Два шага на небеса Дышев Андрей
– У меня складывается впечатление, господин Челеш, – сказал капитан, – что вы чего-то опасаетесь. Может быть, каких-нибудь старых грешков. Может быть, новых.
– Что вы сказали?! – вспылил Виктор. – Новых грешков? А у меня не просто впечатление, а полное убеждение, что это вы боитесь Интерпола. А чтобы опровергнуть мое убеждение, прошу вас ответить, почему ящик со спасательными жилетами всегда заперт на ключ?
Капитана даже передернуло. Он кинул испепеляющий взгляд на врача и произнес:
– Вот попадется такой пассажир, и никому от него покоя не будет, как от трюмной крысы. Здесь я решаю, господин Челеш, какие ящики держать открытыми, а какие закрытыми!
– Что?! – взвился Виктор. – Как вы меня назвали? Трюмной крысой?
– Нет, – спокойно ответил капитан. – Я всего лишь сравнил ваше поведение с поведением трюмной крысы.
Лично мне стало стыдно за двух взрослых мужиков, которые затеяли перепалку, не делающую им чести.
– Ну ладно, – с угрозой произнес Виктор. – Я вам этого не прощу.
– Сынок, – попыталась замять конфликт госпожа Дамира, – ты слишком близко принимаешь к сердцу эту проверку.
– Первый и последний раз я воспользовался услугами этого турагентства, – мстительно бормотал Виктор, не видя никого вокруг. – Первый и последний раз! Но и они надолго запомнят меня!
– Послушайте, господин капитан! – снова подала голос Алина. – Мы ведь не маленькие дети, и нас трудно обмануть. Зачем вы говорите, что проверка плановая и заурядная? Мы же прекрасно понимаем, что произошло какое-то непредвиденное событие. Может быть, на борт «Пафоса» поднялся разыскиваемый милицией преступник? Или, скажем, кто-то из нас пересек границу по чужому паспорту.
– Ну, вы фантазерка! – хихикнул Мизин.
– Я ошиблась, капитан? – спросила Алина и посмотрела на меня.
– Истинная причина проверки мне неизвестна, – нахмурившись, произнес капитан. – Может быть, вы правы.
– Что вы такое говорите? – возмутилась госпожа Дамира. – По-вашему, среди нас находится преступник?
– Причем не один, – добавила Стелла, ерзая на диване. Похоже, что у нее подходило к концу терпение, и она уже не могла дождаться, когда капитан позволит разойтись по своим каютам.
– Ничего смешного, девушка, здесь не происходит, – заметил генерал, не поднимая головы. – Не надо устраивать клоунаду. Хочу вам напомнить, что этого молодого человека (он кивнул на Мизина) вчера кто-то ударил топором по затылку.
– И что теперь? – вызывающе спросила Стелла, словно только и ждала, как вступить с генералом в словесную перепалку. – Разобрать оставшиеся топоры и багры да запереться в своих каютах? И незаметно шпионить друг за другом, как это с успехом делает наш пострадавший?
– А что вы на меня наезжаете? – обиделся Мизин. – Я вас трогал?
– Во всяком случае, это лучше, чем делать вид, что ничего не произошло, – угрюмо ответил генерал. Наверное, вчера я убедил его, и он почти дословно повторил мои слова.
– Нет, не лучше! – возразила Стелла, закидывая ногу на ногу. – Вы, может быть, человек богатый, вам съездить за границу – все равно что сходить в лес за грибами. А у меня такой возможности в ближайшее время не предвидится, и я не хочу портить свой отпуск.
Она решительно встала и пошла к выходу.
– Чао-какао, господа! Можете продолжать ругаться и оскорблять друг друга, а я ухожу наслаждаться жизнью!
– Идите-идите! – махнула на нее рукой Дамира. – Без вас разберемся. Умная какая! Поехала за чужой счет, а нос задирает!
За Стеллой захлопнулась дверь. В салоне стало тихо. Капитан обвел всех взглядом и, вкладывая в интонацию как можно больше твердости, сказал:
– Решайте сами: будете упорствовать или выполните мой приказ. Вы хозяева своего круиза. Проверка документов и вещей все равно состоится.
– Скажите, капитан, – опять подала свой тоненький голос Алина, – а как вы поступите с тем пассажиром, у которого документы окажутся не в порядке?
– Я буду обязан высадить его на берег в ближайшем турецком порту.
– Всего-то? – чему-то обрадовалась Алина и снова кинула взгляд на меня. – Может быть, тот пассажир, который не совсем уверен в подлинности своих документов, добровольно оставит яхту? И тем самым избавит остальных от процедуры проверки, которой так тяготится, к примеру, наш уважаемый доктор.
– Прекрасная мысль! – озлобленно ответил Виктор. – Хотел бы я посмотреть на идиота, который не уверен в своем паспорте.
– Кто же согласится добровольно уйти с яхты? – продолжила мысль сына госпожа Дамира.
– Послушайте! – раздался хриплый бас генерала. – О чем мы говорим? Что за чепуха? С чего мы решили, что среди нас есть пассажир с фальшивыми документами?
– В самом деле! – поддержал генерала Мизин. – Мы ведь сами это придумали!
– Как это сами? – возразила Дамира. – Капитан же самолично объявил, что должен высадить на берег одного из нас…
Она замолчала, потому как в этот момент в салон зашла Лора. В руках она несла поднос с бутылкой минеральной воды и бокалом. Девушка остановилась в дверях, оглядела присутствующих, остановила взгляд на госпоже Дамире и не совсем уверенно спросила:
– Прошу прощения… Кажется, вы просили воду?
При появлении дочери взгляд капитана смягчился, и все же он попытался сказать строгим голосом:
– Воду никто не заказывал.
– Но Стелла сказала, что госпоже Дамире стало плохо, – попыталась возразить Лора, – и она попросила…
– Leave, please![2] – перебил ее капитан, демонстрируя строгое обращение к дочери, а значит, свою принципиальность, и, как только за девушкой закрылась дверь, вернулся к прерванной теме: – Господа! Пограничники разослали радиограммы на все суда, находящиеся на данный момент в открытом море. Поверьте, их не меньше двух десятков. Это тысячи пассажиров! Я больше чем уверен, что среди вас нет того, кого разыскивают.
– Какой вы, однако, самоуверенный! Неужели пострадавший Мизин согласится с этим выводом? – усмехнулась Алина и в очередной раз пощекотала мои нервы: – А вот мы с господином Нефедовым, например, так не считаем… Да, Валерий Васильевич?
Вполне возможно, что лицо мое залила краска, но ни капитан, ни кто другой этого не заметил. Я уже не слушал, что отвечает Алине капитан, какие реплики кидает ему в ответ обиженный на весь мир доктор, не воспринимал нелепые фантазии Мизина об упавшем ему на ухо топоре. Я был весь во власти чувства провала.
В намерениях Алины уже можно было не сомневаться. Она была готова выдать меня капитану, причем немедленно. Я знал: она намеревается сделать это до того, как капитан приступит к проверке документов. И еще я знал, почему Алина вдруг заторопилась вывести меня из игры. Капитан проболтался. Он сказал: пограничники разыскивают человека, и Алина решила, что следствие по делу об убийстве Нефедова вышло на ее след и радиограмма пришла по ее душу.
Я должен был опередить Алину и выдать ее раньше, чем это бы сделала она. Госпожа Дамира, мудрая Тортила, была моим единственным единомышленником, и пришло время, когда мне понадобилась ее помощь.
Глава 23
Едва капитан попрощался и вышел из салона, едва Мизин, вскочив на подиум, предложил всем «нажраться с горя», едва генерал успел сказать мне, что это единственная умная мысль Мизина за прошедшие сутки, как я загородил дорогу госпоже Дамире и, волнуясь, произнес:
– Мне надо с вами поговорить. И чем быстрее, тем лучше.
Она, соблюдая конспирацию, вскинула брови, посмотрела на меня как на злостного нарушителя общественной морали и удивленно произнесла:
– Со мной? А что такое? А почему вы хотите со мной поговорить?
Я не стал изъясняться с ней эзоповым языком, молча взял под локоть и повел к выходу, опережая Алину.
– Вы с ума сошли! – зашипела Дамира, когда мы очутились на лестнице. – Мой сын все видел!
– Да при чем тут ваш сын! – ответил я. – Мы пришли к финишу. Сейчас будет финал.
– Финал? Так быстро? – удивилась женщина. – Вы хотите сказать, что теперь мой сын вне опасности? Но мне нужны гарантии!
– Сейчас вы их получите, – заверил я. – Но сначала надо обо всем рассказать капитану.
– О! – взмолилась Дамира. – Я так не хотела предавать это дело огласке!
– Клянусь вам, что, кроме капитана, об этом никто не узнает. Да он сам не заинтересован в том, чтобы портить настроение пассажирам.
– Да, вы правы, вы правы! – согласилась женщина. – Если бы вы знали, как я вам благодарна! Я так беспокоилась за судьбу Виктора. Мой мальчик такой доверчивый!
Мы вышли на палубу. Я подвел женщину к двери в рубку и, увидев мелькнувшую в окне белую фуражку, постучал.
– Да-да, войдите! – отозвался капитан.
– Я, право, так неловко себя чувствую, – призналась Дамира, прежде чем войти.
Капитан улыбнулся, увидев нас, тотчас предложил женщине маленький раскладной стульчик, а мне кубинскую сигару. Дамира села и вынула из сумочки свои сигареты.
– Чем могу быть полезен? – спросил капитан.
– Дело, по которому мы пришли к вам, не терпит отлагательств, – начал я. – Оно более чем серьезно.
– Я слушаю вас! – Капитан повторно продемонстрировал готовность вникнуть в наши проблемы.
– Я хотела бы, капитан, чтобы все, о чем вы услышите, осталось между нами, – предупредила Дамира.
– Можете на меня положиться, – пообещал капитан и взглянул на меня, полагая, что излагать суть дела буду я.
– Я считаю, что начать должны вы, – перевел я капитанское внимание на Дамиру.
Женщина не стала возражать, вздохнула, прижала ладонь к груди, словно опасалась, как бы не выскочило от волнения сердце, и тихо сказала:
– Мой мальчик очень доверчивый.
– Какой мальчик? – сразу же уточнил капитан.
– Мой сын, – пояснила Дамира, удивленная тем, что капитан оказался таким недогадливым.
– Ну да, конечно, – кивнул Эдди и мельком взглянул на море по курсу яхты.
– У него очень чуткое сердце, – продолжала рекламное вступление женщина. – Он готов безоглядно и бескорыстно помогать каждому, кто его об этом попросит. Бесспорно, это замечательное качество, но, к сожалению, сейчас расплодилось столько мошенников, которые пытаются воспользоваться его добротой с выгодой для себя…
Капитан слушал более терпеливо, чем я, потому как не представлял, насколько издалека начала свое повествование Дамира. Я вежливо перебил:
– Пожалуйста, конкретнее! Кто и когда начал его шантажировать?
– Кто и когда! – в сердцах повторила Дамира. – К сожалению, мой мальчик долгое время находился вне моего контроля, и мне трудно перечислить всех мошенников, которые терзали моего мальчика, словно стая волков беззащитного козленочка. Но можете не сомневаться: их было достаточно много, и они входили в доверие к Виктору под разной личиной…
Мне снова пришлось перебить Дамиру:
– И все-таки давайте перейдем к последним событиям. Какой случай заставил вас обратиться ко мне за помощью?
После этого вопроса я потерял логическую цепочку в ответах женщины и перестал ее понимать.
– Что вы! – с легким укором произнесла она. – Да разве бы я посмела обращаться за помощью к постороннему человеку по столь щекотливому вопросу! Господин Нефедов скромничает, – объяснила она капитану, который смотрел в глаза женщины чрезвычайно внимательно и беспрерывно кивал. – Этот милейший человек сам предложил мне свои услуги, чему я была несказанно рада.
– Позвольте! – поморщился я. – Как это – я сам? Вы, пожалуйста, не путайте. Я просил вас рассказать обо всем подробно, начиная с письма, которое вы отправили мне на московский адрес.
– Какое письмо? – изумилась госпожа Дамира, выпучив на меня глаза. – О чем вы говорите? Не писала я вам никаких писем!
Мне показалось, что я медленно схожу с ума. Теперь капитан уже предельно внимательно смотрел на меня, морщил лоб и кивал.
– Все началось с того, – слегка нервничая, принялась объяснять Дамира, – что эта наглая девка, которую господин Нефедов подкинул моему сыну, села Виктору на шею, заставила его купить путевку в круиз и здесь, на яхте, принялась закручивать ему мозги. Я ее сразу предупредила: девушка, пока я жива, вы женой Виктора не станете! И что вы думаете? Она совершенно нагло мне заявила, что скорее удавится, чем будет воспринимать меня в качестве своей свекрови.
– Очень интересно, – оценил капитан.
– К счастью, господин Нефедов осознал свою вину и предложил мне совершенно безвозмездно свою помощь…
– Что вы придумываете? – прошептал я. – Ничего я вам не предлагал!
– В самом деле! – сказал капитан и перевел взгляд на Дамиру. – Он говорит, что ничего не предлагал.
– Как это не предлагал! – возмутилась женщина. – Как это не предлагал! А кто подкинул мне записку под дверь? Кто, скажите мне, это сделал?
С этими словами она открыла сумочку, недолго копалась в ней и вынула сложенный лист бумаги.
– Пожалуйста, – произнесла она, разворачивая лист и протягивая его капитану. – Я все сохранила. Все вещественные доказательства… Пожалуйста, господин капитан! Читайте! Черным по белому: «Бескорыстно»!
– Да, вы правы, – согласился капитан, прочитав записку, и поднял на меня глаза. – Тут действительно сказано, что вы предлагаете госпоже Дамире бескорыстную помощь. И потому никакой речи о деньгах быть не может.
О чем он говорил? О чем говорила госпожа Дамира? Я выхватил листок из рук капитана и тотчас узнал знакомые мне печатные буквы, выведенные простым карандашом:
«Уважаемая госпожа Дамира! Полагаю, что в качестве невесты вашего сына вы видите более достойную кандидатуру, нежели Стелла. Чувствуя свою косвенную вину за то, что невольно посадил на шею Виктора столь ощутимую обузу, я готов совершенно бескорыстно исправить ситуацию, но боюсь, что мое вмешательство может причинить Виктору душевные страдания. Если вы доверяете мне и готовы предоставить карт-бланш, за завтраком следующего дня подайте мне знак.
Искренне ваш В. Нефедов».
– Это… – произнес я, поднимая глаза, – это что?
– Это записка, которую я нашла вчера вечером в своей каюте, у двери. И, пожалуйста, не опускайтесь до банального вымогательства. Все равно я не дам вам денег.
– Значит, вы ничего не писали мне?
– Я? – не переставала удивляться Дамира. – Зачем? О чем?
– Извините, – произнес я и в совершенно подавленном состоянии вышел из рубки на палубу.
Глава 24
Едва, казалось, я приближался к истине, как меня откидывало прочь, словно демонстранта струей водомета. Очередной промах почти вылепил в моей душе стойкий комплекс неполноценности. Я уже крепко сомневался в том, что смогу распутать это дело. Пока я решал какой-то один вопрос, идя по ложному пути, надо мной, словно пирамида, наслаивалось еще десяток вопросов. Я уже был облеплен ими, как парковая аллея желтыми листьями поздней осенью.
– Ты какой-то грустный, – сказала мне Стелла.
После обеда мы уединились в моей каюте. За бортом немного штормило и накрапывал дождь. В сером тумане с трудом просматривались турецкие берега, расположенные по обе стороны от пролива. Низкое серое небо навевало тоску, и лучшим убежищем для нас стала постель.
Она взяла с пола бутылку светлого кипрского бренди и налила в бокал.
– Может, выпьешь? – предложила она.
Я отрицательно покачал головой, продолжая буравить взглядом мохнатый потолок. Тогда Стелла коснулась пальцем моих губ, провела ладонью по щеке, скользнула по бровям, и я почувствовал ее острые ногти на своем лбу.
– Не хмурься, – попросила она. – Расслабь лоб. Тебе было плохо со мной?
Это был бестолковый и ненужный женский вопрос, за которым скрывалось вымогательство комплимента. Мужчине никогда не бывает плохо с той женщиной, которую он сам же уложил в свою постель. Ему всегда все равно.
– Жалею, что связался с этим круизом, – ответил я. – Мне здесь нечего делать, а на берегу полно работы.
– У-у-у! – протянула Стелла. – Так ты трудоголик? Но отдыхать тоже иногда надо. Расслабляться. Погружаться в приятные эмоции. Любить женщин…
– Откуда ты? – спросил я, убирая руку Стеллы и опуская ее поверх простыни, чтобы не дать ей новой власти над собой. – Что делала ночью на шоссе?
Стелла недовольно заурчала и рухнула на подушку.
– Я говорю о приятных эмоциях, а он начинает вспоминать всякую гадость! – с возмущением произнесла она. – Ничего я там не делала! Не скажу! Не хочу вспоминать!
– Тебя побили, что ли?
– Не скажу! – тверже повторила Стелла. – Зачем тебе это?
– Сам не знаю, – ответил я. – Профессиональная привычка во все темные дела совать нос.
– Вот как? Это что ж за профессия такая?
– Частный детектив.
– Ты – частный детектив? – рассмеялась Стелла. – Не смешите меня! Ты кот! Нежный и сильный кот. А частный детектив – это седой господин в шляпе и с тростью. Он женщинами не интересуется.
– А ты откуда знаешь? – улыбнулся я. – Вот сейчас к нам ворвется твой ревнивец, и ты узнаешь, какой я нежный кот.
Стелла скорчила гримасу.
– Во-первых, он совсем даже не мой. А во-вторых, он мне окончательно разонравился.
– Чем же?
– Боюсь я его. Что-то за ним тянется. Может быть, даже криминал.
– Я этого не заметил.
– Эх ты, частный детектив! Вспомни, как он встрепенулся, когда капитан объявил о проверке документов!
– Человека просто задело, что капитан превышает свои полномочия.
– Никого не задело, а этого докторишку задело! – возразила Стелла. – Ну зачем ему упираться лбом в бетонную стену! Капитан все равно заставит его показать документы и вещи.
– А если не заставит?
– Тогда убьет! – выпалила Стелла.
– У тебя очень смелые предположения. Все будет намного проще. Не станет капитан с ним связываться. Он давно махнул на Виктора рукой. Проверит документы у всех остальных, а врача обойдет стороной.
Стелла выдержала паузу. Мне показалось, что она раздумывает, выложить передо мной козырный довод в пользу своего утверждения или приберечь его на другой случай.
– Все будет наоборот, – наконец сказала она. – Капитан проверит только Виктора, а остальные ему не нужны… Капитану уже все ясно.
Я повернулся на бок и оперся о локоть, нависая над лицом Стеллы.
– Ну-ка выкладывай, что капитану ясно?
– И об этом меня спрашивает частный детектив? Позор!
Стелла, кокетничая, тянула паузу. Чтобы не спугнуть ее своим слишком серьезным видом, я с рычанием повалился на девушку, развел ее руки в стороны и, подавив всякую попытку к сопротивлению, стал покусывать мочку ее уха. Она пищала, ей было щекотно.
– Сдаюсь! Сдаюсь!.. Я не понимаю, что ты от меня хочешь… Твое поведение слишком двусмысленно!.. Я вся в растерянности!..
– Что ты знаешь о капитане?
Получив свободу, Стелла села в постели, поправила волосы, выбившиеся из-под заколки, и разочарованно произнесла:
– Ах какой прозаичный вопрос!
Потянулась рукой вниз, подняла с ковра свои джинсы и запустила руку в карман, поглядывая на меня.
– Только никому ни слова! – предупредила она, вытаскивая небольшой синий листок с обожженными краями.
– Что это? – спросил я.
– Радиограмма, которая пришла капитану, – ответила Стелла. – Точнее, то, что от нее осталось.
Не веря своим глазам, я выхватил из ее рук листок и бережно развернул его. Похоже, что капитан торопливо записывал текст по ходу радиопередачи, сокращая слова. Уцелело совсем немного, левый верхний угол бланка, не больше его трети.
– Кто сжег? – спросил я, приблизившись к иллюминатору, чтобы отчетливее видеть неровные буквы.
– Наверное, капитан, – ответила Стелла. – Я отправила Лору с минералкой из рубки в салон, а сама порылась в мусорной корзине… Разобрал что-нибудь?
– Сейчас, – пробормотал я, вчитываясь в обрывки слов: – «ганами внутр. дел… особо опасный преступ… Симферополе. Шматько Геннадий Ник… семь см, телосложение… осы темные, уложенные с пробором, глаза карие… осо… шникова. Может использ. чужие… дополнит. проверку документов у… отплытия в рейс с тринадцатого июля… нять все меры для его задержания…»
Я поднял глаза. Стелла пристально смотрела на меня.
– Ну? – произнесла она требовательно. – Теперь тебе все ясно?
– Ты думаешь, здесь говорится о Викторе?
– О ком же еще! Дай сюда! – Она протянула руку и выхватила радиограмму. – «Волосы темные, уложенные с пробором, глаза карие». Все сходится!
– Так и у меня волосы с пробором.
– Уже нет, – фыркнула Стелла. – К тому же у тебя глаза голубые.
– У Мизина глаза карие.
– Да он вообще лысый! Какой пробор?! Но самое главное: ты вспомни, как Виктор испугался проверки документов!
Я рассеянно кивал, не зная, что делать с этим открытием Стеллы. Допустим, она права. Но сцепляется ли история с разыскиваемым преступником с тем делом, ради которого я оказался на борту «Пафоса»? Случайное наслоение или же две стороны одной медали?
– Скоро выяснится, права ты или нет, – сказал я.
До ужина нас никто не беспокоил: в дверь не стучались ни капитан с проверкой, ни Виктор с ревностью. Яхта заправилась у плавучего заправщика и, миновав пролив, вышла в Эгейское море. Низкие тяжелые тучи единой массой отступали на север, освобождая небо для закатного солнца, которое залило оранжевыми лучами каюту. Волны улеглись, болтанка прекратилась, и «Пафос» устремился на юг по зеркально-гладкому морю, маневрируя между больших и малых греческих островов, которые издали напоминали нагромождение обломков бетонных плит.
Стелла ушла к себе, чтобы переодеться к ужину в вечернее платье. Я с удовольствием побрился и несколько модернизировал прическу. Затем, сидя за столом под лампой, долго рассматривал фотографию Валеры в паспорте. Если бы не произошло несчастья, он был бы жив и плыл бы сейчас вместо меня, думал я. Неужели события на яхте разворачивались бы по тому же сценарию? Нападение на Мизина. Радиограмма. Две записки, исполненные печатными буквами и простым карандашом. Скандал между капитаном и Виктором. И чувственная Стелла спала бы с Валерой на той же кровати?
Я вдруг почувствовал, что начинаю ревновать. Но я не столько ревновал Стеллу к ожившему в моем воображении Валерке. Во мне шевельнулось задетое самолюбие. Дело, за которое я взялся, уже вошло в мою плоть, пропитало меня, стало моей ноющей раной, и даже мысль, что кто-то мог распутать его вместо меня, была невыносимой.
В коридоре никого не было, даже Мизина. Я тихо прикрыл за собой дверь и, чтобы не создавать лишнего шума, не стал запирать ее на ключ. Все равно красть или досматривать у меня было нечего, а тому, кто захочет подкинуть мне записку, я даже упростил задачу.
Неслышно ступая по ковровой дорожке, я подошел к лестнице, оглянулся и свернул в отсек, где находился ящик со спасательными жилетами. Странно, что я раньше не обратил внимания на это явное несоответствие предназначения жилетов и способа их хранения: ящик был закрыт на большой навесной замок. Значит, если яхта пойдет ко дну, пассажирам придется разыскивать монтировку или ножовку.
Вместо монтировки я с успехом воспользовался пожарным ломиком. Замок оказался крепким, а вот ушко, на которое он был надет, провернулось и лопнуло, металлически лязгнув у моих ног. Я поднял его, закинул за шкаф, а ломик повесил на прежнее место. Но едва я взялся руками за крышку ящика, как за моей спиной кто-то кашлянул.
Я обернулся. У лестницы, заложив руки за спину, стоял капитан.
– Вас что-то интересует? – спросил он.
– Да! – ответил я. – Мне хотелось бы примерить спасательный жилет и убедиться, что их достаточное количество.
– Что ж, примеряйте! – ответил капитан.
Я поднял крышку. Ящик доверху был наполнен оранжевыми пробковыми жилетами, обшитыми крепкой тканью. Я взял тот, который находился сверху, покрутил его в руках и отложил в сторону.
– Не нравится? – спросил капитан.
– Кажется, он будет мне немного маловат.
– Тогда возьмите другой. С самого дна.
Я погрузил руку в мешанину из жилетов, коснулся пальцами дна ящика, а затем ухватился за первые попавшиеся лямки.
– Я могу взять его с собой в каюту? – спросил я, надев на себя жилет и затянув лямки с липучками. – Очень симпатичная штуковина. С ней я буду спокойнее спать.
– Нет, – возразил капитан. – Согласно аварийной инструкции жилеты должны храниться здесь.
– Под замком?
– Я решаю, использовать замок или нет, – жестко ответил капитан, делая ударение на слове «я». – И срывать его было вовсе не обязательно.
Несколько напряженных мгновений мы смотрели друг другу в глаза и молчали.
Глава 25
У меня стало складываться впечатление, что наши собрания в кают-компании за трапезным столом постепенно превращаются в скандальные разборки и выяснения отношений. Сначала все шло, как обычно. При полном молчании каждый жил эмоциями утоления голода. Мизин устанавливал новые рекорды по скорости поедания блюд; Стелла, не сводя с меня лукавых глаз, выстраивала ярко накрашенные губы буквой О и медленными движениями вводила туда либо скрученный в трубочку ломтик ветчины, либо сардельку, либо грибочек; Виктор, закрепив салфетку на стоячем воротнике пиджака, подолгу и сосредоточенно препарировал вилкой и ножом какой-нибудь кулинарный изыск, при этом почти ничего не ел; генерал критически осматривал содержимое своей тарелки, вполголоса высказывал неудовлетворение качеством пищи, в результате чего кое-что перепадало Мизину; госпожа Дамира с познавательным интересом пробовала все, что было на столе, всем оставалась довольна и с аппетитом принималась раскуривать сигарету; моя маленькая Алина ела тихо и незаметно, как мышка, и ее затуманенный взгляд зачастую был устремлен сквозь меня, и в мыслях ее, по моему разумению, в эти минуты было черным-черно.
Когда пища уже не оказывала столь сильного влияния на настроение пассажиров, кают-компания потихоньку начинала бурлить.
– Господин Челеш, – сказал капитан, появившись пред нашими очами как раз перед подачей кофе, – потрудитесь зайти ко мне сразу после ужина.
Я почувствовал, как за столом все притихли в ожидании очередного раунда.
Виктор неторопливо вытер губы салфеткой, кинул ее на тарелку и, не поворачивая головы, спросил:
– Вы намерены начать проверку документов с меня?
– Я пока прошу только зайти ко мне, – сдержанно повторил капитан, с силой наматывая на ладонь цепочку, которой было связано несколько ключей. Я заметил, что у него была такая привычка – нервничая, теребить в руках цепочку, словно пробуя ее на прочность.
Мне показалось, что он очень хочет избежать конфликта, но Виктор уже завелся.
– У меня сегодня нет времени, – ответил он, явно провоцируя капитана на непопулярные меры. – К тому же я неважно себя чувствую и собираюсь провести вечер в постели.
Стелла по обыкновению закатила глазки вверх. Я разделял ее чувства, так как вовсе не ожидал, что врач окажется таким занудой и склочником.
– Хорошо, – согласился капитан, из последних сил сохраняя миролюбие. – Я спущусь к вам.
– А я вам не открою, – с издевкой предупредил Виктор.
Тут неожиданно возмутился генерал. Оттолкнув от себя тарелку, он рассерженно произнес:
– Да что вы, в самом деле, упрямитесь, как мальчишка! На борту яхты вы обязаны подчиняться ее капитану!
– Что-то такого пункта в договоре с турагентством я не заметил, – безапелляционно ответил Виктор.
Тут за него заступилась мать:
– Господин капитан! Мне кажется, что вы предвзято относитесь к моему сыну! Не понимаю, чем он провинился перед вами. Я советую вам во избежание больших неприятностей оставить его в покое.
– Большие неприятности скорее будут у вашего сына, – ответил капитан.
– Вы угрожаете? – вздернула голову Дамира.
Читать бесплатно другие книги:
