Три рэкетира Зуев Ярослав

– Э-э! Е-мое! Ты чего приборы ломаешь? – возмутился Протасов. Антирадар был предметом его особой гордости, приобретенным Валерием – у одного серьезного барыги с авторынка, за три миллиона денег. По утверждению самого Протасова, радар не просто обнаруживал на трассе замаскировавшихся гаишников, но и отправлял – к бениной мамане их трахнутые «фары».

– Ты еще самонаводящиеся по лучу ракеты на джип прилепи, – посоветовал ему Атасов.

– Стоящая мысль, в натуре, только где их взять? – шутка Атасова пришлась Валере по душе.

– Задрал ты, типа, Валера, со своей любовью к цветным лампочкам. Мало тебе машину бомбят по ночам, так ты в нее снова разную муть засовываешь.

– Хочу, в натуре, и засовываю…

– Прикурить, типа, не от чего…

– Так и не кури. Себя, в натуре, травишь, и мы с Армейцем нюхаем. Скажи ему, Эдик!

– Я вот думаю, может, Васек знает, типа, от чего бегает? – как ни в чем не бывало продолжал Атасов, доброжелательно взглянул на Протасова и выпустил в его сторону огромное облако табачного дыма. – Может, он кому-то гадость сделал, а мы случайно под раздачу попали?

– Да кому он нагадить мог в своей долбаной баньке? – окруженный дымом Протасов скривил нос, бросил укоризненный взгляд на Атасова и врубил на полную мощность систему вентиляции, – кипятком кому-то жопу обварил? В бассейн написал перед сеансом?

– Не скажи, Валера, – Атасов задумчиво потер лоб, – ладно, приехали…

Как только «Ниссан-патрол» въехал на заасфальтированный круг возле конечной 2-го трамвая, вся операция, проведенная на КПИ, повторилась в точно той же последовательности. Атасов, Протасов и Армеец отправились к торговым точкам. Бандура, чувствуя себя младшим стажером многоопытных баскаков, двинулся вслед за ними, наслаждаясь прекрасным солнечным днем и вращая головой на сто восемьдесят градусов. Витрины ларьков были забиты всевозможным барахлом, начиная с подозрительно дешевых марочных вин, и заканчивая горами китайского ширпотреба.

Отдадим должное китайцам. Они, как и мы, жертвы марксизма. Не так-то, в общем и давно они, перефразируя Владимира Высоцкого, «…давили мух, рождаемость снижали, уничтожали воробьев…», то есть делали то, что положено делать при культурной революции, сродни нашим коллективизации и индустриализации. И вот, пожалуйста, – заполонили мир своими товарами с неумолимостью эпидемии гонконгского гриппа. Добрались до таких глухих дыр, какие и на карте с лупой не отыщешь.

Андрей задержался возле одной из витрин. Ларек предлагал часы, и от всемирно известных марок у Андрея зарябило в глазах. Цены, на удивление, не кусались. Андрей раздумывал, не сделать ли подарок отцу. Тем более что единственные часы отца, настоящие командирские, красовались на руке Андрея.

– Даже и не думай, брателло, – на плечо опустилась тяжелая рука Протасова. – В трамвай влезть не успеешь, как уже станут. Ну, на крайняк, до дому доедешь. Это фуфел такой – мрак… Пошли, в кафешку завалимся, а эти, – он неопределенно махнул рукой, подразумевая, очевидно, Атасова с Армейцем – попозже догонют…

Потягивая ледяную кока-колу (вот, черт ее знает, из чего намешана, а потеснила в те времена из наших стаканов любимый пращурами квас) через пластиковую соломинку, Бандура с восхищением поглядывал на громадину высотного дома, у подножия которого и примостилось кафе. На крыше многоэтажки белела сферообразная конструкция неведомого ему назначения. Облака быстро бежали по небу, отчего Андрею, выкрутившему голову под неправдоподобным углом, начало казаться, что многотонная башня из стекла и бетона вот-вот рухнет прямо им на голову. Андрей невольно зажмурился.

– Ага, блин. Балда закружилась? – понял его Протасов. – Так и не пялься, в натуре. Чего ты там нашел?