Вар Палка Энтони Пирс

Воспоминания о лабиринте Миноса всякий раз заставляли Вара ломать голову над одним и тем же вопросом: был ли прав бог, когда говорил, что Безоружный есть настоящий отец Соли? С тех пор прошло время, и подобное теперь казалось Вару менее вероятным, хотя заставить себя обсудить этот вопрос с Соли он не мог. Как поведет себя она, если Вар усомнится в отцовстве Сола? Ее любовь к Солу была абсолютной, а Повелителя она едва знала. И если это окажется на самом деле правдой, как поступит Безоружный, узнав, что Вар обманул его, заставив поверить в то, что его дочь убита? И что будет, если Безоружный узнает, на что согласилась Соли на Новом Крите и как она оказалась освобождена?

Дни проходили за днями, простор моря расстилался вокруг лодки без конца и края, зачаровывающий, прекрасный, но наскучивший до смерти. Рассеянные острова были пустынны и проку от них никакого, за исключением того, что они служили ориентирами для определения местоположения лодки на карте. Основным средством определения направления для Соли и Вара являлся компас — прибор со стрелкой, которая неизменно указывала на север. Определять направление можно было также по солнцу и звездам, а попадающиеся клочки суши позволяли корректировать курс лодки.

Через несколько дней после того как Соли и Вар уже решили, что океан не кончится никогда, на горизонте появилась земля. Это был другой материк — Азия.

Местное население разговаривало на неизвестном языке.

— Да, это так и есть, — сказала Соли в ответ на удивленный вопрос Вара. — Они говорят по-китайски. Или, может быть, на каком-нибудь другом языке, потому что по-китайски говорят в Китае, а мы сейчас находимся в другом месте. Судя по карте… ну, в общем, до Китая еще далеко.

Две с лишним тысячи миль, так понял Вар. Несколько месяцев пути.

И Соли и Вару до смерти надоел океан, но путь по суше представлялся значительно более опасным. С большим трудом им удалось разжиться бензином, за который пришлось отдать кое-какие вещи, имевшиеся на борту лодки. Дальнейший путь лежал на юго-запад вдоль гряды островов, называющейся Курильской, потом на север к Сахалину, а затем снова к материку, к месту, носящему название Манчжурия. Все без исключения названия на этой изданной до Взрыва карте имели удивительное звучание.

Данный отрезок пути, обещавший быть более определенным, был пройден без приключений. Далее следовало идти по суше. От лодки было необходимо избавиться, к чему друзья давно уже готовились с огромным сожалением. Предстояло подыскать покупателя и провести торг. С этой целью было найдено место, где около пристани располагалось множество лодок и более крупных судов и после продолжительных и безуспешных расспросов Вару и Соли удалось свести знакомство с древним стариком, немного говорящим по-американски.

— Америка? — старик был несказанно удивлен. — Больше нет — Взрыв.

Торг вокруг лодки начался, шел он трудно, но в конце концов соглашение было достигнуто. Соли ценой была недовольна, она подозревала, что их обманули, но делать нечего. Так или иначе за лодку было получено достаточно местной валюты для покупки экипировки, провианта и одежды, а также простейших учебников здешнего языка — включая и старинные книги, напечатанные до Взрыва, с американскими эквивалентами местных слов.

Поход продолжился пешком, в пути Вар и Соли проверяли друг друга на предмет умения читать местные слова. Как утверждала Соли, форма здешних букв и вид слов отличался от тех, которые она знала раньше. Но, приложив некоторое усилие, их тоже можно было научиться читать, хотя местная грамота оказалась не в пример сложнее принятой в Америке. Путешествие еще осложнялось тем, что на пройденных землях уживались невдалеке друг от друга совершенно различные диалекты, но, к счастью, письменность была единой, и это помогало изъясняться.

Ландшафт местности не слишком отличался от того, к которому Вар и Соли привыкли в Америке — те же дикие горы, испещренные радиоактивными пятнами порченых земель. Аборигены, проживающие в прибрежной полосе, были цивилизованны и находились на том же уровне развития, что и жители Нового Крита, — к счастью, без ритуальных человеческих жертвоприношений, но все же со своими культурными особенностями. В глубинке люди все больше дичали и становились похожими на американских кочевников. Однако здесь не было той субкультуры ненормальных, которая оказывала кочевникам такое важное подспорье в виде хижин, неизменно полных припасов. Большая часть встреченных местных жителей относилась к путникам спокойно, но нередки были случаи откровенной враждебности, причем без каких-либо правил вооруженных столкновений, вроде законов круга. Соли и Вар отражали атаки умело и решительно, что было понятно — по-другому здесь было не прожить.

Пересекая глубь страны, они вначале следовали реке Амур, не потому, что настолько полюбили воду, что всюду стремились ее найти, а потому, что река выбирала лучший маршрут среди непреодолимых горных кряжей. Но затем река повернула на северо-запад, и Вару и Соли пришлось следовать дальше вдоль одного из ее крупных притоков. Прежде чем они вышли к дальним приграничным районам Китая, прошло несколько месяцев. Влияние китайского государства, подобно влиянию ненормальных в Америке, ощущалось на всем протяжении пройденного пути, и следовало ожидать, что и на всем континенте тоже; основой незаметного, но действенного объединения разных народов являлась китайская письменность. Вар, определивший для себя основу, регулирующую существование на первый взгляд свободного общества кочевников, догадывался, что что-то похожее действует и здесь. Похожее в принципе, но не в деталях. Такой основой здесь, по примеру Америки, мог оказаться китайский Геликон.

По мере приближения к намеченной цели отношения между Варом и Соли становились все более и более натянутыми. Соли превращалась в прекрасную женщину, Вару это было очевидно и понятно. Время от времени он дотрагивался до своего браслета, задумываясь о том, чтобы предложить его девушке, — но воспоминание о случившемся в день получения имени мужчины всегда охлаждало его пыл. Девушки, только достигшие брачного возраста, не принимают браслетов от уродливых мужчин, а по поводу своей внешности Вар иллюзий не строил.

А Соли — она была прекрасна. Возможно, в расцвете своей женственности ее мать Сола тоже выглядела так, потому что, как говорили, она была настолько красива, что сводила с ума самых могучих воинов своего времени, заставляя их биться друг с другом и друг друга обманывать, чему не было прощения. В отличие от матери, Соли имела привычку скрывать свою красоту, для чего она выбирала свободные бесформенные одежды; но когда она купалась — до сих пор она делала это без малейших признаков смущения — ее обнаженное тело было божественным.

На темы красоты Соли никогда не говорила, и понятно почему — вряд ли можно было найти лестные слова пятнистой коже Вара, его способной испугать детей физиономии и неуклюжим и грубым конечностям. Когда Соли была ребенком, все было понятным — дети особенно не обращают на такие вещи внимания, но теперь Соли уже не ребенок.

В пути Вару иногда удавалось лицезреть ту или иную благородную китайскую госпожу, уроженку истинно китайских областей. Эти женщины похожи на искусно исполненных хрупких кукол, утонченных и изящных, их движения были сдержанными, а поведение — скромным. Контраст таким женщинам составляли крестьянки — грубые, плотные, бесхитростные, некрасивые телом и неразборчивые в выражениях.

Вар понимал, что жизнь, которую они с Соли вели — жизнь бродяг, — со временем превратит ее вот в такую крестьянку. Думать об этом было невыносимо. Вар потерял покой, мысли о будущем угнетали его и не давали расслабиться, и стоило ему только увидеть перед собой какую-нибудь типичную поселянку преклонных лет, воображение тут же придавало ее лицу черты Соли.

По мере продвижения к сердцу Китая окружающее приобретало все более и более окультуренный и цивилизованный вид. У проживающих здесь людей была желтоватая кожа и суженные глаза, поведение их в большинстве своем отличалось просто-таки ритуальной вежливостью. Женщины были неповторимы, блистали красноречием и красотой — естественно, только высокорожденные. Вар узнал, что все эти замечательные представительницы слабого пола получали образование в специальных учебных заведениях, вроде школ ненормальных, в которых они взрослели и набирались хороших манер. Получив подобающие настоящим госпожам знания, благородные девицы выходили замуж и потом всю жизнь прибывали вдалеке от физического труда. Все домашние хлопоты за них выполнялись легионами слуг.

Вар решил, что такая жизнь подойдет для Соли как нельзя лучше. Однако объяснить ей свои умозаключения он был не в состоянии, опасаясь того, что она не поймет его мотивов, и поэтому даже не пытался завязать разговор на подобную тему.

Однажды ночью, когда они спали рядом около костра в лесу, Вар потихоньку встал. Соли, сон которой всегда был чутким, проснулась.

— Вар, куда ты?

— Мне захотелось — ну ты знаешь, — поспешно солгал он, почувствовав укол совести.

Для подтверждения своих слов Вар шумно помочился за деревом, потом присел на корточки. Через короткое время дыхание Соли снова стало ровным и Вар, стараясь ступать неслышно, отошел от лагеря в лес.

Но прежде чем он успел отдалиться за пределы слышимости, он услышал звук — может быть, это пробежало какое-то животное или это повернулась во сне Соли, зашуршав сухими листьями, — он не разобрал. Однако Вару снова стало нестерпимо стыдно, еще сильнее, чем прежде, он остановился и почти что решился повернуть назад. Однако больше он не услышал ничего и быстро зашагал дальше.

Прошедшим днем Вар и Соли миновали школу, в которой обучались юные госпожи; туда-то и направил свои стопы Вар. Добравшись среди ночи до школы, Вар решительно застучал в ворота, требуя, чтобы его пустили внутрь, и в результате поднял с постели сторожа — близорукого, седовласого, седобородого и худого старика, который был сильно раздражен тем, что его потревожили в такой час. Вар попробовал объяснить свои намерения сторожу, но диалекты, на котором говорил Вар и которым пользовался старик, сильно отличались друг от друга. Однако Вару удалось внушить сторожу мысль о том, что ему необходимо видеть начальство школы. Не переставая ворчать, старик удалился в покои школы на поиски подходящей персоны, а Вар, ужасно нервничая и сгорая от нетерпения, остался ждать у ворот.

Через десять минут он был принят директрисой школы. Очевидно, ее тоже только что подняли с кровати, потому что она предстала перед Варом в ночном халате и имела заспанный вид. Но по глазам женщины Вар с уверенностью мог сказать, что ум ее на редкость остер. Женщина была пожилой и довольно тучной, ее лицо изрезано морщинами, но волосы были черными и блестящими, как у молодой.

Директриса тоже не понимала язык Вара, хотя пробовала говорить с ним на полудюжине различных диалектов и наречий. Потерпев поражение в устной речи, женщина достала из ящика стола листок бумаги, и Вар понял, что решение ею найдено и теперь они смогут объясниться. Символы, начертанные женщиной на бумаге, были универсальными и имели одно и то же значение в разных частях страны, вне зависимости от принятого там диалекта или даже языка. С помощью Соли Вар немного освоил грамоту и умел чертить значки речи сам; за прошедшие месяцы путешествия по Китаю он и Соли выучили наизусть несколько сотен подобных символов и вовсю пользовались своими знаниями, совершая покупки в лавочках или ориентируясь по предупреждающим знакам на дорогах, вроде «Впереди радиация».

Два часа Вар и директриса чертили на бумаге значки и передавали друг другу листки. В итоге этого молчаливого диалога Вару удалось добиться для Соли принятия в школу. Плату за обучение Вар должен будет отработать в подсобном хозяйстве школы в качестве чернорабочего.

Вар подробно описал место в лесу, где можно найти Соли, и за девушкой немедленно был выслан вооруженный отряд. Вар был препровожден в подвал, где седобородый сторож показал ему узкую койку у бока огромной печи. С этого мгновения Вар, до сих пор еще не уверенный, правильно ли он поступил, стал помощником этого человека.

Итак, он продал и себя и Соли в неволю. Однако будущее Соли было обеспечено.

Вар увидел Соли снова только через месяц, потому что рабочим и слугам школы было запрещено общаться с ученицами, основная часть которых принадлежала к привилегированной элите. Все это время Вар заготавливал дрова и торф для школьной печи, чинил старые и ставил новые заборы, доставлял с рынка продукты для кухни и выполнял еще тысячу других обязанностей, с которыми старик каким-то образом ухитрялся управляться раньше один. Выполняя свой круг обязанностей, Вар бывал во множестве мест. И в некоторых из этих мест ему удавалось подслушать разговоры.

В ту ночь в школу доставили настоящую гадюку, так говорили люди. Лесную дикарку или разбойницу, которая дралась своими палками с убедительностью и мощью бывалого воина. Ее пришлось припугнуть ружьями, но и тогда она не сдалась. Стрелять в нее было нельзя, потому что ее следовало схватить живой и здоровой и воспитать в школе как госпожу. В конце концов девчонку удалось схватить, накинув на нее сеть, при этом она искусала несколько человек.

Соли, Соли!.. Внутри у Вара все переворачивалось от тоски, ему было ужасно стыдно, что он скрыл от своей подруги свои намерения и в тайне довел дело до такой развязки. Откуда ей знать, что все это делается для ее же блага, чтобы она смогла провести остаток жизни в лености и покое?

Седобородый сторож только качал головой. Он не мог понять, зачем школе эти проблемы с дикой крестьянкой — к тому же чужеземкой, у которой была странная белая кожа и круглые как монеты глаза. Конечно, она красива, в этом ей следовало отдать должное, признавался старик; стала красивой, после того как ее отмыли и немного приодели.

Седобородый не видел связи между почти одновременным появлением в школе Вара и странной девушки. В этот раз пятна на коже сыграли Вару на руку. Он хотел быть рядом с Соли, для того чтобы убедиться, что условия договора соблюдены, — но не желал, чтобы ее связывали с ним, потому что это могло повредить ее образу. Соли предназначено было стать госпожой; Вару стать господином суждено не было.

В тот день, когда Соли прошла с ним совсем рядом, Вар подстригал кусты в саду у стен школы. Соли в компании других учениц и в сопровождении матрон вывели на прогулку. Все девушки были облачены в скромные платья до пят. Вар, который испытывал ужас в течение всего времени заключения Соли в храме на Новом Крите, а теперь сам ставший причиной ее нового заключения, задрожал от волнения.

То, что случилось на Новом Крите и произошло здесь, было настолько похоже друг на друга, что Вару захотелось немедленно схватить Соли в охапку и унести в лес, в общем, как можно скорее исправить то, что он натворил.

Вар отвернулся и скрыл свое лицо, потому что если Соли сейчас его узнает, может случиться все что угодно.

Стайка девушек шла мимо Вара по обсаженной цветами дорожке, ступая след в след под негромкое наставительное бормотание матрон. Девушки шли чудными маленькими шажками. Вар краем уха прислушивался к скороговорке наставниц и уголком глаза следил за стройными фигурками. Девушки учились ходить, как пристало госпожам, — изысканно, томно, интригующе.

Вар без остановки щелкал ножницами, повернувшись к дорожке строго спиной. Девушки прошли от него так близко, что он сумел различить тонкий запах их духов. Ни одна из девушек не остановилась. Через некоторое время ученицы исчезли в здании школы. Вар облегченно вздохнул, одновременно переживая невыносимую тоску. Ему нельзя даже заговорить с Соли, это было бы непростительной глупостью, — но ему хотелось этого нестерпимо.

Но как ему ни было горько, он все-таки мог утешить себя тем, что школа соблюдала условия договора в точности. И он не мог позволить себе нарушить эти условия первым.

Той же ночью, когда старик-сторож собирался отходить ко сну, а Вар уже спал, в их подвал спустился незнакомец, лицо которого было скрыто капюшоном плаща. Старик обратился к незнакомцу с вопросом о целях визита и был немедленно снабжен несколькими монетами, после чего удалился с неизменным ворчанием на улицу. Человек под капюшоном подошел к ложу Вара и остановился над ним.

Вар, который только что заснул, был разбужен грубым толчком, испуганно открыл глаза и посмотрел вверх.

Это была Соли. Под капюшоном сверкали ее глаза.

— Значит, это ты сделал это, — сказала она странно мягко.

Вар молча смотрел на свою подругу, сраженный ее удивительной красотой. Ее осанка, после продолжительных и непрерывных занятий в школе, изменилась и стала величавой, небольшое количество косметики выгодно подчеркивало ее дивные черты.

— Я видела тебя тогда, в саду, — тихо сказала она, продолжая неотрывно смотреть на Вара, при этом лицо девушки имело незнакомое Вару выражение, которое ему было совершенно непонятно.

Соли выпростала из-под плаща руку. В руке она держала ночную туфлю. Внезапно она сильно ударила этой туфлей Вара по животу.

— А я-то решила, что тебя убили! — воскликнула она, и Вар понял, что с его подругой творится — она просто кипит от ярости.

Соли повернулась и ушла.

Она думала, что он погиб. Вару подобное даже в голову не приходило, но теперь, задним числом, оно именно так и казалось. На Соли напали неожиданно, ночью, связали, перенесли в непонятного предназначения заведение, и все это время от Вара не было ни слуху ни духу, — что еще она могла вообразить и какой еще другой вывод могла сделать, кроме того, что он убит в той же схватке в ночном лесу?

Прошло немного времени, и она уже почти смирилась с потерей… и вдруг неожиданно обнаруживает, что Вар жив!

Зачем, зачем он снова вмешался в ее судьбу? Чего-чего, а этого Вару хотелось теперь меньше всего.

Старик вернулся в подвал, многозначительно покашливая. Теперь седобородому многое стало ясно, он установил связь между «лесной гадюкой» и горбатым ночным пришельцем. Будет ли старик хранить это в тайне? Хотя теперь это ничего не меняло, так как соглашение со школой выполнялось неукоснительно, а Соли знала все.

Остаток ночи Вар пролежал без сна, не зная, радоваться или огорчаться поведению Соли. Неожиданное свидание с нею разбередило старую ноющую рану у Вара в сердце. Она так красива и так сердита на него! Неужели она теперь возненавидит его за то, что он обманул ее? Естественно, она и сама должна была понимать, что бесконечно бродяжничать по материкам невозможно. Прекрасная девушка и уродливый мужчина. Жизнь бродяги никогда не угнетала Вара, потому что такая жизнь была подстать его наивной и не слишком глубокомысленной натуре; в любой момент он мог с удовольствием вернуться к диким просторам природы и скитаться там всю жизнь. Но Соли… Соли должна была стать госпожой, грациозной и культурной. Его обязанностью был сделать для нее такую жизнь возможной.

Но несмотря на то, что все было вроде бы ясно, Вара мучило ощущение вины. Он тосковал по Соли, с которой ему всегда было так легко и просто, по той жизни, которую они вели вместе в былые дни, до Нового Крита. Но все это ушло безвозвратно, потому что Соли никогда вновь не станет той легкой сердцем девочкой. Но воспоминания все равно не отпускали Вара, и он страдал.

Две недели спустя, когда Вар собирал хворост в лесу и грузил его в ручную тележку, чтобы отвезти в школу, Соли вдруг выросла перед ним как из-под земли. На этот раз на ней был мальчишеский наряд, ее волосы тщательно убраны под рваную шапку, а лицо покрывали искусно наведенные синяки. Даже пристальный взгляд не смог бы определить под внешностью сорванца прекрасную девушку; в свое время Соли имела большой опыт в подобного рода переодеваниях.

— Я убежала, — выпалила Соли. — Давай уйдем и будем бродить по стране вместе, как раньше.

Вар схватил девушку, поднял ее на руки и понес обратно к школе. Пока он нес ее, Соли могла поразить его множеством способов, просто голыми руками, но она только немного повырывалась для вида и затихла.

— Я знаю, что ты заплатил за меня, — прошептала она. — Как я тебя ненавижу.

Вар точно знал, что это не так, но слова Соли все равно причинили ему боль.

— Почему ты хочешь, чтобы я училась там? — спросила Соли с горечью. — Разве нам было плохо путешествовать вместе? Большего я никогда и не хотела.

Продолжая молчать, Вар слегка изменил положение затекших рук и понес Соли дальше. Ее тело в его руках было удивительно гибким, мягким и одновременно напряженным.

Она подняла руку, притянула голову Вара к себе и поцеловала его в губы, как это умеют делать только настоящие женщины. Как когда-то сделала Сола, ее мать.

— Все что мне нужно — это быть с тобой, Вар.

Соблазн развернулся в нем горячей пружиной. Девочка, которую он с нежностью вспоминал, опять была здесь, но одновременно здесь и женщина, которая с некоторых пор держала его волю в руках. Но он продолжал идти дальше и молчать.

— Ты хочешь, чтобы я заплакала?

Но Соли не заплакала, потому что тогда Вар точно не выдержал бы. Не дождавшись от него ответа, девушка прошептала:

— Мне очень жаль, что я тогда ударила тебя туфлей.

Через несколько минут после того, как перед ними появилось здание школы, она закончила фразу:

— Жаль, что это была не «утренняя звезда»!

И Вар поверил ей, потому что если бы в ту минуту в руках Соли оказалась звезда на цепи, она в приступе мгновенной ярости могла без колебаний переломать одним ударом все его кости.

Вар передал Соли из рук в руки матронам-наставницам. После этого он понуро зашагал обратно в лес, а в спину ему неслись крики Соли, частично от боли, частично от ярости. Она принимала должное наказание — удары особой плетью. Плеть покрыта специальным мягким материалом и не оставляла следов, но ее удары были более чем чувствительными. И Вару и Соли было известно, что ждет ее за попытку побега. Наказания, принятые в школе, обсуждались в самом начале при поступлении и упоминались в разговоре Вара с директрисой в ту знаменательную ночь: дисциплина в школе была на высоте.

Естественно Соли, ветеран фехтовальных поединков, могла бы перенести всю процедуру без единого вскрика. Но она кричала специально, чтобы дать Вару знать, что происходит, и, конечно, чтобы удовлетворить матрон, которых, скорее всего, ей было нелегко провести. Но ритуал следует исполнить, чтобы другим было неповадно.

Каждый десятый день у Вара был выходным, хотя он не просил об этом и был не против работать без перерыва. Но директриса, женщина справедливая, настояла на этом. Неподалеку от школы имелся город и в свой второй выходной Вар отправился туда оглядеться. В городе он почувствовал себя неуютно — сотни горожан без стеснения глазели на него, не желая при этом водить с ним компанию. Правила общения были непростыми, рядом не было круга, четко отделяющего вежливый разговор от выяснения отношений силой, и понять, когда следовало молча улыбнуться, а когда ответить вслух, было чрезвычайно трудно. Когда однажды молодой невежа и хулиган попытался подступиться к Вару с кулаками, он без труда сшиб забияку с ног, но это не изменило ничего.

Нет, Вару было гораздо лучше в порченых землях. Так же как он не понимал культуру американских кочевников, так он не понимал культуру здешнего мира и всюду, и здесь и там, спокойнее чувствовал себя в одиночестве. Как только Соли закончит свою учебу и благополучно устроится, он навсегда распрощается с цивилизацией и с облегчением удалится в объятия дикой природы.

Но только вспомнив о Соли, Вар понял, что обманывает себя. Без нее, кем бы она ни была, ребенком или женщиной, он никогда, никогда не будет счастлив.

Глава восемнадцатая

— Я выяснил, что эти солдаты останутся здесь на целый месяц, — заметил старик-сторож.

Прошел год и Вар выучил достаточно местных слов, чтобы беседовать с седобородым, но как ни странно, до сих пор ему не представилось случая узнать, как старика зовут. Седобородый был вечно полон свежих слухов и постоянно пересказывал их Вару, который особенно слухами не интересовался, но проявлял внимание из вежливости. Он тоже видел этих солдат и догадывался, что они составляют почетный эскорт какой-нибудь коронованной особы. Большая часть учениц школы были знатного происхождения, и здесь издавна считалось хорошим тоном отбыть по окончании обучения домой в сопровождении вооруженной свиты, даже если ее приходилось специально для такого случая нанимать за деньги. Часто в пределах школы собиралось одновременно несколько свит, ожидающих своих юных госпож, и тогда окрестности начинали напоминать военный лагерь. Вару удалось познакомиться с некоторыми воинами из таких свит и похвастать перед ними своими способностями управляться с фехтовальными палками. Он произвел впечатление, но только в виде чужеземной достопримечательности, потому что почти все солдаты были вооружены ружьями.

— Я говорю о тех, на которых шитые золотом мундиры, — продолжал скрипеть старик, стараясь удержать понемногу ослабевающее внимание своей весьма немногочисленной аудитории. — Они ни с кем не разговаривают и занимаются муштрой в стороне на особом поле.

Это было необычно. Никто не знал, чью свиту составляют эти солдаты в прекрасно подогнанных одинаковых мундирах, или какую из девушек они ожидают. Солдаты в золотых мундирах были отлично обучены; не раз Вар украдкой следил за тем, как они выполняют строевые упражнения и практикуются в стрельбе в цель.

Заметив, что Вар в конце концов заинтересовался, старик воодушевленно продолжил:

— Это солдаты императора Чиина. Должно быть, он прибудет сюда за очередной невестой.

Слова старика произвели впечатление на Вара. Во власти Чиина находилось соседнее со страной королевство на юге, которое благодаря политическим интригам и большому уму своего правителя стало за время его царствования весьма и весьма влиятельным и процветающим. Подобно тому как Повелитель создал свою империю в Америке, Чиин построил свою в Китае — может быть, не столь обширную как у Безоружного, но тоже мощную. Школа, в которой обучалась Соли, находилась вне территории королевства Чиина. Видный правитель и большой любитель женских прелестей уже имел тридцать жен и постоянно находился в поисках какой-нибудь новой прекрасной и свободной пассии для пополнения своего гарема, так же как нового политического контакта для пополнения числа своих союзников. Теперь его взор, по всей видимости, был привлечен одной из выпускниц школы, и золотомундирная стража прислана сюда следить за тем, чтобы с избранницей их господина ничего не случилось до его прибытия.

Вара все это не слишком-то волновало. Он ожидал теперь уже близкого завершения образования Соли и получения ею места в каком-нибудь процветающем жилище, после чего он мог спокойно удалиться в милые его сердцу порченые земли. Ему было тяжело сознавать, что он никогда не увидит свою подругу вновь, очень тяжело, но таков его нелегкий выбор, и этот выбор был сделан, когда Вар собственноручно принес девушку обратно в школу. Со временем она снова станет счастливой, и это было для Вара важнее всего. Ее детство прошло и пускай сам он останется лишь частью ее воспоминаний о годах юности.

Через несколько дней Вар был вызван в кабинет директрисы школы.

— У меня есть замечательная новость для тебя, — сказала она, одновременно внимательно изучая черными глубокими глазами из-под полуприкрытых век выражение лица Вара. — Мы нашли прекрасное место для твоей подопечной.

Известие обрушилось на Вара подобно ведру холодной воды, неожиданно вылитому на него сверху. В ту же секунду он понял, что мудрая женщина знает про него все, в том числе и то, что в душе он совсем не хочет, чтобы Соли была куда бы то ни было отправлена. Теперь, когда время пришло, он понял, что не может отказаться от нее добровольно, невзирая на все свои планы и замыслы.

— Ты же сам этого хотел, — мягко напомнила Вару директриса.

— Да, — прошептал Вар бесчувственными губами.

— И, как это обычно делается в таких случаях, плата за ее обучение будет тебе возвращена. Все деньги, заработанные тобой за прошедший год, будут переданы в твою собственность. Это очень приличная сумма.

Вар, мысли которого разбегались, с огромным трудом заставлял себя прислушиваться к словам женщины.

— Вам… кто-то заплатит вам за ее обучение?

— Вот именно, нам заплатят! Мы же не благотворительная организация. Одна особа вызвалась покрыть расходы школы. Поэтому с настоящего момента ты можешь быть свободен от обязанностей рабочего, которые, должна признать, выполнял очень хорошо. И мы должны выплатить тебе отработанный тобою долг.

— Кто… кто этот человек?

— Господин, который желает взять в жены твою подопечную, — женщина по-прежнему не сводила с Вара глаз. — Мы рады, что все так отлично устроилось, партия чрезвычайно выгодная.

— Это Чиин! — воскликнул Вар. Теперь все встало на свои места.

— До совершения церемонии он желал оставаться неизвестным, — заметила директриса. — И поэтому его имя не было мной произнесено. Но ты имеешь право это знать, кроме того, мундиры его солдат так бросаются в глаза… Он захотел для себя невесту из чужих краев, потому что соотечественницы, видите ли, наскучили ему.

Изящные выражения школьной начальницы пропадали даром — Вар был поглощен собственными мыслями.

— Но это ведь Чиин!

— Следует ли понимать тебя так, что Чиин не входил в твои планы? Более высокого места для твоей подопечной нельзя было и желать, потому что там ей не придется более знать нужду и сталкиваться с грубостями трудовой жизни, — Вар снова заметил ее внимательный скрытый взгляд.

Да, этого он хотел. То есть он когда-то думал, что хотел этого. Директриса выполнила их договор, даже более того. Пути назад теперь у Вара не было.

— И знаешь, тебе ведь совсем не обязательно разлучаться с ней, — продолжила мудрая женщина, в голосе отчетливо были слышны нотки сострадания. — Император Чиин основное время уделяет военным премудростям и обожает сыновей, из которых можно воспитать новых воинов… и крайне редко интересуется новой женой дольше одного года. Все его жены в настоящее время обладают определенной свободой… если, конечно, проявляют при этом некоторую долю осторожности.

Вар, который когда-то был абсолютно наивен в таких делах, за последнее время стал разбираться в них намного лучше. В этой стране внешняя сторона дела зачастую была много важнее действительного содержания; точно так же это обстояло и на его родине, в Америке. Ему предлагалось поступить на службу к императору Чиину… и вернуться к Соли через год, после того как она родит для Чиина сына и новая невеста отвлечет внимание императора. Такие случаи были нередки, да и сам император, будучи несомненно в курсе этого, не возражал — по крайней мере до тех пор, пока внешний облик этих связей не переходил рамки дозволенного. Соли станет частью императорского двора, а Вар получит Соли — если будет осмотрительным и терпеливым.

Таким образом директриса обрисовала Вару в общих чертах наиболее целесообразный для него жизненный путь. Он поблагодарил ее и отбыл. Но удовлетворения он не чувствовал, потому что целесообразность чего-либо редко его привлекала. Внезапно он представил себе Соли в руках тучного пожилого китайского императора и вздрогнул от отвращения и гнева. Никогда прежде его размышления не заводили его так далеко — теперь же он понял, что девушке придется расплатиться за роскошную жизнь собственным телом, точно так же как он расплатился своим трудом за ее обучение. Вар отчаянно, яростно ревновал — к человеку, которого он не видел никогда и которого никогда не видела Соли.

Вар вспомнил, как Соли кричала ему, что не желает оставаться в школе и хочет лишь одного — опять странствовать вместе с ним. Теперь неожиданно это ее желание показалось Вару имеющим особенную важность. И теперь, когда Соли должна выйти замуж на богатого человека, чт`o чувствует она — может быть, то же самое, что и Вар?

Вар вдруг ясно понял, что ему крайне необходимо узнать мнение Соли.

Конечно, запросто войти в школу, попросить, чтобы к нему привели Соли, и задать ей вопрос он не мог. Существовали строгие правила. Если Соли застанут в присутствии Вара, ее накажут — это относилось к любой девушке, нарушившей школьные правила в любой их букве. Однако для старших девушек самым страшным был позор, который они могли на себя навлечь. Соли, будучи безродной иностранкой, оказывалась более чувствительной к такого рода порицанию, чем местные девушки. Поэтому… поэтому Вару нужно было действовать с осторожностью. Она сможет поговорить с ним, если никто об этом не будет знать… если он сделает так, чтобы их не поймали.

Осмотрев школу, Вар обнаружил повсюду часовых Чиина. Все подходы к покоям, в которых сейчас находилась вместе с другими девушками Соли, охранялись.

Вар, которого никогда не смущали физические преграды, решил найти наиболее слабое место в цепи охраны и попытаться пробраться там. Таким местом оказался садик под окнами спальни учениц школы. Вар решил оглушить стоящего под окнами одинокого часового фехтовальной палкой. Но просчитался — солдат оказался настороже, удар пришелся вскользь, часовой успел выхватить пистолет и выстрелить в воздух. Следующий удар Вара достиг цели, солдат упал без чувств, но пробраться к окну до прихода подкрепления Вар не успел.

Солдаты были отлично натренированы; к тому же у них ружья. Полукруг людей в одинаковой форме начал сжиматься вокруг Вара, который оказался прижатым к стене школы среди кустов. Прямо через кусты с хрустом проломился грузовик — Вару это было очень неприятно, потому что он долго и тщательно за этими кустами ухаживал. Свет фар грузовика ослепил Вара — он был в ловушке.

Вар замер, понимая, что пойман. Он даже представить себе не мог, что реакция солдат будет такой быстрой и умелой. Против света и ружей он был бессилен.

— Кто это? — спросил чей-то голос из кабины грузовика.

— Это чернорабочий из подвала, — ответили со стороны. — Я уже видел его здесь.

— Что он здесь делает?

— Подстригает кусты.

— Ночью?

— Что ты здесь делаешь, рабочий? — вопрос человека теперь был направлен к Вару.

— Я хотел поговорить… с одной из девушек, — ответил Вар, понимая, что вредит себе своей честностью.

— С которой из девушек?

— С Соли.

Сидящие в кабине грузовика перебросились несколькими фразами. Вар вспомнил, что Соли после поступления в школу было дано новое имя, для того чтобы ее иноземное происхождение по возможности не бросалось в глаза. Имя, которое Вар только что назвал, было незнакомо этим людям, но тем не менее Вар решил не скрывать правду:

— С той, которую я привел сюда… обрученной с Чиином.

— В казарму его, — поспешно скомандовал офицер.

Вара отвели в казарму — во временную постройку, в которой жили солдаты.

— Что ты хотел от этой девушки? — спросил Вара офицер, как только они остались одни.

— Я хотел забрать ее отсюда, если она захочет уйти со мной.

Слова правды, казалось, потрясшие офицера, успокоили Вара. Он действительно хотел забрать Соли, несмотря на то, что она могла многое потерять. Теперь он был в этом уверен.

— Понимаешь ли ты, что мы обязаны убить любого, кто попытается сделать нечто подобное?

— Да.

Офицер немного помолчал, вероятно, пытаясь определить, кто такой Вар — сумасшедший или просто недалекий человек.

— Это ты оглушил часового?

— Да.

— Почему ты хотел забрать из школы именно эту девушку?

— Я люблю ее.

— Отчего ты думаешь, что она пойдет с тобой, с уродливым горбуном, в то время как у нее есть такая блестящая перспектива?

— Я привел ее сюда.

— Значит, ты знал ее раньше?

— Мы четыре года странствовали вместе.

Офицер вызвал солдат.

— Привести сюда начальницу школы, — приказал он одному из них. — А ты нагрей нож, — приказал он другому.

— Если она опровергнет твои слова, ты умрешь, и твоя смерть будет примером всем, кто попробует идти против Чиина, — сказал офицер Вару. — Если же она скажет, что ты говоришь правду, я сделаю так, что ты больше не будешь интересоваться этой девушкой. Да и всеми остальными девушками тоже.

Наблюдая за тем, как нож нагревается над пламенем толстой свечи, Вар думал о том, скольких он сможет убить, прежде чем раскаленное лезвие прикоснется к нему.

Привели директрису.

— Все, что он сказал, истинная правда, — подтвердила она. — Он привел сюда эту девушку, он заплатил за нее своим трудом и вернул ее назад, когда она решила сбежать. В его праве забрать ее отсюда — если, конечно, она захочет уйти с ним.

— Это право было у него, — мрачно ответил офицер. — Пока император Чиин не избрал эту девушку для себя. С тех пор других прав на нее не существует.

Пожилая женщина твердо и без страха взглянула в лицо офицеру.

— Но мы находимся не на территории королевства Чиина.

— Ваша провинция может вскоре оказаться присоединенной к его владениям.

Директриса пожала плечами.

— Военные действия в этой провинции позволят врагам Чиина на севере объединиться, тогда как его основные силы прикованы к конфликтам на юге. Неужели одна единственная невеста стоит этого?

Офицер задумался, взвешивая слова оказавшейся проницательной в политике женщины.

— Император, естественно, не желает кровопролития в преддверии своей свадьбы. Этому человеку не будет причинен вред, напротив — ему будет заплачено сполна за его прошлые заслуги, после чего его отвезут за границу провинции. Однако если он снова появится здесь до торжества по случаю окончания школы, его схватят и заключат в темницу до прошествия торжеств, после этого он умрет медленной смертью от потери крови из тысяч порезов.

Офицер взвесил на руке объемистый кошель с монетами:

— Эти деньги теперь твои.

Многозначительно посмотрев на Вара, директриса подхватила:

— Предложение этого солдата Чиина справедливо. Прими его деньги, кочевник. Вместе вот с этим, — женщина передала Вару запечатанный конверт.

Вар тут же вспомнил Миноса, бога Нового Крита и то, как тот передавал Соли ключи от моторной лодки. Ему показалось, что и эта женщина пыталась что-то подсказать ему, чем-то помочь. Конечно Вар мог броситься на солдат, уничтожить какое-то число врагов и все равно умереть без пользы. Но он мог также довериться скрытому от посторонних совету директрисы и принять условия офицера.

Вар согласно кивнул, взял деньги, принял из рук начальницы школы конверт и был усажен в сопровождении охраны в кузов грузовика. Он не собирался сдаваться, но сейчас это представлялось наилучшим выходом из положения.

Через шесть часов он был оставлен на дороге в полном одиночестве на окраине порченых земель в сотне миль к северу от школы. Занимался рассвет.

В конверте Вар нашел карту и человеческий палец.

Карта была здешних мест, охватывала окрестности школы и близлежащих городов. Один из городов был отмечен на карте красным кружком. А палец…

Вар был очень наблюдательным и обычно хорошо запоминал, как выглядят пальцы да и прочие части тела знакомых ему людей. Собственные пальцы Вара были бесформенными. Но повстречавшегося ему хоть раз человека он мог узнать, например, по рукам с такой же легкостью, словно увидел его лицо. Палец из конверта не принадлежал жителю Китая — это был палец американца. Палец был удивительно крупным, с тонкой стальной сеткой под сплошь покрытой шрамами кожей.

Это был палец Повелителя.

Из этого Вар сделал вывод, что директриса знала, где находится Повелитель, живой или мертвый и знала это давно. По всей видимости она также знала историю, связывающую Вара, Соли и Безымянного. Теперь она решила посвятить в свои знания Вара. Почему?

Вар покачал головой, стараясь разобраться в этой тайне. Начальница школы была женщиной честной, но, подобно большинству людей, с которыми встречался Вар, в поступках своих непостижимой.

Для того чтобы освободить Соли, у Вара оставалось две недели — если, конечно, он желает сделать это раньше, чем император Чиин отведет ее в свою спальню, если он хочет дать девушке возможность выбора между уродливым кочевником и могущественным правителем.

Вар мог вернуться в школу к сроку, потому что подчиненные Чиина недооценили быстроту его ног. Но Вар также знал, что офицер не блефовал, и его наверняка будет ожидать ужасная кара. Вместе с тем Вар не был уже теперь так уверен в том, чего хочет Соли. Она сказала, что ненавидит его, к тому же по прошествии времени ее взгляды на роскошь и довольство могут измениться…

До города, который был отмечен на карте, Вар мог дойти скорым шагом за неделю. Без сомнения палец Повелителя был доставлен оттуда. Настало время раз и навсегда прояснить разногласия между Варом и его старым другом и упросить наставника простить его. Но если Безымянный умер…

В городе имелась просторная арена. На ней, для услады заплативших за острое зрелище зевак, бились насмерть друг с другом и с дикими зверями гладиаторы. Звездами последних представлений были два чужеземных дикаря, захваченных в плен полгода назад во время одной из стычек на границе страны. Это были Сол и Повелитель.

Порасспросив служащего у ворот на арену, Вар очень скоро составил картину происшедшего. Преследующая Вара и Соли пара была захвачена в плен в тот момент, когда она подошла к границе Китая. До тех пор они, очевидно, пытали счастья в том же, ведущем к Алеутам туннеле, но, проявив осторожность, избежали опасного столкновения с автоматическим чистильщиком. Повелитель и Сол успешно сразились с амазонками, но были остановлены непреодолимой преградой на мосту — радиацией. Они решили вернуться и пойти в обход, долгим путем, уверенные, что Вар не остановится, пока не достигнет противоположного берега океана. Возвратившись из туннеля, преследователи поднялись к северу, нашли прямую трансокеаническую магистраль и, преодолев ее, достигли побережья Азии. Путь Повелителю и Солу пришлось проделать немалый, занял он у них несколько лет, и в пути они одолели множество недругов, одушевленных и нет. В конце этого пути они по глупости наткнулись на обходящий дозором границу Китая многочисленный отряд (в действительности — полулегальное скопище обыкновенных бандитов) и были захвачены в плен под угрозой ружей.

После того как их раны оказались вылечены, Повелителя и Сола продали в гладиаторы. Их левые большие пальцы были отрублены в знак их теперешнего положения. С этого времени они им приходилось отрабатывать свой контракт с поденной оплатой, покрыть с помощью которой общую сумму долга можно было не раньше чем через десять лет.

— Я заплачу эти деньги, — сказал Вар.

С этими словами он вложил свой кошель с монетами в руку словоохотливого служащего.

Служащий пересчитал монеты и согласно кивнул.

— Деньги Чиина. Очень устойчивая валюта. За которого из гладиаторов?

Вар описал внешность Повелителя.

— Очень хорошо.

Вар, ожидавший торга, был сильно удивлен, потому что при всей величине суммы, полученной от офицера, ее вряд ли хватило бы для покрытия десятилетнего контракта. Служащий выдал Вару бумагу, исписанную китайскими значками. Вар торопливо схватил бумагу и прошел внутрь, спеша разыскать место обитания гладиаторов. Все удавалось на удивление легко.

Одумавшись минутой позже, Вар остановился, чтобы разобрать написанное в полученной бумажке. Его надули! Это был обычный билет, пропуск на территорию и ничего больше. Он потерял свои деньги.

Охваченный гневом, Вар кинулся было обратно, но уже через несколько шагов сообразил, что мошенник у ворот, провернув ловкую аферу, уже давно, должно быть, припрятал деньги и, скорее всего, скрылся сам. Никто другой даже и слушать претензии Вара не станет.

Увеселительные заведения такого рода были широко известны как сосредоточение обмана и жульничества; Вар сам во всем виноват, ему следовало быть внимательней. Однако теперь стиль выяснения отношений был установлен, причем установлен не им, а хозяевами арены, которые ответили на его честность бесчестьем. Закоренелым моралистом Вара назвать было нельзя и все законы цивилизованных порядков, полученные им когда-то от Повелителя, отнюдь не оказались подкрепленными опытом путешествия по Америке и через океан к землям Китая. Если кто-то угрожал Вару, он отвечал этому человеку той же монетой — почувствовав опасность или затруднение, он знал, как все это преодолеть.

Вар отбросил бумагу в сторону и отправился к месту содержания гладиаторов — загону, огороженному высоким забором из крепкой стальной сетки. По углам загона высились деревянные смотровые башни. Во всех башнях находились люди с ружьями, внимательно обозревающие внутренность загона и подходы к нему.

Неподалеку виднелись клетки с дикими зверями: тиграми, бизонами, змеями, злобными псами, а также с ужасного вида мутантами из порченых земель. В свободные от боев дни в зверинец допускались зрители. У всех животных были заметны легкие раны, более или менее свежие, и это означало, что все они принимали участие в схватках с гладиаторами. Возможно, негласным условием боев было сохранение животным жизней без потери общей зрелищности действа.

Вар медленно обошел вокруг арены. В этот день боев не было. Поединки устраивались каждый третий или четвертый день. Народу почти не было, за исключением двух-трех зевак, так же, как и Вар, прогуливающихся мимо клеток. На заднем дворе арены Вар заметил несколько грузовиков, по всей видимости, использующихся здесь для перевозки животных и прочего хозяйства для представления. Каждые несколько месяцев гладиаторские бои переезжали с места на место в поисках свежего зрителя — и, может быть, во избежание мести со стороны постоянно увеличивающегося числа обманутых простаков.

Удовлетворившись увиденным, Вар удалился за город, где, разыскав более-менее дикий уголок, завалился спать. В эту ночь ему нужно будет сделать многое.

С наступлением ночи, хорошо отдохнув после сна, Вар, умеющий прокрадываться в любые места тайком как никто другой, возвратился к арене. Выдавив в одном из запертых грузовиков окно, Вар открыл изнутри его дверцу и при помощи найденных в грузовике плоскогубцев обнажил провода зажигания машины. Этому он научился за время своей работы в подсобном хозяйстве в школе, где ему не раз под руководством седобородого приходилось разбираться с забарахлившим оборудованием. Грузовиком теперь можно было воспользоваться в любой момент. После этого Вар змеей подполз к ближайшей дозорной башне, бесшумно на нее поднялся и оглушил часового ударом фехтовальной палки по голове. То же самое Вар проделал с часовым на второй башне, действуя быстро и наверняка, зная по опыту неудачного нападения на солдата Чиина, что в таких случаях мешкать нельзя. Часть забора между двумя этими башнями была вне поля зрения часовых на дальних башнях, поэтому дальше действовать можно более-менее открыто. Вар достал из кармана захваченные из грузовика плоскогубцы и проделал в проволочном заборе дыру. Проникнув сквозь дыру на огороженную территорию, Вар включил фонарь, который вместе с ружьем он забрал у второго охранника с башни.

Гладиаторы спали в крепком, хорошо запертом сарае, от которого исходил невыносимый запах экскрементов. Действуя отверткой и ломиком, Вар взломал замок, стараясь как можно меньше шуметь и стоять так, чтобы его не заметили с башен. Находящихся в сарае Вар не боялся, ибо знал, что они его не выдадут. При этом существовала опасность неорганизованного массового побега, сопряженного с шумом и стрельбой, но к этому Вар тоже был готов.

Толчком распахнув дверь, он осветил внутренность сарая лучом фонаря, но сам остался снаружи.

— У меня здесь ружье, — как можно спокойнее сказал Вар на местном диалекте. Затем прибавил по-американски:

— Выходите тихо и по одному, если хотите освободиться.

— Вар Палка! — раздался в ответ тихий голос Повелителя, который, очевидно, тоже знал о часовых на башнях и не хотел шума. Огромное массивное тело выступило из темноты на свет. — Ты что, решил выйти против меня с ружьем?

Знакомый голос заставил Вара содрогнуться, но он собрался с силами и ответил по возможности уверенно:

— Нет. Здесь нет круга. Ты поклялся убить меня, потому что думал, что я убил твою дочь. Но я не убивал ее. Пойдем со мной, и я покажу ее тебе.

В сарае долго молчали.

— Она не моя дочь, а его, — наконец ответил Повелитель. Рядом с ним появилась еще одна смутная тень — Сол.

— Мы давно уже догадывались об этом, после того как нам описали внешность мальчика, с которым ты путешествовал. Но мы не были уверены до конца — а ты бежал не останавливаясь. Поэтому мы продолжали преследование.

Значит, вся погоня прошедших пяти лет была ни к чему! Вар мог отвести Соли к Повелителю, или позволить Солу взглянуть на нее, в тот раз, когда они встречались в кругу, и клятва Безоружного была бы отменена. Это было позволительно даже в рамках правил состязания лучших воинов кочевников и Горы, потому что к тому времени Боб уже отказался от своих условий. Ирония судьбы!