Тайна авантюристки (сборник) Беллас Светлана

Карлик

Появление Екатерины при Дворе. Рутина событий. Замужество. Беременность, которая проходит на нервах, для молодой женщины, явно не желательная. До последнего Екатерина перетягивает плод жгутами. Она напугана ближайшими родами, думая, что после них никому не будет интересна, а ведь так молода, юна, влюблена в Григория Орлова.

Ребёнок рождается вымученным, деформированным. При Дворе, все за глаза называют новорожденное дитя не иначе, как «уродцем».

«Мамка – немка», доставила ребенка во Дворец лишь на 3-й день.

Екатерина его по-матерински старается любить. Играет в материнство, как, если бы играла с рожденным котёнком. Хотя чувствами не проникается глубже, чем того просит любопытство в новой игровой ситуации. Зачастую её раздражает, что малыш кусает грудь, тянет во все стороны соски. Отворачивается от сына. Тет-а-тет Елизавете говорит, – Вы, как хотите, но с ним спать не хочу и не буду! Найдите няньку – русскую. Мамка – немка отказывается от него, говорит: «Он! Какой-то никакой!.. Длинный! Не благородный, как босяк! Вы, уж, как знаете, но не вижу в нём царской крови!.. Думаю, что согрешила с Орловым сие чудовище!»

Так говорит себе в ночи, она, Екатерина. Ставя свечу за здравие отца, чтобы Господь сжалился над малышом и дал подобие матери. Убеждая, что он обязан быть настоящим царем. Кается, ставя большую свечу в красном углу.

Игра в новую игрушку, ей надоедает, любить сына она не умеет. Злится на себя и на Григория за продукт их любви. Дискомфорт ощущает на себе и Елизавета. Решает недолго, пару дней, и призывает Екатерину, как провинившуюся к себе. Укоряет, что не даёт грудь, напоминает о том, кто её поднял, возвысил, и, что негоже нехтовать внуком самой царицы. Заставляет пить чай с молоком и табаком. Та говорит, что есть молоко, но он кусается. Ссылается на то, что никогда не видела, как кормят.

Елизавета посылает посмотреть, как выкармливает кухарка. Угрожает, что если будет морить голодом внука, то убьет и скажет, что сама с жизнью покончила. Екатерина бежит в страхе на кухню.

Где и признается кормилице, что тетка стареет, бред несет, угрожает убить, если она откажется кормить сына.

Кухарка учит ее кормить. Екатерина с глубоким видом на будущее вскармливает до 3-х лет, чтобы потом сын поблагодарил мать по-царски.

Не люб и люб! Бьёт и целует. Свою мать, Павел боится, как огня. Ему она кажется «Великаном», та зачастую без дела бьет под зад, кричит, грозится отдать первому попавшему.

Тогда, как Елизавета не чает души в своем внуке. Неотлучно рядом с ним. Не то, что мать, Екатерина.

Елизавета часто вслух говорит:

– Иди, иди, малыш, ко мне. Это, я – твоя матушка, а не Катька, дуреха!

Её любовь часто переходит границы. Обещает наедине с ним того сделать царем, а Екатерину вычеркнуть из завещания.

Ребёнок не понимает, он видит, лишь безмерную любовь бабки к нему, не более. Та не на шутку грозится убить Катьку за все гульки, говоря:

– Ей бабье счастье, а, за сыном ее, я хожу!

Так говорила она, Елизавета в момент любви к малышу и ненависти к его непутевой матери.

Выходя за дверь от внука, частенько ловила себя на мысли вслух: «Вылитый – Катька! Петруша, совсем другим был. С кем-то другим, все, ж дитя сделала распутница!»

Елизавета держит все под контролем, периодически запугивая Екатерину. Закатывая при ней свои гневные истерики. Страшась всего и предательства от всех и отовсюду.

Только за то, что к столу повар подал несвежую сметану, грозилась во всеуслышание того убить. Никто не вставал на защиту. И не раз приходилось пройти, то одному, то другому повару, розги или каземат. И это все, только для острастки Катьки, в ней она начинала видеть соперницу на престол. Между ними возникло противостояние.

За любое головокружение, тошноту. Избиение и в каземат на дыбы. Без суда и следствия. Был, и нет человека!

Павел вырастает самодуром. Убить человека ему раз плюнуть.

Ему везде, как и бабке, когда – то, мерещатся враги. Женщин ненавидит, анализ слов бабки в адрес матери оттиском лёг в мозгу. Говорит всегда и всем: «Все они – суки!»

Боится любить, даже кошку с собакой, ссылается на одно: «Меня никто не любил и я любить, никого не обязан»…

Душевнобольной человек. В страхе и отчаянии, зачастую бьётся в кровь об стенку головой. Изводит себя страхом, доводя до безумия. Врач не лечит, утверждая, что сие лечить невозможно: «Я умываю, здесь свои руки».

Все что он мог, это сливать дурную кровь, выгонять мочу, убеждая Павла, в который раз в его болезни.

Сказав, тут, же исчезал, оставляя того наедине со своими проблемами. Ничего доброго рядом с собой, Павел не видел, лишь ненависть и отчуждение.

Хотя по-человечески помочь мог каждый, обронив доброе слово, проявив дружеское участие. Со своим горем-страхом, он в жизни был один на один.

Тот в ночи сознавая, что не может справиться с проблемами один, плачет, просит прощение и помощи у Господа! Находя в себя тайное – человеческое подобие. Говорит:

– Я хороший! Прости меня! Это, тот, что во мне плохой, он от дьявола, чтобы избавиться от «того», что так долго живет в нем, раз пытается вскрыть живот, увидев кровь, кричит, – спасите меня! Меня убил кто-то… Он, вон – там! За дверьми, задержите его! Веря в правдивость слов, ищут врага – наемника.

Позже все понимают, что у него полное раздвоение личности от безысходного одиночества. В нем живут: Я и ТЫ…

Сонет любви

(Из искры возгорится пламя…)

Если бы! Жизнь длилась вечно на земле…

Столько много, сделанных в падении ошибок, исправились по мановению кем – то свыше…

Ан – нет! «Жизнь – миг!» И он длится, лишь то время, что ему отведено. Свой короткий или длинный век.

Жаль! Но, многие ошибки остаются желчью на земной коре…

Её прошли – Великие в миру: «Взлёты, падения… Как оказалось! Легко не давалось никому!

Екатерина! Вторая величина после Петра Первого. Предстала тем руководителем общества, которому на тот момент, была необходима, именно такая, как она… «ЖЕЛЕЗНАЯ ЛЕДИ»!

Насупив брови, шла наперекор маразму, убогости и нищете. Она разгребала «Валежник», который карябал лицо. И надо признаться, подчас, порой в кровь!

Ей – девушке, которой судилось жить на чужбине, вдали от своей родины, взвалив на плечи «мешок с солью», который жёг плечи.

Она! Одна, среди серости, скупости, дури в головах, стояла с лицом «падшего ангела», стараясь противостоять «русскому духу». Шла наперекор католической вере. Видя, лишь Христа перед собой, склоняла в ночи спину пред образом, написанным ни кем иным, как «русским мужиком».

Ум прояснялся, когда видела на лицах – беспомощность пред сегодняшним днём, брала себя в руки и корила, себя, же, за то, что «тёмен народ», плакала, рыдала навзрыд пред святым образом и свечой. Вымаливала у Всевышнего, прежде всего к русскому народу, свыше – любовь.

Жизнь – миг, который, то затяжной, то так быстротечен. Путь, по которому идти легче, только с верой в самого себя.

Она, Екатерина, шла, падая, порой, паря над русской землей, заботилась обо всем, просчитывая на несколько лет… шагов вперёд!

Мир! Он, то сужался, то расширялся вокруг неё. От замыслов ныло сердце. Требуя! Изменить на Руси всё к лучшему, сделать прекрасным – «ЖИТТИЕ-БЫТТИЕ!»

Её окружали зачастую – бездари, выскочки, шарлатаны, которые, лишь посягались на царские лавры.

Она, же была в душе – мещанка. Устои внутреннего мира не меняла. Жила в грехопадении, чтобы лишний раз осознать: «Нельзя строить ХРАМ, похожий на сарай!» Меркантильностью не жила. Для нее жизнь – суета сует, от заката до рассвета и наоборот…

И, как она признавалась самой себе: «Я, лишь – ПОДОБИЕ, далеко не САМ ГОСПОДЬ!»

Меняясь снаружи, менялся и мир вокруг неё. Дворцы, театры, музеи…

Люди! Подчинены были одному! Постичь – гармонию и красоту.

Немка – пруссачка! Встала против зла, которым на тот час дышала… русская земля!

Многих нашла она себе в сподвижники, они шли с открытыми глазами за ней, как за поводырем… Ей было очень трудно, она терялась в пути и не раз и, только – светлая, заманчивая мечта, выводила из дебрей, водопада… живой! Чтобы опять, к слову сказать, отважно сцепиться в драке с маразмом, нищетой. И от себя, русскому народу даровать искреннюю любовь!

Она была послушной ученицей у Господа Отца, в ночи под диктовку свыше писала памфлет за памфлетом, боясь что – либо пропустить, упустить – ту линию, связующую нить, которая корректировала мысль.

Вопросы? Они были, тем неотъемлемым постоянством. Их было столь много, что порой, подчас не могла сама на них дать ответ, вопрошала помощи свыше.

Мудрость! Врожденное качество, которое, порой, слишком долго спит.

В ней, Екатерине, пробудилось, это качество – вовремя! Именно она, ей подсказывала, как использовать «ношу за плечами», те злополучные с «солью земной» мешки.

Умирая, она противилась воле свыше: «РУСЬ! ЕЩЁ – НЕ ТА!», которую, она желала видеть в будущем.

Содрогаясь в слезе, скорбела о недоделанных ею земных, для русского народа – делах. Просила – не дать пасть низко державе, кой, она была – МАТЬ!

Сложила полномочия с горечью и в слезах: «Завтра!?» Только – СЕГОДНЯ! Миг! И, уже оно во вчера. Она каялась, Царица Всея Руси! Екатерина Вторая! Великая! Смерть! Это – последний её грех…

Есть множество легенд о ней, о даме с приставкой «ЦАРИЦА ВСЕЯ РУСИ!» Для многих она была «монстр» пожирающий действительность будущих фрейлин. Да, было! Не спорится, но судьями нам быть не дано, брала «мзду», за ту, отведенную её роль.

Часто в ночи, пред Господом при тлеющей свече, она сознавалась себе, что несла грех, неискупимый, за ту боль, которую ей нанёс некогда Григорий Орлов.

Она мстила «красавцам» за нелюбовь. Плата!? Конечно, была «роскошью», платила гордо, была на устах не слабой, а даже наоборот. Как говорят: «Слишком во всем!»

Однако в ночи падала ниц и просила себе прощения, била оземь – один, другой поклон…

Тиранкой, грубиянкой слыла в миру. На людях, могла сесть на «ночную вазу», не посягаемый трон, которому отдавала «вольную» с лихвой. Была!.. Как странно! Играет, же, жизнь…

Подчас, порой, ведёт по тем «линиям судьбы, на которых зачастую, платится более – чем…

А это честь, которую, в общем – то, нельзя класть на кон, даже, если – это плата за счастье. Скорее! За покаяние! Ум с разумом терять нельзя! Это чревато, можно впасть в маразм, но, всё, же, подчас, ссорится человечество и с ними. И, как – эпилог! Вы вне чести! Молва «чудит», перематывает «запись времён», то с ускорением, с быстротой, то тащит волоком по матушке земле, подменяя правду информацией от лжесвидетелей. Те, которые, якобы жили, слышали, видели…

«Тонкая нить!» Правдивый рассказ, в него не верят зачастую. Не верят! Зачем? Если, сплошь и рядом… такая, же грязь! И ее хоть отбавляй…

Тайна исповеди.

Единственно, что радовало, согревало Екатерину в последние минуты перед уходом, это утешение, образ молодого Гавриила Державина.

Их встреча на Рождество в Преображенском полку. Тогда она впервые предстала для гвардейцев и офицеров царицей. И эти мальчишеские глаза, что запали в душу, его Гавриила. Он так смотрел, что сердце в который раз дрогнуло, влюбилась, но чтобы не разрушить женское счастье, лелеяла его ночами, взращивала, никогда никому не открывая. Связь – не видимая тонкая нить, что сближала и на расстоянии, это то что давало смысл быть прекрасней, но не доступной, хотя так хотелось, стать первой дамой его сердца, каждый из них в минуты сближения, держал оборону сердца, боясь расстаться с таким подпитывающим чувством, настоящей любовью. И ее она унесет с собой.

Правда, о нем

(О Ярославе Мудром)

О Ярославе Мудром, на Руси, не сказали и части правды, тем более Викинги.

В те далекие дни, ведь именно им была ложь с руки. Надо сказать, он, Ярослав, действительно жил никак того сам желал, бился головой о стену в ночи: «Почему, я никудышнее своего Отца, Владимира Князя, стал».

Наверное, он и впрямь желал бы стать ему сродни – Великим, смелым, красивым, чтобы и у него были наложницы, как встарь у князей на Руси.

Что надо искать путь к своему совершенству, он, еще с детских лет познал, хотя и тешил себя иллюзией – не стоит тратить время на девок, надо возвеличивать свое чело, чтобы неказистость спала, как самоварная накипь, пути к этому, действительно, искал.

С детства слыл странным, «калекой», хотя всё относительно. Нелюбовь отца была на пути к гармонии и красоте – помехой.

Каким он был? Найденный, якобы, скелет… Неимоверно, явно не его. Просто, кто-то, когда-то сложил в короб мощи, чтобы чтить КНЯЗЯ, так как тот, сгинул в наводнение в ДНЕПРЕ в лихой для него год. Казалось бы, искали, то, что хотели найти, но отнюдь не правдой пришла чья-то, наскоро слепленная мысль – оставить в веках.

Да, Викинги, знали, что сага дойдет о нём, Князе, поэтому вознесли Олава, тот, же писал о себе, как и водилось по тем временам у королей. ЛОЖНУЮ ПРАВДУ, боясь, что память порастет быльем.

Сжигал, ли Киев, Ярослав…. Действительно так. ИСТИНА! Лишь, чтобы стереть с лица земли – скорбь, гнёт, под которым гнулась русичей спина.

Было в те дни – нашествие, разношерстной толпы. Беглые, лезли на Русь, прежде – всего, бежавшие от своей судьбы. Русь, казалась всем – лакомым куском. Земли, леса, заливные луга и много женщин, которых воровали и продавали в рабство во Тьму – Тараканьи, как принято, их брали Госпожой в дом, те, кто хотел возвыситься над себе подобными.

Ярослав прослыл «змеёнышем», так как сил не жалел, чтобы Князем Владимиром, Вторым предстать. Он бы хотел – иначе, Русь просвещать. Вернуть язык, на котором говорил, прежде – всего, он сам. С детских лет учился писать, делал успехи не по годам, приобщил в последующем к тому и знать. Виделась ему Русь – Державой, он хотел стать царем, был ведом славой. Желал вернуться к истокам, уверовал в том, что Руси надо быть – объединенной.

Добро боролось со злом. В противовес всему, жизнь диктовала новые правила игры, рушился быт.

Он, Ярослав, не был бы коварным, жизнь сделала таковым. Те, кого он любил, выбили его из колеи. Предавали один за другим. Как не хотелось ему, он ставил всех непослушных на колено. Просто сжигал меж ними мосты, вытравил из памяти, даже любимую жену, смело и навсегда.

Она его предала, тешась в объятиях викинга – одного, второго… На зло. Чтобы Ярослав прекратил их приваживать, не дарил им земельные угодья. Он, же с ними дрался, с каждым по отдельности, возмещая на них зло, ненависть.

Таким образом, его жена, сделала чистку на Руси, а когда увидела, что она стала не интересна ему, сошла с ума и уехала в Новгород, в монастырь, писать иконы, оставляя на каждой из них лик Ярослава Мудрого, мужа, хоть он ей постыл.

Она поняла, что он в те дни будет Князем на Киевской Руси, так как победил Викингов, те боялись въезжать на Русь, поодиночке они были не настолько сильны. Гибель их предшественников, была на слуху. И все говорили, что Князь – дальновиден и мудр, любит когда смотрят ему в рот, но тот кто против, того ждет не пряник, а кнут.

Викинги, скорее – всего, не ожидали от него, такой прыти. Коротконогим он не был, отнюдь. Он был высоким, хотя и сух. А посему… Тщедушие было, лишь в одном, что он был до скончания лет влюблен в Русь. Болезнь была его – сердечная боль, что прижилась в нём с детских лет.

Князь Владимир недолюбливал своего сына, лишь за то, что он был схож лицом со своей матерью. Она, же, как пишет летопись времен, была убиенная его рукой. Он не мог простить Отца, и в этом был его – сыновний не покой. Вопросы-ответы. Историю надо знать! Каждый трактат, лишь предположение. Правда, не найдена, еще никем…

Не сказанное им…

Не сказанное им…

Как странно, что пролистав, как книгу, столетия, до слуха доходят слова, о том, что он хотел прокричать, сказать нам вслух. Он… Ушедший Гений, того старого, во многом, стильного века. Пушкин.

О чем, же не досказано, о чем не написано им…

Вопрос, который, он оставил на потом, завис, где-то там далеко, высоко. Быть может?! Чтобы потом, краешком глаза увидеть и дописать. О ней, о Руси.

Как много вложено в понятие РУСЬ для исконно русского человека. Он знал, что хочет понять её душу, но, к сожалению, души от нас далеко, высоко. Не объять, не понять не осязаемое.

Мерилом русской души, он считал – гармонию и красоту, которую с лихвой хватил, взяв в жены, Натали, красавицу. Красота ее, его обожгла, ранив сердце, испепелив душу. Но, как сладка, та краткая история любви. Ведь, она была скорее мимолетной, нежели долгой, длиной в жизнь. Заглавие к новому роману, который, он так и не дописал.

Он,Пушкин, не сумел постичь тайны души, своей Натали. Она, лишь, одним взглядом, своих разноцветных глаз, прочла его душу. И сделала вывод, что, он для нее прочитанная книга, в которой главный герой – мужчина средних лет, носимый в душе столько непомерной тяжести, с которой ему не хотелось расстаться, как с нательным крестом.

И это правда! Тяжестью в нем была трагедия РУСИ, которая его сопровождала чаяниями народа. Он впитывал ее изнутри. Старые улочки, дощатые тротуары, беглый взгляд по сторонам.

«О, ужас!», – так вскрикнув, он приходил в неистовство в квартирах его друзей, которые жили по большому счету в нищете. Они отдавали голоса в его рейтинге, они понимали его творчество.

Роскошь… Он любил, но, она подавляла в нем ум. Он расстраивался, что не живет, как царь, а живет, как его раб. Ночами напролет он мечтал о богатой жизни, желал бы одаривать всех и вся, казаться в их глазах КОРОЛЕМ, пусть поэзии. Он знал, что, именно таковым, его находит люд в кабаках, ведь, там, у него, люда, на глазах, Пушкин, топил душу в вине, признаваясь в любви к РУССКОМУ мужику и бабе, восхищаясь внутренним миром простолюдина.

Он не допускал, что Русь может прослыть серой в чьих-то глазах. Он дрался на дуэлях, за вскользь брошенное, черное слово о ней. Для него, ОНА – РУСЬ: МАТЬ! РОДИНА! И это, его заставляло быть законопослушным по отношению к ней. Он буян по натуре, сдерживался пред обличием Царя. Тот уважал его, за любовь к Руси, именно тогда, они внесли, каждый по-своему новое веяние при дворе – литературные чтения, постановки спектаклей. Старик Державин был, почитаем им, как поэт, ведь он заставил влюбиться в Русь, посмотреть на нее со стороны любопытным взглядом. Начать отчет нового времени, выглянуть в окно, помахать приветливо ручкой ЕВРОПЕ, которая мнила себя фавориткой в Мире Искусств.

Петербург! Был, той негасимой свечой в его душе, тем РУССКИМ и ВЕЛИКИМ алмазом, который огранял и он, Пушкин, оттачивая словом, применяя новую технику в сложении стиха.

И он, как огранщик выносил на своих руках алмаз, что предстал, тем ВКЛАДОМ, который до сих пор, сохраняет дивиденды – твердого курса РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА. ЗОЛОТОЙ ЗАПАС НА ВЕКА, не только в ЕВРОПЕЙСКОМ, но и МИРОВОМ ФОНДЕ.

Однако как этот алмаз оттачивался, осталась за потайной дверью ушедших времён. Всё шло не так легко и гладко, как казалось завистливому глазу…

Рядом с Натали в первые дни женитьбы, он, Пушкин, не находил себе места. Ему хотелось сделать ее самой счастливой, писалось, просто трудно, так как мысли парили где-то далеко, в поиске средств на наряды, украшения, изыски в еде. Ему хотелось пленить строптивое дитя. Погряз в долгах, отбивал их по мере возможности за игровым столом и вновь тонул в них с головой. При этом на все увещевания Натали, нервно выкрикивал: «Не мешай, сердце моё! Дай сделать деньги, пока они ко мне, как и ты благосклонны».

Между ней и им встала стена, разногласий, иного видения их совместного будущего. Кажется, что они жили в параллельных мирах. Натали отчуждает, уходит в себя, старается мужа пред Всевышним отмолить. Она не верит не единому его слову. Одно бахвальство. Прислуга слышит их ссоры, видит ее слезы, распространяются слухи, их подробной личной жизни.

Пушкин считает, что жена лжет ему и насмехается над его беспомощностью, пасует пред любыми проблемами. Его бесит, что-то, искреннее, идущее от сердца и души, знают чуть ли не все при дворе. Ведь без тайны, нет семейной жизни. А тайны их личной жизни нет, как таковой. Почему-то известны, даже его личные письма, которые он хранил в своем тайнике, так как любил перечитывать в минуты слабости, подпитываясь от них искренностью, любовью, добротой.

Надо отметить, что Натали иногда перечитывала письма из-за девичьего любопытства, скорее, чтобы понять, что в нем Пушкине такого, что ему пишут такие люди, приближенные Двора, чтобы потом соответствовать, прежде – всего, в его глазах.

Правда, она читала иногда при прислуге, насмехаясь, чтобы как-то предстать в их глазах на йоту выше неких людей, что намного выше ее, да и Пушкина по рангу. Ему тогда на ум не пало, то, что в его доме соглядатаи, лично, Бенкендорфа, полиции, не говоря уже Царя.

Кажется, что Двор жил тем, что происходило в семье Пушкина. Казалось бы, он и так откровенен пред всеми, ничего не скрывает, так нет, все подсматривают в замочную скважину его спальни. Он не замечал того, что Натали старалась выглядеть на фоне Двора ярким пятном, только во благо его творчества, но всё происходило наоборот, так как со стороны его сарказм в адрес всех, в том числе и в ее адрес, делало его неудачником. Он терялся в серой массе бездарности, это было на руку недругам. Жену жалели, делая его и ее, еще слабее в любимых глазах.

Чтобы как-то выстоять пред всеми, для кого Он, Пушкин, был выскочка, так как был не таким, как они, обыватели Двора, она становилась, не управляемой, дерзкой, заставляла мужа ответить на вызов со стороны бездарности. Ей казалось, что и ее вызов сделает его сильнее, ведь он на самом деле лучший – гений. Именно таким она видела его. На ее нравоучения Пушкин, не обращал внимания, отмахиваясь от неё, как от назойливой мухи. Что жужжит на ухо, поучая, как ему, взрослому мужчине, жить. Порой, срываясь, сетовал на их женитьбу, называя жену то ведьмой, то колдуньей, говоря, что та сводит его с ума. Что она с тёткой тамбовской его присушила, что, дескать, там, на ворожбе все из покон веков помешаны.

В слезах признавался, что не о такой жизни с ней мечтал. Думал, что нашел ту, без которой свет был сер и убог. Так нет! Все бабы одним миром мазаны! Срываясь, кричал: «Только деньги и нужны! Бессердечная!» На что, она реагировало однозначно – брала детей и съезжала в деревню к тятеньке.

В разлуке, он засыпал ее письмами, божился, что лучше нее никого нет, что глуп, как никто.

И это все от большой любви к ней. Она, перечитывая его письма, в слезах собирала детей и просила тятеньку отвести к нему. На что получала оплеуху и запрет выходить за околицу, говоря, что пусть сам приедет по мои очи, я ему пострелу писанному задам на орехи.

Пушкин, как ни в чем не бывало, наезжал с подарками, одаривал всех в доме с ног до головы, пил с тестем, обещал озолотить Натали и с легким сердцем увозил назад в Петербург. Тесть тоже одаривал всем, чем был богат. Этого хватало на некоторое время. И в этот отрезок времени Натали была счастлива и любима. Это замечалось и Двором. К ней были обращены взгляды всех, кто отмечал хорошеньких в их скучном саду. Она была одной из фавориток при Дворе, к ней благоволил царь.

Это и радовало и злило Пушкина, так как был ее неотъемлемой тенью. Он ретировался своим острым пером, заставляя обратить внимание на себя, как на нового классика.

Двор заострял внимание на этой странной паре, которая заставляла держать их внимание в напряжении, на острие. Остроту впечатления добавлял его, Пушкина, мужской эгоизм, в признание его, как лидера.

Он терял себя в своем домострое, заставляя Натали, быть ниже него в глазах других, ведь у него было всё – профессионализм, опыт, а она обыкновенная девчонка. Это было смехотворно, хотя все при Дворе, все-таки, подыгрывали им в приобретении абсолютного лидерства между мужем и женой. У Пушкина были неотъемлемые козыри – поэзия. Этим он всегда брал верх.

Натали терпела, скрепя сердцем, отдавала должное гению, но не мужу. Она была его собственностью, которую он держал в руках, боясь отдать кому-либо. Но это не было любовью из ее мечты, скорее это было, ворованным счастьем для них обоих, которым неумело пользовались, не было участия, взаимопонимания, а только долг пред Царем и Отечеством. Им двоим, хотелось выглядеть счастливыми перед другими, тогда как наедине, искали причины, чтобы поссориться. Не был найден компромисс в их отношениях. Накапливались двусторонние обиды, отсутствие взаимопонимания, рушило то, что с трудом созидалось, делало их единым, как мужа и жену. Они играли в семейную жизнь, которую, рисовал их воспаленный мозг. У каждого было свое видение.

Натали, обделенная вниманием мужа, искала сочувствие среди окружения Двора. И оно было тем, что отдаляло от нее Пушкина. На что тот отвечал изменами, возвращаясь к своим старым привязанностям.

1835 год стал поистине началом раскола в их отношениях. Пушкин сближается с сестрой Натали, Александрой, та становится «скорой помощью», по-своему реагирует на отношения между Натали и Пушкиным, говоря, что та гордячка, что не понимает тонкой души поэта. Заменяет ту в постели, тогда, как Натали ждет ребенка, и становится в постоянном плаче, ревности, не сносной. Несколько раз Натали пыталась наложить на себя руки, вытравить дитя, чтобы наказать Пушкина. Но тот, уже не реагировал на ее женские штучки. Сестра была предана ему. Натали, считала это предательством по отношению к себе.

Он уезжает в Москву, говоря, что хочет побыть наедине. Его измучили отношения между ними, а еще больше, отсутствие достаточных средств.

За Натали наблюдали влюблённые глаза, которые она пока, старалась не замечать. Молодость сближалась с молодостью, они разговаривали на одном понятным двоим языке – дружбы, взаимопонимания. Она устала от наигранного счастья. Да и Пушкин порядком подустал, перо ложилось слабо, под ним не было той окраски, звучности. Друзья стали его жалеть. На что, он говорил, что сделал глупость, когда женился необдуманно, скорее всего, от обиды – его не пустили за границу. На зло, только понял сейчас, самому себе. Потому, что об этой барышне говорил Двор. Решил быть первым, схватить удачу, но это было только сама причуда. В этом ему поддакивали, чем вставляли клин в их семейные отношения, говоря, что она ему совсем не ровня. Это его на время успокаивало, он прибывал навеселе, жил в хорошем расположении духа. Снова писал, да еще как…

Натали сгорала в огне безразличия, ревности, пересудов. Она с трудом переносила друзей мужа, считая их сплетниками.

Однако Пушкин держался за мнение друзей, с которыми он обсуждал их совместные отношения, разбирая все по мелочам, зачастую, те провоцировали на отчуждение в их отношениях.

Та в моменты ссор, она выкрикивала: «О, Боже, как, же ты мне надоел со своими стихами».

Чтобы как-то привлечь к себе внимание жены, он старался задобрить, баловать, вывозил на балы. Это ей на время нравилось, ведь она была, еще так молода. Быт ее отягощал, довлел, старил. Двор ее принял новой фавориткой царя. Ей казалось, что она делает карьеру мужу, выводя семью из долговой ямы.

Заботы по дому и о детях, лежали на прислуге, няньках, кормилице. Он был при ней, жена по правилам этикета не могла появляться одна, это говорило бы о плохой семье. Вся жизнь погрязла в светских раутах. Ночная жизнь Двора отягощала Пушкина, он засыпал где-нибудь в уголке, стараясь быть незамеченным. Днем он старался найти возможность заработать на новые наряды Натали, чтобы взять ту ею намеченную планку – успеха, чтобы предстать при Дворе преуспевающей и востребованной парой.

Кажется, что всё шло так, как она мечтала с ним, это был их компромисс – успех. Она вошла в круг элиты Двора, в который ее ввели он, Пушкин и царь Николай. Быть женой модного поэта, нестерпимая ноша. Помогал нести ношу молодой влюблённый, как в Пушкина, так в Натали, Дантес, что поддался ее чарам, но встречи были накоротке, только дружеские.

Молодой француз дорожил дружбой четы, ревностно относился к любым заявлениям о нем, о ней. Судьба свела Дантеса с Пушкиным в ресторане, в Петербурге. Там Пушкин воодушевленно читал свои старые стихи. Дантес подсев к нему, искренне ими восхищался. После чего он был вхож в дом Пушкиных, сблизился с Натали. Они стали поверенными в сердечных делах. Именно поэтому, он не смог стерпеть препираний Натали, когда Пушкин был на нее зол, ведь баловнем Двора стала она, а не он. Он был на стороне Пушкина, на что Натали ответила гневным выпадом, что их дом стал проходным, что теперь в их доме он будет не желанным гостем. На что, разозленный Дантес, стал выносить «мусор из их дома», говоря об их личных отношениях, что Пушкин держится за ее юбку, он без нее, никому не нужен. Тогда, как он и она близкие друзья и это дает право быть рядом с ней в любое время суток. Вход в ее спальню для него всегда доступен. Зло, констатировал, что царь к Пушкину благосклонен из-за Натали. Это была пьяная истерика, но слухи разнеслись мгновенно, дошли и до Пушкина. И именно царь заставил обратить внимание на откровения француза, посоветовал постоять за честь жены. Развод с женой был в данное время неуместен, это выбило бы почву из под ног.

Сестры Натали, каждая боролась за любимого мужчину. Александра отстаивала честь Пушкина, а Екатерина, честь Дантеса. Та решается выйти за него замуж. Александра решив открыть глаза Пушкина на сестру, решилась на предательство, написала то, что не имела право писать, намеренно очерняя Дантеса, так как завидовала и Екатерине. Она, желая того, разрушила семьи сестер.

И он, Пушкин, должно отреагировал, вызвал Дантеса на дуэль.

Натали не знала о дуэли, но знала, что он ее опять предал, найдя в его письмах, записку сестры, признание в любви. Она считала, что ее предали самые близкие люди.

Он был смертельно ранен, а она терзалась в муках, считая, что тот ищет счастье не с ней, а с другой. И лишь, узнав о случившемся, стоя у изголовья умирающего, просила, вымаливала прощение за то, что оговорила в своих глазах его, ее мужа, способного на такой поступок, постоять за ее честь. Это было той жирной точкой в их отношениях.

Наконец, она поняла, что любила, любит и будет любить, только его, Пушкина, тот стал тем, каким она хотела его видеть – настоящим мужчиной. Его слабость делала ее сильнее, тогда, как ее слабость, сделала сильным его.

Ангел

Умирает «король» оставляя своей «королеве» лишь долги. У нее от них болит голова. Стоит вопрос: «Как жить дальше?» Искушение взять в долг, но гордость не позволяет. Кредо жизни – не смей зависеть не от кого… Это именно тогда, когда слава о поэте, лишь мерцает, напрашивается и тут, же отдаляется.

Она – Натали Гончарова, была рождена, чтобы стать его женой, ей это было на роду написано. Тяжелые роды, жизнь до встречи с ним, все делало ее той, кем она предстаёт перед глазами. Именно, она была той «музой» поэту, что освобождала от мук, его душа кричала от восторга, плодоносила шедеврами.

Умер «король», которому корона явно как – раз.

Жаль… Она в эти дни, лишь «бутафорская». Царь не дает её надеть на Пушкина, слишком, уж дерзок был во всем. Да, и какая-то нудная, наивная строка. Дескать, рановато носить сие титул.

Лет, так через 25, может и станет его строка – ум, любовь, добро, олицетворение.

Сейчас, же, пусть покоится с миром. Стихи, же!? И они, пусть полежат под надзором. Им надо созреть. Признавался, что ему не враг, скорее, был и есть меценат. Именно так говорил в те дни царь.

Он призывает Гончарову ко двору, даёт понять, что мужу, пока дорогу в жизнь не дадут. «Не поймут!» Страх… Чего доброго … Студенты сопляки начнут дебоширить после его новомодных стихов.

По воле царя Натали ставят на царские харчи. Отпускают помесячно на достойную жизнь.

Ходит слух, что Гончарова у царя в содержанках. Она оставленная на перекрестке судьбы, уже не та – гордячка. Раз рента по воле Царя, то непременно возьмёт. Не отказалась. Надо поднимать детей. Ведь дочку уже необходимо отдавать в пансион. Даже в «черные дни», она, Натали, модница, живя скудно, бедно, не имеет желания – опуститься и разочаровать в своем вкусе своих вздыхателей.

Мытарства, же продолжаются. Мужские глаза её поедают. Плоть, же их желает. Всплывает маленькая тайная связь. Она где-то, как-то разрешает одаривать себя царствующей особе, на роман, же она не соглашается. Претензии Царя, слишком наглядны. За спиной слухи, сплетни. Мол… «Дорвалась Наташка до роскоши! Муж не остыл в своих пенатах. А, девка, уж на балах, себя во всей красе показывает»…

Никто не знает, чего ей стоит отказывать Царю. На кону честь семьи. Бросая всё, она периодически съезжает в Москву.

В Москве она в безопасности. Царь боится огласки. И для него репутация, дороже всего.

По большому счёту, Пушкин, как личность, любим Царём. «Маленький кумир!» Не раз он признавался сыну, что видит в нём Гавриила Державина. «Такой, же дерзновенный, такой, же капризный!»

И, также очаровательно пишет лирику. Он, как царь, не давил на него со стороны. Давал возможность, разобраться самому в себе.

Гончарова перед ним, царем, не угодничает. Он её прощает за всё, хотя на людях выказывает порой, подчас гнев.

Для него – она ярче, чем её покойный супруг.

В ней – духовность, сила женской натуры. Правда, статью, уж больно слаба, часто в его присутствии падает в обмороки. Анемия. На уговоры царя – жить на широкую ногу, не экономить на еде, выезжать на природу, отшучивается. Затворница, хотя и не нудна. Умеет улыбаться красиво и мило.

Однако, жизнь, тяготит, не дает ей отдышаться. Смерть за смертью вхожа в её дом, это перенести легкомысленно она не может.

Спасает от нищеты благородство Царя: «Кладу пенсию, примите, не отказывайтесь… Вы – молоды! Жду согласия! НИКОЛАЙ… Для Вас, надеюсь, «Александр – Второй»…

Прочтя, Наталья улыбается. Есть, еще кому она и дети – дороги. Она предстает перед ним в своём лучшем платье, сознает, что одежда должна соответствовать тому уровню, к которому стремишься. Иначе, быть тебе – освистанной, собьют с ног.

Она стоит перед ним – «злым царем», который её, гордячку, тащит наверх. За что ему так благодарна.

Несколько дней царь пишет ей оды, в которых, она – самая красивая и недотрога. Пишет и просит прощение за вольность слов в восхищении, те, прежде – всего, исходят от влюбленного мужика. Как всегда, подписывается, покоренный ею, прежде – всего мужчина…

«Ревную ко всем!..»