Обозримое будущее Булычев Кир

«Суть установки заключается в возможности прослеживать возрастные изменения как в прошлое, так и в будущее. Допустим, перед нами фотография старика, снятая где-то в Сибири в восьмидесятых годах прошлого века. Есть предположение, что это фотография известного писателя, поздних портретов которого не сохранилось. Так вот, есть ли возможность убедиться в том, что перед нами именно этот писатель? Наша установка, проанализировав фотографию, синтезирует затем образ этого человека, каким он был двадцать лет назад. Затем нам достаточно сравнить его с известными портретами писателя, чтобы убедиться, не ошиблись ли мы в своих предположениях… Сложнее заглянуть в будущее. Казалось бы, принцип здесь тот же самый, однако если прошлое человека существует объективно, то будущее проблематично. Над решением этой задачи и работает сейчас наша лаборатория…»

– Нет, – сказала Лера и отложила перо. – Керам из меня не выйдет.

– Кто не выйдет? – спросил Саня Добряк, который, пользуясь затишьем, расчесывал свои буйные, до плеч, кудри, видно, стараясь достичь сходства с неизвестной Лере эстрадной звездой.

– Ке-рам.

– Естественно, – согласился Саня. – Керам – мужик, а вы, Калерия Петровна, прекрасная и еще сравнительно нестарая женщина.

– Спасибо. Ты хоть знаешь, кто такой Керам?

– Физик, – ни на секунду не усомнился Саня.

– Правильно. Популяризатор археологии. Тебе не попадалась книга «Боги, гробницы, ученые»? А жаль.

– Обязательно прочту, – сказал Саня и открыл свою большую записную книжку, в которую заносил телефоны знакомых девушек и мудрые мысли, которые ему довелось услышать. Какая-то часть этих мыслей была высказана Лерой. Саня Добряк полагал, что Лере лестно, когда ее слова фиксируют подчиненные.

– Ниночка, – попросила Лера лаборантку, – прочти галиматью, которую я написала. Меня просили сделать статью о нашей работе для журнала, а у меня буквально перо валится из рук от литературной бездарности.

– Кстати, Эйнштейн – слышали о таком? – сказал Саня Добряк, – не написал в жизни ни одного романа. И ничего. Прожил. А ведь даже Эйнштейн не смог бы вычислить из того лупоглазого младенца Льва Толстого, как мы с вами вчера сделали.

Ниночка читала недописанную статью, подчеркивая карандашом слабые места. Ниночка была отличницей во всем, этакая профессиональная отличница, и фамилия у нее была невероятная: Успевающая. Ниночка Успевающая.

– Если ты сегодня куда-нибудь спешишь, можешь идти, – сказала Лера Сане.

– Вас мучает совесть, что вы держали меня вчера до восьми вечера? Но я же не обижаюсь. Я согласен на жертвы. Ведь они ради Науки с большой буквы. Я правильно вас цитирую?

– Ты цитируешь не меня, а директора института и отлично знаешь об этом.

– Вообще-то правильно написано, – сказала Ниночка. – Но совершенно нет тайны. И нужны примеры.

– А что ты предлагаешь?

– Тут обязательно должна быть завязка. Допустим, к нам приносят миниатюру, и никто не знает, кто это такой. Только один старик-коллекционер говорит, что это – Лев Толстой в детстве. Ну и так далее…

– Ясно, – сказала Лера. – Придется тебе, Ниночка, все это и написать, потому что я бездарна, а они уже взяли с меня клятву, что статья будет сдана в четверг. Ты чего не уходишь, Саня? Обычно тебя не удержишь.

– Думаю, – сказал Добряк.

Ниночка фыркнула.

– Могу же я иногда думать?

– Нет, Калерия Петровна, мне не справиться, – сказала Ниночка. – Это ответственная работа. Одно дело – читать, а другое – рассказать, как мы это делаем.

– Ты мне в среду принесешь, что у тебя получится, мы вместе сядем и подумаем. Может, тебя шокирует, что ты, настоящий ученый, будешь печататься в популярном журнале?

– Если вы считаете нужным…

– Тогда иди.

Лера принялась за отчет и так увлеклась, что не заметила, как прошло полчаса. Саня все торчал в лаборатории.

– Никакого сравнения, – сказала Лера, закончив абзац. – Отчет писать легче.