

Брови мужчины недоумённо приподнялись.

— Не обращайте внимания, это я себе. А сам милорд ректор? Собирается быть?

— В ближайшие дни, его задержали в пути… некоторые дела.

Судя по тону, которым произнесено определение «некоторые», дела исключительно женского пола, приятной наружности и немаленькой окружности.

Несмотря на то что моя старшая сестра была и остаётся мечтой всего существования Ксаррона, он, по собственному признанию, не намерен ограничивать себя на пути достижения желаемого. К тому же образ ректора Академии требует поддержания, а не воздержания, следовательно… Помню, я оскорбился, когда сия логика была изложена мне. Оскорбился за сестру, разумеется, а не за свои нежные уши, удостоившиеся изысканной похабщины в исполнении кузена. Но Ксо заявил, что верность драконов — предмет, не подлежащий ни обсуждению, ни подтверждению, ни чему иному. А потом туманно добавил: «Полюбишь — поймёшь». И тон, которым были произнесены два последних слова, заставил меня содрогнуться от внезапно возникшего и столь же стремительно растаявшего ледяного комка в груди.

— А вы сами, собственно…

Он коротко кивнул:

— Капитан Эрне. Старший офицер свиты его высочества.

Старший, говоришь? Так какого фрэлла ты бросил подопечного? Доставить послание мог бы и кто-то менее облечённый обязанностями. Напрашивается два варианта объяснения, как говорится, «либо — либо». Или капитан решил лично вручить виграмму, потому что не доверяет сие действие никому из своих подчинённых, что, разумеется, свидетельствует не в пользу последних. А возможно, воспользовался первым же предлогом, который подвернулся под руку, чтобы избавиться от общества принца. И почему-то именно последний вариант кажется мне наиболее близким к истине, если я правильно помню характер и манеру общения его высочества.

— И насколько многочисленна свита?

Капитан снова помедлил с ответом. То ли тугодум, то ли чувствует себя неловко.

— Поймите, мне нужно знать определённые подробности. Хотя бы для того, чтобы отдать распоряжение прибраться в комнатах и приготовить всё необходимое.

— Да, разумеется…

Он решился-таки ознакомить меня с жутчайшей тайной количества лиц, сопровождающих принца, но не успел. Потому что упомянутый принц вместе со свитой прибыл в поместье.

Карета выглядела, прямо скажем, небогато, впрочем, оно и понятно: привлекать внимание к высокопоставленной персоне — значит по собственной воле напрашиваться на неприятности. Насколько помню, жизнь и свобода принца и раньше подвергались покушениям, так что никакие меры предосторожности не были бы излишними. Если бы они вообще наличествовали, а меня глаза упрямо убеждали в обратном.

Возница, ещё один человек на запятках кареты, и… всё. Там, где должно было топтать землю по меньшей мере с пяток гвардейцев, безлюдная пустота. Даже лошадей только две, и обе запряжены: при необходимости поспешного бегства придётся тратить время на возню с пряжками и ремешками, либо резать, приводя упряжь в полнейшую негодность. Или возможность столкновения с противником не предусматривалась? В любом случае охраны могло быть и поболее. Правда, если принц путешествовал вместе с ректором Академии, лучшей защиты нельзя было и желать…

Пока я удивлялся беспечности коронованных особ, возница покинул своё место, подошёл к дверце кареты и распахнул её, сгибаясь в поклоне, удивительно похожем на насмешливый. Непонятно только, к кому относилась явленная насмешка: к зрителям или к особе, медленно выбравшейся на свежий воздух.

Прошедший год если и изменил Рикаарда, то не в лучшую сторону. Худобу можно списать на то, что мальчик начал тянуться вверх, как и положено в общем-то четырнадцатилетним подросткам, но осунувшееся лицо с кажущимся из-за этого чересчур крупным носом упрямо твердило: не всё так очевидно. А по-старчески капризные складки у рта совсем не радуют…

Золотисто-ореховые глаза сощурились от яркого солнца, и только сие обстоятельство помешало его высочеству сразу хорошенько меня рассмотреть. Эрне что-то недовольно буркнул в сторону, но поспешно подошёл к принцу и поклонился.

— Вы так быстро нас покинули, капитан… — наверняка подражая отцу-королю, скучающим тоном протянул Рикаард. — Несомненно, дела были неотложные?

— Ваше высочество, я всего лишь взял на себя труд передать вверенное мне послание.

— Труд завершён успешно?

— Да, ваше высочество. Позвольте представить вам…

Принц последовал взглядом в направлении, указанном рукой капитана. Распахнул глаза. Снова сузил. И крылья тонкого носа начали опасно раздуваться.

Узнал? Ну и ладушки, не надо будет тратить силы на притворство.

— В представлении нет нужды, капитан, мы с его высочеством уже знакомы. Счастлив приветствовать высокого гостя поместья Кер-Эллид, и позвольте заверить вас в моей полнейшей готовности…

— Из твоих рук я не приму НИЧЕГО.

Если бы я не видел, как двигаются губы принца, подумал бы, что слышу змеиное шипение, бесстрастное, обжигающе холодное и смертельно ядовитое. Эрне недоумённо нахмурился, а Рикаард тем временем прошествовал к крыльцу.

— У этого дома имеется хозяин? — презрительно осведомился его высочество, глядя мимо меня.

А ведь мальчишка читал виграмму и должен знать, что я располагаю ничуть не меньшими правами, чем dou Лигмун. Даёт понять, что ни в грош не ставит заверенную королевской печатью бумагу? Не слишком ли самонадеянно? Рассчитывает на поддержку сопровождающих? Капитан, судя по медлительности и отсутствию желания следовать за принцем, уважает распоряжения высокопоставленных особ. А двое остальных… Хм, они, пожалуй, не принимают в расчёт вообще никого.

Примерно одинакового роста, похожие друг на друга как братья, но один явно старше и черты лица погрубее, хотя и младшего красавцем назвать трудно, поскольку словно приклеенная к тонким губам улыбка вызывает немедленное неприятие, тусклые же серые глаза и первого, и второго равно не отражают никаких чувств и мыслей, прямо не части живого существа, а схваченные первым морозцем грязные лужицы, разделённые острыми холмами носов. Тонкие струйки сальных чёрных волос, стекающие на лоб, мало опрятности в одежде… Но двигаются оба весьма ловко и ухватисто. Телохранители? Скорее всего. Оружия на виду нет, впрочем, под свободными куртками из свиной кожи может находиться много интересных и опасных вещиц.

— Разумеется, ваше высочество.

Он даже не повернул головы в мою сторону, продолжая смотреть прямо перед собой.

— Вам больше ничего не нужно? А то я ещё сготовлю!

Лита выглянула из двери, увидела новые лица и испуганно замерла на месте.

— Прибыли гости, красавица, — нашёл я выход из создавшегося тупика. — Проводи их к dou Лигмуну, будь добра.

Она сглотнула, опустила глаза и пригласила:

— Заходите, я сейчас хозяина позову.

Поднимаясь по ступенькам и проходя на террасу, принц ухитрился сохранить на лице каменно-презрительное выражение, двое же телохранителей, прежде чем войти в дом, весьма пристально осмотрели меня, причём младший, не разжимая губ, ухмыльнулся, а старший осклабился, обнажив желтоватые и не слишком часто посаженные в челюсти зубы.

Когда троица благополучно исчезла из поля зрения, капитан, так и оставшийся во дворе рядом с каретой, сплюнул им вслед и занялся лошадьми, показывая, что не расположен к разговору. Я понял намёк, собрал опустошённую посуду и отнёс на кухню, по пути едва не столкнувшись с Мэттом, который целеустремлённо и энергично просквозил мимо, даже не удостоив меня приветственным словом. Нарастающая с каждой минутой недружелюбность молодого мага вызвала к жизни закономерное «Почему?», настоятельно требующее ответа, за коим я и отправился в комнату парней.

Зрелище, открывшееся моему взгляду, удивляло ещё больше, нежели все предшествующие события: Мэтт торопливо укладывал вещи в походную сумку, Бэр спокойно сидел на подоконнике, положив костяной лук на колени и отрешённо наблюдая за суетой старшего товарища, Хок стоял посередине комнаты, глядя то на одного, то на другого, явно не решаясь спросить, в чём причина неожиданной спешки. А вот я решился:

— Куда собираемся, да ещё так скоро?

Маг выпрямился, пятернёй убрал белобрысую чёлку со лба:

— Видел, кто приехал?

— А как же! Можно сказать, первым встречал.

Глаза Мэтта укоризненно блеснули: «Зачем тогда спрашиваешь?» — И он снова склонился над сумкой.

— Так куда торопимся?

Маг повернулся ко мне, негодующе морща переносицу:

— Издеваешься, да?

— Ничуть. Просто интересуюсь.

— Лично я не хочу оставаться под одной крышей с его высочеством, да и Бэр тоже. Правда, Бэр?

Если расчёт был на поддержку, то белобрысый ошибся в предположениях: лучник и ухом не повёл, успешно избегая участия в беседе. Зато я убегать не собирался.

— В чём трудность?

— А то сам не знаешь! Стоит принцу вспомнить, при каких обстоятельствах мы все встречались, и…

— При каких? — с любопытством встрял Хок.

Маг отмахнулся:

— Неважно! В любом случае его высочество вряд ли хранит о нас добрые воспоминания, поэтому…

— Что было-то? — воспользовавшись следующей паузой, продолжил расспросы рыжик.

— Было! — фыркнул Мэтт. — Вон у Мастера нашего спрашивай! Захочет, расскажет, не захочет, будешь знать, как нос во все дырки совать!

— Я не сую! — обиделся Хок. — Но если это что-то серьёзное и может быть опасным, мне лучше всё узнать пораньше.

— Много будешь знать, быстрее уйдёшь за Порог, — предостерёг я его и попробовал успокоить мага: — Принц — моя забота, а не ваша.

Тот недоверчиво качнул головой:

— А его псов ты видел? Из нас троих только рыжий недомерок обожает возиться с лезвиями всех мастей, а мне, к примеру, против воина в честном бою не выстоять, да и Бэру тоже.

— Это кто недомерок?

Хок грозно упёр кулаки в бока, лучник же, казалось, стал ещё безразличнее к происходящему.

М-да, хороша компания: один в панике, второй в дремоте, третий пышет гневом, да так, что скоро взорвётся. Надо утихомиривать, и немедленно:

— Разберём всё по порядку. Во-первых, никто не собирается с вами драться. Во-вторых, следить за «честностью» боя лично я не намерен, так что действуй как пожелаешь. В-третьих, Хоккур вовсе не недомерок, а вполне обыкновенного роста молодой человек. Ещё вопросы будут?

— Как у тебя всё просто! — возмущённо взмахнул руками маг. — Только в жизни получается наоборот, никогда не замечал?

— Замечал. Хорошо, расскажи, что именно тебя тревожит.

— Что? — Он поднял обречённый взгляд к потолку. — В поместье вместе с нами будет жить человек, которому мы все, за исключением Хока, здорово насолили. Неужели ты не допускаешь, что принц захочет отомстить? И тогда нам придётся…

Я протянул Мэтту футляр:

— Прочитай, пожалуйста. А потом поговорим. Если понадобится, конечно.

Белобрысый выполнил мою просьбу, позволяя и рыжику заглядывать в виграмму через плечо. Бэр задумчиво смотрел на увлечённых чтением парней, но не делал попытки к ним присоединиться. Не прошло и минуты, как тёмные глаза мага и карие — Хока вместо бумаги уставились на меня.

— Это правда? — переспросил Мэтт.

— Как видишь.

— Ну значит, всё в порядке! — сделал радостный вывод рыжик.

— Да, но…

— Обещаю: никому из вас ни принц, ни его сопровождающие вреда не причинят. А чуть позже приедет ректор, и у нас не будет больше никаких забот. Вообще.

Маг покусал губы, но, прежде чем сдаться окончательно, предпринял последнюю попытку добиться вразумительного ответа от товарища:

— А ты что скажешь, Бэр?

Лучник повёл правым плечом:

— Что и раньше. Ему виднее. Как прикажет, так и будет.

Мне действительно виднее. Но почему в голосе брюнета послышалось эхо старой, потерявшей яркость и остроту, но тем не менее всё ещё живой боли? Та самая заноза? Как бы её поскорее нащупать?

После непродолжительного разговора с dou Лигмуном принц удалился в отведённые и спешно подготовленные для его высочества покои. Я последовал примеру Рикаарда, но, разумеется, направился в свою комнату, по несчастливому стечению обстоятельств расположенную на том же самом этаже и выходящую в тот же самый коридор, только в противоположном его конце. Вверенная моему присмотру троица сочла преступлением проводить дневное время в душном и сыром доме, потому Мэтт, Бэр и Хок, каждый в своём собственном настроении, но дружно и не теряя ни минуты даром, совершили набег на кухню, взяли в плен некоторое количество съестного и успешно отбыли за границы усадьбы, по всей видимости, к берегам той самой речки, на существование которой рассчитывал Ксаррон.

Я расправил на столе подписанную ректором Академии и скреплённую печатью короля виграмму. Провёл ладонью по месту, которое подмигнуло изумрудом сообщения, предназначенного лично мне. Беречь себя нужно, значит? С чего это кузен так печётся о моём благополучии? Дважды подставил спокойствие моей жизни под угрозу, а теперь строит из себя заботливого родственника… Тьфу. Фрэлл с «коконом», могу в любой миг забыть о его назначении и своём обещании. Но как быть с принцем? Зачем Ксо вообще потащил его в поместье? Мальчику вреден столичный воздух?

Хотя весьма возможно, что вреден. Во всех смыслах. Судя по внешнему виду и реакции на мою персону, его высочество не только ничего не забыл, но и тщательно ухаживал за воспоминаниями, не давая зачахнуть ни малейшей детали. Неужели у мальчишки не нашлось других дел и увлечений? Если так, мне жаль. Очень жаль. Двоих: принца и себя. Рикаарда, потому что он тратит самые светлые и искренние годы жизни на злобу и месть. Себя, потому что моё участие в судьбе его высочества если и не оказалось решающим, то стало последней каплей, склонившей чашу весов в худшую сторону.

Нет, я не чувствую вины или угрызений совести, мне нечего стыдиться. Но пожалеть есть о чём. И подумать — тоже. Зачем Ксаррон свёл нас вместе спустя год после странной и горькой встречи? Хотел показать результат моего мимолётного прикосновения к чужой судьбе? Хотел пристыдить, заставить заметить и осознать в полной мере тяжесть ошибки? Ошибки, совершённой вовсе не мной… Что ж, я осознал. Но куда двигаться дальше? Бросить всё как есть или попытаться внести исправления в уже решённую задачку?

Принц, разумеется, будет мстить. Особенно сейчас, получив возможность подобраться к врагу близко-близко. И даже выписанная королём виграмма не станет препятствием для его высочества: он попросту не отдаёт себе отчёта в том, сколько власти содержат несколько заковыристых строк. Не понимает, что я вправе даже забрать жизнь королевского отпрыска без каких-либо последствий для себя. Интересно, а какого мнения свита Рикаарда? Капитан, несомненно, разумный человек и не станет ввязываться в драку, исход которой предрешён, зато двое скользких «братцев» вызывают опасение… Они вполне способны на любое сумасбродство — потом прикроются именем принца и избегут ответственности. Одно только «но»: зная о виграмме, псы его высочества не посмеют ударить в спину. Нет, они будут стараться вынудить меня совершить грубую ошибку, чтобы воспользоваться ею и одержать победу наверняка.

Фрэлл! Но и я не могу сделать ход первым! Только ждать, только отвечать, только парировать. А ожидание — самое смертоносное оружие на свете. Если мои противники догадываются об этом, то обладают преимуществом, способным переломить ход поединка в нужную им сторону…

Нет, не догадываются: в коридоре послышались шаги, шорох, шлепок и испуганный возглас, впрочем слишком тихий, чтобы его услышал, к примеру, дремлющий или погружённый в размышления человек. Первая попытка нападения? Обнажать клинок или нет, решу попозже, а сначала неплохо бы осмотреть поле боя и оценить атакующие силы по достоинству.

Наверное, Лита шла ко мне предложить свои услуги любого рода или справиться о моих нуждах и пожеланиях, а «братцы» прятались в одном из коридорных закутков и, когда служанка поравнялась с местом засады, явили свои гнусные рожи и намерения, прижав невинную жертву к стене. Нельзя сказать, чтобы девушка дрожала от ужаса: судя по всему, для селянки не в диковинку были подобные встречи в пустынных местах, но и удовольствия на слегка побледневшем лице не наблюдалось. Старший из псов его высочества перегораживал широкой спиной пути к отступлению, а мрачной физиономией пресекал возможное появление вспышек смелости у служанки. Младший медленно и ласково поглаживал деревянную обшивку стены на расстоянии не больше ладони от щеки девушки, и каждое движение гибких, похожих на червяков пальцев заставляло Литу нервно сглатывать.

Простенькая ловушка, ничего не скажешь. И, как всё простое, донельзя удачная — как бы я ни поступил, в большем выигрыше будут противники. Если сделаю вид, будто не заметил происходящего, выйду из сражения без ощутимых потерь, но рискую быть ославленным, а заодно бросить тень на всех остальных людей, носящих звание «Мастер». Меня за это поблагодарят? Сомневаюсь. Резким тоном потребовать оставить прислугу в покое и нарваться на немедленную дуэль? Ещё хуже. Мало того что не хочу лить кровь ни сейчас, ни в обозримом будущем, так и в случае необходимости не сразу смогу перейти от созерцания к активному действию: нужна хотя бы мало-мальская разминка. Что же остаётся? Последняя доступная мне малость. Болтовня.

— Свита его высочества ищет развлечений? — с искренним интересом спросил я, оказавшись в трёх шагах от решительно настроенной парочки.

Старший заменил угрожающее выражение лица ухмылкой, по-прежнему похожей на сделанную неумёхой карнавальную маску, младший удовлетворённо прищурил глаза:

— А ведь верно, ищем… Одно уже нашли, да и второе поблизости.

Намёк понятен. Но я, как «развлечение», не желаю оказаться легко доступным, что бы по этому поводу ни думали псы принца.

— Тогда позвольте позавидовать вашему везению: мои поиски успехом пока не увенчались.

— Может, помощь нужна? Так мы готовы.

— Помочь найти развлечение?

Тонкие губы растянулись в улыбку.

— С превеликой радостью!

Я сделал вид, что напряжённо думаю, потом рассеянно заметил:

— А нужна ли нам в наших совместных поисках служанка?

Младший понимающе кивнул:

— Три — хорошее число, лучше, чем четыре.

— Тогда, может быть, позволим ей вернуться к исполнению обязанностей?

Такое развитие событий не входило в планы «братцев»: старший, не переставая улыбаться, нахмурился, словно показывая приятелю, что недоволен моим предложением и не советует его принимать. Вообще-то проще было произнести пару слов, а не двигать лицевыми мускулами, сооружая невнятные гримасы, если только… Как выдастся удобный момент, обязательно проверю свою догадку.

— Обязанностей, говорите? Первейший долг слуг — следовать воле хозяина.

Пальцы «младшего» вплотную придвинулись к щеке Литы, и девушка, не решаясь отвернуться, зажмурилась в ожидании развязки.

Продолжаю свою мысль:

— Хозяин же, в свою очередь, бережёт принадлежащее ему добро.

В серых глазах сверкнуло удовлетворение: по всем приметам выходило, что рыбка попалась на крючок, осталось только вовремя подсечь.

— А вы, верно, хороший хозяин?

Я скучающе провёл взглядом по истёртому лаку паркета под ногами «братцев», по резьбе панели, к которой спиной прижалась Лита, по пылинкам, танцующим в луче света, заглядывающего в коридор из открытой двери.

— Если я чему-то хозяин, то только своему слову.

— Этого вполне достаточно, правда, брат?

Старший кивнул, напряжением каждой чёрточки показывая готовность к проверке любого из моих утверждений.

— А вы, похоже, ещё беднее меня. По крайней мере, одного из вас кто-то уже лишил возможности и давать слово, и забирать обратно…

Только ладонь младшего, упёршаяся во вздыбившуюся от гнева грудь второго «братца», не позволила бою начаться немедленно:

— Я слышал, Мастера во всём придерживаются правил?

— Если правила определены и приняты всеми сторонами.

— И что вы думаете об установлении правоты посредством сравнения сил?

Ну вот, последний поворот пройден и до цели осталась прямая, как стрела, и столь же короткая дорожка.

— Временами это становится единственным выходом.

— Если следовать правилам, нужно начинать с вызова, не так ли?

Предлагает мне стать зачинщиком драки? Нет уж.

— Бросить вызов мало. Нужен ещё тот, кто его примет: зачем же зря разбрасываться ценными вещами?

— Тот, кого попрекнули бедностью, уж точно не будет тратить своё единственное сокровище попусту.

Из взгляда младшего исчезли последние лучики ехидства, осталась только целеустремлённость, не допускающая сомнений: псы натравлены и не отступят, пока не сожмут челюсти на горле указанной принцем жертвы. На моём горле.

Ох, как всё это грустно… Ещё один только вдох, вызов будет брошен, и мне придётся ответить. Подвергая риску своё здоровье и обрекая на смерть двоих, может быть, вполне заслуживающих того, но всё-таки живущих своими жизнями людей. Придётся убивать, потому что оставить «братцев» в живых — значит обрести врагов, поскольку мои противники не из числа тех, что способны, осознав чужое превосходство, не проникнуться вечной ненавистью, а спокойно отойти в сторону.

— Вы, парни, можете делать что хотите, я вам не нянька, но задираться с Мастером не советовал бы, — заметил Эрне, прислонившийся к дверному косяку той самой комнаты, дверь которой была распахнута и пропускала в коридор солнечный свет.

— Не веришь в наше мастерство? — с почти искренней обидой спросил младший.

— Я верю только в своих богов, — спокойно и веско возразил капитан. — Который из вас сильнее, мне знать неинтересно, но… Не думаю, что ректор Академии будет в восторге, узнав, что кто-то причинил вред его любимому племяннику.

На лицо младшего из «братцев» опустилась заметная тень сомнения, а Эрне продолжил:

— Как будете оправдываться, ваше дело, только вряд ли даже нижайшие извинения и мольбы о прощении помогут избежать кары. Если покровительство его высочества стоит того, не смею препятствовать.

Он отвесил насмешливый поклон, поворачиваясь к «братцам» спиной и собираясь вернуться в комнату, где, по всей видимости, отдыхал после дороги, но был остановлен ядовитым вопросом младшего:

— Выслуживаешься? Надеешься, за тебя замолвят словечко?

Произнесённые слова даже не намёк, а прямое приглашение, первый аккорд в песне клинков, потому что для честного служаки не может быть оскорбления страшнее. Я невольно задержал дыхание, ожидая самого худшего, но капитан оказался мудрее и расчётливее: не поднял перчатку вызова. Промолчал, распрямляя спину, как на параде, оставляя противнику возможность нанести лишь заведомо подлый удар.

Подлецами «братцы» были наверняка, но становиться дураками не собирались, потому вынуждены были отступить, ко всеобщему облегчению. Угроза стать досадной помехой на пути ректора оказалась весомым доводом: пусть племянник из любимого вполне способен превратиться в ненавистного, но кровь не водица, и даже за паршивую овцу в семье можно получить на орехи столько, что не сможешь ни унести, ни вынести.

Лита осторожно раздвинула ресницы, удостоверяясь в отсутствии опасности, и открыла было рот для своего излюбленного вопроса: «Не надо ли чего?» — но я успел поднять руку в жесте, призывающем к молчанию.

Эрне всё так же стоял в дверном проёме, словно не слышал удаляющихся шагов «братцев». Человек предотвратил кровопролитие, получил пощёчину, больно саднящую сердце… Благодарность — самое малое, чем я могу отплатить. Нужно только узнать, в каком виде предоставить оную для нужд капитана.

— Вот что, красавица, принеси-ка нам кувшин вина, да такой, на котором пыли побольше, и питейную посуду на двоих.

— Только пить будете или ещё покушать сготовить? — деловито осведомилась девушка.

Я взглянул на натянутую струну капитанской спины:

— Поесть всегда успеется. Надо сначала аппетит нагулять.

— Как прикажете.

Лита, на всякий случай оглянувшись и проверив, не подкрались ли любители развлечений снова, посеменила к лестнице, а я спросил, обращаясь ко всему коридору разом:

— Пригласите в комнату? Если предпочитаете выпивать стоя и через порог, возражать не стану, дело ваше, хотя за столом будет и удобнее, и приятнее.

Эрне вздрогнул, избавляясь от напряжения, опустил подбородок. Принимать решение всегда нелегко, каким бы оно ни было, а торопить того, кому нужно время на размышление, и вовсе постыдно. Поэтому я терпеливо подождал, пока капитан нарушит молчание, и с удовлетворением отметил прозвучавшую в хрипловатом от волнения голосе смущённую благодарность:

— Вы совершенно правы. Присядем?

Лита верно истолковала мою просьбу, принеся из погреба старое, выдержанное вино, и терпкий, горьковатый аромат резво взвился над бокалами, добавляя в воздух комнаты сумасшедшинку иллюзорной простоты и вседозволенности. Капитан сделал короткий глоток, покатал капли горячительной жидкости на языке, отправил на встречу с желудком и уважительно цокнул языком:

— Хорошо уметь налаживать отношения со слугами.

— В сём искусстве нет ничего сложного: нужно просто немножко доброты.

— И в драку ввязываться нужно всегда по-доброму?

Небрежная ехидца сказанного не могла, да и не имела целью кого-то задеть — Эрне всего лишь удивлялся.

— К сожалению, немногие оценивают доброту, как она того заслуживает.

— Пожалуй. — Капитан поднёс бокал к губам, но помедлил с новым глотком. — Особенно если в основе действий лежит приказ, а не собственный рассудок.

— Вы очень вовремя вступили в нашу беседу.

Эрне перевёл на меня недоверчивый взгляд:

— Благодарите?