Колдун из Темногорска Буревой Роман

– Оно не срослось со мной!

– Как раз это не имеет значения. Силу оно дает даже в этом случае. Разумеется, эффект будет слабее, но… – колдун многозначительно замолчал.

– Что ты имеешь в виду? – Алексей откинул голову назад и глянул на колдуна так, будто тот смертельно его обидел. – Я знаю заклинания. Но ожерелье не отзывается.

Колдун постарался скрыть, что удивлен последним признанием. Если ожерелье создано, оно должно работать, как человек, родившись, должен жить. Странно, очень странно – это все, что пока мог сказать колдун.

– Оставь мальчишку в покое! – повысил голос Алексей.

Господин Вернон лишь улыбнулся. Оставить? Да ни за что! Роман всю жизнь считал, что он – последний водный колдун. Как последний из могикан. И тут вдруг слышит это таинственное «наши». О, Вода-царица! Их же много. Неведомо где. Но у них – свой круг. Что-то вроде спасательного круга, наверное. А Роман – вовне. Не допущен – так, что ли? Ладно, поглядим, кто сильнее.

– Мне что же, так и жить с этой штукой?! – крикнул Юл, видя, что взрослые перестали интересоваться его персоной.

– Она тебе понравится, – засмеялся Роман и похлопал Юла по плечу. – К тому же ожерелье поможет тебе найти убийцу, как я обещал.

Этот довод перевесил все остальные, и Юл смирился. Зато возмутился Алексей.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? Втягиваешь мальчишку в смертельную игру!

– Помогаю ему, раз ты не хочешь. Или не можешь. Мы уже все вляпались по самое не могу, терять нам нечего.

– Какое у тебя право?

– Никакого. Но разве это имеет значение? – Наглость колдуна ошеломила Алексея, и он в растерянности замолчал.

Варвара вновь возникла на крыльце. Прежней любезности – как ни бывало.

– Когда уедете? – спросила напрямик.

– Завтра утром, – пообещал Роман.

– Господи, как я от вас устала, – вздохнула Варвара. – Просто с ног сбилась. В магазин ты так и не сходил! В доме жрать нечего!

– Уже бегу! – крикнул колдун и достал из багажника машины огромную сумку.

– Верни мальчишку в Темногорск, – продолжал настаивать Алексей.

– А ты куда отправишься?

– Это тебя не касается.

– Ладно, мы в магазин. Если не хочешь с нами, можешь поспать на чердаке. Отец печку затопил, там сейчас тепло станет. Я в детстве любил на чердаке спать. Если дождь идет, слышно, как по крыше барабанит. В туалет только бегать неудобно. Так что много воды не пей.

– Сволочь!

Колдун решил, что опровергать подобное утверждение бессмысленно. Ему не терпелось проверить ожерелье. А старший из братьев Стеновских никуда не денется: из Пустосвятово ему против воли колдуна ни уйти, ни уехать. Только что с ним делать дальше? Можно, конечно, прибегнуть к крайним мерам и заставить Стеновского говорить. Но такого гордеца как Алексей подобный фокус оскорбит до глубины души – не надо быть колдуном, чтобы это почувствовать.

– Никуда я не пойду! – заявил Юл. – Отвяжитесь от меня.

– Значит, магаз и колбаса отменяются?

– Сами идите.

– А на реку? Ожерелье испробовать?

Юл нахмурился, глянул на колдуна исподлобья, хотел отказаться. Искушение, однако, было сильнее. Вырвал из рук искусителя сумку, сказал:

– Пошли!

И первым побежал со двора. Роман двинулся следом налегке. Утренний разговор с Алексеем весьма его занимал. Что нужно убийцам Стеновского-старшего от его сына? Ищут дорожку к Гамаюнову? Получается, что так. И еще выходило: этот таинственный Гамаюнов пребывает в большой опасности. Но кто ему угрожает? Зачем он понадобился труженикам Макарова и АКМа? Неужто убийцы да воры не до конца все свои таланты раскрыли, жаждут ожерелий колдовских, чтобы души обнажить до дна? Смешно, право… Тогда зачем?

Вопросов слишком много даже для такого великого отгадчика, как Роман. Этот неприятный факт приходилось признать.

Первым, кого увидел магазине колдун, был Матвей. Тот стоял, облокотившись на прилавок, скаля в улыбке гнилые зубы, мял в кулаке грязную шапчонку.

– Опять, приперся, гнида? – зашепелявил Матвей. – Грохнуть тебя надо. Глашку утопил. Она тебя бортанула, урода, а ты ее в воду – швырк. Мразь ты, сука злобная.

Роман не ответил, повернулся к «племяшу» спиной.

– Людей гнобишь, – шипел Матвей в спину. – Но погоди лыбиться! Не ча лыбиться. Тебя, падла, придавят. – И сунув что-то за пазуху, Матвей потрусил из магазина.

Роман, в самом деле, улыбался, слушая обвинения Матвея. Нелепая ложь. Не было у них ничего с Глашкой. Она, правда, обещалась Романа из армии ждать. Но когда дед привез Ромку в Пустосвятово парализованным калекой, два дня и две ночи проплакала, а на третье утро прибежала, бухнулась на колени возле кровати и взмолилась: «Отпусти»! Он лишь повел глазами, давая понять: может идти, никто ее не держит. Через месяц Глашка за другого замуж выскочила. Ну да, через месяц. Но Роман зла на нее не держал. Себе она сделала больнее – не ему. Утопилась она, правда, в тот день, когда Роман в Пустосвятово приезжал. Они виделись мельком. Глашка спросила: «Можешь мерзавца вернуть?» Колдун ответил: «Нет». Тогда Глашка и сигналу в воду.

Исходящая от Матвея ненависть не беспокоила колдуна – частенько он слышал за спиной проклятия. Пусть ругается, сколько душе угодно – собственная злоба его и задушит. Колдун свои силы на недоумка тратить не собирался. Но Глашку вспомнил и невольно вздохнул: дважды предавала она его, значит, и в третий раз предала бы – да не случилось. Глупая…

Девушка за прилавком, заворачивая в шуршащую бумагу покупки, кокетливо поглядывала на парня с черными волосами до плеч. Все примечала: одет модно и дорого, куртка наверняка из натуральной кожи. Неожиданно девушка коснулась его руки, будто желая проверить – настоящий он или нет, всплеснула руками и воскликнула.

– Ромка! Ромка Воробьев!

Он очнулся от мыслей своих, окинул взглядом. Узнал. Первая школьная красавица Оксана. В Пустосвятово болтали, что уехала она в Питер в поисках счастья. Выходило, что счастье ей не далось, и она воротилась обратно.

– Ромочка, каким красавцем ты стал! Ну, просто дьявол-искуситель, и только, – прошептала она. – Тебе наверняка это говорили! – как зачарованная, протянула она руку и погладила блестящие черные волосы колдуна. – Женщины обожают мужчин с подобной внешностью.

– Знаешь, почему? Они, бедненькие, воображают, что в груди такого мужчины бьется сердце ангела, – рассмеялся Роман. – И почему-то обижаются, когда этого самого ангельского сердца не находят.

– Ты страшный человек! – она кокетливо погрозила ему пальчиком.

Роман перегнулся через прилавок, привлек Оксану и поцеловал в губы. Та растерянно захлопала глазами, обомлела, и, когда колдун, наконец, отпустил ее, спросила томным голосом:

– Что это значит?

Она даже коснулась верхней пуговицы блузки, будто немедленно собиралась раздеться. Роман молча вытащил из кармана сотенную бумажку и положил на прилавок. Оксана растерянно смотрела на него, ничего не понимая.

– Когда-то ты сказала, что и за сто рублей не согласишься целоваться со мной, – напомнил Роман те обидные давние слова. – Сегодня я тебя поцеловал. Так что это твои законные сто рубликов.

У Оксаны задрожали губы.

– Все-таки ты дьявол, – прошептала она.

Колдун пожал плечами.

– Ну, а теперь на реку! – воскликнул Роман, выходя из магазина.

Юл все еще обижался, супил брови, молчал. Но шел, куда вел его колдун.

Они свернули в крошечный проход между покосившимися деревянными сараями, где жители Пустосвятово держали дрова, старую утварь и кроликов. Грязи здесь было по щиколотку, и Юл, черпая кроссовками через край ледяную жижу, чертыхался. К реке они вышли неожиданно – спуск кончился, и крутой противоположный берег открылся перед ними, будто кто-то неведомый перевернул страничку, и возникло бледно-серое, залитое молоком тумана небо, огромные черные ели с понуро висящими ветвями, а за рекой – изрытый в летние дни пацанами желтый песчаный обрыв, сверху – сухой, светлый, а снизу пропитанный влагой и темный. Они стояли на низком берегу и смотрели на тот, высокий с удивлением, будто не верили, что может существовать такая разница между двумя берегами речушки, как несходство между братьями, всю жизнь проспавшими в кроватках друг подле друга. Вода в реке была абсолютно прозрачной, можно было разглядеть коряги на дне и корневища кувшинок.

– Зачем нам река? – спросил Юл.

– Видел, как я получал у воды ответы на вопросы?

– Да уж.

– Сейчас тарелки у меня нет, но река может ответить. Тебе. Иди к воде, – приказал Роман, и мальчишка ему повиновался.

Юл двинулся неуверенно, будто выверял каждый шаг, пока, наконец, не остановился подле самой кромки. Что делать дальше Роман хотел ему приказать, но не успел – Юл присел на корточки и набрал в пригоршню воды. Там, где он черпанул ладонями, в податливой плоти реки осталась ямка. Покачиваясь, она принялась медленно удаляться от берега, потом вновь прихлынула, вновь отпрянула. Как след от фурункула на чистой коже, маячила на поверхности. Колдун, не отрывая взгляда от странной оспины, спустился к берегу. Внимательно следил он за движениями мальчишки – то и дело в них проступало что-то смутно-знакомое, будто он, Роман, наблюдал за самим собой со стороны.

Юл продолжал рыть воду, как собака роет мокрый песок – уже образовалась изрядная яма. Она не затягивалась, и на дне ее дрожало живое черное пятно.

– Что это? – спросил Роман.

В ответ Юл скорчил недоуменную гримасу – он чувствовал: вода хочет ему что-то поведать, как тогда в парке, у пруда. Река была встревожена, но не мог распознать ее тревоги – лишь немолчный рокот отзывался в его душе. Юл протянул Роману комок застывшей воды. Не лед, не кристалл, а именно воду. Она колыхалась, пытаясь утратить чуждую ей форму, разлиться, растечься, но напрасно – заключенная в пузырь чужой воли лишь дрожала от напряжения. Роман слегка встряхнул пузырь, и проступило четкое изображение: маленькое лесное озеро, наполненное неестественно светлой голубой водой, окруженное вековыми елями, грибница новеньких домиков на берегу и церковь в отдалении. Изображение увеличивалось, становилось отчетливей. Церковь выглядела одновременно очень старой и в то же время новенькой, будто ее только вчера, белокаменную, любовно обихаживали мастера. И что еще странно – церковь эта как будто плавала посреди лесного озера. Вековые ели отражались в неподвижной глади, на золотом куполе горел одинокий луч солнца, пробившийся сквозь заставу осенних облаков. Хотелось предположить, что там, посредине, был крошечный островок. Но Роману чудилось – под фундаментом нет тверди, церковь плавает на воде белой лодочкой. Никогда прежде Роман этого места не видел, и, судя по растерянному взгляду Юла, мальчишка тоже на этом озере не бывал. Но одно ясно было: увиденное связано со смертью Александра Стеновского. С Гамаюновым. Догадка шевельнулась. Неужели?.. Нет… Это сказка, давняя сказка, прижимая палец к губам и оглядываясь боязливо, однажды рассказал ее дед Севастьян. В день, когда подарил Роману ожерелье.

Казалось, мальчишка не просто разъял водную плоть на части, но открыл дверь в неведомое, и стоит нырнуть в эту черную ямину-ход, как окажешься в незнакомом светлом мире, подернутом синеватой дымкой. Колдун наклонился и погрузил руку в черную оспину. Таинственный ход тут же закрылся. Перед ним уныло рябила поверхность вспухшей от осенних дождей реки.

Роман отпустил скованную воду на волю, и она пролилась на песок. Колдун временно должен был отступить. Но только временно – быть такого не может, чтобы тайна, известная воде, не открылась ему, Роману Вернону.

– Надо отыскать это место… где бы оно ни было. Это озеро и эта церковь… Там… что-то или кто-то… связанный со смертью твоего отца.

– И все? – спросил Юл. – Это ответ?

– Пока да.

– Ты все врешь. Как всегда! Я еще спрошу! Я найду убийцу. Отойди! Не мешай!

Роман отступил.

Юл вновь зачерпнул пригоршню воды, но на этот раз в водном пузыре ничего не появилось. Вода переливалась и рассерженно булькала, не желая отвечать.

– Вода уже ответила. Теперь ты должен истолковать ответ, – сказал колдун.

– Что значит – истолковать?

– Пошли.

– Куда?

– Домой. Надеюсь, Алексей нам кое-что разъяснит.

«Ни за что не отпущу мальчишку, – решил про себя Роман, шагая по тропинке меж старых сараев. – Он одарен как никто!»

Разумеется, колдун должен был почувствовать опасность, как только они подошли к этому сараю. Но не почувствовал. Может быть потому, что рядом с дверью стояла канистра с бензином, а бензин – ипостась огненная, а стихии, как известно, лучше не смешивать – это правило дед Севастьян считал первой колдовской заповедью. Но колдун не насторожился, только отметил, что пахнет отвратно.

И Юл тоже должен был насторожиться, но мальчишка свою обиду из-за волшебного ошейника лелеял, и по дороге на реку и обратно думал только о себе.

Оттого все так и получилось: едва Роман очутился возле открытой двери в сарай, как ему в лицо ткнули горящим факелом, пламя обожгло губы и через ноздри проникло внутрь, а водная нить на шее зашипела и принялась сжиматься удавкой. Роман попытался коснуться руки, держащей факел, но не успел, пальцы его свело судорогой, и он грохнулся на землю. Еще несколько секунд он ощущал щекой холод земли, потом и это исчезло.

Очнулся, когда его окатили водой. Ему возвращали жизнь, возможно, только на время: руки и ноги были крепко связаны. Боль! Она разрывала его на части. Жгла носоглотку и лицо, пылала огнем в груди. Глаза ничего не видели и непрерывно слезились. Роман не сразу догадался, что лежит в сарае. Моргнул. Вгляделся. Все качалось и плыло. Светлой каплей стекало по черной стенке оконце. Пахло навозом, прелым сеном и бензином. Опять бензином. От этой вони колдуна мутило. Он был в одной рубашке и джинсах: дорогую кожаную куртку с него сняли. Рядом кто-то сопел и брыкался, пытаясь освободиться. Заехал Роману ногою в бок. Юл? Роман хотел позвать мальчишку, но сумел издать лишь невнятный сипящий звук. Тут же луч фонарика уперся ему в лицо.

– Ну, очухался, сука б…? – шепелявый голос Матвея спутать ни с каким другим Роман не мог.

Колдун молчал. Хотя водная нить ожерелья разбухла от воды и теперь не давила на горло, он все равно не мог говорить.

– Оборзел тиноед, – продолжал Матвей, усаживаясь рядом с пленником на корточки. От его заскорузлых штанов несло мочой. – Прежде один болотную хрень портачил, теперь приперся с целой кодлой. Зачем приперся, а? Ты ж нам тут тиной своей все засрешь, как Темногорск засрал на хрен. Влазишь в любую дыру и срешь, б… такая. Но я ушлый. Понял? Хана тебе, тиноед…

Каждое слово Матвея проникало в незащищенное сознание Романа и разбухало чудовищным огненным шаром, грозя раздавить череп изнутри. Выплюнуть эту мерзость наружу не было сил.

– Знаешь, что я с тобой сделаю, знаешь? Соображай, урод! – Матвей называл его точно так же, как и Варвара.

«Племяш» тряхнул канистрой.

– Эй, Ванюха, поливай!

Из темноты выступила щуплая фигура в ватнике. Выхватив из рук приятеля канистру, принялась окроплять бензином стены деревянной сараюшки. Юл, лежащий рядом с Романом, начал мычать и извиваться в бесполезной попытке освободиться.

– Не скули, сопливый, – Матвей обращался к мальчишке почти сочувственно, – сгоришь на раз. Иначе водяков не замочить! – Матвей заржал, находя каламбур удачным. – Только спалить. Это я однозначно знаю. Меня хороший человек научил. Правильный человек…

Воспользовавшись тем, что внимание добровольного палача занято Юлом, Роман перевернулся и сделал отчаянную попытку дотянуться до Матвея. Но тот вовремя заметил уловку колдуна и отпрыгнул в сторону.

– Вот говно! Знаю твою хрень, падла! – просипел он. – Порву гада… – Матвей скрипнул зубами, ярясь при мысли, что не может погрузить сапог в живот заклятому врагу. Слышал он – убивает колдун одним прикосновением. – Ничего, сволота, счас зажаришься. Пошли, Ванюха! Запалим костерок водякам.

Друг Ванюха закончил обливание стен бензином и заковылял к двери. Оглянулся затравленно. Романа он боялся. Даже такого – связанного, беспомощного. А ну как вырвется! Матвей тоже попятился к двери, напоследок плюясь словесной мокротой. Роман его не слушал – делал отчаянные попытки размочить веревки идущей из земли влагой, и тем ослабить узлы. Ничего не выходило.

– Матвей, послушай, – просипел колдун едва слышно, пересиливая страшную боль в горле. – Пусть я сдохну, но мальчишка-то при чем? Он же ребенок. Отпусти его.

Странно, но Матвей расслышал и распознал его свистящий шепот.

– Что, сдрейфил? Ты мне еще бабки предложь. А?

– Сколько хочешь? – У Романа мелькнула надежда.

– Все. Хата твоя в Темногорске, и бабло – все дядь Васе, а значится, и Варваре отойдут, тиноед! – Матвей заржал. – Зло надо выжигать в корне, – добавил он уже что-то совершенно чужое, подслушанное, и вышел.

Дверь хлопнула. Как показалось Роману, запах бензина сделался сильнее. Сейчас где-то снаружи Матвей чиркнет спичкой, пламя мгновенно охватит сарай и задушит в своих объятиях могущественного колдуна и беспомощного мальчишку. Ах, если бы Юл умел направлять силу ожерелья. Он, не пострадавший от огня, легко бы размочил веревки и освободился! Колдун бормотал заклинания против стихии огненной – все, какие знал. Тут главное – не перепутать слова. И настрой нужный дать. Только какой, в болото, настрой! Если от боли выворачивает наизнанку, а губы обожжены, сочатся сукровицей и слипаются после каждого слова?!

Роман сделал еще одну попытку разорвать веревки. Но лишь узел затянулся крепче. Неужели все? Конец? О, Вода-царица и Река-спасительница! Помогите нам! Освободите от пут, затушите огонь! О, Вода-царица! Разве плохо я тебе служил? Разве не почитал я тебя? Так не покидай меня, не отдавай на прожор огню-расхитителю. Ты так же никому не подвластна, как и огонь, о, Вода-царица! Так сладь с ним, задуши, и более верного служителя не сыщешь до конца дней. Все, что угодно, сделаю. Освобожу тебя там, где ты заперта, расплещу тебя там, где ты замкнута! Буду силу твою копить и преумножать, о, Вода-царица!

Но вода не шла ему на помощь. То ли не услышала, то ли не захотела. Нет в мире силы, способной подчинить ее до конца. А может быть, река просто не узнала его голос, искаженный огнем? Однако же и огонь до сих пор не вспыхивал! Напротив, снаружи донесся приглушенный вскрик, а за ним глухой шлепок, очень похожий на удар по чему-то мягкому. Например, по лицу. Новый вопль и новый удар. Роман весь напрягся, прислушиваясь. Неужели?

– Юл, кричи, зови на помощь! – прошептал он едва слышно.

В ответ раздалось лишь беспомощное мычание – как видно, Матвей заткнул мальчишке рот. Роман, извиваясь ужом, пополз к собрату по несчастью. Уловил запах мочи. Бедный парнишка! Ничего, еще не все кончено. Несколько секунд и… Превозмогая боль в обожженных губах, Роман зубами перегрыз гнилую тряпицу, обвязанную вокруг головы мальчишки – недаром он вырастил себе такие замечательные зубы. Потом же опять же зубами вырвал изо рта Юла кляп.

– Кричи! – просипел Роман.

Но одновременно с пронзительным криком мальчишки снаружи полыхнуло нестерпимо ярко, многочисленные щели деревянного сарайчика высветились красным. Пламя тут же прогрызло себе дорожку внутрь и, переливаясь синими всполохами, заскользило по стенам. Огонь вздохнул полной грудью и взвыл по-звериному, готовый задушить приготовленные жертвы.

– К двери, – закашлялся Роман, и сделал последнюю попытку, перекатываясь, доползти до спасительного выхода.

Но жар обдал его своим нестерпимым дыханием, и колдун мгновенно обессилел. Еще сознание копошилось в черепе, обрывки мыслей в хаотичном сплетении порождали нелепые видения – мерещилось ему, что дверь отворяется, возникший на пороге темный силуэт, протягивает к беспомощным пленникам руки. Но это был всего лишь мираж, изобретенный услужливым мозгом. Во всяком случае, так подумал Роман, проваливаясь в темноту.

Все были правы, а он ошибся – теперь Алексей скрепя сердце вынужден был это признать. Надя была права. И Эд. Они предупреждали, что Колодин его найдет. И Колодин нашел. Не заставил себя долго ждать. Как его люди вышли на след? Как узнали? Алексей напрасно ломал над этим голову. Да и зачем? Теперь это не имеет значения. Есть ошибки, которые невозможно исправить – за них можно только заплатить.

«Юл заплатит вместе с тобой, – шепнул насмешливый голос. – Как только что это сделал отец».

Мысль об отце вызвала нестерпимую боль. Алексей в ярости ударил кулаком о стенку. Хлипкая дощечка раскололась надвое, в щель посыпалась труха. Алексей опомнился, попытался приладить дощечку на место.

«Раньше надо было кулаками махать, – попрекнул сам себя. – Сейчас уже поздно».

А доска никак не желала вставать на место.

– Все не так! – выкрикнул Алексей, обращаясь к кому-то невидимому, которому так нравится задавать неразрешимые задачки. – Я же не хотел…

Он осекся, поняв, что его вина или невиновность не имеет никакого значения. То есть когда-нибудь потом, если будет суд скорый и правый над бестелесной субстанцией, названной кем-то душою, его вина будет иметь огромное, быть может, даже решающее значение в чем-то таком, что не доступно разуму, умеющему распутывать сложнейшие задачи, решать интегральные уравнения, но который не может подсказать: стоит ли сейчас тайком, пока Романа и Юла нет дома, ускользнуть, скрыться, раствориться в осеннем тумане, чтобы никогда больше не попасться у них на дороге?

Он услышал голоса и шагнул к лестнице, решив, что вернулся Роман. Но ошибся.

– Эту одну канистру тута поставлю, – говорил шепелявый мужской голос, – остальное в сарай. Слышь, теть Варя, за вторую канистру свои бабки платил.

– Потом сочтемся.

– Не забудь. Да уж. А правда, евонный дом в Темногорске пятиэтажный, и три машины? Сюды он на «шестерке» приперся.

– Дом хороший, – подтвердила Варвара, – деньги к нему рекой плывут, а нам лишь объедки перепадают. Небось, счет в банке имеет.

Что ответил шепелявый – Алексей не расслышал. Варвара же, ворча по-своему обыкновению («во наследили, сапог не снимают, всю грязь в дом тащат») удалилась в комнаты. Алексей выглянул в чердачное окошко и рассмотрел старую зимнюю шапку шепелявого и торчащие красные уши. Коренастый мужик в ватнике постоял у ворот, о чем-то раздумывая, потом двинулся по обочине размытой осенними дождями дороги.

Тут дверь на чердак с треском распахнулась, Варвара возникла на пороге, протянула Алексею пластиковый пакет и буркнула как всегда недовольным тоном:

– Сбегай-ка за булкой, а то Ромка-дуралей, как всегда, позабудет о самом главном. Зря ты с ним, прохвостом, связался. Он тебя в свои дела впутает, сгинешь ни за грош. А ты, я вижу, парень положительный.

Итак, случай все решил! Алексей едва не поклонился в пояс Варваре. Спасибо, милая, всё вышло само собой: он уйдет за хлебом (то есть якобы за хлебом) и не вернется. Алексей натянул старую куртку Романа, рубашка и брюки на нем были собственные. В карманах брюк нашлось немного мелочи. Так даже лучше – он просто растворится в осеннем тумане и будет идти и идти. Мысль о бесконечной дороге всегда приводила его в восторг и одновременно пугала.

Алексей долго кружил по улицам поселка, дважды выходя к магазинчику, как будто Варварин наказ заклятием тяготел над ним, не давая покинуть Пустосвятово. В третий раз, очутившись перед дверьми, из которых тянуло дразнящим запахом свежего хлеба, он, уступая Варвариному повелению, купил три батона. В этот раз он легко вырвался из замкнутого круга и неожиданно свернул в маленький проход между деревянными сараями. И тут Алексей почувствовал, как водное ожерелье сдавило шею. С ним такое уже случалось, он знал, что означает это давление: с теми, кто носит такие же ожерелья, приключилась беда. И эти двое рядом. Потому что издалека до Алексея никогда не доходили призывы.

Тот, кто сейчас мысленно зовет на помощь, находится рядом, в нескольких шагах! Может быть, в одном из этих сарайчиков, лепящихся друг к другу? Юл! Роман! Вот черт! Что же с ними стряслось?

Алексей огляделся. Возле деревянной клетушки суетились два мужика в ватниках: один навешивал на дверь амбарный замок, другой обливал стены прозрачной жидкостью из канистры. Алексей потянул ноздрями воздух, принюхиваясь. Нет сомнения – бензин. Не раздумывая, он бросился в атаку. Первого, с канистрой, сбил с налета. Парень опрокинулся в лужу, поверх его окатило бензином из канистры. Припечатав поверженного ударом ноги, Алексей бросился на второго. Тот был изворотливее и злее. Впрочем, вряд ли в ту минуту кто-то мог сравняться в ярости с нападавшим. Первым же ударом Алексей угодил поджигателю в челюсть. Любой другой рухнул бы на землю, но этот бугай лишь пошатнулся и ударил в ответ. Его кулак как кувалда, мог дробить кости, но Алексей ушел в сторону, прикрылся левой рукой, а правой грохнул здоровяку второй раз в челюсть. Он был так уверен, что мужик свалится, обездвиженной, что обернулся к сараю. И тут его будто лошадь лягнула в бок. Алексей отлетел в сторону, перекувырнувшись через голову. Матвей чиркнул спичкой и швырнул занявшийся огонек в бензиновую лужицу. Стены тут же вспыхнули, и огромный красно-синий цветок расцвел среди черного деревянного гнилья. Пламя рвалось к небу и возбужденно гудело, разрастаясь.

Превозмогая боль в боку, Алексей поднялся и влепил сомкнутыми кулаками Матвею по загривку. Вот так подействовало! Бугай растянулся на земле. Амбарный замок поджигатель успел лишь вставить в металлическое ухо, но не защелкнул, и одной секунды хватило, чтобы сорвать замок и распахнуть дверь. Внутри бушевало пламя. Даже по земле, щедро политой из канистры, танцуя, разбегались оранжевые змейки, взбираясь на сложенную в углу поленницу. И в огненной пляске угадывались два темных силуэта на земляном полу. Но были ли эти двое живы? Алексей мысленно поблагодарил странную особенность своей души – за то, что так и не сросся с водным ожерельем. Иначе не смог бы войти в этот охваченный огнем сарай. Заслоняясь рукой от нестерпимого жара, он отпрянул назад, стянул с шеи шарф и обмотал им рот и нос. Затем, хлебнув побольше воздуха, рванулся внутрь. До лежащих было три шага. Но весь фокус был в том, что он должен был вытащить обоих зараз: времени, чтобы вернуться за вторым, не было. Алексей взвалил Юла на плечо – слава Богу, мальчишка был костляв и легок – а Романа ухватил за ворот куртки и поволок за собою, как мешок. Но дверь исчезла. Алексей ткнулся в стену и отпрянул. Оглянулся. Увидел лишь танцующий повсюду огонь. Выхода не было. И воздуха тоже. Пламя гудело, набирая силу. Алексей рванулся влево. И опять перед ним возникла стена. Выход должен быть где-то здесь! Рядом! Он вновь шагнул влево. Этот шаг мог оказаться последним…

Дверь возникла неожиданно, когда он уже отчаялся ее найти. Они вывалились наружу. Зайдясь кашлем, Алексей повалился возле соседнего сарая, не в силах больше сделать ни шагу. Очнулся лишь, когда возле него, шипя, шлепнулась в лужу горящая головешка. Тогда, оставив Романа лежать на земле, он поволок одного Юла вниз, к реке. Мальчишка не подавал признаков жизни. Его ожерелье усохло и впилось в кожу. Алексей с разбегу бросился в ледяную воду и окунул вместе с собой Юла. Когда голова брата вынырнула на поверхность, водная нить вновь сверкала живым серебром. Мальчишка сделал судорожный вдох и открыл глаза. Алексей вытащил брата на берег и усадил на землю. Теперь можно было бежать за Романом. Алексей обернулся: наверху среди сараев бесилось пламя, раскидывая все шире и шире загребущие руки. Несколько мужиков и баб, истошно вопя, носились вокруг с ведрами, напрасно плеща воду в обезумевший огонь. Алексей побежал наверх. Ноги его подгибались, но он все равно бежал, пересиливая себя. После ледяного холода речной воды его бросило в жар. Ожерелье неожиданно ожило и сдавило горло.

«Надо было напиться», – мелькнула запоздалая мысль.

Но теперь некогда было возвращаться назад, к реке.

Роман лежал там, где его оставил Алексей: головой на какой-то коряге, ногами в грязной луже. Дыхание пламени жгло немилосердно. От влажной земли поднимался пар. Двое поджигателей успели исчезнуть с места преступления. Алексей подхватил колдуна под мышки и поволок к реке. Роман висел мешком у него на руках. Как и Юлу, водное ожерелье впилось ему в шею. К тому же все лицо колдуна было обожжено – белые волдыри обметали губы и ноздри, болячки вспухли на щеках и шее. Когда Алексей погрузил его в воду, Роман камнем пошел на дно. Алексей вытащил колдуна, вновь окунул. Тот же эффект: ожерелье размокло, освободив шею, но Роман не подавал признаков жизни. Алексей влепил ему пощечину, потом другую. Никакого эффекта! Роман по-прежнему был бездвижен.

– Не так! – остановил его Юл, наблюдавший за безуспешными попытками брата с берега. – Соедини ваши ожерелья.

– Что? – не понял Алексей.

– Ожерелья! Пусть нити соединятся! Ну! Понял?

Алексей сделал так, как говорил мальчишка: прижал колдуна к себе так, чтобы их водные нити соприкоснулись, будто брат брата обнимал после долгой разлуки. А может колдун, в самом деле, его брат – неведомая родня? Водные нити соединились на миг, Алексей почудилось, что холодная змея обвилась вокруг шеи. И, соскальзывая, переползает, чтобы обвиться вокруг колдуна. Судорога пробежала по телу Романа, он глубоко втянул в себя воздух, внутри него что-то захрипело, из носа хлынула кровь. Но после первого вдоха дыхание вновь прекратилось.

– Еще раз! – крикнул Юл.

При новом соприкосновении водных нитей Роман захлебнулся воздухом и закашлялся. Алексей отпрянул: боль была такая, будто лезвием полоснули по шее. А колдун вырвался из рук своего спасителя и с головой ушел под воду. Алексей тут же окунулся следом, пытаясь схватить ускользнувшее тело. В прозрачной воде он отчетливо видел светлый отблеск консервной банки на дне, коряги, но Роман исчез. Алексей нырял вновь и вновь, но не мог его отыскать. После пятого или шестого раза, чертыхнувшись, выполз на берег – тело наверняка уже унесло течением. Лежал и смотрел, как вода на стремнине вскипает белой пеной. Потом на поверхность вынырнула голова Романа. Радостно засмеявшись, колдун поплыл к берегу, легко рассекая волну.

– Живой, – изумился Алексей.

– А что же ты думал? Я утонуть могу? Да? – расхохотался Роман. – Да еще в Пустосвятовке! В своей родной Пустосвятовке?!

Ожоги сошли с его лица, на матово-белой коже лишь кое-где сохранились красные пятна. А вот концы волос, опаленные огнем, осыпались, и теперь вместо длинных черных прядей на голове колдуна остались короткие черные клочья, торчащие во все стороны, отчего сделался он похож на лукавого чертушку с рожками на макушке.

– Ну что ж, Лешенька, мы с тобой, кажется, квиты, – Роман выбрался на берег, уселся рядом с братьями. – После такого мы должны стать друзьями, а? Неужели не станем? Мне, признаться, не часто помогали, любую услугу я помню годами. Обиду, правда, еще дольше.

Стеновский передернул плечами. Его жест мог означать что угодно: сомнительно, может быть, вряд ли. Роман засмеялся, стянул мокрую одежду, выжал ее и вновь, влажную, натянул. Казалось, от этого он не испытывал ни малейшего неудобства.

– Знатно горит, – сказал Юл. – А почему пары бензина в сарае не рванули? Странно. Да?

Роман обернулся. На месте старых сараев колыхалась сплошная стена огня. Еще несколько минут – и огонь перекинется на деревню. Пойдет ветер гнать пожар от одного дома к другому. Своих пожарных в Пустосвятово нет – из Темногорска машины поедут. То есть явятся на пепелище.

Колдун вернулся к реке, вошел в воду по колено и поднял руки. Тучи в небе над его головой почернели, взбухли, и из них стеной хлынул дождь. Такие ливни бывают лишь летом – осенью вода сочится помалу и подолгу. Тут же сплошной поток обрушился на бушующее пламя. Огонь, извиваясь, пытался ускользнуть и спастись, заползти под уцелевшие крыши сарайчиков и там затаиться, но ливень хлестал его водными плетьми, как взбесившегося пса, и гнал, гнал, истребляя. Одна туча спешила на смену другой, хлестали струи, клубы черного дыма тянулись к небу, а по земле, пенясь, бежали мутные ручьи и стекали в реку.

– Отличный душ, – усмехнулся Юл и клацнул зубами. – Только холодный.

– Вода теплая, – отозвался Роман.

И действительно, вода показалась мальчишке теплой, будто в ванной. Горячей даже.

– Повезло, что Лешка нас вытащил… Или это не везение? – спросил подозрительно Юл.

– Ожерелье твое он услышал, – сказал колдун. – Оно умеет звать на помощь. Иногда крик да-алеко слышно. – Он помолчал. – Все зависит от боли. – Колдун выбрался из реки и пошел по осклизшей от дождя тропинке. – Пошли. У Матвея мой бумажник. И куртку он с меня снял, паскуда. И пакет с едой забрал. Там колбасы твердокопченой десять штук.

Алексей двинулся за колдуном. Но что-то заставило его оглянуться. Юл стоял на берегу, а за его спиной, вырастая из пелены дождя, колебалась призрачная картина: лесное озеро, окруженное вековыми елями, крошечная церквушка поднималась прямо из воды, на берегу теснились островерхие, крытые металлической черепицей, новенькие домики. Видение, сотканное из дождевых струй. Алексей видел эту церковь и это озеро. Когда-то. Но Юл этого видеть не мог.

– Иди сюда! – крикнул Алексей брату.

Мальчишка двинулся наверх, возникшая среди дождевых струй картина поплыла следом.

– Что это такое? – спросил Алексей.

Юл обернулся, посмотрел на мираж и пожал плечами. От его движения церквушка заколебалась, будто собиралась упасть, а по воде призрачного озера побежала рябь.

«Фокусы колдуна», – подумал Алексей, сознавая, что объяснение слишком легковесно. Ибо не ясно было, как Роман мог создать из дождя именно это? Да и не было его рядом.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, видение, блеснув прощальным золотом купола, растаяло. Братья обогнули все еще дымящие обугленные сараи. И нос с носом столкнулись с Романом. Тот нес в одной руке куртке, в другой – сумку. И улыбался. Улыбка эта показалась Алексею отвратительной.

– Потолковал с Матвеем. У Ванятки, подлец, схоронился. Вещи я у него забрал. Но кое-чем наградил взамен. На память.

– Триппером? – спросил Юл, решив блеснуть шуточкой, прочитанной недавно в каком-то современном детективе.

– Вечной жаждой. Станет пить воду и не сможет напиться. Будет вливать в себя драгоценную влагу ведрами. Распухнет как бочка. Все будет орать: пить, пить!

– Тебя когда-нибудь убьют, – предрек Алексей.

– Очень может быть. Но, пожалуй, у тебя больше шансов уйти первым.

Алексей попытался подавить раздражение. – Матвей – племянник Варвары, так ведь? Он заходил к ней… видимо, перед тем, как устроить этот пожар.

– Почему-то я не удивлен, – признался Роман. – Уж больно ласково она разговаривала поутру. Так… Идем-ка домой и побеседуем по душам с Варварой Алексеевной.

Но поговорить с мачехой им не довелось. Не доходя трех дворов до папашиного строения Роман заметил, что напротив дома стоит некто. И еще колдун почувствовал: у парня при себе железка, столь любимая нынешними крутыми ребятами, потому что дарует иллюзию силы и власти. Роман схватил Юла, зажал ему рот и оттащил за ближайший сарай.

– Нас ждут, – шепнул колдун своим спутникам.

– Кто?

– Не знаю. Но у гостя пистолет.

– Это они, – прошептал Алексей.

– О ком ты? Я их знаю?

– Нет. Но познакомишься. Люди Колодина. В дом нельзя возвращаться, – решил Алексей. – Ни в коем случае.

– Моя машина во дворе. На чем мы отсюда удерем? Я, признаться, плохо бегаю. Или тебя за углом «Форд» дожидается?

– Откуда ты знаешь, что у меня «Форд»? Впрочем, неважно. Сколько гостей? – спросил Алексей.

– С оружием один. Вон там, за сараем торчит.

Алексей хотел уже двинуться в указанном направлении, но Роман остановил его.

– Уверен, что сладишь с ним и не получишь пулю в живот?

Алексей отрицательно мотнул головой.

– Тогда отвлеки его на секунду, а остальное предоставь мне.

Не дожидаясь дальнейших расспросов, колдун неожиданно и совершенно бесшумно погрузился в придорожную канаву с головой. Юл обалдело смотрел, как расходятся по поверхности круги. Во-первых, канава была вовсе не глубокой, и скрыть полностью колдуна никак не могла. Но самым удивительным было то, что сквозь воду Романа не было видно. Дно, поросшее желтеющей осокой, проглядывало. А колдун начисто исчез. Тем временем Алексей двумя ударами ноги повалил секцию покосившегося забора. Расчет отказался прост, но верен. Человек, укрывшийся за толстенным тополем на другой стороне улицы, на секунду высунулся из своего укрытия. И тут же из канавы рядом с ним выскочил Роман и плеснул водой незадачливому наблюдателю в глаза. Тот взвыл не своим голосом, и закружился на месте, закрывая ладонями лицо. Колдун ухватил его за шиворот, и верченье прекратилось. Человек мгновенно обессилел и опустился на землю.

– Ты здесь один? – поинтересовался Роман, выливая пригоршню воды пленнику на темя.

– Возле дома один, – отозвался тот бесцветным голосом. – Димон побежал на пожар смотреть.

– Выслеживаешь кого?

– Ага. Колдуна Вернона.

– Нет его здесь. – Роман зачерпнул новую пригоршню воды из канавы и вновь облил голову незадачливого соглядатая.

– Ага, нет, – охотно согласился тот и шмыгнул носом.

– Через час прозреешь и отправишься назад, – повелел колдун. – Скажешь: видел в Пустосвятово пожар, а колдуна не видел. Не приезжал Роман Вернон сюда.

– Ага, не приезжал. – Из носа уже текло вовсю, и парень непрерывно шмыгал.

– И беглеца, которого ловите, ты не видел.

– Не видел, – поддакнул тот.

– Где твоя тачка?

– За углом.

– Давай-ка я тебя, друг мой, туда провожу, чтобы ты часом в канаву не упал и не утонул, – предложил колдун и, ласково приобняв соглядатая за плечи, повел в указанном направлении.

Через несколько минут он вернулся, весьма довольный собой.

– Ты с каждым такое проделать можешь? – спросил Алексей, хмурясь.

– За исключением сильных колдунов – с каждым. Я редко занимаюсь такими штуками – слишком много энергии забирает.

– А меня мог скрутить?

Роман кивнул.

– Отчего не скрутил?

– Ты бы этого никогда не простил. Так ведь? Ладно, пошли, сваливать надо и поскорее.

Стеновский нагнал его, сказал резко:

– Надо было забрать у мерзавца пистолет.