Троянская лошадка Дышев Андрей

Глава 10

Рыночные отношения

– Разжигайте примус, – приказным тоном произнес Крот и стал выкладывать на траву пакетики с сублиматом.

– Сто долларов, – ответил я и зевнул.

– Что? – не понял Крот, отрывая взгляд от пестрой упаковки с куриным супом.

– Сто долларов за пользование примусом, – повторил я, стаскивая с ноги мокрый ботинок.

– Вы что, смеетесь? – с надеждой спросил Крот. – С какой стати я должен вам платить за примус?

– А с какой стати я должен давать вам его в пользование?

Я стянул носки, выжал их и осмотрел ноги. Ай, молодец Морфичев! Тысячу раз он был прав, когда велел мне купить пять пар носков и лейкопластырь.

– Ну, знаете! – с возмущением прошептал Крот и покачал головой: – Сто долларов за какой-то паршивый примус!

– Поищите дешевле, – предложил я. – Лес большой, может, найдете.

Крот вздохнул, пошевелил губами, поиграл глазами, выказывая немое возмущение, и стал нервным движением надрывать пакетик с супом. Оторвав уголок, он высыпал немного желтого порошка на ладонь, лизнул его и тотчас сплюнул.

– Гадость, – пробормотал он и, исподлобья взглянув на меня, уточнил: – Вы что ж… вы серьезно, насчет ста долларов?

– Абсолютно, – заверил я. – Что такое для вас сто баксов? Для вас, крутого бизнесмена? На Побережье вы диктовали мне условия. А здесь – я. Рыночные отношения!

– Ах, вот вы о чем, – с пониманием кивнул Крот. – Значит, вы мне мстите? За то, что я уступил принадлежащий мне офис другому человеку?

– Я расплачиваюсь с вами вашей же монетой.

– Я, между прочим, могу утолить голод и сырым сублиматом. А вот вам придется на своем примусе варить слизняков.

– Что ж, ешьте сырой сублимат. Приятного аппетита!

Крот рассерженно отшвырнул пакетик с супом в сторону и, нахмурившись, стал придирчиво рассматривать ногти на руках. Он упорно молчал несколько минут и наконец произнес:

– У меня и денег таких с собой нет… Может быть, завалялись где-то… Хотя вряд ли…

Расстегнув куртку, Крот сунул руку в нагрудный карман и с озабоченным видом стал исследовать его содержимое.

– Ваше счастье… – пробормотал он и, не глядя в мою сторону, протянул мне стодолларовую купюру. – Грабитель… Сто баксов за примус! Безумие! Скажи мне кто-нибудь, что я отдам такие деньги за примус, ни за что бы не поверил.

Я взял из пальцев Крота сырую купюру, посмотрел через нее на свет и затолкал ее в карман. Затем вынул из рюкзака примус и поставил его перед Кротом.

– Пользуйтесь!

– А вы не хотите его разжечь? – претенциозно вопросил Крот.

– Нет. Это отдельный тариф.

На некоторое время Крот потерял дар речи. Склонившись над примусом, он принялся рассматривать его, трогая и ковыряя пальцем то чашечку, то клапан, то ручку насоса.

– Только теперь я понимаю, – бормотал он, – как мне повезло, когда вы отказались быть моим спасателем… Первый раз вижу настолько безответственного человека. Удивительно, как вы могли заниматься частным предпринимательством? Хотя, чего я спрашиваю? Печальный конец существования вашего агентства – это закономерный и логический итог… Где здесь надо поджигать?.. Идиотская конструкция, я с ней совершенно незнаком…

– Не надо ломать клапан, – посоветовал я. – Несколько раз качните насосом, подогрейте форсунку таблеткой сухого топлива и тогда уже включайте подачу топлива.

Я лежал с закрытыми глазами на пружинистой подстилке из опавших листьев, прислушиваясь к лесной тишине. Крот кряхтел и бормотал ругательства неподалеку от меня. Я слышал, как он чиркал зажигалкой. Едкий дым отравлял чистый сырой воздух. Наконец примус загудел. Приободрившись, Крот наполнил миску водой и поставил ее на огонь.

– В детстве я любил ходить в походы, – разоткровенничался он. – Бывало, возьмем с ребятами бутербродов и пойдем по обочине шоссе. Километров через пять свернем в лесок, и там у нас привал. Обязательно костер. Если хлеб оставался, насаживали его на палочки и поджаривали. Казалось, ничего вкуснее не бывает…

– Выходит, последний раз вы ходили в поход в детстве?

– Выходит, что так. Если бы не Игра, ни за что бы не выбрался в лес с рюкзачком. А вам, если не ошибаюсь, много приходится путешествовать?

– Когда как, – уклончиво ответил я, не горя желанием откровенничать с Кротом.

– И все-таки я никак не могу понять, где мы находимся, – сказал Крот, помешивая ложкой в миске. – Может, где-нибудь на границе с Китаем?

– На вашей карте обозначены какие-нибудь населенные пункты? – спросил я с вялым интересом, будто засыпал.

– В нескольких местах нарисованы домики, – после недолгой паузы ответил Крот. Он зачерпнул ложкой, подул на нее и попробовал свое варево. – Сольцы, кажется, маловато… Но никаких названий не обозначено. Реки и горные вершины тоже не подписаны. Наш продюсер – еще тот хитрец! Он нарочно придумал такие карты, чтобы мы не искали помощи у местных жителей.

– А вы не заблудитесь? Хочу вас предупредить, что Ирэн очень плохо ориентируется на местности, и потому на нее вам не стоит полагаться.

– Что значит – плохо ориентируется? – насторожился Крот.

– У нее феноменальное отсутствие объемного воображения и слабая память на объекты местности, – пояснил я. – Как-то она взялась отвезти меня с работы домой. Я ни во что не вмешивался, проверяя ее способности. Это было что-то ужасное! Она не могла найти дорогу от нашего офиса к моему дому, который находился всего в двух кварталах. Смотрела схему города, спрашивала у прохожих – бесполезно! После долгих мучений она заехала на территорию известкового завода, где с ней случилась истерика. Пришлось мне сесть за руль.

– Спасибо, что предупредили, – проворчал Крот.

– Потому рекомендую вам все время быть рядом с Ирэн. Не отпускайте ее от себя. Она может зайти за три дерева и заблудиться.

– Хорошенькая новость…

– А когда ей понадобится уединиться в кустах, обязательно привяжите ее, как козу, к веревке.

– М-да, это ужасно, – пробормотал Крот. Я испортил ему настроение, чем немного улучшил свое.

Крот шумно хлебал суп. Я прислушивался – не трещат ли ветки под ногами Морфичева и Ирэн, не раздаются ли голоса. Под конец мне нестерпимо хотелось окончательно изгадить Кроту настроение, нарисовав перспективу общения с Ирэн.

– Иногда по ночам она страдает сомнамбулизмом, – бесстыдно лгал я.

– А это еще что такое? – Крот застыл, не донеся ложку до рта.

– Ходит во сне. Вы не беспокойтесь, для вас она не будет представлять никакой опасности, если, конечно, ей под руку не попадется нож или топор. Но вот сама Ирэн может пострадать – свалиться в пропасть или, опять же, заблудиться в лесу. А потому я бы посоветовал вам окружить место, где будет спать Ирэн, натянутой леской с подвешенными на ней пустыми консервными банками.

Крот хмыкнул и покрутил головой.

– Вы, наверное, все это придумали, чтобы меня напугать, – предположил он. – Для меня это неожиданная новость.

– Конечно, неожиданная, – согласился я. – Откуда вы могли об этом узнать? От Ирэн? Нет. Она сама не знает о своей особенности…

– Ирэн, конечно, ничего бы мне не сказала, – согласился Крот и выпил остатки супа прямо из миски. Аппетитно чмокнув губами, он добавил: – Но если бы какой-нибудь сомнамбулизм за ней водился, я бы сам это увидел.

И я тотчас встретился с ним взглядом. Крот не без удовольствия наблюдал, какой эффект произведут на меня его слова. Смысл их не сразу дошел до меня. Что он хотел мне сказать? Что неоднократно спал с Ирэн? Всю ночь, да еще и в одной постели?

Удар оказался чувствительным. Я едва сдержался, чтобы не кинуться на Крота с кулаками. Конечно, он лжет! Он лжет столь же беззастенчиво, как и я! Никогда он не спал с Ирэн! Он никогда не видел ее спящей или даже дремлющей. Он просто парирует, мстит мне, стараясь ударить как можно больнее.

Я схватил примус и, несмотря на то, что тот еще был горячим, как утюг, затолкал его в рюкзак.

– Зря, – говорил Крот, торопливо вылизывая тарелку и ложку. – Зря вы отказались от супчика. Я буквально физически ощущаю, как мое тело наполняют жизненные силы, как по груди и конечностям разливается живительное тепло. Теперь я готов идти до самого вечера, не зная усталости…

Я едва сдерживался, чтобы не ответить ему какой-нибудь грубостью. Ни слова не говоря, взвалил рюкзак за спину и пошел танком через густой кустарник. Надо терпеть. Осталось совсем немного, какие-нибудь считаные минуты до встречи с Морфичевым. И я не стану произносить прощальные слова и даже не взгляну на Ирэн. Молча возьму геолога под руку, отведу куда-нибудь подальше от Крота и Ирэн, в глухие заросли, окруженные топким болотом, чтобы никто не видел и не слышал нас, и только тогда переведу дух и спокойно обсужу с ним наши дела.

Крот догнал меня. В его рюкзаке бряцала посуда.

– Что ж вы так разогнались! – произнес он, часто и шумно дыша. – Возьмите немного правее… Да будет вам известно, что в течение получаса после принятия пищи физические нагрузки вредны… Да, да, я знаю, что вы хотите мне сказать. Что вы – не мой спасатель, и вам безразлично мое здоровье и самочувствие. Но в связи с этим меня интересует один вопрос: если бы вы были профессиональным врачом, давшим клятву Гиппократа, оказали бы вы мне медицинскую помощь, случись со мной какая-нибудь неприятность? Или спокойно бы созерцали, как я, так сказать, мучаюсь, слабею…

– Тихо! – оборвал я его и так резко остановился, что Крот уперся лбом мне в спину.

Я затаил дыхание. Мне послышалось, что меня позвали по имени.

– Э-э-эй! – крикнул я. – Морфичев!

– Ириша! – не преминул напомнить о себе Крот.

Мы разом замолчали и прислушались. Отозвалась лишь какая-то птица, голос которой напоминал скрип несмазанной двери.

– Наверное, вам показалось, – решил Крот.

Мы двинулись дальше. Мое нетерпение росло стремительно, и я уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о приближающемся расставании с Кротом. Я вглядывался в заросли, ожидая увидеть там поджарую фигуру Морфичева и плетущуюся за ним Ирэн. Несколько раз я принял за геолога стоящий торчком полусгнивший пень, свисающую с веток тяжелую листву и тень от дерева, и радость угасала столь же стремительно, как и возникала.

Крот постоянно отставал и жаловался на усталость. Назло ему я еще прибавил темпа, но мое упрямство закончилось тем, что я перестал слышать его шаги за своей спиной. Пришлось остановиться и обернуться. Я оторвался от него на такое расстояние, что перестал его видеть. Я почувствовал себя так, словно в моем желудке лежал килограмм тротила. Мысленно проклиная Крота, я вернулся. Крот, как ни в чем не бывало, сидел на земле, жуя шоколад.

– Я устал, – сказал он мне таким тоном, словно я был в этом виноват.

– Что-то вы слишком быстро устаете, – процедил я. – Может, у вас слабое сердце? Инфаркт миокарда? Стенокардия? Как бы у вас внезапно не остановилось сердце.

– Типун вам на язык! – прошептал Крот и махнул на меня рукой.

Я глянул на часы и не поверил своим глазам. Мы были в пути уже больше пяти часов, и за это время, даже с учетом всех привалов, прошли никак не меньше пятнадцати километров. Если Морфичев и Ирэн пошли нам навстречу и никто из нас не ошибся в направлении, то мы давно должны были встретиться.

Я подошел к Кроту и опустился перед ним на корточки.

– Послушайте, Лобский, – сказал я ему, внимательно глядя в его светло-водянистые, подвижные глаза. – А вы уверены в том, что точно рассчитали направление?

– У вас есть повод усомниться в этом?

– Мы должны были давно встретиться с ними.

– Понимаю. Но почему в качестве слабого звена выбрали меня? Ошибиться в расчетах мог ваш напарник. И вообще, с чего вы взяли, что он обязательно пойдет вам навстречу? Зачем вы ему нужны? У него есть красивая спортивная девушка, да еще и с примусом, и ее общество вряд ли вызовет у него большой дискомфорт…

– Лобский, когда вы начинаете чесаться, у меня возникает желание взять мухобойку и бить вам по рукам! – в сердцах обронил я.

При всей моей ненависти к Кроту я вынужден был признать, что в его словах есть резон. В элементарных расчетах геологоразведчик вряд ли бы ошибся. Значит, стоило крепко усомниться в том, пошел ли он к нам навстречу. Сколько я знаю этого человека? Пару раз виделись, немного пообщались накоротке. Кто знает, как он относится к Игре и ко мне? И как он истолковал сложившуюся ситуацию? Может, он решил, что самое разумное – смириться с непредвиденной путаницей и рвануть к финишу с новым спасателем. Разведчики всегда мыслят рационально. Поиск природных богатств они воспринимают как абсолютную цель, перед которой меркнут аморфные понятия о морали и долге. Да и чем он мне обязан? Почему он должен тратить драгоценное время, приносить в жертву выигрыш только ради того, чтобы избавить меня от Крота?

– Что-то вы в лице изменились, друг мой! – издевательским тоном произнес Крот, вытирая платочком выпачканные в шоколаде губы. – Вас огорчило, что в глазах вашего напарника вы представляете намного меньшую ценность, нежели Ирэн? Извините за правду. Но это так. Скажите честно: вы когда-нибудь держали в руках триста тысяч долларов?.. Молчите? Я полагаю, что нет. Так вот, хочу вам сказать, что эти деньги способны изменить всякого человека до неузнаваемости. Мировоззрения и убеждения становятся с ног на голову. Векторы ненависти и любви разворачиваются в противоположные стороны. Филантроп может стать расистом. Верующий – атеистом. Гомофоб, извиняюсь, «голубым»…

– А вы что, уже как-то испытывали на себе эти перевоплощения? – рявкнул я и, оскалив зубы, двинулся на Крота. – В общем, так, господин Лобский. В общем, так…

Игра выходила за допустимые рамки. По замыслу организаторов, я должен был стоически терпеть сырость, комаров, голод, холод и прочие бытовые неудобства. Но никто не обязывал меня терпеть Крота. Помощники продюсера допустили ошибку, и я имел полное моральное право эту ошибку исправить. Гениальное по своей простоте решение снизошло на меня сразу, словно прозрение. У меня уже не было сомнений, что Морфичев вместе с Ирэн включились в Игру и устремились к финишу. Ирэн для Морфичева – хоть и небольшая, но все же обуза, и больше пяти километров за час им не пройти. Я оставлю свой рюкзак здесь и налегке побегу им наперерез. Преодолеть за час десять-двенадцать километров для меня не составит большого труда. Я догоню их через пару-тройку часов. Ирэн оставит мне свой рюкзак и так же, налегке, по азимуту, вернется сюда, к Кроту. Как спасатель, она обязана будет это сделать. Она сама выбрала его в напарники, и я предоставлю ей возможность продемонстрировать свою заботу и внимание. Все просто и логично. Не хватает только самой малости, сущего пустяка – карты и компаса.

– Что это вы задумали? – с тревогой произнес Крот, и его руки непроизвольно стали подниматься к лицу, готовясь прикрыть его от моего удара.

– Я хочу убедиться, что ваши расчеты были верны, – произнес я. – Ваши математические способности вызывают у меня большие сомнения. Я не успокоюсь, пока сам не рассчитаю маршрут. Дайте мне карту и компас. Прошу вас по-хорошему. Сделайте это, чтобы я не причинял вам физических страданий, чтобы не рылся в вашем рюкзаке…

– Опять вы за старое! – проворчал Крот, опуская руки. Мне показалось, что он произнес эти слова с заметным облегчением. Бедолага, наверное, поначалу решил, что я собираюсь силой отобрать у него продукты. – Не пытайтесь меня обмануть! Я же чувствую, что вы задумали. Вы хотите бросить меня здесь одного. Разве я не прав?

– Как ни странно, но вы правы. Я действительно намерен бросить вас здесь одного. Но вы не беспокойтесь за свое благополучие. Я оставлю вам свой рюкзак. И не позднее вечера к вам придет Ирэн и все ваши проблемы возьмет на себя.

– А я, значит, буду весь день тут прозябать…

– Лобский, вы напрасно пытаетесь меня уговорить. Если вы по-хорошему не отдадите мне карту, я возьму ее у вас силой.

– Я подозревал, что вы человек низких моральных качеств. Может, вам заплатить за то, чтобы вы не уходили?

– Не пытайтесь меня отговорить. Все решено окончательно.

Крот пожал плечами, вздохнул и снял рюкзак. Расстегнув его, он вынул оттуда планшет и кинул его мне.

– Пожалуйста!

Я поднял планшет с земли и раскрыл его. Карты в нем не было.

– Лобский, – повторил я, едва сдерживая злость, – мне нужна карта.

– А ее уже нет, – ответил Крот, рассматривая зеленого жука, который лениво полз по его штанине.

– Что значит нет?! – крикнул я и, отшвырнув планшет в сторону, схватил Крота за волосы. – Куда вы ее дели?!

– Я разогрел ею форсунку примуса…

Я крепко сжимал в кулаке влажный чуб Крота, глядя в его глаза с такой ненавистью, что она испугала даже меня: я был слишком близок к тому, чтобы сотворить с этим мерзким человеком что-то ужасное.

– Вы лжете… – произнес я и, оттолкнув голову Крота, схватил его рюкзак. Крот с необыкновенным проворством, какого я от него не ожидал, тоже вцепился в рюкзак, не позволяя мне оторвать его от земли. Мне показалось, что рюкзак был необыкновенно тяжел.

– Нет ее там! – хрипло закричал он. – Я сказал вам правду! На кой хрен мне эта карта, если ее совсем нетрудно запомнить во всех деталях! Я знал, что вы попытаетесь отобрать ее у меня, и сжег ее!

Ах, какая же скотина этот Лобский! Я сразу почувствовал и притяжение земли, и тяжесть в ногах, и слабость в руках, и обессиленно рухнул на листву. Крот, очень недовольный моим поведением, торопливо приглаживал взъерошенные волосы, словно я на людях сорвал ему парик, обнажив лысину, и теперь Крот спешил прикрыть свой стыд.

– Чего вы добиваетесь? – спросил я. – Вам же было бы лучше вместе с Ирэн.

– Я не уверен, что выживу в этих дебрях, если останусь здесь один, – ответил Крот.

– Я же сказал вам, что пришлю сюда Ирэн! Посидите тут немного, сварите себе еще один супчик или картофельное пюре с мясом индейки. Поешьте вволю за мой счет!

– Я бы посидел и поел, если бы был уверен, что Ирэн придет ко мне.

– А куда она денется?

Крот с многозначительным видом пожал плечами.

– Кто знает, что девчонке взбредет в голову? У нее настроение меняется, как погода у моря. Вдруг она категорически откажется идти ко мне? И что я буду здесь делать без карты и компаса? Ждать, когда меня сожрут медведи или волки? – Он помолчал и добавил: – Идет Игра на выживание. Я, как и вы, очень хочу выжить. Мной управляет инстинкт самосохранения. И я буду делать все, чтобы мне не стало хуже. Признайтесь, что это естественно и нормально.

– Да, ваше желание быть со мной рядом естественно, – ответил я. – Как и мое желание держаться от вас подальше.

– Но у вас нет выбора.

– Почему бы нам вдвоем не догнать Морфичева и Ирэн? – не сдавался я. – Они не слишком оторвались от нас.

– Нет, такой марафон мне не по силам, – категорически возразил Крот и прижал ладонь к груди, прислушиваясь к ударам сердца. – Крутые горки укатают сивку, и тогда вам придется нести меня на себе.

Мне хотелось заплакать.

– Лобский, ну откуда вы взялись на мою голову? Почему вы преследуете меня, как злой рок?

Крот усмехнулся – с добрым снисхождением.

– Да не убивайтесь вы так, – мягким голосом произнес он. – Зачем нам кого-то догонять, делать лишний крюк? Не проще ли направиться сразу к финишу? Смиритесь, Кирилл, с тем, что произошло. Подумайте о выигрыше. У нас, я считаю, пока еще есть шансы взять его.

– Если я, конечно, доживу до этого счастливого момента, – пробормотал я. – Понимаете, Лобский, вы мне глубоко несимпатичны, и потому общение с вами – это моральное преступление перед самим собой. Я терплю вас, стиснув зубы.

– Ну, я тоже от вас не в восторге, – расплатился тем же Крот. – Когда я впервые с вами познакомился, вы произвели на меня куда более радужное впечатление. Но я готов простить вам всю вашу колкость и заключить, так сказать, мирный договор.

– Я потрясен вашим великодушием. И о чем же вы хотите со мной договориться?

– О сотрудничестве, – совершенно серьезно ответил Крот, словно сейчас мы сидели в офисе в окружении своих консультантов и помощников, и намеревались подписать контракт. – Я обязуюсь быть вашим верным навигатором и вывести вас точно к финишу. А вы – помогать мне преодолевать все препятствия, которые встанут на нашем пути. Вы должны понять, что мы не сможем выжить друг без друга.

Я задумался о том, насколько реальны наши шансы победить. Был бы я сейчас с Морфичевым, этот вопрос бы не встал, итог Игры можно было бы считать предрешенным. Теперь же ситуация изменилась радикально. Мы с геологом стали соперниками, и у каждого из нас появилась обуза. Если принять априори, что я и Морфичев по своим возможностям приблизительно равны, то какая обуза – Крот или Ирэн – в большей степени обуза?

– Хорошо, – согласился я. – Вы даете мне компас, говорите направление и идете за мной.

– Нет, – покрутил головой Крот. – Компас будет у меня, и я буду указывать вам ориентиры.

Этот Крот оказался жутким перестраховщиком. Он исключал даже ничтожную возможность того, что я брошу его одного, а сам побегу к финишу. Спорить с ним я не мог. Время играло против меня. С каждой минутой Морфичев и Ирэн удалялись все дальше, а наши шансы опередить их становились все меньше. Едва я представил себе, как Ирэн под бурные аплодисменты получает из рук продюсера чемоданчик, набитый долларами, и смотрит на меня со снисхождением и сочувствием, мне захотелось превратиться в реактивный снаряд и немедленно запустить маршевый двигатель.

– Все? – нетерпеливо спросил я у Крота, поглядывая на часы. – Какие еще условия?

– Коль мы с вами стали одной командой и все снаряжение, которое мы несем, считается теперь нашей общей собственностью, то прошу вас вернуть мне сто долларов.

– А это еще почему? – удивился я, закидывая рюкзак за плечи и поправляя лямки. – Когда я дал вам примус, мы еще не были командой. Закон обратной силы не имеет. Я же не требую от вас бензин, который вы истратили на личные нужды. И не припоминаю вам карту, которую вы сожгли…

– Ну, вы и жук! – пробормотал Крот.

Глава 11

Болото вампиров

Я только собрался дать Лобскому достойный ответ, как вдруг мы оба вздрогнули от внезапного треска веток. Первой моей мыслью было, что это продираются сквозь кусты Морфичев с Ирэн, и это счастье, свалившееся на мою голову, херит наше дурацкое соглашение с Кротом, и сейчас мы снова станем соперниками, и я напоследок одарю его каким-нибудь смачным напутствием, а на Ирэн, разумеется, даже не взгляну. Но… но наше приятное общение потревожил вовсе не геолог. Обернувшись на звук, мы с Кротом замерли и даже рты раскрыли. В каких-нибудь десяти шагах от нас, широко раздувая ноздри и глядя на нас раскосыми глазами, стоял крупный олень с грубой, дымчато-бурой шерстью, которая от самой шеи до хвоста была вымазана в зеленоватой грязи. В холке он был никак не ниже меня, а его метровые рога задевали высокие ветки тика. Животное, не ожидавшее встречи с нами, машинально потянулось губами к жестким листьям невысокого кустарника, похожего на фикус, и отщипнуло его макушку.

– Это что еще за грязнуля? – нетвердым голосом произнес Крот. Он сильно побледнел и не сразу оправился от испуга.

Олень немедленно отреагировал на его вопрос. Согнув колени, он совершил головокружительный прыжок вверх и, развернувшись в воздухе на пол-оборота, ринулся от нас прочь. Я успел увидеть, как во все стороны полетели рваная зелень и ломаные ветки. Прошло мгновение, и вновь наступила тишина.

– Фу-у! – с облегчением вздохнул Крот. – Так в самом деле инфаркт получить можно. Но каков красавец, а? Его бы отмыть в реке да в зоопарк.

– Не надо его отмывать, – ответил я, прихлопывая мошку на своей щеке. – Он нарочно извалялся в грязи, чтобы его не донимали клещи. Если не ошибаюсь, это был замбар.

– Замбар? – повторил Крот. – Очень любопытно. Никогда не думал, что у нас в России еще можно встретить таких красавцев.

– Правильно делали, что не думали, – мрачным голосом ответил я. – Если это действительно замбар, то он водится только в тропических лесах.

– Выходит, мы с вами в тропическом лесу?

– Ну, уж не в арктической тундре, это точно, – ответил я и пошел к кустам, в которых олень проделал приличный проход.

Крот определился с направлением и указал мне на маячивший впереди замшелый валун. То ли выказывая мне доверие, то ли опасаясь встречи с каким-нибудь иным представителем тропического леса, он теперь шел не за мной, как конвоир, а рядом. Я видел, как Крот боязливо озирается по сторонам. Встреча с оленем не выходила из его головы.

– Вы думаете, здесь много клещей? – спросил он, осторожно оттягивая ветку, мешающую ему пройти.

– Они здесь просто кишат.

– Какая прелесть…

Я вовсе не собирался испортить Кроту настроение, хотя уже сделал это помимо своей воли. Мне не давал покоя вопрос: в каком месте нас выкинули? Неужели организатор Игры обладал такими деньгами и возможностями, чтобы высадить группу людей на территории чужой страны, минуя такие обязательные формальности, как таможня и пограничный контроль? Впрочем, за деньги можно все. Хорошо бы только заблаговременно выяснить, землю какой именно страны мы сейчас с Кротом топтали, чтобы не совершить в будущем какой-нибудь досадной глупости.

Однако вернемся к нашим баранам, то есть, к оленю. Я назвал его замбаром почти наобум, потому как мои познания в области мировой флоры и фауны были достаточно скромны. Термин «замбар» запал мне в память по той причине, что этим словом когда-то давно меня обозвал мой друг Влад. Мы угодили с ним в кишащее пиявками болото в пойме Амазонки, вымазались с ног до головы в грязи, и Влад сравнил меня с замбаром. Позже, ради любопытства, я выяснил, что это единственный в мире олень, который валяется в грязи, дабы обезопасить себя от укусов мошкары и прочей кусающейся твари. Но водится он вовсе не в Южной Америке, а в лесах Мьянмы, Шри-Ланки, Тайваня и в других близлежащих к этим странам районах.

Я мобилизовал все свое богатое воображение и память, пытаясь представить карту Азии. До Шри-Ланки за шесть с половиной часов мы бы не долетели. Тайвань тоже достаточно далеко. Может быть, это юго-восточная часть Афганистана? Или, скажем, Иран? Чем черт не шутит, но нельзя исключать и Пакистан…

– О чем вы думаете, Кирилл? – спросил Крот, желая, должно быть, нарушить зловещую тишину, наполненную лишь пронзительным писком мошкары. Он посмотрел на меня и тотчас обо что-то споткнулся. Я успел заметить, как из-под его ноги отлетела в сторону короткая белая палица. Крот чертыхнулся, лицо его сморщилось от боли. Он остановился, наклонился, охая и рассматривая предмет, о который споткнулся.

– Мать честная! – пробормотал он, поднимая с земли то, что я принял за белую палку. Это была мощная кость какого-то крупного животного, обглоданная до белизны. Крот бережно положил кость на землю и огляделся по сторонам.

– Не останавливайтесь! – крикнул я. – Нам тут многое предстоит увидеть…

Я все чаще обращал внимание на то, что у меня болит шея. Наверное, укусила какая-то тварь, и теперь место укуса нестерпимо зудело, и всякий раз, когда я прикасался к нему, пальцы окрашивались кровью. Липкий влажный воздух напоминал желе – никакого движения, ни малейшего ветерка. Тучи мошкары преследовали нас. Этот летающий мусор постоянно мельтешил перед глазами, попадал в рот, глаза. Крот без устали махал руками, будто это могло помочь.

– У вас хорошая обувь? – спросил он, тяжело дыша. – А у меня дрянь. Надо было надеть кроссовки, а я выбрал ботинки. На пятке уже мозоль. Если бы было сухо, может, обошлось бы.

– Вы не жалеете, что ввязались в Игру?

– Нет, – после недолгой паузы ответил Крот. – А что толку жалеть? Разве у меня был другой выход?

Я посмотрел на его потемневшую спину. Вот идет человек, тужится, сутулится. Редкие волосики на затылки слиплись от дождя, просвечивает белая кожа черепа. Вены на шее вздулись… Чуть оступился, ботинок погрузился в жижу. Обернуться полностью лень, да и тяжело, вот он и поглядывает на меня боковым зрением, как конь. Видно же, мучается человек! И какая только сила затащила его в эту Игру? Ради чего страдает? Неужели самая искренняя, самая выстраданная его цель – это триста тысяч долларов?

Снова пошел дождь. Одежда отяжелела и стала прилипать к телу. Дождевые капли щекотали лицо. Казалось, что по лбу и щекам толпами ползают какие-то гады. Я тряс головой. А каково сейчас Ирэн и Морфичеву? Они испытывают те же чувства, что и мы. Ирэн трудно, но она вряд ли станет жаловаться незнакомому мужчине. Будь она со мной, обязательно бы хныкала. И не потому, что она такая безвольная и слабая… Интересно, а как Морфичев обустроит ночлег? Построит шалаш или натянет пленку, которая должна быть в рюкзаке Ирэн? С пленкой проще. Но под ней очень мало места, едва хватит на двоих. Чтобы укрыться от дождя, Ирэн и Морфичеву придется лежать почти в обнимку.

– Невыносимая боль, – ворчал Крот. Он все заметнее хромал.

Мы пошли под уклон. Мокрая листва скользила под нашими ногами, и Крот в конце концов упал.

– Давайте передохнем малость, – попросил он. – Там дальше будет болото. На карте оно обозначено как Болото Вампиров. Тонкий юмор продюсера.

– Его никак нельзя обойти?

– Стрелка, указывающая маршрут, пересекала его как раз посредине. А мы должны строго придерживаться маршрута.

Я опустился на корточки у его ног.

– Снимайте ботинки, – сказал я.

Когда Крот начал соскабливать глину с ботинка, чтобы найти кончик шнурка, я заметил, что его пальцы опухли.

– К каждому шагу, каждому этапу Игры мы должны относиться с педантичной точностью, – говорил он, не без труда стаскивая ботинок. – Таков замысел. Иначе не стоило ввязываться… Ух ты, какой мозолище!

Он, насколько мог, задрал ногу вверх. Чуть повыше пятки сидел матовый пузырь. Я вытряхнул из своего рюкзака аптечку и ножницами отрезал полоску пластыря.

– Это все равно, что мертвому припарки, – сказал я, наклеивая на мозоль пластырь. – Завтра будет еще хуже.

– Спасибо, утешили, – ответил Крот, выжимая носок.

Я кинул ему новую пару из своего запаса.

– Далеко до болота?

– Километра три, – кряхтя, ответил Крот. Он вылил воду из ботинка и принялся натягивать его на ногу. – Может, съедите чего-нибудь? Суп грибной. Или кашу перловую с мясом… Признайтесь, что дома вы бы эти концентраты под угрозой смерти есть не стали. А здесь они очень даже… Вот, надел! Ничего. Сейчас полегче. Спасибо вам…

Он попытался встать на ноги, не снимая рюкзака. После нескольких безуспешных попыток Крот схватился за тонкий ствол дерева, напрягся, но ствол сломался, и Крот снова сел на землю. Пришлось мне помочь ему.

– У вас что там, кирпичи? – спросил я.

– Таков замысел, – уклончиво ответил Крот. – Спасатель должен идти налегке, чтобы быть мобильнее своего напарника… Не обращайте внимания. У меня широкая кость. В детстве я даже тяжелой атлетикой занимался. Свой вес – на плечи, и приседал до одури. Главное, держать спину. Спина – это все… Ну что? Вперед!

Дождь усиливался с каждой минутой. Обгоняя нас, по склону устремились грязные ручьи. Стало сумрачно. Откуда-то издалека донеслись раскаты грома.

– Вас достают мухи, Кирилл?.. Меня уже достали. Тупые, настырные твари… Вы не чешитесь, терпите! У вас уже вся шея в крови. Где-то я читал, что они чувствуют запах крови за несколько километров.

– Вы путаете мошкару с акулами.

– Правда? Возможно… Значит, вы утверждаете, что мы с вами в тропиках? Вы имеете в виду Индию?

– Или что-нибудь другое… Пока мы не набредем на какой-нибудь населенный пункт, это не имеет принципиального значения.

– Сомневаюсь, что набредем. Наш маршрут не пересекает населенные пункты. Таков замысел. Нам придется в самом деле бороться за жизнь.

Глина чавкала у нас под ногами. Мошкара, несмотря на ливень, совсем обнаглела. Я отвязал с пояса куртку и накинул ее на голову. Слой листьев сползал под моими ногами, словно слоновая кожа с разлагающегося тела… Что было на ногах Ирэн? Не могу вспомнить. А вот лыжный комбинезон оказался очень даже кстати. Он не пропускает воду и надежно предохраняет от всевозможных гадов. Она в нем как в броне. Как будто заранее знала, где ей придется бродить.

Чем ниже мы спускались, тем заметнее менялась растительность. Казалось, что деревья, боясь промокнуть в болоте, встали на цыпочки, и оголялись их могучие корни, похожие на змеиные клубки. Мы входили в мангровый лес, залитый черной жижей. Болото Вампиров…

– Не представляю, как здесь можно идти, – произнес Крот. Он ступил на торчащий из воды корень, тотчас поскользнулся и упал.

– Не наступайте на них! – с опозданием предупредил я его. – Давайте руку!

Охая, Крот не без труда принял вертикальное положение.

– Грязь, сырость – это невыносимо, – бормотал он. С его куртки струями стекала вода. Он расставил руки в стороны, напоминая огородное чучело, стоящее под дождем. Я вынул из рюкзака тесак и срубил относительно прямую ветку. Опираясь на нее, я пошел вперед.

– Ставьте ногу между корнями… Идите за мной – след в след…

– Вы спрашивали – жалею ли я, – вполголоса говорил за моей спиной Крот, делая большие паузы между словами. – Мне кажется, многие уже пожалели. Все ведь совсем не так, как вы себе представляли. Я прав?.. Ах, собака! Я провалился по колено!

Я уже давно шел по колени в жиже. Мангровые корни превращали наше шествие в настоящую пытку. Под ногами клубились сплетения скользких корней. Каждый шаг надо было тщательно выверять, чтобы нога не проскочила слишком глубоко, откуда ее не так-то просто будет вытащить.

– Вы обратили внимание, как быстро стемнело? – спросил Крот. – Вот и пролетел первый день… Нам бы выбраться отсюда до того, как наступит полная темнота… Кирилл, я отстаю…

Жижа доставала мне уже до пояса. Ливень набирал силу. Потоки воды низвергались с небес, пробивали своей тяжестью крону деревьев и обрушивались на нас. Казалось, что поверхность болота кипит. Я отшвырнул ставшую бесполезной палку и взвалил рюкзак на голову, чтобы не подмочить его. Зловонная липкая масса засасывала меня, сковывала движения, и каждый шаг давался мне с усилием. Ирэн не вынесла бы такой радости. Может, ей и Морфичеву больше повезло с маршрутом?