Орлиная круча Семенова Мария
– Сразу видно, что ты пастух, а не воин. Викингам редко доводится спать под крышей, и надо мне привыкать.
Однако ночью пошёл дождь, и Хаваль всё-таки попросился под кров. Свасуд очень не хотел пускать в пещеру чужого. Кончилось тем, что Арни пришлось его привязать. Свасуд обиделся и отвернулся, положив голову на лапы. Арни стало совестно перед ним, но и гостя гнать не годилось.
Хаваль улегся по другую сторону огня. Он сказал:
– Слушай-ка, Арни! А может, уйдешь вместе со мной? Я сделаюсь вождем, а ты моим воином. А?
Арни долго молчал, потом ответил:
– Телята ещё слабенькие. Там видно будет, когда подрастут.
Хаваль весело фыркнул. Но если он и говорил что-то ещё, Арни не слышал. Он набегался за день, глаза у него закрывались. Он уснул.
Утром он спросил:
– Поможешь мне с коровами, пока викинги не появились?
Молока было много, телята выпивали не всё, и Арни уже просил у хозяина кого-нибудь на подмогу. Фридлейв в ответ велел ему быстрей поворачиваться, хотя Арни и так не ленился. Хаваль сказал сердито:
– Не для того я бежал, чтобы снова рыться в навозе!
Арни пожал плечами. И не стал его уговаривать.
В тот день лопоухий белоголовый теленок застрял в узкой щели между камнями. Арни намаялся, пока разыскал несмышленыша и вызволил из западни. И то больше благодаря Свасуду, вовремя почуявшему несчастье. Был уже вечер, когда Арни промыл Белоголовому ободранные бока и пустил его в загон.
Вернувшись к пещере, он увидел Хаваля сидящим на том же камне, что накануне. Поодаль, в траве, лежал колчан Арни и его лук.
– Я охотился, – сказал Хаваль.
Арни подобрал лук, вытер его и снял тетиву. Нагнулся за колчаном. В колчане не хватало нескольких стрел.
– Я их потерял, – сказал Хаваль беспечно. – Я взял без спроса, потому что не мог тебя отыскать.
Браниться было бессмысленно. Арни только спросил:
– Добыл что-нибудь?
– Оленя.
Арни выпрямился, чувствуя, как проходит усталость. За это многое можно было простить. Хаваль всё-таки не дармоед, каким начал было казаться. Вкусного копчёного мяса надолго хватит обоим, да и Свасуд навряд ли откажется от костей. Может быть, хоть тогда он наконец перестанет рычать на Хаваля, как вот теперь.
– Далеко? – спросил Арни, прикидывая, как они вдвоём поволокут тушу к пещере.
– Далеко, – сказал Хаваль равнодушно. – Он сорвался в море, и я его не нашёл.
Арни молча принёс сухарей и кислого молока. Он молчал всё время, пока они ели. Потом сказал:
– Я пока ещё не воин на твоём корабле. Если тебе опять понадобится мой лук, спроси прежде, можно ли взять!
На другой вечер Хаваль к пещере не пришёл. Арни не стал его разыскивать. Только подумал: похоже, впредь следовало носить лук с собой. Он так и сделал и через несколько дней убедился, что был прав. Хаваля он больше не видел, но однажды из пещеры пропали все сухари. И половина сыров, за которыми вот-вот должны были приехать из дому.
Хаваль? Некому больше.
Викинги грабили торговые корабли и населённые дворы по берегам. Они брали добычу в бою, но никогда не крали втихомолку.
Свасуд внимательно обнюхивал каменный пол. Можно было пустить его по следу, отыскать Хаваля и поколотить.
Арни не стал этого делать. Хавалю, беглецу, и правда несладко жилось здесь в горах. Одному, без жилья, с пустым животом. И почти без оружия. Он не принёс с собой ничего, кроме ножа.
– Работнику я скажу, что сыр испортили лисы, – сказал Арни Свасуду. – И что я скормил его тебе…
Свасуд завилял хвостом и ткнулся носом в его ладонь.
Арни спал, и ему снились телята. Любопытные доверчивые мордочки, пахнущие молоком. За лето Арни успевал каждому дать имя. И когда осенью приходило время забоя скота, он всякий раз старался куда-нибудь скрыться хотя бы на день-полтора. Он заранее знал, что будут заколоты самые слабые. Те, которые всё равно не дотянут до новой травы. Те, с которыми он всего больше возился…
Арни снились телята в знакомом загоне под нависавшей скалой. И рыжий бык, что бегал вдоль изгороди и гневно ревел. Арни испугался, как бы этот бык не разворотил ветхого забора. Проснулся и открыл глаза.
Над горными пастбищами бесновалась ночная гроза. Арни слышал, как у входа в пещеру били оземь тугие струйки воды. Только-только начинало светать.
Арни прислушался к неистовым раскатам грома и сел, протирая глаза. Прошлым летом после такой же грозы он два дня стаптывал ноги, собирая разбежавшихся коров. Надо сходить посмотреть, как они. Успокоить…
Арни натянул на голову капюшон плаща и шагнул в мокрую мглу. Не было на свете места уютнее его пещеры. И постели теплей, чем охапка сена с вылезшим меховым одеялом. Ноги сами понесли Арни привычной тропой. Не в первый раз. Тем приятнее будет потом отогреваться подле костра.
Арни и Свасуд были уже на середине пути, когда пёс внезапно заволновался. В сером полусвете блеснули ощеренные клыки. Свасуд ринулся вперёд и в несколько стремительных прыжков исчез за валунами.
Отчего-то забеспокоился и Арни. Прибавил шагу, потом побежал. Кожаный плащ неплохо защищал от дождя, но бежать в полную силу мешал, путался в ногах. Арни как раз подумал, не стоило ли совсем бросить его, – но тут навстречу из-за скалы вывернулся Белоголовый.
Первой мыслью Арни было – сломали-таки ограду!.. Перепуганный телёнок жалобно мычал и всё падал, скользя на мокрых камнях. Того гляди, переломает себе ноги. Арни живо поймал его, обхватил за шею, чтобы привязать… и почувствовал под пальцами кровь.
Белоголовый не пытался вырваться из знакомых рук и только дрожал. Арни заставил его повернуться и наскоро осмотрел. Кто-то хотел зарезать бычка: острый нож провел по белому горлу длинную полосу. Но, видно, вору неожиданно помешали. Белоголовый отделался царапиной, к концу лета от неё не останется даже следа.
Со стороны загона донесся приглушенный расстоянием крик. Арни торопливо привязал Белоголового и помчался вперёд, на ходу отшвырнув плащ.
Было уже достаточно светло, и Свасуда он увидел сразу. Коровы и телята сбились в кучу в дальнем конце загона, под скалой. Свасуд лежал посередине площадки. Он приподнимал голову и пытался ползти, но не мог.
Арни в мгновение ока перемахнул забор и кинулся к нему. Свасуд успел остановить вора, но за это была заплачена дорогая цена. Арни упал на колени и сорвал с себя рубашку, уже понимая – ни к чему. Могучий пёс слабел на глазах, из раны на шее хлестала кровь. Арни всё-таки попытался унять её, но повязка немедленно промокала, ему никак не удавалось её завязать. Тогда он приподнял Свасуда и обнял его, изо всех сил прижимая его голову к своей груди. Что-то горячее потекло по его рукам, по животу. Свасуд царапнул лапами землю, лизнул его в щеку и заскулил.
Он скулил всё тише и тише…
Арни мчался вниз по склону прыжками длиннее собственного роста. Ноги без промаха переносили его с камня на камень, всё тело звенело, как тетива. Он держал след по пятнам крови, те были совсем свежими, поредевший дождь ещё не успел смыть их. Убийце не так уж сильно досталось: пятна делались светлее и реже, да и убегал, ничего не скажешь, проворно… Арни молча летел с камня на камень, почти не глядя под ноги. Жаль, тот, другой, уходил вниз по склону, не вверх. Если бы вверх, Арни давно бы уже стоял с ним лицом к лицу. И у него тоже был нож.
Ничего. Всё равно не уйдет.
Потом камни кончились, и под ногами зачавкала глина – шрам давнего оползня. Сразу стало трудней, но зато перед глазами были следы. Арни пустился по ним с удвоенным упорством. Скользил, падал и поднимался опять. Тесёмки на ногах размокли, облепленные грязью сапоги болтались, съезжали. Арни бросил и сапоги, побежал дальше босиком.
Но вот след оборвался. Убийца не удержался на крутизне, на четвереньках скатился вниз, в заросший узкий овраг. Арни, не раздумывая, сел на скользкую глину и съехал по проложенному пути. Его сбросило с невысокого обрывчика, но он не потерял равновесия и сразу вскочил.
Перед ним сидел Хаваль, такой же мокрый и грязный, как и он сам.
Казалось, он не удивился появлению Арни. И уж во всяком случае не испугался его. Он сказал:
– Это хорошо, что я тебя встретил. Помоги-ка. У твоего пса и впрямь зубы что надо!
Левая рука у него была прокушена пониже локтя, должно быть, заслонился, когда Свасуд на него налетел. Он резал испорченный рукав, намереваясь сделать повязку.
Арни сказал:
– Не за этим я сюда пришёл.
Охрипший голос звучал совсем не так грозно, как ему бы хотелось. Арни вытер правую ладонь о штаны. Нож висел у него на поясе, в кожаных ножнах.
Хаваль постепенно начал что-то понимать:
– Если ты сердишься, сними шкуру со своего волка. Когда я стану викингом, я набью её серебром!
Эта мысль понравилась ему, он засмеялся. Арни сказал:
– Не буду я с тобой торговаться.
Он стоял перед Хавалем голый по пояс, перемазанный в глине и крови. Хаваль опустил свой рукав на колени.
– Да ты никак драться хочешь, пастух? Ты, трусишка, годный только пасти коров?
Арни сказал:
– Сван Рыжий тоже сперва назвал меня трусишкой. Но ему пришлось убедиться, что это не так.
Хаваль поднялся, кровь из прокушенной руки больше не шла. Он недобро усмехнулся:
– Сван Рыжий? Стало быть, ты про него не всё рассказал? Ну, смотри, пастушонок. Я поучу тебя драться.
Он ударил без предупреждения, в живот, снизу вверх, наверняка. Арни перехватил его руку. Нож Хаваля прочертил по его груди, но глубоко не вошёл. Хаваль никак не ждал от пастуха подобной сноровки. Он успел испытать безмерное удивление, когда нестерпимая боль разорвалась в левом боку, а каменистое дно оврага само собою поднялось дыбом, ударило его по спине…
Обратно к пещере Арни принёс Свасуда на руках. Дождь не прекращался; нечего было и думать набрать сухих дров, чтобы хватило на погребальный костёр. Арни осторожно опустил Свасуда на камни. В пещере была лопата.
В пещере сидела Турид.
При виде Арни она ахнула, прижала руки к щекам. Он и действительно мог перепугать хоть кого. Но Турид вскочила ему навстречу:
– Кто тебя ранил?..
Арни вдруг заорал на нее:
– Убирайся отсюда!..
Турид съёжилась, но почему-то не побежала. Тогда Арни схватил её за руку и выдернул из пещеры под дождь:
– Я тебе сказал, убирайся!..
Но она уже увидела Свасуда. Склонилась над ним. Стала гладить мокрую свалявшуюся шерсть:
– Ласковый…
Надо было бы ударить её. Но ярость неожиданно погасла. Арни сел рядом. Дождь стекал по его лицу и груди, смывая сочившуюся кровь. Становилось холодно.
– Я хлеба принесла, – сказала Турид тихо. Арни кивнул.
– Хаваль лежит внизу в овраге, – проговорил он негромко. – Я завалил его камнями. Скажешь дома, чтобы его не искали.
Он помолчал и добавил:
– Не приходи сюда больше.
Турид поднялась и молча пошла прочь, касаясь руками камней. Арни проводил её взглядом. Потом принёс из пещеры лопату.
Рассказ третий
Стрелок из лука
В ту весну на береговые скалы навалилась ледяная гора. Целое лето она постепенно таяла на солнце, и в море со звоном бежали прозрачные ручейки. Северный великан умирал медленно и неохотно. Когда дыхание осени позолотило на берегу лиственные деревья, ледяные зубцы возвышались над шхерами по-прежнему величаво и грозно.
Айсберг сидел в проливе между двумя островами, и его хорошо было видно со скал Арнарбрекки, с верхних лугов. Арни нравилось смотреть, как ледяные утёсы день ото дня меняли свой облик, превращаясь в потоки воды. Сияя на солнце, вдали возникало то человеческое лицо, то силуэт корабля. Если бы гора не таяла, а росла, Арни, пожалуй, нравилось бы ещё больше.
В прошлом году его хозяин, Фридлейв Богатей, купил несколько новых рабов. Один, по имени Хаваль, вскоре сбежал. Как узнали потом, беглец подался в горы, туда, где пас коров Арни Ингуннарсон. И чего эти двое не поделили на широких зелёных лугах, узнать людям так и не удалось. Только то, что Хаваль убил собаку, помогавшую Арни, и пастух отомстил за нее, как за человека. У Хаваля не было родственников, способных затеять тяжбу, и на том кончилось дело.
Свара двоих рабов, не стоившая долгого разговора.
Ещё к Арни на сетер бегала девчонка Турид. Люди видели, она таскала ему хлеб. Когда пастух возвратился со стадом домой, его шутки ради спросили, скоро ли свадебный пир. Арни огрызнулся в ответ.
Что же до хозяина, Фридлейв сначала хотел наказать пастуха, потом передумал. От беглеца Хаваля при жизни толку было немного, да и стоил он дёшево.
С тех пор прошли три полугодия: одна зима и два лета.
Кончалось его седьмое лето на верхних лугах… и шестнадцатое в жизни.
Назавтра предстояло гнать стадо домой. Ещё одна ночь в пещере, возле костра, – и потом вниз. Скоро праздник Зимних Ночей, которым благодарят Богов за урожай и приплод.
Арни заранее связал свою котомку. И бродил напоследок по знакомому пастбищу, прощаясь с ним до новой весны. Между скалами рдели, как факелы, тронутые заморозком кусты. Осень в горах всегда наступает раньше, чем внизу.
Арни ходил один. Похоронив Свасуда, он так больше и не завёл себе новой собаки. Ему предлагали славных щенят и говорили, что пастух без собаки – не пастух. Это была правда, Арни соглашался. И продолжал управляться один.
Арни любил своё пастбище. И чёрную Арнарбрекку с её хмурыми скалами, стремительно уносившимися вниз. Весной на этих откосах так и кипела хлопотливая, шумная жизнь, но теперь птиц почти не было, все разлетелись. Орлиная Круча молча возвышалась над морем, и оттого море казалось торжественно притихшим в ожидании шторма.
Осень есть осень: будет и шторм.
Арни подошёл к самому краю, и камешки потекли из-под ног, звонко отскакивая от уступов. Холодный ветер веял под пасмурным небом. Он не мог раскачать сильной волны, но вокруг островов кипели белые ожерелья. Осень щедро раскрасила шхеры, и Арни не сразу заметил корабли. Но когда заметил – больше не отводил от них глаз.
Два словно бы игрушечных судёнышка неспешно ползли по ветру… Паруса были полосатые, красные с белым. Арни знал: такие паруса сшивают из множества полотнищ и для крепости ещё простёгивают тонким канатом. Не всякому шквалу под силу их разорвать.
Грозные паруса боевых кораблей…
День понемногу клонился к вечеру, и Арни видел, как корабли подобрались к острову и спрятались среди скал. Викинги не хотели на ночь глядя соваться в проливы и устраивались на ночлег. Это выглядело разумным.
Остров был тот самый, на котором люди Свана Рыжего разводили для своего вождя сигнальный костёр.
Мудрено ли, что Арни всю ночь крутился с боку на бок и думал о викингах! Но под утро его всё-таки сморило, и привиделась мать.
Светловолосая красавица вошла в пещеру и села возле огня, и Арни знал, что её звали Ингунн. Он очень плохо помнил свою мать, поэтому ему нравилось думать, что она была красавицей. Ингунн молча смотрела на него и только всё кивала головой, словно одобряла какое-то решение, которого он ещё толком не принял. Арни проснулся и пожалел, что опять не удалось с нею поговорить. Своя правда в этом была. Если он кое-как представлял её внешне, голос не задержался в его памяти вовсе. Слишком рано она умерла. Даже не успела рассказать ему об отце. А теперь не хотела говорить и во сне.
Арни был на неё за это немного сердит.
Его отцом долго считали Хёрда рыбака, утонувшего во время лова трески. Люди говорили, Хёрд был таким же молчаливым и имел похожую родинку на плече. Арни предпочитал зваться Ингуннарсоном. Скверный нрав имел Хёрд и вдобавок был трусоват. Когда Арни думал об отце, он неизменно вспоминал Свана. Вот чьим сыном он назвался бы с радостью. Хоть приёмным. А если не суждено, так и Хёрд здесь ни при чём.
Может, к Арни, как некогда к безродному Оттару, явится верхом на вепре ласковая Богиня Фрейя. Разбудит под землёй вещую великаншу и заставит рассказать ему о родне. Нет, навряд ли. Когда-то Боги и впрямь жили среди людей, но те дни давно миновали. И притом Оттар действительно был из хорошего рода, но только никто об этом не ведал. Арни родился рабом и сыном рабыни. Светлой Фрейе не о чем было бы ему рассказать.
Но он знал ещё и то, что родившийся невольником не всегда им умирал. Во все времена герои сами выращивали свою судьбу.
Пока Арни гнал коров вниз, ему почти не удавалось взглянуть, что делалось в море. И всё-таки он видел – корабли медленно ползли к берегу; они осторожно двигались на вёслах, и следовало думать, что на носу каждого стоял человек с гибким шестом, внимательно щупавший глубину. Боевой корабль не боится застрять на мели, но притаившийся камень способен его погубить.
Может быть, к вечеру они войдут в фиорд.
Арни срезал хворостину и принялся подгонять ленивых коров. Фридлейв хозяин наверняка прикажет спрятать стадо, чтобы викинги не перерезали на мясо весь скот. Корабли надо было опередить. Арни полагал, что это удастся.
Почему-то он был уверен, что первым принесёт вести во двор. Он ошибся. Едва его стадо миновало лесок, как навстречу верхом на лошади попался сам Фридлейв Богатей. Отсюда уже было видно устье фиорда, и Фридлейв всё оглядывался – не показались ли корабли. Мимо по дороге одна за другой катились повозки, нагруженные добром. Хозяин не надеялся оборониться от страшных гостей. Возницы надрывали глотки, крича на лошадей. И даже крепкий мохнатый конёк под Фридлейвом, обычно спокойный, чувствовал общее волнение, плясал и вертелся.
Заметив стадо, хозяин поскакал прямо к Арни. Было видно, что расторопность пастуха доставила ему облегчение.
– Гони к Трём Головам!
Первое, что делают викинги на чужом берегу, – ловят скот. Три Головы были невысокой горой, за которой, если её обогнуть, начиналась целая путаница теснин. Там легко могло спрятаться стадо в девять раз больше того, что гнал Арни Ингуннарсон. Конечно, спрятанное всегда можно найти, но для этого понадобилось бы изрядно углубиться в страну. А викинги очень не любят удаляться от берега, и всем это известно.
Арни уже начал поворачивать стадо, когда Фридлейв вернулся и велел отделить несколько животных – притом не самых старых и жилистых. Они останутся во дворе вместе со съестными припасами. Викинги непременно должны найти, чем поживиться. Может, тогда они хотя бы не спалят дом.
Три коровы сразу же истошно заревели, словно предчувствуя, что ничего хорошего их не ожидало. У Арни сердце облилось кровью, но он промолчал.
Мимо со скрипом и руганью катились повозки. Они тоже спешили к Трём Головам. На одной из них Арни заметил жену хозяина и троих его дочерей. Арни никогда с ними не ссорился. Другой повозкой правил старый раб, тот, что лучше всех знал целебные травы. Такого невольника Фридлейв, конечно, покинуть не мог. А рядом с повозкой, уцепившись за бортик, бежала Турид. Было вовсе не до того, но Арни задержал на ней взгляд. Ему не приходилось с ней разговаривать с самого прошлого лета, с того дня, когда погиб Свасуд. Но отчего-то радостно было думать: девчонку не бросили. Турид на миг обернулась. Только на миг. Арни закричал на коров. В суматохе он навряд ли справился бы с ними один, но помощники подоспели со всех сторон.
Большинство людей Фридлейва уходило, как и сам Арни, пешком. У хозяина было всего четыре повозки. И много больше добра, чем эти повозки могли уместить за один раз. Очень кстати пришёлся бы теперь Богатею его крутобокий и быстрый корабль; но корабль был послан на юг, в Вестфольд, с мехами, добытыми зимой, и не поспел ещё возвратиться…
Вечером Арни сидел в кустах на склоне горы и смотрел на фиорд. Некоторое время назад он понадёжнее привязал коров, проследив, чтобы всем хватило травы. Почесал каждой за ухом и между рогами. А быка хлопнул, как равного, по налитому плечу. Бурое страшилище, которое он когда-то сам выпоил молоком, потёрлось широченным лбом о его бедро и низко, глухо прогудело что-то на прощание… Арни убежал оттуда со всех ног. А то как бы не распустить сопли и не передумать.
Арни сидел на склоне горы и смотрел на фиорд. Лук и берестяной колчан висели у него за спиной. Сван Рыжий спросит его, многое ли он умеет из того, что необходимо для воина. Он ответит, что вроде неплохо бьёт в цель. По крайней мере, люди так говорят. Сван велит показать. Тогда Арни приложит одну стрелу к тетиве, другую схватит пальцами левой руки, а третью возьмёт в зубы. И выпустит их быстрее, чем Сван успеет сосчитать до трёх.
Солнце садилось прямо против устья фиорда, между горами. Оно било в глаза, и корабли выросли словно из ниоткуда посередине залива – один несколько впереди, второй следом за ним. Вечер был тихий, и парусов не ставили. Зато вёсла работали стремительно и быстро, взмахивая, как крылья, – корабли так и летели. Фиорды глубоки, здесь можно не опасаться камней.
Арни хорошо видел ощеренные драконьи морды на штевнях. И круглые щиты по бортам. Под щитами равномерно вспыхивали на солнце мокрые лопасти вёсел. Потом корабли вошли в тень прибрежной горы, и вёсла погасли. Только белые бурунчики вскипали под ударами и вновь пропадали. Над водой начал собираться туман, последние косые лучи полосами тянулись к берегу. Корабли с разгону выбежали на песок прямо против двора. Арни никогда не видел ничего красивее. И страшней. Люди выпрыгивали в мелкую воду и шли к воротам. Каждый нёс щит. А где щит, там неподалёку меч или топор.
Сердце гулко и часто заколотилось в груди, Арни понял, что это был страх. Он боялся туда идти. Не таким виделся ему долгожданный приход кораблей. Каким? Теперь он и сам не сумел бы твёрдо сказать.
Ворота во двор были предусмотрительно оставлены распахнутыми настежь. Викинги вошли внутрь ограды, и скоро над крышей хозяйского дома родился дымок зажжённого очага.
Арни поправил ремень колчана и зашагал вниз.
В доме шёл пир.
Мореходы стосковались по горячей еде, по жару огня; здесь того и другого было в избытке. Жаль только, хозяйские дочери не захотели повеселиться с ними за столом. Но и это невелика беда. Молодые воины ещё найдут себе жён.
В разгар веселья со двора послышался какой-то шум. Потом дверь отворилась. Двое викингов, оставленные снаружи, втолкнули в дом белобрысого парня в одежде раба. Один из воинов внёс отобранные у него лук и колчан.
Лук, как сразу отметили опытные глаза, был совсем не из плохих.
Головы начали поворачиваться. Сто человек разом смотрело на Арни. Одни весело, другие безразлично, третьи с раздражением.
И среди них не было Свана.
Не в силах поверить, Арни снова и снова обегал глазами длинный дом. Светловолосые, темноволосые, бородатые, безбородые… трое или четверо рыжих… все чужие. Свана не было.
Арни вдруг мучительно захотелось обратно на верхние пастбища, к коровам, в пещеру, туда, где чёрной стеной поднималась в тумане угрюмая Арнарбрекка…
Сидевший на почётном сиденье опустил рог, из которого пил:
– Кого ещё вы там поймали?
Он был молод. Не намного старше самого Арни. Но если в Арни за сто шагов можно было распознать пастуха – этот с головы до пят был воином и вождём. Серебряные пластинки мерцали на рукояти его меча. Меча, который был частью его тела. И который Арни в руках-то держал всего один раз. Синие глаза смотрели не мигая, в упор. Вряд ли он перед кем-нибудь их опускал.
Старший из воинов усмехнулся в усы:
– Это здешний раб, Вмунд вождь, и мы его не ловили, он прибежал сам. Он говорит, что хочет видеть Свана Рыжего.
Тут уж на самых равнодушных лицах появилось удивление и любопытство. Вемунд откинул русоволосую голову и засмеялся:
– Свана Рыжего! А Хальвдан конунг ему, случаем, не нужен?
Шутка понравилась, захохотал весь дом.
– Ишь чего захотел, длиннопятый.
– А ну, раб! Вынеси-ка объедки!
– Если проголодался, так и скажи…
Большая полуобглоданная кость пролетела и шлепнулась возле ног. Арни стоял неподвижно. Так вот какова была она в действительности, его мечта. Она сидела объевшаяся жареного мяса, захмелевшая от ячменного пива. И потешалась над ним на разные голоса. Следовало бы ему понять кое-что ещё во дворе, когда он увидел три коровьи шкуры, растянутые на заборе.
Оставалось только одно: поднять голову повыше… Арни так и поступил.
Вемунд вскинул руку, прекращая шум.
– Они называют меня Вемундом хёвдингом сыном Асбьёрна из Раумсдаля… и придется тебе разговаривать со мной, поскольку Свана Рыжего здесь нет. А сам ты кто таков?
Сердце ухнуло в гулкую пустоту, Арни предвидеть не мог, что это-то окажется самым трудным – назвать своё имя. Имя безродного, не знающего, от кого был рождён. Он набрал побольше воздуха в грудь и словно шагнул вниз с Арнарбрекки:
– Есть пастухи у Фридлейва Богатея, есть среди них Арни Ингуннарсон.
Он сжал кулаки, ожидая новых насмешек. Но почему-то их не последовало.
– Арни, – повторил Вемунд вождь. – Созвучно слову Орёл! Странное имя для раба. Так чего ты просишь, пастух?
Арни сказал уже без всякой надежды:
– Говорят, я неплохо стреляю из лука. Возьми меня к себе на корабль.
Он посмотрел на руку в чёрных мозолях, державшую рог, покраснел и добавил:
– А грести я научусь.
Седобородый воин, сидевший поблизости от вождя, приподнялся со своего места:
– Вемунд, я его выкину за дверь…
Другой, молодой и одноглазый, без трёх пальцев на правой руке, крикнул из дальнего угла:
– Возьми мальчишку, хёвдинг! Из него получится толк!
Арни озирался. Длинный дом так и гудел.
– Тихо! – вновь перекрыл шум Вемунд вождь. Было видно, что он не прочь позабавиться. – Что ж, для меткого стрелка у меня место найдется. Только придётся тебе сперва показать, такой ли ты на самом деле Орёл. Дайте ему его лук и поймайте какую-нибудь курицу во дворе!
И это он называл испытанием?.. Арни привычно закинул за спину колчан и пробормотал, не удержавшись:
– Я не привык стрелять в привязанных кур.
Вемунд перебил его, стукнув по столу кулаком:
– А я не привык, чтобы мне перечили пастухи!
Арни пожал плечами и уставился в пол. Не требуется большого искусства для охоты на кур. Но пусть будет так.
Долго ждать не пришлось. Скоро снаружи послышался хохот, и дверь вновь отворилась:
– Смотри, Вемунд, какая славная курочка… Уж очень ей хотелось взглянуть, весело ли у нас!
Арни обернулся…
Однажды он видел, как на другой стороне фиорда случился оползень. Люди рассказывали – накануне там появлялась какая-то старуха и ходила кругами против солнца, бормоча и плюясь…
В полной тишине половина горы вдруг заскользила вниз и накрыла работника, перегонявшего коз…
И лишь много мгновений спустя долетел страшный голос обвала!
Между двумя воинами на пороге стояла Турид.
Подле могучих парней она и впрямь казалась цыпленком. Готовя потеху, викинги живо выволокли несколько столов и толкнули Турид к стене. Она прижалась к брёвнам спиной и замерла. Она смотрела на Арни, державшего в руках лук.
Арни сглотнул. Во рту было сухо. Он облизнул губы и негромко сказал:
– Я не стану в неё стрелять.
Вемунд расхохотался:
– Чего ждать от раба… Вы все трусы, невольники. Ладно, не убивай её, если так уж боишься. Но позабавить меня тебе всё-таки придётся. Если ты действительно не впервые стреляешь, ты сумеешь пригвоздить её волосы, не поцарапав щёк. И поживей, если не хочешь, чтобы я велел тебя выпороть.
Кто-то из викингов заворчал, осуждая такое решение. Но вслух возражать не стали. Одной рабыней больше, одной меньше, невелика беда, если будет что вспомнить.
Турид смотрела на Арни, не отводя глаз. Арни помедлил ещё некоторое время. Потом вытащил из колчана три стрелы. Одну он приложил к тетиве, вторую схватил пальцами левой руки, а третью приготовился взять в зубы. Чтобы выпустить их быстрее, чем кто-нибудь успеет сосчитать до трёх. Покрепче расставил ноги на утоптанном земляном полу.
– Долго возишься, – сказал Вемунд.
Арни повернулся к нему, и Вемунд потом говорил, будто взгляд пастуха сразу ему не понравился. Арни поднял лук и сказал:
– Я молюсь Уллю, Богу стрелков. И если моя рука дрогнет, значит, он потребовал жертвы. Вот только не оскорбился бы Улль, что ему подарили рабыню. Сиди смирно, Вемунд хёвдинг, твои волосы мне нравятся больше…
Если он надеялся, что ему дадут это сделать, то надеялся зря. Сидевшие подле вождя мгновенно сорвались с мест, хватая оружие. А это они умели делать ещё быстрее, чем он мог стрелять. И стал бы этот миг для Арни последним, но Вемунд вскочил на ноги и гаркнул во всю силу лёгких:
– Не трогать!
Воины, привыкшие повиноваться, остановились. Потом стали усаживаться на места.
Арни стоял белый, как летнее облако. Но лука не опускал.
Вемунд сел. Положил ногу на ногу. Отхлебнул пива. И сказал спокойно:
– Стреляй, Арни Ингуннарсон. Не станут говорить, будто я боюсь пастухов.
…Ох, далеко же она была теперь, Арнарбрекка! Пасущееся стадо и дымный костёр под каменным кровом пещеры! Не было туда больше дороги. Шагнувшему в пропасть не вернуться с середины прыжка. Арни прицелился. Насмешливые синие глаза смотрели в упор. Они не мигали. Вемунд сидел нога на ногу и не спеша потягивал пиво. А в доме стояла тишина.
Арни смотрел на Вемунда и знал, что будет счастлив, если когда-нибудь станет таким… хотя бы вполовину таким…
Хотелось уронить лук и броситься на колени.
Арни спустил тетиву. Потом второй раз и третий, пока первая стрела ещё дрожала в стене. Он высыпал их, словно камешки из ладони. Это было легко. Гораздо легче, чем подбивать стрелу стрелой на лету.
– А ты мне нравишься! – сказал Вемунд хёвдинг. – Пожалуй, я и вправду возьму тебя на корабль. Садись с нами есть, мне по душе дерзкие щенки вроде тебя!
Сейчас ему трудновато было бы сразу вскочить: две стрелы касались древками его шеи, третья разрезала на виске кожаную повязку. Люди в доме зашевелились, стали переговариваться. Случившееся стоило того, чтобы запомнить.
– А мне не по душе хёвдинги, похожие на тебя!.. – крикнул Арни, и голос сорвался. – Такие, которые сперва унижают людей, а потом только смотрят, на что те годны!..
Он шагнул к Турид и крепко схватил её за локоть:
– Пошли!..
Читать бесплатно другие книги:
