Дом под дождем Тихомиров Артем

– А где расположен сад? – спросил я.

– У западного крыла, рядом. Туда есть отдельный вход. Мы сидели в беседке, пили чай.

– Скажите, а чем вы занимались там? – Понимая, что я обращаюсь к ней, Стелла отпрянула, словно я набросился на нее из-за угла. Поглядев на мужа, девушка несколько раз открывала и закрывала рот.

– Я писала, – ответила Стелла наконец. – Я была очень занята и даже не сразу поняла, что говорит мне Кемдор.

– А что он говорил? – Галлахад сама любезность.

– Что с Карлом произошло несчастье…

– Скажите, кто принес вам эту новость? – спросил я.

– Агна. А ей сказала Уна.

– А до того момента вас видели в беседке вдвоем?

– Видела Агна, дважды. Первый раз она принесла чай, но забыла бисквиты, а потом вернулась – минут через пять. Это было… В четверть первого.

Я бросил взгляд на Уну. Она и двое других слуг кружили вокруг стола. Девушка до сих пор была не в себе. Уна испытывала настоящие муки, вынужденная находиться в столовой, но профессионализм брал свое. Выполняла свои обязанности она без промедления.

– И вы сразу встали и отправились в комнату Карла? – спросил я.

– Да, – подтвердил Кемдор. – Видите ли, я в некотором роде изучал медицину. Три курса проучился в Фарандском университете по этой специальности, но потом перешел на факультет географии и геологии. Я хотел помочь Карлу, если, конечно, эта помощь могла ему понадобиться.

– Почему же вы не стали медиком? – Удержаться от вопроса я не мог. Я знал, что в моей альма матер не любили тех, кто переходил с одного факультета на другой и бросает своих однокашников.

– Меня влекли путешествия и необычные явления, – ответил Кемдор. – Я знал, что займусь этим, и хотел, чтобы путешествия мои имели и какой-либо практический смысл. Ведь если я смогу совершить какое-либо открытие, то послужу науке. Не хотелось, знаете ли, быть праздным бродягой, каких много нынче развелось… На сегодня я состою в Лойвисгардском Географическом Обществе, регулярно читаю в нем доклады и дважды премирован премией Леонарда Скомпроса.

– Папа вечно занимается чепухой. Только чтобы время убить, – заявил Динг.

– Пожалуйста, помолчи, – отозвалась Элания. – Не рассуждай о том, чего не знаешь и не понимаешь, праздное дитя.

Динг ощерил зубы. Держу пари, он не живет в Миле постоянно, а только наезжает сюда время от времени. По всей вероятности, этот тип считает себя столичным денди. Отсюда его чопорность и нервозность. Я его сразу раскусил. Вероятно, визиты Динга в родовое гнездо не что иное, как возможность уладить в очередной раз свои финансовые проблемы, а вовсе не дань уважения семье…

Итак, выясняется много интересных подробностей. Кемдор – недоучившийся врач и состоявшийся географ. Я слышал о Лойвисгардском Географическом Обществе, но точных сведений о нем у меня не было. Географ под боком – хорошее подспорье.

– И вы констатировали смерть? – спросил я Кемдора.

– Тело было еще теплым, – подтвердил граф.

– Вы наблюдали кровотечение? – Боюсь, для присутствующих здесь дам мои вопросы не будут приятными.

– Да. Кровь сочилась на пол.

– Вы не меняли положения тела?

– Нет.

– Теперь вопрос госпоже Стелле…

Девушка вздрогнула в очередной раз.

– Вы боитесь крови?

– С трудом переношу. Я чуть в обморок не упала, когда увидела труп.

– Зачем же вы пошли туда?

Галлахад с удивлением и недовольством поглядел на меня. Динг вообще залился краской гнева, словно это касалось его лично.

– Наверное, я чересчур любопытна, – ответила Стелла. – Теперь мне придется за это расплачиваться, я не буду спать по ночам.

– Моя супруга пишет романы, у нее богатое воображение, – сказал Кемдор, будто извиняясь. – Думаю, ей захотелось посмотреть…

Понятно. Я оказался прав.

– Полагаю, смерть Карла была мгновенной, – сказал Кемдор. – Если, конечно, вам интересно мое мнение.

– А вы заметили несоответствие орудия и характера раны? – вмешался Галлахад.

– Я не ставил себе целью выяснять этот вопрос, господа. Я не судебный врач, да и моих практических знаний для этого маловато. Во время путешествий мне приходилось прибегать к тем крупицам медицинских сведений, которые я почерпнул из университетского курса. Однако мои возможности ограничены.

Надо поговорить с каждым с глазу на глаз, подумал я.

Список дел все рос, и конца этому росту не было видно.

– Теперь ваша, очередь, уважаемый граф, – обратился я к Дингу. – Чем занимались вы в интересующее нас время?

Динг стал желто-красным.

– Заявляю всем! Это возмутительно! И как возможно терпеть подобное издевательство от господ… вовсе не нашего круга! – Столичный денди затрясся от злости. – Все это – гнусный фарс!

– Динг, успокойся, – сказал Кемдор. – Твое поведение слишком вызывающе! Имей уважение к брату. Мы пытаемся установить истину. – Тон отца был суровым.

Динг побелел, даже губ его стали походить на две полоски начерченные мелом на лице выше подбородка.

– Видимо, установление истины для вас – это желание обвинить во всем меня.

– Ты с ума сошел! – возмутилась Элания. – Прекрати нести чепуху! И отвечай, когда тебя спрашивают!

Динг вырвал салфетку из-за воротничка и швырнул ее рядом с тарелкой. Он сидел прямо, словно кол проглотил, и осматривал всех нас так, словно оказался в обществе смертельных врагов.

Избалованный мальчишка с плохим характером и, возможно, наследственностью.

– Я одиннадцать часов я был у себя в комнате, я только что встал, – процедил Динг. – В половине двенадцатого я велел подать мне завтрак. Меня видела Венти, потом Агна. В период с без четверти двенадцать до пятнадцати минут первого я гулял вокруг дома. Собирался проехаться верхом, но желания у меня не пропало… Спросите эльфов на конюшне и Рига Мара, они скажут, что седлали для меня Сокола, но потом я лично приказал им прекратить это. – Динг с вызовов уставился на меня. – Таким образом, у меня есть алиби. Прогуливаясь, я встретил Сойера, который сгребал листья на площадке, где стояли подстриженные кусты.

– Когда вы вернулись в дом? – спросил Галлахад.

– Я не засекал время, но судя по всему, около тридцати минут первого. Мне сказал об убийстве Лингуд, он возвращался из комнаты тети и раздавал приказания служанкам. Тогда я сразу направился на второй этаж. Устраивает это вас, господа ищейки?

– Благодарю, вполне, – пробормотал Галлахад под испепеляющим взором хлыща.

Но я не мог не задать другого вопроса.

– Вы видели Карла, когда он садился на Звездочета?

– Конечно, нет. Это, говорят, было в десять утра, а я в это время спал…

– Понятно. – Я обратился к Элании. – Каким был граф сегодня утром, например, за завтраком?

– Обыкновенным.

– Не был ли он раздражительным? Может быть, плохое настроение?

– Он опоздал, – подал голос Рудхор, в очередной раз выпав из оцепенения. Остекленевшие глаза обвели присутствующих. – Минут на десять, да?

– Верно, – сказала Элания.

– Я еще заметил, что Карл немного хромает.

Ага, значит, я прав. Поднявшись утром, Карл обнаруживает, что с ним что-то не так. Гниет заживо, одним словом. Он в панике, но ему удается справиться с собой и придумать план – подстроить падение с лошади. Никто не усомниться – Звездочет своенравен. Карл опаздывает к завтраку. Возможно, он вообще хотел пропустить его, однако побоялся, что это вызовет подозрения домашних. Чего-то я, вероятно, еще не знаю. Известно одно точно – Карл не хотел раскрывать свой секрет перед матерью и прочими.

Уверен, все дело в знаке на ноге.

Я посмотрел на Динга. Алиби у него есть. Чутье мне подсказывает, что он не мог совершить это убийство. Такие могут убить в припадке бешенства. Они просто делают это, не заботясь о последствия, потому что не в силах сдержать своих эмоций. Таких субъектов легко разоблачить.

– Позвольте откланяться! – Динг встал из-за стола. – Я не могу терпеть подобного неуважения к себе! Я не обязан давать отчета никому, включая так называемых представителей власти!

Динг говорил так, словно выплевывал слюну сквозь сжатые зубы. Высоко вскинув голову, он вышел из столовой широким шагом.

Никто не произнес ни слова. Кемдор кусал губы, не одобряя поведения своего единственного отпрыска.

Займемся Рудхором.

Граф тоже был недоволен тем, что его допрашивают. Но если его племянник напоминал страдающего припадками человека, то сам Рудхор походил на тяжелую грозовую тучу, готовую разразиться громами и молниями.

Вообще, я отметил, что граф нездоров. С той поры, как мы впервые встретились, его состояние ухудшилось. Тогда он выглядел просто потрясенным и подавленным, а сейчас таким, словно его поразила все быстрее развивающаяся тяжелая болезнь. Так начинает иссушать человека чахотка. Однако пока никаких симптомов ее я не видел.

– После завтрака я отправился к себе в комнату, – сказал Рудхор. – Я не очень хорошо себя чувствовал. Возможно, из-за чесночного соуса. К тому же, под влиянием его у меня снова разыгралась депрессия. Мне не хотелось никого видеть. Я пришел к себе, закрылся и сел в кресло перед камином. – Мутные глаза уставились на меня. – Так что алиби у меня тоже нет.

– И вы не выходили?

– Нет. Дважды стучалась Топаз, спрашивала, не нужно ли мне что-нибудь.

– Простите, не помните, сколько было времени…

– Возможно, одиннадцать в первый раз, и двадцать минут двенадцатого – второй. Я дремал, потому что чувствовал себя усталым. После второго стука я открыл глаза и посмотрел на часы… Да, было около половины двенадцатого.

– Как вы узнали об убийстве?

– Ко мне пришел Лингуд. Я хотел, чтобы он убирался, но он сказал, что… вы знаете.

Рудхор опустил глаза на стол.

– Ума не приложу, кому это понадобилось. У моего сына не было врагов. Тем более, здесь! Это нелепо!

– Вы утверждаете официально, что у графа не было врагов? – спросил Галлахад.

– Откуда им взяться? Карл не был душой компании, но и не давал никому повода усомниться в своих добрых намерениях, – сказала Элания. – Если он не путешествовал, то почти все время проводил в Ветряной Миле. Занимался живописью.

– Неужели никуда не ездил? – спросил я. – Какие места в округе он мог посещать?

Во времена нашего студенчества я бы не мог назвать Карла домоседом. Его интересовало все, всюду он совал свой нос и нередко так наживал себе недоброжелателей. Неужели Карл изменился за эти годы? Или мать просто не знает всей его жизни?

– Ездил, конечно. Его интересовала округа. Он выезжал на этюды. Или просто совершал нечто вроде экспедиций по старинным местечкам, – сказала Эрна. – Иногда и я составляла ему компанию.

– А в Листэнфере или Уффенвисе Карл бывал часто?

– Да. Не меньше, чем четырежды в месяц, – ответила девушка.

– Чем он, по вашему, там занимался?

Эрна пожала плечами.

– Я не спрашивала, конечно… Думаю, просто встречался с друзьями, чтобы совсем не прокиснуть в этой глуши.

Рудхор глянул на дочь из-под нависающих бровей и мрачно усмехнулся. Я подумал, что графу нужен врач.

Я хотел задать вопрос о магических книга в кабинете, но отложил его на потом. Странно, что никто сам не поднял эту тему. Или нарочно скрывают, или же их совсем не интересовала жизнь Карла. Странные Сэдлфорты.

Я поймал взгляд Эрны. Похоже, девушка начала убеждать себя в том, что влюбилась в меня. Это может осложнить дело.

Я не хотел расхолаживаться. Эмоции только во вред. Но что делать, когда такая красота такое совершенство обращает на тебя внимание?

Мне нужно быть очень осторожным. Девушка может что-то неправильно понять и наделать глупостей.

Обед подошел к концу. Конечно, допрос подпортил всем аппетит, но я был доволен новыми сведениями. Их могло быть и больше, если бы я беседовал с Сэдлфортами без Галлахада.

Пока шериф рассыпался в извинениях перед хозяевами, я выскользнул из столовой. Меня нагнала Эрна. Я этого не ожидал. Мы оказались в коридоре, который соединял столовую с холлом.

– Скажите мне что-нибудь, – прошептала Эрна, ломая пальцы. – Что вы нашли?! Мне невыносимо эта неизвестность!

– Боюсь, пока я ничего не знаю. Из разрозненных фрагментов мне предстоит составить целую картину. Это сложно и получится не скоро.

На глазах Эрны появились слезы, но она, умничка, не позволила себе расклеиться – в неудобном месте и в неудобное время.

– Если я чем-то могу помочь, то… Вы только скажите!

Она посмотрела в строну столовой, откуда доносились голоса. Галлахад что-то объяснял Элании.

– Мне нужно будет поговорить с вами о вашем брате, Эрна.

– Вы остановились на третьем этаже?

– Да. Справа в конце коридора, у входа в восточное крыло.

– Хорошо. Я приду к вам.

– Вы подозреваете кого-нибудь из домашних?

– Не знаю. Нет, наверное.

– У вашего отца и матери нет алиби.

– Да…

– Между Карлом и родителями были стычки?

– Нет. Отец с ним почти не разговаривал.

– Почему?

– Просто. У каждого была своя жизнь. Отец весь в себе. У него частые депрессии, он не в духе и сам мало с кем общается.

Рудхор вышел из столовой. Я посторонился, пропуская его между собой и девушкой. Взгляд графа был все таким же остекленевшим. Рудхор словно вообще не заметил нас двоих.

– Ваш отец принимает какие-нибудь зелья? – спросил я, когда он удалился достаточно далеко.

Эрна пожала плечами.

– Если и принимает, то я никогда этого не видела.

– Арес Манфеверд был в курсе этих состояний Рудхора?

– Этого я не знаю.

– А Кемдор не дает вашему отцу никаких лекарств?

– Извините, мне это неизвестно…

Мне пришлось прекратить этот импровизированный допрос, потому что к нам приближались Элания, Кемдор, Стелла и два полицейских. Эльф молчал, идя позади всех, а Галлахад разглагольствовал о том, что закон восторжествует и что убийца будет изобличен.

Эрна бросила на меня выразительный взгляд и ушла. Шериф, увидев в моем лице добычу, вцепился в Бэзила Хрофта и заявил, что мы обязаны продолжить допрос слуг. Я не возражал.