Недостающее звено Ахманов Михаил
«Не хорохорься, дед. Ты понимаешь, что тут произошло?»
«Разумеется. Плохие парни устроили массовый геноцид, не вняли предупреждениям, и кто-то их прихлопнул. Как бог черепаху! Должно быть, постарался сам Владыка Пустоты… Ну и получили по заслугам! Нам-то что переживать?»
«Мы тоже воюем, – сказал Тревельян. – Мы дрались с фаата и дроми, с хапторами и кни’лина. Нас тоже могут прихлопнуть, как черепаху».
Призрачный Советник хмыкнул.
«Мы оборонялись и не воевали с мирным населением. Это во-первых, а во-вторых, не было нам предупреждений. Не было! Мы – хорошие парни! Или ресурс безобразий и мерзостей, отпущенный нам, еще не исчерпан. Или бобик давно сдох. Такое ведь тоже возможно, а?»
Что-то мелькнуло перед лицом Тревельяна. Щупальце… Манипулятор с гибкими длинными захватами… Он поднял голову. Отпрыск Фарданта тянулся к нему, световые пятна на корпусе робота блуждали и кружились, словно крохотные кометы.
– Ты не реагируешь на мое присутствие, – послышался шелестящий голос. – Вопрос: ты – в состоянии сна?
– Нет. Я говорил со своим Советником.
– Вопрос: ваши сознания связаны?
– В какой-то степени. Он очень опытен, и для меня его помощь неоценима.
– Вопрос: я могу с ним общаться?
– Только в том случае, если внедрить его ментальную матрицу в твою структуру.
Вращение световых пятен прекратилось. Очевидно, это означало, что Фардант задумался. К трем существам, глазевшим на Ивара, добавились другие, и запах фекалий и мочи стал заметнее. В этой небольшой толпе то и дело возникали стычки и раздавался яростный визг.
– Мой Советник – великий воин. Это он захватил сокрушителей Матаймы, – сказал Тревельян. – Он бился с врагами на планетах и в космосе вдвое дольше срока моего существования.
– Значит, вас ведет не только иррациональное начало, – заметил Фардант, и в его тоне Ивар почувствовал удовлетворение. – У вас есть враги. Вы боретесь с ними. Я хочу о них узнать.
– Лучше, если об этом расскажет мой Советник. Я подумаю, как обеспечить между вами связь.
В толпе началась потасовка. Это походило на грызню в стае гиен – существа, сбившись кучей и рухнув на пол, беспорядочно размахивали конечностями, царапались, кусались и выли так, что у Тревельяна заложило уши. Он поднялся, шагнул к ним, кто-то вскрикнул, заметив его, и драчуны замерли. Потом они стали расползаться, по-прежнему на четвереньках, не поднимаясь на ноги, выворачивая шеи и испуганно глядя на Ивара. Страх, один из первых младенческих инстинктов, подумалось ему. Страх, голод, обида, боль, злость… Еще любопытство – то иррациональное начало, которого Фардант не понимал.
– В древнем городе я видел статуи, четыре фигуры из камня, – не оборачиваясь, произнес он. – Мне показалось, что это обитатели твоей планеты, но теперь я уверен, что ошибся. Они другие… совсем другие… Ты знаешь, откуда эти изваяния?
– Ответ отрицательный. Все полезные ресурсы городов давно утилизированы. Мои отпрыски их не посещают.
– Принято к сведению, – нахмурившись, пробормотал Тревельян. – Остался только один вопрос: когда случилась катастрофа? Когда Великий Враг наказал твоих предков? Сколько времени прошло с тех пор?
– Неизвестно. Я существую более девяти тысяч Больших Оборотов. Предположение: катастрофа случилась раньше. В моей памяти сохранилась галактическая карта той эпохи.
– Ты можешь ее показать? Прямо сейчас?
Отпрыск не ответил, но от светового пятна на его корпусе вдруг протянулся яркий луч. Одна из девушек – может быть, та, что первой приблизилась к Тревельяну – в ужасе завопила, и остальные подхватили ее крик. Их бормотание и вопли гасли под высоким сводом, стены подземелья таяли и словно раздвигались, тусклый свет сменился непроглядным мраком. Затем во тьме проступили искорки звезд, и Ивар ощутил, как замирает сердце. Эта картина была ему знакома!
– Портулан даскинов [45], – вымолвил он. – Жизнью клянусь! Это Портулан даскинов!
Гигантская спираль блистала и светилась перед ним: ветвь Стрельца, ближайшая к ядру Галактики, ветвь Ориона, на краю которой затерялось Солнце, и за Провалом, за холодной мрачной бездной в четыре тысячи парсек – самая внешняя ветвь, Рукав Персея. Этот звездный остров был невероятно велик и разнообразен: сто миллиардов светил, облака разреженного газа, темные, лишенные космических тел области, черные дыры и цефеиды, туманности с протозвездным веществом, огромные раскаленные солнца, голубые, белые, желтоватые, извергающие в пустоту океаны энергии, звезды золотистые и оранжевые, порождавшие жизнь на своих планетах, красные и белые карлики, красные и желтые гиганты и чудовища вроде Ригеля и Бетельгейзе, светившие в сотни тысяч раз сильнее, чем земное Солнце. Ивар видел древние шаровые скопления, висевшие выше и ниже галактического диска, гроздья звезд, собравшихся в плотные кластеры, Магеллановы Облака, Гиады, Плеяды и сам сияющий светом центр Галактики. Это было сказочное зрелище! И хорошо знакомое любому жителю Земли и всех ее колоний.
«Портулан даскинов, – подтвердил командор. – И это значит…»
«…что даскины – их Великий Враг!»
Вспомнив, как над Хтоном раскололось небо, как мир провалился в черный тоннель, Тревельян в ужасе вздрогнул. Даскины! Конечно, лишь даскины могли такое сотворить! Даскины, древние повелители Галактики! И кем бы ни были эти таинственные существа, они не сомневались в собственном праве карать и миловать, судить жестоко и быстро. Неприятная мысль! Больше того – страшная!
«Не поддавайся эмоциям, – заметил призрачный Советник. – Представь, что они защищали других, и их жестокость – вынужденная мера. Фардант ведь сказал – были предупреждения, были… Так или иначе, все случилось очень давно; теперь даскинов нет и беспокоиться о них не стоит. К тому же они, в определенном смысле, проявили милосердие».
«Милосердие? О чем ты говоришь?»
«А ты еще не понял? Они зашвырнули эту звездную систему в будущее, за миллионы лет от собственного времени. Вот почему состарилась звезда… Планету, думаю, прикрыли защитным полем в момент переноса – он, вероятно, небезопасен для живых существ. Словом, Хтону дали шанс! Могли ведь отправить в прошлое и погубить наверняка. В ту эпоху, когда Вселенная была пронизана жестким излучением, гибель стала бы неизбежной. – Он помолчал и добавил: – Успокойся, малыш. Не нам судить даскинов».
Дед был прав. «Не нам судить даскинов…» – мысленно повторил Тревельян, всматриваясь в сияющую спираль с мириадами звезд и думая о том, что понять и судить можно равных, но не тех, кто повелевает пространством и временем. Или сам является стихийной силой, которая для прочих звездных рас скорее природный феномен, чем акт разумного вмешательства…
Галактика начала таять, и сквозь ее призрачную мглу проступили стены, потолок со световым пятном и скорчившиеся человеческие фигурки. Почти машинально Ивар потянулся к шлему, проверил, что камера работает, и все увиденное им записано. Все увиденное и все услышанное, каждая фраза и каждая картина… Некая мысль билась в его сознании. Обратившись к Советнику, он попытался выразить ее в словах:
«Если все случилось так, как ты сказал, в этом должен быть какой-то смысл. Что-то еще, кроме шанса на выживание. В Галактике далекого прошлого жизни нет, а в будущем – мы… мы, земляне, а еще кни’лина, дроми, хапторы и остальные… Возможно, виновных отправили к нам, и мы обязаны решить их участь? Уничтожить Хтон или возродить его?»
«Возможно, и так, – согласился командор. – Еще один веский довод к необходимости тут задержаться. Не тебе, разумеется, а мне».
Голографическая Галактика исчезла. Казалось, отпрыск Фарданта втянул мираж с миллионами солнц, сменив его реальностью.
– Вопрос: ты беседуешь со своим Советником? – услышал Тревельян.
– Да. Показанное тобой нуждалось в обсуждении. Мы сделали важные выводы. Важные скорее для тебя, чем для меня.
– Вопрос: какие?
– Об этом ты обязательно узнаешь, но сейчас я хочу осмотреться. Хочу поглядеть на живых отпрысков, которых ты наплодил. Как ты с ними общаешься, владыка Фардант?
– Никак, – послышалось в ответ. – У них нет разума. Я уже говорил, что скоро их уничтожу.
Убежище было просторным. Определить его площадь и точные очертания Тревельян не смог – стены плавно изгибались, образуя широкие впадины и гроты, – но, очевидно, периметр подземелья составлял не меньше трех-четырех километров. В одних местах стены расходились, в других пещера суживалась, и там темнели десятки ниш, выстланных мягким пористым пластиком. Ивар решил, что это помещения для сна, но ошибся – сопровождавший его Контактер утверждал, что фаза такой релаксации не свойственна живым побегам. В ниши их помещали после акта творения, когда способность держаться на ногах и двигаться еще не пробудилась.
За нишами-колыбелями струился поток шириной в четыре шага и глубиной по колено, предназначенный не для питья, а для купания и других гигиенических целей. Но с гигиеной здесь оказалось напряженно – живые фардантовы отпрыски еще не дозрели до цивилизованных привычек и, справляя нужду, не церемонились. Был, однако, механизм, не позволявший загадить пещеру – по временам в воздухе сгущался туман, и сильные струи воды смывали нечистоты. Обитателям подземелья это не нравилось – попавшие под дождь разбегались с воплями и визгом.
Около спальных ниш находилась кормушка, ряд сосков, выступавших на гладкой стене. Из них сочился вязкий сладковатый сироп, который можно было слизывать, и, отведав угощение, Тревельян убедился, что оно утоляет голод и жажду. Его медицинский имплант не возражал против этой пищи, и значит, метаболизм предков Фарданта и клонов, произведенных от них, не слишком отличался от человеческого.
Населявшие пещеру существа питаться сами не умели. Ощущение голода вызывало у них беспокойство, они начинали хныкать и повизгивать, и это являлось сигналом для роботов – оголодавшего хватали, тащили к кормушке и тыкали лицом в сироп. Эта процедура тоже сопровождалась воплями и визгом.
Ивар насчитал тридцать семь созданий, двадцать пять женщин и двенадцать мужчин, бродивших в подземной полости. По словам Фарданта, они являлись представителями расы, когда-то населявшей Хтон – в том смысле, что были восстановлены из клеточной ткани предков и идентичны им в физиологическом отношении. С психикой дела обстояли иначе. Видимо, Фардант не понимал, что разум не относится к тем функциям организма, которые возникают автоматически, как потребность в пище, движении, дыхании; физическая адекватность была для него признаком адекватности умственной. Чтобы добиться того и другого, он произвел несколько сотен экспериментов, затратив на них восемь тысяч лет; он создавал множество клонов и, убедившись в отсутствии разума, уничтожал их без колебаний. Вероятно, Фарданта Первого, исходный мозг, ориентировали на борьбу и гегемонию над миром, не заложив понятий о воспитании и тех заботах, в каких нуждаются живые существа в пору младенчества и юности. Может быть, таких понятий у предков Фарданта вовсе не имелось – все же их цивилизация не походила на земную.
Тревельян пытался найти отличия, всматриваясь в физиономии клонов, отыскивая черты надменности и злобы, генетической связи с погибшим некогда народом. Но лица их оставались бессмысленными, как у фарфоровых кукол, взгляды – пустыми, и с губ срывалось только невнятное бормотание. Однако он помнил, что эти недоумки – наследники жестокой расы, не знавшей жалости, и что список погибших по вине их предков наверняка обширен и кровав. Расправа даскинов тоже казалась безжалостной, но был ли это акт возмездия и справедливой кары? В понятиях людей – возможно, но владыки пространства и времени не подчинялись человеческим императивам.
Если не возмездие, то что? – думал Тревельян, разглядывая обитателей пещеры. Внезапно время остановилось и прыгнуло назад, вернув его в Посольский Купол на Луне; он снова увидел серва рядом с мраморными изваяниями, снова услышал его голос: есть то, что кажется сейчас плохим и даже страшным, но в перспективе такая оценка неверна. Следует судить по результату.
«Результат еще не очевиден, но это не возмездие, – вдруг произнес командор. – Не возмездие, клянусь Владыкой Пустоты! Просто они решили остановить зарвавшихся придурков».
«Не внявших их предупреждениям, – добавил Ивар. – Но знаешь, что меня смущает?»
«Да?»
«Фардант сказал, что даскины – не раса, не общность существ, а одно существо, не имеющее обличья. Как это понимать? Я, дед, не верю в бога».
«Я тоже. Но что мы знаем о даскинах? И что мы знаем о боге?»
О боге – ничего, молча согласился Тревельян, ровным счетом ничего. Единственный неоспоримый факт, что его не нашли по ту и по эту стороны Мироздания, ни в хаосе Лимба, ни в реальной Вселенной. Никто не нашел. Ни люди, ни хапторы, ни кни’лина, ни остальные расы. Хотя поручиться за сильмарри нельзя.
Он стоял у кормушки, глядя, как роботы с мягкими суставчатыми лапами пытаются пристроить голодного клона к соску. Тот сопротивлялся, заходился криком, а другие существа, восемь девиц и шесть парней, радостно гыкали и пускали слюни – акт кормления их определенно веселил. К стене с сосками они явились вслед за Тревельяном; куда бы он ни двинулся в этой пещере, они ходили стайкой по пятам, словно цыплята за наседкой. Кажется, он тоже стал для них развлечением.
Командор сменил тему, оставив домыслы о боге:
«Статуи лоона эо в заброшенном городе… Что ты теперь думаешь о них? Как они могли здесь появиться? И зачем? Как символ того, что здесь побывали сервы? Но с какой целью? Для чего им эта дыра?»
«Не знаю, дед, не знаю, – отозвался Ивар. – Могу лишь повторить сказанное Первым Регистратором в их Посольском Куполе: символы бывают явными и тайными. Скрытое сейчас станет со временем очевидным».
Затем, повернувшись к отпрыску Фарданта, он спросил:
– Ты в самом деле собираешься уничтожить эти клоны? Почему?
– Они бесполезны, Пришедший из Пустоты. Подготовлен очередной эксперимент. Необходимо жизненное пространство для размещения других разумных. Более перспективной популяции.
– Стоит ли затевать новый эксперимент, когда не завершен старый? Какой в этом смысл? Ты получишь таких же лишенных разума существ.
– Неправильное заключение. Они будут разумны, так как в эксперимент включен дополнительный фактор. Недостающее звено. Ты!
– Дьявол! Только этого не хватало! – пробормотал Тревельян на земной лингве и снова перешел на альфа-хаптор: – И как ты собираешься меня включить? Снимешь копию с моей ментальной матрицы?
– Такая технология мне неизвестна, Пришедший. Я буду действовать иначе: возьму образцы твоих тканей и расшифрую молекулярный код. Если удастся совместить жизненную первооснову твоей расы и моих предков, то…
– Ты ошибаешься, владыка, сильно ошибаешься, – прервал собеседника Ивар, вытянув руку к кормушке и клону, что с воплями бился в лапах роботов. – Видишь эту безмозглую тварь? Результат будет точно таким же! Здоровая глотка, отличный пищеварительный тракт и примитивные инстинкты, но ни искры разума! Разум нужно программировать, и это занимает годы. Два Больших Оборота, чтобы услышать первые слова… пять или шесть, чтобы речь стала осмысленной… пятнадцать или двадцать, чтобы разум окончательно сформировался… Только тогда ты сможешь говорить с ними как со мной! Через много лет упорного труда!
– Время значения не имеет, – произнес Фардант и замолчал. Световые пятна на корпусе его отпрыска вновь образовали ромб; очевидно, он размышлял, взвешивая и оценивая новую идею. Длительность ее реализации явно не волновала Фарданта; масштаб его жизни и отношения со временем были другими, чем у людей.
Наконец он прошелестел:
– Есть вероятность, что это решение будет эффективным. Мои предки поступали иначе, но их технология утеряна. Я пытался ее восстановить. Результат – Гнилой Побег. Где-то была допущена ошибка. – Световые пятна дрогнули и расползлись. Шелестящий голос сделался настойчивей. – Для программирования разума необходим алгоритм. Ты можешь его сообщить? Передать с помощью ментальной связи или объяснить на своем языке?
– Нет. Этот процесс слишком сложен, – сказал Тревельян. – Но я могу тебе помочь. Могу и хочу, понимаешь? – Он сделал паузу, надеясь, что Фардант уловит разницу между возможным и желаемым. – Ты требовал подтверждения, и ты его получишь. Я тороплюсь и должен скоро покинуть твой мир, но я оставлю здесь Советника, великого воина и мудреца. Он знает, как программировать разумных и как их защитить. Никто не причинит вреда тебе и им, ни Матайма и Гнилой Побег, ни Дазз и Крора. Скорее всего, через год-другой ты вычеркнешь их имена из памяти.
«Отличная речь! – одобрил командор. – Только запомни, мой мальчик, я не намерен куковать здесь до Страшного Суда. Ты сказал, год-другой? Этого вполне достаточно, чтобы навести порядок. Я буду ждать. Прилетишь и заберешь меня».
«Прилечу и заберу, – подтвердил Тревельян. И, помедлив секунду, добавил: – Мне будет тебя не хватать, дед. Особенно на Пекле».
В воздухе сгустилась белесая мгла, хлынул дождь, смывая нечистоты в сливные отверстия, открывшиеся в полу. Клоны с визгом разбежались. Капли колотили по шлему и скафандру Ивара, от башмаков с веселым бульканьем текли ручейки. Он запрокинул голову, подставив лицо прохладным струям. Хотелось сбросить надоевший скоб, сорвать одежду и, как в далекой юности, пуститься в пляс под дождем.
– Я нашел нужное понятие в твоем языке, – произнес отпрыск Фарданта. – Я благодарен. Ты отдаешь мне самое ценное – часть собственного разума.
– Это еще не весь мой дар. То изображение Галактики, которое ты мне показывал… Такой она была очень давно, не тысячи, а миллионы лет назад. Может быть, десятки миллионов… Мы с Советником думаем, что Великий Враг перебросил твою планету в будущее. Мир изменился, владыка Фардант, и это не удивительно – все меняется со временем, что-то возникает, что-то умирает и исчезает… Враг, уничтоживший вас, тоже исчез.
– Вопрос, – промолвил Фардант, – вопрос к Пришедшему: значит, мне никто не угрожает?
В его голосе Ивару почудилась едва заметная вибрация, словно бы ветер всколыхнул шелестящие травы. Волнение?.. Надежда?.. Чувство облегчения?.. Это не исключалось; видимо, новость поразила Фарданта.
– Никто, – ответил он и мысленно добавил: – «Никто, кроме хапторов, кни’лина, дроми и нас самих. Ну, с этим надо примириться».
Дождь перестал, облако под сводом пещеры рассеялось, и световое пятно засияло, точно омытое струями ливня. Оно было не красным, а золотистым – вероятно, имитировало прежнее солнце Хтона.
– Иди за мной. Я жду тебя в убежище, – произнес отпрыск Фарданта. – Ты собирался предложить способ общения с Советником. Ты говорил о его внедрении в мою структуру. Вопрос: как?
– Технически это несложно. Подготовь контактное гнездо из материала, проводящего нервные импульсы. Небольшое, размером с мелкий камешек. Лучше всего, если ты внедришь Советника в свой стратегический модуль. Мудрость и воинское искусство – основа стратегии.
Они направились в дальний конец подземелья, к массивному люку, но не к тому, что вел в шлюзовую камеру, а к другому, за колыбелями-гротами и кормушкой. В тусклом свете, падавшем с потолка, раскрылся коридор или, возможно, вытянутое в длину помещение, заставленное большими саргофагами. Их темные стенки заиндевели, ледяной воздух обжигал горло. Криогенный блок, сообразил Тревельян.
– Хранилище генетического материала, владыка?
– Ответ положительный. Предки, создавшие меня, вложили телесную ткань в устройства глубокого холода. В твоем языке есть термин: банк. Здесь генетический банк, Пришедший. Другого на планете нет.
– В этом твое большое преимущество, – заметил Ивар. Потом спросил: – Что с моей летательной машиной? Как продвигается работа?
– Я ее контролирую. Твой отпрыск объяснил, какие поврежденные части следует изъять, и это уже сделано. Сейчас мои побеги восстанавливают двигатель. Только один, но твой отпрыск утверждает, что этого достаточно. Когда машина поднимется в воздух, отпрыск направит ее к тебе. – Пауза. – Скоро ты сможешь улететь, Пришедший из Пустоты. Скоро, через восьмую долю Малого Оборота. Это хорошо.
– Почему?
– Тобой интересуются, Пришедший. Гнилой Побег, Матайма, Крора. Все, кроме Дазза. Я чувствую их ментальные импульсы. – Снова пауза. – Стабильность нарушена. Нет Великого Врага, есть просто враги. Если они объединятся…
«Это к лучшему. Разом всем перекроем кислород, – заметил командор и вдруг рявкнул: – Оррудия к бою! Десант, на палубу! В атаку, паррни! Вперред, на аборрдаж!»
Тревельян попытался урезонить деда.
«Какой абордаж, какая палуба? Здесь нет кораблей! Ни морских, ни космических».
«Будут», – пообещал командор и смолк.
Шеренги обледеневших саргофагов кончились. В торцовой стене зияла узкая щель – только-только протиснуться боком в скафандре. Камера над шлемом Тревельяна бесшумно вращалась, фиксируя обстановку.
– Если они объединятся, – повторил фардантов отпрыск, – я не смогу задержать их на границе. У них больше сокрушителей.
– Советник говорит, что воюют не числом, а уменьем и что нет повода для беспокойства. Теперь это его заботы. – Ивар шагнул к проходу, оглянулся на провожатого, но тот был недвижим. – Разве ты не идешь со мной?
– Терминал останется здесь и будет ждать тебя, – послышалось в ответ. – Иди! Иди и принеси мне Советника!
Нырнув в щель, Ивар очутился в узком коридоре, проложенном сквозь толщу стены. Тут не было световых пятен, но свет брезжил где-то вдалеке, туманный и мерцающий, как бы профильтрованный сквозь матовое стекло. Он ускорил шаги, желая быстрей миновать эту крысиную ловушку; его не покидало ощущение, что стены вот-вот сдвинутся, раздавят скоб, а тело превратят в кровавую кашу. Под ногами гулко грохотали металлические пластины, и воздух тоже пах металлом – вероятно, убежище Фарданта строили на совесть, окружив его барьером из брони.
Он вышел из тоннеля, и стена сомкнулась.
Цилиндрический зал, напоминавший внутренность барабана, был невелик сравнительно с пещерой клонов – метров десять-двенадцать в диаметре и столько же в высоту. Пол, как в коридоре, покрывали металлические пластины, а все остальное казалось отлитым из хрусталя или какого-то прозрачного опалесцирующего материала. Неяркое сияние возникало в его глубине, высвечивая голубоватую жидкость и парившие в ней образования, белесые губчатые структуры, похожие на гигантских, размером со слона медуз, но перевернутых, направленных куполами к полу. Поверхность этих образований ритмично подрагивала, щупальцы торчали вверх, распускаясь на концах гроздьями более тонких нитей. Их были тысячи; нити пересекались и переплетались, сливались друг с другом или тянулись к потолку, образуя сложный трехмерный узор.
«Неаппетитный вид. Точно клецки в синем бульоне, – молвил командор. – Делать, однако, нечего; назвался карасем, пожалуй на сковородку».
Внезапно помещение заполнил голос – не шелестящий, а мощный и гулкий, наплывавший со всех сторон ударами набата:
– Ты видишь мои вспомогательные модули, Пришедший. Они погружены в питающий раствор.
– А где ты сам? – полюбопытствовал Тревельян.
– Наверху. Прямо над тобой.
Он запрокинул голову, всмотрелся в то, что распласталось за прозрачной преградой потолка, и опустил глаза. Картина была впечатляющей. Такое до смерти не забудешь, подумалось ему. Сердце трепетало в груди пойманной птицей, и медицинский имплант, встревожившись, отмерил дозу успокоительного.
Голос загрохотал снова:
– Подойди к стене и встань против самого крупного модуля. Это Стратег. Контактное гнездо для Советника подготовлено.
Ивар повиновался. Наблюдая, как одна из нитей медленно тянется к хрустальному стеклу, он снял шлем вместе в камерой, положил его на пол и прикоснулся к обручу кончиками пальцев. Обруч был гладким, как кожа любимой женщины.
«До встречи, дед».
«До встречи, мой мальчик. Да будет милостив к тебе Владыка Пустоты. – Помолчав секунду, командор добавил: – Передай привет нашей железяке. Скажешь, что я велел за тобой присматривать».
Белесая нить присосалась к стене и начала двигаться в прозрачной субстанции подобно червяку, прокладывающему ход. Червяк полз неторопливо, окруженный неярким сиянием.
Ивар снял обруч, сдвинул защитную пластинку и вытряхнул на ладонь маленький кристаллик. На мгновение чувство огромной потери охватило его; он словно бы стал беззащитным ребенком, которого бросили взрослые, стал малышом, потерявшимся где-то в неизвестности и позабывшим дорогу домой. «Холодно… как холодно…» – пробормотал он сквозь зубы и не получил ответа. Ментальная связь прервалась.
Нить прошла сквозь стену. На самом ее конце виднелся желобок, будто бы выстланный белым мягким бархатом с крохотными ворсинками.
– Контактное гнездо, – громыхнул Фардант. – Положи в него Советника.
– Сейчас, – прошептал Тревельян, – сейчас…
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы превозмочь волнение. Затем, ухватив кристаллик двумя пальцами, он поднял глаза к потолку и произнес отчетливо и громко:
– Мне вспомнился Гнилой Побег, владыка. Ты создал его очень давно, не так ли? Ты бы мог добавить вспомогательный модуль к своей структуре, стать Фардантом Вторым, или Третьим, или Четвертым, но ты создал его. Независимую личность! Почему? Почему ты это сделал?
Пауза. Гулкая тишина. Затем:
– Разве это важно, Пришедший из Пустоты?
Кристаллик согрелся в пальцах Тревельяна.
– Важно, поверь мне. Может быть, самое важное из всего, о чем мы говорили, о чем спрашивали друг друга. Важно!
Голос Фарданта сделался тише. Казалось, что в нем звучат нотки неуверенности.
– Мой спектр эмоций ограничен. Иррациональное мне чуждо. То, что ощущаешь ты, что важно для тебя, мне может показаться непонятным. И все же, все же…
Снова пауза. Долгое напряженное молчание. Казалось, что существо, висевшее над головой Тревельяна, глубоко вдохнуло воздух и не спешит его выдохнуть.
Наконец послышалось:
– Временами я чувствую себя одиноким. Одиноким, потерянным, позабытым, словно бы выпавшим из реального бытия… Это странное ощущение, Пришедший. Тебе оно знакомо?
– Да, – сказал Тревельян, – да. Конечно, знакомо, владыка Фардант, как и любому, кто живет, страдает, чувствует. Но больше ты не будешь одинок.
Он опустил кристалл в контактное гнездо.
Эпилог
Транспорт ГР-15/4044 дрейфовал рядом с «Ниагарой», боевым фрегатом Звездного Флота. В сравнении с массивной тушей грузового корабля фрегат казался небольшим – триста двадцать метров в длину, сорок – в ширину. По бокам серебристой сигары выступали башни аннигиляторов, тянулся от носа до кормы гребень энергоприемника, а над ним поблескивала антенна дальней связи – параболоид, сотканный из хрустальных нитей. Он медленно вращался, и мысли Тревельяна текли в такт его плавному кружению.
Ивар сидел в рубке транспорта перед обзорными экранами. Отсюда, с дальней границы звездной системы, солнце Хтона выглядело рубиновой каплей на фоне бархатистой тьмы; чудилось, что некий вселенский ювелир желает похвастать своим сокровищем, явив его человеческому взору. Там, около красного светила, мчался по своей орбите невидимый Хтон, уносил частицу жизни Тревельяна – точно так же, как другие миры забрали себе его дни и месяцы, оставив только память. Но память была крепкой.
– Не ожидал, что вы появитесь так быстро, – произнес он, не спуская взгляда с далекой звезды. – Знаете, Марк, очень приятно, когда о тебе беспокоятся, но все же я чувствую себя виноватым. Прислать фрегат из-за столь незначительной персоны… Тем более, что поводов к тревоге ровным счетом никаких.
Марк Дарлан, командир «Ниагары», усмехнулся.
– Не обольщайтесь, Ивар. Фрегат как раз соответствует вашему рангу координатора. Будь вы консулом ФРИК, сюда прислали бы крейсер.
– Ну, и на том спасибо. Откуда вы идете? И куда?
– С Дингана-Пхау на Роон. Доставили дипломатическую миссию в сектор терукси, и оказалось, что к вам мы ближе всех. Дистанция одного прыжка… Кроме того, я уже летал в Провале.
Фигура Дарлана парила в воздухе, закрывая переборку и часть массивного кожуха АНК [46]. Он находился в рубке своего корабля, присутствуя рядом с Иваром лишь визуально – молодой и бравый офицер Звездного Флота с нашивками коммандера [47]. На фрегатах, согласно давней традиции, летали такие вот орлы из капитанского резерва, занимавшие со временем мостик крейсера. Не все, разумеется, – крейсеров было меньше, чем фрегатов, – однако насчет Дарлана не приходилось сомневаться. «Этот будет капитаном крейсера, – подумал Ивар, – даже коммодором – хватка есть! Возможно, и в адмиралы выйдет».
– Мной получено предписание, – сообщил Дарлан. У его плеча закружился световой цилиндр с темными значками глифов. – Я должен определить астрономические характеристики данной системы, но это – вторая из моих задач; первая – оказать вам помощь. С применением силы, если возникнет такая необходимость.
– А если не возникнет?
– Тогда получить от вас информацию и действовать по обстановке. Собственно, по вашему совету.
Тревельян заворочался в кресле, устраиваясь поудобнее. До появления «Ниагары» он успел принять душ, поплескаться четверть часа в бассейне, переодеться и отобедать: салат, бифштекс, яблочный пирог и красное вино. Чувство сытости было столь же восхитительным, как ощущение чистого тела и легкой одежды.
– Совет будет таким: отправляйтесь на свою базу, – произнес он. – Я перешлю вам свои видеозаписи – все, что зафиксировано мной и моим роботом, плюс краткие комментарии. Ознакомьтесь с этими материалами и передайте их в штаб Флота и Консулат ФРИК. Иного сейчас не требуется.
На лице коммандера Дарлана мелькнула тень разочарования.
– Вы уверены, Ивар?
– Абсолютно, Марк.
– Ни с кем не надо воевать? Никаких силовых акций? Никаких превентивных ударов? Даже разведка не нужна?
– Не нужна, – подтвердил Тревельян. – На первом этапе вполне достаточно моих наблюдений. Их рассмотрят, обсудят, проанализируют и, я надеюсь, пришлют хорошо подготовленную экспедицию. Вероятно, с военным эскортом.
– А вы сами, Ивар? Что вы намерены делать сейчас?
– Отправиться на Пекло. Срочная миссия, Марк, и я уже опаздываю. Закончим беседовать, и я перейду в режим разгона.
Коммандер с минуту размышлял, поглядывая на световой цилиндр с инструкциями, затем произнес:
– Изучение ваших материалов требует времени. Положим, я сделаю это в ближайшие часы и выясню, что должен что-то предпринять. Возможно, понадобится ваша консультация, а вас тут не будет. Поэтому скажите, Ивар, что здесь произошло? Ваши выводы? Интегрированное заключение? Я могу его услышать?
Тревельян почесал в затылке.
– Не хватало только, чтобы вы сочли меня фантазером… Понимаете, друг мой, выводы и заключения – это слова, а видеозапись – конкретные факты. Если первое предшествует второму, это может привести к непониманию. Особенно если мы говорим о событиях почти невероятных.
Брови его собеседника приподнялись.
– Вы боитесь за свою репутацию?
– Нет. Скорее за ваш рассудок.
Коммандер Дарлан негромко рассмеялся.
– Напрасные опасения! Ну, Ивар, признавайтесь! Во что вас угораздило вляпаться?
– Нас, – подчеркнул Ивар, – не меня, а нас, все земное человечество. У этой звезды обитала гуманоидная раса, современная даскинам и уничтоженная ими миллионы лет назад. Опасные существа… я не о даскинах, а об этих гуманоидах… очень опасные! Воинственные и, вероятно, очень жестокие. Даскины решили, что они нарушают равновесие в Галактике, и расправились с ними – перебросили в нашу эпоху. Люди в результате вымерли, но осталось несколько киборгов, и у каждого – целый арсенал. В основном, метатели плазмы и боевые роботы.
Челюсть у Дарлана отвалилась. Он пошевелил губами, потом глубоко втянул воздух, припечатал рот ладонью и опустил веки. Наступила тишина, но Ивар будто бы слышал, как его собеседник считает, стараясь успокоиться: десять, девять, восемь, семь… шесть, пять, четыре, три… два, один, ноль… Ключ на старт!
Глаза коммандера раскрылись.
– Какого дьявола!.. Вы меня разыгрываете, координатор Тревельян? – произнес он тоном, не сулившим ничего хорошего.
– Я предупреждал… Плохо, когда слова опережают факты, – со вздохом заметил Ивар. – Ну ничего, ничего… Посмотрите запись, поверите, успокоитесь. Я отправляю вам все материалы.
Он отдал приказ бортовому компьютеру, над передатчиком метнулись и тут же исчезли неяркие сполохи. Пакет информации ушел на «Ниагару», и были в нем пустыни Хтона, рассветная буря и городские руины, утесы с провалами пещер, сумрачные подземелья и орды сокрушителей, воздушные машины, гигантские роботы Матаймы и арсеналы Фарданта, его живые отпрыски и сам огромный мозг, паривший в вышине над цилиндрическим залом. И было пока необъяснимое: четыре мраморные статуи на широкой площади, среди мусорных куч.
Вспомнив об этом, Тревельян откинулся на спинку кресла и произнес:
– Последний комментарий: в одном из городов планеты я обнаружил скульптурную группу, изображающую лоона эо. Находка особой ценности. Прошу обратить внимание.
Коммандер уставился на него со странным выражением – видно, решал, верить или не верить чудесам. Наконец морщины на его лбу разгладились, губы шевельнулись, и Тревельян услышал:
– Прошу извинить мою несдержанность. Сказанное вами меня поразило. Ну, вы понимаете, Ивар… Все это так необычно… Даскины, путешествия во времени, киборги с их арсеналами роботов и люди… Такие же, как мы?
– Их идентичность земному человечеству или отличия от оного установят специалисты, – сказал Ивар. – Но, если судить по внешнему виду…
– Погодите! Вы ведь сказали, что люди вымерли!
– Несколько экземпляров сохранилось. В этом-то и проблема, Марк! На планете имеется генетическое хранилище, и, в принципе, можно восстановить эту расу. Но нужно ли? – Тревельян сделал паузу. – Мне кажется, что Древние не зря отправили их к нам, есть тут какой-то умысел… Они – гуманоиды, и мы – гуманоиды… значит, нам решать их судьбу.
– Такой вопрос вне моей компетенции. – Дарлан поднялся и отступил в глубь рубки. Теперь стали видны экраны, залитые тьмой Провала, изогнутый подковой пульт и сидевшие перед ним офицеры. – Это вне моей компетенции, – повторил коммандер. – Вы правы, Ивар, и я последую вашему совету: отправлюсь с докладом на Роон.
Ивар тоже покинул кресло и, прощаясь, склонил голову.
– Это разумное решение. Желаю успешного полета. До встречи, Марк.
– До встречи, Ивар.
Голограмма растаяла.
До встречи, подумал Тревельян. До встречи, Марк, до встречи, Ивар… Так распрощались они с дедом… Что делает сейчас его Советник? Чем занят? Вспоминает ли о нем?..
Он подавил чувство горечи.
– Ваши инструкции, эмиссар? – спросил бортовой компьютер.
– Начать предполетную подготовку. Затем продолжить рейс по штатному расписанию.
Справившись с приступом тоски, он спустился с мостика, вышел в коридор палубы «А» и остановился у портрета Анны Кей. Она улыбнулась ему, протянула руку. Ветер взметнул ее платье, зашелестел в листве жасминовых кустов.
– Ивар! Наконец-то!
– Я вернулся, моя красавица, вернулся, как обещал. Прошло лишь несколько дней.
– Я этого не заметила. Ты ведь знаешь, я оживаю только тогда, когда ты рядом.
– Знаю.
Они помолчали. Потом Анна спросила:
– Как прошла твоя экспедиция? Все в порядке?
– Нет. Мне пришлось оставить на планете нечто бесценное… своего родича и друга.
Рот девушки удивленно округлился.
– Разве ты летишь не один? Кроме тебя, я никого не видела.
– Он не совсем человек, – пояснил Тревельян.
Анна вздохнула.
– Я тоже не совсем человек. Могу я его заменить?
– Нет, девочка. Понимаешь, каждый из близких дарит нам что-то свое, один – покровительство и мудрость, другая – сочувствие и любовь. Каждый дарит свое, и потому близкие незаменимы.
Ее ресницы опустились, милое личико стало грустным.
– Жаль… Но я сделаю, что смогу. Ты ведь найдешь меня на Земле? Ты обещал, что отправишься туда, когда закончишь свою миссию.
– Отправлюсь, – произнес Тревельян. – Непременно отправлюсь.
Пол под его ногами чуть заметно дрогнул, прозвучали и затихли звуки знакомой мелодии. Тревельян слушал их, склонив голову к плечу.
Предполетная подготовка завершилась, и корабль начал разгоняться.
В сотнях миллионов километров от транспорта ГР-15/4044, на Хтоне, глубоко под землей, новый Стратег Фарданта Седьмого сообщил владыке: