Шарада Шекспира Солнцева Наталья
– Будем придерживаться английских традиций, – улыбнулась в ответ Ева. – Чай!
– А пирожки я выберу на свой вкус.
– Согласна.
Официантка в кружевном переднике принесла им заказ на мельхиоровом блюде – маленькие еще теплые пирожки, две чашки из прозрачного фарфора, сахарницу и заварной чайник с чаем.
В углу кондитерской стояли громадные антикварные часы с боем. Их низкий, медный звук заставил Еву оглянуться.
– Вы не опоздаете на репетицию? – поинтересовалась она у своего визави.
– Нет, – покачал он головой, и поправил хорошо промытые, блестящие волосы, обрамляющие благородный овал его лица. – Я всегда прихожу раньше всех. Люблю пустое здание театра… в нем живут тени прошлого: короли, фаворитки, придворные дамы и любовники, авантюристы, заговорщики и палачи. Призрачный мир, который продолжает волновать нас. Как вы думаете, почему?
– Наверное, существует связь времен.
– Вы попали в точку! – усмехнулся актер. – С первого раза. Могу я спросить, как вас зовут?
– Ева. А вас? Только не говорите, что Кристофер Марло! Я имею в виду ваше настоящее имя.
Молодой человек неопределенно повел рукой в воздухе.
– Смотря что называть настоящим, – задумчиво сказал он. – Вы полагаете, вот эти столы и стулья, пирожки, чай, наша с вами беседа – настоящие? А как же королева Мария? Принц Гамлет? Ромео и Джульетта? Они тоже настоящие?
– Они давно умерли.
– А мне иногда кажется, что они гораздо более живые, чем некоторые люди, которых мы видим на улицах, – вздохнул актер.
Ева откусила пирожок и принялась жевать, обдумывая сказанное.
– Все-таки как мне прикажете вас называть? – спросила она, не придя ни к какому выводу.
– Чем вам не по вкусу Кристофер? По-моему, милое имя, довольно благозвучное.
Ева рассмеялась. Молодой человек оказался не только галантным, красивым, но и забавным.
– Хорошо, Кристофер. Тогда я буду обращаться к вам проще, Крис, например.
– Как будет угодно, – дурашливо поклонился он. – Вы напрасно иронизируете, госпожа Ева! Хотите, я покажу вам одно место, ужасно таинственное? Как раз недалеко от нашего театра. Москва – удивительный, мистический город, точка соприкосновения времен.
Они доели пирожки в полном молчании. Ева тщательно скрывала свой нарастающий интерес к актеру, а он изображал беззаботного гуляку.
После уютного тепла кондитерской, пропитанного крепкими запахами корицы и шоколада, погода на улице показалась мрачной. По небу низко шли тучи, ветер гнал их к реке, по которой плыла ледяная крошка. Ева подняла воротник полупальто, натянула перчатки. Кристофер же, казалось, не замечал холода. Его куртка была распахнута, а лицо горело румянцем.
– Это здесь… – прошептал он, оглядываясь, словно за ними могли следить. – Сюда!
Он нырнул в сумрак, под узкую облупленную арку, увлекая за собой Еву. Их обступили старые глухие стены; в одной из них тускло поблескивало маленькое, забранное решеткой окошко. За грязным стеклом мерцало, колебалось пламя свечи. Звуки улицы странным образом стихли…
– Где мы? – тоже шепотом спросила Ева.
Кристофер поднял голову и глубоко вдохнул неожиданно чистый воздух.
– Нигде… Загадайте желание, Ева! Оказаться в Лондоне времен королевы Елизаветы I, например. Представьте себе, что это не простая стена, и что это окошко… Впрочем, к черту Лондон! Я совершенно выпустил из виду, что там свирепствует чума! Вы знаете, что такое чума, Ева? Лучше вам и не знать. Перенесемся в Дептфорд, в деревушку, расположенную неподалеку от столицы Англии, роковое для меня место. Посмотрите на эту свечу за окном! Ее зажгла прекрасная вдовушка, Элеонора Буль, хозяйка деревенской гостиницы. Здесь меня поджидает… смерть!
Глаза молодого человека подернулись влагой. Ева испуганно тронула его за рукав, заставляя прийти в себя.
– О! – воскликнул актер, обращая мутный взор на свою спутницу. – Я хочу избежать смерти! Я ведь еще так молод! Я талантлив. Я мог бы затмить самого Шекспира. Думаете, кто пишет пьесы для театра? Их пишу я! И я должен умереть в самом расцвете жизни, карьеры, любви… Помогите мне, Ева!
Он приблизился к ней, прижался лицом к ее волосам. Ева замерла, чувствуя себя в объятиях тигра или… безумца. Что придет ему в голову в следующий миг?
– Но Генри Дарнли ничего не писал, – забормотала она, осторожно пытаясь высвободиться. – И он расстался с жизнью не в Дептфорде, а в поместье Керк-О-Филд, в Шотландии. Вы что-то путаете, Крис! Вы слишком вошли в роль. Это опасно. Так можно и…
– Потерять рассудок? – усмехнулся молодой человек, разжимая руки и выпуская ее. – Ошибаетесь, Ева. Я в здравом уме и полной памяти! Я умираю не только как Генри Дарнли, но и как Кристофер Марло. Смерть повсюду. Она преследует меня! Она тенью крадется за мной! Вам не понять. Я хотел скрыться от нее здесь, в Москве, перепрыгнул четыре столетия… и все напрасно! – Он горько рассмеялся. Замолчал, наклонился и взял пригоршню снега, слепил снежок, со всей силы запустил его в стену. – Проклятие! Над некоторыми людьми тяготеет проклятие. И я – один из них. А вы, Ева?
Она невольно попятилась.
– В-вам пора на репетицию…
– Не пугайтесь, – улыбнулся актер, меняя выражение лица. – Я просто тренируюсь, обкатываю монологи из новой пьесы. Вы видели афиши? «Ошибка лорда Уолсингема». Приглашаю вас на премьеру.
Ева ему не поверила. Ей хотелось немедленно уйти из этого сумрачного закоулка, прервать тягостный разговор.
– Идемте, – громче, чем следовало, сказала она. – У меня через полчаса начинается занятие. Я преподаю испанский язык.
Молодой человек вывел ее на улицу, в шум и оживление, в поток прохожих.
– Где мы были? – спросила Ева, которой стало неловко за свои страхи.
Актер развел руками:
– Забудьте! И простите меня. Я, кажется, переиграл. Это была шутка!
Он засмеялся. Ева попыталась улыбнуться – неудачно. Вместо улыбки ее лицо исказила напряженная гримаса.
– Плохой из меня кавалер получился, – как ни в чем не бывало сказал Кристофер. – Хотел вас развлечь, а вместо этого испугал. Но я обещаю исправиться! Бегу на репетицию.
Он сделал почтительный поклон и хотел поцеловать Еве руку. Она непроизвольно отдернула ее, засунула в карман.
– Вижу, мои дела совсем плохи, – расстроился молодой человек. – Дайте мне хотя бы свой телефон! Я вовсе не собирался портить вам настроение, Ева. Наоборот! Вы мне очень нравитесь, клянусь. Вот я и решил пооригинальничать. Неужели вы меня не простите?
Он скорчил такую забавную мину, что Ева смягчилась. Ничего же не произошло! Это все ее депрессия. Не хватало еще на людей бросаться.
– Хорошо, – сказала она, достала из сумочки визитку и протянула актеру. – А вы взамен дайте мне свою.
– С радостью, но пока не обзавелся! Я поступлю вот так. – Он вырвал из карманного блокнота листок, написал номер телефона. – Держите! Звоните мне рано утром или поздно вечером, после двенадцати.
– После двенадцати – это не вечер, это ночь! – усмехнулась Ева.
– Спектакли заканчиваются в одиннадцать, пока доберусь до дому…
– В Лондон? Или в Эдинбург? – пошутила она. – А может быть, в Дептфорд, под бочок к прекрасной вдовушке?
– Поделом мне! Я заслужил вашу иронию. До свидания.
Молодой человек повернулся и поспешно скрылся за дверями театра. Ева рассеянно сунула листок с номером телефона в карман. Ей не давала покоя Элеонора Буль, хозяйка деревенской гостиницы. Знакомое имя…
По дороге домой, сидя в вагоне метро, Ева порылась в сумке, нашла смятую, чудом уцелевшую программку «Прекрасной злодейки». Элеонора Буль – псевдоним одной из актрис. Что за чертовщина?
Глава 5
От главного врача Смирнов отправился в кабинет хирурга Адамова. Здесь он расположился свободно, как хозяин, пусть и временный. Семенов разрешил ему опрашивать любого сотрудника, с которым он сочтет нужным поговорить, но слезно умолял не тревожить пациентов. Сыщик пообещал. В этом «монастыре» существовал свой устав, и его не следовало нарушать.
Первой на беседу Всеслав пригласил тетю Полю.
– Можно? – робко спросила она, приоткрывая дверь.
Тетя Поля оказалась невысокой женщиной средних лет, с рано постаревшим лицом, с забранными в хвост жидкими волосами и натруженными руками. Она вошла и села на краешек дивана. Предложение сыщика расположиться поближе для удобства разговора тетя Поля решительно отвергла, упрямо качая головой.
– Я тут буду, – пробормотала она, исподлобья кидая на Всеслава недовольные взгляды. – Меня уже расспрашивали. Больше я все равно ничего не знаю.
Сыщик любезно улыбнулся.
– Конечно. Я только хочу кое-что уточнить. Полина Андреевна, что вы делали в ту ночь, когда убили Лейлу Садыкову?
– Уборку, как всегда. Но это до девяти вечера. Потом некоторые пациенты спать ложатся, и беспокоить их нельзя, – ни ведрами греметь, ни пылесосом гудеть, ничего такого. Ну, иногда доктора просят чайку вскипятить, еще чего-нибудь. Я делаю. А иногда и пациентам требуется поднести что-то, унести. Попадаются страсть какие капризные! Разве одна дежурная сестричка со всеми справится?
– После уборки вы чем занимались?
Тетя Поля подняла голову вверх, беззвучно зашевелила губами.
– Помогала Лялечке стерилизовать инструменты, – наконец произнесла она. – Потом меня одна дамочка позвала, попросила подать чаю. Ей вставать было нельзя. Я приготовила чай, отнесла. Потом… ох, запамятовала! Кажись, села в холле телевизор смотреть. У меня бессонница, а таблетки я пить не люблю, вот и коротаю времечко, как получится. Ночное дежурство мне не в тягость, а в радость!
– Вы тем вечером посторонних в холле или в коридоре не встречали?
– Нет. После девяти посетители расходятся, у нас порядок такой, – сказала санитарка. – Доктора Адамова видела, но он ведь не посторонний. Они с Лялечкой сели ужинать, а меня попросили в дежурке побыть, у пульта. Ну, вдруг кому из пациентов плохо станет или еще что. Поели они… Ляля вернулась, отпустила меня телевизор смотреть.
– Куда вы пошли, в холл?
– Да. Куда ж еще? – Она заплакала, громко шмыгая носом. – Больше я Лялечку… живой не видела.
Прежде чем беседовать с персоналом клиники, Смирнов изучил обстановку, осмотрел расположение палат и других помещений. Из холла дверь в комнату дежурной медсестры увидеть было нельзя.
– А что вы смотрели? Сериал?
– Итальянский! – ответила тетя Поля. – «Разбитое сердце» называется. Сижу я, значит, слезами обливаюсь… Когда фильм закончился, я на другой канал переключила.
– До которого часа вы смотрели телевизор? – спросил Всеслав.
Санитарка пожала худыми плечами:
– Так я время не засекала. Зачем? Глядела ток-шоу, потом показ мод… ой, я точно не припомню, все смешалось в голове!
– Вы ничего подозрительного не видели, не слышали?
Она покачала головой:
– Нет… телевизор работал, я увлеклась. Мне прислушиваться ни к чему. Если понадоблюсь – позовут!
– А с какой целью вы пошли в дежурку?
Тетя Поля всплеснула руками, прижала их к плоской груди.
– Беспокойно мне стало, сама не знаю, почему. Сердце заныло… мочи не было терпеть! Дай, думаю, гляну, как там Лялечка, не уснула ли ненароком? Ну и… – Слезы градом покатились по ее щекам. – Как вошла… у меня ноги-то подкосились, в глазах потемнело, и бухнулась я на пол без чувств. Даже толком не успела ничего разглядеть! Кровь была на полу, везде, а в этой крови она… лежит… Ой! Ужас-то! Теперь я и вовсе уснуть не могу, стоит глаза закрыть, сразу ее вижу, горемычную!
– Вы кого-нибудь подозреваете? Кто, по-вашему, мог убить Садыкову?
– Не-е-еет… Я? Никого! Откуда мне знать?! – воскликнула санитарка. – Это ж злодей какой! Нелюдь! Бедная Лялечка… Мне потом Лев Назарыч сказал, что она не мучилась, умерла быстро. Спаси, Господи!
Тетя Поля несколько раз перекрестилась.
– Какие отношения были у Садыковой с доктором Адамовым? – спросил Смирнов.
– Обыкновенные… Он – хирург, она – медсестра.
– И все?
– Может быть, Лялечка была влюблена в доктора, так это не удивительно. В него многие влюбляются!
– И вы?
Санитарка аж подпрыгнула от возмущения.
– При чем тут я?! Доктор Адамов – мужчина видный, с положением. А я кто? На него дамочки богатые засматриваются и молодые девушки, и… вообще-то у него жена есть. Кристина Егоровна, наша бывшая сотрудница!
– Понятно, – вздохнул сыщик. – Вы хорошо знаете супругу Адамова?
– Не то чтобы хорошо… как все.
– Могла она убить Садыкову из ревности, например?
– Вы что?! – От неожиданности слезы тети Поли высохли. – Она здесь больше не работает. Как бы Кристина Егоровна пробралась в клинику незамеченной? Ее же сразу узнали бы!
– Вот видите? – не сдавался Всеслав. – Раз она здесь работала, значит, знает все ходы и выходы, все укромные уголки. Могла пройти под видом посетительницы, парик, очки, грим, спрятаться где-нибудь, дождаться ночи и… Почему нет? Кристина Адамова тоже хирург, скальпелем орудовать умеет, извлечь какой-нибудь орган, сердце к примеру, для нее пара пустяков! А потом она быстренько накинула на себя врачебную одежду и скрылась через окно или черный ход. У вас ведется строгий учет медицинских халатов, костюмов?
– Нет… – растерянно хлопала глазами санитарка. – А зачем Кристине Егоровне Лялечкино сердце? – наивно спросила она.
– В назидание другим! – грозно сдвинул брови Смирнов. – Чтобы и мысли не было завлекать ее супруга!
– А-а! – испуганно кивнула тетя Поля. – Тогда понятно…
Сыщик нарочно решил распустить по клинике противоречивые слухи. Авось, убийца, если он находится среди персонала, каким-либо образом выдаст себя. Лучшего способа, чем поделиться своими «подозрениями» с уборщицами и секретаршами, он пока не придумал.
После тети Поли, которая в полном смятении покинула кабинет Адамова, в него вошла секретарша главного врача Майя Орлова. Она была похожа на манекенщицу, демонстрирующую модный наряд. Длинные ноги, как им и положено, первыми бросались в глаза; короткое платье немыслимого фасона так плотно облегало фигуру, что можно было пересчитать ребра девушки; на голове царило нечто неопределенное – перепутанные пряди торчали в разные стороны, создавая эффект взрыва. Наверное, эта прическа стоила немалых денег.
Секретарша уселась напротив Всеслава, положив ногу на ногу. Шпильки на ее туфлях достигали пятнадцати сантиметров. Он с трудом отвел от них глаза, вызвав на пухлых губках Майи снисходительную усмешку. Она истолковала его интерес по-своему и осталась довольна произведенным впечатлением.
– Что вы можете сказать о Садыковой? – спросил сыщик, переходя к делу.
– Ничего. – Майя взмахнула накрашенными ресницами и поджала губы. – Хорошая медсестра… была. Аккуратная. Ее хвалили.
– Руководство клиники или пациенты?
– И те, и другие. А что?
– У Лейлы были враги? – проигнорировал ее вопрос Смирнов.
Секретарша задумчиво покачивала узким длинным носком лакированной туфли.
– Не знаю… Может, и были. Только не в клинике.
Сыщик решил выбить ее из колеи. А то сидит тут, делает ему одолжение, попутно любуясь собственными ногами!
– Кто, по-вашему, будет следующей жертвой маньяка? – серьезно спросил он.
Кукольные глаза Майи распахнулись так широко, что едва не выскочили из орбит.
– С-следующей жертвой? – пропищала она, стремительно бледнея. – Вы о чем?!
– Ну, как вам сказать, – оценивающе меряя ее взглядом, процедил Смирнов. – Убийца выбирает красивых, молодых девушек. На Садыковой он не остановится. Значит…
– Боже мой! Вы на что намекаете? – не дослушав, завопила секретарша. – Какой маньяк? Откуда?
– Откуда берутся маньяки, ни криминалисты, ни психологи точно не знают! Но поведение примерно предсказать могут. Так что…
– Разве Ляльку убил не Адамов? – снова перебила его Майя. – Из ревности или… ну, не удовлетворила она его! А может, отказала! Он и… Мужики этого не любят.
– При чем тут Лев Назарович? – притворно удивился сыщик.
– Ка-а-ак? Ведь это же он!
– С чего вы взяли, Майя? Доктор Адамов – всего-навсего один из подозреваемых. То, что он во время убийства спал у себя в кабинете, еще ничего не доказывает! И зачем ему потрошить труп? Сами подумайте. Тут явно прослеживается почерк маньяка.
– Вы серьезно? – пискнула секретарша, холодея от страха.
Ведь самой красивой девушкой в клинике она явно считала себя. Выходит, ей угрожает нешуточная опасность!
– Отвечайте на мои вопросы со всей ответственностью, – строго сказал Всеслав. – Только так мы сможем обезвредить преступника.
– Х-хорошо… Но я больше ничего не знаю.
Дальнейшая беседа была построена на пустых вопросах, Майя ничего существенного к сказанному добавить не могла. Да и главной цели сыщик достиг: посеял в ее неповоротливом уме идею про маньяка. Теперь она начнет развивать ее, параллельно с версией о Кристине Адамовой. Что ж, прекрасно!
Разговоры с остальными сотрудниками оказались напрасной тратой времени, – никто ничего не видел, не слышал. Одни склонялись к тому, что Адамов и Садыкова были-таки любовниками, другие сомневались или отрицали сей факт. Почти никто не считал Льва Назаровича способным совершить столь жестокое убийство, но и других подозреваемых не называли. Словом, тупик.
«Пожалуй, мне стоит проверить алиби Кристины на ту ночь, – подумал Смирнов, закрывая кабинет. – Чем черт не шутит?»
Ева вернулась домой сама не своя. Встреча у театра с актером Кристофером Марло, глухой закоулок, куда он привел ее, свеча за грязным стеклом – все это показалось ей кошмарным сном. Скорее бы пришел Славка, она пожалуется ему на свое настроение, и ей станет легче. Он посмеется, будет над ней подтрунивать. Пусть!
Ева решила почитать, но буквы на страницах купленного по дороге журнала расплывались перед глазами. Она отложила журнал и отправилась в кухню, готовить ужин. Все валилось у нее из рук.
Сама того не желая, Ева прислушивалась к каждому звуку на лестничной площадке, к каждому шороху в квартире. О телефоне она старалась не думать. Что ее заставило обменяться номерами с молодым актером? Он какой-то странный, несет всякий бред!
– Ты преувеличиваешь, Ева, – прошептала она, разговаривая сама с собой. – Все артисты немного отличаются от обыкновенных людей. И художники, и музыканты! На то они и богема. Творчество стирает границы реальности. Подумаешь, люди выходят на сцену под псевдонимами! Разве не так поступают эстрадные певцы? И никого подобные вещи не пугают.
«А ты хочешь, чтобы он позвонил, этот сумасбродный Крис? – спросил ее внутренний голос. – Ну, признайся же! Он ведь тебе понравился. У него такие томные, страстные глаза, такие шелковистые волосы, такие чувственные губы. Как он целует?»
– Нет! – защищалась Ева. – После той глупой болтовни мне уже не хочется ни его звонков, ни его внимания. Я поддалась минутной слабости, о которой теперь жалею.
Будто откликаясь на ее мысли, раздался телефонный звонок. Ева подскочила от неожиданности, хотя как раз об этом думала. Звук сигнала имел зловещий оттенок.
– Что за ерунда! – рассердилась она на себя.
Телефон затих, но через минуту звонки возобновились. Ева сидела, не в силах взять трубку и ответить. Наконец она решилась.
– Ф-фу! – раздался знакомый голос Смирнова. – Ты почему не берешь трубку?
– Я только что пришла, – соврала Ева.
Не признаваться же, какая она трусиха.
– Тут такое дело… я попробую остаться на ночь в клинике. Хочу проверить, возможно ли где-то спрятаться, а потом незаметно покинуть здание. Ты побудешь эту ночь одна?
Еве стало дурно. Перспектива остаться ночью одной в квартире привела ее в полуобморочное состояние. Только не сегодня!
– Смирнов! Ничего умнее не придумал?
– Следственный эксперимент, – усмехнулся он. – Да ты не волнуйся. Со мной все будет в порядке.
– А со мной? Я боюсь…
– Чего? – удивился сыщик. – Закройся на все замки, никому не открывай, положи телефон поближе, чтобы был под рукой.
Вот этого ему лучше было не говорить.
– Мне страшно, – захныкала Ева. – Полнолуние, наверное. Или весна действует. Приходи домой, Славка!
– Задерни шторы, включи телевизор.
Он явно не понимал серьезности момента.
– Ладно, черт с тобой! – взорвалась Ева. – Почему мужчины бывают заняты, когда они нужнее всего?
Она бросила трубку и пошла по комнатам закрывать шторы. Послушно включила телевизор, уставилась на экран. Ей было все равно, что смотреть. Так прошел час.
Телефон молчал, и Ева постепенно успокаивалась. В конце концов, она может просто не брать трубку. Кто ее заставляет? Мысли переключились на Смирнова. Интересно, где он собирается прятаться? В какой-нибудь из подсобок, в процедурной или в прачечной? В таких клиниках наверняка должна быть своя прачечная.
Ева не заметила, как заснула. Телевизор продолжал работать, а она мирно посапывала. Во сне ей привиделся длинный больничный коридор, по которому крадется убийца с огромным ножом. Его тень скользит по стене… А за столом прикорнула дежурная сестричка, молоденькая, беззащитная, ничего не подозревающая. Злодей подкрался к ней, замахнулся… и в это время зазвучал сигнал тревоги!
Ева вскочила. В комнате стояла темнота, рассеиваемая горящим экраном телевизора. Шел эротический фильм. Красавица с осиной талией и необъятным бюстом занималась любовью с атлетически сложенным мужчиной, оглашая пространство стонами и воплями. На тумбочке разрывался телефон.
Ева спросонья не сообразила, что звонки раздаются не в кадре, а в ее комнате. Пару минут она смотрела на телефон, не понимая, что происходит, потом потянулась к трубке и… отдернула руку. А вдруг, это опять та же зловещая тишина?
– Глупости, – пробормотала Ева, стараясь унять бешеный стук сердца. – У меня разыгралось воображение. Наверное, звонит Славка, хочет поделиться, – удалось ему остаться на ночь в клинике, или он был с разоблачен и с позором выставлен.
Несмотря на попытку самоуспокоения, волнение только усилилось. Звонки не умолкали. Ева взглянула на часы – половина первого ночи.
– Это Смирнов, – сказала она себе, выравнивая дыхание. – Беспокоится обо мне. Ему тоже не спится. Разве уснешь в какой-нибудь пыльной кладовке, где и лечь-то некуда?
Ева взяла трубку. Ее голос прозвучал хрипло и неуверенно.
– Я слушаю…
На том конце молчали.
– Алло! – закричала она. – Кто вы?
– Шпион королевы Елизаветы, – прошептал знакомый баритон молодого актера. – Я боялся вас разбудить, прекрасная леди. Боролся с собой, но пал в неравной битве! И вот осмелился позвонить.
Ева с облегчением улыбнулась. Жизнь иногда повторяет одни и те же гримасы, но во второй раз они уже не воспринимаются серьезно. «Шпиономанией» страдал первый муж Евы, который был офицером госбезопасности.
– Шпио-о-он? – преувеличенно удивилась она. – Что вы делаете ночью в Москве?
– Сгораю от любви и сожалений… Вспоминаю, как я был неловок сегодня при встрече с вами и не перестаю возмущаться собственным неуклюжим стремлением понравиться. Обычно женщины бывают от меня без ума! В старой доброй Англии мужчины умели ухаживать за дамами.
Он снова повел странную игру, прикидываясь пришельцем из прошлого. Но Еве было так страшно одной, что она включилась в предложенный им ход «пьесы». Лучше уж болтать с Кристофером Марло, чем покрываться гусиной кожей от невообразимой жути, которая надвигалась на нее изо всех углов полутемной квартиры.
– А за кем вы следите, господин шпион? – игриво спросила она.
– Да так, за кем прикажут. Этой ночью – за вами.
По спине Евы прокатился холодок озноба.
– Шутите?!
– Вовсе нет! Красивая женщина в любые времена являлась объектом повышенного интереса. Так что я серьезен.
Ева смешалась.
– Кого же я интересую? – отдышавшись, как можно спокойнее спросила она.
Актер помолчал, дразня свою собеседницу.
– Есть некоторые, – с усмешкой ответил он. – Не догадываетесь, кто? У такой женщины, как вы, наверняка есть или был тайный возлюбленный.
У Евы заныло в груди, голова пошла кругом. Неужели, прошлое никогда не выпустит ее из своих цепких когтей? На что намекает этот наглый мальчишка? Откуда он знает?
– Я… – Она прокашлялась. – Я придерживаюсь строгих правил. На моей репутации нет ни единого пятнышка.
Ева двигалась на ощупь, проверяла, что может быть известно этому Кристоферу Марло. Кстати, сколько он будет водить ее за нос? Пора разузнать, как его зовут на самом деле. Он ведь где-то живет, и вообще… Фу-у-у! Какая она все-таки дура, чуть не поверила в его сказки про Англию и королеву Елизавету!
Актер длинно, раскатисто засмеялся. Так он, вероятно, смеялся на сцене – громким, хорошо поставленным голосом.
– Вы опять испугались, прелестная леди, – перешел он с хохота на вкрадчивый шепот. – Значит, я прав. Тайный возлюбленный! О-о! Вы меня не разочаровали. Хотя… с другой стороны, я страшно зол на вас и весь горю от ревности! Возможно, я сам претендовал бы на эту роль, а вы лишили меня надежды. Жестокая кокетка!
Его наглость переходила всякие границы.
«Нужно немедленно сказать Смирнову, чтобы он выяснил подноготную этого мерзавца! – сердито подумала Ева. – Немедленно! Звонить малознакомой женщине по ночам и говорить такие дерзости?! Да как он смеет?!»
– Не обижайтесь, – уловил ее настроение молодой человек. – По-вашему мнению, я давно мертв. А на мертвых негоже таить обиду!
– Что вы несете? – взорвалась Ева. – Вы мертвы? Значит, я разговариваю с покойником?
– С кандидатом в покойники, это уж точно!
Она потеряла терпение.
– Послушайте, я не знаю, чего вы добиваетесь, но…
– Простите меня, Ева, – в его голосе прозвучало раскаяние. – Мне суждено скоро попрощаться с жизнью, а подобные обстоятельства раскрепощают. Я позволяю себе больше, чем положено, но меня извиняет неминуемое приближение смерти. Вам этого не понять…
– Вы больны? – выпалила она.
Кристофер Марло приглушенно засмеялся.
– Наверное, это болезнь… любовь к равнодушным женщинам. Неужто вас совершенно не трогает моя близкая кончина? Вы привыкли, что любящие вас умирают?
– Прекратите! Вы не можете ничего знать и не знаете обо мне! Вы ведете дурацкую игру, господин… Марло. И ваша дурацкая кличка не поможет вам остаться неузнанным.
Он снова расхохотался.
– Если есть вход, то должен быть и выход, – непонятно выразился он, отсмеявшись. – Иногда с того света возвращаются, дорогая леди!
Глава 6
Убийство, особенно столь жестокое, как убийство Лейлы Садыковой, накладывает некий отпечаток на то место, где оно произошло. В пространстве будто все еще витает не только дух погибшего, но и образ убийцы. Неразоблаченный, он вынашивает в извращенном сознании свои жуткие планы; оставаясь во мраке, он выслеживает свою будущую жертву. И никто не может чувствовать себя в безопасности.
Именно такая атмосфера тщательно скрываемого страха царила в клинике пластической хирургии. Пациенты были подавлены случившимся, а сотрудники шарахались друг от друга, при этом делая вид, что никто из них не поддался панике.
Уход доктора Адамова в отпуск за свой счет у многих вызвал облегчение. Верили или не верили окружающие, что Лев Назарович лишил жизни медсестру Садыкову, но без него стало как-то спокойнее. Меры по обеспечению безопасности были усилены. Появление частного сыщика тоже внесло свою лепту в сглаживание ситуации – в расследование включились дополнительные силы, значит, убийца будет найден и понесет заслуженное наказание.
Читать бесплатно другие книги:
