Капризная Фортуна Иванович Юрий

В общем, настроение у троицы было боевое. И долго засиживаться на месте не стали. Жрец вместе с коком поспешили на самые перспективные места наблюдения, а Менгарец, облачившись в подходящие для лесного барона одежды и прихватив свой огромный двуручник, поспешил к тоннелю, ведущему под горный массив Кряжистый Угол. Да и то, пробираясь по узким переходам, несколько раз пожалел, что прихватил своё оружие: громоздкая железяка жутко мешала во время движения.

Несколько легче стало на однорельсовой магистрали, там меч вполне удачно улёгся на держатели батарей и перестал быть обузой. А мотодрезина с ручной тягой при нагрузке в одного человека разгонялась с места и не требовалось больших усилий при движении. Что вселяло чёткую надежду: при столкновении с роботом-кротом его легко можно протаранить, а потом и уйти в обратном направлении. Да и вообще, про робота Виктор почти забыл, будучи уверенным, что противная железяка канула в глубине и там успокоилась навсегда.

Каково же было его удивление, когда, добравшись до лужи, он заметил плавающие на поверхности четыре ярко-жёлтых понтона из гибкого, сверхпрочного пластика. Оказалось, что проходческий агрегат экипирован наивысшей защитой от внешних факторов! Использовав надувные понтоны, он всплыл! Такой крендель и в магме не утонет. Вроде бы… Хотя сравнение с магмой оказалось чрезмерным: на той стороне лужи исследователю встретилась на первой сотне метров порванная гусеница. При такой поломке вообще стоило поражаться, как устройство смогло двигаться дальше, в сторону своей базы. Видимо, помогало себе с одной стороны манипуляторами, словно костылями. Но это не значило, что следовало расслабляться и списывать окончательно угрозу со счетов. Поэтому скорость пришлось сбавить до благоразумной, а меч положить в более удобное место.

Агрегат геологической разведки стоял на одной гусенице, уткнувшись бурами в первую дверь, свесив обессиленно все свои манипуляторы. Словно смертельно усталый путник, дошедший до родного дома и отдавший богу душу. Могло и так быть. Удар о кромку каменной грани, невидимой из-за вспененной воды, оказался настолько силён, что гусеница лопнула, корпус дал трещину, в батареи стала просачиваться влага. До базы «недоломок» таки добрался, а вот тут его уже замкнуло окончательно. На свет фары он не реагировал, на гул дрезины – тоже. Как показалось вначале – и на шаги человека бездушная железяка даже не дёрнулась.

Но свой меч Виктор прихватил, возложил его на плечи и стал внимательно осматривать более дальние стены резко расширяющегося тоннеля. Вскоре луч фонарика и в самом деле высветил интересное место, до которого можно было взобраться по нескольким валунам и опорным выступам породы. Туда человек и устремился, стараясь и меч держать на подхвате, и светить перед собой, и краем глаза посматривать на замершего в недвижной печали робота.

Перестраховка себя оправдала. Крот резко дёрнулся, вмиг развернулся на одной гусенице, приподнял телеобъективы и бешено замельтешил своими алмазными дисками. Стало понятно, что, находясь возле двери, он просто терпеливо улавливал отголоски доносящейся сквозь породу энергии и подзаряжал собственные батареи. А теперь был готов к отчаянной атаке. Однако человек совершенно не испугался. Ещё и рассмеялся, замерши на валуне метровой высоты. Потом стал издеваться вслух, словно вёл диалог с живым существом:

– Ой, как страшно! Сейчас загнусь от смеха! Ну а дальше что, болванка ты чугунная? Так и будешь на месте колодец под собой копать?

И в следующий момент подавился собственным смехом. Робот манипуляторами приподнял свой корпус израненными катками вверх и, как лихой гонщик авторалли, ринулся вперёд на единственной гусенице. Зрелище было достойно записи в историю сообразительности искусственного разума, но Виктору стало не до исторических сравнений. Он еле успел забросить своё тело в лежачее положение на уступ выше, как по тому валуну, где он только что стоял, стегнули манипуляторы, а буры вгрызлись в камень с душераздирающим визгом. При этом мелкая крошка так и брызнула во все стороны, пытаясь лишить зрения, а то и слуха противным рикошетом.

Как робот умудрялся стоять и дальше на одной гусенице, стало понятно после короткого выглядывания: он цепко держался за валун своими металлическими лапами. Буры он время от времени вытаскивал из углублений и переставлял чуть в сторону, отчего веера каменный крошки опять разлетались в стороны. Причём делал это с завидной регулярностью.

На этом сообразительный человек робота и подловил. Подгадал момент, когда гравий перестал лететь, выбрал хороший упор на своей полке, размахнулся залихватски своим двуручником и остриём двинул по прозрачной, покрытой металлизированным стеклом небольшой окружности. С первого же удара стекло помутнело и пошло трещинами. С третьего – перестало прикрывать основной тумблер-переключатель. Ну а потом пришлось потратить ещё целых пять минут, чтобы деликатно коснуться кончиком тяжеленного меча именно нужной точки. Пот уже залил глаза, и мышцы спины заныли от перенапряжения, когда задуманное действие удалось: робот-крот, предназначенный для работы в самых экстремальных геологических условиях, замер в одно мгновение.

– У-уф! – простонал Виктор, разминая уставшие от неудобного положения члены. – А был бы ты человеком, ни за какую смазку не дал бы мне копаться в твоей голове.

После чего уже почти безбоязненно спустился вниз, потыкал мечом обвисшие манипуляторы и только после этого стал подсвечивать фонарём и разбираться с управлением этого прирождённого автомобильного аса.

Ничего сложного в управлении не оказалось. Мало того, если бы человек знал голосовой пароль, состоящий из названий двух цифр, робот бы сразу остановился и не атаковал всё, что двигается в пределах его телеобъективов. По сути, просчитав всего до сотни, легко пароль отгадать, но легче было аннулировать старый и ввести новый, чем заниматься экспериментами под рёв сервомоторов и визг буровых вертушек. Конечно, могло быть и такое чудо, как вездесущность данного пароля и для отключения боевых роботов за второй дверью, но те никак не могли подчиняться голосовым командам. Только специальными пультами управления их можно было отключить. А раз эти пульты пока не найдены, то и голосом судьбу испытывать не стоит: а вдруг, как во второй раз, дверь расклинить так быстро не удастся? И весь залп достанется…

М-да! Лучше уж не думать, кому именно!

Разобравшись с управлением, введя новый пароль, Виктор опять-таки решил перестраховаться. И включил механического крота, стоя на валуне. Тот деловито мигнул диодом готовности, покрутил своими обзорными линзами и услужливо уставился на человека.

– Ну ладно, слушай первый приказ! Немедленно отыскать важную часть транспортной системы! Называется гусеница. Находится в тоннеле. Доставить сюда. Время неограниченно. При передвижении ничего не ломать и ни с кем не сталкиваться. Конец приказа.

– Приказ принят.

Звучащий без капли эмоций голос ещё произносил последнее слово, а гусеница уже начала своё движение, разворачивая корпус. Затем манипуляторы поставили робота на бок, и уже в таком положении, на скорости пешехода, агрегат отправился выполнять задание. Возле стального мотоцикла он прошёл впритирку, царапая стену, но не касаясь своего бездушного, в смысле высокотехнологичной электроники, собрата.

Глядя ему вслед, инопланетянин восхищался подобным равновесием, жалел одновременно: а что, если и вторая гусеница лопнет при такой двойной нагрузке? Тогда уж точно агрегат починить не удастся. Но решил пока не отвлекаться, там видно будет, и уже спокойно и вдумчиво принялся обследовать стены первой пещеры.

Ни единого намёка на выход на поверхность. В большой пещере за первой дверью тоже ничего не оказалось, зато послышался гул возвращающегося робота. Гусеницу он приволок, зажав её манипулятором, но вот те же манипуляторы никак не были приспособлены для такого сложного и объёмного ремонта, как установка гусеницы на место. Немного подумав над перспективой использования такого помощника в создавшихся условиях, Менгарец вскрыл отсек с ремкомплектом и в течение часа пыхтел и потел, восстанавливая разорванную гусеницу и вколачивая не слишком внушительным молотком два новых металлических пальца на свои места.

А когда крот пробежался пробных несколько метров и на его панели загорелись обозначения полной готовности к работе, человек попытался в доступной форме сформулировать очередной приказ-задание:

– Следует пробить из этого места по кратчайшей прямой штольню на поверхность. Но ни в коей мере не пересекаясь с охранными периметрами боевых роботов. Уклон не более тридцати градусов. Форма – овал. Высота – сто шестьдесят сантиметров. Ширина – крайняя база катков. Вопрос: сколько понадобится для этого времени?

Видимо, в электронной памяти проходчика хранились данные чуть ли не обо всём горном массиве на всю его глубину, потому что ответ последовал моментально:

– Четыре часа тридцать две минуты!

На что Виктор и надеялся. Ну разве что за девять веков здесь произошли невероятные подвижки горных пород. Но и это исключалось: землетрясений здесь не было за это время, иначе дворец давно бы вместе с Шулпой превратился в руины.

Так что решение напрашивалось наиболее простое: пусть себе железяка преспокойно копает, а самому пока можно смотаться во дворец и там проведать товарищей. Вдруг они что-то сверхважное подслушали.

Приказ был повторен уже не в виде вопроса. Да и сформулирован с некоторыми уточнениями. Конкретнее: по факту нетронутости последних десяти сантиметров породы, перед выходом на открытый воздух. Робот-проходчик всё прекрасно понял, огласил приём приказа и с лихостью помчался в левый, самый дальний, угол пещеры. Видимо, оттуда и вела кратчайшая прямая линия к поверхности. Вскоре оттуда послышался визг и гул бурения, услышав который Виктор облегчённо вздохнул и поспешил к мотодрезине.

Да только взгляд невольно зацепился за большую бронированную дверь, и инопланетянин замер на месте. А вдруг робот вернётся, или кто другой сюда сдуру заберётся и выпустит всё подряд уничтожающую смерть?

– Только не это! – восклицая вслух, Менгарец подхватил оставшиеся инструменты из ремкомплекта и поспешил к двери.

Как и предполагал, ручку удалось снять, свинтив около двух десятков прижимных болтов. Теперь даже при всём желании случайный человек или тот же робот не сможет нажать туда, где надо, и запустить механизм открытия двери. А ручку вместе с болтами удалось надёжно спрятать в расщелину и завалить мелкими обломками. Без миноискателя никто не отыщет.

На всякий случай ещё и первую, тонкую, дверь прикрыл плотно и заблокировал новым паролем.

И только после этого помчался во дворец. Через лужу проскочил на скорости около шестидесяти километров, чувствуя, как мелкие брызги от вспененной поверхности успевают оросить шею и затылок.

«Отличная скорость! А если ещё и смазать чем-то получше, нежели простой керосин? – размышлял он, не ослабляя усилий. – Интересно, строители специально эту лужу сделали для бодрящего освежения, или вода со временем из пропасти подошла и подтопила мостик? Как бы и эти данные из робота вытянуть? Всё ведь знает, автогонщик недоделанный!»

Добравшись до товарищей по партизанскому отряду, выслушал по очереди каждого. Запланированными назревающими событиями оказался удовлетворён. Гражданская война на Шлёме уже практически началась. Не настолько глобальная война, но в столицах и крупных городах борьба за политическую власть и влияние на долгие годы оставит континент на обочине развития цивилизации. Что в данный момент больше всего и требовалось. А дальше видно будет.

Никакой паники по поводу исчезновения кипы бумаг и одной трети золотого запаса из кассы покойного тоже не наблюдалось. Оставшиеся в живых соратники и в самом деле не знали о конкретной сумме хранящихся у будущего короля денег. Как и отношения никто из выживших соратников Элвиса Парайни к секретным гербовым бумагам не имел.

Понятно, что в здешней стране тут же отыскался необходимый наследник, самый верный и преданный делу человек, вокруг которого объединились все войска и стали готовиться в путь к собственной столице. Ещё бы, ведь следовало немедленно наказать узурпатора, который однозначно вступил в сговор со злокозненным принцем-отравителем заранее, но теперь слишком рано празднует победу. Вновь обозначенному претенденту на трон оставалось дождаться действенной помощи от единственного оставшегося у власти лидера Триумвирата.

По поводу использования Шулпы как некоего единого культурного и политического центра континента пока ничего так и не решили. Хотя вся внутренняя охрана дворца теперь только состояла из элитных гвардейцев герцога Паугела Здорна. Вполне возможно, что старый рыцарь мог задуматься об императорской короне на своей убелённой сединами голове. Оставалось для этого только уничтожить принца в момент его прорыва через мост да обрести для себя с помощью оружия и огромной массы воинов нескольких влиятельных союзников на континенте.

Результат тоже не вполне устраивающий Монаха Менгарца. Но временно терпимый. Если герцог и в самом деле возжелает, а главное, сумеет стать единоличным диктатором Шлёма, то и на него немного ядовитого порошка осталось. А мало будет, так Фериоль ещё приготовит.

Расставаясь, Виктор предупредил друзей, что постарается забрать из штаба весь запас мяса и прочего съестного. Ведь при общении с катарги, если, конечно, удастся с ними встретиться, угощение тоже будет занимать не последнее место. Так что его в ближайшее время могут не ждать, а поздним вечером самим наведаться в кухонное хозяйство замка. Тем более что тропинки уже все изведаны и проверены.

Во время сборов в Колыбельной рюкзак оказался полон не только продуктами, взять пришлось с собой и сонм осветительных принадлежностей, тент, немного керосина и тёплой одежды. Потому что Менгарец хорошо помнил, как мёрз первую пару ночей после своего крушения на дельтаплане в неприступное ущелье. Ну и опять-таки, скорей всего придётся тащить с собой верный двуручник. По этому поводу и размышления имелись определённые:

«Что-то он в последнее время стал оказываться нужным до крайности. Нигде без него не обойтись! Так и в самом деле в волшебство начнёшь верить…»

Время прибытия к проделанному проходу в скалах он выбрал самое верное: геологический робот как раз выполз задом из пробитого отверстия и деловито отправился на своё, заранее определённое человеком место. Встал вопрос, активировать ли его снова на уничтожение всего живого, но ведь друзей он не предупредил! Пароль им дать забыл! А вдруг они озаботятся его отсутствием и поспешат сюда на помощь? Да мало ли ещё чего срочного может случиться, после чего Фериоль помчится сюда. Поэтому введение робота в боевой режим было неприемлемо. В крайнем случае можно будет задействовать крота, просто пробегая мимо него. Но это в том случае, если сзади, с поверхности, вдруг объявится и погонится нечто опасное.

Запоздало сожалея о своей непредусмотрительности, Менгарец прицепил на пояс технический молоток из ремкомплекта, приспустил рюкзак со спины чуть ли не на самые бёдра, согнулся на должную высоту, взял меч, словно копьё, и тронулся на подъём. Двуручник ещё и противовесом служил, помогая наклоняться вперёд, против тянущего назад рюкзака.

На полпути инопланетянин раскаялся в своей щедрости и запасливости. Зачем брал так много угощений и керосина? Кому нужна тёплая одежда, если истекаешь потом от неимоверной жары и духоты? И на кой чёрт он прёт в гору эту железную оглоблю?!

На последней четверти он двигался лишь на отупляющем упорстве и в крайнем напряжении своего тела, усиленного ботами желе гарбены и техническим совершенством Колыбельной. Другой легкоатлет уже давно бы скатился вниз бездыханным, а он всё шел, шёл, шёл… Пока чуть не разбил прикреплённый на лобовом ремне фонарик о приблизившуюся стену. Причём в тот момент понял, что если станет отдыхать, то ничего не получится, он просто задохнётся от недостатка кислорода! Не догадался дать роботу задание сделать хотя бы маленькое отверстие наружу для притока свежего воздуха! Или отводную штольню пробить в сторону на финальной части.

Отдохнуть не получалось, потому ухватил молоток и несколько раз саданул им по прочной породе. Да где там, даже не шелохнулось ничего! И молоток отскакивал, словно от наковальни!

В который уже раз пришлось воспользоваться незаменимым двуручником. Нисколько не опасаясь сломать остриё оружия, Виктор стал орудовать им словно простым ломом, проклиная собственную непредусмотрительность.

С третьего удара оставшийся простенок к свободе покрылся трещинами, а с пятого внутрь хлынул поток ледяного воздуха, а глаза ослепил яркий дневной свет. Вовремя! Лёгкие заработали как меха, очищая тело от переизбытка углекислого газа.

Несколько минут потратив на отдых и на адаптацию зрения, Монах осторожно выглянул в образовавшуюся дырку величиной с кулак. Хотя опасаться уже было поздно: находись кто рядом, уже обязательно заглянул бы внутрь нежданно, с грохотом появившегося отверстия. Взору открылось небольшое, зажатое между отвесных скал пространство. Причём место показалось до странности знакомым, и уже через пару мгновений пришло узнавание:

«Ущелье Крушения! Именно сюда я рухнул со своим дельтапланом! Ха-ха! Вон и озеро с ледяной водой. Зато теперь понятно, куда из него просачивается вода: для охлаждения реактора станции, работающего в режиме ожидания. А за той грядой наверняка небольшой ледник. Дальше тоже понятно: при посадке выбрали самое огромное ущелье, которое теперь у меня за спиной и внизу, посадили туда плотно станцию и прикрыли сверху бетоном и природными обломками скал. Тут и зная конкретно место посадки за века к вожделенным тайнам не пробьёшься…»

Но опасаться здесь присутствия посторонних не стоило. Ущелье Крушения являлось провалом в горах без единой тропки наверх. Менгарец после падения сюда на дельтаплане потратил один день и забрался только на первый уступ из трёх. Так что теперь уже более смело раскурочил треснувшие обломки, расширил дыру и выбрался на поверхность. Робот рассчитал верно, выбирая самую короткую дистанцию прохода по прямой линии: пробурил отверстие у основания тех самых уступов, по которым и оставался единственный путь в окружающие межгорья. Скорее всего, с краёв скал никто этой дыры не заметит даже случайно.

Пройдясь несколько шагов, стал по-хозяйски осматриваться. Старое кострище так и осталось нетронутым. Запас обгоревших брёвен позволил бы легко и беззаботно переночевать раза три. Разве что от косули да дикого подсвинка, принесенных орлами для угощения человека и кормёжки птенца, остались только белеющие, основательно почищенные зубами мелких грызунов кости.

Но с едой проблем нет, как и с размышлением по поводу привлечения сюда катарги. Если они и в самом деле такие умные, то наверняка заметят вздымающийся из ущелья дым и догадаются заглянуть с визитом. А там, глядишь, и появится кто из тех, что знаком с его свистом. Те самые особи, с которыми он пытался наладить общение и начать хоть какой-то диалог. Кстати, диалог как таковой с этими гигантскими созданиями так тогда и не получился. Скорей монолог и театр одного актёра. Нет, двух! Тогда ещё в показательном обучении участвовал перекормленный птенец с кошачьим именем Мурчачо.

Вспоминая перипетии своей последней встречи с орлами, Виктор принялся быстро разводить костёр, благо, что всё необходимое с собой имелось. Высекать искру и мучиться с подсушенным мхом, как в прошлый раз, не пришлось. Правда, когда костёр разгорелся, пришлось мох всё равно собирать и кидать в огонь, иначе дым получался бледненький и плохо заметный.

Зато когда извивающийся столб дыма, трущийся и прилипающий к отвесной стене над озером, поднялся выше окружающих скал, человек посчитал основное дело сделанным. Теперь следовало только терпеливо ждать. Если до вечера никто из катарги не появится, придётся ещё раз сюда наведаться. Если и второй раз дымом никто не заинтересуется, значит, орлы улетели или в другие места, или вообще на Первый Щит. Ведь у них как раз там находилось основное место обитания.

А чтобы не терять время даром и хоть как-то восполнить затраченные с самого утра калории, инопланетянин привольно расположился в знакомой выемке между валунов, разложил свои припасы и принялся навёрстывать давно пропущенный обед. До заката оставалась ещё парочка часов, и этого времени для гигантских орлов, обладающих феноменальным зрением, должно хватить. Для угощения хотелось оставить как можно больше пищи, но с другой стороны, и голод дело весьма неприятное. Поэтому Менгарец набросился на еду со всем своим молодецким усердием. Правда, взгляда почти не отрывал от кромок скал, внимательно осматривая весь кусок чистого голубого неба. Наверное, только благодаря этому тотчас заметил некоторое изменение на кромке, там приподнялась чья-то голова, и теперь сидящего у костра человека внимательно рассматривали. С другой стороны, хорошо рассмотреть наблюдателя мешали встречные лучи местного светила, которое уже изрядно склонилось к западу, но вот некий конус на голове заставлял предположить, что это воин, скорей всего в шлеме.

Стараясь ничем не показать, что он заметил наблюдателя, Виктор продолжал спокойно кушать и подбрасывать мох в костёр. В любом случае хвататься за меч смысла не было. Если тут и проходит какой одиночка, а то и отряд охотников, то ничего трагичного в этом нет. Ну, увидят на дне неприступного ущелья человека, так ведь чего сразу в него тыкать стрелами? В любом случае поинтересуются вначале, как он туда попал и что там делает. Одежда на нём вполне соответствующая местным нарядам, так что кто он такой поинтересуются только в последнюю очередь.

Наблюдение немного затягивалось, и это начинало нервировать. Чтобы дать себе некоторый простор и сменить угол зрения, Менгарец встал и принялся делать возле костра разминочные упражнения. И вот во время наклона всего лишь на мгновение упустил торчащую над гребнем голову из вида. Пока прикрыл ладонью лоб, пока сфокусировался, только и успел осознать, что к нему несётся нечто летящее, грязно-серого цвета и с коричневыми разводами на крыльях. Причем как только птица поняла, что человек её заметил, она издала резкий устрашающий звук.

То, что это не был орёл из семейства катарги, опозналось сразу. По размерам раза в два меньше и уж совсем не белого цвета. То, что хищник, даже сомнений не оставалось. Кто ещё станет атаковать человека, тело которого – такое же? А вот то, что верный двуручник в момент атаки оказался слишком далеко, вообще в голове не укладывалось. В два огромных прыжка Виктор попытался достичь валуна с другой стороны костра и уже прыгнул в третий раз, намереваясь ухватиться за рукоять в падении, а дальше уже как получится.

Но мощный порыв ветра буквально снёс человека в сторону: это так птица резко расправила крылья перед ударом или посадкой. Инопланетянин покатился по камням, пытаясь хоть один из них подхватить и не глядя швырнуть в нападающего. И в момент остановки обе ладони его легли на подходящие булыжники, но одновременно с тем и плечи оказались крепко прижаты к земле. Над ухом раздался странный клёкот, и вместо смертельного удара по голове клюв птицы постучал слишком осторожно, словно по хрупкому стеклу. А потом раздался свист, условно означающий «давай дружить!». Не веря собственным ушам, Менгарец вывернул голову насколько мог и встретился взглядом со взглядом огромного птичьего глаза. А потом и второй свист послышался, который повторился несколько раз весьма старательно:

– Большой. Человек.

Причём птица как-то слишком радостно и интенсивно продолжала прижимать человека крылом, нисколько не опасаясь раздавить того насмерть или поломать рёбра. И только присмотревшись к огромному, в его руку, клюву, Виктор заметил небольшой, но довольно специфический дефект, который имелся у одного весьма прожорливого птенца.

– Мурчачо?! – воскликнул он с узнаванием. – Неужели это ты?! – Затем резко вывернулся, вскочил на ноги и уже без всякого страха стал постукивать кулаком по клюву и трепать по нагрудным перьям. – Мурчачо! Как же ты вымахал всего лишь за месяц! Ха-ха! А почему же ты не белый? Потому что ещё маленький? Да какой же ты маленький?! Уже больше меня ростом! Ай да Мурчачо!

Затем догадался перейти на свист, пользуясь теми сочетаниями звуков, которым когда-то обучал взрослых катарги, используя для уроков птенца. Оставалось поражаться, как это создание, в тот момент имевшее всего несколько суток от рождения, запомнило язык свиста и теперь может вполне сносно на нём произнести нужное слово. Да и понял он всё прекрасно, когда человек просвистел:

– Кушать. Еда малого катарги! – подзывая за собой к валуну и поспешно доставая угощения в виде мяса, лепёшек и сыра. – Еда для Мурчачо! Мурчачо молодец, хороший, сильный, большой!

Орёл довольно клекотал в ответ, принимая угощение на свой огромный жёсткий язык и отправляя моментально в ненасытную утробу. Понятно, что такие маленькие кусочки для него что мухи для слона, он бы с удовольствием из рук своего первого кормильца, заменившего ему кормящую мать, и целого поросёнка проглотил. Оставалось радоваться, что он ест осторожно, хотя время от времени так и норовил прижаться то клювом, то боком, то крылом прикрыть. Совсем не реагируя на то, что человек от таких дружеских, а то и сыновних чувств каждый раз чуть с ног не валится.

Угощенья кончились в течение минуты, ну максимум полторы. Но только встретившаяся пара разных существ попробовала складывать свистом более длинные фразы, как заявились ещё три, на этот раз взрослых, орла катарги. Похоже, что те самые опекуны, которые на второй день крушения доставили сюда как самого птенца, так и брёвна, мясо и огромный топор лесоруба.

Кажется, они тоже прекрасно узнали своего голого, не имеющего перьев собрата по воздушному океану, потому что за своего «молодого орлёнка» даже не побеспокоились. Чинно уселись напротив, сложили крылья и выжидательно уставились на человека. Мол, чего надо? По крайней мере, именно этот вопрос просматривался в их взглядах и слышался в вежливом клёкоте.

Ну Виктор и начал объяснять. Попутно пытаясь ввести в прежний словарный запас свиста новые понятия и целые предложения. И добрый десяток слов, похоже, запомнили орлы с ходу. Особенно такие, как «нельзя», «можно», «надо», «друзья» и «дружить». Но это не слишком облегчило поставленную перед человеком задачу.

Что он только не делал, не изображал в дополнение к своему свисту: строил из меча на своей спине дельтаплан, махая руками, изображал катарги, показывал маленького человека опять под дельтапланом и всё это рисовал углём на валунах, а потом и на большой боковой стене ущелья. Кажется, именно рисунки оказались наиболее действенным способом общения, обучения и пояснения своей основной просьбы. А та сводилась только к одному: хоть как-то передать весточку для того самого малого человека, который может летать на дельтаплане и сейчас находится в Чагаре. Для пояснения последней детали Менгарец даже нарисовал довольно подробную карту здешнего мира. Что характерно, короли небесного океана, привыкшие и умеющие смотреть на весь мир сверху, сразу оценили удивительную точность нарисованной карты, скорей всего, поняли её и даже затеяли на эту тему между собой короткий, но яростный спор. Потом ещё слушали довольно внимательно до самого заката, а когда почти стемнело, один из катарги протянул лапу вперёд и стал свистеть:

– Катарги летят. Маленький человек, давать дружить, большой человек. Большой – спасаться от опасности. Маленький ждёт Чагар. Дай мне весть.

Так он повторил несколько раз, пока до человека не дошёл весь смысл этой топорно построенной фразы. Орлы готовы лететь в Чагар и даже отыскать известную им покорительницу небес, но требуют ещё и какую-то для неё конкретную весточку. Или сувенир. Или предмет. Или письмо.

«Ну, про письмо – это я уже загнул, – пытался интенсивно сообразить Виктор, что такого у него есть особенного из вещей. – Потому что если они просто сбросят письмо на Чагар, оно может попасть вообще в нежелательные руки. Вполне возможно, что весть о моём воскрешении для принцессы будет выгодно некоторое время держать в тайне. А вот дать пернатым друзьям какой-то предмет, который бы сразу подсказал Розе о моём отменном самочувствии, это ещё тот вопрос! Что бы такое придумать? Да ещё немедленно?»

Он бросился перебирать все свои вещи в рюкзаке, в карманах и за пазухой. Первое, что подходило хоть как-то, был толстенный стержень, который чёрной «вечной» краской мог рисовать ещё долгое время. Но он в отряде был единственный, и только им партизаны делали зашифрованные значки на стенах и перекрёстках тайных ходов. Можно, конечно, и на угольки перейти или чернильными принадлежностями, рисовальными кистями во дворце разжиться, но сам по себе стержень ещё ничего не значит.

А вот фонарь!

В отряде имелось целых четыре фонаря, и были все надежды, что ещё новые отыщутся на нераскрытых объектах. Тем более что фонарь символизировал собой много важных вещей: и подземелья, и свет, и инопланетную энергию. Так что, только получив именно такую посылку, Роза догадается о многом. А если ещё и выдумку задействовать да нечто вспомогательное прибавить…

Вскоре требовательно протянутая лапа катарги оказалась перевита широким ремешком, к которому крепился фонарь, а на самом ремне виднелись написанные с обеих сторон плоскости буквы. Даже если их прочитает враг или посторонний человек, они для него ничего особенного значить не будут. А вот принцесса только по этим трём словам уже догадается обо всём остальном. Потому что кто ещё иной, кроме одного человека, может такое написать на ременном креплении фонаря: «Люблю! Скоро вернусь!»