Не сотвори себе врага (сборник) Калугин Алексей

Он повесил на шею бинокль и, ухватившись, подтянулся на нижних ветвях ближайшего достаточно высокого и крепкого дерева. Не забираясь слишком уж высоко, он уселся верхом на толстый сук, прижался спиной к стволу и приложил к глазам бинокль. Какое-то время взгляд его хаотично блуждал по колышущемуся морю черных горбатых спин. Наконец в поле зрения попали вывороченные из земли корни дерева. Омытые дождем, высушенные солнцем, они были темно-желтого цвета, похожие на длинные, скрюченные артритом, тянущиеся за чем-то невидимым и недосягаемым пальцы. Ствол дерева был глубоко вдавлен в мягкую землю, а возле него аккуратными рядами в несколько слоев лежали матово-белые идеально круглые шары. Размеры их, если сравнивать с ползающими рядом пластунами, достигали, должно быть, сантиметров тридцати в окружности.

– Это огромное гнездовье пластунов, – сообщил Закладин Стелле, спустившись на землю.

– Здесь что-то не так, – недоверчиво наклонила голову девушка. – Пластуны не устраивают гнездовий.

– Не устраивали прежде. Вмешательство человека, изменив образ жизни пластунов, заставило их изменить и поведение. Раньше у пластунов просто не было необходимости заботиться о будущем потомстве, на Штраке у них не было врагов.

– А разве не это же самое я пыталась доказать тебе дома? – Стелла грозно посмотрела на Закладина.

Закладин уронил голову на грудь.

– Моя вина, – кающимся голосом произнес он.

– В другой раз будешь прислушиваться к тому, что я говорю, – строго погрозила пальцем Стелла.

Неподалеку от поляны они обнаружили еще одно гнездовье, намного больше первого, расположенное в небольшом овражке. На следующий день – еще два. Всякий раз, пытаясь подойти поближе, они наталкивались на предостерегающее недовольство пластунов.

– Представляю, что здесь будет твориться, когда птенчики начнут вылупляться из яиц, – сказала вечером, сидя у входа в палатку, Стелла.

– Потолкавшись день-другой, их родители снова бросятся на сетку. Вероятнее всего, пики агрессивности пластунов совпадают с периодами появления потомства, которому не хватает ни пространства, ни еды для нормального развития.

– Но с чем связано то, что атаки пластунов становятся все более частыми?

– Возможно, с тем, что в разных гнездовьях выход детенышей происходит в разное время, а гнездовий становится все больше. Волны обезумевших родителей как бы сменяют друг друга: в то время как одна откатывается от сетки, другая уже движется вперед.

– Учитывая при атаке опыт своих предшественников, – закончила за него Стелла. – Теперь ты с этим уже не будешь спорить?

– Возможно, ты права, – задумчиво произнес Закладин. Лицо и взгляд его были серьезны. – Не исключено, что пластуны, каким-то образом общаясь между собой, обмениваются информацией.

Стелла, улыбнувшись, откинула волосы с лица и ничего не сказала.

– Обрати внимание на этого парня. – Закладин указал на неторопливо ползущего мимо них пластуна.

Пластун, ползший до этого, не замечая людей, по какой-то своей надобности, неожиданно остановился, развернулся в их сторону, подполз поближе и замер у ног Закладина, выжидающе приподняв передний край своего растекшегося по земле тела.

– Чего он хочет? – удивилась Стелла и на всякий случай поджала ноги.

– Брынзы.

Закладин достал из рюкзака белый кубик брынзы, освободил его от упаковки и бросил на землю. Пластун тут же накрыл любимое лакомство.

– Ты решил заняться дрессировкой пластунов? – рассмеялась Стелла, переводя взгляд с довольного Семена на не менее, должно быть, удовлетворенного пластуна.

– Ты можешь проделать то же самое, – сказал Закладин. – Я только представил вкус брынзы во рту, и пластун сразу же понял меня.

– Невероятно, – покачала головой Стелла. – Ты хочешь сказать, что они могут читать мысли?

– Ну, это вряд ли. Скорее всего пластун может воспринять только самые простые образы, настроение и ощущения находящихся рядом с ним живых существ.

– И таким образом можно управлять поведением пластунов?

– Может быть. Пока не знаю. Но теперь я не сомневаюсь, что агрессивность пластунов спровоцирована ненавистью к ним со стороны людей. Пластуны ползут на запад, чтобы освободить жизненное пространство своему потомству, и наталкиваются там на железную изгородь и стену ярости. Ты была права, когда сказала, что люди сами создали себе врагов.

– Странно, что никто прежде не обращал внимания на эту способность пластунов.

– Наверное, все же что-то замечали, но не придавали этому значения. Ты рассказывала, как каталась в детстве на пластунах. Может, они ползли не за протянутой метелкой, а выполняя твое желание? – Закладин улыбнулся. – Хочешь еще доказательств?

– Не отказалась бы.

– Дай мне фотоаппарат.

Закладин взял из рук девушки фотоаппарат и проверил, сколько пленки в нем осталось.

– Что ты собираешься делать?

– Хочу снять гнездовье с близкого расстояния.

– Попросишь своего дрессированного пластуна сделать для тебя пару снимков? – лукаво улыбнулась Стелла.

– Нет, сам превращусь в пластуна, – улыбнулся в ответ ей Закладин и, поднявшись на ноги, направился к краю поляны.

– Ты с ума сошел! – вскочила на ноги Стелла.

– Не волнуйся, – обернулся к ней Закладин. – На этот раз пластуны пропустят меня.

– Что ты затеял? – Стелла догнала Закладина и требовательно дернула за рукав. – Отвечай, или я никуда тебя не пущу!

– Я просто попытаюсь представить себя одним из пластунов, – сказал Закладин. – Если я прав в своих догадках, пластуны должны принять меня за своего.

– А если нет?

– Если они снова попытаются остановить меня, я просто вернусь назад.

– В таком случае я пойду с тобой, – решительно, тоном, не приемлющим возражений, заявила Стелла. Категоричностью своих заявлений она, несомненно, походила на отца.

– Для начала попробуй представить себя пластуном, – попытался отшутиться Закладин, стараясь одновременно мягко и незаметно освободиться от удерживающих его рук. – Может, у тебя ничего не получится.

– Все у меня получится, – ответила Стелла, еще крепче ухватив руку Закладина, и закрыла глаза.

Она чуть прикусила зубами нижнюю губу. Лицо ее сделалось напряженно сосредоточенным.

Глядя на кажущееся спящим, по-детски беззащитное лицо девушки, Закладин с трудом удерживался от желания ласково погладить ее по волосам. Он стоял и молча ждал.

Через полминуты Стелла открыла глаза.

– Все, я готова, – серьезно сообщила она Закладину.

– Ты уверена? – все еще с сомнением переспросил он.

– Абсолютно. – Стелла нетерпеливо дернула его за рукав. – Пошли.

Медленно, не спеша, внимательно наблюдая за реакцией пластунов, они подошли к краю поляны. Пластуны не проявили ни малейшего беспокойства даже тогда, когда люди, раздвигая их ногами, вышли на свободное от кустов пространство и направились прямиком к месту, где находилось гнездовье.

Стелла, повернув лицо к Закладину, шутливо насупила брови и заговорила медленно, утробным голосом:

– Я черный-черный пластун, мне нравится ползать на брюхе, я люблю брынзу…

– Отлично, отлично, – прервал ее Закладин, вовсе не разделяя ее игривого настроения. – Только не вспоминай о своем трассере.

– А я, пластун, и знать не знаю, что это за штука, – с деланным изумлением вскинула брови Стелла.

Пластуны вели себя по-прежнему спокойно, но Закладин начал уже ругать себя за то, что втянул Стеллу в эту глупую и, по сути, совершенно бессмысленную затею. На десятки метров вокруг расстилалось ровное, лишенное растительности пространство, заполненное едва колышущимся скоплением глянцево-черных тел. Если сейчас по какой-то причине пластуны решат напасть, у людей не будет ни малейшего шанса на спасение. Два ручных узколучевых трассера не в силах удержать многотонную массу, если она обрушится на них всей своей тяжестью.

Стелла же не испытывала подобных сомнений. Она будто снова очутилась в детстве, когда пластуны были ее друзьями, быстро и уверенно шла вперед. Временами ей даже казалось, что пластуны сами отодвигаются в стороны, давая ей возможность поставить ногу на землю.

Наконец они достигли крайнего ряда яиц. Белые, кожистые, яйца были похожи на туго накачанные мячи. Присев на корточки, Закладин осторожно потрогал одно из яиц пальцем. Казавшаяся плотной оболочка яйца легко поддалась нажиму, прогнулась внутрь и мгновенно приняла прежнюю форму, как только палец был убран.

Стелла погладила одно из яиц ладонью.

– Теплое, – шепотом произнесла она.

Забрав у Закладина фотоаппарат, она пошла вдоль яичного ряда. Время от времени она приседала или опускалась на колено и, поймав в видоискатель удачный ракурс, щелкала затвором.

Закладин тем временем смотрел по сторонам, внимательно наблюдая за поведением пластунов, стараясь не пропустить малейшего признака беспокойства или недовольства с их стороны.

– Эй! – махнула рукой Стелла. – Иди скорее сюда!

Она сидела на корточках, успев отойти от Закладина метров на десять, и что-то с интересом рассматривала.

Когда Закладин подошел к ней, девушка указала на одно из яиц.

– По-моему, здесь скоро вылупится птенчик, – радостно сообщила она.

Яйцо едва заметно покачивалось из стороны в сторону, из него доносились тихие, но отчетливые чмокающие звуки.

– Ты уже когда-нибудь видела, как рождаются пластуны? – спросил Закладин.

– Нет, но надеюсь сейчас увидеть, – ответила Стелла, торопливо меняя в фотоаппарате пленку.

– Может, нам лучше уйти, пока это не началось? – нерешительно предложил Закладин. – Многие животные весьма активно защищают свое потомство от чужаков.

– Ни за что на свете! – резко воспротивилась Стелла. – Нельзя упускать такую возможность! К тому же ты, должно быть, забыл, что мы здесь вовсе не чужие. Я, например, уже полностью смирилась с мыслью, что стала пластуном.

Закладин пожал плечами и не стал спорить. Общаясь со Стеллой, он успел привыкнуть, что все споры с ней всегда заканчиваются не в его пользу. Но про себя он отметил, что и ему уже не составляет никакого труда воображать себя пластуном. Если вначале для этого требовалось постоянное усилие мысли и воображения, то сейчас эта работа отошла на второй или даже третий план сознания, куда-то в глубину. Закладин мог говорить или думать о чем угодно, а его подсознание само собой, как включенный автоответчик, посылало опознавательные сигналы: «Я – свой. Я – пластун».

Яйцо качнулось сильнее, центр тяжести в нем сместился, и оно откатилось чуть в сторону от остальных.

– Эх, надо было взять с собой и видеокамеру, – с досадой произнесла Стелла, не переставая при этом щелкать затвором фотоаппарата.

Влажные чмокающие звуки внутри яйца стали громче, отчетливее. На мгновение оболочка покрылась сетью мелких морщин, и вслед за этим оно сжалось, словно из него резко выкачали все его содержимое. Оболочка лопнула сразу в нескольких местах, и на землю выкатился серый, покрытый прозрачной слизью комок. Дернувшись пару раз, он развернулся, выгнулся и превратился в маленького пластуна, который тут же принялся поедать остатки кожистой оболочки своего яйца.

– Как дела, малыш?

Стелла пощекотала пальцем новорожденного пластуна. Но малыш, занятый своим важным делом, никак не отреагировал на ее ласку.

Закладин поднялся на ноги и, осмотрев кладку, заметил поблизости еще несколько лопнувших яиц.

– Все, теперь мы точно уходим, – решительно произнес он, беря Стеллу за руку, чтобы, если потребуется, тащить ее за собой силой. – Началось.

На этот раз Стелла спорить не стала. Она только спросила:

– Что началось?

Закладин, ничего не ответив, повел ее к лесу.

Возле кустов он подобрал оставленные ими вещи и оттащил их подальше от поляны с пластунами.

День клонился к закату. Под сенью деревьев заметно сгустились серо-зеленые сумерки. Закладин поставил на землю и включил мощный круговой фонарь, расчехлил и начал устанавливать на новом месте палатку. Стелла, присев на корточки и прислонившись спиной к стволу дерева, молча наблюдала за ним.

– Может, скажешь наконец, что произошло? – спросила она через некоторое время.

Закладин укрепил последнюю растяжку и повернулся к девушке. Лицо его было взволнованным.

– Ты ничего не почувствовала там, возле гнездовья? – спросил он.

– Нет. – Стелла нахмурилась. – А что я должна была почувствовать?

– Я не знаю, как это правильно назвать… Пластуны начали беспокоиться.

– Из-за нас?

– Нет. Не из-за нас – это точно. Должно быть, из-за своего потомства. Я ощутил их волнение сразу же после того, как первые малыши появились из яиц. Оно очень быстро нарастало, становилось нервозным, неконтролируемым… – Закладин быстро, словно отгоняя неприятное воспоминание, провел ладонью по лицу. – Через день-другой они двинутся на запад.

– Новая атака?

– Да. – Закладин опустился на землю. – Завтра утром мы свяжемся с поселком и предупредим людей. Вызовем вертолет, и ты отправишься домой.

– А ты?

– Я продолжу наблюдение за пластунами. Попробую дойти с ними до изгороди.

– Я останусь с тобой.

– Нет. Это может оказаться опасным.

– Не опаснее, наверное, чем отбивать атаки пластунов с другой стороны изгороди, – парировала Стелла.

Закладин тяжко вздохнул и развел руками.

– С отцом будешь объясняться сама.

Стелла обхватила его рукой за шею, притянула к себе и благодарно чмокнула в щеку.

– Ну, конечно же, – сказала она, глядя Семену в глаза. – Ты же меня знаешь.

– В том-то и дело, что знаю, – теперь уже обреченно вздохнул Закладин. – Можно подумать, что, если бы я строгим голосом приказал тебе отправляться в поселок, ты бы меня послушалась.

– Кто знает, – сдерживая смех, почти серьезно ответила Стелла. – Надо было попытаться.

В течение двух последующих дней Закладин с волнением и беспокойством продолжал ощущать всевозрастающую нервозность пластунов. Это было похоже на низкий, раскатистый гул, воспринимаемый не ушами, а всем телом, каждым сантиметром кожи, каждым волоском. Временами он становился почти нестерпимым. В такие моменты Закладину хотелось вскочить на ноги, куда-то бежать, делать что-то, и только отсутствие конкретной цели удерживало его на месте. Нечто подобное, похоже, чувствовали и пластуны. В бесцельном возбуждении переползали они с места на место, то собираясь многочисленными группами, то растекаясь в стороны, но все еще продолжали держаться поблизости от места теперь уже почти пустого гнездовья.

Стелла, как ни старалась, не могла почувствовать то, что описывал ей Закладин. Она то и дело подтрунивала над ним, говорила со смехом, что скоро он превратится в настоящего пластуна и будет, как они, ползать по земле на брюхе вместо того, чтобы ходить ногами. Ее больше всего интересовал вопрос, куда подевались маленькие пластуны, которых нигде не было видно?

К середине третьего дня Закладин понял, что возбуждение в массе пластунов достигло критической точки. Он велел Стелле укладывать вещи, а сам стал спешно сворачивать палатку.

Пластуны двинулись на запад. Они еще не видели цели, не понимали, куда идут, но знали, что должны освободить место для недавно появившегося на свет потомства.

Закладин со Стеллой старались вначале держаться в первых рядах мигрирующих животных, но пластуны двигались день и ночь без остановки, и через пару дней люди значительно отстали от авангарда.

Пластуны остановились на расстоянии дневного перехода от изгороди, за которой их ждали вооруженные трассерами, готовые к бою жители поселка. В течение суток подтягивались отставшие.

Закладин со Стеллой, опасаясь, что их сомнут перекатывающиеся с места на место, наползающие друг на друга медленные гигантские черные волны пластунов, укрылись между огромными, выступающими из земли корнями одиноко стоящего дерева.

Стелла сидела, обхватив руками рюкзак, втянув голову в плечи. Привыкшая к бесконечным кровавым битвам с пластунами, она не испытывала страха перед огромным скоплением черных тел, но некое внешнее воздействие, необъяснимое и поэтому неподконтрольное разуму, вызывало непроизвольное желание сделаться как можно меньше, незаметнее.

Закладин полулежал, откинув на рюкзак голову и прикрыв глаза. Он прислушивался к себе, к своим ощущениям и чувствам, пытаясь понять, что же происходит с пластунами? Какая сила движет ими? Пока они испытывали только замешательство и нерешительность. Те, что двигались впереди, успели доползти до изгороди и вернуться обратно. Теперь уже всем пластунам было известно, что дорога вперед закрыта. Нет, это вовсе не походило на массовое бессмысленное самоубийство леммингов, бросающихся с отвесных скал в воду. Пластуны ждали. Но чего, чего они ждали? Этого как раз силился и не мог понять Закладин. Что должно было послужить сигналом к неизбежной атаке?

Так прошли сутки, заполненные нервозным ожиданием. Пластуны не двигались с места, люди оставались в своем убежище. Неестественная неподвижность Закладина, поддерживающего чувственный контакт с пластунами и не желающего прервать его хотя бы на минуту, беспокоила и даже пугала Стеллу. Только однажды девушке удалось вырвать его из погруженности в мир пластунов и едва ли не силой заставить немного поесть.

Вечером второго дня неподвижного ожидания Стелла заметила, как дернулось одеревеневшее лицо Закладина. Волны странных мимических движений, отображающих непонятные, непередаваемые человеческим языком чувства, сменяясь с калейдоскопической быстротой, порою наслаиваясь одно на другое, промелькнули на нем и исчезли, стертые волевым усилием.

Пластуны получили сигнал. Мгновенно прекратилось бесцельное шараханье из стороны в сторону, и могучая масса живой материи одновременно двинулась в едином направлении – на запад, на изгородь.

Закладин одним быстрым движением, как будто и не было позади двух дней почти полной неподвижности, поднялся на ноги.

– Идем с ними, – сказал он Стелле. – Возьми с собой только радиотелефон. Сообщи в поселок, что атака началась.

К тому времени, когда пластуны вышли к изгороди, солнце уже почти закатилось. Тьма с востока быстро надвигалась на противоположный край неба, проглатывая последние синеватые оттенки. Просеку, отделяющую лес от изгороди, заливал яркий свет прожекторов со сторожевых вышек, от чего лесная тьма становилась еще более непроглядной.

Пластуны снова остановились. Казалось, стена света стала для них непреодолимой преградой. Но вот произошло нечто, чего не ожидали и сами пластуны. Словно волна нервной дрожи прошла по их спинам, передаваясь от одного к другому, и тысячи черных тел слились в одно огромное существо. Каждый отдельный пластун стал клеткой гигантского тела, превратился в нейрон мозга Большого Пластуна. Суммируя знания и опыт тех, кто составлял его, он создавал для себя картину мира. Большой Пластун знал, что главная задача – проникнуть за изгородь, поэтому особенно внимательно считывал информацию тех пластунов, которым уже приходилось участвовать в атаках. С поразительной быстротой и точностью он собирал, подобно мозаике, единую картину, подгоняя друг к другу разрозненные осколки того, что сумела вобрать и сохранить примитивная нервная система пластунов. Примерно через пятнадцать минут после своего появления на свет Большой Пластун знал почти все о системе охраны границы и у него уже был готов план действия.

Для Закладина появление Большого Пластуна явилось неожиданностью, повергшей его в первый момент в состояние шока. Он вдруг почувствовал себя растворенным в мощном потоке коллективного сознания, крепнущем, набирающем силу, становящемся все более самостоятельным и независимым от составляющих его существ. На какое-то время Закладин перестал ощущать свое тело, потерял способность воспринимать мир иначе, как через сознание Большого Пластуна, которое передавало ему лишь тот минимум информации, который считал необходимым. И только в тот момент, когда Большой Пластун попытался проникнуть в его мозг, Закладин пришел в себя.

Натолкнувшись на необычайно плотный поток нервных импульсов, Большой Пластун воспринял его просто как досадный источник помех, разбираться с которым у него сейчас не было времени. Он просто обошел его стороной и продолжил сканирование нервных центров других пластунов.

Закладин посмотрел на Стеллу. Она по-прежнему ничего не чувствовала и, не понимая, что происходит вокруг, растерянно озиралась по сторонам.

– Все в порядке, – тихо произнес Закладин, ободряюще улыбнувшись девушке.

На объяснения не было времени – он старался не потерять нить, связывающую его с Большим Пластуном.

Большой Пластун двинул вперед левое крыло своего тела. Вал пластунов выкатился из леса на залитую светом просеку и пошел на изгородь. С вышки, той самой, которая была повалена во время прошлой атаки, ударили вниз два широких рассеянных луча тяжелых станковых трассеров. Они задержали пластунов лишь на несколько минут, и вот уже первые из них, сумевшие под прикрытием мертвых тел преодолеть заслон из плазменных струй, ткнулись в сетку изгороди и тут же отпрянули назад, корчась и извиваясь, обожженные ударами тока.

Боль отзывалась в каждой клетке огромного тела Большого Пластуна, не давала ему сосредоточиться на дальнейших действиях, и он отделил от себя атакующих изгородь пластунов, оборвав с ними связь. Но прежде чем проделать эту операцию, он задал программу участку своего тела, подлежащему ампутации. Теперь пластуны, оставленные своим властелином, будут в слепой, непонятной для них самих ярости бросаться на изгородь снова и снова и гибнуть под ударами трассеров и электрических разрядов. Они обречены на смерть – для того, чтобы прорвать изгородь, их слишком мало.

Большой Пластун развернул свое тело и под покровом лесной тьмы двинул его вдоль изгороди в сторону от места бессмысленной бойни.

Закладин шел вместе с пластунами, крепко держа Стеллу за руку. Он старался держаться в центре стаи – так ему было легче следить за действиями, которые только еще собирался предпринять Большой Пластун.

– Что происходит? – тряхнула его руку Стелла. – Почему пластуны уходят?

– Они не уходят, – коротко и резко бросил Закладин. Разговор со Стеллой отвлекал его.

– Но почему?.. – начала было девушка.

– Потом, – почти грубо оборвал ее Закладин. – Все – потом.

Большой Пластун остановился, тело его расслабилось – он чего-то ждал.

Закладин вышел к просеке и выглянул из кустов, пытаясь определить, где они находятся. Яркий свет прожекторов слепил глаза, не давая возможности разглядеть что-либо по ту сторону изгороди. Но Стелла, сориентировавшись по одной ей заметным признакам, определила:

– Мы между пятнадцатой и шестнадцатой сторожевыми вышками. За изгородью, метрах в ста, – силовая подстанция.

Закладину стал понятен план Большого Пластуна. Еще не было случая, чтобы пластуны атаковали в двух разных местах. Оттянув основные силы людей с помощью брошенных в бой смертников, Большой Пластун собирался прорвать изгородь неожиданным ударом в другом, почти незащищенном месте и вывести из строя силовую подстанцию. Если ему это удастся, то граница на довольно протяженном участке будет обесточена и неосвещена, а в темноте преимущество будет на стороне пластунов, прекрасно ориентирующихся без помощи зрения. Воображение Закладина живо нарисовало картину: медленный черный поток, растекающийся по темным улицам поселка, озаряемым редкими короткими вспышками переносных фонарей. Он заполняет дома, затягивает в свои водовороты тщетно ищущих спасения людей…

– Но как? Откуда он узнал про подстанцию? – в ужасе крикнул Закладин.

«От тебя и узнал», – угадал он ответ Большого Пластуна.

Большой Пластун на одно короткое мгновение восстановил контакт с умирающей частью своего тела, все еще продолжающей с бессмысленным отчаянием бросаться на изгородь, под плазменные струи, с шипением пронзающие ее плоть, и понял, что там исход боя уже предрешен – окончательное уничтожение остатков его брошенной армии было делом нескольких минут. Настало время действовать самому, и он двинулся к просеке.

«Стой! Остановись! Назад!» – приказал мысленно Закладин, однако Большой Пластун, мыслящий образом, не воспринимал его слова.

Закладин попытался внушить Большому Пластуну ужас и боль, которые начнут раздирать его тело возле изгороди, но то ли представленная им картина была недостаточно яркой, то ли Большой Пластун знал и заранее смирился с ожидающими его страданиями, он не остановил и не замедлил движения своего тела. Пластуны выползли на освещенную просеку.

В бессильном отчаянии Закладин выхватил трассер, вдавил в рукоять гашетку и, описывая широкую дугу, провел лучом по спинам окружающих его пластунов. Он действовал интуитивно, без какого-либо расчета, и сам был поражен эффектом, который произвел на Большого Пластуна его безрассудный поступок.

Большой Пластун содрогнулся от внезапной, неожиданной боли. Но в гораздо большей степени, чем боль, его поразило, что удар был нанесен совсем не с той стороны, откуда исходила угроза, а из центра его огромного тела. Ему казалось, что само его тело принялось калечить себя.

Закладин рванул Стеллу за руку и побежал, таща девушку за собой, прямо по спинам пластунов, стреляя то назад, то в сторону, то прямо себе под ноги.

Большой Пластун, извиваясь, корчась всей своей огромной массой, тщетно пытался локализовать и уничтожить беспорядочно перемещающийся по телу очаг боли. Бросаясь из стороны в сторону, он рассеивал внимание и терял контроль над все большим числом участков своего тела. Он чувствовал, что слабеет, теряет силы, разваливается на куски и никак не может этому воспрепятствовать. Блуждающая боль не давала возможности сосредоточиться. Он умирал. Пластуны пятились назад, отступали в лес.

Выбежав на свет, Закладин сделал по инерции еще несколько шагов и без сил опустился на землю.

– Скорее! – тянула его за руку Стелла. – Здесь рядом есть ворота!

– Все в порядке, – взглянув на девушку, вымученно улыбнулся Закладин. – Сегодня они уже не вернутся.

– Вы закончили? – спросил губернатор Дилон и тяжело, безнадежно вздохнул, когда Закладин кивнул.

Речь Закладина губернатор слушал, не пытаясь скрыть раздражения. Закладин старался не смотреть на него, переводил взгляд с Хансена, вертевшего в пальцах авторучку, на Уилсона, рассматривающего свои большие руки. Кроме вышеперечисленных, за овальным столом сидели еще двое пожилых мужчин, представить которых Закладину губернатор не счел нужным, и Стелла. Когда девушке удавалось поймать взгляд Закладина, она едва заметно ободряюще улыбалась ему.

– Мы внимательно выслушали ваше сообщение, – продолжал губернатор. – И я думаю, что выскажу мнение всех собравшихся: я не нашел в нем ничего рационального. Все ваши предположения построены на догадках и домыслах.

– Но мы вместе со Стеллой видели огромное скопление пластунов, готовых к штурму энергетической подстанции, – попытался возразить Закладин.

– Уилсон, – губернатор перевел взгляд на командира корпуса охраны.

Терри Уилсон убрал руки со стола.

– Этой ночью мы наблюдали скопление пластунов в районе шестнадцатой сторожевой вышки, – глухо произнес он. – Я не исключаю, что именно ваше нападение с тыла, господин Закладин, дезориентировало пластунов и помешало им провести атаку.

– Раньше были случаи, чтобы пластуны одновременно атаковали изгородь в двух разных местах? – спросил Закладин.

– Нет, – ответил Уилсон. – Но, даже если пластунам удалось бы прорваться за изгородь, они бы не смогли причинить никакого вреда энергоподстанции, находящейся в герметично закрывающемся ангаре.

– Я не знаю, что собирались предпринять пластуны, – покачал головой Закладин. – Но они собирались напасть именно на энергетическую подстанцию.

– Почему же Стелла, находившаяся рядом с вами, не знала об этом? – задал вопрос губернатор.

– У нее не было контакта с Большим Пластуном.

Губернатор развел руками.

– Вы пробыли на Штраке всего пару месяцев и рассказываете нам, коренным штракианам, удивительные вещи про пластунов, о которых мы даже не подозревали, – произнес он с изрядной долей иронии.

– Жителям Штрака, вероятно, не доводилось встречаться с Большим Пластуном иначе, как во время атаки на изгородь. А в горячке боя не до поисков контакта.

– Видите ли, Семен, – медленно произнес Хансен. – Я уверен, что вы не собираетесь умышленно вводить нас в заблуждение. Но, согласитесь, вы находились в непривычной для себя обстановке, были крайне возбуждены… Кое-что могло вам просто показаться. Вы подумали об опасности нападения пластунов на энергетическую подстанцию, а через секунду решили, что восприняли эту мысль от пластунов.

– Нет, – упрямо покачал головой Закладин. – Все было именно так, как я говорю.

– Следовательно, сегодня ночью нам следует ожидать нападения пластунов, сосредоточив все силы между пятнадцатой и шестнадцатой вышками? – спросил один из незнакомых Закладину людей.

– Сегодня ночью Большой Пластун может поменять свое решение и нанести удар совсем в другом месте. Он учится драться, учится этому у вас. И если вы сами не прекратите войну…

Закладин умолк, натолкнувшись на жесткий, неприязненный взгляд губернатора.

– Большое спасибо, господин Закладин, за ваш любопытный рассказ, – тихим, напряженным голосом произнес он. – Кто-нибудь еще желает высказаться?

Губернатор обвел взглядом присутствующих. Желающих не нашлось.

– Господин Хансен.

Хансен, не ожидавший никаких вопросов к себе, резко вскинул голову.

– Да?

– Я слышал, вы собираетесь сегодня в Джарвик-порт? – спросил губернатор.

– Да. – Хансен спрятал авторучку в карман. – Меня вызвали в Департамент здравоохранения, какие-то бумажные формальности.

– Вас не затруднит захватить с собой господина Закладина? У нас в поселке ему делать больше нечего, а дожидаться звездолета ему будет гораздо удобнее в столичном отеле.

Хансен посмотрел на Закладина и, как бы извиняясь, – что я могу сделать? – слегка пожал плечами.

Выходя из зала, Закладин задержался у двери, рассчитывая поговорить со Стеллой, но она быстро пробежала мимо него, бросив на ходу:

– Я заеду к тебе на днях.

Хансен с Закладиным выехали вскоре после полудня на том же джипе, который когда-то доставил Закладина в Пиллой.

Какое-то время они ехали молча. Первым нарушил молчание Хансен.

– Губернатору, конечно, не стоило выставлять вас из поселка, – примирительным тоном начал он.

– Да бог с ним, с губернатором, – перебил Закладин. – О чем думаете вы, остальные жители Пиллоя и других приграничных поселений? Война с пластунами стала для вас основным занятием, главной целью в жизни.

– Война когда-нибудь кончится, – не очень уверенно сказал Хансен.

– Когда-нибудь? – Закладин потер пальцем глаз, в который попала соринка. – Да ей конца не видно. Пластуны научились воевать не хуже вас. Поставив их на грань выживания, вы просто не оставили им иного выхода.

– Метелочное масло – основа экономики Штрака. Мы обязаны думать о будущем наших детей. – Хансен сделал короткую паузу и быстро закончил: – Вы можете пойти со своими заявлениями в любое правительственное учреждение, и везде вам ответят то же самое. Мы выполняем государственную программу.

– В наследство своим детям вы оставите вместе с метелочными полями еще и бесконечную войну, втянутыми в которую они окажутся с самого рождения. – Закладин всем корпусом развернулся к Хансену. – Вы не хотите мне верить, но я отвечаю за каждое свое слово, произнесенное в доме губернатора. Большой Пластун – это не просто огромное скопище пластунов. Это коллективный разум, способный анализировать ситуацию и принимать нужное решение. Вчера он управлял действиями нескольких тысяч пластунов, но что вы будете делать, если он объединит собой всех пластунов Штрака? Возможно, пока он только учится владеть своим огромным телом.

Хансен, сосредоточившись на управлении машиной, ничего не ответил. Они больше не разговаривали до самого конца пути.

В город въехали в сумерках. Хансен остановил машину у восьмиэтажного отеля с зеркальными стеклами.

– Я переночую тут же, – сказал он.

Закладин безразлично пожал плечами, подхватил свои сумки и вошел в открывшиеся перед ним двери.

Утром Закладин проснулся довольно поздно. Не спеша позавтракав в ресторане на первом этаже отеля, он отправился побродить по городу. Времени у него теперь было много, а девать его совершенно некуда.

Джарвик-порт состоял главным образом из служб космопорта и правительственных учреждений. Функциональная строгость и прямота линий служебных зданий смягчались маленькими тенистыми парками с фонтанами, разбросанными в огромном количестве по всему городу, а садики с площадками для игр, на которых, весело повизгивая, резвилась детвора, делали Джарвик-порт по-домашнему спокойным и уютным. Город был небольшой – Закладин обошел его весь за два с небольшим часа. Взяв на заметку пару кинотеатров, библиотеку и информационный центр, Закладин повернул в сторону отеля, единственного, как он понял, в городе.

В дверях парадного подъезда он едва не столкнулся с выбегающим навстречу ему Хансеном. Лицо его было встревоженным, сквозь плотный слой загара проступали багровые пятна на скулах.

– Пластуны ворвались в Пиллой! – крикнул он и бросился к машине.

Через секунду, осмыслив услышанное, Закладин вслед за ним прыгнул на сиденье джипа. Машина сорвалась с места.

– Как это произошло? – спросил Закладин.

– Я почти ничего не знаю. – Хансен не отрывал взгляда от несущегося под колеса дорожного полотна. – Мне сообщили об этом, когда я был в департаменте. Ночная атака была слабой, ее без труда отбили. Пластуны снова напали утром, когда никто этого не ожидал. В Пиллой направлены спасательные отряды из центра. Ближайшие к нам поселки выставляют кордоны, возводят защитные сооружения с целью предотвратить дальнейшее продвижение пластунов.