Считалочка для бомбы Выставной Владислав
– Какому еще движению, начальник? – ухмыльнулась вторая голова. – Дорога-то пустая!
– Это у кого-то голова пустая, – бросил Горемыкин и осекся: говорить о головах сейчас было бестактно. – Посмотрите внимательно…
И хотя Косте было не до того, он посмотрел. Вначале дорога казалась по-прежнему пустой. Но потом он узрел какое-то движение воздуха. А, присмотревшись, увидел множество прозрачных, неосязаемых на вид экипажей, запряженных такими же эфемерными лошадьми.
– Это Дорога призраков, – пояснил инспектор. – Вас сбить могли – тогда хлопот было бы – даже не представляете. Судиться с призраками – это дело тяжкое. Даже протокол составить – целая проблема. Но с другой стороны…Вы, как я понимаю, Игрок… Или – Игроки?..
Инспектор задумался, словно пытаясь разрешить непростую логическую задачку. Действительно, можно ли считать двухголовое существо одним Игроком? Или же это две отдельные личности? Впрочем, философские размышления – не самая сильная сторона инспекторов ДПС. Даже превращенных в некое подобие сказочных фей.
В этот момент в воздухе что-то произошло. Из ничего сгустилось нечто плотное, что быстро превратилось в фигуру в белой тоге наподобие римской и сандалиях. Человек был довольно молод, но взгляд имел чрезвычайно печальный.
– Здравствуйте, Арбитр, – почтительно пробормотал Горемыкин.
Арбитр не ответил на приветствие. Лишь произнес сухим казенным тоном:
– Одна целая пять десятых Игрока, только что вошедших в Игру, округляются до целых чисел и отныне считаются Игроком номер семь. К настоящему моменту нарушений Правил не зафиксировано ввиду отсутствия последних…
Произнеся эти слова, тот, кого назвали Арбитром, не спеша шагнул словно в невидимую дверь. И исчез. В другое время Костя от души изумился бы увиденному, но сейчас его головы были забиты другими проблемами.
– Что же мне делать? – хором спросили Костины головы, а ошалевшее от новых перспектив тело принялось ощупывать новоприобретение. Наконец, обессиленное оно опустилось прямо на пыльный асфальт обочины.
Гловы пребывали в смятении. Они старались не смотреть одна на другую.
– Ну, что я могу посоветовать? – пожал плечами инспектор. – Разве что «скорую» вызвать…
Доктор задумчиво смотрел на Костю и поглаживал небольшую седоватую бородку. Судя по выражению его лица, Костя представлял собой тяжелый случай. Однако в то же время Доктор чудесным образом вселял надежду на скорейшее и несомненнейшее выздоровление. Был Доктор чем-то похож на доброго и грустного Айболита, будто только что выскочил из детской сказки.
Чего нельзя было сказать о Медсестре. Если она откуда и выскочила – то разве что из секс-шопа. Выглядела она так, будто работала не в медицине, а в ведомстве сексуальных услуг, выполняющем любые запросы клиента. В данном случае имел место милый маскарад для невинной игры в больного и медсестру: маленький сверкающий халатик плотно облегал крутобедрую фигуру, давая простор длинным ногам в туфлях на платформе и пышной груди, которую едва удерживало смелое декольте. На белокурой головке красовалась маленькая шапочка с красным крестом.
В общем, Медсестра и Доктор представляли собой довольно живописную парочку.
– М-да, – сказал, наконец, Доктор. – Не знаю, не знаю… Тяжелый случай. Что тут посоветуешь, кроме ампутации лишней головы?
– Но-но, – нестройным хором воскликнули обе головы. – Как мы определим, какая из нас лишняя?
– М-да? – сказал Доктор. – Ну-с, давайте проведем опыт. Левая голова… Да-да, вы. А ну-ка, поприседайте… Раз, два… Достаточно.
– Э-э! Не слушай его! – воскликнула правая голова. – Фельдшер нас разводит!
– Он не фельдшер, – наставительно сказала Медсестра приятным бархатным голоском. – Запомните это, пожалуйста. Не надо Доктора обижать…
– А теперь вы, – продолжил доктор, обращаясь к правой голове.
– А что – я? – прикинулась непонимающей правая голова. – Что вы имеете в виду?
– Разведите руки в стороны, – попросил Доктор.
– Это еще зачем? – сопротивлялась правая голова.
– Он не может, – сказал Костя в лице своей левой головы. – Я же говорю – эта голова лишняя.
– Это твоя голова лишняя, фраер! – гаркнула правая. – Лучше молчи, а не то лбом в висок заеду!
Доктор неожиданно тюкнул маленьким детским молоточком поочередно по обеим головам. Раздалось два смешных квакающих звука, и головы замолчали.
– Мне все ясно, – спокойно сказал Доктор. – Правая голова – паразитарная. Надо решать – ампутировать хирургически или же будем выводить путем терапевтического воздействия…
– Ой! – воскликнула Медсестра, и взявшись за румяные щечки, покачала головой. – Страсти-то какие…
– Как это – выводить?! – взвизгнула правая голова. – Вы что, очумели, что ли?! Живого человека убить хотите? Да я на вас в милицию маляву накатаю! Милиция!
Издалека донесся быстро нарастающий треск мотоциклетного двигателя.
– А вот вам и милиция, – сказал наблюдавший за происходящим со стороны инспектор Горемыкин. – Волкоп, собственной персоной.
Звук мотора превратился в низкий рокот, и на обочину, возле которой готовилась ампутация, выкатил огромный, роскошный, сверкающий хромом и лаком мотоцикл. С него величественно сошел тот, кого Горемыкин назвал Волкопом – гигант в парадной милицейской форме, хромированных сапогах, белой портупее с гигантской кобурой, огромной, лихо изогнутой фуражкой.
Медсестра немедленно издала странный гортанный звук – будто кошка, почуявшая наступление весны. Волкоп был ее слабостью. Одной из самых больших слабостей.
Как известно, Волшебная Москва славится своими великими людьми. Вот одним из таких великих и замечательных людей и был Волкоп или Волшебный Милиционер. Его волшебность заключалась не столько в могучем героическом облике, и даже в непревзойденной брутальности, рентгеновском взгляде и мистической проницательности, сколько в совершенной неподкупности.
Ни для кого не секрет, что Игра при Старте щедро раздавала жителям Москвы самые разнообразные личины, и мало кому досталась достаточно позитивная. Дело в том, что Игра обнажала истинную сущность людей, а она, к сожалению, у большинства из нас далека от идеала. Потому в большинстве своем в качестве личин люди получили собственные же гипертрофированные пороки. И уж во всяком случае, так произошло с большинством сотрудников всякого рода «органов».
Волкоп же представлял собой исключение, еще больше подтверждающее правило. Если его честность и чистота помыслов до Игры воспринималась сослуживцами чуть ли не как признак идиотизма, то теперь все стало на свои места. Гадкий утенок превратился в ослепительную, внушающую уважение и трепет машину закона.
– Я слышал, здесь требовали моей помощи, – сказал Волкоп сочным басом. – Вы?
Он ткнул пальцем в перчатке с крагой в сторону Кости.
Правая голова немедленно вжалась в плечи.
– Нет-нет, начальник, все в порядке, – заблеяла она, – просто недоразумение, но мы все уладим. Доктор просто решает, как нас лечить, вот и все…
– Сдается мне, что здесь не медицинский случай, – заявил Волкоп. – И именно поэтому я здесь.
– Я так и думал, – кивнул Доктор.
– Я этого и боялась, – всплеснула ручками Медсестра.
– А какой же это случай? – устало спросил Костя своею левой головой.
Он уже начал привыкать к диковатому местному антуражу. И даже к тому, что ему приходится делить свое тело со второй собственной головой, которую Доктор, почему-то назвал жутковатым словом «паразитарная». Что интересно – никаких физически неприятных ощущений по поводу новоявленного лишнего органа он не испытывал. И даже не мог припомнить момента, когда он почувствовал бы в себе физиологические перемены. Видимо, все здесь было завязано на мистике…
– А случай этот – уголовный, – спокойно сказал Волкоп. – Оперативную разработочку попрошу…
Последние слова он произнес куда-то в сторону. И прямо перед ним в воздухе возникли полупрозрачные стопки листков. Они немедленно зашуршали, сами собой перелистываясь и укладываясь. Волкоп же говорил, совершенно спокойно и почти не заглядывая в эти чудесные листки.
– Гражданин Обухов Константин Львович, такого того года рождения, не женат, учился, не был, не состоял, не вступал… Ага Вот…. Замечен за подготовкой крупной кражи государственного имущества. Причем имущества, представляющего собой всенародную культурную, научную и политическую ценность. Отпираться будем?
– Будем! – взвизгнула правая голова. – Какие у вас есть доказательства? И с каких это пор замысел считается преступлением? Ведь не было даже факта покушения! Читай УПК, начальник!
Костя обомлел. Откуда этому чуднОму Волкопу стали известны его замыслы? Неужели его подставили?
– Конечно, факта покушения не было, – согласился Волкоп. – Зато имелся факт приготовления…
В воздухе задергалась какая-то картинка, раздался характерный стрекот кинопроектора, и в черно-белом формате, будто на старой заезженной пленке, Костя увидел себя, в своей собственной комнате за укладыванием в рюкзак отмычек.
Изображение исчезло.
– Дело милиции – не только карать лиц, совершивших преступление, но и пресекать саму возможность такового совершения, – воздев палец к небу, провозгласил Волкоп. – И я бы немедленно передал это дело в суд, если бы подозреваемый не был Игроком…
– Игроком?! – хором воскликнули Медсестра и Доктор.
– Именно!
Медицинские работники, казалось, были просто потрясены сказанным – Доктор в меньшей степени, Медсестра – в большей. Причем, если Доктор принялся возбужденно и хмуро теребить себе бороду, о чем-то размышляя, то Медсестра как-то вспыхнула, приподнялась на цыпочки и как-то крадучись, подобралась поближе к Косте, не замедлив, как бы случайно, задеть его своим пышным телом.
– О-о-о! – простонала она.
– Иди ко мне, цыпочка! – скабрезно оскалилась правая Костина голова и, зашипев от бессилия, процедила левой:
– А ну, хватани, щипани ее, я сказал… Вот дурень…
Костя не разделял озабоченности своей второй головы. Если только про нее только можно было сказать «своя».
Волкоп между тем продолжал свою уголовно-процессуальную речь:
– …Во время Игры Игрок не подлежит преследованию со стороны закона, за исключений преступлений, совершенных против Арбитра или Магистра Правил…
– Помним, – хмуро сказал Доктор.
– Да, да, – мы помним это, – разом сникла Медсестра.
– Прежний Арбитр был убит, – пояснил Волкоп. – Но это долгая история. Теперь у нас новый…
Костя непонимающе смотрел на Волкопа. Игроки, Арбитры, Игра какая-то… Что за чушь? Ему, конечно, говорили, что здесь не все в порядке с мистикой. Но при чем здесь игры?
– Это, что касается Игрока, – продолжил Волкоп. – Но это не касается той части его личности, которую Игра сочла нужным отделить от него самого…
– А-а! – понял Доктор.
– Вот оно что… – поняла Медсестра.
– Чего?! – не поняли Костины головы.
– А что ж тут непонятного, – вмешался инспектор Горемыкин. – Одна голова – это голова Игрока. А вторая – совершенно лишняя…
– Согласно протоколу, – сказал Волкоп. – Первая голова принадлежит Игроку с условным именем Костя…
– Это почему же, с «условным»? – возмутился Костя, в то время, как вторая голова заливисто заржала:
– Ой, не могу! С «условно-досрочным»! Ха-ха!
– Вторая голова, – не обращая внимания на реплики, продолжал Волкоп, – принадлежит отделенной от него части личности с уголовным уклоном, с условным погонялом – оно же кличка – Костяк…
Костяк – это была кличка Кости и его ник в специальном закрытом чате. Только что Волкоп имеет в виду под «отделенной частью личности»? С некоторым удивлением Костя вдруг понял, что испытывает стойкое отвращение к тому делу, ради которого забрался в это странное место. Даже под пыткой он не смог бы теперь совершить кражу…
Видя вопрос в глазах Кости Волкоп сказал:
– Так уж повелось, что именно мне приходится встречать Игроков, хотя делать это полагается Магистру Правил. Но у нас никогда толком не было этого Магистра, так что… В общем, твое положение я понимаю так. Ты – Игрок, а, следовательно, должен будешь участвовать в Игре. Поскольку никаких Правил до сих пор не существует, я могу лишь просить тебя об одной услуге, которую ты, как Игрок, совершишь лучше других.
– Конечно, если я что-то смогу…
– Но просить я буду лишь Игрока, – слегка повысив голос, сказал Волкоп. – Постороннее лицо, прибывшее сюда с преступными намерениями, я вполне мог бы арестовать и придать суду, чем доставил бы массу неудобств и самому Игроку…
– Начальник, ты чего, побойся бога! – запричитала голова по кличке Костяк. – Не меня, друга моего пожалей, он-то ни в чем не виноват…
Она захныкала.
Костя с отвращением покосился на свой новоявленный придаток и сказал:
– Я все понял, уважаемый Волкоп. Что от меня требуется?
Волкоп удовлетворенно кивнул.
– Правильное решение. Реакция настоящего Игрока. Я не могу тебе сказать ничего конкретного. Ты должен будешь отправиться в одно место и встретиться с одним человеком… Граждане, попрошу отвернуться! Гражданин Костяк, вас это тоже касается.
– Но как я могу отвернуться? – возмутился Костяк. – В конце-концов, какие у нас с братом могут быть тайны?
– Тоже мне, братец сиамский выискался, – проворчал Костя.
– Закройте глаза! – приказал Волкоп.
Он умел приказывать. Костяк мигом захлопнул глаза, изо всех сил зажмурившись, словно ожидая удара.
Волкоп быстрыми короткими знаками начертил прямо в воздухе светящуюся красноватую надпись. Это были адрес и имя. Костя прочитал, и письмена мгновенно оплыли, как клякса и исчезли.
– Все дело в том, что за мной могут следить, – пояснил Волкоп. – У меня много недоброжелателей. А сейчас они особенно сильны.
– А что сейчас такого особенного? – спросил Костя.
– Пройдешь МКАД – увидишь, – ответствовал Волкоп.
Он оседлал своего стального коня и с ревом умчался прочь. Следом упорхнул добрый гаишник Горемыкин.
– Если паразит будет чесаться – звоните «ноль три», – сказал Доктор.
– Сам паразит! – крикнул Костяк.
– Удачи, милый, – лучезарно улыбнулась Косте Медсестра.
Под вой сирены умчалась и «Скорая помощь».
– Ну, что стал? Пошли уже! – проворчал Костяк. – И если не в лом – почеши мне за левым ухом… Во, спасибо…
…Через час Костя входил под эстакаду МКАД. Ярко светило солнышко, чирикали в траве за обочиной какие-то птички. Ничто не говорило ни о таинственной Игре, ни о предстоящих испытаниях. Только раздражало чужое сопение над ухом.
Ничего, он и к этому привыкнет. Надо будет только выполнить задание Волкопа, да и убираться отсюда восвояси. Все равно он не сможет выполнить поручение друзей-бандитов. Просто физически не сможет. А там, в нормальном мире, это наваждение в виде дополнительного устройства для ношения шапки исчезнет само собой. Рассосется, как сказал Доктор. Правда, выбраться отсюда, очевидно, задача не из легких…
Размышляя так частью сознания, очищенной от уголовных наклонностей, Костя пересек МКАД. И удивленно поднял голову к небу.
Тут он понял, что все гораздо сложнее, чем хотелось бы ему думать. И задание он наверняка получит не из легких, да и выбраться отсюда навряд ли получится в скорости.
Чего можно ожидать от мира, над которым неизменно висит черное, упрятанное в лунную тень, солнце?
–3-
Адресом, который ему дал Волкоп, была станция метро «Юго-запад». Написанное Волкопом имя Костя забыл через несколько шагов под жутковатым сумеречным небом.
Он шел по обезлюдившим улицам, мимо проносились редкие машины. Ему даже показалось, что некоторые из них просто пролетали, задевая троллейбусные провода и обильно посыпая землю искрами. Но, возможно, это ему только пригрезилось. Пару раз навстречу попались прохожие – настолько странного вида, что Костя, наконец, перестал затравленно вжимать обе головы в плечи. Впрочем, никого, он своей внешностью, очевидно и не удивлял.
Он спустился в метро и подошел к турникету. Здесь его должен был ждать этот… Ну, что за имя, честное слово?
У турникета суетился какой-то низкорослый тип странной наружности. Если бы Костя решил вдруг снимать мультфильм про смешных шпионов – он, наверное, нарисовал бы именно такого – в огромной черной шляпе, в плаще, полы которого мели пол, а рукава норовили сползти и спрятать руки в черных перчатках. Что уж говорить о нелепых черных очках, из-под которых торчал мясистый красный нос. В руках человека был толстый лоснящийся портфель искусственной кожи.
– Здрасте, – неуверенно произнес Костя, – Вы, случайно, не этот самый… Суи…ара…
– Суиравихра, – прошипел незнакомец, прикладывая палец к губам. – Только тихо, это имя никто не должен слышать…
– Да толку, если его кто услышит, – хмыкнул Костяк. – Нифига не разобрать, все равно… Костян, а Костян, может, ну его, этого клоуна, давай свалим отсюда, пока менты не замели…
Незнакомец возмущенно встрепенулся, а Костя отвесил своей второй голове увесистый «щелбан».
– Думай, что говоришь, – сказал он. – Я ведь ради тебя стараюсь. Нам шанс дали. Или ты хочешь, чтобы тебя таблетками вывели?
– Это мы еще посмотрим, кто кого выведет… – насупился Костяк. – Ну, дело хозяйское. А по мне – так самое время делать ноги…
Незнакомец в пальто нетерпеливо взмахнул рукой:
– Вы долго еще препираться будете? Дождетесь, что обоих «выведут». Новых Игроков здесь не особо-то жалуют…
– А с чего ты взял, мы – Игроки? – грубо поинтересовался Костяк.
– Вот лично тебя я, голова садовая, и не имею в виду, – хмыкнул тип. – А новости здесь быстро разлетаются. И наша задача успеть, пока они не долетели до того, кому они не понравятся. За мной, быстро!
Тип проследовал мимо будки, в которой в нормальной обстановке сидела бы служительница метро. Сейчас же будка походила на подбитую и ржавую танковую башню.
– Служебный, – гордо заявил тип. – Это со мной!
– Да, знаю я, Степаныч, – гулко донеслось из глубины «башни».
– Тихо ты! – прикрикнул на невидимую служительницу (или что там в башне сидело) незнакомец. – Не нарушай конспирацию!
В ответ раздался рокочущий хохот, от которого обеим головам на Костином теле стало не по себе.
– Свят-свят-свят! – испуганно пробормотал Костяк и зыркнул на Костю. – А ну, перекрестись!
– Сейчас, разбежался, – с некоторым злорадством отозвался Костя и тут же поймал себя на мысли, что злорадствует пусть над плохой, но все же частью самого себя.
Кроме того, рука сама вдруг захотела осенить Костю крестным знамением. Пока он боролся с искушением, тип в пальто подвел их к краю эскалатора.
– Вперед! – приказал он.
Костя привычно поставил ногу на движущуюся лестницу. И уже падая, сообразил, что никакой лестницы-то и нет! Был крутой желоб, по дну которого стремительно струилась вода – точь-в-точь, как аттракцион в аквапарке! Костя бывал в аквапарках. Только никогда ему не доводилось нестись по столь крутой горке в одежде, да еще и двумя головами вперед!
– А-а-а! – орал Костя.
– А-а-а, мама моя родная, чтоб тебя разорвало, урод очкастый, шляпа, чтоб тебе пусто было! – орал Костяк.
Простым сорокапятиградусным спуском дело не ограничилось. Желоб мгновенно перешел в круто закрученную трубу, и несчастное двухголовое существо принялось описывать фигуры высшего пилотажа, рискуя захлебнуться двумя орущими глотками сразу.
Впрочем, все кончилось довольно быстро. Описав крутую дугу, Костя сотоварищи шлепнулся в большой бассейн. Когда обалдевший Костя вынырнул и огляделся по сторонам круглыми от ужаса глазами, то увидел, что бассейна-то как такового нет вовсе – есть сплошное водное пространство глубиной по грудь, заполняющее платформу целиком и уходящее прямиком в черноту двух параллельных тоннелей.
Раздался хлесткий свистящий звук. Костя обернулся: из той же трубы на поверхность странного подземного водоем вылетел уже знакомый незнакомец, который, в отличие от Кости, был гораздо более сух: весь путь он чудесным образом проделал верхом на своем пузатом портфеле. Да и пальто, видимо было на нем неспроста – уж больно непромокаемый вид оно имело. И только теперь Костя увидел, что очки под черной шляпой были плавательные.
– Спасибо за купание! – раздраженно выкрикнул Костя, и его голос разнесся по залу станции с характерным бассейным гулом.
– Не за что, – ответил человек со странным именем, которое из Костиной памяти снова начисто смыло водой. – Не до церемоний. Сейчас подойдет состав – гребите к тому пути.
– Не до церемоний ему! – отплевываясь, ворчал над ухом Костяк. – Не удалось утопить – так сейчас током добьют! Какой еще там «состав» при этом наводнении…
Но Костя уже настроился ждать от этого города самых разных неожиданностей. И он не разочаровался в собственных ожиданиях.
Из глубины тоннеля донесся низкий гудок, ударил луч света, а следом пошла нарастающая, будто цунами, волна, которая немедленно дошла до горла. Точнее – до двух горл. Тип в плаще же легко взмыл на волне и лишь подгребал руками, чтобы его не отнесло слишком уж далеко.
Ну а потом… Потом Косте осталось лишь изумленно раскрыть рот, рискуя захлебнуться в темных волнах.
Из черного жерла тоннеля показалась огромная тупая морда, и не чего-нибудь, а самой, что ни на есть подводной лодки! И это было бы еще полдела – субмарина выползала и выползала, превращаясь в длинного кольчатого червя – ведь она, как и обычный поезд была поделена на секции-вагоны, в которых вместо широких окон были большие выпуклые иллюминаторы. Из бортов местами торчали коротенькие плавники-крылышки, передний вагон венчала приземистая рубка, похожая на случайный наплыв металла. А заканчивалось это чудо техники хвостом-стабилизатором и наполовину торчащим из воды винтом.
Раздался приглушенный скрежет, и подводный поезд остановился.
– Ничего себе, – сказал Костя, гребя к распахнувшимся над кромкой воды широким люкам. – Что это еще за технические новшества?
Внутри этот подводный состав ничем не отличался от обычного вагона метро – те же металлические поручни, сиденья, обтянутые заменителем кожи, схемы метрополитена на стенках. Но главное – здесь было сухо.
Двери с шипением закрылись, и поезд мягко двинулся. Чего не хватало для привычного ощущения метро – так это нарастающего свистяще-гремящего звука. Зато за круглыми иллюминаторами стал быстро повышаться уровень воды, пока и не скрыл их полностью.
Костя выжимал одежду, Костяк насвистывал какой-то блатной мотивчик, а тип с непроизносимым именем пространно объяснял ситуацию:
– Вообще-то, я думал, вы в курсе. Просто однажды метро попыталось захватить Войско. Оно вообще вечно лезет не в свои дела и все пытается что-то захватить, кого-то победить. То с Ордой сцепится, то с Княжеством. Будто не понимает, что не все в Волшебной Москве решается силой. Ну, а так полезли они сюда – пришлось сразу эту ветку и затопить. Войско ноги-то унесло, кто успел. Ну, а нам теперь – расхлебывай…
– А вы, это, вообще – кто? – поинтересовался Костя.
Вторая голова лишь сонно зевнула.
– Мы? – усмехнулся тип. – Мы хозяева этого подземного царства…
– Подводного, – ставил быстро Костя, глядя на стремительно проносящиеся за стеклом пузырьки.
– А? Ну, это частности. Главное – мы властелины метро. Нас называют гномами.
– А вы сами как себя называете? – спросил Костя.
– Сами? – задумался тип и тут же торжественно заявил. – И мы сами тоже называем себя гномами!
– А. – сказал Костя. – Понятно. Гномы, тролли. Ага…
– Ваша ирония здесь не уместна, – обиженно сказал тип. – Только если вы в лицо назовете крупного гнома троллем – я не ручаюсь за ваше здоровье…
– А что это у вас за странное имя такое? Суи…
– Тс-с! – испуганно произнес тип, приложив к губам палец в перчатке. – нас могут подслушивать! Это не мое имя. Это имя человека, к которому мы направляемся. Суиравихра – это означает Архивариус. Только наоборот. Это для конспирации…
Сбоку раздался негромкий смешок. Костя глянул в ту сторону. Только сейчас он заметил сидящую в уголке сутулую фигуру в черном балахоне, с низко надвинутым на голову капюшоном. Фигура держала в руках развернутую газету и вроде бы читала. Костя готов был поклясться, что когда они «вплывали» в вагон, то место пустовало!
– Проклятье! – пискнул гном. – Это один из Агентов Княжества. Значит, он все слышал…
Агент неторопливо встал, сложил газету, подошел к закрытой двери – и вышел – прямо сквозь нее в бурлящую за стенами воду. Еще ему послышалось небрежно брошенное насмешливое: «Конспираторы…»
– Я так и знал, – причитал гном. – Я ведь предупреждал – к вопросам конспирации надо относиться серьезнее! Теперь бы успеть добраться до Суиравихра… а, ладно – до Архивариуса – раньше Агентов. Только ведь сейчас для них наступила полоса удачи. Это все проклятое затмение…
– Я ничего не понимаю, – признался Костя. – Куда вы меня везете, к кому, зачем, кто этот Архивариус, и что ему от меня нужно… Особенно не понимаю – почему это за городом никакого затмения нет – а здесь оно не прекращается, будто программа в компьютере зависла…
– Тот, кто сможет это все понять – сможет и прекратить эту чертову Игру, – буркнул гном. – Только нету что-то такого умника до сих пор, не видать его. А потому, давай, Игрок, заканчивай эту бодягу поскорее. На Игроков у нас вся надежда. Только что-то до сих пор надежды эти не очень-то оправдываются…
Поезд-субмарина всплыл под тусклое небо в мутных водах Москвы-реки. Костя понятия не имел, где именно он находится. Он и раньше не мог похвастаться, что хорошо знает Москву, из которой по счастливой случайности выехал когда-то перед самым началом всех этих странных событий. Ну, а теперь ему оставалось только лишь изумленно озираться по сторонам: это было совершенно чужое место, удивительное и зловещее, под черным солнцем с ослепительной полоской короны.
Подводный поезд причалил к бетонному перрону. Костя вылез наружу под ворчание своей второй головы:
– Заманили, ей-богу заманили! Ты смотри, лопух, рта не развевай – чуть что – делай ноги. А схорониться где – всегда найти можно.
Гном спрыгнул на перрон, где немедленно уронил шляпу и запутался в собственном плаще. Костя проводил взглядом странный поезд. Тот свистнул, двинулся было вдоль берега, а затем свернул на глубину, выпустил в воздух густой фонтан воды и нырнул – удивительным кольцеобразным движением. Как ныряет, наверное, какая-нибудь гигантская анаконда…
– Так, – сказал гном, разобравшись, наконец, со своим плащом и водрузив шляпу на лысую, как оказалось, голову. – Пойдем быстрее, тут уже недалеко…
Костя подпрыгнул на месте. Рюкзак сидел достаточно плотно, но и не мешал движениям. За его содержимое он не боялся – все было герметично упаковано. Впрочем, видимо, в рюкзаке так и не будет необходимости… Одежда странным образом успела уже высохнуть. Костя пошарил по карманам. А вот сигареты превратились в кашу.
Костя курил редко, но сейчас почему-то захотелось.
– Пойдем-пойдем… – бубнил Костяк. – А ты давай – плетись следом, как баран какой-нибудь. Вот дали дураку тело, а голова на что? Эх, покурить бы…
– Вторая голова мне и впрямь ни к чему, – сказал Костя. – Будешь много болтать – курить буду только сам, а ты принюхивайся…
– Да, ладно, я так сказал, – ухмыльнулся Костяк. – Ты ведь насчет курва пошутил, да?
Костя ничего не ответил. Он смотрел по сторонам и постоянно повторял себе: я не сплю, я не сплю… А вокруг возникали все новые и новые удивительные картины.
Вот пристань, где когда-то тесно прижимались друг к другу прогулочные корабли, речные трамвайчики, баржи и буксиры. Теперь это было самое настоящее, страшноватое, но живописное кладбище погибших кораблей. Черные от времени фрегаты, шлюпы и бригантины, с клочьями полуистлевших парусов, бахромой сгнившего такелажа, свисающего с покосившихся и треснувших мачт, обломанные реи…
Вот сама река, вода в которой была совершенно неестественного цвета – дикие переходы радужно-фиолетового в оранжевый, грязно зеленые полосы, чернильные разводы. Временами из-под воды вырывались огромные пузыри газов, что лопались, распространяя по округе невероятное зловоние. Костя мельком подумал, что в такой реке, конечно же, не может быть жизни, но тут гном громко предупредил:
– Эй, от воды подальше, подальше держись!
Костя немедленно подался в сторону, и в тот же миг из пучины, вздымая разноцветные брызги, взметнулось нечто огромное и шлепнулось аккурат на то место, где он стоял всего лишь миг назад. «Что-то» оказалось пучком жирных фиолетовых щупалец на еще более толстом отростке, уходящем в воду. Щупальца пошарили по бетону и разочарованно поползли обратно. Но в тот же миг из вод поднялось что-то уж и вовсе невообразимое, оглушительно чавкнуло – и незадачливый обладатель щупальцев исчез за частоколом длинных и острых зубов.
– Что это?! – заорал Костяк.
– Плотва, – равнодушно сказал гном.
– Это что же с ней Игра сделала… – посетовал Костя, который все еще не пришел в себя от сознания перспективы быть съеденным дважды в течение пары секунд.
– Да, ну, – отмахнулся гном. – Она и до Игры не лучше-то была…
И тут Косте пришлось удивляться снова: на бетонном выступе, свесив над водой ноги в резиновых сапогах, сидел самый настоящий рыбак – довольно пожилого возраста! Рыбак был сонный, вяло покуривающий папиросу. Большой поплавок под массивным удилищем явственно дымился. Однако рядом с рыбаком виднелась целая россыпь поплавков, прочей рыболовной амуниции, а также топор и двуствольный обрез…
Вдоль берега тянулись какие-то руины, напоминавшие останки древнеримских акведуков. Что это было в нормальной реальности – теперь трудно было себе представить. На крутом холме густой зеленой стеной начиналась настоящий густой лес.
– Коломенская Чаща, – небрежно пояснил гном. – Туда простым смертным путь заказан.
– А что такое?
– Злопамятный лес, – туманно пояснил гном. – Людей недолюбливает. Говорят – ест…
– А, ну тогда понятно, – сказал Костя, так ничего и не поняв.
Они подходили к жилому массиву, который издали напомнил Косте виденные по телевизору нагромождения живописных скал-столбов в американской Юте – таких же красноватых, дикой неопределенной формы, вызывающих ассоциации с пустыней и постоянной жаждой. Это место здорово контрастировало с негостеприимной, но живой и буйной растительностью Коломенской Чащи, и, казалось, людям здесь не место. Однако, когда они подошли поближе, то стало видно, что среди домов-скал притаились и вполне нормального вида многоэтажки.
Костя с удивлением увидел вполне будничную жизнь, в которой имели место многочисленные магазины, салоны связи, небольшие уличные рынки. На улицах играли дети, сидели на лавочках строгие старухи. Только порхающие в воздухе автомобили вперемешку с крылатыми инспекторами ДПС постоянно напоминали о том, что расслабляться не следует.
Они долго плутали по дворам, которые теперь были совеем уж неотличимы от самых обыкновенных дворов «спальных районов». Разве что личины некоторых прохожих заставляли временами вздрагивать.
Наконец, в тихом уютном дворике провожатый подтолкнул Костю в подъезд какого-то многоэтажного дома.
– Ну, вот мы и пришли, – сказал гном. – Полезайте в лифт…
Костя полез.
– Теперь держись! – хитро сказал гном. Слишком уж хитро.
Читать бесплатно другие книги:
