Клоун Браун Картер

Глава 6

После ленча я снова поехал в Коун-Хилл, разрешив «хили» самому найти дорогу до дома Миллер. Я и не ожидал, что дворецкий обрадуется, увидев меня, поэтому чуточку испуганное выражение его лица было неудивительно.

— Добрый день, лейтенант, — снизошел он до приветствия. — Миссис Миллер в данный момент в бассейне, так что я сомневаюсь…

— Надо верить! — сказал я ему. — День дворецкого непременно наступит, просто копы стоят первыми в очереди. — Я осторожно оттолкнул его в холл. — Не трудитесь объявлять о моем приходе, я хочу устроить ей сюрприз.

Я быстро прошел через холл, думая о том, что в Коун-Хилл наверняка самым подходящим местом для бассейна считается задняя терраса. Через несколько секунд я уже оказался там и, разумеется, увидел бассейн.

Миссис Миллер растянулась на одной из новинок из хрома и пористой резины, которые изготавливают для солнцепоклонников. Она была облачена в бикини, явно не предназначенное для плавания: лиф без бретелек и крошечные плавки, которые начинались на линии бедер и почти тут же заканчивались, изготовленные из шелкового джерси, с рисунком из пальмовых ветвей, откровенно подчеркивающие, что простые радости жизни необходимы всем, в особенности же мне.

Вдова зажмурила глаза от солнца и не потрудилась открыть их, когда я подошел вплотную и остановился рядом, глядя на нее сверху вниз.

— В чем дело, Чиверс? — резко спросила она.

— В том, что многое здесь отличается от уклада дома моей прошлой хозяйки, леди Чэттерли, — произнес я мечтательно.

Глаза у нее широко раскрылись, несколько секунд она холодно взирала на меня.

— Я собираюсь перекрыть эту систему фильтрации, — наконец зло сказала она. — Тогда меня больше не будут тревожить создания, которые все время из нее выползают.

— Я пришел вас поздравить, — сказал я.

— С чем?

— Со вчерашнего вечера вы на сотню тысяч богаче.

Она вскочила на ноги с необычайным проворством:

— Вы имеете в виду Риту Кейли? Я прочитала об этом в утренних газетах.

— Точно, — согласился я. — Она умерла так же, как и ваш покойный супруг.

Глаза ее были полуприкрыты.

— Правда ли то, что напечатано в газетах: ее убили?

— Не знаю, — солгал я. — Я еще не видел результатов вскрытия. Где вы находились этой ночью?

— Вы хотите сказать, что я имею какое-то отношение к ее смерти?

— Давайте смотреть в лицо действительности. Вы — подозреваемый номер один. Рита Кейли была любовницей вашего супруга и должна была получить половину его состояния, а теперь она умерла, и вы получаете его целиком. В жизни своей не сталкивался с более явным мотивом для убийства.

— Я этого не потерплю! — выкрикнула она. — Я буду жаловаться окружному шерифу.

— А почему не Джонни Квирку? Он человек прямых действий.

— Не смешите меня!

— Значит, вы таки знаете Джонни Квирка?

Она бросила на меня кровожадный взгляд, как ей хотелось, чтобы я был связан по рукам и ногам, а она всадила бы в меня с удовольствием острый нож.

— Я встречалась с Квирком, но назвать его своим знакомым не могу.

— Он был клиентом Уоллиса, — продолжал я. — Ваш супруг намеревался представлять в суде перед следственной комиссией парня по имени Шейфер, торгового менеджера Квирка.

— Я слышала какие-то разговоры на эту тему… Но какое отношение Квирк имеет к Рите Кейли?

— Этого я пока еще не выяснил.

Она медленно пошла по направлению к комнатам.

— Если не возражаете, лейтенант, мне надо одеться.

— Вообще-то возражаю. — Я был откровенен. — Но, полагаю, мои возражения ничего не значат.

— В следующий раз, когда вы заглянете, я предпочла бы, чтобы Чиверс предупредил меня о вашем приходе, — чопорно заявила она.

— Даю вам пять минут, не больше, потом возвращайтесь, чтобы ответить на те вопросы, которые я еще не успел задать. Если вас это не устраивает, я отвезу вас в офис шерифа, и там мы продолжим беседу.

— Вы не посмеете! — завопила она.

— А вы проверьте! — усмехнулся я.

— Прекрасно! — Она сделала глубокий вдох, и ее мини-бикини буквально затрещало по швам. — Я вернусь через пять минут.

Она шла с надменным видом, очевидно позабыв, что я наблюдаю ее со спины, лицезрея все, кроме чувства собственного достоинства, о котором она так пеклась: чего только стоило сексуальное повиливание ее ягодиц, для описания которого не годятся эпитеты из серии «величественное» или «аристократическое».

Вскоре после того, как миссис Миллер исчезла, на террасе появился дворецкий. Он установил маленький столик и придвинул к нему два уютных плетеных кресла.

— Что бы вы хотели выпить, лейтенант? — спросил он мрачно.

— Как, Чиверс? — воскликнул я взволнованно. — По-вашему, день копов уже наступил?

— Миссис Миллер приказала приготовить вам что-нибудь выпить, пока вы ожидаете ее.

— В таком случае принесите бутылочку скотча, содовую и лед, — распорядился я. — Это избавит вас от необходимости поминутно бегать туда-сюда за новыми порциями.

Выражение лица Чиверса остановило бы даже стрелки часов, но он все-таки вернулся с подносом, уставленным всем необходимым, и осторожно опустил его на стол, ухитряясь не смотреть на меня во время операции, затем сразу же удалился.

Я приготовил себе питье, сразу же определив, что поданное мне виски не идет ни в какое сравнение со скотчем.

Миссис Миллер возвратилась на террасу ровно через четыре с половиной минуты. Но, взглянув на ее туалет, я подумал, что она невероятно медлительная особа. Пляжный костюм, в который она была облачена, был сшит из того же шелкового джерси (может, это был комплект), но у портного хватило материала на крохотную юбочку в мелкую складку шириной один дюйм.

Миссис Миллер растянулась в плетеном кресле и небрежно скрестила ноги, так что оборка невольно приподнялась. Я никогда не мог понять, почему куда более соблазнительно выглядит женщина в платье выше колен, нежели в бикини или даже вообще без ничего? Но конечно, я не могу быть уверен, что таково мнение всех мужчин, возможно, это моя индивидуальная особенность…

В ее иссиня-черных волосах мелькали какие-то теплые солнечные отблески, отражавшиеся в глазах, когда она посмотрела на меня с робкой улыбкой.

— Крайне сожалею, что была так груба, — мягко сказала она. — Ведь нет никаких оснований для того, чтобы мы не стали друзьями.

— Ответьте на мои вопросы, и мы станем настоящими друзьями.

Она приготовила себе скотч со льдом, затем снова откинулась в кресле.

— Хорошо, — промурлыкала она. — Выкладывайте!

— Последний раз, когда я был здесь, Киркленд прибыл как раз в тот момент, когда я уходил. Чего он хотел?

— Это я попросила его приехать ко мне, я переживала из-за этой Кейли. Мне было известно, что Киркленд был от нее без ума, даже собирался на ней жениться, хотя она принадлежала моему мужу душой и телом. Когда Уолли умер, я подумала, может быть, ей нужно помочь. Я надеялась, что Киркленд сможет сообщить мне о ее материальном положении. Но к тому времени, как он приехал сюда, я узнала от вас же, что Уолли оставил ей половину состояния, так что у меня не стало причин для беспокойства.

— Во всяком случае, это была славная мысль. — Мой голос звучал сверхвежливо. — Вы, по всей вероятности, одна из жен нового типа.

— Ничего подобного! — возразила она, полностью игнорируя мой сарказм. — Она-то знала, каково жить с Уолли, это знала и я. Естественно, я ей сочувствовала. Любой человек, прошедший через подобные мытарства, вызывает у меня симпатию.

— Но почему же вы не решились на развод?

Она лениво вытянула руки над головой.

— Мне нравится этот дом, лейтенант, — пробормотала она, мечтательно улыбаясь. — Нравится бассейн, «кадиллак» в гараже, слуги, три стенных шкафа, забитых моими платьями…

— Деньги, вы уже говорили мне об этом.

— Так что если кому-то из нас захотелось бы получить развод, то это должно было исходить от Уолли, — продолжала она сладким голосом. — Это обошлось бы ему в дарственную на мое имя, выражающуюся шестизначным числом. Но то, что мы с ним жили врозь в одном и том же доме, его ни капельки не волновало. Полагаю, причиной тому была Рита Кейли.

— Именно поэтому вы не отреагировали на рассказ Киркленда, когда он заявился к вам три месяца назад?

— Правильно. — Она рассеянно кивнула.

Я смешал себе новый бокал. Солнце жарко пекло, плетеное кресло было удобным, вдова — заманчивой, и, если я был все еще в здравом уме, оставалось только удивляться, что я до сих пор коп и не более.

— Ваш муж когда-нибудь говорил с вами о своей работе?

— Уолли? — Она криво усмехнулась, поражаясь наивности моего вопроса. — Он вообще никогда ни о чем не говорил, во всяком случае со мной.

— Вы по-прежнему не можете представить себе какой-то веской причины для его убийства?

— Я не могу сбрасывать со счетов его личность, — ответила она. — Именно это было достаточным основанием для того, чтобы кто-то не выдержал и убил его.

Я допил бокал, поставил его на поднос и поднялся.

— Уже уходите, лейтенант? — Она подняла на меня глаза, тщательно скрывая насмешку. — Так когда же мы станем настоящими приятелями, как вы сказали?

Я наклонился над ней, упершись руками в подлокотники кресла, так что моя физиономия оказалась совсем рядом с ее.

— Я ухожу, миссис Миллер. Вы не обидитесь, если я скажу, что вы лжете без стеснения мне в лицо?

Ее руки внезапно обхватили мою шею, она притянула к себе мою голову, наши губы слились. В ее поцелуе была яростная страсть, которая могла бы совратить даже святого. Потом, когда я уже начал было подумывать о том, как бы познакомиться с ней поближе, ее жар внезапно исчез. Она уперлась обеими руками мне в грудь и оттолкнула меня.

Я выпрямился и стер с губ помаду носовым платком.

— Если вам надо уходить, лейтенант…

Ее насмешливая улыбка не сходила с губ, пока она наблюдала за мной с заинтересованностью коллекционера.

— Я покидаю вас, хотя по-прежнему убежден, что вы совершенно бессовестно лжете!

Она насмешливо погрозила мне пальцем:

— Вы это говорите, милашка лейтенант, только для того, чтобы иметь предлог вернуться сюда снова и встретиться со мной.

— Не обманывайте себя, золотко! — Просто чтобы испытать ее, я добавил: — Я бы не вернулся, даже если бы вы меня об этом попросили!

— Нет?

— Нет.

— Приходите завтра вечером, — сказала она ровным голосом. — Я отпущу прислугу, они ухватятся за такую возможность.

Я взглянул на потрясающие формы, подчеркнутые шелковым трикотажем, и подумал, что мне нужно лишь самую малость проявить силу воли и предложить ей идти ко всем чертям, например, нырнуть головой вперед в собственный бассейн. Я бы это сделал, можете мне поверить, если бы украдкой не глянул на ее ножки.

Это было роковой ошибкой.

— Около восьми? — спросил я.

Я приехал вовремя на свидание с Моной Грей, мы роскошно пообедали в интимной обстановке при свечах, затем приблизительно в половине одиннадцатого отправились ко мне домой.

— Вы уверены, что пригласили меня только для того, чтобы послушать ваш супермагнитофон, Эл? — спросила она, когда мы вошли в гостиную.

— Ну а еще чего ради? — спросил я самым невинным тоном. — Могу ли я смешать вам бокальчик?

— После такого превосходного импортного вина?

— Все дело было в этих проклятых свечах, — простонал я. — Я даже не видел, что заказываю.

— Не портите прекрасные воспоминания, — счастливо вздохнула она. — Пойдите и приготовьте мне что-нибудь экзотическое.

— Зачем вам экзотический напиток, если таковым создала меня природа? — спросил я вкрадчивым тоном.

Мона вежливо улыбнулась, я же стоял и как бы восхищался ее туалетом (во всяком случае, я бы так ей сказал, если бы она поинтересовалась, почему я пялю на нее глаза). На ней было платье из черного креп-сатина, которое гарантированно превращало женщину среднего роста в хрупкую девушку, как только та облачалась в него. Глубокое декольте спереди, еще глубже — сзади, без рукавов, мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что модельер просто схалтурил выше талии. Зато ниже талии ниспадала пышная юбка с широкой, расшитой бисером каймой по подолу. На этот раз пояс отсутствовал, но и без этого ее узенькая талия четко обозначала границу между верхом и низом.

— Вполне возможно! — небрежно бросила она. — Все-таки как насчет коктейля?

— Сию минуту! — Я пулей вылетел на кухню.

Приготовив обычный бокал для себя, а для Моны смешав равные дозы скотча и ирландского виски с кубиками льда, я решил, что даже любитель посчитает это экзотикой.

Когда я вернулся, Мона сидела на кушетке, приятно расслабившись, она чувствовала себя как дома. Взяла протянутый ей бокал, и только тут в ее ясных серых глазах мелькнуло настороженное выражение.

— Мне пришло на ум, что это именно такая ситуация, о которой меня предупреждала мама.

— Я не был знаком с вашей маменькой.

— Люблю скромных людей, — подмигнула она. — Но если мы и дальше будем говорить только о вас, я предпочитаю послушать магнитофон.

— Что именно? — Я подошел к проигрывателю и включил его. — У меня много пластинок на разные темы. «Музыка, под которую приготавливают вкусные блюда» или «занимаются страстной любовью». Или «Музыка, которая прикончит вашу бабушку», «Музыка, которая прикроет практически любое безумие, в которое вам не терпится погрузиться».

— Пусть она будет нежной и ласковой, — твердо заявила Мона.

Я тщательно занялся отбором. Сначала я поставил Китта, чтобы убедить Мону, что она была разумной и умудренной в житейских делах; затем пластинку Синатры со всеми его поразительными обертонами неиссякаемой мужской силы; следующей была Пегги Ли с ее потрясающими блюзами, целью которых было разрушить стеснительность Моны, так чтобы мне оставалось только подобрать ее кусочки.

Когда заиграла первая пластинка, я подошел к дивану и сел рядом, но не вплотную к Моне. Она неторопливо потягивала из своего бокала, потом внимательно посмотрела на меня:

— Как вы это называете?

— Экзотикой. А вы?

— Скажу позднее.

Через пять минут она протянула мне пустой бокал, дабы он составил компанию моему. Я приготовил новые напитки, а когда вернулся к дивану, в глазах Моны ясно читалось мечтательное выражение.

— Я только что понял, что вы мне напоминаете, — прошептал я, — «Закат в Большом каньоне», эти сумасшедшие огненные волосы и черный блестящий шелк снизу.

— Тс-с! — внезапно приказала она.

— Что я такого сказал?

— Я слушаю, — произнесла она весьма серьезно. — Понимаете, я большая поклонница музыки, а созданная вами обстановка настраивает меня на мечтательный лад.

— Никаких разговоров? — осведомился я.

— Никаких.

Я подождал несколько минут, затем сделал осторожное движение с целью разведать обстановку до того, как приступить к фронтальной атаке. На дипломатическом языке подобные действия именуют «отдельными перестрелками» или «боями местного значения». Но прежде чем я успел дотянуться до нее, моя рука была возвращена назад отнюдь не ласково.

— И никаких подкопов! — холодно произнесла Мона.

Примерно через час, после еще трех бокалов, финальные аккорды пластинки Пегги Ли смолкли, единственным звуком, нарушающим тишину гостиной, было слабое гудение пяти динамиков, встроенных в стены.

— Это было потрясающе, — в экстазе вздохнула Мона. — Поставьте еще несколько пластинок, Эл.

— В данный момент у меня больше нет пластинок. — Я пришел в страшное смятение. — Я сдал их все в чистку.

— Какая жалость! — Она покачала головой с избыточным жаром, вызванным, по всей вероятности, моим экзотическим напитком. — Но возможно, оно и к лучшему. Уже очень поздно, мне пора возвращаться домой. — Она одарила меня теплой улыбкой. — Благодарю за прекрасный вечер, Эл. Я получила огромное Удовольствие.

— Бесспорно, — с кислой миной добавил я. — Такое эстетически чистое удовольствие.

— Мне необходимо немного поспать. — Теперь она уже говорила извиняющимся голосом. — Вы же знаете, каково нам, работающим девушкам? Прозвенел будильник — изволь подниматься!

— Да, — хмыкнул я. — Потрясающе работать у адвоката по уголовным делам, верно?

— Это очень интересно.

— Скажите-ка мне, этот вопрос меня всегда мучил… Если клиент попадает в газовую камеру, адвокат должен вернуть деньги назад?

Она невольно вздрогнула, потом заметила пустой бокал в руке и протянула его мне:

— Мне нужно выпить последний, на дорогу…

На этот раз она получила его так быстро, что даже виски не успело как следует перемешаться. Я снова сел рядом с ней на диван.

— Спасибо, — рассеянно пробормотала она. — Знаете ли, мистер Беркли является странным хозяином. Мне гораздо больше нравился бедняга Миллер.

— Беркли — неврастеник, он не перестает бросаться из одной крайности в другую. Для адвоката по уголовным делам это как-то нехарактерно. Он всегда был таким нервным?

— Не знаю. Я начала у него работать на следующий день после того, как ушла Рита Кейли, причем по большей части я работала на Миллера.

— Он намеревался представлять Шейфера на слушании дела об азартных играх, не так ли? — спросил я равнодушно.

— Да, по всей вероятности, теперь его заменит Беркли. Временами в этом офисе видишь такие эксцентрические личности, Эл. Шейфер — один из них, мне делается до смерти страшно, стоит на него взглянуть. — Внезапно она фыркнула, — Сегодня явился один. Настоящая драма! Сказал, что ему необходимо немедленно видеть Беркли, это вопрос жизни и смерти. Даже не стал дожидаться, чтобы я позвонила в офис, прошел туда без задержки. Честное слово, я подумала, что у несчастного Беркли будет сердечный приступ!

Я постарался сохранить на физиономии выражение вежливого интереса.

— Я хочу сказать, обстановка была действительно напряженной, — продолжала Мона. — Он орал что-то вроде: «О’кей, Беркли! Ты, значит, отвел мне роль козла отпущения?» Несчастный старина Беркли старался его утихомирить, но безуспешно. Посетитель орал во весь голос о том, что он ничего подобного не делал, но они считают, что делал, и задали ему кучу разных вопросов, на которые не так-то просто было ответить, и они могут вызвать его еще раз. Это непременно произойдет, раз они уже ходят вокруг да около не то растения, не то завода…

— Чего-чего? — Я едва не выронил бокал.

— Они говорили про «plant», наверняка это завод. Как-то не верится, чтобы этот тип выращивал орхидеи.

— Я задушу этого Полника собственными руками! — взорвался я.

— Что?

— Не обращай внимания, что дальше?

— Беркли захлопнул дверь, так что я больше ничего не слышала.

— Очень скверно!

— Не правда ли? — В ее глазах промелькнул недобрый огонек. — Предполагается, что ты коп, Эл. Могу поспорить, ты понял из этого разговора не больше, чем я?

— На что мы спорим?

— На десять долларов.

— Стыдись брать такие деньги… Каждое слово в этом разговоре для меня понятно. И не только потому, что я коп, полагаю, мои дедуктивные способности и интуиция играют в этом немалую роль.

— Как это, лейтенант Уилер?

— Ты думаешь, я шучу? Я могу даже назвать имя человека, поднявшего крик.

— Нет, не можешь, — отрезала она.

— На сколько ты хочешь поспорить? Называй сумму покрупнее. Предлагаю тысячу, на эти деньги можно хоть что-то приобрести. Но если я выиграю, что достанется мне? Твои жалкие десять долларов?

— Я вижу, ты готов пойти на попятный, Уилер? — Голос у нее стал грозным. — Ты не сможешь удрать, не расплатившись за проигрыш с рыжеволосой девушкой, в жилах которой течет ирландская кровь!

— Я вовсе не увиливаю, — спокойно возразил я, — просто пытаюсь обдумать ставки. Как в отношении того, что победитель получает все? По тысяче с каждой стороны, договорились?

— И хотя я уверена, что это невозможно, ты намерен каким-то образом обвести меня вокруг пальца и выиграть? Что ты сам получишь?

— Выигравший получает все! — твердо повторил я.

Она внезапно вспыхнула:

— Ты имеешь в виду меня?

— Что случилось? Внезапно заговорила ирландская кровь?

— Я бы хотела… — Ценой явного усилия она сумела взять себя в руки. — Оскорбления — дешевка, Эл Уилер! Вам необходим урок, и вы его получите, причем я уж постараюсь, чтобы он оказался болезненным. Я разберусь в том, что творится в вашем убогом умишке. Вы воображаете, что вам удастся из-за страха заставить меня отказаться от пари? Я ведь права? — Она откинула голову таким величественным жестом, который дал бы материал Фрейду на целых десять лет исследований. — Так вот, вы меня ни капельки не испугали! Я принимаю пари: я получаю две тысячи в случае вашего проигрыша, а если я проигрываю, вы получаете меня. Договорились? Теперь назовите имя!