Осторожно, дамы отрываются Южина Маргарита

– Так я же вас сама видела! Ничего себе – откуда! – удивилась Люба эдакой наглости. – Вы же с Евгением приходили знакомиться! И мне недавно ребенок похвастался, что вы уезжаете с ними в Турцию! Ой. Ну ходите вы к ним и ходите! Мне-то что?! – И Люба с повышенным вниманием обернулась к Грише: – Гринь, пойдем танго танцевать, оставим этих голубков…

И она уже поднялась и потянула за рукав Гриню, как тут же подскочил Сивцов:

– Тихо-тихо-тихо-тихо! – Он резко поставил стул Любы к себе поближе и с шутливым возмущением заговорил: – Это что же такое, я не понимаю? Девушка на выданье, мы ее тут берегли всем коллективом, а она чуть не под венцом такие вензеля выписывает! То она на виду у всего честного народа с каким-то дятлом пляшет, то на глазах у родной жены Гриню уводит! Куда вас понесло, милое дитя? Это у вас предсвадебный синдром что ли?

Из всего, что он тут выговаривал, Люба уяснила только две вещи – он все же придвинул ее стул к себе, ур-а-а! И еще – врет он все, что не заметил Любы, видел же, что она танцует с этим Игорем… или Юрой, кто их там разберет…

– Я не с дятлом танцевала, это сосед… – и тут до нее дошло. – А… как это на глазах у жены? Гриша, а где твоя жена-то со своими глазами?

– Вот она, эта порочная женщина! – дурашливо ткнул пальцем в Алену Гриша.

Похоже, новость, что Алена в поздний час посещала Сивцовых, нисколько его не смутила, даже не вызвала отголоска ревности. Зато Люба почувствовала себя премерзко.

– А как же?… – ухватилась она за щеки.

– М-да? – уставился Гришка на жену и друга. – И я хотел спросить – как же? Доколе? И ведь еще, негодяи такие, собрались в Турцию, да Люба?! Сегодня же дома поиграю в Отелло, удавлю жену на фиг.

Сивцов уткнулся лицом в ладони, плечи его вздрагивали. Но Алена только осуждающе покачала головой:

– Ну хватит над человеком измываться, – и повернувшись к Любе, пояснила: – Я с нашей дочкой Сонечкой почти каждый год отправляюсь в Турцию, отдыхать. Ей пять лет. И в этот год тоже поедем, на следующей неделе. И Слава захотел своего Женьку отправить. Только ему отпуск не дают. Вот он и попросил, чтобы я Женьку взяла. Мальчишка у него хороший, воспитанный, с ним проблем не будет, я его на утреннике видела. Но мальчик меня совсем не знает. Вот заботливый папаша и решил – надо мальчика со мной познакомить. Женя уже и с Сонечкой познакомился. А пришли мы после смены. Правда я еще домой заехала, получилось поздно. Вот и все.

– И что? Вы не поедете вместе с Сивцовым? – переспросила Люба.

– Нет, ну с младшим-то Сивцовым – Евгением Вячеславовичем мы съездим, но вот старшенького…

Люба сидела багровая, как вымпел.

– И вообще! – воскликнул Гриня. – Откуда такой нездоровый интерес к семье Сивцовых? Ты хочешь пригласить Славку свидетелем на свою свадьбу?

– Ой дурак, – покачала головой Алена на мужа и потянула его на танец. – Пойдем, счастье мое луковое, потанцуем.

Люба сидела за столиком с Сивцовым и не могла поднять на него глаз. А тот нисколько не смущался и даже разговаривал с ней каким-то отеческим тоном:

– Вот видишь, как надо вести себя примерным человекам – никаких посторонних, все во благо ближних. Я сегодня за тобой смотреть буду, хранить твою верность этому бугаю твоему, жениху. А то, я вижу, за тобой глаз да глаз нужен, ты у нас девица вон какая…

– А чего же вы тогда Евгению ко мне приходить не разрешали? – спросила она. – Еще как на меня рычали, когда мы вам ужин сготовили…

– А того и рычал, – уже серьезно блеснул глазами Сивцов. – Ты вот замуж выйдешь, уедешь куда, или свои детишки пойдут, а мой дурачок прилипнет к тебе душой и что тогда? Как я ему объясню, что тетя Люба не его мама? Нет уж, хватит того, что его родная мамочка бросила. Извини, мне пора…

И он неожиданно встал и вышел. Люба думала, что он вышел покурить, но больше Сивцов в кафе не вернулся. Люба просидела в кафе до двенадцати часов. Кстати, Алена оказалась очень неплохой девушкой, а Гришка прекрасно справлялся с двумя дамами – Любу он не обходил вниманием.

– Ты не сердись на Славку, – проговорила Алена, когда ее рыжий супруг вышел покурить. – Он за своего Женьку так трясется. Он мне рассказывал, что мальчишка к тебе привязался. Вдруг ты после свадьбы о нем забудешь.

– Да что они все – с ума сошли что ли? – вскипела Люба. – Какую-то свадьбу придумали. Не будет у меня никакой свадьбы. Никакой! И не было у меня никого, это просто бабушкин знакомый нас до театра довозил.

– А почему тогда все так говорят? – не поверила Алена.

– Да потому что… потому что этот Сивцов никакого внимания на меня не обращал! Вот я и сказала, что у меня жених… Ну что ж я – совсем что ли некудышняя? Что у меня – и жениха какого завалящего быть не может?… Мне, может быть, хотелось, чтобы Сивцов ревновать начал, внимание обратил!

– Он не будет ревновать, – задумчиво проговорила Алена. – Слава считает, что родному человеку нужно доверять, как себе, а если не доверяешь, ревнуешь там или еще чего, тогда вам просто нельзя быть вместе. И тебе он поверил с этой свадьбой.

– Ну что мне теперь – в самом деле выходить за этого урода? – в отчаянье выкрикнула Люба. Однако Алена ей ответить не успела – подошел муж.

Дальше поговорить не удалось – Гриша потащил дам на быстрый танец.

Но больше Люба сидеть не стала – вызвала такси и приехала домой.

Несмотря на поздний час, ни Ирина, ни Марианна Венедиктовна не спали.

– Ну что? – кинулись они к Любе, едва она открыла двери. – Ты свела с ума своего Сивцова?

– Свела, – буркнула Любаша. – Теперь он стал совсем сумасшедшим, чуть за руку не потащил к алтарю… Чего вы обрадовались-то? Обженил меня с Сенечкой! Просто как свекровь какая-то – уж так мою невинность бдит, уж так бережет!

– А может, он эту невинность для себя бережет? – лукаво прищурилась Марианна Венедиктовна.

– Да сколько уж беречь-то можно? – вскинулась Люба. – Он меня воспринимает только как чужую невесту!

– А эта была? Ну, стриженная? – спросила Ирина.

– И ничего она не стриженная, – вздохнула Люба. – Она вся такая… сердечная, душевная… она жена нашего Гришки. Ну помните, я вам про рыжего такого парня рассказывала? Вот его.

Больше говорить не хотелось. Люба уже приготовилась ко сну, а от взволнованных дам покою не было.

– Ну Люб, ну расскажи – он тебя танцевать приглашал? – приставала Ирина.

– Нет, и сам не приглашал, и другим не давал, – отворачивалась к стене Люба.

– Это от ревности, – тут же объясняла Марианна Венедиктовна, она тоже спать не торопилась. – Ой, девочки, я сейчас вспоминаю – у меня был один такой молодой человек… да что вы так уставились? Это ж еще тогда было, когда я и сама была молодая!

– Он не будет ревновать, у него какие-то там жизненные принципы образовались, и как раз по поводу ревности, – вздохнула Люба и вдруг неожиданно для себя заявила: – Ничего у нас с ним не будет. Вот чувствую – не любит он меня, пар-разит… Да еще со свадьбой с этой… И что мне теперь на работе говорить – ума не приложу. Все так и гудят, прямо хоть в самом деле – замуж за этого Сенечку.

– А и чего?! – вдруг обрадовалась Марьванна. – Парень приятный, состоятельный, родители сразу вам квартиру сделают! Ну подумаешь – парень глуповатый, так это ж совсем не плохо! Вы что не помните : «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь, и делай с ним что хошь! Лап таба-диба-дудай! Лап…»

– Ну какое «лап-таба-диба»?! – не поддавалась на уговоры Люба. – Мне нужен такой… такой… Я домой уеду.

– И я с тобой, – вдруг всхлипнула Ирина. – Все они, эти мужики, знаете кто? Страдаешь из-за них, страдаешь, мучаешься, а они…

Девушки уснули с твердым намерением уехать к себе домой сразу же утром. И не надо их уговаривать! И ничего им говорить тоже не надо! И вообще – никаких олигархов и начальников здесь не водится, а раз так!.. И вообще – Марьванна могла бы и поуговаривать, а не храпеть в своей комнате, как механизатор!

Утром сестры проснулись в самом боевом настроении.

– Значит, Ирочка, я сейчас начну собирать вещи… – сразу же заявила Люба и мило обратилась к старушке. – Марьванна, а вы не сходите к Евгению, не пригласите его попрощаться? Сивцов его, конечно же, отпускать к нам не будет, так вы скажите, что я домой, в деревню уезжаю…

– Подожди, Любаша, – остановила сестру Ирина. – Мне надо попрощаться с Мишкой. Он говорил у него поезд отходит сегодня. На гастроли едет… ну и… надо, чтобы все по-человечески… Люб, только ты поедешь со мной, а то я одна боюсь.

– А как же Евгений? – с видимым облегчением спросила Люба.

– А его мы пригласим позже, – ответила Марианна Венедиктовна. – К тому же не забывай – тебе надо уволиться с работы. Некрасиво это – сбегать.

Люба так тяжко вздохнула, что казалось, будто ее отправляют в пожизненное рабство. Однако, мудрая Марьванна ее печали не поверила.

Все утро Ирина не могла найти себе места. Она завивала волосы, красила ресницы и подолгу замирала возле зеркала.

– Люб, как думаешь, мне вот в этом платье ехать? Или может то, синее надеть?

– Езжай в этом. В синем ты на баклажан похожа, – поддерживала сестру Люба.

– А в этом, как сноп! – нервничала Ирина. – И почему ты сразу не сказала, что мне надо ехать в брючном костюме?!

И прическа ее не устраивала.

– Люб, мне вот эту кудрю на лоб спустить? Или ее лучше за ухо затолкать? – не отставала она.

– Ты ее вообще убери, а то как пудель…

– Сама ты пудель Артемон! Я что – зря завивалась? И вообще – надо косу заплести, Мишка любит, когда я с косой.

– Девушки! Ваш провожаемый уедет без вас, – напомнила Марьванна. – Ирочка, если ты сейчас не оденешься, он вообще не увидит, какая ты сегодня красавица.

Это были самые правильные слова, именно те, которых Ирина ждала.

В половине двенадцатого девушки уже вышли из подъезда. Во дворе к ним кинулся Евгений:

– Теть Люба! Вы далеко? Я вас так давно не видел! А когда мы еще шарлотку печь будем?

У Любы на глаза навернулись слезы.

– Малыш… я наверное скоро уеду… к себе в деревню. Но ты не переживай, я обязательно оставлю тебе адрес, и ты будешь писать мне письма.

– Я не умею писать… – растерялся Евгений.

– Ну… тогда… – не знала, что сказать Люба. – Тогда папа писать будет. А читать вы будете вместе.

Времени совсем не оставалось. Ирина присела возле мальчика и проговорила:

– Женя, мы сейчас быстренько съездим в одно место, а потом приедем. Тетя Люба еще не завтра уезжает, ей еще уволится надо.

– Я вас подожду, – пообещал мальчишка. – Здесь, на скамейке.

Времени на автобус уже не оставалось, и сестры поймали такси.

– Между прочим, могла бы со своим Мишенькой и без меня проститься, – бурчала Люба. – Во будет теперь Евгений сидеть, пока мы не приедем. А потом Сивцов опять на него ругаться станет.

– Не станет. Мальчик же ему объяснит, что ты уезжаешь, – отмахнулась Ирина. – А одна я не могу… говорю же – боюсь. Ты же понимаешь, там эти танцорки все такие маленькие, хлипенькие, и я появлюсь – бомба здоровенная. Мне же неловко. А на твоем фоне я очень выгодно смотрюсь…

– Вот и дурочка… – фыркнула Люба. – Я и вовсе фоном не бываю. Если я появляюсь, так сразу на первом плане оказываюсь.

– И я про то же, – кивнула Ира. – Потому что я смотрюсь меньше.

Ссорились они так просто – для снятия нервного напряжения. И обе это понимали. Однако, как не снимали это самое напряжение, едва прибыли на вокзал, как их охватила паника – куда бежать, где этот самый поезд, на каких путях?

– Ой, ну все, упущу я Мишку… – чуть не ревела Ирина. – Ведь хотела же – подкараулить его возле подъезда!

– Не нервничай, – решительно заявила Люба. – Куда, ты говоришь, он у тебя собрался? На Урал? Сейчас поищем…

Она протиснулась к окошку с табличкой «Справочное» и быстро заговорила:

– Девушка! Девушка, скажите, у вас тут на Урал едет группа танцоров, это на каком пути? У нас тут танцорка от группы отстала…

Девушка послала их к другому окошку, та – к другому, но в конце концов, удалось-таки выяснить, что поезд с артистами отходит с первого пути третьей платформы.

– Бежим! – крикнула Люба, ухватила «танцорку» за руку и поволокла к первому пути.

Они нашли поезд сразу. Посадки еще не было, поэтому пассажиры стояли возле дверей вагонов маленькими кучками.

– Побежали, – волокла Ирину сестра. – Пробежимся, найдем, где твой Михаил прячется!

Они торопились – в любой момент могли открыться двери поезда, пассажиры кинуться по вагонам, и тогда найти Мишку будет в сто раз сложнее. Ирина вглядывалась в незнакомые лица и вдруг резко остановилась. Люба уткнулась ей в спину.

– Ты чего?

– Вон! Вон стоит эта Лидочка… – задыхаясь проговорила Ирина. – Люб, спроси ее, где Мишка?

Люба кинулась к хрупкой девушке, на которую указывала Ира.

– Здрассьте… – остановилась она возле Лидочки. – Вы меня простите, а где тут у вас Миша? Ну, танцует вместе с вами. Он тоже собирался в поездку, а его что-то не видно…

Лидочка обижено перекривилась:

– А вам зачем? И вообще – вы кто?

– Я кто? Я… подружка его мамы.

– А-а, подружка… – протянула девчонка и фыркнула. – А что – он маме не сказал, что от поездки отказался?

– Как? – не поверила Люба.

– Да вот так. У него дома какие-то ва-а-а-жные дела, – передразнила Мишку девчонка и надула губки. – Он сказал, что танцами надо заниматься серьезно, а он… он решил заниматься серьезно кулинарией. Нет, вы представляете? Мишка – кулинар! Все курицы сдохнут от смеха! Да у него такой талант, а он к кастрюлям!.. И я никак не могла его уговорить… Вы скажите его матери, может она его уговорит. Если что, он мой сотовый знает…

– Конечно-конечно, – уже спокойно проговорила Люба и постаралась не разулыбаться от удовольствия. – Я обязательно скажу. – И она посеменила подальше от поезда.

– Ты куда это? – подскочила к сестре Ирина. – Где Мишка-то?

– Твой Мишка уже уехал, – со скорбной физиономией проговорила Люба. Но заметив, как на накрашенные ресницы сестры тут же набежала крупная слеза, успокоила. – Домой он уехал. Сказал – без Ирины мне никакие танцы не в радость! Смогу танцевать только убитого лебедя.

– Что? Правда, так и сказал? – распахнула глаза Ирина.

– Вообще-то я не расслышала, меня ж там не было, но… домой он точно удрал! Так что – давай, срочно к нему, ты же знаешь, где он живет.

Ирина расправила плечи, улыбнулась и запела:

– Зна-а-а-ю, знаю, милый, где живешь! Потерял себя ты, потерял…

– Поехали, говорю, – толкала ее сестра. – На нас уже оглядываются.

– А ну и пусть! И не поеду я никуда! Поезд-то сейчас уйдет, и никуда Мишка не денется!

– Что-о-о-о?! Мишка никуда? – задохнулась от негодования Люба. – Да если ты хочешь знать, эта выдра Лидочка ему свой телефон оставила, понятно? Он может в любой момент группу догнать!

– Да что ты? – опала Ирина. – А чего стоишь-то, чего стоишь? Где тут такси?… Ну, Любочка, с тобой так никогда замуж не выйдешь!

Всю дорогу Люба настраивала сестру на правильную волну:

– Ир, ты вот сейчас с ним отношения выясни, а потом отпускай его на эти танцы. Ну если все говорят, что он талант, нельзя ж его в землю зарывать, талант, а не Мишку. Пусть танцует, ты ему так и скажи, поняла? Ну чего надулась? Сама будешь своим делом заниматься, он своим, может он и правда чего добьется…

К Мишке домой они заявились вдвоем. Открыл им сам Мишка.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Люба, но на ее вежливость никто внимания не обратил.

Мишка увидел Ирину и сразу кинулся к ней:

– Ира! Какая ты молодец, что пришла! А я… я чуть не уехал сегодня, но… не смог…

– Миш, ты это… – краснела Ирина и стыдливо косилась на сестру. – Ты такой молодец, что не смог… знаешь… Я так боялась, что ты уедешь… Я знаешь, я нисколько не буду тебя держать, ты же талант. Я ведь тоже – занималась бальными танцами, так что… я уже решила – будем теперь вместе танцевать. В одной паре!

Люба тихонько охнула, а Мишка расхохотался на весь подъезд.

– Нет уж, моя золотая! Ты будешь сидеть дома с нашими детьми! А потом мы вместе будем заниматься нашими банкетами.

Больше Люба их слушать не стала. Увидев, что все у них идет на лад, она тихонько попрощалась и поспешила вниз. Ее прощания тоже никто не заметил – Мишка нежно обнимал и целовал свою Ирину, а та теперь была готова на все – хоть с детьми сидеть, хоть с кастрюлями, лишь бы вместе с Мишкой.

Конечно, Евгений Любу не дождался, и это немного подпортило настроение. Она пришла домой и сразу же начала гладить костюм – завтра, в последний день ее смены, она должна выглядеть на все сто.

– Ну, что ты не рассказываешь, как проводили Мишку? – спросила Марьванна.

– А чего его провожать? Никуда он не уехал, остался…

– Из-за нашей Ирочки? – охнула Марьванна.

– Из-за нее. Теперь стоят там у него в подъезде, целуются…

– Ну, слава богу, – счастливо вздохнула Марианна Венедиктовна. – А ты все же решила уезжать?

– А что делать? Из-за меня Сивцов точно от танцев не откажется… не отказался бы… – Люба отложила костюм. – Понимаете, я же вижу – Мишка этот сразу в Ирину влюблен был, а Сивцов… он как рыба замороженная! Он вообще никого не любит…

– Откуда ты знаешь? – усмехнулась Марьванна. – И потом – у замороженной рыбы есть одно свойство – она всегда оттаивает. Может и твой Сивцов оттает…

– Может… а может и нет… или я до этого не доживу… Нет уж, решила домой, значит домой.

– Ну смотри… – вздохнула Марианна Венедиктовна. – Только знай, девочка, ты в любой момент можешь сюда вернуться. Это твой дом. Твой и Ирины.

Ирина приехала домой только поздним вечером.

– Уй-й-й-й! – визжала она поросенком. – Любашка! Мне Мишка предложение сделал! Прямо так и сказал – давай продадим мою машину и откроем свое маленькое кафе! Ну, над этим надо еще подумать, подсчитать все… может мне придется брать кредит. Мне, конечно, никто не даст, попрошу батю…

– Если ты про родного отца, то он даст любые деньги, я ж вам говорила, – совершенно спокойно напомнила Марианна Венедиктовна. – Но… неужели у вас только и разговоров было, что про кафе? А когда же свадьба?

– Свадьба? – заморгала глазами Ирина. – Не знаю… но завтра мы идем подавать заявление…

– Надеюсь, не в администрацию, чтобы вам открыли свидетельство частных предпринимателей? – поджала губы Марьванна.

– Нет… – смущенно хихикнула Ира. – В загс.

На фоне счастья сестры, ее собственная судьба Любе казалась несчастной и горемычной. Утро следующего дня она встретила совсем безрадостно. С одной стороны ее переполнял восторг – скоро у Ирочки свадьба. А с другой обида – у нее самой свадьба еще не скоро. Да и вообще, будет ли когда…

Люба сразу направилась в отдел кадров. Ее уволили без лишних разговоров, тем более, что и устраивалась она временно. Потом Люба прошла по каким-то кабинетам, подписала бумажки, и ей осталось только зайти в мужскую раздевалку и забрать вещи. С рабочими она встречаться не хотела – опять начнут про эту свадьбу расспрашивать, а врать уже не было сил.

Она зашла, когда никого не было – все работали, и смена должна была закончиться еще часа через два.

Вот он ее стол, ее забытая книжка, в ящичке стола ее зеркальце…

– Ты увольняешься? – вдруг раздался голос за спиной.

Она вздрогнула, обернулась – возле нее стоял хмурый Сивцов.

– Я тебя чуть не упустил – мужики сказали, что ты в отдел кадров побежала… Зачем?

Люба не могла поднять на него глаз, а он наоборот – смотрел в упор, не отводил взгляда.

– Зачем ты уходишь? Ты из-за меня уходишь? Я тебя достал? Или тебе не позволяет твой жених? Он решил, что ты будешь сидеть дома и стирать ему носки? – играл желваками Сивцов.

– О господи… – опустился на стул Люба. – Дался тебе этот жених… Да, я ухожу из-за тебя! И нет – никакой свадьбы у меня не будет. И не намечалась. И жениха тоже – нет! А ухожу я… потому что ухожу…

Сивцов склонил голову и все еще не верил:

– То есть как это – нет жениха? Но я же сам видел… А зачем ты говорила? Чтобы я к тебе не лез, да? Не приставал?

– Наоборот! – уже не сдержалась Люба. – Чтобы приставал! Чтобы видел, что меня тоже может кто-то любить, понятно тебе?

– Тебя? Кто-то? – распахнул глаза Сивцов. – Да у нас все мужики в раздевалке только тобой и бредят! Правда, все по-разному, кто тебя в пример своим дочерям ставит, кто женам, кто просто тебя в жены взять мечтал, а как же?! Ты ж у нас не такая, как все! И красавица, одна коса чего стоит! И чистюля, и умница, и…

– Про штаны скажи… скажи что штаны зашивает мастерски… – раздался шепот от двери.

В дверях раздевалки торчала рыжая башка Гришки, а за ним виднелись головы еще кого-то.

– Выдь отсюда! – шикнул на Гришку Сивцов. – Ну нигде без него!.. Люб… знаешь… я не могу без тебя. Честно. И сам себя отучал, и Евгения… Не получается. Мне сын еще вчера сказал, что ты уезжаешь, я… Люба, я всю ночь возле твоего подъезда гулял… с псом этим, с Бароном. А утром мне ваша Марьванна сказала, что ты увольняться придешь… А я… Как представлю, что тебя нет…

Теперь Славка стоял возле окна и говорил, глядя куда-то в даль. И было видно, что каждое слово дается ему с трудом.

– Конечно… ты молоденькая, но… если ты скажешь «нет»… если ты скажешь…

– Да что ж я, совсем идиотка? – подошла к нему Люба. – Столько времени из-за тебя мучаюсь, мучаюсь, а тут, когда ты растаял, как та ры… кхм… когда ты…

– Мужики, ну дай поглядеть! – уже сильнее слышался гул возле двери.

– Не, слышь, так я не понял, у нашей Любаши свадьба-то будет или нет?

– Да будет, чего – не видишь что ли?!

– А чего говорили, будто у нее жених тормознутый? Славка-то нормальный мужик.

– Тормознутый и есть! Столько времени девку мучил, чуть не упустил, мазила…

– Знаешь, Любаша… – оторвался от губ Любы Сивцов и покосился на двери. – Я тебя где-то понимаю… отсюда надо бежать, эти мужики кого хочешь достанут!

Спустя четыре года в доме Марианны Венедиктовны собралась шумная, веселая компания из детей и взрослых. Дама отмечала юбилей и пригласила самых близких и родных – своих внучек с семьями. Двое трехлетних карапузов, совершенно одинаковых, не отходили от десятилетнего мальчика, а тот заботливо завязывал бант кудрявой двухлетней девчушке.

– Евгений, ты ей розовый бант завяжи, Ирина розовый просила, – говорил Михаил, – расставляя на столе красочные бутылки.

– А сама-то Ира где? Пляшет? – спросил Сивцов.

– Танцует! Ну что ты, Слава! – одернула мужа Люба.

Она поправляла цветы в вазе и одним глазом следила за детьми.

– Ой, и не говори, – вздохнул Михаил. – А ведь, как хорошо все складывалось! Она обещала, что я буду плясать, а она сидеть с детьми и кастрюлями, а теперь что получается? Похудела на кучу килограмм, научилась выделывать ногами кренделя, и теперь я с кастрюлями и детьми, а она вся в софитах!

Ирина и в самом деле после рождения дочки Анечки похудела почти втрое. Она успевала заниматься танцами и еще работала директором маленького кафе. Кафе они с Мишей все же открыли. И Михаил, хоть и ворчал приличия ради, жену свою просто боготворил.

А Люба вовсе не рвалась стать директором. Она родила замечательных близнецов Тимку и Димку, сидела дома и все свое время отдавала детям и мужу. И ничуть от этого не страдала. А все ее мужики Сивцовы так и вовсе считали себя людьми самыми счастливыми.

Уже все сели за столы, когда в дом влетела Ирина.

– Всем привет! Марьванночка! Поздравляю! С юбилеем вас! А вы чего молчите? – обернулась она к гостям. – Что вы на меня все так смотрите?

– Скажи, любимая, а ты так и в машине ехала? – собрал брови на переносице Миша. – Я про то, что корону можно было и снять…

Ирина и впрямь стояла в роскошном праздничном платье, в туфельках и в сценической короне на голове.

– Это я просто снять забыла… – фыркнула Ирина.

– Да ладно тебе, забыла, – махнула рукой Марьванна. – У тебя всегда была мечта, если не начальницей стать, то хоть королевой!

– А у тебя какая мечта была? – тихо наклонился к жене Сивцов.

– У меня мечта? – прильнула к нему Люба. – Выйти замуж за принца. А получилось – вышла за короля!