Темногорск Буревой Роман
– Что это было? – выдавила с трудом Иринка.
– Н-не знаю, – пробормотал Юл, задыхаясь. – Что ты почувствовала?
– Холод внутри, будто ледышку проглотила, – призналась она. – Меня куда-то унести хотели, но ты не дал.
– И не дам! Бежим скорее! – Юл побежал снова, потащил Иринку за собой.
Куда – не знал. Его гнал только что пережитый ужас.
«Стен это видел… потому и увез меня… Почему не сказал? Вот дурак!»
Они остановились только на площади. Иринка дрожала. У Юла тоже клацали зубы.
«Я сейчас упаду, – подумал он почти равнодушно. – Упаду и умру… Иринка тоже умрет…»
– Зайдем в кафе, – предложил юный чародей. – Что-нибудь горячее…
– Угу, – согласилась Иринка. – Полцарства за чашку горячего кофе.
Юл знал, что цены здесь обалденные. А деньги… Мальчишка сунул руку в карман и нащупал несколько бумажек. Маловато будет. Надо было у Стена попросить. Эх, дурак! Ладно, будем надеяться, что хватит. Сейчас необходим горячий, обжигающий кофе. Или хотя бы чай.
Юл усадил Иринку за столик, сам направился к стойке.
В кафе почти не было народу. Двое парней за столиком в углу что-то обсуждали и пили явно не лимонад. Еще какой-то хорошо одетый мужчина болтал с девчонками за стойкой. Официантки ненатурально хихикали, как будто у каждой была внутри включена программка: смех после каждой реплики.
«Зачем они с ним кокетничают? – раздражено подумал Юл. – Этот чувак даже не собирается их клеить, чтобы переспать. Ни одна из них ему не нравится».
Забыл он, как всегда, что дар эмпата – редкий дар.
Ученик чародея незаметно щелкнул пальцами. Одна из официанток громко рыгнула. Прикрыла рот рукой, смущенно засмеялась. Парень хмыкнул и отошел наконец от стойки.
– Что тебе, мальчик? – повернулась к Юлу девица.
Он заказал десерт со взбитыми сливками и два кофе экспрессо. Расплатился. Денег хватило впритык.
Иринка выпила чашку залпом и сразу же прекратила дрожать, будто напиток в этом новомодном кафе был волшебным.
Да и как же иначе, если юный чародей успел шепнуть нужное заклинание, поднося своей даме чашечку.
– Что это было, там, на улице? – спросила Иринка, ковырнув ложечкой сливки. – Психотропное оружие?
– Отходы производства… – буркнул чародей.
– Что-то вроде гипноза? Я же понимаю: грязная вода нам только померещилась.
– Это не гипноз, а ненависть. Роман говорит, что ненависть – блевотина души.
– Э, да ладно тебе! Все теперь всех ненавидят. Если первым не ударишь, тебя самого затопчут, – она явно повторяла чьи-то слова.
– Тебе нравится топтать? – усмехнулся Юл. – Человек лежит на земле, а ты его топчешь, пинаешь. Бах! Бах! Зуб выбил, кровь изо рта льется, смешиваясь с кровью из носа. Еще! Еще! Кости пальцев хрустят, ломаясь!
– Класс! – Иринка рассмеялась. – Эх, Матюшко я бы врезала от души.
– Я бы тоже, – признался Юл.
Матюшко был их общим врагом. Не сговариваясь, они расхохотались.
– Юл, а кем ты станешь после школы? – спросила Иринка, отсмеявшись. – Колдуном, как Роман Вернон?
– Нет! – Юл замотал головой. – Я в университет в Питере поступать буду. Стен… то есть Алексей обещал помочь.
– Ты – странный. Отец советовал от тебя подальше держаться.
– Почему это? Боится, что я тебя заколдую, превращу в принцессу-лягушку? Ква-ква, папа, дай сотенку… – засмеялся Юл.
– Ну, я думаю, ты способен на большее! – Иринка хитро прищурилась.
– Ты тоже на многое способна. Например, убить словом.
– Лучше – рисунком. Хочу так рисовать, чтобы у людей сердце захватывало.
Она вдруг покраснела. Румянец так и запылал на щеках. Глаза заблестели. Сейчас она показалась в сотню раз краше, чем прежде. И Юл неожиданно понял: никакой уверенности и силы в ней нет. Она слабая, только боится это показать. Опять страх. Везде страх.
«Я ненавижу страх», – подумал Юл.
– Знаешь, иногда хочется, чтобы весь город уснул, – призналась Иринка. – Я выйду на улицу, а там никого. Ни единого человечка. Спят и не могут проснуться. Забавно, правда? При этом можно зайти в любой дом, поглядеть, что и как, на цыпочках выйти. Никто ничего не услышит и не увидит, все будут спать день, два, три. Я буду бродить от дома к дому, сидеть в чужих креслах, разглядывать чужие вещи, пить чай из чужих чашек, похрустывать чужим печеньем. Или бы еще лучше, чтобы все люди исчезли. А я одна-одинешенька гуляю повсюду. Нет, я не желаю, чтобы люди погибли, пускай они куда-нибудь просто уйдут. Откроются потаенные двери, все-все выйдут в какие-то иные миры. А я бы осталась.
– И я.
Юл взял Иринку за руку. Звякнул на ее запястье браслет с тремя крупными камнями.
Но Юл не обратил внимания на браслет. Едва руки их соприкоснулись, как сердце у мальчишки прыгнуло в горло, заколотилось, будто сумасшедшее. Он облизнул мгновенно пересохшие губы. Водная нить в ожерелье пульсировала в такт сердцу.
Вот так бы сидеть всю жизнь. Держать ее за руку и… он был счастлив… секунду… другую.
– В Темногорске все может быть, – проговорил он многозначительно.
– Я знаю, – кратко отвечала Иринка.
– Может быть, у тебя тоже предки колдуны, как у Романа Вернона?
– Нет! – запротестовала Иринка. – Скажи, а твой учитель любому ожерелье может сделать или только избранным?
– Практически любому. Если только… – Юл запнулся.
– Что – только? – Сафронова смотрела настороженно.
– Если только у этого человека фамилия не Лавриков. Тогда – нельзя.
– Почему?
– Не знаю. Но Роман Васильевич сказал: Лавриковым запретно.
– А телка-то у мелкого ничего! – заржал за дальним столиком обритый наголо бугай и беззастенчиво ткнул в Иринку пальцем.
Иринку и Юла будто грязной водой окатило. В этот раз совершенно не колдовски.
– Ладно, Вован, она ж малолетка, – хмыкнул второй. – Оставь.
– Теперь малолетки все бляди! – хохотнул Вован.
– Унять их? – спросил Юл, наклоняясь к Иринке.
Его затрясло – теперь от ярости.
– Ты чего? С ума сошел? – прошептала девчонка. – Идиоты они. Не обращай внимания. Крутых из себя строят.
Юл обернулся. За столиком сидели двое.
– Э, гляди, как зенки вытаращил! – хохотнул Вован. – Небось, колдун, сейчас (или «щас»?) в камень превратит. Эй, пацан, ты че, чародей, в натуре?
Второй, однако, не отличался подобной наглостью.
– Оставь их, Вован! Видел у парня ошейник? Это колдун. Не трогай! Они все друг за дружку горой…
– Он – щенок! – Вован поднялся.
– Ну вот, пожалуйста! – шепнула Иринка – Сейчас приставать начнет!
Она стиснула в руке чайную ложечку, как будто это был нож или даже пистолет.
Квадратный здоровяк был уже в двух шагах. Юл поднялся. Сжал кулаки. Страха не должно быть. Страх разъедает силу. Только злость. Ярость.
– Мелочь, брысь отседова, – предложил задушевным голосом Вован, самодовольно ухмыляясь.
Росту он был небольшого. Повыше Юла, но совсем чуть-чуть. И в плечах не особенно широк. Но очень хотелось пацану крутизну свою показать.
– Сам вали! – огрызнулся Юл.
Вован колдунов не боялся. Он вообще в магию не верил. Он ни во что не верил, кроме силы кулаков. И, как истинный герой, выбрал для битья противника-слабака. Мальчишку выбрал, которому пятнадцати лет еще не исполнилось. Ухватил за грудки. Юл тут же поверх его кулаков наложил свои ладони. Что-то выкрикнул в лицо. Как показалось Вовану – какую-то абракадабру.
Тут же руки Вована ожгло огнем. В лицо ударила влажная смрадная струя. Вован невольно разжал пальцы. Кисти его рук скрючились и почернели. Из рукавов кожаной куртки валил пар, будто там внутри что-то варилось. Вован в ужасе уставился на изуродованные кулаки. Рот его сам собой раскрылся, на ворот куртки потекла струйка слюны. Но при этом «герой» не смог вымолвить ни звука.
Юл, потеряв равновесие, отступил и упал на стул. Он тоже смотрел на почерневшие пальцы противника, и дикий хмельной восторг закипал в нем. Сумел! Смог! Он даже не замечал, что его собственные руки при этом горят от боли. Проклятый дар эмпата! Юл не мог блокировать этот канал. Да и не хотел. Наслаждался. Эту боль причинил он сам.
Вован, впрочем, все еще стоял, нависая. Но Юл уже уверился в своей силе. Левой рукой коснулся ожерелья, а правую выставил в запретном жесте. Ладонь его казалась вылепленной из снега и слегка светилась.
Колдовская сила отшвырнула Вована, он упал, спиной опрокинув ближайший стул.
Приятель подбежал, ухватил незадачливого братка за плечи, залопотал:
– Ну, брателла, держись. Теперь на нас все навалятся. Греби отсюдова… – Он поволок пострадавшего к выходу, что-то бормоча на хочу. Юл разобрал только «мелкий» и «колдун»…
– Как ты его, а? – Иринка нервно хихикнула. – Я уж думала – все, тебе похороны обеспечены. Пора гроб выбирать… Такой, чтобы крышка не открывалась. А ты урода взял и поджарил.
– Это формула изгнания воды, – отвечал Юл с гордостью, одергивая куртку.
Его бросило в жар, от хмельного восторга голова шла кругом. Он вдруг вспомнил, что спрятал в рюкзак, который по-прежнему висел за плечами, подаренную Стеном тарелку. Пощупал. Похоже, фарфор уцелел, не разбился во время всех пертурбаций.
– Ты с любым такое можешь сделать? – Иринка смотрела на него во все глаза. Восхищалась? Или просто опасалась теперь?
Восхищалась – эмпат ощутил это совершенно точно. Он иногда ошибался в чувствах, но не сейчас.
– С любым, – заявил Юл. – Но учти, это была самозащита. К такому заклинанию можно прибегать только в крайнем случае…
А если узнают? На Синклит вызовут. Плевать! Плевать! Он ни перед кем голову склонять не намерен! Ни перед школьными придурками, вроде Матюшко, ни перед этим Вованом. И перед Синклитом – тоже. Он же только ученик. Ожерелье есть – назад не отберут. Никто с него ожерелье не снимет! Никто с ним теперь не сладит!
Ему казалось, что он поднимается по невидимой лестнице все выше. От высоты перехватывает дыхание.
– Я бы хотела быть такой же сильной, как ты! – вздохнула Иринка. – Такой же непокорной.
– А ты не такая? Нет?
– Ну, немножко. Может быть. – Она покраснела. Потом рассмеялась. – Этот тип что, с черными ручонками и останется? Милостыню станет просить. Всем говорить, что в танке горел, люк голыми руками открывал, друзей спасал.
– Ну, если выложит баксов пятьсот, Роман Вернон, может быть, смилостивится и вернет ему прежние белые ладошки, – хмыкнул Юл. – А может быть, и за тысячу пошлет куда подальше. Роман подобных уродов терпеть не может Ты Суслика видела? Он у газетного киоска сидит. Видела? Романова работа.
– Тогда придется две тысячи заплатить, – подсказала Иринка, заходясь от смеха.
– Три! Мне десять процентов.
Юл смеялся и никак не мог успокоиться. Смех вдруг перешел в странную дрожь. Потом в мерзкий холод. Холод шел от ног, как будто Юл промочил их в луже. Он наклонился и глянул под стол. Ему показалось… да нет, не показалось, ощущение было реальным как никогда. Пол заливала грязная вода. Опять? Таинственная грязь уже растеклась по всему кафе и плескалась около ножек столика. Причем никто, кроме Юла, эту воду, похоже, не замечал.
Юный чародей сморщился.
– Что с тобой? – удивилась Иринка.
– Посмотри на пол. Ты ничего не видишь? – спросил Юл.
Иринка посмотрела и содрогнулась.
– Эта та самая вода?
– Похоже, новая волна прошла. Только гораздо слабее прежней. Эта мерзость залила весь город. – Юл поднялся: – Идем отсюда. Я тебя до дома провожу.
– Что происходит? – спросила Иринка шепотом.
– Ничего не бойся! – объявил юный чародей. – Я на тебя охранное заклинание наложил. Отныне тебе порча не страшна. Меня сам Роман Вернон этим заклинаниям научил.
Недавний случай с Вованом укрепил самоуверенность чародея.
Вода на площади почти спала. Но кое-где – Юл чувствовал – еще стояли лужи черной вонючей жижи, которую практически никто не замечал. Хотя невольно брезгливая гримаса появлялась на лице того или иного человека, когда он наступал в эту ментальную грязь.
Недалеко от автобусной остановки стояла “скорая”. Мужчина в белом халате заносил на руках в машину мальчишку. Неподалеку сидела на скамейке девушка в китайском пуховике. Какая-то тетка стояла подле нее и время от времени трясла ее за плечо. При этом голова сидящей беспомощно моталась из стороны в сторону.
– Они умерли? – спросила Иринка.
– Н-нет… кажется, – прошептал Юл. Хотя далеко не был в этом уверен.
– Я видел, – рассказывал какой-то мужчина зевакам. – Черноту. Как будто тьма наступила в полдень. Я еще подумал – затмение. Потом опять стало светло. А через час – снова тьма. И холод жуткий… И вот сейчас – снова! Бр-р…
«Разве было три волны?» – подивился Юл.
А потом сообразил: первая волна прошла, когда они с Иринкой в саду были.
«Почему Стен меня не предупредил?» – со злостью подумал Юл.
Чародей вел Иринку за руку, стараясь обходить пятна черной «воды». Вел до самого дома – до стальных неприступных ворот.
И когда стальная калитка закрылась за Иринкой с протяжным металлическим стоном, у Юла похолодело в груди. Захотелось тут же кинуться следом, схватить за руку, позвать.
Но его самого кто-то схватил за руку.
Юл рванулся, но освободиться не сумел. Обернулся. Перед ним стоял Гавриил Черный собственной персоной. Он был, как всегда, элегантен, весь в черном.
– Ну, и как вы объясните свои художества, молодой человек? – насмешливо спросил глава колдовского Синклита.
– Вы о чем? – попробовал потянуть время Юл, понимая, что отнекиваться бесполезно: как повелитель Темных сил Гаврил Черный без особого труда мог засечь “темные заклинания”.
– Может быть, сядем ко мне в машину и побазарим? – предложил глава Синклита миролюбиво. – Здесь у ворот господина Сафронова стоять как-то стремно. Еще охрана вывалится, накостыляют.
– Ну, пойдем, поговорим, – уступил Юл. – Только о чем нам толковать? О моем вступлении в Синклит? – Мальчишка попытался атаковать первым. Знал, что дерзость иногда спасает.
– А ты наглец! – хмыкнул Гавриил, распахивая перед Юлом дверцу своего черного «мерина». – Толковать мы с тобой, Юлий Александрович, будем о твоем поведении. О том, что применяешь заклинание изгнания воды, не имея на то права.
– Исключительно как средство самообороны! – выпалил Юл.
– Пустая отговорка! Роман Васильевич не должен был тебя в подобные тайны посвящать, так что главная вина на нем, – назидательным тоном поведал Гавриил. – Но с другой стороны… – глава Синклита сделал паузу. – У тебя неплохо вроде бы получается.
– Вы серьезно? – Юл опешил: он ожидал разноса и угроз, но никак не похвалы.
– Ты, Юлий Александрович, вполне сформировавшийся чародей, и твоя шутка на счет вступления в Синклит может превратиться в самое обычное заявление, – в тоне Гавриила не было и тени насмешки. Но и искренности не было.
– И что же мне делать? – спросил Юл дрогнувшим голосом.
– Как что? Подавать заявление на вступление.
У мальчишки вспотели ладони.
– Могу практику собственную открыть? – спросил зачем-то Юл.
Гавриил рассмеялся. Странно как-то. Ненатурально? Зло? Юл не мог подобрать нужное определение. Он ощутил неловкость и не сразу сообразил, что это неловкость самого Гавриила. Глава Синклита хитрил. Чего-то хотел от мальчишки. А вот чего именно…
– Ну, о практике тебе, пожалуй, еще рано думать. Но выполнять отдельные поручения Синклита – на это ты уже способен.
– Какие поручения? – Юл насторожился. Он все сильнее ощущал тревогу Гавриила, несмотря на прочный (наипрочнейший даже) колдовской заслон.
– Личные поручения главы Синклита, – произнес Гавриил, чеканя каждое слово. – Заодно будешь брать у меня уроки. Бесплатно.
– Но Роман Васильевич наверняка будет против, – неуверенно заметил юный чародей. Что-то ему не понравилось в предложении Гавриила. Но что именно – он пока понять не мог.
– Разве тебе это не до звезды?
«Он меня перекупает! О, Вода-царица! Гавриил хочет меня перетянуть к себе! Взять в ученики…Точняк! Неужели я обладаю такой силой?! Ого!»
Юл почувствовал прилив непомерной гордости. Из-за него соперничают два самых знаменитых колдуна Темногорска!
– Только ты одно учти, парень! Роман Васильевич – сильный колдун, но, как все колдуны, – ревнивый. Он ни в ком превосходства не потерпит. А твое превосходство он чует, только делает вид, что ты ниже. Не сумеешь дар отстоять, – навеки слабым колдунишкой останешься. А у тебя дар невиданный, уж ты мне поверь.
– Да ладно вам… – смущенно пробормотал Юл, чувствуя, как краска заливает щеки. Он понимал, что Гавриил ему беззастенчиво льстит, но не мог устоять. Не мог, хоть тресни.
«Правду говорит Гавриил, я – сильнее Романа», – пронеслась в мозгу сладостная мысль и все внутри согрела приятным теплом осознания своего превосходства.
– Короче, мы, колдуны – мерзкое племя, – продолжал рассуждать Гавриил. – Потому очень важно молодняку силу свою самобытную уберечь от чужого влияния. Врубаешься?
– А то!
– Роман Васильевич тебя за нос водит. Чуть-чуть там откроет, здесь покажет. Но к главному не допускает. Силы твоей боится. Потому будет тебя на привязи держать все время. Время упустишь – не наверстаешь.
Юл передернулся.
– А ведь правда: у нас с ним все время как будто связь. Я его слышу, чувствую, и он меня – тоже. Он что, волю мою подчинил? – у мальчишки дрогнул голос.
– Нет, тут сложнее, – покачал головой Гавриил. – Мне кое-что известно о свойствах водной нити, потому как Темные силы ко всем стихиям причастны. Так вот, я думаю, когда Роман Васильевич ожерелье твое создавал, он власть свою в водную нить заложил. Смекаешь? – подмигнул глава Синклита мальчишке, как старому приятелю.
Юлу показалось, что его ударили под дых. Он готов был закричать, но не закричал – превозмог боль. Стиснул зубы. Так ожерелье не дар никакой! Ошейник! Подлянка!
Он же знал это с самого начала! Знал! Он еще тогда в Пустосвятово хотел отказаться, да не сумел!
Мальчишка дернул дверцу машины, та не подалась.
– Не надо ломать, – строго сказал Гавриил. – Машина дорогая.
– Откройте дверь, я выйду, – попросил Юл. Ему не хватало воздуха.
Гаврил не стал спорить. Замок открылся. Юл вырвался из машины, как из клетки.
– Ненавижу! – бежал он, выкрикивая. – Ненавижу! Ненавижу!
Если ненависть – блевотина души, то его сейчас рвало фонтаном.
Весь день в субботу Аглая Всевидящая провела в офисе строительной фирмы. Составляли контракт: обломки и мусор вывезти, забор новый поставить, хоромы построить. Аглая ругалась и спорила до хрипоты, но подрядчики ни за что не хотели снижать цену. Обещанных Синклитом денег явно не хватало.
– Но мы же с вами все обговорили на той неделе! Вы же обещали мне!
– Лес подорожал. И цемент. И расценки, – отвечал, глядя мимо Аглаи в пространство, Петр Петрович и постукивал по тоненькой пластиковой папочке карандашиком. – Вы же сами понимаете: инфляция.
Аглая вернулась в гостиницу поздно вечером голодная и злая, с ясным сознанием того, что ее обокрали дважды: в первый раз, когда назначили заоблачную цену за строительство, во второй – когда лишили клиентов на весь день – а значит, и законного заработка.
В воскресенье приема не было. Утром, спустившись в холл гостиницы, она с удивлением обнаружила, что какой-то дотошный посетитель ее все же дожидается. Одет он был странно: легкий костюмчик, лакированные ботинки – совсем не по погоде.
«Из машины выскочил!» – догадалась Аглая и глянула на гостя приветливо.
– Чем могу… – начала Всевидящая и осеклась. Узнала посетителя. – Медонос?
– Не пригласите в номер? – спросил изгнанник. – Тут как-то неудобно общаться по душам.
Аглая оглянулась: не видит ли их кто? Дежурная в своем окошечке, похоже, не обращала ни на кого внимания – смотрела очередной сериал по телику.
«Можно с Медоноса его долю содрать!» – мелькнула здравая мысль в голове Аглаи.
– Пошли! – мотнула головой.
После того как Синклит перестал оплачивать проживание Всевидящей в гостинице, пришлось прорицательнице довольствоваться скромным одноместным номером. Правда, был он очень даже ничего: кроме кровати имелся еще и диван, на столе выставлена была вполне приличная посуда, на тумбочке – новенький телевизор.
– Располагайся! – Аглая указала Медоносу на диван. – Кофе хочешь?
– Не откажусь.
Всевидящая включила электрический чайник, достала банку растворимого кофе и сахар.
Медонос подсел к столу, глотнул кофе.
– Ходили слухи, что тебя посадили, – попыталась прощупать почву Аглая.
– Вранье, – небрежно бросил повелитель четырех стихий.
Отставил чашку, помолчал. Потом поднял на Аглаю взгляд и спросил тихо, задушевно:
– Кого убить хотят?
Но Всевидящую не так-то просто было огорошить внезапным вопросом:
– Ты о чем это? Не понимаю…
– Кого из сильных колдунов убьют? Ты что-нибудь видела? А?
– Почему я должна что-то подобное видеть? – Аглая пожала плечами. – Бери сухарики. Кроме сухариков, у меня ничего нет.
– В прошлый раз, перед тем как Чудодей умер, весь Темногорск слухом полнился. Теперь опять шуршат потихоньку… Я, как прибыл, сразу услышал.
– Так я…
– Ты про Чудака знала, – мягко, но твердо сказал Медонос, – точно знала, что Михаил Евгеньевич скоро умрет.
– Может быть! – озлилась Аглая. – Но тебя это не касается. И никого не касается. Я просто так информацию не даю.
– А как даешь?
– Пятьдесят тысяч зелеными, – сделав вид, что не поняла сальной шутки, заявила Аглая.
Медонос помедлил, потом сунул руку во внутренний карман, достал футлярчик, открыл. Колечко на белом шелке. Камень в свете тусклой лампочки полыхнул так, что Аглая невольно отпрянула.
«Карат десять, не меньше», – прикинула Всевидящая.
– Это кольцо куда больше пятидесяти тысяч стоит. Ну, так как? Скажешь?
Аглая осторожно взяла футляр, повернула, любуясь игрой бриллианта. Смотрела и не могла отвести взгляд. И выпустить коробочку из рук уже была не в силах.
– Убьют Романа Вернона, – проговорила прорицательница, не отрывая взгляда от камня. – Похоже, где-то поздним утром… или днем около полудня… В какой день – не знаю. Но скоро. Пока погода не переменится. Потому как видела, что деревья голые, а на лужах – лед.
– Скоро, значит? – уточнил Медонос.
– Очень скоро.
– И все зависит от погоды? Так?
– От погоды? Нет… не знаю, – пожала плечами Аглая, извлекла кольцо из футляра и на палец надела. – Толкование – не по моей части. Что увидела, о том и говорю.