Принцессам зеркала не врут Тронина Татьяна
– Боря, а ведь она ни о чем не догадывается, – игриво произнес Толян, и его голос странно не гармонировал с глазами – злыми и колючими, которые то и дело перебегали с одного на другого стоящих над ним ребят. – Боря, она думает, что ты хороший парень, а ведь на самом деле мы с тобой одного поля ягоды.
– О чем я должна догадываться? – подозрительно спросила Эльвира.
– Эля, помнишь, я сегодня пытался с тобой говорить, – робко кашлянул Борис. – Ну, перед тем как к нам подбежала эта, ну… Муся.
– Да, мы с тобой говорили, – согласилась Эля. – Мы с тобой говорили о Стасе, о том, что ты его не будешь обижать. Хотя теперь это абсолютно неважно, – добавила она дрогнувшим голосом. – Вряд ли он вернется.
– О Стасе? – пробормотал Борис. – Но мы еще говорили обо всяких безответственных жертвах и преступниках, и ты еще сказала, что все знаешь про меня.
– Господи, Боря, мы говорили о разных вещах! – в отчаянии воскликнула Эля. – А теперь выкладывай, что еще я должна о тебе знать!
– Давай, мальчик, не стесняйся, – сказал Толян, дрыгая ногами. – Пусть твоя красавица узнает.
– Эля! Я виноват, – быстро произнес Боря Фещенко, протягивая к Эле руки, но Эля испуганно отступила к подругам, которые тоже ничего не понимали. – Этот тип – его зовут Толян, и еще другой, Лёнчик… ну, словом, они предложили мне одно дело, а я согласился. Только я не знал, что совершаю преступление!
– К-какое еще п-преступление? – заикаясь, пробормотала Муся, глядя на Борьку с подозрением.
– Да ограбить Пусика и Дусика, то есть одних состоятельных людей.
– Пусика и Дусика? – вытаращила глаза Оля. – Это кто такие?
– Да говорю же – богатые люди! – с досадой воскликнул Боря. – Только я не думал, что мы грабим, я думал, что просто работаю грузчиком.
– Ага – просто! – весело крикнул Толян. Хоть он и находился не в самом лучшем положении, но, похоже, его очень забавляло то, что стоявшие над ним друзья ссорятся, и ему хотелось еще больше столкнуть их. – А триста баксов, которые я обещал, тебя устроили?
– Устроили, – мрачно согласился Борька. – Я, Эля, очень хотел пригласить тебя в ресторан. Не в «Макдоналдс» какой-нибудь, а чтобы все по-настоящему…
Эля слушала все это, раскрыв рот, но потом вдруг топнула ногой:
– Все! С меня хватит! Мне все ясно – никому нельзя верить! Девочки, пошли домой!
Она подхватила Мусю и Олю под руки и потащила их через стадион – туда, где должна быть троллейбусная остановка.
– Значит, этот Толян и Борька – сообщники? – спросила Муся, спотыкаясь на неровной дороге.
– Все, ничего не хочу больше знать! – сердито сказала Эля. – С нынешнего дня я разочаровалась в мужчинах. Одни – трусы и предатели, другие – уголовники. Буду жить одна. Если когда-нибудь захочу детей, то возьму ребеночка из дома малютки, как Светлана Иосифовна, мамина знакомая.
Их догнал Борька.
– Я вас провожу, – убитым голосом сказал он.
– А Толян? – вспомнила Оля.
– Да фиг с ним, пусть лежит, утром его кто-нибудь развяжет.
Эля никак не стала комментировать эту ситуацию, она только пыхтела рассерженно да все прибавляла шаг.
На их счастье, к остановке подкатил троллейбус – наверное, последний за сегодняшний день.
Девочки сели вместе, а Борька – на соседнее сиденье.
Они проехали одну остановку в молчании.
– Эля, – наконец произнес Борька. – Эля, прости меня.
– За что? – холодно спросила Эля, стараясь не глядеть в его сторону. – Ты вроде бы ничем передо мной не провинился. Передо мной лично.
– Я же вижу, что ты сердишься на меня!
– Эля, может быть, он, правда, ни в чем не виноват, – робко произнесла Муся – она до последнего старалась быть справедливой.
– Он такой же бандит, как и этот Толян, – сердито сказала Эля.
Они вышли на своей остановке и в полном молчании дошли до дома.
– Ладно, пока, – печально проговорила Эля. – Меня, наверное, уже родители заждались. Пока, девочки!
– Пока, – сказала Муся. – Ох, и тяжелый же был сегодня денек!
– Спасибо вам, – тихо поблагодарила Оля. – Я и не знаю, что со мной случилось бы, если бы я осталась на той крыше.
Эля ушла, и вслед за ней отправился Борис, тяжело шаркая ногами, словно старик.
– Идите домой, малышня! – сказал он на прощание Мусе и Оле. – Нечего по ночам гулять.
Подруги ничего ему не ответили.
– А все-таки он неплохой парень, – вдруг заявила Оля, когда он скрылся из виду. – Без него мы бы с этим Толяном не справились.
– И никакой он не бандит! – горячо поддержала ее Муся. – Ну, глупый немного. Зато Элькин Стас…
– Я вот не пойму, Муся, плохой Стас или хороший, – задумчиво пробормотала Оля. – Была какая-то правда в его словах, в самом деле, он бы точно с Толяном не справился! Может быть, он действительно побежал за помощью?
– Может быть, – пожала плечами Муся. – Только помощь нужна была нам в тот момент, а не в каком-то отдаленном будущем. Есть вещи, которые решаешь только для себя. Вот ты бы меня бросила? Или Эльку?
– Ты что! – испугалась Оля. – Если б я вас бросила, я бы жить потом не смогла. Меня бы совесть замучила! Вот помнишь кино про рядового Райана? Он же не оставил своих товарищей, хотя была такая возможность. Я, в общем, не знаю, как это объяснить, но, по-моему, когда чем-то жертвуешь, то получаешь потом много больше.
– Да, – вздохнула Муся. – Я вот, например, ради мамы еду в этот дурацкий санаторий – это ведь жертва, да? Я хоть и не верю, что мне там будет хорошо, но все-таки надеюсь, что судьба меня вознаградит как-то за это. Правда, пока не знаю как.
Хлопнула подъездная дверь, и на улицу выскочила Олина мама, кутаясь в широкий халат.
– Оля, я тебя целый день жду! – с возмущением воскликнула она. – Хотела уже в милицию звонить. Смотрю в окно – а вы тут стоите под окнами, болтаете. А ну, марш домой! Муся, и тебе от родителей достанется на орехи.
– Я это тоже предчувствую, – скорбно ответила Муся. – Теть Люб, вы не переживайте, с нами все в порядке, и мы ничего плохого не делаем. Скорее даже наоборот.
– Ладно, – сказала Олина мама совсем другим голосом. – Ох, и беда с этим переходным возрастом! Оля, пошли!
– Иду, мамочка! – громко сказала Оля, и, обернувшись к Мусе, произнесла шепотом: – Но кто меня запер на крыше, мы так и не выяснили.
– И кто направил к тебе мальчишку с посланием! – кивнула Муся. – Все очень таинственно и загадочно.
– Может быть, правда – Никита? – с сомнением пробормотала Оля.
Дома она, несмотря на позднее время, набросилась на еду. Съела тарелку супа, закинула в себя три котлеты, уничтожила миску салата из огурцов и выпила полчайника чая.
– Бедный ребенок, – вздохнула мама, глядя на то, как ее дочь с аппетитом ест. – Такое впечатление, будто ты целый день не ела.
– Так оно и есть мама, – согласилась Оля, но потом спохватилась: – Нет, мы, конечно, перекусили в гостях у нашей старой учительницы, но все это несущественно. Ты ведь знаешь, как сейчас старики на пенсию живут…
– Да, знаю, – кивнула мама. – Кстати, завтра мы идем к бабушке.
Глава 10
Сеанс полного разоблачения
Боря Фещенко не спал всю ночь – его мучили кошмары. Три раза он выходил на кухню попить воды и два раза слушал радио. Правда, по радио ничего интересного не было – несколько раз сказали про погоду, какая она будет завтра и чего от нее ждать этим летом, потом передавали заунывные песни, наверное, вместо колыбельных, а еще долго и нудно рассказывали, как правильно медитировать.
Что такое медитировать, Боря примерно знал – это когда ни о чем не думаешь и тупо смотришь в одну точку. Но тут он решил, что это медитирование как раз может ему очень помочь. Он сел в позу лотоса, скрестив ноги, сложил ладони у груди, уставился прямо в духовку газовой плиты и попытался расслабиться и ни о чем не думать, как советовали по радио.
За стеклом духовки царила полная темнота, и смотреть в нее было довольно-таки неинтересно и даже неприятно – впечатление было такое, будто смотришь куда-то в глубокий колодец, которому нет конца и краю. А главное, не думать не получалось.
В голову лезли мысли об Эле и о том, что он потерял ее навсегда. Такая девушка, как она, не захочет иметь дело с преступником. Боре было уже все равно – заберут ли его в милицию, или Толян с Лёнчиком придут к нему мстить. (Толян наверняка не простит такого с ним обращения, особенно после того как пролежит целую ночь связанным, на стадионе.) Эля никогда уже не поздоровается с ним, Борькой, пройдет мимо, презрительно сжав губы. И правильно сделает, нечего было ради денег во всякие авантюры пускаться.
Толян хитрый и жестокий, ему нравится мучить людей, причем используя их привязанности. Ну да – осенило юношу – этот бандит хорошо понял, как дорога Боре Эльвира. А вдруг он использует свое знание!
Борька увидел в глубине духовки страшную картину – как Толян узнает, где живет Эля, и совершает что-нибудь такое, что причинит ей боль. Толян знает, что если Эле будет больно, то и ему, Борьке, тоже.
– Этого нельзя допустить! – твердо решил Боря Фещенко. – Надо что-то придумать!
Из духовки вдруг вынырнуло строгое лицо Пал Петровича Нечипоренко и сказало грозно, шевеля усами: «Ты еще увидишь у меня небо в алмазах, Фещенко!» И духовка заискрилась яркими огнями, как звездное небо ночью.
– Борис! – На кухню вышла Роза Ивановна, Борькина мать. – Ты что это тут делаешь?!
Ее сын сидел в странной позе на полу, сложив ладони у груди, и что-то тихо бормотал, словно молитву читал.
– Борька! – заплакала мать. – Да ты лунатик, что ли! Сидит на полу, на плиту нашу молится. Ой, нет мне счастья в жизни – единственный сын, да и тот с ума сошел!
– Мама, мне не спалось просто! – вскочил Борька, перепуганный. – Я это… медитировал.
– Чего? – подозрительно сощурилась мать.
– Ну, как индийский йог.
Как ни странно, это объяснение еще больше расстроило Розу Ивановну.
– Ах, как индийский йог, – убитым голосом повторила она. – Тогда понятно, почему ты молился. Борька, признавайся, ты в секту вступил, да? Ну, к этим, которые в оранжевых рубашках с барабанами бегают и «харе Кришна, харе Рама» поют? Я передачу смотрела, как ребят всякие негодяи в секты затаскивают и они потом словно лунатики делаются.
– Мам, да ты что! – засмеялся Борька. – Мне не спалось, и я позу лотоса принял, как только что по радио советовали. А вдруг, думаю, поможет?
– Ну что, помогло? – спросила мать, немного успокоившись.
– Да врут они все! Есть старый способ – надо овец считать.
Утром, едва рассвело, он быстро подмел свой участок и побежал к трехэтажному зданию на соседней улице. Там находилось отделение милиции. Он сел на лавочку под стендом с портретами «Их разыскивает милиция» и стал ждать.
В восемь часов появился Пал Петрович – он шел с папочкой под мышкой и что-то тихонько насвистывал себе в усы.
– Пал Петрович! – подскочил Борька, Нечипоренко даже от неожиданности свою папку уронил.
– Фу, напугал! – рассердился он, поднимая ее. – Что опять случилось, Фещенко?
– Пал Петрович! – выпалил Борька, не давая себе возможности передумать. – Я должен сделать чистосердечное признание!
– Что сделать?
– Чистосердечное признание!
«Любовь, – пробормотала Оля. – Любовь! Любовь, почему ты не принесла мне счастья».
Сегодня был последний день перед каникулами. Лилит Антоновна раздала всем дневники с годовыми отметками, а Асаф Каюмович на последнем уроке сказал очень прочувствованную речь – о том, что надо с толком использовать каждую минуту и достойно провести это лето, чтобы потом не было мучительно больно за бесполезно прожитое время. В конце он опять приплел Достоевского – как тот в непрерывном цейтноте писал свои романы.
Все это Оля вспомнила, стоя перед зеркалом. Она пришла из школы и теперь собиралась ехать к бабушке. Мама с утра уже была у нее, но Оля не торопилась, она знала, что прежде ей необходимо совершить одно дело, отложить которое было никак нельзя.
– Любовь! – произнесла она вслух. – Как отличить тебя от обычного увлечения?
Она не дала себе труда переодеться – те же старые потертые джинсы, которые она очень любила, и летняя майка с короткими рукавами, на которой было написано по-английски – Top Secret. Косметичку она отложила в сторону, а волосы просто расчесала. Теперь на нее смотрела обычная девочка, а не принцесса Феона. Но такая ли уж обычная?..
– Пусть думает про меня что хочет, – пробормотала она рассеянно. Увиденная в зеркале картина не могла ее разочаровать, как Оля ни старалась. – Да что со мной такое, неужели я и вправду красавица?
Из зеркала на нее смотрело незнакомое существо с нежным румянцем, чудесными волосами, огромными, яркими глазами, которые были хороши и без всякой косметики (такие огромные глаза обычно бывают у девочек в японских мультиках), и было еще что-то такое в этом существе, непонятное. «Да я и вправду хорошенькая! – удивилась Оля. – Но почему же я раньше не замечала в себе этих перемен?»
Она вдруг почувствовала себя так легко и свободно, что ничего уже не боялась, она не боялась даже того человека в капюшоне, который вздумал играть с ней в прятки.
Вприпрыжку она добежала до троллейбусной остановки, сошла в знакомом месте. Теперь, днем, она чувствовала себя в безопасности – кругом ходили люди, было светло и по-летнему жарко. Она обогнула старый стадион и уже подходила к Никитиному дому, как вдруг увидела странную картину.
– Ой! – вскрикнула она и спряталась за дерево, которое росло у дороги. Картина, которую она увидела, была и страшной, и одновременно успокоительной – такое тоже случается. Во-первых, она увидела Толяна собственной персоной – зрелище, надо сказать, не очень приятное. А во-вторых…
Во-вторых, этого самого Толяна вели в наручниках к милицейскому «газику» – следовательно, увиденное не могло не радовать.
– Это наговор! – громко протестовал Толян, впрочем, не особенно усердно – у ведущих его людей в форме были серьезные лица, и спорить с такими людьми было небезопасно для здоровья. – Я ни в чем не виноват! На меня прошлой ночью напала банда хулиганов, связали, бросили в безлюдном месте. Я сам жертва! Требую адвоката!
– Будет тебе адвокат, – хмуро ответил один из сопровождающих, с лейтенантскими погонами. – Там разберемся.
– Граждане, будьте свидетелями! – Толян, увидев, что вокруг собралась небольшая толпа любопытных, попытался вызвать сочувствие. – Забирают невинного человека…
– Да уж, невинного! – усмехнулся лейтенант.
Один из милиционеров затолкал Толяна в «газик» и захлопнул дверь. Машина фыркнула и сорвалась с места.
– Что случилось-то? – спросила одна старушка. – Кого взяли?
– Говорят, преступника взяли, – сказал мужчина в панаме. – Вроде бы серийный маньяк-убийца. Сейчас этих маньяков – пруд пруди.
– Ну уж, вы скажете, – решила поспорить женщина с авоськой. – Это злостный неплательщик алиментов, Агабеков – я про него передачу смотрела, запомнила. У, подлая морда, теперь от суда не отвертишься! По всему Татарстану его искали, а он вон куда, в Москву подался.
– Какой Агабеков, какой маньяк! – возмутился старичок с толстой связкой газет. – Вы что, не в курсе? Это глава подпольного алкогольного концерна. Они фальшивый коньяк из грузинского чая делали, на техническом спирте. Столько людей потравилось!
Оля не стала слушать этот спор и пошла к дому, в котором жил Никита. «Это хорошо, что Толяна взяли, – подумала она. – Не знаю, какими преступлениями он еще знаменит, но одно точно – он плохой человек. Только что же будет с Борькой? Если Борька действительно с ним связан, хотя бы и случайно, то…» Дальше она не стала додумывать, потому что ей от души было жаль Борю Фещенко.
Она поднялась на второй этаж и позвонила в сорок третью квартиру. Открыла ей мама Никиты.
– А, это ты, деточка? – ласково улыбнулась она. – Я тебя запомнила – ты вчера вечером к нам заходила, с друзьями. Никита, это к тебе! – громко крикнула она в сторону и продолжила, добродушно улыбаясь: – Вы вчера, поди, папки нашего испугались? Подумали, строгий какой, да? Но это не так, папа Коля добрый, он мухи не обидит! Просто он за Никиту переживает, все боится, что тот или в нехорошую компанию попадет, или наркотиками станет баловаться, или, не дай бог, в институт не поступит! А тогда в армию, а в армии, сами знаете, не сахар.
– Мама! – Страдальчески морщась, из своей комнаты вышел Никита. – Мама, ты опять людям голову морочишь! – Увидев Олю, он смутился – в первый момент он не сразу узнал ее. – Феона, ты?
– Феона… Господи, имя-то какое красивое! – восхитилась Никитина мама, уходя в глубь квартиры. – Я вот недавно один сериал мексиканский смотрела, там одну героиню так звали.
Никита вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь.
– Давай прогуляемся, – хмурясь, сказал он. – А то она нам покоя не даст, будет со всякой ерундой приставать.
Они спустились вниз, сели во дворе на скамейку.
Несколько минут они молчали, разглядывая друг друга, потом Никита нерешительно произнес:
– Я тебя не узнаю, Феона. Ты как будто изменилась, что ли…
– Разглядел все-таки! – засмеялась Оля. – Что, без макияжа и без прически я выгляжу хуже?
– Нет, – ответил Никита. – Нет. Ты очень красивая. Но какая-то другая, что ли.
– Это правда, – согласилась Оля. – На самом деле я другая. Раньше я играла роль, а теперь хочу быть самой собой. Я самая обыкновенная девчонка, я не собираюсь писать романов, и вообще, вся эта богема – мне до лампочки.
– А кем же ты собираешься стать? – спросил недоверчиво тот, сильно озадаченный этим заявлением.
– Да какая разница! Актрисой, может быть. Ведь у меня это получается, да? Впрочем, не важно. И зовут меня не Феоной.
– Ты – не Феона?! – с изумлением переспросил Никита. – Да кто же ты?
– У меня очень простое имя. Меня зовут Ольгой. Я – просто Оля.
– Послушай, ты ничего сейчас не придумываешь? – рассердился Никита. – Это свинство – морочить людям голову! Ты думаешь, я не обратил бы на тебя внимание, если бы ты с самого начала не разыграла этот спектакль? И я, надо же, как дурак, попался! Эх, надо было сразу догадаться, что Феона – это не настоящее имя. Поздравляю, из тебя получится неплохая актриса! «Я хочу писать романы, я буду поступать в Литинститут, я такая вся не от мира сего…»
– Просто я угадала, какие девушки тебе нравятся, – вздохнула Оля. – А я ведь угадала, да? Только… только ты не обратил на меня внимания, когда увидел меня вот в таком вот, обычном облике.
– Ты опять придумываешь?
– Нет, правда. Ты сидел вот здесь, на железной ограде, играл на гитаре, а я качалась на качелях. Ты даже не посмотрел в мою сторону! Мимо прошла девушка, очень хорошенькая, настоящая Бритни Спирс – ты едва поздоровался с ней, и я вдруг поняла, какая девушка тебе нужна. И тогда я стала Феоной.
Никита смотрел на Олю с изумлением.
– Я это помню, – произнес он растерянно. – Ну, в смысле, тот день помню. Это было недели три назад! А ту девушку, про которую ты говоришь, зовут Лариской.
– Точно! Ты ей сказал: «Отстань, Лариса!» Не очень вежливо сказал.
– Но тебя-то я не помню!
– Вот именно, такая она, мужская психология! Я выглядела слишком обыкновенно, поэтому ты даже не посмотрел на меня.
– Не может быть, – пробормотал Никита. – Я же вот смотрю сейчас на тебя, и ты мне очень нравишься. Ты симпатичная и забавная, Оля.
Оля почувствовала, как сердце у нее забилось сильнее, – она ждала этих слов от Никиты, она была счастлива, когда услышала их наконец! Будто тяжелый камень упал у нее с сердца.
– Только… только и ты не такой, каким хочешь казаться, – сказала она вдруг.
– Здрасте! Уж я-то ничего не придумывал про себя!
– Не спорь со мной, – упрямо продолжила Оля. – То есть никаких экзотических имен ты себе не придумывал, и журналистом в горячих точках ты, наверное, действительно хочешь стать.
– А что же я тогда придумал, по-твоему? – скептически спросил Никита.
– Свой образ, – просто ответила Оля. – Что ты тоже не от мира сего, что суетный мир тебе неинтересен, что ты весь такой особенный и демонический.
– Какой? – с изумлением переспросил Никита.
– Демонический, – спокойно повторила Оля. – То есть не как все остальные люди. Я все думала, отчего ты такой, решила, что у тебя есть какая-то тайна, а потом поняла, что никакой тайны нет. Ты просто стесняешься своих родителей.
– Что?!.
– А то. И телефон свой поэтому не давал, и в гости не приглашал – ну как же, мама Люся и папа Коля такие простые, их стыдно людям показать. Я же поняла, что ты их стыдишься!
– Но это неправда! – покраснел Никита.
– А ты подумай! Только они у тебя хорошие люди – мама такая добрая, и папа о тебе очень беспокоится, старается строгим казаться. Они тебя любят!
– Я знаю, – отвернувшись, сквозь зубы произнес Никита – он словно стыдился своих чувств.
– И башня эта… – с досадой произнесла Оля. – Ну с какой радости туда лазить! Я теперь в высокий дом, если придется, ни за что не перееду.
Они помолчали, глядя в разные стороны. Теперь, когда все точки над «i» были расставлены, Оля чувствовала странное облегчение, и лишь один вопрос продолжал ее еще мучить.
– Послушай, – осторожно произнесла она. – Я на тебя не обижусь… это ты меня запер на крыше?
– Да нет же! – воскликнул Никита. – Не представляю, кто это мог сделать…
– А кто еще знал о том, что ты любишь проводить время там? Ведь меня заманили туда от твоего имени.
– Кто? Да никто! Впрочем… – Никита опять покраснел. – Лариса знала!
Оля почувствовала укол ревности.
– Ну да, только она и знала, – продолжил он растерянно. – И еще…
Никита вдруг вскочил.
– Ты что?
– Послушай, я должен это выяснить. – Он схватил Олю за руку и потащил за собой.
– Лариса! Как же я мог про это забыть?
Они зашли в соседний дом, позвонили в одну из квартир. Оля чувствовала волнение Никиты – и ее вдруг тоже стала бить мелкая дрожь.
Открыл им мальчишка лет восьми, румяный и взлохмаченный. Увидев за спиной Никиты Олю, он набычился и сердито шмыгнул носом.
А сама Оля ахнула:
– Ты?!. Никита, это он в тот раз ко мне приходил, как будто по твоей просьбе. Признавайся, парень, кто тебя послал? – И она затрясла мальчишку за плечи.
– Пусти! – Мальчишка вывернулся из ее рук и отступил назад, в глубь квартиры. – Никто меня не посылал.
– Это Сашка, брат Ларисы, – просто сказал Никита и повернулся к Оле. – Кажется, теперь все становится на свои места.
«Действительно, теперь все ясно, – подумала Оля. – Я, впрочем, была близка к разгадке. Лариса ревнует меня к Никите! Боже, какой-то первобытно-общинный строй. В самом деле, преследовавший меня человек мог быть и девушкой – стиль унисекс, спрятанное под капюшоном лицо, темные очки… Это она!»
– Где Лариска? – строго спросил Никита Сашку.
– Не скажу! – быстро ответил он. – Я вам скажу, а потом мне от нее на орехи достанется. Я не доносчик!
Никита почесал переносицу:
– Что ж, испробуем дедуктивный метод. Если Лариса не дома, то где она? В «Бункере», как пить дать.
– Я вам ничего не говорил! – испуганно сказал мальчишка и захлопнул перед ними дверь.
– В каком еще бункере? – с удивлением спросила Оля.
– В молодежном клубе «Бункер», – пояснил ее спутник. – Не хочешь туда пройтись?
– Хочу! – решительно сказала Оля. – У меня руки просто чешутся.
– Тихо-тихо! – предостерегающе поднял руку Никита. – Обойдемся без женских драк.
Они вышли на улицу, и Никита повел Олю к этому самому «Бункеру». Оля спросила:
– А Лариса, она что, ревнует тебя? Иначе я не понимаю, зачем она все это придумала.
Никита вздохнул, словно ему было неприятно об этом говорить, и нехотя кивнул головой:
– Наверное. Мы когда-то встречались с ней.
– Она была твоей девушкой? – Оля опять почувствовала укол ревности.
– Да-а… Но в начале весны мы расстались.
– Почему?
– Послушай, это личное дело, – рассердился Никита. – Должна же быть в конце концов какая-то тактичность…
– Ничего себе! – тут же возмутилась Оля. – На меня, понимаете ли, покушаются, чуть ли не убить хотят, а я должна быть деликатной. Ну уж дудки!
Никита посмотрел на нее с удивлением и, кажется, даже с уважением:
– Что-то я не узнаю мою нежную, возвышенную Феону. Ладно, я скажу тебе. Лариса очень властная, она хочет, чтобы исполняли только ее волю. А я не из тех, кому нравится, когда им командуют. Из-за этого мы расстались.
– Ну расстались и расстались, – пожала Оля плечами. – А я-то тут при чем? Она что, думала, что если она поссорит нас с тобой, то ты опять с ней будешь встречаться?
– Я не знаю, о чем она там думала, – сердито ответил Никита. – Но эти интриги вполне в ее духе. У нас, знаешь, как ее в классе зовут? Екатерина Медичи.
– Кто такая Екатерина Медичи?
– Эх, ты, будущий литератор! Ладно, не обижайся! Это была такая королева во Франции, очень любила интриговать, заговоры всякие устраивала, врагов своих отравляла. Ты «Королеву Марго» читала?
– Неужели она могла меня отравить? – скисла Оля. – Меня это не устраивает.
– Да нет, на настоящее злодейство она неспособна, – успокоил ее Никита с улыбкой. – Просто мне кажется, что Лариса тоже играет какую-то роль, воображает себя невесть кем. Ты же понимаешь?
Оля ничего не ответила.
Клуб «Бункер» представлял собой низенькое здание старой постройки, с облупившимся фасадом и зарешеченными окнами. Над входом висело объявление: «31 мая в клубе состоится праздник пива. Фирменное разливное пиво «Эдельбенс» – 20 руб. за 0,5 литра. Студентам скидка 10%».
– Ничего себе место для развлечений! – фыркнула Оля. – Да сюда и десяти человек не влезет!
– Еще как влезет, – ответил Никита. – Потому что самое главное здесь внизу. Клуб располагается в подвале, это сейчас везде так.
Они стали спускаться по узенькой винтовой лестнице. Тускло светили лампочки на стенах, и постепенно до Оли стала доноситься далекая музыка.
– «Рамштайн»! – сказала она с видом знатока.
– Осторожно, дай руку. Черт, ну и лестница. Инвалиды и пожилые могут написать жалобу префекту, что ущемляются их права.
– Какие еще пожилые? Ты же сказал, что клуб молодежный!
Никита распахнул толстую железную дверь, и сразу Олю оглушила какофония звуков – во всю мощь звучал «Рамштайн», громко переговаривались люди, звенела посуда, стучали бильярдные шары, кто-то у барной стойки орал в сотовый:
– Пап, я приду позже, мы тут с Бычарой и Лохом зависли, у нас полный консенсус.
Над темным залом, битком набитым людьми, висело густое облако табачного дыма, от которого у Оли перехватило дыхание.
Читать бесплатно другие книги:
