Альфонс нечаянно нагрянет Южина Маргарита
– Тьфу ты! Ведь как скажешь…
Праздник подруги отметили как никогда – в самой элитной компании. Как-то так получилось, что они задолго до курантов осушили бутылочку шампанского, потом еще одну, но алкоголь их не брал. Зато с последним ударом курантов весь хмель ударил в голову. Однако ударил как-то необычно – по-праздничному. Все, что творилось на экране, казалось им, будто происходит прямо в их квартире. Все артисты обращались к Василисе с Люсей официально и хотели с ними выпить. Люся громко пела с каждым певцом дуэтом, а Василиса строила глазки телевизору, то и дело кокетливо закидывала ногу на ногу и ждала, когда гламурные мужчины отважатся пригласить ее на танец. Правда, никто не решился. Наверняка из-за того, что в ногах у нее ползал какой-то черный, кучерявый неизвестный тип и пытался лизнуть Василису в соблазнительные губы.
Утро оказалось мучительным. Надо было как следует отоспаться, но с девяти часов заканючил мужским голосом будильник:
– Василиса, единственная моя, я тебя люблю. Я люблю, когда ты ворочаешься во сне…
Конечно, после таких слов Василиса ворочаться уже не могла. Но, вскочив, вспомнила, что это подарок Люси, помянула подругу добрым словом, однако снова уснуть не получилось.
– Люся!! Немедленно вставай! – влетела она в комнату к подруге. – Случилось непоправимое!
Люся мгновенно распахнула глаза.
– Люся, я забыла вчера на свадьбе свои туфли! Нам надо немедленно навестить молодых!
– Васенька, они еще не проснулись, поверь мне на слово…
– Нет, нет и нет! Собирайся, мы едем за обувью. Если они еще спят, это даже к лучшему – едва только кто-нибудь из них придет в себя, обязательно мои выходные шпильки сопрут, я так уже две пары потеряла.
Люся не стала открывать подруге страшного секрета: это она выкинула одну пару, потому что ее сгрыз Малыш, а второй пары у Васеньки никогда и не было, подружка просто преувеличивала.
– Вася, давай так: ты едешь за обувью, а я выгуливаю собаку… Я даже могу в магазин сбегать и приготовить завтрак!
Василиса только пожала плечами и побежала наводить красоту, без макияжа на улице она не появлялась.
Ровно через полчаса она оторвалась от зеркала и поплыла в прихожую.
– Люсенька… Люся!!! Опять спишь, что ли?!! Закройся!
Людмила Ефимовна была не права – гости уже не спали. Вернее, они еще и не ложились. К Василисе выскочил пьяненький мужчина и радостно завопил:
– А вот и колядовать пришли!!! Быстренько подайте мне мешок с отхо… с продуктами!.. А вы, барышня, не смущайтесь, пойте!
И такой напор был у этого мужичка, такая гипнотическая сила, что Василиса вытянулась в струнку и тоненько завыла модную песенку:
– Ё-о-о-о-олки, по городу мчатся лю-у-у-ди… – Потом быстренько опомнилась, одернула шубку и вздернула подбородок. – Что это вы, какой настойчивый, петь вам еще…
– Вы не про елки! Вы про любовь пойте! – требовал мужичок.
Но тут к нему выскочила яркая девица с чернущей гривой, голубыми глазами и яркими рыжими веснушками:
– Пап! Ну чего ты к человеку прицепился? Женщина, а вы, наверное, Мишенькина бабушка? Он, шутник, сказал, что вы давно умерли! Давайте знакомиться – я невеста, меня Валей зовут… Миша!!! Тут твоя старушка прикатила! Иди встречай!.. А вы раздевайтесь, раздевайтесь.
Не давая вставить и слова, девчонка кинулась к Василисе и уцепилась за шубу. Мужичок, который только что настойчиво толкал гостье мешок с отходами, резко убрал руки с «гостинцами» за спину и расплылся в улыбке:
– Да и правда, проходите! Вот как вы нас, ай-яй-яй, какая хитрая бабуленция!! Хотела притвориться незнакомкой…
Василиса упиралась как могла. Такой фонтан внимания ее уже тяготил, к тому же она вовсе не собиралась играть роль Мишиной бабушки! Тем более давно умершей!
– Да я и так незнакомка! Ой, господи, и куда вы меня тянете? Я совсем не одета для праздника! Ну нет, я все же не пойду, у меня дырка на носках…
Спасла положение мамаша невесты. Она выскочила на шум и, маслено блестя глазами, запела:
– А-а-а-а! Вот и тамада-а-а. Вы сегодня к нам? Свадьбу проводить будете? Давайте! Только нам платить нечем! Но если вы ради удовольствия…
– Да уж, велико удовольствие… – буркнула Василиса и сразу спросила: – Вы мои туфли не встречали?
– Туфли? – пьяненько качнулась мамаша. – Нет, мы обувь не встречаем, мы только гостей.
Валя проворно кинулась к светлому шкафу, выудила откуда-то сбоку знакомый пакет и протянула Василисе:
– Это я спрятала вчера. Смотрю, все его пинают. Ну, думаю, завтра обязательно кто-нибудь спросит…
– Валенька, а вы вчера не садились в такую машину… синенькую, нет, в фиолетовую, как баклажан? – не утерпела Василиса.
Девчонка хихикнула в кулачок и покачала головой:
– Не-а. Я вчера к подружке побежала, она на пятом живет, в нашем же подъезде. А чего?
– А того! – грозно икнула маменька девчонки. – Тебя эта тетка вчера мертвую в такой машине видела, вот! Я, может, потом от этого известия и напилась. С горя. Так горько мне было! Ой, как горько… Горько!!! Горько!!!
Василиса не стала наблюдать сладкий процесс, взяла пакет и потихоньку выскользнула за дверь.
Домой она шла пешком и все время раздумывала – что вчера такое им привиделось с Люсей? Она была согласна поверить в галлюцинацию, но ведь групповых глюков не бывает! Или все же случаются? Во всяком случае, сегодня невеста жива и здорова, это она только что видела. Хм, видела, а почему тогда вчерашняя невеста на Валю была не похожа? Нет, какие-то общие черты, конечно, наблюдались – фата там, платье белое, но вот волосы, глаза… Какие глаза?! Они у вчерашней закрыты были! Вот черт… Вообще-то, говорят, в новогоднюю ночь всякие чудеса случаются. Наверняка это им с Люсей было знамение – мертвая девица как предупреждение, что в криминальные дела соваться не нужно. Или, может быть, что им больше никогда не стать невестами и, дескать, похороните, дамы, всякую надежду?.. Нет, это уж как-то и вовсе трагично… Вот и ломай теперь голову, что бы это могло означать?
Долго над этим размышлять не пришлось. Сначала Василиса вовсе выкинула из головы это знамение, даже Люсе думать о нем запретила, а потом оно и само разгадалось. Вернее, не разгадалось, а настойчиво потребовало себя разгадать.
На Рождество подруги собрали у себя всех близких – Пашу с семейством, Ольгу с ее гражданским мужем Володей, пригласили даже подругу Машу с ребятами. Маша была давняя приятельница Люси и Василисы и прибегала каждый раз, когда выдавалась свободная минутка. Беда была лишь в том, что эти минутки никак и никем не выдавались, поэтому встречаться приходилось не часто. Рождество случилось по-домашнему – уютным и теплым. Только один раз Павел зашел в кухню, где Василиса возилась с гусем, и плотно прикрыл двери.
– Мам, ты говорила, у вас свадьба какая-то на Новый год намечалась, я все хотел спросить – как она прошла-то?
– Да мы там и не работали совсем, – отмахнулась Василиса и вдруг напряглась: сын никогда не интересовался, как проходят торжества. – А чего, Паш? Случилось что?
Павел фальшиво захихикал, забегал глазами и стал что-то выискивать у себя в карманах:
– Да нет, что ты! Просто думаю – как это люди в Новый год еще и свадьбу осиливают?.. А чего не срослось-то? Жених заболел?
– Нет, с женихом как раз все в порядке. Невеста передумала замуж выходить. Но потом сообразила, что лучше сейчас выйти, пока берут, кто знает, может, ее потом перекосит всю, парализует или разнесет на семь размеров, кто ж тогда ее в загс поволокет… А ты почему спрашиваешь?
– Да я так… Мам! Смотри-ка! Утка твоя прямо дымом вся исходит! Вон как из духовки повалило! – округлил глаза Павел и выскочил из кухни.
Василиса проводила его настороженным взглядом и только пробормотала себе под нос:
– Это не утка. Это гусь. Рождественский.
После разговора с матерью Павел едва дождался гуся, потом как-то быстро собрал семью, сослался на то, что маленькой Ниночке срочно требуется в кровать, и распрощался. Ольга с Володей тоже засиживаться не стали. Через семь месяцев у них должен был родиться малыш, и глава семьи строго следил за режимом беременной жены. Едва за семьей Павла закрылась дверь, как Володя немедленно стал собирать Ольгу.
– Все, Оля, нашему малышу тоже покой нужен, – категорично заявил он, напяливая на супругу шубу.
– Но, Володя! Мы еще с мамой…
– С мамой вы все обговорите завтра. Людмила Ефимовна, Василиса Олеговна, просим вас завтра к нам, я лично приготовлю новое блюдо, в журнале вычитал. Говорят, изумительно полезно при беременности.
– Конечно, Володя, непременно заявимся, нам с Василисой особенно полезно будет такое лакомство откушать, – съязвила Люся. – А то мы уж всякую надежду потеряли…
Нет, ей даже нравилась такая забота зятя, но все же частенько Вовчик перебарщивал.
– Придем, Володя, конечно, придем, – светло улыбнулась Василиса. – Завтра как раз моя очередь обед готовить.
И все же Василиса обещала зря.
Впервые за последнюю неделю ее разбудил не сладкий голос осточертевшего будильника, а обычный звонок в дверь. Сразу же раздался грозный лай Малыша – черный терьер сообщал всем, что к хозяйкам кто-то заявился с ранним визитом. Вася было вскочила, но вспомнила, что Люсина кровать стоит ближе к прихожей, и плюхнулась обратно. Люся тоже не торопилась. Она до последнего надеялась, что подруга не выдержит, побежит к двери, а там, может быть, и с Малышом прогуляется. Но Василиса терпеливо сопела в подушку, а Малыш и вовсе распоясался – стал тыкаться мордой под одеяло к хозяйке, то есть будить ее, заодно облизал все лицо и даже притащил в кровать изжеванного тряпичного зайца. Заяц был последней каплей.
– Да встаю я, встаю… – бурчала Люся, напяливая тапки. – Между прочим, Васенька, могла бы и ты хоть раз открыть. Вася!!! И хватит притворяться!! Думаешь, я не вижу, что ты проснулась?!! Все время я да я!!
Василиса сладко всхрапнула, перевернулась на другой бок и фальшиво застонала во сне, подруга должна подумать, что ей снятся дурные сны, и пожалеть ее.
Люся побрела в прихожую и через две минуты снова заявилась в спальню.
– Вася. Василиса! Вставай немедленно, к нам гости… – Чуть помолчала и проговорила еле слышно: – Боюсь, что случилась неприятность. Еще не знаю какая…
Сон Василисы как ветром сдуло. Она моментально припомнила вчерашний странный разговор с сыном и сразу ударилась в крик:
– Вот!! Я так и знала! Конечно! Конечно, у нас неприятности! А откуда быть приятностям, если ты с самого утра орешь, как футбольный комментатор! Сколько раз тебе говорила…
Ее пылкую речь прервала уже знакомая женщина – мать Валентины, той самой невесты, которая капризно отказывалась выходить замуж в Новый год.
– Вы, я вижу, уже не спите… – тихо вошла она в комнату.
Сегодня она была совершенно не похожа на прежнюю хозяйку торжества – мелкие кудряшки запрятаны под темную шапку, глаза красные и даже какие-то нездоровые, нос постоянно мок, и женщина беспрестанно терла его несвежим синим платком. Василиса еще не успела вынырнуть из постели, поэтому юркнула обратно под одеяло, однако преподала даме урок вежливости.
– Ничего-ничего, проходите, садитесь… нет, не надо на кровать, вот, на стульчик, пожалуйста. Люсенька, голубушка, принесите нам по чашечке кофейку. Да, и прогуляйте собачку, боюсь, мне сегодня не удастся…
Люсенька затрепетала ноздрями. Нет, Василисе и раньше не всегда «удавалось» прогулять Малыша, но выставлять Люсю домработницей!.. И ведь не придерешься – она на самом деле не может при посторонней даме выскочить из постели, вот и требует кофе.
– Как вас, простите? – обратилась Люся к гостье.
– Ах, я забыла представиться… Хотя вы же, кажется, записывали? – насторожилась та.
– Да мы уже ту бумажку выкинули давно, – махнула рукой Люся.
– Ага, конечно. Я – Галушкина Эмма Васильевна. Я…
– Простите, Эмма Васильевна, пройдемте с вами на кухню, а наша Василиса вылезет наконец из кровати! – злобно сверкнула очами Люсенька и увела гостью на кухню. – Она при вас не может, у нее фигура страшная.
Василиса скрипнула зубами. С кофе номер не прошел. А хотелось Люсю наказать, чтобы не орала с самого утра, ей нельзя. Вот, опять неприятности – не зря дама заявилась, наверняка деньги назад потребует. Надо сразу настроиться – задаток не возвращать! Ни при каких условиях!
Когда Василиса заявилась на кухню, там уже вовсю пахло кофе и свежезаваренным чаем, а на столе красовалась раскрытая коробка с конфетами, которую Василисе подарила Ольга. Но ни Люся, ни Эмма Васильевна к чаепитию не приступали. Люсенька нервно мяла в руках крахмальное полотенце, не зная, чем же еще ублажить гостью, а та задумчиво уставилась на сахарницу и, казалось, совсем забыла, где находится.
– Ну, вижу – заждались, заждались… – по-королевски уселась на табурет Василиса и сразу приготовилась отражать любой натиск.
– У меня дочь погибла, – вдруг сообщила гостья, уставясь на Василису. – И именно так, как вы сказали, – погибла в машине. Признайтесь, вы – экстрасенс?
Василиса сначала даже не поняла, что ей сказали. Она вперилась взглядом в Люсю, будто та могла ей перевести. Но подруга и сама онемела от неожиданного известия.
– Я экстрасенс? Нет, ну какие-то способности есть… – стушевалась Василиса и вдруг опомнилась: – У вас погибла дочь?! Боже мой, ужас-то какой! Когда? Как это произошло? Я же сама лично видела ее живой и здоровой! Она меня еще с этой… с бабушкой своего жениха перепутала.
– Это она на второй день свадьбы перепутала, а вчера утром… она пропала… Понимаете, молодые сразу решили жить от нас отдельно, у Мишеньки своя полуторка, вот и перебрались туда.
– Простите, а адрес Мишеньки вы не помните? – прервала Василиса даму.
Та нахмурилась, видимо, припоминала, а потом объяснила:
– Ателье «Муравей» как раз под их квартирой. Валюша еще смеялась всегда – если, мол, нам бесплатно шить не станут, мы им весь муравейник затопим.
Женщина заклокотала горлом, пытаясь унять рыдания, нервно схватила чашку и, обжигаясь, выпила ее не отрываясь. После этого ее щеки немного порозовели, и она снова обрела способность говорить:
– Они прямо первого числа туда поехали. Ну, второго я сама к ним приходила – посмотреть, как дочка хозяйничает в новой квартире, третьего они нам звонили, и четвертого отец с ней вечером разговаривал, я в парикмахерской была. А потом… пятого, получается, я утром позвонила, Миша недовольный какой-то был, но Валю к телефону позвал… Дочка недолго разговаривала, видно было, что не до меня ей. Я все ждала, что она днем перезвонит или вечером, но так и не дождалась. Я, знаете, очень обиделась!.. Весь день ей не звонила, позвонила лишь шестого вечером. И то только чтобы на Рождество пригласить. Звоню, а Миша мне отвечает, что Валя еще с утра к нам пошла. Я сначала панику поднимать не стала – ну мало ли куда дочь могла забежать, не все же время ей возле мужа вертеться. Я вот, например, никогда возле мужа не сижу! А она девчонка совсем. К подружкам могла заскочить, счастьем поделиться. Я и не звонила! Так Миша уже поздно вечером сам стал звонить. А мне и сказать нечего. Ну, он, конечно, во всякие подозрения кинулся… а вчера утром ее нашли в нашем гараже, в машине цвета баклажан, она… она совсем мертвая была. Ее задушили, – с трудом произнесла женщина, потом нервы ее сдали, и она ухватила Василису за руку. – Ну зачем вы меня спрашиваете?! Вы же сами все знаете!! Вы же еще тогда прибежали, говорили, что невеста, то есть моя дочь, в машине погибла!! Помните, вы телефон просили милицию вызвать?! А я тогда посмеялась над вами! И трубку вам не дала! И потом толкала вас за дверь!! Помните, вы еще кричали, что на девять дней не придете?! Господи!! Ну за что же такое мне проклятие?! Если я вас оскорбила, так надо было меня туда, в ту машину, за что Валеньку?!! Вы страшный человек – у вас черный язык!
У женщины началась истерика. Люсе едва удалось влить в нее ложку успокоительного.
– Милая Эмма Васильевна. – Василиса осторожно гладила по руке гостью. – Я совершенно обычная женщина. Ну сходите по соседям, спросите…
– Я ик… спрашивала, – медленно приходила в себя несчастная мать. – Бабушка на скамейке сказала, что вы ведьма.
Василису перекосило.
– Это Митрофаниха! – с досадой хлопнула она себя по бокам. – Вот ведь старое корыто! Она всегда нашего Малыша чертом зовет, не любит она собак. Вот сволочь, да, Люся?
– Точно! – замотала головой Люся. – Не слушайте никого, Василиса больше выпендривается, а так она совсем безобидная. Я вот с ней столько лет живу, а она мне хоть бы хны, только костюм мой испоганила… Ну это неважно.
Эмма Васильевна верить ей не собиралась. Она все смотрела на Василису, как на икону, и цеплялась за нее руками:
– Ну скажите – это мне за грехи, да? Господи, и как меня угораздило разозлить ваш черный язык!.. Ну, хотите, я покаюсь! Или уже поздно?
Та только бережно отцепляла от себя руки гостьи и пыталась вразумить несчастную:
– Да перестаньте вы из меня кого-то делать! Говорю вам – я самая обычная! И язык у меня нормальный, ну посмотрите – э-э-э!.. А ту девушку в машине не только я видела, но и Люся! Кстати, она первая ее заметила.
Люся кивнула.
– И вовсе она была на вашу дочь не похожа! – продолжала Василиса. – Я же ее не видела никогда. А тут смотрю – в машине платье белое, фата, и…
– Не надо подробностей, – прервала ее Люся. – Короче, мы и подумали, что раз невеста, значит, ваша дочь.
– А потом, когда я сама вашу Валю увидела, я еще к вам за туфлями заходила, тогда и поняла, что это не она была вовсе! Ваша такая черненькая…
Женщина ничего не слышала. Она прочно вбила себе в голову, что Василиса отомстила ей за оскорбление смертью Вали. Эмма Васильевна сидела на стуле, мерно раскачиваясь, и беспрестанно бубнила:
– Как жестоко… как жестоко… Господи! Ну зачем я только пригласила вас проводить эту свадьбу?! Ведь говорили мне – надо из агентства, а я… все хочется подешевле, вот оно и вылазит! Лучше бы из агентства… Как жестоко, за какую-то обиду так отомстить невинной девчонке…
– Я все понимаю… Но не я это!!! – не выдержала Василиса. – За кого вы меня принимаете?! Я себе даже пенсию нормальную наколдовать не могу – приходится в Новый год по свадьбам бегать! И это в моем-то возрасте!! Вы глаза-то разуйте! Да если б у меня такой дар был… Господи, что я говорю…
Женщина вдруг перестала раскачиваться, снова уставилась Василисе в глаза и спросила:
– А кто тогда?
– Н-ну… я не знаю… – стушевалась Василиса Олеговна, пытаясь держать себя в руках.
Однако Люся не удержалась:
– Она не знает. Но если вы нам обещаете содействие, то через месяц мы вам представим преступника.
– Содействие? – распахнула глаза Эмма Васильевна. – Сколько?
– В неограниченном количестве… – затараторила Люся и вдруг споткнулась на полуслове: – Вы что имеете в виду?
Гостья пожала плечами:
– То же, что и вы, – деньги.
Людмила Ефимовна задохнулась от возмущения, но вспомнила, что перед ней убитая горем мать, и только фыркнула:
– Содействие – это добровольные, подробные ответы на наши вопросы, неплохо, если и гости ваши свадебные нам помогут, то есть все, как в милиции… только не так скучно!
– А сами? Без наших ответов вы не можете? – спросила Эмма Васильевна.
В ее глазах появилась недоверчивая пренебрежительность.
– Конечно, можем, – понесло Василису. – Но вы ведь хотите поймать негодяя как можно скорее?
Ее взгляд показался Эмме Васильевне колдовским. Она судорожно сглотнула и торопливо подтвердила:
– Да! Я согласна! Я буду содействовать… Только… знаете, иногда и обычное слово может нести страшную силу… Если вы не найдете этого ирода, вам так же аукнется…
– Ну кто вас за язык-то тянет?!! – подбросило Люсю. Сейчас, когда ее собственная дочь готовилась к свадьбе, Люся стала непростительно суеверной.
Эмма Васильевна будто очнулась, стала быстро собираться, еще раз пообещала помогать и напомнила, что будет ждать звонка.
Глава 2
Закон притяжения беды
Только за гостьей захлопнулась дверь, как Люся понеслась в комнату и вернулась с елочной композицией – на подставке венок из еловых лапок, украшенный серебряными шишками, золотыми колокольчиками и красными бантами, а в центре три витые свечки. Этот веночек подарила на Новый год подругам знакомая, но он был таким веселеньким, что его решили не трогать – свечи не зажигать, копотью банты не марать, а поставить венок к Васе на тумбочку и весь год им любоваться. Теперь же Люся зажгла сразу все три свечки и тыкала композицией во все углы. От хорошеньких свечек черной струйкой к потолку поднималась копоть, но женщину это не пугало.
– Люся!! – взвилась Василиса, подлетела к подруге и стала отбирать икебану. – Ты что творишь?! Ты решила топить квартиру по-черному, как в старину?! Посмотри на потолки!.. Ну что ж тако-о-о-е-то?.. У нас и так ремонта сто лет не было… С ума ты сошла, что ли?
– Не сошла! – дергала ногами и руками Люся, не отдавая подруге композицию. – И не сошла вовсе, а только после этой женщины надо всю плохую ауру сжечь! Ты же слышала, что она тут наговорила! Про «аукнется» слышала? А у меня дочка свадьбу скоро отмечает!.. Поэтому и надо все сжечь!
Василиса театрально схватилась за виски и сообщила коту, который с интересом ждал, чем закончится потасовка:
– Финли, она ненормальная! Она нас спалит, я тебе обещаю… Лю-ю-юся! Ну кто сейчас верит в приметы?! Ты просто показываешь свой интеллект! И, по всей видимости, он у тебя страшной дремучести! Господи, с кем я делю крышу…
– Да?! – Люся подскочила к самому лицу Василисы и закривлялась маленькой обезьянкой. – У меня интеллект дремучий, да? Тогда у тебя вообще никакого нет! Потому что каждый раз ты ко мне пристаешь: «Люся, не ори, это плохая примета!» Что, не говорила? Сейчас заору.
Василиса вздрогнула, уложила ручки на животе и примирительно сказала:
– Люсенька, твой крик и не примета вовсе, это закон притяжения беды, вполне физическое явление. А эта женщина… Люся, ну мало ли что может наговорить бедная мать, убитая горем? Да погаси ты свечку!! Прямо на меня вся сажа садится! Пойми, Люся, эта Эмма Васильевна и про меня черт-те что наговорила, но я же не обижаюсь!.. Хотя, если по совести, так это не у меня черный язык, а у тебя луженая глотка! Вечно накличешь криком своим… Нет, Люся, оставь свечки в покое. И потом – все эти приметы можно объяснить; скорее всего, в нашем районе появился маньяк, который убивает невест, вот и все… Люся… Люся, я совсем не это хотела сказать!!
Но подруга уже унеслась в другую комнату и вернулась с потрепанной тетрадкой.
– Значит, так, сейчас наметим план вопросов, завтра зайдем к этой Эмме Васильевне и возьмем у нее список гостей. И тогда уже с каждым будем работать в отдельности. Только вот никак не соображу – где их допрашивать? Может, у нас? Ремонт, правда, давно не делали, но все равно здесь уютненько… Да! Надо сначала к жениху зайти, к Мише этому…
Василиса внимательно смотрела, как дергается у Люси на затылке темная кучеряшка и среди локона бесстыдно сверкает совершенно серебряный волос. Боже! Стыд-то какой! У Люси седина, а она так наплевательски к этому относится! Вася урвала момент, схватила седой волос и с силой дернула.
– Васька!! – подпрыгнула от неожиданности Люся. – Чокнулась совсем, что ли?!
– Люсенька! – напыщенно вещала Василиса. – Завтра же потрудись покрасить голову хной!
– Ой, Вася! Ну о чем ты сейчас думаешь?! Нам надо сообразить, как найти преступника!
Василиса фыркнула и грустно уставилась в окно:
– Неужели ты всерьез решила заняться этим убийством? А ведь у Ольги свадьба буквально через месяц! Нам надо готовиться, сценарии, платья там всякие разные, тебе сшить костюм аиста…
Люся оскорбленно вытянула шею, уперлась взглядом в стол и проговорила с нажимом:
– Я помню про свадьбу! И, между прочим, твое замечание попало в строчку! А если и правда это маньяк?! Мы вот так будем сидеть и ждать, когда он доберется до нашей невесты? Моя любимая писательница про такого маньяка писала – он именно на невестах специализировался, гад! Поэтому нельзя терять ни минуты… И потом – нам надо отстоять твое честное имя, а то все как люди называются – Василиса Премудрая, Василиса Прекрасная, а ты у нас будешь Василиса Черный язык! И еще надо отстоять нашу профессиональную репутацию! Ты же слышала, эта Эмма и так уже пожалела, что нас пригласила! Ну и наговорила она опять же… Я, конечно, в такие приметы не верю, но рисковать судьбой дочери не собираюсь… – Люсе надоело шипеть обделенной гусыней, и она гаркнула: – Придумывай давай вопросы! Куда опять мне в темечко уставилась?
Никакие вопросы у Василисы не придумывались. Честно говоря, она хотела насладиться праздником еще хотя бы неделю – до четырнадцатого, как все порядочные люди. Они еще не были в гостях у Маши, мечтали сходить в театр на балет, да к тому же сегодня Володя приглашал их на какой-то беременный ужин. А если они с Люсей займутся этой несчастной невестой, то все праздники, само собой, накроются траурным венком, козе понятно. Надо, чтобы и Люся пришла к такому выводу. А она непременно придет, если Василиса оставит ее одну – ну кто еще может руководить операцией, если не Василиса? У Люсеньки без подруги моментально пропадает боевой задор.
– Люся, давай ты сейчас подумаешь, а я с собачкой погуляю. Ну, чтобы тебя не отвлекать, а потом ты мне продиктуешь эту анкету для свидетелей.
Спорить было лишним – Малыш уже давно поскуливал возле хозяек и складывал им на колени лапы.
– Хорошо, – согласилась Люся. – Только зайди в магазин, купи хлеба и батон, сделаем гренки… раз уж мы сегодня не попадем на ужин…
Василиса только мотнула головой, и через минуту Люся уже слышала ее голос в прихожей.
– Мои батоны, они же булки… – пела себе под нос ее подруга, надевая на собаку ошейник.
Василиса брела по заснеженной аллее, и даже вид пушистых яблонь в гирляндах ослепительного инея ее не умилял. На улице стояла самая зимняя погода, то есть дикий мороз. Василиса уже пожалела, что вызвалась гулять с Малышом, Люся как-то спокойнее относилась к минусовым температурам. А вот организм Василисы Олеговны совершенно не переносил холода – у нее тут же стали скрючиваться руки, даже в рукавицах, щеки приобрели лавандовый оттенок, изо рта, как у дракона, вырывались плотные клубы пара и, что неприятнее всего, сразу окоченел самый думающий орган – лоб.
Сейчас совсем не хотелось ни о чем размышлять, согреться бы, но мысли упрямо уносили Василису к той злосчастной свадьбе. Черт, они с Люсей даже не рассмотрели, кто там из приглашенных-то был, их дальше коридора не пустили. И как теперь работать? И опять же – эта девица в машине… Василиса ее отчетливо видела, но это была совершенно точно не невеста. Платье только… Да и с платьем тоже – ни Василиса, ни Люся даже не знали, какое платье было на Вале. Надо на всякий случай фотографии посмотреть. Точно! Спросить у матери… у Эммы Васильевны, может, они уже подсуетились да и сделали снимки, может, на фото у кого-нибудь взгляд недобрый промелькнет или какое-нибудь орудие убийства просмотрится… Нет, орудие вряд ли… А кстати, что-то выпало из головы – как погибла Валя? Ее тоже застрелили? Надо будет подробнее расспросить. И потом, машина – это что, совпадение? Почему именно в ней сначала им привиделась убитая невеста, а потом и Валя погибла там же? Прямо какая-то проклятая машина, как еще удалось подругам на ней до свадьбы докатить, тоже могли бы их наутро обнаружить в белых платьях, в фате и с пробитой грудью! С этим транспортом что-то не так…
Пока Василиса в раздумьях терла заледеневший лоб, глаза ее неотступно следили за черной точкой, которая мелькала вдалеке рядом с продуктовыми ларьками. Черной точкой, конечно же, была собака, и Василиса сильно подозревала, что это ее легкомысленный питомец – прогулки рядом с ларьками были его излюбленным занятием, там всегда знакомые продавцы угощали милашку терьера сладкими сухариками или чипсами.
Василиса насторожилась. Теперь точка явно атаковала какого-то незнакомого мужичка, который отмахивался, закрывал голову руками и уворачивался от нападения.
– Черт… От Малыша ты, дружок, так не спасешься… – пробормотала Василиса и рванула на помощь бедолаге.
Она стремительно неслась к ларькам, и чем ближе подбегала, тем отчетливее видела: на этот раз глаза ее не обманули. Малыш на самом деле крутился возле незнакомого мужчины и, надо думать, хотел его съесть.
– Вот идиотство! – задыхаясь, бубнила Вася. – И что с собакой приключилось? Никогда на людей не набрасывался… Сколько раз говорила Люсе: не корми ты его одной овсянкой! Он же не конь! И вот пожалуйста – сам себе стал мясо добывать… Малыш!! Гад такой, фу!!! Я сказала – фу!! Дядя невкусный, фу!!!
Она подлетела к мужчине, когда Малыш его еще не успел поранить. Во всяком случае, рваных ран не просматривалось. Щедро одаривая четвероногого друга пинками, Василиса умудрялась еще и заискивающе улыбаться мужику.
– Вы уж нас извините. Вот какие мы озорники… Но вы не бойтесь, это мы просто шутим, да, Малыш, зараза такая!
Потерпевший вел себя неординарно и спасаться не желал. Он вдруг возмущенно вытаращил глаза и запыхтел на Василису:
– Да как вы… как вы смеете?!. Прямо ногой по туловищу! Это же собака! Ну, подумаешь, резвится крошка…
– Я вас умоляю, только не рассказывайте мне, как эта крошка может резвиться, – кривилась Вася в фальшивой улыбке. – Да стой ты, Малыш! Гад какой!
Дяденька все еще поступок дамы не одобрял и даже попытался потянуть песика за ошейник к себе.
– Ой, господи, и посчастливилось же с мазохистом столкнуться, – проворчала Василиса, с силой рванув собаку к себе. – Это что ж такое?!. – сурово приступила она к воспитанию псины, как вдруг заметила на песике чужой ошейник.
Хватка ее стала ослабевать, потому что до Васи вдруг дошло, что она дернула вовсе даже не свою собаку. Черный терьер – собачка весом с саму Василису, с прекрасным кусательным аппаратом, не позволит, чтобы всякий желающий кидался к ней с оплеухами, это Вася хорошо по собственному Малышу знала. А она-то распоясалась… И зачем, спрашивается, ухватила чужого песика?.. Оглянувшись, стреляный собаковод заметила рядом с собой мирно сидящего Малыша. Тот чинно ожидал, когда хозяйка навешает постороннему псу подзатыльников, чтобы потом всласть с ним побегать. Но не его радостный вид насторожил Василису – от дальнего ларька прямо к их живописной группе направлялась кругленькая женщина с сурово сдвинутыми бровями.
– Так, дамочка, отойдите от кобелей! Я вам говорю! – с ходу накинулась она на Василису. – Нет, ну что за бабы пошли – не успеешь за яйцом отойти – мужика прямо с собакой воруют!!
– Дунечка! – залебезил мужчина. – А я ведь ей говорил – это, мол, наша собачка. Играем мы так! Но она меня даже слушать не захотела! Наверняка нашего Ориона увести задумала! А у самой такой же пес, вон он сидит.
Женщина оглянулась на Малыша, потом смерила оценивающим взглядом Василису и фыркнула:
– Это она не Ориона увести хотела, а тебя, горе мое… Орион! А ты куда смотрел?! Я же тебе русским языком говорила… Не прыгай на папочку! Не надо с него шапку срывать, у него голова замерзнет и отвалится!!
– Позвольте… – очнулась вдруг и раздулась от обиды Василиса. – Никого я уводить не собиралась! Дуня, я сейчас вам все…
– Ка-кая я вам Ду-у-уня?!! – угрожающе забасила женщина и пошла на Василису круглым животом. – Объяснит она! Хотела мужика увести, так забирай! А то еще Дунями обзывается!
Василиса попятилась, но возжелала до конца внести ясность.
– Ну какое же это обзывательство? Прекрасное русское имя… Да и муж вас только что так назвал…
– Какой еще муж?! Это отец мой!.. Орион!! Оставь отца в покое!!. – рявкнула женщина и снова обернулась к Василисе. – И не Дуня он меня звал, а доня! Дочка, значит! А вы не увиливайте, не увиливайте! Хотели обворожить мужчину, так и берите, он уже обвороженный! Бать, ты как – обвороженный?
– Да немножко того… не утерпел… обворожился… – кривился в вежливой улыбке мужик.
Дуня-доня вытащила у него из кармана паспорт и раскрыла на первой странице:
– Вот, здесь все написано: Николай Николаевич Иванко, разведен, детей нет… Нет, ты посмотри-ка, есть! Ах да, это я… Вот, дама, получайте! Я уже давно ищу ему женщину для серьезных отношений или для брака. Мне, знаете, некогда его судьбу устраивать – надо папашу в мужья вытолкать да самой замуж идти. А то года идут, так и помрешь вековухой.
– Но позвольте… – попыталась возразить Василиса, но женщина, как выяснилось, молодая, ей не позволила.
– А я говорю – надо! И не спорьте, если не знаете! – выпучила она круглые, навыкате, глаза. – Вот у меня подруга – тридцать первого замуж вышла, а седьмого уже померла! Тоже с замужеством тянула! Совсем времени на семейную жизнь не хватило, а если бы на год раньше выскочила, так…
Василиса напряглась. Она воровато оглянулась по сторонам и, не разжимая губ, спросила:
– А вашу подругу случайно не Валентиной звали?
– Да ей теперь все равно, как звали, а мне вот надо отца спихнуть кому-нибудь на жилплощадь и… вы понимаете, все, что мне осталось от любимой подруги, это ее молодой вдовец! Кстати, а у вас есть жилплощадь?
– У этого вдовца, насколько я знаю, своя жилплощадь имеется…
– Ха! Так у меня-то с квартирой шансов больше его захомутать! – гыкнула девица, потом вдруг что-то сообразила и закручинилась: – Да и папеньку неловко без теплых женских рук оставлять… У вас есть теплые женские руки?
Василиса стянула рукавичку и растопырила скрюченную, окоченевшую пятерню.
– Вот о таких он и мечтал, – торжественно воскликнула лгунья и зыркнула на батюшку. – Папаня! Я верно говорю, правда?!
Папаня более тщательно подходил к выбору верхних конечностей. Он вытянул шею и попытался заглянуть через могучее плечо своей «дони».
– Дай-ка, дай-ка посмотрю…
– Наглядишься еще, – дернула плечиком дева, и папеньку отшвырнуло ближе к резвящимся псам. – А вы, я не поняла, колдунья, что ли? Откуда про жениха знаете?
Василиса уже успела приучить себя к мысли, что да! Она где-то колдунья! Осталось только приучить к этому остальных. Поэтому она усмехнулась и неопределенно пожала плечами. Пусть девчонка думает, как ей нравится. Девчонка думала правильно. Она вдруг подозвала отца, сунула ему в руки пакет и строго приказала:
– Так, батя, возьми яйца, зайди за творогом и срочно домой. А мы с Орионом прогуляемся.
– Я это… – скромно потупился батя. – Можно я с вами? Мне хотелось бы колдунье желание загадать…
– Домой, я сказала! Напишешь желание на бумажке и повесишь вон на ту елочку! – диктовала непримиримая дочь. – А тетеньку колдунью незачем твоими мелочами заморачивать, она мне еще жениха не приворожила! Будешь себя хорошо вести, приглашу ее домой. Все!
Николай Николаевич послушно забрал пакет и потрусил к магазину за творогом. Кругленькая девушка нежно взяла Василису под руку и поволокла ее в небольшой скверик, где в такое время народу не бывало, зато собакам было полное раздолье.
– А мы с вами погуляем, да? – преданно смотрела она на Василису. – Давайте прямо сейчас отойдем туда… вон, видите, за кустики, и вы сразу – бац! – и начнете привораживать Михаила. А то мне сегодня еще на работу в ночь…
Василиса внутренне подобралась. Так, значит, она не ошиблась: на ее локте повисла подруга погибшей Валентины. Ну не упускать же такой случай…
– Право, я не знаю, выйдет ли у меня, все же такое похолодание… – жеманилась она. – Могут замерзнуть эти… чакры! Ага, мои чакры замерзли. Да и не знаю я, кого привораживать… Вот что – давайте вы мне все подробно расскажете про молодого вдовца, про его бывшую супругу, про их свадьбу, про то, как она погибла…
– А это еще зачем? – вырвалось у девицы.
– Ну как же! А если он ее сам кокнул? К нему же совсем другое колдовство применять придется! Да и волшебники покруче меня будут… Кхм, мы отвлеклись. Короче, я должна знать все! И давайте уже говорите – я вся тут окоченела с вами.
Девушка не заставила себя упрашивать дважды, она заговорила быстро, сбиваясь и повторяя одно и то же по нескольку раз. Однако Василисе все же удалось узнать кое-что интересное.
Оказывается, Тамара, так звали хозяйку непоседливого Ориона, знала Валентину уже лет пять. Они познакомились сразу после школы, судьба столкнула их в электричке. Валя ехала к родителям на дачу пропалывать грядки, а Тамара – к соседке, за определенную плату помочь ей выкорчевать пни на участке. Обе девушки, возможно, так и не познакомились бы, если бы бдительные контролеры не захватили их как безбилетников и не высадили далеко от пункта назначения.
Девицы остались одни на пустынной станции и очень скоро разговорились. Выяснилось, что на двоих у них денег всего на один билет, а куковать здесь ни одна, ни другая не намерена. Пришлось пойти на маленькую хитрость. На этой станции не было даже здания – стояла только одинокая будка, где билеты продавались. В ней сидела худая тетка со злобным лицом. У нее-то они и решили разжиться деньгами на билет. Насобирав сухой травы и маленьких веточек неподалеку от будочки, Валентина развела костерок и принялась с криком долбиться в будку:
– Пожар!! Женщина, срочно эвакуируйтесь!! Горите!!! Да что ж вы сидите?! Будка горит!!!
Она так убедительно орала, что женщина не усидела, рванула из будки посмотреть: стоит ли тушить пожар или, черт с ним, погаснет сам? Чтобы лучше видеть очаг возгорания, тетке пришлось забежать за строение, куда в это время беспрепятственно проникла Тамара и уперла личные деньги кассирши вместе со старенькой сумочкой.
Читать бесплатно другие книги:
