Вампир поневоле Баштовая Ксения

Мы с Вовкой замерли. Увидев это, пес сделал шаг к нам, медленно приподнял губу… На асфальт потекла тоненькая струйка слюны…

Я оглянулся по сторонам. Как назло улица была пустынна. Пес же, между тем, ощерившись, сделал еще один шаг…

Насколько я знаю, при нападении зверя нельзя улыбаться. Говорить надо тихим, ласковым голосом. Что я и решил попробовать сделать.

– Хорошая собачка, – осторожно протянул я, – хорошая. Собачка хочет косточку?

– Ага, – выдохнул Вовка, замерший рядом. – Хочет собачка косточку. Берцовую. Твою.

– Ты можешь что-нибудь предложить, а не молоть я зыком? – огрызнулся я.

– Могу, – кивнул Вовка, не отрывая взгляда от собаки: – на счет три… Раз, два… Бежим!..

Мы все рванулись одновременно. Пес на нас с Вовкой, а я и товарищ Данешти – в разные стороны. Собака пролетела между нами, остановилась, мотнула головой и замерла, переведя взгляд с меня на Вовку. Словно выбирала, кто вкуснее.

А потом кинулась на меня.

Пес врезался в меня, сбивая с ног и совсем не по собачьи (они ж впиваются куда попало, так? Ну, кроме специально обученных) рванулся к моему горлу. Я, на полном автомате, выставил руки и каким-то чудом сумел схватить пса за верхнюю и нижнюю челюсть, то ли отталкивая его пасть, то ли разрывая.

Лапы пса скользили по моей одежде, придавливая меня к земле и царапая кожу. С каждым мгновением собачья пасть приближалась ко мне. Все сильнее… сильнее… дыхание уже обжигало кожу…

А потом пес содрогнулся всем телом и свалился на меня мертвым грузом. Я замер, не веря своему счастью, но пес не шевелился, и я осторожно спихнул его с себя.

Надо мною навис испуганный Вовка:

– Андрюх, ты как?

– Нормально, – прохрипел я, цепляясь за его протянутую руку и с трудом вставая. – Чем ты его так?

– Кулаком по голове… – хмыкнул Вовка, а потом виновато посмотрел на меня: – Извини, что сразу не помог. Просто я пока сориентировался, пока добежал…

– Да ладно, – отмахнулся я, – главное что помог.

– Он хоть тебя не покусал?

Я внимательно осмотрел вытянутые руки – пальцы дрожали. На руках чуть ссажена кожа, рубашка перемазана, да на груди синяки, но слава богу крови нигде нет.

– Ну и хорошо, – облегченно вздохнул Вовка. – По крайней мере, не придется прививки от бешенства де… – он запнулся и уставился куда – то мимо меня. Я проследил за его взглядом и замер не веря своим глазам.

Пес изменялся. Медленно исчезала шерсть, втягиваясь в кожу. Пропал хвост, словно испарился в воздухе. Словно плавились кости, заставляя тело принимать человеческий облик. Из кожи выступила одежда…

Через несколько мнут рядом с нами лежал, уткнувшись лицом в песок и слабо постанывая, мужчина, одетый в синий джинсовый костюм. Вовка покосился на меня:

– Он точно тебя не покусал?!

– Да точно, – отмахнулся я, чувствуя во всем теле жуткую слабость.

– Ну вот, а я так надеялся подарить на следующий день рождения намордник и строгий ошейник…

Я сердито зыркнул на Вовку, и тот осекся:

– Тогда уходим?

– ты с ума сошел?! Может лучше задержимся и попытаемся выяснить за каким чертом он на нас нападал?

– Нет, Андрей, это ты с ума сошел! А если он, очухавшись, решит опять стать собачкой, – хотя нет это наверно был волк, – и погонять нас по городу! Уходим!

Его доводы показались мне логичными. Вот только…

– А если ты ударил его слишком сильно, и он умрет?

– Ах извини! – взорвался Вован. – Мне надо было стоять, и смотреть, как он перегрызает тебе горло!

– Я не это имел в виду, – буркнул я, опуская глаза.

– А может, мне вообще, сходить извиниться перед дракуловскими амбалами?!

Я промолчал, присаживаясь на корточки рядом с мужчиной и переворачивая его на спину. Вовка тихо ругнулся и вытащил трубку:

– Алло, скорая? Тут мужчине плохо, наверно солнечный удар… Приезжайте, – он назвал адрес и отключив сотовый, хмуро уставился на меня: – доволен? А теперь уходим и будем надеяться, что он не скажет в милиции, что это мы на него напали.

Уйдя со двора я осторожно поинтересовался:

– Ну, и куда теперь?

Вовка удивленно уставился на меня:

– Как куда? Мы же собирались в книжный.

Я скептически осмотрел свою перемазанную уличной пылью рубашку и хмыкнул:

– Не уверен, что это хорошая идея…

– Почему? – удивленно уставился на меня.

Я страдальчески закатил глаза:

– Вова, какого цвета эта рубашка?

Господин Данешти медленно обошел вокруг меня, потом неуверенно предположил:

– Серая?

Он еще и издевается…

– А с утра она была белой… К тому же еще не рваной…

Вовка вздохнул:

– Убедил. Поехали ко мне домой, попросим Аську, чтобы она тебе эту рубашку зашила.

– Издеваешься? – хмуро поинтересовался я.

– И не думаю! Ты же сейчас начнешь рассказывать какой ты бедный – несчастный, как тебя будут долго и нудно убивать родители…

– Я разве так когда – нибудь поступал?! – взорвался я.

Вовка пожал плечами:

– Не помню. Но я бы точно тебе все это рассказал…

Через час мы поднялись в Вовкину квартиру. Владимир Батькович открыл ключом дверь квартиры и внезапно вместо того, что бы зайти внутрь, замер, загородив проход. Минуты через две мне надоело созерцать широкую Вовкину спину и я, медленно отодвинув друга в сторону, заглянул в квартиру.

То, что я увидел, поразило меня до глубины души…

Дело в том, что тетя Лида отличается редкой педантичностью. Все должно лежать на своих местах, пылинке посмевшей осесть на шкафу тут же грозит смертная казнь, путем удаления тряпкой, а все что возможно, чуть ли не гвоздями приколочено (чтоб никто не убрал в неправильное место).

Ася пошла в маму. Честно говоря, для меня всегда оставалось тайной, каким образом Вовка выжил в таких стерильных условиях. Я бы повесился на второй день…

Впрочем… Я, наверное, преувеличиваю. Владимир Батькович изо всех сил борется с осточертевшим порядком, а потому его комната выглядит нормально. Под нормальным видом я подразумеваю, что брюки могут быть обнаружены под диваном, носки – за батареей, а рубашка – в рабочем столе среди лекционных тетрадей… В общем, все как полагается.

Но с утра в доме была одна Ася, а значит все должно сверкать чистотой и белизной (тетя Ася из рекламы удушилась бы на пару с Сердючкой). Сейчас же посреди коридора валялась пара ядовито – зеленых летних туфель на огромной шпильке. Такой «вопиющий беспорядок» равноценен атомному взрыву!..

– «На зеленой солнечной опушке

Прыгают зеленые лягушки…

Вот потопли на хрен все лягушки,

Хорошо, что дождь прошел», – задумчиво пропел Вовка, оглядываясь вокруг, а потом крикнул: – Ась, ты дома?

Тишина была ему ответом…

– Не понял юмора, – протянул Вовка…

Не разуваясь, он бросился в комнату. Через пару минут до меня долетел его голос:

– Ась, что случилось, почему ты не отвечаешь?

В ответ послышался тихий нервный голос. Правда, что она ему ответила, я так и не понял.

– Обиделась? Ну извини, я был не прав… Ну честно! Сильно натерла?

На этот раз Ася успокоившись, ответила спокойнее и громче:

– Не то слово, – вздохнула девушка

Я выяснив для себя, что Ася не будет убивать Вову (свидетелей никто не любит) разулся и, замкнув дверь, пошел на Вовкин голос.

Ася и ее брат были в зале. Девушка развела в высоком тазу марганцовку и сейчас парила ноги.

– Привет, Ась.

– Здравствуй, Андрей, – улыбнулась она, переводя на меня взгляд. Потом хихикнула: – ой, на кого ты похож!..

я вздохнул:

– Знаю… А что у тебя случилось?

Вовкина сестра махнула рукой:

– Да решила в город выйти, прогуляться, развеяться. Вернулась минут за пять до вас. Все ноги себе посбивала этими новыми туфлями. Одно слово, что итальянские!

– Сочувствую.

– Да, ладно, – криво усмехнулась она. – Зато теперь я точно знаю, что словосочетание «испанский сапог» – не более чем идиома. На самом деле, правильно говорить «итальянская туфля»…

Я невесело улыбнулся в ответ. А девушка, между тем, вытянула ноги из чашки и, вытерев их, поинтересовалась:

– А все-таки, Андрей, что случилось?

Я покосился на свою перепачканную и порванную рубашку:

– Шел по улице. Подскользнулся. Упал…

– Угу, – скептически фыркнула Ася. – Ты еще про закрытый перелом расскажи!

Подхватив с пола тазик, она вышла из комнаты. Через пару минут Вовкина сестра вернулась уже без тазика и бойко скомандовала:

– Снимай рубашку.

– Ась, ты чего?! – поперхнулся я.

Не, я понимаю, я за этим и ехал, но… Раздеваться?! Зачем??? Разве нельзя зашить прямо на мне? Я и ниточку закушу, чтоб, как говорится, мозги не зашить… Ага, было бы еще что зашивать…

Вовка противно захихикал, а Ася скривилась:

– Андрей, не сходи с ума! Давай рубашку! Я ее постираю и зашью!

Тут я уже окончательно стушевался:

– Ну… Неудобно как-то… Не хочется тебя утруждать…

– Ой, – махнула рукой Ася, – можно подумать, ты не за этим через весь город ехал! Снимай давай! Я в машинку стиральную брошу и все.

Под ее суровым взглядом, я принялся расстегивать шведку. Аська покосилась на ссаженную кожу у меня на груди и, подхватив грязную тряпку, бывшую с утра моей рубашкой, вышла. Через пару минут она вернулась с одеколоном и клочком ваты:

– Как я понимаю, зеленка здесь лишняя?

Я только вздохнул… Кажется, я начинаю понимать, почему Вовка такой ехидный…

Через десять минут, когда от меня уже вовсю воняло одеколоном (хорошо, что мужским. И не с шипровым запахом), Ася, в очередной раз обмазывая меня одеколоном, поинтересовалась:

– Андрей, ты ведь пообедаешь с нами?

Меня в детстве учили, что в гостях, если попал туда случайно, следует соглашаться лишь на чай. Я открыл рот, сообщить об этом, но…

– А он и не завтракал, чтобы обедать! – наябедничал Вовка.

– О, господи! – выдохнула девушка. – Я сейчас!

И она выбежала из комнаты.

Я покосился на друга:

– Ну кто тебя просил?! Не мог промолчать?!

Ответить он не успел: Аська принялась сновать между кухней и залом, расставляя на столе тарелки. Сперва я пытался спорить:

– Ась, ну я не хочу! Ась, да я не голодный! Ась, ну честно!!! – но проще было договориться с каменной стеной…

Накрыв на стол, девушка непреклонным тоном сообщила:

– И попробуйте только не поесть! Андрей, ты меня знаешь!

Угу. Знаю… Еще б не знал… Рука у Вовкиной сесты даже в детстве была тяжелой… Помню… Было мне лет… Семь… И решил я с какого-то переляку сообщить Аське, что все девчонки – круглые дуры… Как же у меня потом все болело…

Не, не подумайте ничего плохого! В то время я еще находился в светлом неведении относительно того, что девочек бить нельзя и защищался как мог!!! В итоге: у Аси – ни царапины, у меня и Вовки, решившего стать на мою сторону – пять или шесть синяков, разбитый нос и один не до конца выбитый зуб на двоих…

М-мда… Золотое было времечко…

После легкого перекуса (есть много я все – таки отказался), Ася принялась зашивать мою слегка простиранную рубашку (хорошо, что брюки были не слишком рваные и грязные), а Вовка вдруг заоглядывался и заелозил по дивану:

– Полкан! Полкан! Ась, а где Полкан?

– Бегает где-то, – равнодушно отмахнулась девушка, заправляя нитку в иголку.

Я удивленно покосился на Вована:

– Вы завели собаку?

Вовка хохотнул:

– Ага, собаку… Полка-ан! Кис-кис-кис!!!

Полкан??? Кис-кис-кис??? Ы?

Из-за дивана выкатился, смешно косолапя и путаясь в собственных ногах, пятнистый черно-белый котенок. Мурлыча и загнув хвост крючком, он направился к Вовке. Тот подхватил котенка и осторожно провел пальцами по пушистому загривку кошака:

– Полкаша… Хороший масик…

Я поперхнулся:

– Это Полкан???

– Ага! – гордо подтвердил Вовка. – Классное имя я придумал, правда?

Аська насмешливо фыркнула, обкусывая нитку.

– Н-но… Это же собачье имя! – только и смог выдавить я.

Вовка хмыкнул:

– Ну и что? У тебя чау-чау – Барсик и Мурзик, так почему я своего «дворянина» не могу Полканом назвать?!

– Плагиатор, – усмехнулся я.

Ася встала на ноги, встряхнула рубашку:

– Все! Осталось только погладить!

– Ась, не надо, я и так похожу!

Девушка пожала плечами:

– Ну, как хочешь, – и перебросила зашитую шведку мне, предупредив: – она еще влажная: машинка не до конца высушила.

– Да, ладно, – отмахнулся я, натягивая сорочку. – Ась, ты не представляешь, как ты мне помогла! Родители бы меня просто убили! Спасибо огромное!

– И правильно бы сделали! – бойко сообщил Вовка, почесывая Полкана за ухом. Котенок, которому, похоже, с самого рождения не доставалось столько ласки, заторчал… Он лежал на спине и урчал как целый трактор.

– Убью… – меланхолично протянул я.

– И сядешь! – бойко сообщил господин Данешти.

– Это будет аффект.

– Не будет! – мрачно сообщил Вовка, не прекращая гладить кота. – Ты собирался это сделать, угрожал даже… Лет шесть тебе светит.

– Как мне надоел этот юрист! – тоскливо вздохнула Ася, вставая на ноги и отбирая у Вовки Полкана.

Владимир Батькович удивленно вскинул глаза:

– Ты чего?!

– Да ничего, – пожала плечами девушка. – Я, что, не могу его погладить?

Ненавижу уезжать из Вовкиного района! Пока дождешься маршрутки или автобуса… Помереть можно!

Минуты протекали сквозь песочные часы времени и, о чудо, когда я уже был готов плюнуть на все и пойти через весь город пешком, появился нужный транспорт.

Поглядывая в окно маршрутки, я провожал взглядом рекламные плакаты, часто не успевая прочитать их целиком. Да, и честно говоря, не очень-то к этому стремился. А если к этому еще и прибавить то, с какой скоростью везли пассажиров…

Правильно говорят… Было у Шумахера три сына. Двое были гонщиками. Третий – водителем маршрутки…

Прочитав очередной, пронесшийся мимо окна, плакат «Магазин «Трансильвания». Мебель из Румынии», я невольно поймал себя на мысли, что автоматически добавляю про себя: «Новая акция! В каждом втором шкафу – бесплатный вампир!».

Вот что значит Вовкино пагубное влияние… Да еще и Дракулы эти…

Дома было все как обычно… Стонал очередной недобитый компьютерный монстр. В ванной в раковине плавала, забив сток, половая тряпка. Веселый ручеек уже выбрался из ванной в коридор… А сам Ромка веселой, трудолюбивой пчелкой сновал между компьютером и ванной, добивая монстра и протирая пол. Выключить кран он, естественно, как-то не додумался…

Понятно, что бешеными криками на тему: «Куда ты смотрел?!», ничего не добьешься… Я осторожно разулся и, перешагивая через океаны, залившие паркет (хорошо, что его уже давно не меняли… будет еще одна причина начать новый ремонт…), отправился в свою комнату.

Наконец, через пару минут Ромка справился с компактным, устроенным в отдельно взятой квартире, вселенским потопом и решил заглянуть, чего это там хлопает дверцей шкафа…

Дверцей хлопал, естественно, я (а кто еще может этим заниматься в моей комнате???). Просто, я только-только стянул компрометирующую меня рубашку и сейчас, засунув ее на одну из дальних полок, заглядывал в глубины шкафа (я периодически начинаю подозревать, что там находится небольшая, портативная черная дыра, избирательно засасывающая все чистые вещи…), пытаясь определиться, во что же мне, все-таки можно переодеться…

Ромочка невинно захлопал глазками и сладко поинтересовался:

– Андрей, а когда ты пришел? Я тебя не заметил…

Меня посетило жуткое искушение сообщить брату, что я уже час как дома, но я решил не рисковать Ромкиным психическим здоровьем и честно признался:

– Только что…

– А… – брат решил прикинуться тапочком. – То есть, ты ничего не заметил!

Я улыбнулся:

– Ты о затопленном коридоре? – Роман Всеволодович принялся хватать ртом воздух. – Нет, не заметил. Но, если ты хочешь, чтобы этого не заметили и родители, нужно что-то делать!

Ромка мгновенно развил кипучую деятельность. Через полчаса, квартира сверкала чистотой и белизной. Исчезла даже пыль! О том, насколько идеально вычищенными стали ковры и паласы, я лучше промолчу… Он даже вызвался приготовить ужин!!!

Понятно, что такого издевательства над своим желудком я вынести не мог. В общем, поваром был я. Ромочка же сразу после уборки и освобождения его от пытки кулинарией сбежал к родному компьютеру…

Родители, надо сказать, придя вечером, действительно ничего не заметили… Вот только возникла одна ма-а-а-а-аленькая проблемка… Папа с мамой реши в пятницу ехать на дачу… Не, я не имею ничего против дачи (угу, особенно после того, что со мной случилось в прошлую субботу, когда я – таки от поездки отказался…), но мне завтра идти к другу (ну, или к приятелю) на день варенья! К часу дня… А это значит, что я, ну, никак не смогу быть к шести часам вечера дома, когда родители, приехав с работы и похватав все вещи, отправятся на дачу…

О том, как меня мучили и убеждали что, я ОБЯЗАН поехать на дачу, я лучше промолчу… Промолчу я и о том, КАКОЙ была реакция мамы на случайно брошенную фразу о том, что я в этой жизни никому и ничего не должен… Боюсь, такого количества сведений о своей бессердечности я больше не получу никогда…

К счастью, часам к девяти все успокоилось… Я смог помириться с родителями и убедить их, что я не бессердечный. А просто успешно им прикидываюсь…

А они в свою очередь, взяв с меня клятву, что я даже в туалет буду ходить с сотовым, согласились взять с собой только Ромку…

Ой, как же я хочу спать… Чувствую, завтра будет тяжелый день…

В хрустальной люстре, висящей под самым потолком, горело от силы пять ламп. Можно было зажечь еще с десяток, но почему-то никто из присутствующих, трех мужчин и женщины, не спешил этого сделать.

– Ты уверен?! – недоверчиво поинтересовался седовласый мужчина лет пятидесяти на вид. – Вампиры, не боящиеся дневного света?

– Да, черт возьми! – взорвался худощавый брюнет в джинсовом костюме. – Я видел их клыки! Это не простое генетическое нарушение! У людей такого не бывает! Они – вампиры!

– Значит, это не «утка»… Получается, именно за их головы объявили награду?

– Похоже, на то, – кивнула женщина – яркая стройная шатенка. – Но что это нам дает?

– Что?! – взорвался брюнет. – Да то, что мы можем взамен них потребовать освободить Фимку!

– Взамен?! – насмешливым кнутом ударил голос молчавшего до недавнего времени парня. – Для того, чтобы обмениваться, нужно, чтобы они были у нас в руках! А мы даже не знаем, кто они.

– Они назвали фамилию Зветин… можно поискать по адресному…

– Да Зветиных по городу может быть куча! – фыркнул парень. – Даже я знаю одного.

– И как его зовут? – медленно поинтересовался тот, что обнаружил «дневных охотников». – Не Александром?

– Откуда ты знаешь?!

Седовласый задумчиво потер подбородок и перевел взгляд на говорившего:

– Завтра же навести своего приятеля, и выясни, нет ли среди его знакомых… ну ты понял…

– Да пожалуйста, – пожал плечами парень. – Все равно у Сашки завтра день рожденья.

Проснулся я где-то в половину одиннадцатого. Поспал бы и еще, но… когда у тебя есть такое «счастье» как младший брат… Дело в том, что, примерно в это время, добрый и ласковый мальчик Ромочка включил на полную громкость «Арию»…

Как я сладко спал… Но когда у меня под самым ухом раздался аккорд электрогитары и кто-то дурным голосом взвыл: «Там высокооооооооооооооооооо!!!!», я подскочил на диване, и минуты две пытался понять где я, собственно, оказался и кто меня разбудил… Но вот когда понял…

Ромке пришлось несладко.

В общем, рассказав «любимому» младшему братцу все, что я о нем думаю, я понял, что вставать все-таки надо… А что еще делать? К часу дня к Сашке идти, так хоть умоюсь, кофе попью…

Кофе попить не удалось. Ромочка, увидев, что я проснулся («Андрей, я действительно тебя разбудил? Так я ж вроде тихо…»), радостно сообщил, что есть – нечего… А в холодильнике только и есть молоко…

Глубоко вздохнув и посчитав про себя до ста, я отправился на раскопки рефрижератора. Выяснилось, что Ромочка, (мать-мать-мать, откликнулось эхо…) смотрит отнюдь не глазками… В общем я всунул ему в руки все продукты необходимые для омлета, сообщил, что я желаю получить на завтрак, и пошел умываться. Яичницу, конечно проще, но должен же я родного брата обучить хотя бы основам кулинарии? Или он до конца жизни на моей шее сидеть будет?!

Всю дорогу от кухни до ванной Роман Батькович прыгал вокруг меня подобно больной на всю голову собачке, жалобно заглядывал в глаза и канючил:

– Андрюх, а как готовить? Не, вообще я готовлю хорошо, но омлет никогда не делал!!!

Не выдержав, я повернулся к нему:

– Сбиваешь яйца с молоком, заливаешь на сковородку. Все!

– А как??? Сколько молока нужно???

Господи, дай мне терпения! Господи, только силы не давай, прибью ж нафиг!!!

– Четыре яйца – четыре столовые ложки молока. На одно яйцо по две ложки!