Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга Маркович Наташа

Лирическое отступление

У меня есть помощники — весь офис моей компании. Офис не в смысле стен, столов и компьютеров, а в смысле людей, в нем работающих. Мы так и зовем их — офис.

Помогают они так.

Раз в неделю садятся вокруг «круглого стола» в знак мирных намерений. «Круглый стол», правда, понятие условное, поэтому на его месте стоит маленький журнальный столик, заставленный кружками с чаем. Спрашивают меня, как дела. И после моего ответа, независимо от содержания, начинают поливать меня целительным напалмом истины. Мое эго корчится и умирает в муках. Потом, правда, оно возрождается, но я за это время успеваю понять что-то очень важное. То есть, по сути, я оказываюсь в роли игрока, окруженного кучей капитанов и координаторов. Так себе удовольствие.

Очередная Игра официально стартует через неделю, хотя работа по сплочению команды и выбору общественного проекта уже идет вовсю.

Для меня эта Игра первая и решающая. Первая здесь, в моей новой компании. От того как она пройдет, зависит, буду ли я работать дальше на любимой работе.

Мы кидаем пробный шар.

Я работаю уже почти два месяца, готовлюсь, втягиваюсь, создаю отношения с офисом.

Они доверяют мне самое ценное — выпускников центра. Доверяют, но сильно проверяют.

Я много лет занималась этой работой в другой компании, но здесь все по-другому, не так, как я привыкла.

С одной стороны, структура та же. С другой стороны — все, что вокруг структуры, другое. Да и ситуация в обществе изменилась. Она вообще меняется стремительно. Я заметила, студенты в тренингах, а потом, соответственно, и в Игре все более и более умные, продвинутые. Оказывается, общество растет и развивается духовно. Это стало особенно заметно после перерыва. Как с детьми, которых долго не видишь, а потом удивляешься: «Надо же, ты еще совсем недавно такой маленький был!»

Мне, чтобы соответствовать должности, необходимо быть гибкой, стремительно впитывать новые знания. Для меня это сложно. Мне уже много лет, у меня всю жизнь свой бизнес, я не привыкла подчиняться.

Зато привыкла к мысли о том, что на этом поле деятельности преуспела. Ведь два года назад я была одним из самых успешных координаторов в России.

А теперь все это осталось в прошлом, и я опять учусь.

Я отстала на два года.

Мое эго болезненно переживает нравоучения юных девчонок из офиса, которые видят мои ошибки.

Офис это: Лена, Катя, Ира, Марат и Маша. Благодаря им нам есть кого тренировать и координировать, так как они отвечают за набор студентов в группы. Кроме сотрудников офиса в компании есть еще тренеры, Глеб и Олег, и я — координатор.

Офис отвечает не только за набор студентов в тренинг и их подготовку, но также и за техническую организацию всего процесса.

Глеб и Олег отвечают за проведение тренингов, я — за проведение игры.

Все девушки в офисе красивые, зубастые и амбициозные. Можно подумать, что красота является одним из критериев отбора сотрудников. Впрочем, может, и так. В мою компанию берут самых умных, сильных и смелых, а это, вероятно, связано как-то с красотой. Надо будет подумать над тем, что первично, а что вторично.

Зубастость и амбициозность меня не удивляют, без них в нашей компании далеко не продвинешься. Хотя, когда из восьми сотрудников компании восемь амбициозны, это не может не создавать проблем.

Итак, мои коллеги.

Глеб — отец-основатель компании, тренер. Философ, каких свет не видывал. Вернее, видывал, наверно, но очень редко. По крайней мере, я такого встречаю первый раз. Ему бы, как Диогену, в бочке жить, а не на Олимпийском проспекте. Когда-то давно, еще когда я жила в Перми, мы работали вместе в одной тренинговой компании. Только он в московском офисе, а я в пермском, который сама же и открыла. Все наши офисы были автономны. Однажды он заявил:

— Я понял, что я — бог.

После этого часть людей решила, что он свихнулся и перестала с ним общаться. Я в том числе. Хотя он был одним из важнейших людей в моей жизни.

И без того назревавший в нашей компании конфликт после заявления Глеба о своем божественном происхождении усугубился: мой первый тренер Сережа и Глеб, олицетворявшие для меня московский офис, решили разойтись и разделились на две компании. Вернее, Глеб отделился, потому что раскрученное имя и основной потенциал оставался не у него. Мне с моим пермским офисом необходимо было выбрать партнера. Я подумала и тоже осталась не с ним. Так что когда-то я его предала.

Мы не общались несколько лет. Постепенно мы с Сергеем слили мой пермский офис и московский офис в одну компанию, я перепоручила руководство пермским офисом надежным людям, переехала в Москву и спокойно работала координатором.

Насколько, конечно, вообще можно спокойно работать координатором.

Глеб тем временем переживал неимоверно тяжелые времена. Тренинги были крошечные. Денег не было. Он не сдавался. Рос, без конца учился, становился тренером. Я в него не особо верила. Я видела тогда мир совсем не таким, как сейчас.

А потом неожиданно я ушла из компании, в которой уже так много лет была партнером. Расставание происходило тяжело, с болью и слезами. Можно даже сказать, что это была одна из самых тяжелых потерь в моей жизни. Я выжила. Открыла ресторан в центре города. Стала неплохо жить, в общем-то. Только вот чего-то сильно не хватало.

И тут ко мне пришел Глеб. Мы пили чай. Он жизнерадостно вспоминал, как ему было больно и обидно много лет назад. Рассказал, что долго не мог меня простить. Что пережил нелегкие времена. Потом он поздравил меня с открытием нового бизнеса. И пригласил на работу. Координировать Игру.

Я обалдела. Надолго задумалась и погрузилась в воспоминания.

— Знаешь, — медленно произнесла я наконец-то, о чем думала уже примерно год, — когда я расходилась с Сергеем, появился человек, который поступил со мной точно так же, как я с тобой тогда. Может, даже хуже, поскольку он сделал это осознанно. Все, что я создала, вернулось ко мне. Я так же, как и ты, пережила очень сильную боль и обиду. И я до сих пор не могу простить. У меня остались шрамы и страхи. Я многое вижу по-другому сейчас. Поверь, я не понимала тогда своего предательства по отношению к тебе. Я думала, что поступаю в соответствии со своими убеждениями. И только пережив то же, что и ты, поняла, что на самом деле поступала в соответствии с убеждениями других людей. То есть в соответствии с собственной выгодой. Мне жаль, что я причинила тебе боль.

— Не жалей. Все так, как должно быть. И спасибо, что ты это мне сказала. Мне стало легче.

— Ну да. К тому же с тобой тогда остался Олег. Если бы я сделала другой выбор — кто остался бы с Сережей? Он тоже переживал.

— Я же говорю: мы никогда не можем по-настоящему совершить ошибок. Даже когда ошибаемся.

Глеб помолчал, а потом добавил задумчиво:

— Наше сердце знает, когда ум только думает, что знает.

— Какой ты умный. Сам придумал?

— Нет, к сожалению. Некто Ноа Бен Шиа. «Иаков Пекарь». Вчера прочитал.

— Ноа Бен Кто?

— Ши. Поэт, философ, мистик…

— Ты не изменился. Поэт, философ, мистик… Могу я подумать насчет работы? Для начала мне нужно понять, хочу ли я снова этим заниматься. Мне слишком больно даже вспоминать об этом.

— Конечно. Ты звони.

— Ага.

Я думала три месяца не останавливаясь. Не могла решиться. Потом пришла и попросилась в зал тренинга. Мне нужно было понять уровень. Качество продукта. Планку понижать не хотелось. Уже к концу первого дня я поняла, что это моя компания и я хочу в ней работать и гордиться этим. Еще я поняла, что это и есть то, чего мне не хватало долгих два года. И что я не могу этим не заниматься.

Я должна влиять на общество, и, кажется, мне есть что сказать ему.

Я хочу говорить о любви, радости и прощении.

Поэтому я вернулась к своему делу и в компании самая новенькая. А по поводу заявления Глеба о его божественном происхождении теперь много шуток. Он оказывается не тот бог, который самый главный Бог, а просто обычный бог. Ну типа нас всех, остальных богов. В память об этом мы иногда называем собрания, на которых Глеб особенно много солирует, «Беседы с Глебом». Тот, кто читал Нила Доналда Уолша, оценит шутку.

Недавно я поняла еще одну смешную вещь. Он живет на Олимпийском проспекте. Проспект богов.

Следующий коллега — Олег. Мой ангел-наставник. Или ангел-инструктор. Это я Бернарда Вербера начиталась в перерыве между работами, и он активно влияет на мой лексикон и мое мышление.

Тогда, много лет назад, наша компания разделилась ровно поровну. Я осталась там, с Сергеем, а Олег был тем человеком, который остался с Глебом. Все тяжелые времена они переживали вместе.

Когда он остался с Глебом, я обрадовалась. Мы не были врагами, конечно, но очень близко к тому. В самом начале Олег пытался построить со мной добрососедские отношения. Я жила у него, когда приезжала из Перми, его жена кормила меня, мама стелила постель. Я радостно вскакивала по утрам, обливала всю ванную водой и удирала на работу, забыв поблагодарить и Олега и его семью. Почему-то меня не приучили говорить спасибо в отношении повседневных мелочей. Потом отношения стали ухудшаться. Я приобретала профессионализм и начала его догонять. Нам в силу упертости характеров и так было нелегко, а тут вдруг мы стали еще и конкурентами в работе.

Олег меня ненавидел и боялся, зная мой потенциал. Я была презрительно-высокомерно-равнодушна, зная свою силу. Уровень нашего самосознания, судя по происходящему, был тогда невысок.

Развод нашей компании все решил. Мы с облегчением расстались, искренне поздравив друг друга с освобождением друг от друга.

Я о нем предпочла забыть, он, тем не менее, ежегодно поздравлял меня с днем рождения, чем вызывал мое недоумение и уважение одновременно.

И потом, через несколько лет, в числе первых приехал в мой ресторан поздравлять меня с открытием. Заскочил буквально на пятнадцать минут и потряс мое воображение тем, какой стал. Сильный, уверенный и спокойный. Нам просто нечего делить, подумала я и добросовестно за него порадовалась.

Второй раз Олег пришел ко мне в ресторан через два дня после Глеба.

— Глеб пригласил меня на работу, — заявила я после всех приветственных церемоний.

— Здрассьте, — засмеялся он. — Это наше общее решение. Мы же партнеры.

— Ах да, я не подумала об этом.

— Думаешь?

— О работе? Думаю.

Мы поболтали обо всем на свете, и он улетел на своем моцике дальше.

Теперь, когда я пришла к ним работать, он опять стал обо мне заботиться. Он далеко обогнал меня за два года. Вырос как личность и стал профессионалом в работе. Ему я звоню, когда мне плохо и не видно выхода из ситуации. Он ругает меня, когда я в растерянности и соплях. Он не сдает меня офису, когда выясняется, что я опять что-нибудь забыла или потеряла. Разбирается со мной самостоятельно и местами даже берет вину на себя. Не мешает мне делать свои ошибки. Иногда злится и упирается, потом отходит и опять терпеливо ждет, пока я втянусь. Мне нелегко это дается. Я потеряла квалификацию. Расслабилась. И главное, здесь все по-другому.

Но я не сдаюсь. Все получится. Должно получиться.

Странно, теперь нам гораздо легче строить отношения. Мы стали мудрее за последние несколько лет. И устали воевать. Мы оба хотим мира и любви.

Все остальные — новые люди в моей жизни. Поэтому они настороженно присматриваются ко мне, пытаясь понять, чем же я так выделяюсь из общей массы народонаселения, что меня пригласили на должность координатора, да еще приказали любить. Они, конечно, добросовестно пытаются меня полюбить, но пока у них получается через раз. Так же, как и у меня. Лед тает, но очень постепенно.

Трудно любить по указке.

Одна из моих новых людей — это Ира, директор офиса. Мы с ней примерно одного возраста. Она наименее шумный элемент во всем нашем офисе. Порой она бесит меня своим высокомерием и приобретенной невозмутимостью.

Говорят, мы с ней фантастически похожи. Что ж. «Гляжусь в тебя, как в зеркало…»

Тем не менее мы разные. Я — то честная, то мягкая. Ира же умеет быть честной и мягкой одновременно. Это талант. Умение любить людей. По той же причине она всегда готова принимать на себя шишки в случае неудач.

Лена — мелкий, очень симпатичный сученок. Бандитка. Напоминает мне маленькую разбойницу из «Снежной королевы». Лена молодая, но очень перспективная. Она далеко пойдет, благодаря своей яркости, честности и умению смотреть в суть вещей. К тому же она красива и отлично одевается. Это существенный бонус-трек.

С Леной мне сейчас легче всего, хотя вначале хотелось взять ее за тоненькую шейку и слегка потрясти. Чтобы помолчала хоть немного, не верещала. Потом мы нашли способ сближения. Нас обоих хлебом не корми дай похохотать и повалять дурака. Грязные танцы по воскресеньям в моем ресторане тоже неплохо нам удаются. Мы уже научились ползать по барной стойке. Как ни странно, таким образом, через грязные танцы, между нами начала появляться любовь. Хотя мы обе уперто гетеросексуальны.

Катя — второй сученок. Но она сученок отчасти уже подросший, заматеревший и с украшениями из колючей проволоки, о которую очень легко поцарапаться. И если Ленку мне хотелось просто потрясти, чтобы наступила тишина, то по отношению к Кате этого явно мало. Чтобы она замолчала, сначала надо заклеить ей скотчем рот, потом связать ей руки и ноги, а потом закрыть ее в самой дальней кладовке. И все равно успеха не гарантирую. Ее слова часто ранят, причиняют боль. Причем эта боль каждый раз рикошетом возвращается к ней. Удивительно, но ее это не останавливает. Она поплачет и продолжает резать свою правду-матку. Как ни странно, это регулярно приносит не только вред, но и пользу.

У меня с Катей тоже есть общая беда. Мы болезненно воспринимаем любую, даже самую мягкую и нежную критику в свой адрес. Нам кажется, что это наезд. А обычные советы и замечания мы порой расцениваем как заявление о том, что с нами что-то не так и нас никто не любит на этой планете. Порой меня это в ней бесит. Невозможно ничего сказать, как тут же истерики. «Гляжусь в тебя, как в зеркало…»

Мне кажется, что ей причинили много боли, причем именно мужчины. И я думаю иногда, глядя на нее, что когда она встретит свою самую большую, настоящую любовь, тогда она обретет свою силу и станет мягкой, нежной и пушистой. И будет очень хорошей мамой.

Маша — веселая блондинка. От нее мне неприятностей меньше всего. Причина одна. Она сама недавно здесь работает и еще не влилась в корпоративную культуру. Она еще по накатанной соблюдает правила вежливости и лицемерия, царящие в привычном культурном дрейфе нашего общества. Хотя хватка в ней уже видна. Порой она с опаской пробует свое горло, и тогда заметно, что она только и мечтала говорить все, что ей взбредет в белобрысую голову. Что ж, кажется, она по адресу попала. Но ты уж помолчи пока, Маша, мне и без твоей правды нелегко. Я и так прямо под паровоз попала с разбега после двух лет спокойной жизни по течению. А к тому времени, как ты окончательно и бесповоротно обретешь дар речи, я уже освоюсь. Я старый зубр трансформации. Поплачу, шкуру обдеру, но влезу на очередную гору. Молчи пока, моя милая.

Марат меня беспокоит меньше, чем Лена и Катя, но больше, чем Маша. Он у нас сам в мальчиках для битья, поэтому выступать порою не осмеливается. Он отвечает за материальное обеспечение нашей всеобщей жизнедеятельности, и у него вечно накладки. То воду на тренинг вовремя не подвезли, то ключ от зала потерян, то компьютер неделю не работает, то еще какая-нибудь чепуха.

На него наезжают все, кроме меня, Глеба и Олега. Но мы приходим уже на готовое — студенты зарегистрированы и прособеседованы, зал готов для проведения мероприятия, все блестит и серебрится. Какой ценой это дается офису, мы не знаем. Поэтому мы доверяем и офису в его наездах на Марата, и самому Марату, подготовившему нам зал. А поскольку точки зрения Марата и остального офиса на происходящее, как правило, прямо противоположны, то у нас троих время от времени раздвоение личности случается.

Сильнее всего на него наезжает Катя. Это неудивительно: Катя на всех наезжает сильнее остальных. Ирония в том, что Марат в нее влюблен. А Катя в него — нет.

Лирическое отступление — 2

Я тоже влюблена, но офис тут ни при чем. Мой парень, Артем, очень странного происхождения. Папа у него литовец, а мама испанка. Такого чуда я еще не встречала. Как эти двое людей с несовместимым менталитетом нашли друг друга и совместились, мне непонятно, однако результат совмещения я наблюдаю регулярно вот уже в течение приблизительно двух лет.

Родители же его до сих пор вместе и, кажется, вполне счастливы.

Я обыскала весь Интернет в поисках разгадки его происхождения, но нашла всего лишь одну ссылку. Из нее я выяснила, что в шестнадцатом веке испанцы воевали с литовцами. Может, это оттуда ноги растут? Тогда ему очень много лет.

Артем бизнесмен. К сожалению, он делает в Испании макароны и продает их в Россию. Вдумайтесь! Макароны! Не в Италии, а в Испании. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы он делал что-нибудь более романтичное, чем макароны. Однако он меня не спрашивает.

Этот парень истинный испано-литовец. Оказалось, что это отличное сочетание. По крайней мере для его бизнеса. При всем авантюризме, веселом нраве и легкости на подъем, доставшихся ему от испанской мамы, он по-прибалтийски спокоен, уравновешен и непроницаем. Не пылит.

Откуда у него практически русское имя я вообще, наверно, уже никогда не узнаю. Не могли же его родители, придумывая много лет назад сыночку имя, знать, что он поступит в университет в России. Не человек, а сплошное недоумение. Впрочем, ему на это глубоко наплевать. Артем хорошо знает русский язык, но говорит с сильным и совершенно очаровательным акцентом. Это подкупает. Не только меня, но и девок, постоянно вешающихся ему на шею. Фу, дуры!

Мы познакомились и самолете, по обыкновению. У меня, вообще, все знаковые знакомства происходят в авиатранспорте. На пебселк! Мы летели в соседних креслах всего лишь три часа, но из самолета я вышла маниакально влюбленная и счастливая от этого.

С тех пор начались наши неровные отношения, доставляющие мне мучений не меньше, чем радости.

Моя беда в том, что Артем живет в Испании больше и чаще, чем в России, и встречаемся мы крайне хаотично и нерегулярно. Для него, впрочем, это не беда, так как этот парень не напрягается кажется ни по какому поводу. Ко всему прочему мне до сих пор непонятен статус наших взаимоотношений. Иногда мне кажется, что он в меня влюблен по уши, а порой наступают периоды, когда я его и парнем-то своим могу считать чисто условно. По крайней мере, за два с лишним года знакомства ему еще ни разу не пришло в голову пригласить меня замуж.

Поэтому я живу как на вулкане. Мне то кажется, что вот-вот мы воссоединимся навек, то мнится, что все кончено. И вообще, такое ощущение, что я то с испанцем встречаюсь, то с литовцем. У меня скоро головокружение начнется от всей этой кутерьмы.

В 10.00 начинается первое собеседование.

Передо мной первый участник Игры — Юля Симакина, или просто Сима. Мелкая до безобразия, голубоглазая блондинка с выдающейся для города Москвы грудью. Красивая, сексуальная и модно одетая. Поперек выдающейся груди на нарочито простенькой водолазке блестящими буковками-точками вышито «Версаче». В принципе ее грудь можно было и не украшать, она сама по себе явление значительное. Тюнинговав ее буковками «Версаче», Юля сделала ее самой заметной грудью в нашей Галактике. Видно, просто Москва ее не устраивает.

Мой взгляд ежеминутно спотыкается о поблескивающую грудь Юли, мешая проводить собеседование. Вчера, в очередной раз нарушив все договоренности, мне не позвонил мой парень, и я нахожусь в очередном пароксизме недовольства собой. А тут — нате, пожалуйста! — изящная Юля со своей сексуальной грудью, белокурыми волосиками, голубыми глазками и пухлыми губками, одним своим видом вызывает мысли о собственном несовершенстве.

Рядом с ней я кажусь себе неуклюжей и дурно одетой.

«Наверно, от мужиков отбоя нет», — думаю я с грустной завистью про Юлю, усилием воли переключая мысли со своей собственной персоны на собеседницу, и начинаю разговор.

Юлька волнуется, наверно, думает, что сейчас будет экзамен.

Отчасти так оно и есть. В течение ближайшего часа мне необходимо не только понять, что она хочет от лидерской программы, но и понять, насколько ей это важно. Если она пришла из любопытства или просто потусоваться в хорошей компании, то брать ее нельзя. Игра — достаточно дискомфортное занятие, и глупо было бы выбирать ее в качестве развлечения. А игрок, не готовый зубами грызть землю, тянет назад всю команду.

Целый час мне необходимо быть требовательной, принципиальной, провокационной, но и мягкой одновременно. Чтобы лишний раз не вызывать сопротивления. Этого добра еще будет немерено. Мне же проще или по-соплежуйски, или, наоборот, убийственно. Совмещать сложно. А уж в период личных неудач и вовсе хочется сучиться, а не любезничать.

Я вздыхаю и вновь переключаю внимание на собеседницу.

— Ну, рассказывай, — с улыбкой делаю я первый шаг навстречу.

— Чего? — смешно крутит круглыми глазами Юля.

— Зачем пришла.

— Эх, — вздыхает она. — Хочу, знаешь… Ну чтобы уже все было здорово-здорово.

Она ужасно искренняя и немного растерянная в этот момент, что вызывает симпатию.

— Ты уж конкретизируй. Максимально.

— Щас. Значит так. Хочу новую работу. Это раз. Хочу СРО с МММ. Это два. Ну и по мелочи. Фит-нес, там, салоны, машинку новую, туе-мое…

— Ага. Туе-мое — это я более-менее понимаю. А что такое СРО с МММ?

— Сексуально-романтические отношения с мужчиной моей мечты.

Я мысленно падаю под стол и валяюсь там в приступе смеха. Во дает! Вот это конкретизировала, дальше некуда. Сима улыбается, довольная произведенным эффектом.

— Сама придумала? — улыбаюсь я.

— Ага, — радостно кивает Сима.

— Ну ладно, давай писать подробно. Никаких проблем с Юлькой не возникает. Мы быстро записываем в ее лист обязательств, что она изменит в жизни за три месяца ЛП: какую работу найдет, с какой зарплатой, какую купит машину, сколько раз в неделю будет ходить в фитнес и салоны красоты и даже подробное описание МММ. И что будет делать, чтобы его найти. Оказалось, что для начала ей нужно расстаться со своим прежним возлюбленным, безнадежно женатым. Только вот пока не получается.

— Почему? — интересуюсь я.

— Вообще-то я уже сказала ему, что нам надо расстаться, — морщит носик Юлька.

— А он?

— Сказал «ладно», типа — «надо, так надо». Гад. Мог бы и поуговаривать.

— А в чем тогда проблема?

— Ну вчера опять начал приставать, целоваться полез. Ну я, в общем, не удержалась.

— А зачем ты с ним встретилась-то?

— Да у меня машина не заводилась, я ему позвонила, попросила помочь.

Вот сука!

Вытрясаю из нее обещание, что она все три месяца не будет обращаться к нему за помощью. Напоследок она бросает на все время Лидерской Программы курить и бонус-треком обещает не обижать маминого любимого кота.

— Молодец, — хвалю я ее и, не выдержав, любопытствую: — А чем тебе кот помешал?

— Да носится она с ним как с писаной торбой! Приедет ко мне раз в месяц, — я ее свожу в кино, в больничку, а она уже обратно рвется: «Ой, у меня там Тимоша один!» Подумаешь, а я тут во множественном числе, можно подумать! Спрашиваю ее: «Мам, да что с ним будет-то?» — «Да как же, Юлечка, он же живой!» — «А я, мам, мертвая?» В общем, я ревную маму к коту, представляешь?

Какие смешные и трогательные мелочи! Юля очень смешно и долго рассказывает про ссоры с мамой из-за кота. Вертит глазами, изображает в лицах. Я смеюсь от всей души. Юлька вдруг перестает для меня быть модной куклой. Я даже грудь ее перестаю замечать. Оказывается, она умная девочка. Так сразу и не скажешь по внешности!

Вот интересно-то, я пять лет работаю с людьми очень-очень разными. Однако по-прежнему предпочитаю считать красивых блондинок дурами. Почему? Да потому что если перестать так думать, то за счет чего я буду лучше их, подумайте?

Так все хорошо распределено — они красивые, я умная, а тех мужчин, которые почему-то выбрали их, а не меня, легко можно счесть недалекими. Потому что настоящие, сильные и умные мужчины должны выбирать женщин умных и свободных! Как я!

Жаль, что все это не имеет никакого отношения к реальности.

Попрощавшись с Юлькой, я решила немножко поплакать. Мне она очень понравилась. Вот беда-то, если уж она, такая красивая, да еще и умная вдобавок, не может найти свое счастье и страдает от одиночества, то на что рассчитывать мне, всего лишь умной и симпатичной? Да таких, как я, искателей счастья в Москве миллион!

Но тут вдруг позвонил мой любимый, и мое депрессивно-параноидальное настроение резко сменилось на идиотски-оптимистичное. У меня через полторы минуты очередное собеседование, поэтому мы успеваем лишь обменяться дежурными «как дела», после чего я обещаю ему позвонить, когда освобожусь.

То, что не удалось поговорить, — новость и плохая, и хорошая. Во-первых, я ужасно соскучилась и извелась от его молчания. Во-вторых, мне не терпится прояснить, почему он опять меня обманул. Я плохо переношу всяческий туман.

Однако вот и плюсы. Во-первых, пусть не думает, что я тут сижу и жду его звонка, маясь от безделья. Во-вторых, мне удалось не напороть горячку и не вылить на его голову ведро претензий.

А вдруг он звонил сказать, что между нами все кончено?! Эта мысль заставляет меня просто задохнуться от страха.

Пока я висну в воспоминаниях, в офис входит очередной собеседник. О, черт! Я даже с мыслями не успела собраться. Не говоря уже про чай, который мечтаю выпить чуть ли не с самого пробуждения.

Мой интервьюер и следующий игрок — 35 летний бизнесмен по имени Саша. Морда у него круглая, как пирожок в дорогом ресторане. Костюмчик типа «от Бриони». Аромат от… Ну и все такое прочее. Симпатичный. Хочется строить ему глазки. Я бы, может, и состроила вопреки правилам, но у него в анкете написано про наличие жены и двоих детей.

Хотя нет, не состроила бы. Потом проблем не оберешься. Я сейчас не женщина. Координатор.

Так что Саша спасен. С работой у него все отлично. Цель — выкупить вторую половину офисного центра. Первая ему уже принадлежит. К концу игры должен быть подписан преддоговор и внесен аванс. Сложности, которые необходимо преодолевать, наличествуют.

Вторая цель — увеличить поставки колбасы на 30%. Куда и зачем — для меня непринципиально.

Главное, 30% — это, с его слов, до фига.

— О'кей, заметано. Что с семьей?

— Семью проезжаем, — заявляет он.

— Как это — проезжаем? — удивляюсь я в ответ.

— Это мое личное дело.

Я тут же решаю, что его личная жизнь должна быть вписана в лист обязательств. Раз не хочет говорить, значит, все плохо. Пусть разбирается.

— Отнюдь. Ты участник игры, мы не можем играть в закрытую.

— Я не собираюсь посвящать всю толпу в свою личную жизнь.

В голосе звучит презрение, и в этот момент отчетливо видно, как он относится к «толпе» и кого в нее зачисляет.

— Значит, ты не играешь, — я тут же упираюсь рогами в землю.

— Что? — не верит он своим ушам.

— Не играешь, — повторяю я вполне спокойно, хотя на самом деле я в бешенстве.

Меня задело. Что именно? Слова «серая масса»? Упс, да он их не говорил. Он сказал «всю толпу». Ага, значит, это я так услышала. Тогда это моя проблема, мистер, сорри. Думать некогда, может, потом додумаю. Мысли галопом проносятся в моей голове. Ладно, давай успокойся! Сдвигай уже свою парадигму персональную.

Я и в самом деле потихоньку успокаиваюсь. Ух, так быстро я еще не анализировала свои ошибки.

— Что значит «не играю»? — слышу я Сашин вопрос.

— Это значит, что я, к сожалению, не могу взять тебя в программу. Хотя считаю, что у тебя очень большой потенциал и ты был бы полезен для команды. — Я немножко продвигаюсь, успокаиваясь, к тому же мне жалко терять такого сильного игрока.

Ему на мои подвижки плевать.

— Мне необходимо поговорить с твоим начальством.