Темная сторона Солнца Пратчетт Терри

– Понимаешь, дорогая, у Вселенной нет времени на жизнь. По справедливости она и возникнуть-то не должна была. Мы даже не сознаем, насколько невелики были наши шансы.

Дом кивнул.

– Мы слишком привыкли к мысли о том, что жизнь – неотъемлемая часть Вселенной, – сказал он. – Даже до жалостливой йоги мы населяли другие звезды воображаемыми существами и обманывали себя, говоря, мол, вероятность существования жизни вне Земли пятьдесят на пятьдесят. Нам не хотелось быть одним.

– И Шутникам тоже, – сказал, подавшись вперед, Хрш-Хгн. – Поэтому они «подправили» шансы…

– Они тоже населяли звезды, но были, наверно, гениями биологии. И ко всему прочему заполнили все экологические ниши – от холодных звезд до застывшего космоса… – начал Дом, а потом вдруг осекся.

Он понял… В голове у него роились другие фразы, плавали, точно айсберги, в море сознания. Они появлялись там по собственной воле – или их туда кто-то посылал.

Он все знал про Шутников. Он в буквальном смысле вспомнил, что они чувствовали, взирая на пустые планеты. Мысленно увидев пред собой их мир, он застыл, как громом пораженный. Остальные продолжали говорить. Разговор журчал, Дом же не замечал ничего.

– Темная сторона солнца… звучит поэтично, – весело сказала Кеджа. – Как насчет Крикуна и Сте-нальца?

– Внутренние планеты Протозвезды Пять? – переспросил Хрш-Хгн. – Слишком горячие, и срок жизни у них очень небольшой. Десять тысяч лет назад их еще не существовало. К тому же уровень радиации там слишком высок.

– Ты говоришь про Шутников так, словно они были людьми, – возразила Кеджа. – А это не доказано. Разве они не могли быть существами на кремниевой основе? Как креапы, например.

– А как насчет Крыс? – подал голос Тарли. Оглядев лица за столом, мальчик пожал плечами.

– Ну, все знают, как обстоят дела на этой планете. А ситуация с обращенной вспять энтропией может соответствовать выражению «темная сторона солнца».

– Креапы говорят, что ни одно живое существо на Десятых Альпах не может быть разумным, – отрезал Птармиган. – И в этом доме мы об этом месте больше упоминать не будем.

– На мой взгляд, это Земля, – твердо сказала Джоан. Император повернулся к ней всем телом.

– Весьма гомоцентричное утверждение. Вы можете его подкрепить?

Она кивнула.

– В конце концов, это старая теория. Шутники были гуманоидами, я имею в виду людей. Прошу прощения, Хрш-Хгн, но вы знаете, о чем я говорю. И землю они заселили задолго до того, как мы стали чем-то большим, чем просто обезьяны. На это указывают косвенные свидетельства. Многие инопланетные расы считают, что Шутники были гуманоидами. Помимо родины креапов Земля – единственный мир, породивший расу, сумевшую подняться хотя бы до его спутника… Наконец, возводить гигантские монументы, подобные Ожерелью Звезд или Центру Вселенной, просто ради развлечения – вполне в духе землян. И последнее: Земля – штаб-квартира Шутниковского Института, который фактически управляет планетой. Половина директоров в Правлении Земли также заседают в том или другом ученом совете Института. И есть теория, что вся путаница – дело рук клики чистокровных Шутников, ловкий хитрый маневр, чтобы сбить со следа исследователей Шутников. По своим нелепым причинам они покушались на жизнь Дома. Они не хотят, чтобы планета Шутников была найдена кем-то.

Хрш-Хгн вежливо кашлянул.

– Мне хотелось бы указать, что сходные теории выдвигались о фнобах, дросках, креапах, тарквинах, ложечниках и десятке других. Каждая раса видит в Шутниках самих себя. Креапы говорят: кто, кроме креапов, мог накопить достаточно знаний, чтобы установить Центр Вселенной? Фнобы говорят: кто, кроме фнобов, наделен интуитивным проникновением в Совокупность, чтобы с таким совершенством сконструировать Ожерелье Звезд? Ложечники говорят: кто, кроме таких раздолбаев, как мы, мог разъядаться в чурвачуру, чтобы построить Лабиринт? Тарквины транслируют: кто, кроме…

– Возражение принято, – сказал император.

– Во Вселенной есть только одно солнце, – сказал Дом.

Все повернулись к нему и смотрели, как он с усилием приводит в порядок мысли.

– Все очень просто, – сказал он и растерянно оглядел недоуменные лица вокруг. – Звезд много, но настоящее солнце – это разумная жизнь.

Ответ был дразняще близок. Дом смотрел сквозь собравшихся и за пределы комнаты в космополитичную Вселенную пятидесяти двух известных рас, а в ней, как желток в яйце, притаилась планета Шутников на темной стороне солнца.

Он спросил себя, не вкладывают ли в его голову эти знания, но, подумав, решил, что нет. Он мог предоставить слишком ясную цепь логических доказательств. Пробелы заполнялись, неувязанные концы аккуратно подвязывались, совсем как в выверенном математическом уравнении.

Все последние дни Дом считал, что его отец пошел на смерть с полным сознанием того, что делает, как и пристало хорошему вероятностному математику. Но его отец пошел также к…

Он услышал шипение чего-то испаряющегося. Рядом с ним кто-то сказал:

– Вот это действительно плохо. В дверях стоял некто.

Подув на ствол своего молекулярного дезинтегратора, Уэйс сделал еще несколько шагов в комнату.

– Добрый вечер, ваше величество, добрый вечер, благородное собрание. Обычно на данной стадии кто-нибудь пылко призывает охрану или стражу.

Стены исчезли. Три охранника выстрелили в Уэйса одновременно и растворились в клубах световой пыли.

– Молекулярный дезинтегратор работает на основе небольшого матричного двигателя, который при крайне редких обстоятельствах способен перекрывать разряд и изменять направление поля на противоположное, – сказал Уэйс. – Полагаю, именно это сейчас и произошло.

Первым пришел в себя император. Налив еще вина, он протянул бокал Уэйсу и скупо улыбнулся.

– Не соблаговолите ли объяснить, как вы сюда проникли? – сказал он. – Мне придется реорганизовать нашу систему сигнализации.

– Конечно. Я посадил мой корабль на террасе. Полагаю, большинство ваших сенсоров не сработало.

– Вам повезло, – мягко сказал Птармиган.

– Меня так сконструировали. Скажу больше, это вы меня сделали.

– Ах да. Удача как электронная способность. Помню, я сам наблюдал за составлением чертежей. Какая жалость, что нам не пришло в голову встроить какой-нибудь рычажок, ее выключающий.

– Он бы не сработал, – сказал Уэйс. – Но хватит этой болтовни. Как я могу убить Дома Сабалоса, ведь он неуязвим? Урони я на его голову камень, броуновское движение сбило бы его с обычной траектории.

Шарли замахнулась своим мечом. Сверкнув, клинок нацелился Уэйсу в грудь и смялся, точно станиоль. Девочка уставилась на него так, будто не верила своим глазам.

– Не расстраивайся, – утешил ее робот. – По статистике, такое может случиться с каждым. Прошу прощения.

Вытащив самый простой стандартный пистолет наемного убийцы официальной модели «Объединенных Шпионов», он снова выстрелил в Дома.

Остановившись в воздухе, пуля расплавилась.

По мирозданию пробежала легкая дрожь.

– Молекулярное сопротивление, – пробормотал Уэйс. – Проклятье.

Сев на циновку, он поднял бокал для тоста. Потом, улыбнувшись, обвел собравшихся дезинтегратором.

– Там, наверху, наверное, еще сотня кораблей, – сказал он. – Фнобов, дросков, креапов, ложечников, стручков. Все следят за вашим дворцом и друг за другом. Сколько планет в этой системе, ваше величество?

– Поскольку Первый Сириусный Банк покинул свою орбиту и исчез в межпространстве, полагаю, их всего шесть, – ответил Птармиган.

– Верно. В настоящее время Банк находится на орбите в сорока миллионах милях за… как называется ваша самая удаленная планета?

– Форпост, – сказал Тарли.

– Поэтому, как видите, все питают живейший интерес к тому, что сделает Дом в ближайшие несколько дней. И я тоже. Были предприняты определенные меры, ряд договоров отменен. Мы отправляемся на планету Шутников все вместе. – Взмахом дезинтегратора он велел всем молчать. – Мы с Домом удачливы. Он, как полагают многие, под защитой самих Шутников, а мою удачу гарантирует самый что ни на есть настоящий лаотский силиконовый чип. Однако, боюсь, остальным повезло меньше. Смысл вам понятен? Выражения «похищение» и «заложники» – сущая безвкусица, а потому я не стану их употреблять…

Механическая летучая мышь описала в вышине круг и растворилась в сумерках, когда они толпой вышли на террасу. Здесь действительно стоял корабль Уэйса. Он был настолько мал, что его форма была обусловлена единственным имевшимся на нем матричным двигателем. Кресло пилота и вспомогательное оборудование располагались по переду змеевика, а посадочные приспособления просто приварены к кожуху двигателя. Это было устройство для перемещения в пространстве с минимумом комфорта и максимумом эффективности – и к тому же с очень большой скоростью. Названия у него не было.

Забравшись в кресло, Дом опустил крышку кабины и рассмотрел панель управления. Голос Уэйса, дававшего последние инструкции, был приглушен пластиком.

– Давай говорить начистоту. Если я потеряю с тобой связь или если ты совершишь хоть какое-то неуместное движение, я буду вынужден принять меры. Жди нас на орбите.

Звездолетик мягко стартовал. За пределами атмосферы Дом смог увидеть всю систему Тау Кита на небольшом экранчике сканера. Корабли высвечивались синими точками. На большом расстоянии маячило что-то еще: сканер то и дело перепрыгивал с красного на синий, пока встроенный в него мозг второго класса пытался решить: это корабль или планета. На глазах у Дома мигание исчезло. Банк нырнул в межпространство. Дом вспомнил, как видел в одной его пещере гигантские матричные двигатели. Не так много нужно, чтобы смогла улететь планета.

Через десять минут над терминатором Лаота яркой звездой загорелся «Пьяный Бесконечностью». Уэйс выбрал хороший корабль. Дом со вздохом ввел данные ему координаты в компьютер.

Прыжок был коротким и продлился едва ли час субъективного времени. Привел он звездолетик Дома в самый центр флотилии.

– Открой коммуникационный канал, – велел голос Уэйса.

Дом увидел кают-компанию «Пьяного», в середине которой безмолвно сгрудились заложники. Во всяком случае, большинство. Птармиган и Кеджа поддерживали Джоан, Исаак лежал распростертый на полу.

В поле зрения вошел Уэйс.

– Я натолкнулся на небольшой очаг сопротивления, – сказал он. – Пусть это тебя не тревожит.

– А зачем нам флотилия? – спросил Дом.

– Для компании. Кто знает, придется ли нам сражаться, совершить краткий осмотр или просто высадиться на мертвой планете?

В своей крохотной кабинке Дом истерически засмеялся и остановился, лишь увидев, что еж испуганно сжался в углу панели управления и смотрит на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Вы глупцы, – сказал Дом в коммуникационное устройство. – Вы думаете, я поведу вас к планете?

Картинка с «Пьяного» моргнула, и экран заполнило другое лицо. Худое лицо с копной черных волос явно принадлежало человеку, родившемуся на Земле.

– Прощу прощения за случившееся, – произнес незнакомый голос. – Меня зовут Франц Асмен. Я – директор Шутниковского Института. Это наш флот, а Уэйс – наш агент.

– Значит, землянин? – переспросил Дом. – Надо думать, вы считаете, что угрозы возмездия недостаточно, чтобы помешать мне сбежать? Иными словами, землянин дал бы поджарить свою бабушку, увидь он в этом какую-то выгоду для себя лично?

– Сохрани нас Жалостливый Йог от межпланетной вражды, – занудным тоном сказал Асмен. – Если уж на то пошло, я, знаешь ли, довольно давно тебя изучаю. Целый отдел Института в двести человек тоже давно тобой заняты. Мы точно знаем, что ты сделаешь в той или иной ситуации, а в данной – ты не сбежишь.

– Изучаете меня? – За головой Асмена Дому были видны неясные фигуры, склонившиеся у длинной фрески со сложным орнаментом разноцветных переплетающихся линий.

– Это наша работа. Тебе известно, кто такие были астрологи?

– Конечно, – ответил Дом. – Я был рожден под О'Брайеном Охотником.

– Мы астрологи новой эры. Мы оцениваем… посредством математической вероятности население Галактики, дабы отыскать тех, чей вероятностный профиль совпадает с теоретически выведенным профилем открывателя планеты Шутников. Данный профиль существует уже какое-то время. По неизвестной причине вопросы, касающиеся планеты Шутников, обычно давали ответы, которые, будучи представлены в уравнениях вероятностной математики, давали набор бессмыслиц.

Иными словами, это означало анализ всех кандидатов заново. Это было не трудно. На данный год существовало только три потенциальных открывателя. Один – фнобский монах. Другая – трехмесячная девочка с Третьего Глаза. Обоих устранили без труда.

Но с тобой все обернулось иначе. Институт был в замешательстве и не мог понять почему. Твой отец также был Открывателем с высокой вероятностью, и тут сложностей не возникло. Но что-то мешало избавиться от тебя. Тебе слишком везло.

Что-то хотело, чтобы он открыл планету Шутников.

– Да, – сказал Дом. – Это были Шутники.

– Мы тоже так думаем, – согласился Асмен. – Знаешь, почему мы не можем тебе позволить сделать это?

– Думаю, ход ваших рассуждений мне понятен, – сказал Дом. – Вы боитесь Шутников. Боитесь потому, что их не знаете. Вам кажется, что контакт даже с рудиментами их культуры нас уничтожит. Полагаю, вы считаете, что человеку без богов лучше.

– Ты над нами смеешься. Разумеется, мы не можем отрицать, что артефакты Шутников кое в чем подстегнули межрасовое сотрудничество.

Дом поймал себя на том, что кричит в коммуникатор:

– Они его вызвали! Креапы изобрели матричный двигатель как раз для того, чтобы найти другие формы жизни, которые помогли бы им разгадать загадки Шутников!

– Верно. Но послушай, Дом. Ты знаешь, что до Жалостливого Йога, даже до полетов в космос большинство людей верили в существование вездесущего бога? Не в Малых Богов, подвластных силам природы, но в настоящего Начальника Вселенной? Но если бы оказалось, что он существует взаправду, мир погрузился бы в хаос. Господь перестал бы быть пищей утешительной веры, а превратился бы в жизненную реальность – ты же в солнце, например, не веришь. А люди, появись у них комплекс неполноценности, погибнут. Нельзя жить со знанием того, что где-то рядом есть такая мощь.

Нам нужна концепция Шутников, потому что она является силой, объединяющей все расы, но мы не можем себе позволить найти их мир. Предположим, их планета мертва. Значит ли это, что такой конец ждет даже величайшие расы? А если они еще живы, поработят ли они нас или просто будут нас игнорировать? Или еще хуже, подружатся с нами?

Мы можем дать тебе улететь к темной стороне солнца, но, сам понимаешь, мы не можем допустить, чтобы ты вернулся.

– Я знаю, что представляет собой мир Шутников, – медленно сказал Дом. – И, кажется, понял это уже довольно давно, хотя сам о том не догадывался. Думаю, я начинаю подозревать, где он. Есть только одно солнце во Вселенной – в нашей Вселенной, и дали его нам Шутники. Ваш флот сможет следовать за этим кораблем?

Асмен кивнул.

– Тогда за мной!

Вокруг него замерцало межпространство. Выключив прибор, Дом попытался не обращать внимания на оранжево-золотое сияние, которое наполнило корабль и в котором он плавал.

– Почему сейчас? – спросил он, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – И почему я?

Пожав плечами, Еж повернул к нему острую крысиную мордочку. И заговорил. Его слова возникали в голове Дома без помощи громоздких фраз и оборотов физической речи.

– Проблема заключалась в том, что мы так и не нашли способ научиться сопереживанию. Телепатия – всего лишь высшая форма речи. Но знать, как чувствует другое существо, что чувствует ближний… для нас это невозможно.

– Вы были одиноки, – сказал Дом. – Столько пустых лет…

– Исаак сказал бы: почти, но не в точку. Верно, мы обыскали даже альтернативные Вселенные, добрались до самых что ни на есть кошмарных. Там была жизнь. Банк и Шатогастр – мелкая сошка. В некоторых Вселенных даже солнца живые. Существует галактика, которая поет. В одной Вселенной, вон там. – Поднялась лапа, и один коготь на мгновение исчез, пройдя в другой континуум. – Вон там нет ничего, кроме мысли, которая господствует надо всем. Не просто мысли, а постижения. Но все это нам чуждо. В каком блаженном неведении вы используете выражения «чужой» и «инопланетный»: вы даже понятия не имеете, насколько что-то может быть чуждым.

Как и креапы после нас, мы открыли, что конечной преградой в развитии расы становится ее же собственное мировоззрение. А ведь креапы хотя бы смутно сознают, что даже самые объективные их высказывания о вселенной неизбежно несут в себе налет «креаповости», потому что в конечном итоге они порождены креапскими умами и эмоциями. Вот почему из них получаются великолепные поборники межрасовой гармонии, вот почему они так упорно стараются быть всем, кроме креапов.

– Поэтому вы придумали нас, – сказал Дом. – Хотя бы эта теория верна? Вы хотели услышать ээ… иные точки зрения?

– И снова не совсем в точку. От нас требовалось лишь облегчить эволюцию разумным формам жизни. Ничего сложного тут нет, это вполне под силу и вашей науке. Хотя подыскать подходящую комбинацию для жизни в холодном гелии было чертовски проблематично. Кстати, в меня хирургически вживлена небольшая бомба. Это сделал землянин. Изощренная работа. Но не беспокойся: я ее дезактивировал.

Помолчав, Еж почесал себя за ухом.

– Артефакты мы оставили, чтобы вас подразнить, – сказал он. – Боюсь, мы сжульничали. Будь уверен, прежде чем уйти, мы дотошно прибрали Галактику. На некоторых планетах нам пришлось построить новую кору целиком, вплоть до окаменело-стей. Понадобилось заново вложить в почву металлы, которые мы выработали, восстановить нефтяные поля, заново заложить каменноугольные пласты – мы хотели быть уверены, что вы начнете жизнь с чистого листа. Мы дали вам отремонтированные планеты, но оставили Башни, Ожерелье и все остальное. Признаю, они – культурные подделки, созданные, дабы скорее внушить благоговение, чем развивать умы. Но нам нужно было оставить путеводные нити. Это было эстетически верно.

– «Темная сторона солнца», – сказал Дом. – В этом выражении сразу две зацепки. Если бы вы не хотели, чтобы мы его перевели, нам бы ни за что этого не сделать. Это во-первых. В конце концов, мы не сумели даже расшифровать фнобский без помощи фнобов. А солнце… вы повернулись спиной к разуму и превратились в тупоумных зверей.

– Ну что ты! Учитывая среду их обитания, болотные ежи довольно смышленые. Мы тщательно выбирали наше новое «я». Поверь мне, очень приятно не иметь врагов и лежать в теплом иле. Нам пришлось позаботиться о мерах предосторожности: подправить генетику, чтобы мы стали зверьми, приносящими удачу, дабы нас почитали, а не уничтожали ради пищи. И будильник, чтобы, когда придет время, мы вспомнили. А маленькие тельца оказались отличным убежищем.

– Тогда я спрошу снова. Почему именно я?

– Ты живешь в подходящее время. Ты по характеру космополит. Ты происходишь с Противусолони. Ведь когда-то твоя планета была нашей. Конечно, это было давным-давно. Ты богат, и твой пост окружен определенным романтическим ореолом. Давай считать, что это судьба.

Через прозрачный фонарь кабины Еж прищурился на светящие, но лишенные тепла огни межпространства.

– Прошу прощения, – сказал Дом, – но на сверхрасу вы не слишком похожи.

Лапы Ежа стремительно бегали по консоли матричного компьютера. Подняв взгляд, он уставился на Дома…

… Дом потер глаза.

– Извини, – сказал он.

Несколько секунд спустя Дом постарался вспомнить, что же видел в это краткое мгновение контакта, но оно исчезло, оставив по себе ощущение величия и понимания.

– Спасибо, – тихонько сказал Еж. – Знаешь, люди ожидают, что однажды прилетят на золотых звездолетах высокоразвитые существа и скажут: «Выбросите ваше оружие, перестаньте воевать друг с другом и слейтесь в великое галактическое братство». Но жизнь не такова. Молодые расы должны вести себя, как молодые.

– Что будет теперь?

– Теперь?

«… мы с вами познакомимся, – пришла в голову Дома чужая мысль. – Быть может, вместе мы увидим Вселенную такой, какая она есть на самом деле. И знакомясь, мы встретимся как равные. В конце концов, ведь все мы – просто подвид единой расы разумных обитателей Вселенной. А целое – бесконечно больше, чем сумма его составляющих. Теперь…»

– Теперь, – сказал Еж вслух, – мы поговорим.

Флотилия зависла на фоне мерцающей громады Противусолони. По всей системе во вспышках света появлялись другие корабли – это звездолеты остальных рас догнали землян по следу межпространственной тени. Из радио неслось сумбурное бормотание множества наречий.

– Они собираются драться! – простонала Джоан. – Силы небесные, он собираются воевать!

В центре управления на командном корабле громоздился гигантский экран, проецирующий все прибывающие звездолеты. Асмен и его невольные гости, не отрываясь, смотрели, как они выходят на позиции. Открывая коммуникационные каналы, капитаны поспешно начинали дипломатические переговоры.

К одной из консолей управления подошел, качая головой, Асмен.

– Прошу прощения, – начал он. – Противусолонь, да? Значит, вы, противусолоньцы, и есть Шутники? Учитывая, что с самого начала вы были крохотной колонией, не так уж невероятно, что…

Мироздание дрогнуло. Что-то поднималось из межпространства, огромная масса, обладающая голосом, загудевшим в их систему звукоснимателей датчиков.

– ЭЙ ВЫ ТАМ! Я ВВЕДУ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ САНКЦИИ ПРОТИВ ЛЮБОЙ ПЛАНЕТЫ, КОТОРАЯ СОВЕРШИТ АКТ АГРЕССИИ!

Банк вышел на орбиту поближе к Видишь-Почему.

Откинув крышку кабины звездолетика, Дом шагнул в открытый космос.

Он шел осторожно, не зная наверняка, не упадет ли, и остановился в десяти метрах от корабля. Вокруг него висел еле заметный ореол. На вытянутых руках он что-то держал.

Поднявшись на нелепые задние лапки, Еж заговорил.

На командных кораблях потускнели лампы, сгорели электроплаты, сами стены задрожали от рева.

Повисла короткая пауза. Потом маленький Шутник понизил голос. Смысл его речи стал яснее, но от этого потрясал не менее. А было это следующее: «Приземляйтесь. Об этом просим мы, Шутники. Вам многому предстоит нас научить».

После некоторой борьбы Дом утихомирил дикую ветрораковину и терпеливо уговорил ее развернуться носом к берегу.

В пяти милях от башни, этой сыгранной Шутниками шутки, приземлялись все новые звездолеты. Потихоньку, стараясь не запутаться в антеннах и глазах на ложноножках друг друга, пятьдесят две разумные расы пробирались в болото.

Дом оставил Ежа сидеть в тине, в центре широкого и все растущего круга слушателей. По протокам туда плыли по-собачьи другие ежи. Что-то новое вот-вот случится со Вселенной. Оно затронет все расы. В конце концов, все они представители одной великой расы мыслящих существ – обитателей яркой стороны солнца. На это потребуется время, но однажды кто-нибудь из любопытства прилетит на Противусолонь, придет на темное болото и скажет: «Все началось здесь».

Но в виде исключения – второго исключения – Дом сегодня отлынивал. Впрочем, еще оставалось исполнить одно последнее обязательство. Балансируя на качающейся раковине, он вытащил пробку из пластиковой бутылки и опрокинул ее содержимое в море. Потом осторожно, стараясь избежать жалящих щупалец раковины, опустил голову в воду, чтобы услышать – слабо и из большого далека – слово «спасибо», донесенное грохотом прибоя.

Он оглянулся на дальний пляж. К полосе прибоя спустилась фигурка, закутанная в золотой ореол. Она задумчиво за ним наблюдала.

Дом погнал раковину через буруны. А теперь, подумал он, послушаем.

Страницы: «« ... 345678910