Глоточек свеженького яда Хрусталева Ирина

Глава 1

Девушка брела по дороге, кутаясь в облезлую, тоненькую и совсем не теплую куртку. На ногах ее были надеты полуразвалившиеся кроссовки, а на голове – видавшая виды вязаная шапочка, цвет которой затруднительно было определить. Стоял конец октября, и пронизывающий ветер немилосердно забирался под куртку. По ночам уже начались заморозки, и девушка с ужасом думала о том времени, когда начнутся настоящие морозы. Постоянно шмыгая носом, пряча замерзшие руки в рукава курточки и поминутно спотыкаясь, девушка думала лишь о том, как она дойдет сейчас до какой-нибудь деревеньки и попросится на ночлег. Обычно ей везло, в деревнях сейчас, как правило, жили одинокие старушки. Остальные, кто помоложе, давно разбежались кто куда. Поэтому, когда она стучалась в двери какого-нибудь домишки, ее никогда не прогоняли. Наоборот, бабки рады были новому человеку, лишь бы было с кем поговорить. Тем более что собеседником оказывалась хрупкая девушка, а значит, бояться ее было нечего.

Вот и сейчас она надеялась на счастливый случай и мечтала о теплом помещении и горячем чае. Машины проносились мимо нее на большой скорости, и она не обращала на них никакого внимания. Лишь иногда в голове возникали мысли: «Им хорошо, им тепло, и никому из них нет никакого до меня дела. Куда я иду? Зачем? Хоть бы самой знать об этом», – думала она и тяжело вздыхала, отворачиваясь от налетающего порывами ветра. Каково же было удивление девушки, когда она увидела, что проехавший мимо нее «Мерседес» вдруг остановился и подал назад. Она растерянно замерла на месте и с испугом смотрела на приближающуюся машину.

– Эй, ты случайно не знаешь, где здесь спортивная база? – услышала девушка приятный женский голосок высунувшейся из окна блондинки.

– Нет, не знаю, – замотала она головой, при этом облегченно вздохнув, когда поняла, что за рулем не мужчина, а женщина.

– А ты куда идешь-то? Здесь вроде поблизости никакого жилья нет, – удивленно поинтересовалась блондинка.

– Не знаю, – пожала девушка плечами.

– Во прикол, – еще больше удивилась девица за рулем. – Как это не знаешь? Идешь туда, не знаешь куда? – улыбнулась она. – Так не бывает.

– Значит, бывает. Иду, куда ноги несут, – буркнула девушка в ответ. – Вам-то какое до меня дело? – насупилась она. – Езжайте, куда ехали.

– Во прикол, – опять повторила девица и распахнула дверцу автомобиля. – Давай-ка, запрыгивай, – велела она.

– Куда? – опешила девушка.

– Сюда. Куда же еще? – усмехнулась блондинка и похлопала ладошкой по сиденью рядом с местом, на котором сидела сама.

– Зачем? – сделав шаг назад, настороженно спросила дорожная путешественница.

– Как это «зачем»? Подброшу тебя куда-нибудь, – пожала блондинка плечами. – На дороге полно чокнутых шоферов, нарвешься на каких-нибудь бандитов, изнасилуют да в кусты забросят. Сейчас время-то какое неспокойное, отморозков развелось достаточно. Садись, садись, не бойся, я не кусаюсь, – дружелюбно улыбнулась она. – Отвезу, куда скажешь. Да что ты замерла, как памятник? Запрыгивай, говорю, вон как на улице холодно, – настойчиво велела она.

Девушка нерешительно потопталась на месте, а потом все же залезла в салон машины и закрыла дверцу. В автомобиле было тепло и пахло чем-то приятным. Она испуганно посмотрела на хозяйку и пробормотала:

– Спасибо вам большое. Машина какая у вас хорошая, здесь так уютно… и тепло. Не боитесь, что испачкаю ваши сиденья? – спросила она, хмуро посмотрев на свою грязную куртку.

– Ага, мне тоже моя тачка нравится, – пропустив мимо ушей замечание про сиденья, улыбнулась девица. – Мне ее мой любимый мужчина подарил, всего три месяца тому назад. Прямо балдею, когда езжу. Тебя как зовут-то? Меня – Марина, друзья называют Марго.

Девушка нахмурила лоб, как будто что-то вспоминая, а потом пробормотала:

– Зовите меня Леной.

Блондинка удивленно посмотрела на свою странную пассажирку и сказала:

– Мне все равно, как тебя звать. Не хочешь называть настоящее имя – не надо. Лена, значит, Лена, – дернула она плечами и сердито сдвинула бровки.

– Нет, нет, вы не обижайтесь, я бы очень хотела назвать мое настоящее имя, но… я его не помню, – прошептала девушка и посмотрела на Марину тоскливым взглядом побитой собаки.

– Как это – не помнишь? – округлила та глаза.

– Вот так, не помню, и все. Просто имя Лена мне нравится, – проговорила оборванка и пожала плечами.

– Во прикол, – снова повторила Марина свое излюбленное выражение. – И фамилии не помнишь? А живешь где – тоже не помнишь? – настойчиво интересовалась она.

– Нет, – покачала Елена головой и нахмурилась. – Совсем ничего не помню, – как-то до крайности обреченно повторила она.

– Слушай, так тебе тогда в милицию нужно обратиться! Может, тебя уже давным-давно родственники ищут? – посоветовала Марина, с жалостью глядя на девушку. – Надо же, беда-то какая, – добавила она, качая головой. – Тебе обязательно нужно в милицию, – твердо повторила девушка.

– Нет, ни в какую милицию я не пойду, – буркнула Лена, втискивая пальцы в рукава куртки и ежась от озноба.

– Почему? – с удивлением посмотрев на пассажирку, поинтересовалась Марина.

– У меня нет никаких документов, – пожала Елена плечами. – Да и бесполезно все это.

– Ну и что? Подумаешь, документы, – не сдалась Марго. – Скажешь, что ничего не помнишь, ни имени, ни фамилии, ни адреса, а они вмиг все найдут. Дадут объявление по телевидению с твоей фотографией или еще каким-нибудь способом… Нельзя же вот так по дорогам бродить! Разве это дело? – с горячностью объясняла она.

– Я один раз уже обращалась, больше не хочу, – покачала девушка головой. – Не хочу и не буду, – решительно добавила она.

– Почему не хочешь-то? Что-то случилось?

– Чуть не случилось. Еле убежала тогда, они там между собой уже очередь распределять начали.

– Какую очередь? И кто – они? – не поняла Марина.

– Ну, это… – замялась Лена, мучительно подбирая слова для объяснения. – Кто меня первый будет… того, а кто следующий. Ну, вы понимаете, что я имею в виду? Меня тогда с поезда высадили на каком-то полустанке, а полустанок этот чуть ли не в поле. Я шла, шла и увидела человека в милицейской форме, – торопливо начала рассказывать она. – Подошла к нему, сказала – так, мол, и так, меня из поезда высадили, а документов никаких нет и денег на билет тоже. Он мне начал вопросы задавать и понял, что я ничего не помню. Посадил в коляску – он на мотоцикле был – и привез куда-то. Я, пока сидела там, в каморке какой-то, услышала его разговор с мужиками. Он еще цену за меня назначал: кто будет первым, тот дороже должен заплатить, а остальные… Я, когда услышала это, в окно вылезла и со всех ног к лесу бросилась. Бежала, не останавливаясь, даже не помню, сколько времени, потом смотрю – деревенька, я в первый попавшийся дом и постучала. Там старушка одинокая жила, она меня на несколько дней приютила. Приветливая такая, очень поговорить любила. Все про свою молодость мне рассказывала, а я не перебивала, слушала, лишь бы она меня не выгоняла. Я ей ничего не стала говорить… ну, что ничего не помню. Просто сказала, что родители умерли, а у меня потом еще и дом сгорел, вот и осталась я теперь на улице. В общем, придумала ерунду какую-то, чтобы она меня не прогнала, – грустно рассказывала Елена. – А потом сын за ней приехал и забрал ее к себе. Дом заколотил, и мне пришлось уходить. Я побоялась там оставаться, хотя могла еще недельку-другую пожить. Я видела, что там, в погребе, картошка и квашеная капуста оставались. Но подумала, а вдруг сын этой старушки приедет и проверит, вот и ушла. Теперь вот иду, сама не знаю куда, думаю, может, снова посчастливится и меня еще какая-нибудь старушка приютит? Но в милицию я все равно больше ни за что не пойду, если даже на улице придется жить… Боюсь после того случая, – упрямо проговорила девушка, решительно сдвинув брови.

– Это ты на каких-то уродов нарвалась, – сморщила Марина носик. – Если честно, я наших ментов тоже не очень уважаю, продажные все! Но я думаю, что и среди них тоже найдутся порядочные люди. Слушай, а поехали сейчас ко мне, – решительно проговорила Марина и посмотрела на притихшую Елену. – Не буду я уже сегодня искать эту спортивную базу, лучше завтра с утречка отправлюсь. Меня попросили папку с документами отвезти, а я забыла, вот вечером и сорвалась. А раз такое дело, значит, до завтра ничего не случится с этими документами. Ну как, ты согласна ко мне поехать? – улыбалась Марина, бросая взгляды то на Лену, то на дорогу.

– Я бы с удовольствием, промерзла вся, уже сил никаких нет, и мне совершенно некуда идти. Только неудобно вас беспокоить, – пробормотала Лена и посмотрела на Марину глазами, полными слез. – Да и не знаете вы меня совсем, – тихо добавила она.

– Что значит – не знаю? – дернула Марина плечиком. – Тебя Лена зовут, меня Марина, познакомились вроде уже, – улыбалась она по-детски открытой улыбкой. Увидев, что по щекам пассажирки текут слезы, она нахмурилась: – Не реви, все будет тип-топ. Про «неудобно» – это ты зря. Если я тебя сейчас на дороге оставлю, потом сама себя замучаю, буду думать, что с тобой да как ты, знаю свой характер. Я, видишь ли, очень жалостливая. Славка меня постоянно за это ругает. Завтра я схожу в наше отделение милиции и узнаю, что нужно делать в случае, если человек потерял память. Нет, лучше Славику все расскажем, он что-нибудь придумает. Он у меня знаешь какой головастый! Слушай, а что, ты совсем-совсем ничего не помнишь? – снова спросила Марина.

– Почти ничего. Помню какой-то подвал, мне туда еду приносили, а потом… стрельба и, кажется, взрывы. Очнулась я на краю какого-то леса – и пошла. А куда, зачем – сама не знала. Забрела на какую-то свалку, а там, оказывается, люди живут, бездомные все. Они меня накормили, даже остаться предлагали, но я не захотела, – сморщилась девушка. – Плохо там. Пока тепло было, вроде ничего, а когда холодать начало, трудно стало. Но мир не без добрых людей, куртку вот эту мне одна женщина дала и еще кроссовки. Я все время шла куда-то, лишь бы подальше от тех мест. А какой это город, кстати? – спросила она.

– Москва, столица нашей Родины. Правда, мы сейчас находимся в далеком Подмосковье. Слушай, неужели ты больше совсем ничего не помнишь? Ты напрягись, подумай хорошенько, – настаивала Марина.

– Я бы рада, только в голове у меня все перепуталось, тяжелая она какая-то и часто болит, очень сильно. Во сне иногда что-то вижу, будто из моей прошлой жизни, но, когда просыпаюсь, все забывается. Сколько раз замечала, что плачу во сне. Но сколько ни пробую вспомнить, ничего у меня не получается. Не помню я ничего, – почти прорыдала Лена и стукнула кулачком себе по колену.

– Не реви, все будет нормально. Сейчас медицина далеко вперед шагнула. Сколько таких случаев, когда люди память теряют, амнезия называется, а потом все вспоминают, правда не сразу, а постепенно. Я сколько раз фильмы про такое видела, – без остановки тараторила Марина, не забывая при этом внимательно следить за дорогой. – Я так думаю, что это у тебя контузия после взрыва. Ты, случайно, не в Чечне была, не в плену? Сейчас это сплошь и рядом! У них это бизнесом называется – похищать людей, а потом выкуп за них брать. Совсем озверели чеченцы эти, все воюют и воюют. Лучше бы работали побольше, вон у них в стране какая разруха. Нет, им войну подавай, своих же женщин на смерть посылают, да еще беременных! Слыхала про террористические акты, которые у нас в Москве были? Один «Норд-Ост» чего стоит!

– Нет, – пожала Елена плечами. – Не слыхала.

– Хотя откуда тебе слыхать-то? Небось забыла, когда телевизор в последний раз смотрела. В театре спектакль-мюзикл шел, «Норд-Ост» называется. Так вот чеченцы там всех зрителей в заложники взяли. Среди террористов много женщин было с поясами смертниц. Их у нас «шахидками» называют, только это совсем неправильно. Шахидка никогда не пойдет на убийство, и тем более на самоубийство, это большой грех. Шахиды – это борцы за свою религию, а не убийцы, я совсем недавно в книге одной это прочитала. Ты напряги мозги-то, может, хоть где ты была, вспомнишь? – как заведенная, стрекотала Марина, перескакивая с одного на другое.

– Не знаю, не помню я, – снова нахмурилась Елена.

– Ну, блин, прикол, – покачала головой Марина и вдруг весело засмеялась. – Как же мне не хотелось ехать сегодня, везти эту чертову папку, а вот поди ж ты, поехала – и тебя встретила! Ничего, Лена, не переживай, я тебе обязательно постараюсь помочь. Я сама детдомовская, знаю, почем фунт лиха, поэтому и пожалела тебя. Не дрейфь, подруга, прорвемся, – не умолкая, тараторила Марина, при этом широко улыбаясь. – Мне, можно сказать, крупно повезло в жизни, и я вытащила свой счастливый билет: мужчина у меня – зашибись! Правда, он на двадцать лет меня старше, но это не беда. Если бы не он, стояла бы сейчас на панели как пить дать. У него от жены детей нет, а я ему раз – и парня родила. Вот он теперь и носится с нами, как курица с яйцом. Развестись с женой не может. По какой причине, я не знаю, да мне это и неинтересно. Нас с Димкой обеспечивает, и ладно. Квартиру нам купил в хорошем доме, машину подарил три месяца тому назад. Живу, как у Христа за пазухой! Не в деньгах, конечно, счастье, но и без них никуда, мне это очень даже хорошо известно. Были такие времена, что у меня даже на батон хлеба денег не было. Да и люблю я своего Славку, мне, наверное, его бог послал за все мои страдания. Как я уже сказала, выросла я в детдоме, родителей своих не знаю. Так что, милая моя, что такое голод да холод, мне на своей шкуре испытать пришлось, такое не очень-то скоро забывается. Одно я хорошо усвоила: что людям помогать нужно, если у тебя есть возможность, тогда и к тебе судьба будет благосклонна. А когда со мной, прямо как с Золушкой из сказки, все так красиво произошло, я в это окончательно поверила.

– А что с вами произошло? – с интересом спросила Лена.

– Я с работы возвращалась после училища, меня на стройку практиканткой послали, – охотно начала рассказывать Марина. – Из метро выхожу – и бегом к дому, холодно в тот день было, мороз до костей пробирал. Смотрю, старушка стоит на этом морозе, ручку высохшую протянула и молчит. Мимо нее все бегут, никто не замечает, а у нее, бедной, слезы по щекам текут. Увидела я эти слезы, и веришь, аж в душе все перевернулось! Я сразу увидала, что не простая попрошайка, каких сейчас пруд пруди. Стоит, чистенькая такая, глаза прячет, стыдится своего положения, – и плачет. В кармане у меня последний полтинник был. Вынула я его из кармана, посмотрела и подумала: «Ничего, до получки у своей соседки займу», – и сунула его старушке. Дальше бегом побежала, а в спину слышу: «Дай бог тебе, доченька, здоровья, счастья да дом – полную чашу!» Через неделю я со Славой познакомилась, и жизнь моя стала на сказку похожа. Вот я и думаю: неспроста это. Видно, Боженька увидал, как я бабульке помогла, и наградил меня Славиком. А Димка у меня, сынишка, просто супер, такой сладкий, я без него дня не могу прожить! Ему скоро одиннадцать месяцев будет, он у меня с няней сейчас. Ты не переживай, что-нибудь придумаем, и я постараюсь тебе помочь, – повторила Марина свое обещание. – В крайнем случае, Славе все расскажем, у него пол-Москвы знакомых, – продолжала стрекотать без остановки она, уверенно управляя машиной.

– Спасибо вам, вы такая добрая, – тихо поблагодарила Лена и откинула голову на подголовник. От тепла ее разморило, и глаза начали закрываться сами собой.

– Ты покемарь, покемарь маленько; как приедем, я тебя разбужу, – улыбнулась Марина и, покачав головой, опять произнесла: – Ну, блин, прикол!

Елена почувствовала, как ее кто-то трясет за плечо.

– Эй, просыпайся, приехали, сейчас на нормальной постели выспишься, – услышала она приятный голосок. Лена открыла глаза и сначала даже не поняла, где она находится.

– Давай, выходи из машины, приехали, – повторил голос, и Лена, повернув голову, увидела перед собой улыбчивое лицо Марины. – Ну, проснулась? Выходи, пошли.

Лена вылезла из машины и огляделась. Они были в каком-то каменном сооружении, и кругом стояло еще много машин.

– Это подземный гараж, он прямо под нашим домом, – объяснила Марина, заметив недоуменный взгляд Елены. – Пойдем, вон там лифт, он нас прямо на мой этаж доставит. Прикольно, правда? – продолжая улыбаться и подталкивая девушку в спину, проговорила Марина.

Когда они вошли в просторную светлую квартиру, в прихожую вышла пожилая, но очень элегантная женщина и в недоумении уставилась на грязную Лену. Видно, прирожденное чувство такта не позволило ей ни о чем спросить, и она, повернувшись к Марине, лишь сказала: «Я могу быть свободна на сегодня? Димочка уже спит, все в порядке».

– Да, Роза Яковлевна, можете идти, завтра в девять я вас жду. Как вел себя мой сорванец, не очень вам докучал? – поинтересовалась Марина.

– Нет, Мариночка, все в порядке, он на редкость спокойный мальчик. Всего доброго и спокойной ночи, – сказала женщина и сняла с вешалки свое пальто. Надевая его, она еще раз внимательно взглянула на Елену, но по-прежнему промолчала, только бросила: – До свидания, – и скрылась за дверью.

– Ха-ха-ха, – закатилась от смеха Марина. – Видала, какими глазами она на тебя смотрела? Теперь небось всю ночь будет думать – кого это я в дом притащила? Наверняка сейчас Славке позвонит, доложит. Ты не пугайся, если он вдруг приедет, он только с виду грозный мужик, а на самом деле очень добрый, как и я. Слыхала, что она про Димку моего сказала? «На редкость спокойный мальчик». Уморила: он у меня такой егоза, что – караул, мама дорогая, ни одной минутки на месте не может сидеть. У него ходунки есть, сам-то он еще не умеет ходить, так он на них по всей квартире носится да еще рычит, будто на автомобиле едет. Умора на него смотреть. Если на руки его берешь, без остановки прыгает, будто у него пружинки в ногах вмонтированы. Как мячик скачет. Ты проходи, что в дверях застряла? – без остановки болтала Марина. Ее рот не закрывался ни на минуту, а добрая, располагающая улыбка не сходила с лица.

Лена посмотрела на свои грязные кроссовки и начала их снимать. Когда Марина увидела, что надеты они на босу ногу, то, вытаращив глаза, всплеснула руками:

– Батюшки мои! Как же ты так ходишь? А ну, давай живо скидывай с себя все это барахло, что на тебе надето, я его сейчас в мусорку выкину, и марш в ванную, будешь отмываться.

Лена, закусив губу, чтобы не разреветься, начала стягивать с себя рванье, которое было на ней, прямо здесь, в прихожей. Оставшись в одних трусиках, она, прижимая руки к груди, замерла на месте. Марина за это время уже успела заглянуть в комнату к сынишке, забежать в ванную комнату и, выскочив из нее, вернуться в прихожую. Увидев практически голую Лену – как та переминается с ноги на ногу и смотрит на нее испуганными глазами, Марина нахмурилась:

– Слушай, я тебя что, должна везде за ручку водить? Что ты застыла, как памятник? Я же сказала: как снимешь все, быстро дуй в ванную, я там уже тебе воду с пеной развожу. Пройдешь по коридору, повернешь направо и сразу же упрешься в дверь ванной комнаты. Там вода шумит, услышишь.

Марина подтолкнула ее в нужную сторону, а сама схватила грязную кучу одежды и на вытянутых руках понесла ее в мусоропровод.

– Чтобы и следа не осталось от прежней жизни, – пробормотала она, вспоминая, как в один прекрасный день поступила точно так же со своими старыми вещами. В тот день Вячеслав решил сделать для любимой сюрприз и повез ее по дорогим бутикам, разрешил ей покупать все, на чем остановится глаз. Марго захлопала от восторга в ладоши, подпрыгивая на месте, как ребенок. Но в результате выбрать что-то самостоятельно она тогда так и не смогла. Как только ей нравилась какая-то вещь, прежде всего по привычке она смотрела на ценник. При виде цифр, больше смахивающих на показания счетчика за электроэнергию, глаза ее тут же округлялись до размера летающих тарелок, и она говорила Вячеславу, что ей эта вещь совсем не нравится. Тот понаблюдал за ней некоторое время, потом понял, чем она так смущена, и взял инициативу в свои руки. В результате после шопинга они вернулись, до отказа нагруженные пакетами и сумками с модной одеждой и обувью. Старые вещи в этот же день отправились в помойку, на радость местным бомжам.

Лена с наслаждением погрузилась в ароматную пену и прикрыла глаза. Она вдруг сообразила, что это чувство для нее совсем не ново, и где-то там, в своей прошлой жизни, она очень часто испытывала нечто подобное. Девушка тряхнула головой и начала рассматривать батарею всевозможных пузырьков и флакончиков, чтобы выбрать шампунь для волос.

«Вот это то, что нужно, я всегда таким мою голову», – подумала девушка и протянула руку к голубому пузырьку. Сообразив вдруг, о чем она сейчас подумала, Лена резко отдернула руку и нахмурилась.

– Откуда у меня эти мысли? – пробормотала она.

– Ну, как тебе моя ванна? – влетев в помещение, как тайфун, затараторила Марина. – Давай я тебе помогу волосы промыть, вон спутались как. Насекомых там у тебя случайно нет? – засмеялась она и, не дожидаясь ответа, схватила именно ту бутылочку, которую хотела взять Лена. Наливая ей на голову душистую массу, Марина понеслась дальше: – Я люблю этот шампунь, он такой ароматный, и волосы после него как шелк. Мне его всегда Слава покупает в дорогом фирменном магазине, чтобы он не подделкой оказался. Я-то сама безалаберная до ужаса, могу такое купить, что потом только и остается, что выбросить. Не разбираюсь я совсем, где подделка, а где нет. Славка на меня ругался первое время, а сейчас махнул на это дело рукой и покупает все сам. А откуда мне знать, как разбираться? Я в детском доме выросла, потом в училище пошла, на маляра учиться. Дорога в институт нам, детдомовским, была заказана, только в училище, – стрекотала без остановки Марина, поливая душем голову Лены. Слова из нее вылетали со скоростью пулеметной очереди, и Лена, слушая ее, молча улыбалась.

– Жила – с хлеба на воду перебивалась. Такие вещи, как шампунь, стиральный порошок да мыло, самые дешевые покупала. Да вообще все приходилось самое дешевое покупать, что уж там говорить-то. Платили копейки, потому что ученица, хоть и работала наравне с остальными, – трещала Марина.

– А почему ты именно на маляра пошла учиться? Разве это женская профессия? – спросила Елена, отфыркиваясь от воды, которая попадала ей в рот.

– А я сама ее выбрала – очень рисовать люблю, краски смешивать, а потом на стены накладывать. А потом, я как тогда рассуждала? Маляр – работа трудная, но денежная, всегда заработать можно, ну, я имею в виду, халтуру найти. Родственников у меня – никого, помочь некому, значит, я должна рассчитывать только на свои силы. Не на панель же отправляться, в самом деле? Вот и пошла на маляра. Только я училище закончила, на практику на стройку попала, а потом со Славой познакомилась, и он меня сразу оттуда забрал. Сейчас я, конечно, не работаю, Димку воспитываю. Няню Слава нанял, потому что у нее педагогическое образование и по-английски она хорошо шпарит. Папочка решил, что его сын с самого детства должен знать два языка. Роза Яковлевна с ним только по-английски разговаривает, ну, а мы со Славкой – по-русски. Вот такие у нас дела, – резюмировала девушка и начала тереть спину Лены жесткой мочалкой. Елене было так хорошо от ощущения чистоты и тепла, что она, прикрыв от наслаждения глаза, чуть не провалилась в сон.

Когда помывочная экзекуция была закончена, Марина подала своей гостье огромное махровое полотенце и собралась выйти из ванной комнаты.

– Слушай, фигурка у тебя ничего, только худая ты очень. Отъедаться надо, тогда мужики прямо косяками будут падать. Ты есть хочешь? – повернувшись от двери, спросила она у девушки. Та неопределенно пожала плечами и стеснительно пробормотала:

– Немного.

– Все ясно, жду тебя на кухне, халат на крючке висит, а тапочки я сейчас принесу. Надо же мне было такой глупый вопрос задать? – сама на себя посетовала Марина и скрылась за дверью.

Когда Лена вошла на кухню, где вовсю хлопотала хозяйка, собирая на стол, та оглянулась и всплеснула руками.

– Ой, какая ты хорошенькая, оказывается! А глаза-то, прям как два озера, – засмеялась Марина. – Я таких голубых никогда в жизни не видела. Ты почему с полотенцем на голове? Там же фен есть, пойди, просуши волосы, пока я ужин разогрею, – распорядилась она.

Елена покорно пошла обратно в ванную комнату, чтобы высушить волосы, а когда вернулась на кухню уже причесанной, то произвела на Марину еще больший эффект.

– Слушай, тебе только в кино сниматься, до чего ты хороша! Глаза как тормоза, а волосы – упасть и не подняться, – с восхищением проговорила девушка. – Садись и кушай на здоровье. Вот здесь курица с картошкой, а это салат, вот рыбка горячего копчения. Ты ешь, я сейчас чай налью, хлеб бери, хочешь – черный, а хочешь – белый, в графине – сок, апельсиновый, – не умолкая, скороговоркой тараторила Марина. – Ты не стесняйся, чувствуй себя как дома. Я девушка простая, так что не нужно на меня смотреть таким испуганным взглядом, я тебя не съем. Ты не гляди, что здесь хоромы такие, – это все Славик устроил, а сама я ничегошеньки собой не представляю. Только и заслуги, что сына ему родила, – засмеялась Марина. Улыбка у нее была открытая и добрая, с восхитительными ямочками на щеках.

– Это тоже уметь нужно, – проговорила Лена и тоже робко улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Марина.

– Как что? Сына родить, конечно.

– Да какое там умение? – махнула девушка ухоженной ручкой. – Я всего пятьдесят минут и промучилась. Правда, когда беременная ходила, токсикоз был сильный, а больше никаких проблем.

– А не страшно было?

– А чего бояться-то? Не я первая, не я последняя, – пожала Марина плечами. – Через это все женщины должны пройти. Чем же я хуже других?

– Нет, я не это имею в виду. Не боялась ребенка оставить? Вдруг бы Вячеслав твой отказался от тебя и от него? – объяснила Лена свой вопрос.

– А куда бы он делся? – засмеялась Марина. – Он добрый до невозможности, из него можно веревки вить. Но я, конечно же, не поэтому родила, просто люблю Славу и знаю, как он ребенка хотел, а жена его почему-то не может рожать. И потом, когда я забеременела, то, естественно, у него спросила, что мне делать. Если бы он сказал мне тогда, чтобы я аборт сделала, я бы, конечно, так и поступила. Но он, как услышал, что ребенок будет, прямо чуть до потолка от радости не прыгал. Меня на руках носил, фруктами завалил, умереть можно! Сок натуральный сам для меня в соковыжималке делал. Я вообще-то счастлива, даже при условии, что никогда не стану его женой. Иногда посмотрю на себя в зеркало и удивляюсь. Ну что он во мне нашел? Ростиком небольшая, нос курносый, конопушки, целых семь штук, а поди ж ты – любит он меня, это я точно знаю. Может, за то, что я веселая такая? – И девушка снова залилась задорным смехом.

В это время послышался шум открывающейся двери, и Марина, продолжая весело улыбаться, проговорила:

– Ну, что я тебе говорила? Нянька Славке все доложила, вот он и прилетел. – И она понеслась в сторону прихожей, чтобы встретить милого.

– Привет, любимый, – услышала Лена веселое чириканье Марины. – Что это ты на ночь глядя вздумал приезжать? Почему не позвонил, не предупредил?

– А почему это я о своем приезде предупреждать должен? – строго поинтересовался мужчина.

– Извини, я неправильно выразилась, – беспечно засмеялась Марина. – Конечно не должен. И все же почему вдруг? – повторила она вопрос.

– Потому что не вдруг. Мне Роза Яковлевна позвонила, говорит, что ты в дом каких-то бомжей притащила, – пророкотал мужчина сочным басом.

– Никакая она не бомжиха, пусть Роза Яковлевна не преувеличивает, – тут же встала в позу Марина. – Девушка молодая, чуть постарше меня, очень даже нормальная, и у нее беда, – защищала она свою гостью.

– Что еще за беда? – не сбавляя тона, спросил Вячеслав.

– Она память потеряла! Представляешь, ужас какой? – округлив глаза, поделилась информацией Марина. – Совсем-совсем ничего не помнит: ни имени, ни фамилии, ни адреса. Кошмар, правда?

– Ох, сорока, – шумно вздохнул мужчина. – И когда ты только у меня поумнеешь? Тебе в жилетку поплакаться стоит, а ты и рада, двери дома – нараспашку. Откуда ты знаешь, что она тебя не обманывает? Вдруг это аферистка какая-нибудь? – громыхал он, ничуть не стесняясь того, что его могут услышать.

– Славочка, да что ты такое говоришь? – возразила Марина. – Ты только посмотри на нее, прямо слезы на глаза наворачиваются, до чего она измученная. Я ей верю, и ничего она не обманывает. Ты ей должен помочь отыскать родственников, она ни имени своего не помнит, ни адреса, – повторила она. – Ведь жила же она где-то раньше? Вот и нужно узнать, где и с кем. Пойдем, я тебя сейчас с ней познакомлю, – быстро проговорила она и, схватив своего милого за руку, потащила его в сторону кухни.

Лена втянула голову в плечи и затравленно смотрела на дверь. Через минуту показалась фигура огромных габаритов и закрыла собой весь проем.

– Ну, добрый вечер, – снова прогромыхал Вячеслав, и Лена невольно вздрогнула от звуков его голоса.

– Добрый, – проблеяла она и еще больше втянула голову в плечи. Вячеслав присел напротив девушки и внимательно посмотрел на нее.

– Что у тебя стряслось? – задал он ей вопрос. – Маришка сказала, что ты память потеряла.

– Да, – еле слышно прошептала Лена и покосилась на мужчину.

– Лицо мне твое знакомо, где-то я уже видел тебя, – внимательно разглядывая гостью, проговорил Вячеслав, нахмурив брови.

– Не знаю, не думаю, я сюда недавно приехала, – пожала плечами Елена.

– Откуда?

– Не помню.

– Совсем хорошо, – вздохнул Вячеслав и сказал: – На вид ты вроде ничего, на аферистку не похожа. Глаза у тебя – как у затравленной газели, когда она от охотников убегает. Обидел, что ли, кто?

– Не знаю, – снова прошептала Лена.

– Ты что, вместе с памятью и голос потеряла?

– Нет, – еще тише ответила девушка.

– А что же тогда шепчешь? Или каши мало ела? – усмехнулся Вячеслав.

– Да она сколько времени голодная ходила, про какую кашу ты толкуешь? – влезла в разговор Марина и встала напротив Вячеслава, загораживая собой Елену. На фоне исполинской фигуры мужчины девушка выглядела канарейкой. – Слав, давай сегодня не будем устраивать ей допрос? Не видишь разве, что она перепуганная, как не знаю кто? Ты завтра приезжай, мы все вопросы и обсудим. А сейчас пусть идет спать, утро вечера мудренее, – сдвинув бровки к переносице, твердо проговорила Марина. – Не нужно к ней приставать, очень тебя прошу.

– Ладно, пусть идет, – махнул рукой мужчина. – Я тоже тогда поеду, завтра часикам к десяти подскочу. Где же я мог тебя видеть, девонька? Уж очень знакомое лицо, – почесывая подбородок, снова внимательно посмотрел на Елену Вячеслав.

– Вот и подумай хорошенько, может, до завтра и вспомнишь, где ты ее мог видеть. Это было бы совсем здорово, – сказала Марина и тут же обратилась к Елене: – Пойдем, я тебе твою комнату покажу, я уже и постель постелила. Выспишься как следует, а уж завтра будем думать – что, как да почему, глядишь, что-нибудь и придумаем. Утро вечера мудренее, – повторила она и улыбнулась Елене ободряющей улыбкой. – Пошли?

Та кивнула головой в знак согласия и безропотно подчинилась Марине. Девушка довела ее до комнаты, показала, что к чему, и понеслась проводить до дверей своего Славика.

Лена присела на широкую кровать и погладила рукой одеяло. Оно было мягким и каким-то знакомым и уютным. Из глаз девушки покатились соленые горошины слез.

– Господи, помоги мне вспомнить хоть что-нибудь, – прошептала она. – Кто я, Господи? Откуда? Я даже не знаю, сколько мне лет! Разве такое может быть, Господи? Помоги мне, пожалуйста, очень тебя прошу, – глотая слезы, продолжала шептать она.

В это время в дверь заглянула Марина и, улыбнувшись, спросила:

– Ты чего это шепчешь? Молишься, что ли?

– Да, – откровенно и очень просто призналась Лена. – Правда, я никаких молитв не помню, – улыбнулась она. – А скорее всего, я и не знала их никогда, – пожала она плечами. – Говорю, что на ум придет.

– А я тоже молюсь, как умею, – поддержала гостью Марина. – Так даже лучше, от всей души получается, потому что говоришь всегда искренне. А молитва – это что? Заученные фразы, и все. Ложись спать, время позднее, – проговорила она – Я тоже спать пойду, мне завтра пораньше нужно проснуться, ведь папку-то я так и не отвезла. Спокойной ночи, Лен.

– Спокойной ночи, Марина, и… спасибо тебе еще раз… за все, – проникновенно сказала девушка.

– Не за что, – махнула Марго рукой. – Я чувствую, что помогаю хорошему человеку, ты мне почему-то сразу приглянулась, еще там, на дороге, – засмеялась она. – Спи спокойно, набирайся сил, здесь тебя никто не побеспокоит, – проговорила напоследок она и тихонько прикрыла дверь.

Как только голова Елены коснулась мягкой, пахнущей чистым бельем подушки, она тут же провалилась в глубокий сон.

Глава 2

Елена проспала почти сутки, и Марина не беспокоила ее. Когда она утром уезжала из дома, чтобы отвезти наконец папку с документами на спортивную базу, то строго-настрого приказала Розе Яковлевне, чтобы та тоже не будила девушку.

– Если проснется, пригласите ее на кухню и накормите. Только очень вас прошу, ничего у нее не спрашивайте. Я скоро приеду, часа через три-четыре. К этому времени и Слава должен подъехать. Обещал утром заскочить, но не смог, у него неотложные дела. Ладно, Роза Яковлевна, я побежала. – И, чмокнув в пухлую щечку сынишку, который сидел на руках у няни, Марина выпорхнула за дверь.

Когда наконец Лена открыла глаза, за окном было темно. В комнате горел приглушенный свет ночного светильника. Она недоуменно огляделась кругом, силясь вспомнить, как и когда сюда попала. Когда наконец в голове прояснилось, она вспомнила, что ее подобрала на дороге очень добрая и веселая девушка Марина. Лена тяжело сползла с кровати и натянула на себя халат, который лежал на стуле рядом с постелью. Голова была тяжелой и очень сильно болела.

«Это, наверное, оттого, что я спала на такой мягкой постели. Интересно, сколько сейчас времени? – подумала девушка и поискала глазами часы. Стрелки будильника, который стоял на трюмо, показывали уже почти семь часов. – Интересно, семь вечера или утра сейчас? Судя по тому, что за окном совсем темно, – наверное, вечер. Неужели я проспала почти сутки? Неудивительно, почему так голова болит. Пойду, попробую найти Марину».

Девушка тихонько вышла из комнаты и пошла по бесконечному коридору. Через некоторое время она услышала приглушенные голоса.

– Я специально нашел этот номер газеты, – услышала Лена голос Вячеслава и, прижавшись к стене, притаилась. – Ты представляешь, какие дела творятся? Ее вовсе не Елена зовут, а Анжелика, недаром мне вчера показалось, что я видел ее где-то! А ночью, когда покурить встал, мне прямо по мозгам шандарахнуло. Газеты тогда только и говорили об этом. Фотография там была большая, всей семьи – отца, матери и дочери. Я ту газету не смог отыскать, но из этой все можно узнать, и подробности здесь тоже есть. Смотри, это ее мать, Елена Станиславовна Горина, и отец, Горин Валерий Николаевич. Почти год назад это все случилось. Горина убили, когда он повез выкуп за свою дочь Анжелику, которую похитили. Сумма выкупа была миллион долларов. Деньги, естественно, забрали, а его убили выстрелом в голову – видно, снайпер работал: в статье написано, что выстрелили из винтовки. На тело отца бросили фотографию, на ней – обгорелый труп девушки. Когда матери показали эту фотографию, она узнала кусок платья своей дочери, в котором та ушла из дома в тот день, когда ее похитили. Еще показали колечко, которое было на руке у трупа, мать опознала и его. Это было кольцо Анжелики, которое мать ей подарила на день рождения. Мать не выдержала такого удара и на следующий день покончила жизнь самоубийством. Вот так-то, Мариночка. Что теперь делать, не знаю. Как сказать девушке, кто она на самом деле и что произошло с ее родителями, – ума не приложу, – тяжело вздохнул мужчина.

– Да, действительно, задачка не из легких, – подтвердила Марина и зябко передернула плечами. – Кошмар какой, прямо американский триллер. Я такое только в кино видела. Слав, а что же нам-то теперь с этим делать? Нельзя же вот так, с бухты-барахты, все ей рассказать?

– Нельзя, здесь я с тобой полностью согласен, – кивнул головой Вячеслав. – Нужно хорошенько подумать, что делать, – добавил он и почесал в затылке. – Вот задачка, – вновь повторил мужчина и, взяв в руку сигарету, начал нервно ее мять.

– А может, ей вообще ничего не говорить? – предложила Марина. – Мне ее так жалко, просто до ужаса. Как хорошо, что я ее вчера на дороге подобрала. Представляешь, что с ней могло бы быть? Она мне рассказывала, как ее чуть не изнасиловали, да еще в милиции. Где же, интересно, она пробыла все это время, и даже память потеряла? Она говорила мне про какую-то стрельбу и взрывы, но где это было – совершенно не помнит. Может, это Чечня была? Вон, по ящику то и дело про похищенных людей показывают, чеченцы из этого бизнес сделали.

– Не говори глупости. Как она тогда могла сюда попасть, если в Чечне была? У нее ни документов нет, ни вещей.

– А, ну да, я даже не подумала об этом, – тут же согласилась Марина. – Вот страсти-мордасти, – оказывается, похитили несчастную! Представляю, что ей, бедняжке, пережить пришлось, ужас-то какой, – снова передернула она плечиками. – У нее хоть родственники какие-нибудь остались?

– Да, теперь всеми делами Валерия Горина, ее отца, заправляет его брат и два его сына, они уже взрослые. И знаешь, что я тебе скажу: деньги там ломовые, я по сравнению с ними голь перекатная, хотя всегда считал себя небедным человеком.

– Слушай, тогда, может, сказать дядьке, что племянница его жива? – предложила Марина. – Рассказать про ее болезнь, что она память потеряла. Они же родственники, обязаны позаботиться о несчастной девушке.

– Девочка моя, ты хоть соображаешь, что говоришь? – вскинул брови Вячеслав. – Хотя откуда тебе о таких вещах знать? – махнул он рукой и продолжил: – Там огромные деньги – не думаю, что дядюшка очень обрадуется воскрешению племянницы.

– Почему? – удивленно спросила Марина.

– По кочану, – фыркнул мужчина. – По закону Анжелика является прямой наследницей всех денег после смерти родителей. Представляешь, если сейчас отнять у той семейки этот жирный кусок пирога? К хорошему люди быстро привыкают, а к большим деньгам – еще быстрее. Они же все сделают для того, чтобы избавиться от родственницы. Запихнут ее в психушку, и все дела. Тем более, как я успел узнать, братцы, сыновья Горина-младшего, игроки. В казино они постоянные клиенты, – подробно разъяснил он.

– Как это – избавиться от родственницы? – возмутилась Марина. – Ведь мы же теперь все знаем! Что же, мы допустим, чтобы Ленку, то есть Анжелику, опять «похоронили» или действительно в психушку отправили? – вытаращила она глаза.

– Мариночка, до чего же ты еще ребенок, – вздохнул Вячеслав. – Я, конечно, человек не маленький, но в это дело соваться не намерен, мне быстренько рот заткнут. Ты же не хочешь, чтобы наш Димка без отца остался? Повторяю: где большие деньги, там и криминал. Нет, здесь нужно осторожно действовать, только пока сам не знаю как.

– Ну, блин, прикол, – снова вздохнула Марина. – И что же нам теперь делать-то, Слав? Нельзя же вот так все оставить! Нужно же что-то предпринять. Нужно как-то помочь Анжелике. Если не мы, то кто?

– Пусть пока живет здесь, у тебя, а ты держи рот на замке. А я тем временем попробую еще что-то разузнать, но осторожно, чтобы не посеять никаких подозрений. Ничего ей не говори, для нее это будет шок, однозначно, – снова повторил он и строго посмотрел на Марину. – Смотри не проговорись и забудь, что ее на самом деле зовут Анжелика. Уже и так, бедная, натерпелась, врагу не пожелаешь, – ответил Вячеслав и тяжело вздохнул. – Ну дела, елки-палки!

«Лена» тихо стояла, прислонившись к стене, и слышала все от слова до слова. Ее ноги вдруг стали ватными и отказывались ее держать. Как сомнамбула, она побрела обратно в комнату, еле передвигая ноги. Колени дрожали и подгибались, поэтому ей приходилось держаться за стену, чтобы не упасть. Мысли вяло текли в голове, она стала тяжелой и совсем чужой. В ушах стоял противный звон, а к горлу подступил комок, мешающий дышать. Было ощущение, что все происходящее – какое-то нереальное, и к ней самой не имеет никакого отношения. Едва девушка успела ступить на порог комнаты, как черная бездна окутала ее сознание, и она упала без чувств.

– Доктор, скажите, с ней ничего страшного не случилось? Может, лекарства какие нужны? – услышала «Елена» встревоженный голосок Марины.

– Ничего, кроме покоя и хорошего ухода, ей не нужно. Уж очень она изможденная и бледная. Такое впечатление, что ее в склепе долгое время продержали, да еще голодом морили. Вы не волнуйтесь, я сделал ей укол, скоро она придет в себя, – успокоил девушку врач, и «Лена» почувствовала, как ее руки коснулись холодные пальцы эскулапа. Доктор увидел, что больная приоткрыла глаза, и бодро улыбнулся. – Ну, вот и отлично, вот мы уже и очнулись, – продолжал улыбаться он во весь рот. – Что же это вы, Леночка, так сестру свою пугаете?

Вызвав доктора, Марина назвалась сестрой пациентки.

«Интересно, почему он называет меня Леночкой? Какая я ему Леночка? Меня с рождения зовут Анжеликой, мама с папой называют Анжелой, а для друзей я просто Лика, и никакой сестры у меня никогда не было, – подумала она и нахмурилась. – И почему здесь врач? Что со мной произошло? Кто все эти люди? И вообще, где я нахожусь?» – пронеслись вопросы у девушки в голове, и она потерла пальцами виски, силясь хоть что-то сообразить.

В это время к кровати подошла Марина и улыбнулась.

– Ну что, все в порядке? Это у тебя, наверное, запоздалая реакция организма на события, – проговорила девушка и погладила Лику по голове. Та прикрыла глаза и вдруг поняла: она все-все вспомнила! Все события, которые произошли с ней за все годы ее жизни, но особенно ярко – последние десять месяцев, именно тот период, когда все и произошло. По всему телу побежали крупные мурашки, и девушка передернулась, как от озноба. «Боже мой, неужели все, что я сейчас знаю, – правда?» – с ужасом подумала она.

Лика повернула лицо к Марине и попросила пить. Та со скоростью ракеты понеслась на кухню и уже через минуту принесла стакан минеральной воды.

– Тебе покушать надо, – торопливо проговорила Марина. – Ты почти сутки проспала, а вчера поела совсем немного. Может, поэтому и упала в обморок. Хорошо, что Роза Яковлевна заглянула к тебе в комнату. Она в детской была, Димке сказку читала, и услышала, как что-то упало. Смотрит, а это ты на полу валяешься. Мы, конечно, сразу «Скорую помощь» вызвали, на нашатырь ты даже не реагировала. Испугала ты меня до ужаса, лежишь бледная, как покойница. Хорошо, что Слава как раз здесь был, он тебя на кровать положил.

– Спасибо, – слабо прошептала Лика и встретилась с глазами Вячеслава. Тот смотрел на нее добрым и очень внимательным взглядом.

– Ничего, девочка, все пройдет, все перемелется, и будет мука, – сказал он и подмигнул Лике.

Анжелика твердо решила, что никому не скажет, даже этим добрым людям, что она все вспомнила и прекрасно знает, что с ней произошло. В голове у девушки закрутился калейдоскоп событий, и она крепко сжала зубы, чтобы не закричать от ужаса. Пока она решила для себя, что примет предложение Марины пожить у нее. Она знала, что вскоре такое предложение поступит, вспомнив подслушанный ею разговор Марго и Вячеслава.

– Лен, я сейчас тебе ужин принесу прямо сюда, – услышала она голос Марины и оторвалась от своих мыслей.

– Нет, не нужно ничего сюда носить, я уже достаточно пришла в себя, чтобы дойти до кухни, не суетись, все в норме, – отвергла предложение Лика и опустила ноги на пол. Доктор к тому времени уже вышел из комнаты, и Вячеслав пошел проводить эскулапа. Лика заметила, что у нее изменилась речь. Из робкой она вдруг преобразовалась в уверенную и даже снисходительную. Девушка дала себе установку: следить за своим поведением, хотя понимала, что сделать это будет достаточно трудно. Вместе с памятью вернулись все привычки. А характерец девушка имела еще тот: палец ей в рот не клади – отгрызть могла всю руку целиком и даже не поморщиться.

– Ничего, придется постараться, – успокаивала себя Лика, еле-еле плетясь в сторону кухни. – Кофейку бы сейчас не мешало проглотить, голова как будто кирпичами набита, – брякнула она, появляясь в дверном проеме кухни, и тут же одернула саму себя, смешно сморщила носик, а Марине виновато сказала: – Не знаю, почему я вдруг подумала про кофе? Я даже не помню, какой он на вкус.

– Ничего, вот у меня поживешь – все вкусы вспомнишь. Славка знаешь как нас балует? Всякие вкусности каждый день из супермаркета таскает, я сама не успеваю съедать, приходится гостей приглашать. Я тебя скоро со всеми своими друзьями познакомлю, – улыбалась Марина.

– Ни к чему это, – буркнула Анжелика и сдвинула брови к переносице. – Зачем меня со своими друзьями знакомить? Я совсем не вашего поля ягода, еще скажу что-то не то, а тебе краснеть. Нет, спасибо тебе большое за гостеприимство, а что касается всего остального – этого не нужно. – И она покосилась на хозяйку дома.

На самом деле Лика просто испугалась того, что среди знакомых Марины она вдруг может встретить и своих. В планы, которые созрели в ее голове буквально несколько минут назад, совсем не входило сейчас обнародовать свое «воскрешение».

– Елена права, – подал голос Вячеслав, только что появившийся в кухне. – Пусть сначала адаптируется, отдохнет, в себя придет. Я за это время постараюсь что-то узнать. Есть у меня парочка ребят в правоохранительных органах. А ты бы, Марго, пока Лена не совсем здорова, поубавила свой темперамент. Ничего с твоими друзьями и подружками не сделается, если вы недельку-другую не встретитесь. А уж если невтерпеж станет, съездишь в боулинг-клуб и всех увидишь, – вращая глазами, чтобы Марине было понятно, что он имеет в виду, говорил Вячеслав.

– А, ну да, – растерянно улыбнулась Марина, сообразив, на что намекает Вячеслав. – Я совсем об этом не подумала. Все правильно, Леночка, тебе покой сейчас нужен, доктор только что об этом сказал, а я, идиотка, со своими друзьями лезу.

Лика с огромной благодарностью подумала об этих хороших людях, Марине и Вячеславе, и спрятала глаза. Она прекрасно поняла, что Вячеслав подумал о том же, о чем размышляла сама Лика буквально минуту назад.

«Ничего, друзья мои, придет время, и я за все сумею отблагодарить вас», – улыбнулась девушка своим собственным мыслям.

Выпив чашечку кофе и немного перекусив, Лика снова пошла в комнату, которую так гостеприимно выделила ей хозяйка.

– Совсем ничего не поела, – посетовала та на девушку. – Так недолго и заболеть очень серьезно. Ты же слышала, что сейчас сказал доктор? – повторила она. – Покой, хорошее питание и не менее хороший уход. Это значит: тебе нужно хорошо кушать и побольше отдыхать.

– Не обижайся, Мариша, я в самом деле не могу сейчас много есть. Желудок еще не привык к излишествам. Вернее, уже отвык от них, – поправилась Лика. – Не переживай, вот немного приду в себя, тогда и кушать буду как надо, – успокоила она Марину.

Девушка ушла в комнату, легла на широкую кровать, но спать не могла, несмотря на то что обморок отнял у нее последние силы. Мысли, распирающие голову, не давали ей покоя, и девушка поминутно ворочалась с боку на бок. Воспоминания нахлынули с такой силой, что перехватило дыхание. «Прости меня, папочка, прости, что не успела попросить у тебя прощения перед тем, как ты ушел… ушел навсегда».

Из того малого, что подслушала девушка, она поняла, что ее отец поехал, чтобы отдать похитителям деньги за освобождение дочери, и погиб в этот самый момент.

– Они и не думали возвращать меня домой, папочка, – прошептала девушка, и слезы полились из ее глаз неудержимым потоком. – Прости меня, родной, прости, если можешь. Ведь я почти предала тебя, но ты так и не узнал об этом, – рыдала Анжелика, уткнувшись лицом в подушку.

Девушка так реально увидела перед собой события последних двух лет, что казалось, будто все это было вчера.

– Анжела, девочка моя, неужели ты не можешь найти себе более порядочного молодого человека? Что это за друг такой, который с утра до вечера гоняет на своем мотоцикле и больше ничем не занимается? – отчитывал свою дочь Валерий Николаевич. – Никогда не думал, что моей дочери могут нравиться бездельники.

– Пап, неужели ты не понимаешь, что мне с ним просто интересно? И потом, почему ты решил, что он бездельник? Он прекрасно разбирается в компьютерах, и даже что-то там изобрел. Он очень умный, и это сильный аргумент, тем более для меня. Ты посмотри на этих современных денди, которые вращаются в нашем кругу. Павлины, да и только, хоть бы одну извилину у них найти! Интеллектуальный уровень ниже плинтуса, а ведут себя так, что противно смотреть. Наличие денег у родителей – это еще не причина для того, чтобы любая девушка, на которую ты положил глаз, падала к твоим ногам, как перезревшая груша. Может, конечно, и есть такие девицы, но лично я не из той категории. Ты же прекрасно знаешь, что меня привлекают только умные и сильные парни, – отстаивала свою правоту Анжелика.

– Наподобие твоего рокера? – усмехнулся Горин.

– Мотоцикл – это его хобби, а так он очень умный и порядочный парень, – упрямо повторила девушка, защищая своего друга. – Он говорит, что скоро будет очень богатым благодаря своему изобретению. Правда, пока он не имеет столько денег, чтобы купить себе «Мерседес-СК» или джип «Патрол», но это дело времени, зато с ним есть о чем поговорить.

– Имей в виду, моя дорогая, что, как бы он ни был умен, присутствия в своем доме сего индивидуума я не потерплю, – отрезал отец Лики и строго посмотрел на дочь.

– Это почему? – задохнулась от возмущения девушка.

– Это потому. Ты только посмотри на него повнимательнее! Татуировки на всех открытых частях тела, длинные волосы, хоть косичку заплетай, постоянно двигающиеся челюсти. На кожаной куртке нет живого места, все в каких-то заклепках, цепях и черепах. Ты это считаешь эталоном мужского ума и силы? Если это так, то я немало удивлен. Я всегда считал свою дочь на десять порядков выше, – железобетонным голосом отчитывал он Анжелику. – В кого ты сама превратилась, общаясь с этим парнем? На голове не волосы, а метла, выкрашенная в три цвета, ходишь в этих ужасных кожаных штанах. Я совершенно не узнаю тебя, Анжела. Да, ты никогда не была подарком – со своим бунтарским характером, но не до такой же вульгарной степени? Ты же умная, образованная девушка, – во всяком случае, я всегда считал тебя таковой. Сейчас же мне просто неприятно смотреть на тебя, свою дочь, и я откровенно разочарован этим. Неужели тебе самой нравится твой сегодняшний внешний вид? Ты всегда была независимой личностью и никогда никому не подражала. В чем дело, Анжела, ты мне можешь вразумительно объяснить?

– Вид как вид, – пожала девушка плечами. – Мне лично нравится. Алексей говорит, что таким образом подчеркивается индивидуальность.

– Индивидуальность, моя дорогая, обычно подчеркивается не кожаными штанами и наколками по всему телу, а умом, – постучал себя пальцем по лбу мужчина. – И если твой Алексей говорит о своих металлических побрякушках как о выражении индивидуальности, то мне все про него понятно, – повысив голос, проговорил Валерий Николаевич и строго посмотрел на дочь.

– Нет, папа, он очень умный, – не сдалась Анжелика. – Разве дураки становятся изобретателями?

– Сказочек про баснословные деньги, получаемые благодаря каким-то там изобретениям, я на своем веку наслышался предостаточно, – махнул Валерий Николаевич рукой. – Непризнанные «гении», как правило, так и остаются непризнанными до самой старости и умирают совершенно голозадыми. Только единицам удается чего-то добиться в жизни. А судя по тому, какую жизнь ведет твой рокер, то его изобретение так и останется в стадии недоразвитости. Я устал спорить с тобой, Анжела, и доказывать тебе, что я прав, я больше не намерен. Ты сама в этом убедишься, и надеюсь, что очень скоро. В общем, ты мое решение слышала: в доме я его не потерплю. Будь любезна больше не приглашать его сюда, мне это неприятно, – строго повторил отец Анжелики, и его взгляд говорил о том, что с этой точки зрения его не удастся сдвинуть даже ей, его единственной и бесконечно любимой дочери.

– Ах так? – подбоченилась Лика.

– Да, так, и никак иначе.

– Тогда и я уйду, – топнув ногой, твердо проговорила девушка и посмотрела на отца упрямым взглядом.

– А это на здоровье, – усмехнулся тот. – Только имей в виду, что с милым рай в шалаше только тогда, когда этот шалаш находится в раю. Все остальное не для тебя, моя дорогая. Что может дать тебе твой рокер? Что он умеет, кроме гонок на своем мотоцикле? Если бы он действительно хотел чего-то добиться, он бы сейчас учился, а не ждал манны небесной. Что он может тебе дать? – повторил он. – Любовь? Любовь слишком быстро умирает, когда в желудке пусто. Очень скоро ты поймешь, что не можешь жить, считая копейки. Не приучена ты к ведению домашнего хозяйства. Экономить от зарплаты до зарплаты – это не для тебя, – развел руками Валерий Николаевич и добавил: – Но я не буду тебе мешать, флаг тебе в руки, чадо мое. Может, после того как ты испытаешь все прелести самостоятельной жизни, которую сейчас отстаиваешь с таким оптимизмом, ты немного поумнеешь? – покачал головой мужчина и посмотрел на дочь насмешливыми глазами.

Та демонстративно фыркнула, резко развернулась и выскочила из кабинета отца со скоростью выпущенной торпеды. Валерий Николаевич проводил ее взглядом и, пожав плечами, усмехнулся:

– Ох, уж эта мне молодежь! Ничего, проветрится немного, поостынет, а потом поймет, что как ни крути, а отец прав. Она у меня умная девочка. А это состояние жажды самовыражения, думаю, я сумею пережить, как стихийное бедствие. Такова доля родителей, – вздохнул он и снова улыбнулся. – Она все равно у меня лучше всех!

Валерий Николаевич был достаточно современный мужчина и прекрасно понимал, что применять силу совершенно бесполезно – будет еще хуже. Он мог бы, конечно, запереть дочь, никуда не пускать ее и все такое прочее. Но он разумно решил предоставить ей право выбора и был уверен на все сто процентов, что пройдет совсем немного времени, и его дочь образумится. Дух противоречия у молодежи всегда превалирует над всем остальным, и он прекрасно понимал это. Он не стал ей рассказывать, что, прежде чем начать этот разговор, он все узнал про Алексея. Бездельник и шалопай. Но пусть она сама убедится в этом. Чтобы не потерять дочь, Валерий Николаевич принял правильное решение. «Пусть все решит сама. Я дал ей информацию к размышлению и очень надеюсь, что посеял зерно, которое даст хорошие плоды», – думал он, глядя на дверь, в которую только что выскочила Анжелика.

Вечером девушка вернулась домой и сделала вид, что раскаивается в том, что перечила отцу и поссорилась с ним. Но прощения просить не стала, для этого она была слишком горда и независима. Она, придя в столовую, прежде чем сесть к столу, подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Валерий Николаевич улыбнулся, но тоже, проявив корректность, не стал ничего говорить дочери и упрекать ее за непочтительное отношение к нему. На следующий день Лика перекрасила волосы в свой натуральный цвет, запихнула свою кожаную куртку, утыканную всевозможными заклепками и лейблами, подальше в шкаф, туда же отправились и кожаные брюки. Из ушей и носа она вытащила многочисленные колечки, вдела в мочки ушей сережки, которые ей подарил отец на Рождество. Ногти из ярко-фиолетовых опять перекрасились в нежно-перламутровый цвет, а макияж лишь слегка подчеркивал ее индивидуальность.

– Ба, знакомые все лица, – восхитился утром отец, увидя свою дочь прежней милой девушкой. – Я уж думал, что так и умру, не увидев свою дочь такой, какой я ее создал – первой красавицей нашего района.

Мать, сидящая здесь же, за столом, улыбнулась и посмотрела на Анжелику одобряющим и нежным взглядом.

Лика не выдержала и засмеялась.

– Ладно тебе, папа, уже хватит смеяться, я все поняла, честное слово, – проговорила она и принялась с аппетитом поглощать свой завтрак.