Милость богов Яновская Ольга

Глава 6

С первого взгляда становилось понятно, что небольшая, но уютная спальня принадлежит девушке. У стены, под роскошным балдахином из дорогих заморских тканей стоит кровать. Около широкого окна – резной столик с кувшинчиками и склянками, от которых исходит сладкий цветочный аромат, на полу и в ногах кровати разбросаны мягкие подушки, в углу, рядом с окном, примостились пяльцы с натянутым полотном для вышивания.

На кровати спала девушка, уютно свернувшись калачиком. Лунный свет свободно проникал в комнату через окно, ночь была тёплой, наполненной запахами душистых трав, стрёкотом кузнечиков – ночных музыкантов. Ставни в спальне закрывать не стали, чтобы убаюкивающие шорохи и свежий ветерок напевали песню девушке.

Шелест крыльев ночной птицы потревожил сон царевны. Она заворочалась в постели, сладко зевнула и открыла глаза. Испуганный крик замер на губах. На раме окна сидела большая птица, вцепившись в неё острыми когтями. Её силуэт был хорошо виден в свете луны.

Входная дверь приоткрылась. В щель просочился тёмный силуэт. Девушка испуганно замерла, сжавшись под одеялом, крепко зажмурила глаза, притворяясь спящей.

Вошедший мягко прикрыл дверь и огляделся. Света, проникающего через окно, вполне хватало, чтобы ориентироваться в комнате. Взгляд остановился на сидящей птице, но та не двигалась. Показалось, это всего лишь игрушка. Мало ли чего захотелось молодой царевне? Кто-то решил угодить ей, вот и подарил.

Зашуршав, плащ упал на пол, крохотный огонёк на заколке в виде паука вспыхнул и погас. Убийца бесшумно приблизился к спящей царевне и склонился над постелью.

– Такая красивая, – едва слышно сказал он.

– Нет!

Царевна сжала в ладони рукоять кинжала и ударила, вложив всю силу, ужас и отвращение к ночному гостю.

Но кинжал вспорол пустоту. Ещё миг назад убийца склонялся над царевной, и вот его нет. Он ловко уклонился от удара, двигаясь бесшумно, как тень.

В пальцах появился тонкий стилет, но ударить убийца не успел. Казавшаяся ненастоящей птица расправила крылья, сверкнули глаза, раздался пронзительный крик. Сокол взвился под потолок и камнем рухнул на голову убийцы. Острейшие когти и клюв, созданные, чтобы рвать и раздирать на части, вцепились в лицо человека, вонзились в глаза.

Убийца дико заорал, стал отбиваться руками и стилетом, по лицу потекла кровь. Хищная птица на миг отпускала жертву, снова и снова налетала, оглушая человека ударами крыльев. Когда убийца упал, сокол взвился к потолку и снова метнулся к нему.

Крик убийцы стал затихать, сменившись стонами. Наконец паук захрипел и затих. Подметая углы, пронёсся шорох и послышался тихий голос: «Во славу забытого бога перевёртышей...»

Сокол тяжело взмахнул крыльями и тут же упал рядом со своей жертвой.

Царевна ни жива ни мертва сидела на кровати, продолжая сжимать кинжал. Топот в коридоре заставил её отвлечься от пережитого ужаса, она встала и поспешила к соколу, тонкая рука девушки осторожно погладила жёсткие перья.

Дрожь пробежала по телу птицы.

– Ты ранен, – нежно сказала царевна. Она заметила кровь, пропитавшую перья. – Сейчас я тебе помогу. – Царевна стащила простыню и приложила к ране. Тонкая ткань быстро пропиталась кровью.

Дверь распахнулась от сильного толчка, ударилась о стену и снова закрылась, едва не пришибив ворвавшихся стражников.

Вперёд всех вбежал могучий воин. На его суровом лице из-под косматых бровей гневно сверкали глаза. Казалось, даже борода воинственно топорщится. Он оглядел комнату в поисках врагов, угрожая суровой и немедленной расплатой.

За спиной толпились стражники, некоторые держали факелы, освещая комнату.

– Ты жива, племянница? – раскатисто спросил, будто вороной каркнул, могучий воин. Сам же посмотрел на труп. – Эк его!

Изуродованное исполосованное лицо заливала кровь, темнела в чёрных глазницах. Воин осторожно, стараясь не наступать в лужу крови, вынул из скрюченных пальцев стилет.

– Подойди, – скомандовал он стражнику с факелом.

Тот поспешил приблизиться.

Воин внимательно осмотрел лезвие стилета, заметил канавки для яда.

– Отравленный. Он не ранил тебя, Василика?

– Нет, – ответила царевна. – Сокол ранен, вели позвать целителя.

– Откуда у тебя сокол?

– В окно влетел и на убийцу напал. Так вели же позвать целителя, дядюшка!

– Хорошо. Сходите за Гансом.

Молодой стражник метнулся в коридор, послышался удаляющийся топот, словно неслась горная лавина.

– Унесите труп, – распорядился могучий воин. – Пусть о нём рокты позаботятся. И позовите служанок, больше бояться нечего. Забились в щели, как трусливые крысы.

Стражники кинулись исполнять приказ, двое подняли и, поругиваясь сквозь зубы, потащили убийцу. Вдруг раздался громкий хруст. Один из стражников поднял ногу и удивленно произнёс:

– Кажется, на заколку убийцы наступил.

– И правильно. Я слышал, что эти твари могут оживать.

– Чушь! – не очень уверенно сказал стражник, но на всякий случай хорошенько повозил ногой по остаткам заколки.

В дальнем конце коридора послышался женский визг. Вскоре служанки, подталкиваемые стражниками, испуганной стайкой вошли в комнату.

– Ну, где же целитель?! – почти крикнула Василика.

– Я здесь, госпожа.

В комнате вбежал худой юноша, одетый в щегольские чулки и камзол короткого покроя, на иноземный манер. Туфли с тупыми носами и на высоком каблуке вызывали неизменные улыбки. В таких только девушки ходят. Но Ганса это совершенно не смущало.

Худое узкое лицо, тонкие губы, огромный кадык на шее, водянистые, словно у рыбы, глаза, крючковатый нос – всё это делало его малопривлекательным. Никто из воинов не мог понять, отчего у Ганса не было недостатка в женском внимании. Что могло нравиться? Даже мечом толком рубить не может. Однажды взял в руки благородное оружие – так чуть ухо себе не отрезал. Смеху было!

Глядя на него, никто бы не сказал, что он царский целитель. Каким ветром его занесло в Моранское царство никто не знал, только любил его старый царь. Да и новый, недавно занявший трон, оценил умение лечить недуги.

Худой Ганс оказался не только хорошим целителем, но и покладистым человеком, так что легко прижился во дворце, и врагов у него было мало. С любыми хворями или ушибами шли к нему, и длинные холодные пальцы Ганса дарили избавление от боли.

Ганс подошёл к царевне, ловко огибая служанок, стражу, лужу крови и весь тот беспорядок, что творился в комнате.

– Вылечи сокола, Ганс. Его ранил убийца, дядя говорит, что на стилете был яд.

Ганс склонился над птицей, чуткие пальцы погладили перья.

– Ты герой, – тихонько пробормотал Ганс. Он поднял птицу на руки и направился к себе, где было всё необходимое для лечения. – Спас нашу юную госпожу. Но откуда ты взялся?

Целитель удивленно рассматривал птицу, что-то смущало его, а вот что, понять не мог.

Сокол же не пытался вырваться, словно понимал, что добрые руки не причинят вреда.

– Ничего. Вот вылечим тебя, будешь снова охотиться, бить птиц острыми когтями. А уж царевна не поскупится на ласку.

Рассвет серой дымкой вполз в комнату. Огонь в очаге давно погас, и Русак во сне зябко ежился. Рядом на столе спал ларг.

Солнечный луч упал на лицо Русака и озорно пощекотал. Слуга недовольно сморщился, но проснулся, потянулся и отправился во двор. За домом был колодец и старое крепкое ведро на длинной цепи.

Вода в колодце оказалась холодная, прозрачная. Русак жадно напился, поплескался, фыркая, как конь на водопое.

– Эх, хорошо! – радостно возвестил парень, возвращаясь в комнату. – А где хозяин? Слышишь, змей, наёмник возвращался? А то я уснул и не слышал.

– Я тоже спал, – ответил ларг, зевая во всю пасть. – Поищи на улице.

– Нет его там. Похоже, он не вернулся. – Русак обеспокоено посмотрел на стойку.

– Неужели волнуешься? Что же ты остался здесь, а не пошёл за хозяином? – съязвил ларг.

– Не люблю странных мест.

– А ещё потасовок, подземелий, палачей. Кто остался в лесу перед замком барона Сигурда и не решился идти на помощь хозяину? Ты, друг мой, самый обычный трус.

– Я трус?! – завопил оскорблённый целитель, набрал побольше воздуха, но поперхнулся и сник. – Да. Я трус. И что с того? Будто ты не боишься. Зачем я должен рисковать жизнью и соваться в драки, если могу тихо уладить дело?

– То есть спрятаться.

– Вовсе нет!

– Тогда пошли за хозяином.

Ларг соскользнул на пол и, шурша по полу, направился за стойку.

Змей обогнул её и нерешительно замер. Дверь, ведущая во двор, была по-прежнему открыта.

А двери в подвал не было!

На её месте была стена и полуразрушенные полки. Между ними колыхалась паутина, а в её центре, словно хозяин царства на устрашающем троне, сидел чёрный толстый паук. Мохнатые лапки чутко улавливали любое трепетание – так опытный царедворец держит все нити опасной интриги, немедленно отвечая на любое вторжение жестокой расправой. Чем-то паук напоминал старый высохший пень с толстыми корнями, которые когда-то питали могучее дерево.

Русак не сразу понял откуда послышалось удивленноё кряканье. Он даже представить не мог, что ларг может издавать такие звуки!

– А где дверь? – растерянно спросил парень.

Русак какое-то время тупо смотрел на стену, наконец крякнул ничуть не хуже ларга и потрогал полки.

– Настоящие... кажется... Что ж теперь? Нет больше нашего хозяина?

– Это для тебя он хозяин, – задумчиво сказал ларг, думая совершенно о другом.

Русак прав. Ночью дверь была вот тут, тяжелая, крепкая, и вела прямо в подвал. БЫЛА! А при дневном свете испарилась ночным мороком!

Русак для верности ещё и по стене постучал. Посыпалась мелкая труха. Звук раздался глухой, стена явно была сплошной.

– Подождём ночи, – решил ларг. – Если с приходом тьмы дверь не появится, значит надо его спасать.

– Но-о-о-чи! – протянул слуга. – А есть что будем? И где ты его искать собрался?

– Слушай, человек, как ты жил до встречи с наёмником? Где брал еду?

– Тебе рассказать со всеми подробностями? – осклабился целитель.

Но ларг не собирался выслушивать историю Русака и поспешил покинуть комнату.

– Куда ты? А я?

Подавив вздох, Русак оглядел пустую комнату и пошёл вслед за ларгом.

– Сокол выздоравливает? – Василика жадно кинулась навстречу вошедшему целителю Гансу, на руке у того сидела птица.

– Конечно. Он хорошо выспался, и раны заживают быстро, даже слишком.

– Это же хорошо.

– Конечно, госпожа. Но я хотел бы понаблюдать за этой птицей.

Девушка нахмурила брови, задумчиво наматывая прядку волос на палец.

– Я думаю, что он не хотел бы этого. Давай отпустим на свободу моего спасителя.

– Как пожелаете, госпожа. Но я хотел бы заметить...

Девушка смело протянула руку к соколу и погладила.

– Странный он какой-то, – продолжал целитель. – Осторожнее с ним, госпожа. Я, признаться, не подозревал, что хищные птицы могут так спокойно себя вести.

– Не обижай моего спасителя, – капризно надулась царевна. – Отец говорил, что соколы покровительствуют нашему дому. Однажды ещё мой прапра... и ещё с десяток «пра»-прадед спас на охоте соколиху. И говорят, что она оказалась не простой птицей, а кем-то вроде госпожи. С тех пор соколы покровительствуют нашей семье.

Ганс слушал внимательно, склонив голову набок, и старался не проронить ни слова. Василика, заметив, что рассказ имеет успех, озорно сморщила нос и добавила:

– Вообще-то я думаю, что это просто выдумка, но иногда приятно думать, что есть какой-то покровитель. Тем более после сегодняшней ночи, когда сокол пришёл мне на помощь.

– М-да... – протянул Ганс. – Интересная история, госпожа. Но кажется мне, что этот сокол не имеет отношения к той давней истории. Если она была, конечно.

– Какая разница?! Лучше подай мне перчатку.

Ганс протянул царевне перчатку из толстой кожи, и девушка торопливо натянула её.

– Садись сюда. – Она поднесла руку к лапам птицы, просительно заглядывая в глаза.

– Не старайтесь, госпожа, он вряд ли проходил дрессировку, поэтому не понимает вас.

Но сокол вдруг громко крикнул, узкие длинные крылья расправились, едва не задев лицо девушки, вылетел в окно и камнем рухнул вниз. Василика закричала, едва не кинувшись вслед за ним.

– Госпожа! Не надо бросаться из окна, иначе ваш жених останется безутешным вдовцом.

Царевна чуть заметно вздрогнула, когда прозвучало слово «жених», а на щеках вспыхнул гневный горячечный румянец.

– Мой спаситель! Не улетай!

Почти у земли сокол расправил крылья, когтями чиркнул по пыли двора и под испуганные крики служанок взвился, стрелой вонзаясь в низко плывущие облака.

Огненный поток стремниной нёсся по глубокому руслу. Нестерпимый жар маревом поднимался над рекой огня и растекался далеко в стороны.

Низкое небо с багровыми хлопьями туч переливалось алыми красками, как медленно затухающий огонёк углей.

В волнах жидкого огня часто показывались фигурки людей, всплывали, распахивая рты в беззвучных воплях, и снова погружались с головой. Изредка прорывался страдальческий хрип, но тут же затухал: пламя безжалостно сжигало горло и голосовые связки, кожа лохмотьями сползала с костей, и в огненную реку погружался скелет.

Показалась голова девушки, она кинула себя поперек волн к берегу. Её закружило, как легкий лист, и неожиданно вынесло к низко нависшему над огненной рекой дереву. Толстые ветки почти касались огненного потока, но почему-то не загорались. Старое, почерневшее, оно мерно покачивалось в горячих потоках воздуха.

Девушка в последнем усилии ухватилась за голые ветви, попыталась выбраться, но пальцы, спаленные до костей, со свисающими клочьями кожи, не удержали.

Она распахнула рот, ожидая нового погружения с головой, но зацепилась за маленький сучок. Девушка завыла от боли, подтянула ноги, выбравшись целиком из жидкого огня.

– Как тебя зовут? – раскатом грома раздался чей-то голос.

– Арина! Помоги мне!

Обожженная кожа и плоть медленно нарастала, чтобы вновь и вновь подвергаться мукам. Некогда роскошные волосы выгорели почти до корня. Чёрная корка на лице отвалилась, обнажая нежную розовую кожу, запавшие глаза без ресниц – они давно сгорели – открылись, и девушка всхлипнула, разглядев того, кто задал вопрос.

Сгорбленный, словно несущий на плечах всю тяжесть мира, худой, узколицый человек мало напоминал тот страшный образ Ящера, которым пугают людей. Змеиные глаза, зачёсанные назад огненно рыжие волосы и мелкие острые зубы.

Это был ОН, хозяин Подземного мира!

Вокруг него столпилось больше десятка карликов с уродливыми лицами, в длинных лапах они держали котелки и нетерпеливо переминались с ноги на ногу, поглядывая на хозяина заискивающим взглядом преданного пса.

Ящер усмехнулся.

– Подождите, мои верные. Сейчас. – Он обратился к девушке: – За что ты сюда попала? Я не видел тебя среди грязных людишек.

– Я жрица Ледяной Божини, – прохрипела Арина. – Меня убили вдали от обители. Я должна была найти мужчину и зачать ребенка.

– Рад, что ты заглянула к нам, не побрезговала.

– Отпусти меня. Я же ни в чем не виновата! Я только помогала людям.

– Ничего, красавица, моё очищение только на пользу пойдёт... Начинайте!

Уродцы только этого и ждали: толкаясь и спеша, они подбежали к девушке и по одному стали выплёскивать содержимое котелков.

Вода! Изнывающее, обожженное тело отозвалась на холодную воду дикой болью.

Когда Арина висела на цепях в пыточной замка Ратая и орала до хрипоты от жуткой боли, смерть казалась избавлением. Но теперь ведунья знала точно: те мучения были сладкой лаской по сравнению с нынешними страданиями. И не было надежды на избавление.

Ящер следил за карликами и любовно поглаживал старую детскую погремушку, светящуюся синим цветом, изредка прикладывал её к губам. Свет дрожал, тускнел, но послушно питал Ящера.

Насытившись, он повертел в руках едва-едва мерцающую погремушку и небрежно отбросил её. Внутри жалобно звякнули камешки. Шершавый, как изъеденный ржой, шарик откатился к самому обрыву и замер там.

Ящер поглядел на беспомощный скелет в рваных чёрных лоскутах и сплюнул. От плевка задымилась трава, взвился дымок и пропал.

– Упрямая девчонка. – В голосе Ящера проскользнуло уважение. – Хватит. Оставьте её. У нас будет целая вечность, чтобы понять, откуда она черпает силы. А пока пусть болтается на ветке. Скоро нарастёт новая плоть, и мы столкнём её обратно.

Уродцы почтительно кланяясь, отступили. Ящер подозвал одного и распорядился:

– Скажи старому мастеру, что мне нужна новая душа. А ещё лучше, пусть захватит сразу три, жалко ему что ли?

– Обязательно, повелитель.

– И пусть поторопится. Я не хочу ждать вечность!

В Подземном мире не было понятия времени, и Арина никогда бы не смогла определить, как долго она висела выжженным скелетом. Медленно наращивалась плоть, появлялась розовая молодая кожа.

Арина вдохнула горячий обжигающий воздух, захрипела и беспомощно огляделась. Только жалкая игрушка валялась у самого обрыва, излучая слабый свет.

Девушка внимательнее пригляделась к ней. В слабом мерцании ощущалась странная сила. Даже от того, что Арина смотрела на призрачный свет, в её измученное тело вливались силы.

Мышцы напряглись в отчаянном усилии. Ведунья повисла на одной руке, подтянулась и вцепилась в ветку ближе к берегу, разжала другую руку и потянулась дальше. Медленно продвигалась вдоль черной сухой ветки, часто отдыхала, вновь и вновь смотрела на погремушку.

Она разжала руки и упала на горячую, но такую приятную и надёжную после пламени огненного потока землю, отдышалась.

– Что же ты такое? – Руки девушки сжали погремушку.

Шершавый шарик слабо звякнул и рассыпался прахом, одарив напоследок новой порцией силы.

Арина поднесла ладонь близко к глазам, будто старуха, кожа была мягкой и нежной, как у новорожденного ребенка. После здешних мучений она успела забыть это ощущение молодости и власти над крепким юным телом.

– Что бы там ни было в погремушке, я должна получить это. И мне плевать как! – Она легко поднялась, расхохоталась, в глазах блеснули искорки безумия. – Я вернусь в мир людей! Вернусь!

Змей и слуга уселись прямо на стойку и стали ждать. Свет отступал, будто втягивался в окно, оставляя комнату и путников на милость ночной тьмы. В очаге радостно полыхал огонь, ласково, почти любовно прикасаясь к бокам небольшого бычка.

Вечером, потратив почти весь день, Русак вернулся на заброшенный постоялый двор и притащил на плечах бычка и спрятанный в котомке кувшин вина.

Перед ларгом он хвастаться не стал, как и где раздобыл всю эту снедь.

За окном темнело, бычок почти изжарился и дразнил соблазнительными запахами, а злополучная дверь, за которой скрылся наёмник, так и не появлялась.

– Пойду попробую. – Русак потыкал ножом, срезал кусочек и, зажмурившись от удовольствия, положил в рот истекающее соком мясо. – Змей, ползи сюда, бычок уже готов и сам просится в живот.

Но за стойкой была тишина.

– Эй, змей! – Русак вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что происходит. Пересилив страх, сжавший горло, как удавка, парень стиснул нож и сделал шаг с таким трудом, словно сдвигал каменную глыбу. Потом ещё шаг и ещё. Спина как-то незаметно распрямлялась, а страх понемногу ослабевал. – Змей, если это шутка, то я тебя на первом суку повешу, и пусть вороны выклюют твои дурные мозги!

За стойкой зашелестело, и Русак испуганно замер.

– Какие уж тут шутки, – ворчливо откликнулся ларг, и Русак дёрнулся, выставив перед собой нож. – Дверь появилась.

– Правда?!

Змей был прав. Вместо стены и полуобвалившихся полок, которые они видели днём, перед путниками была дверь. Такая же крепкая, как прежде.

– Ты первый, – сказал змей и кивнул на дверь.

– Это почему?

– Опять боишься?

– Нет, – обиженно ответил Русак и пошёл делать факел. Глупо соваться в неизвестность, ничего не видя перед собой.

Препираясь, как дети, змей и целитель подошли к двери. Факел в руке слуги плясал, шипел и щедро разбрызгивал искры.

– Идём? – неуверенно спросил Русак. – Кто бы сказал раньше, что стану совать свою дурную голову в пасть нечисти!.. Плюнул бы в того болтуна, да ещё в глаз бы добавил... Что это? – Русак обернулся и прислушался. – Слышишь? Кто-то приехал.

Ларг вытянулся, как тросточка, раскачиваясь из стороны в сторону, и прислушался. Во дворе раздался конский топот, голоса людей, звяканье сбруй, резкие окрики.

– Давай-ка прикроем дверь от беды.

Целитель поспешно закрыл дверь, оставив узкую щелочку, чтобы было видно, что твориться в комнате.

Входная дверь распахнулась. За ней показались разношерстно одетые люди, они рассыпались горохом по комнате и сразу кинулись с радостными воплями к догорающему очагу, где продолжал томиться бычок.

– А вот и ужин!

Бычка сняли с вертела, замелькали ножи, кто-то просто отрывал кусок руками, обжигаясь и громко ругаясь.

Русак со слезами на глазах наблюдал за уничтожением их ужина.

– А ведь даже попробовать не успели, – с горьким вздохом сказал он.

– Ты лучше скажи «спасибо», что они кинулись к очагу и жрут в три горла, а не стали обыскивать комнату. Как бы мы от них отбивались?

Русак притих, признавая правоту змея. Он слабо представлял, как бы стал драться с пришлыми. Голодным взглядом целитель пригляделся к пирующим людям.

– А ведь я их знаю. Слышишь, змей? Это же те разбойники, которые напали на нас в доме Нежданы!

– А вон их предводитель.

Размашистой походкой, чуть подволакивая ногу, вошёл Волька с неизменной трубкой в зубах. Он окинул придирчивым взглядом людей, жадно поедающих мясо, и недовольно скривился, словно наступил на дохлую мышь.

– Откуда мясо?

Русак сжался в ожидании ответа.

– Вот и конец пришёл нашему путешествию. Сейчас начнут обыскивать комнату.

– Пошли вниз. Может, там спрячемся.

– Ты-то может и спрячешься! – Отчаянно вскрикнул и тут же испуганно зажал рот рукой Русак.

Из комнаты донеслись слова вожака:

– Кто-то ждал нас?

Из ночной тьмы на свет вышел рыжебородый Ивар. Костюм бывшего помощника барона Вешняка истрепался, один рукав обгорел до половины, а сама рука обмотана тряпками сомнительной чистоты.

– Где они? – рявкнул Ивар, обшаривая комнату таким прицельным взглядом, будто смотрел поверх арбалетной стрелы.

– Сейчас поищем. Эй, бродяги, выходите, не тронем.

Русак больше ждать не стал. Схватил ящерицу и прытко побежал по ступеням, прыгая так, что горный тур сдох бы от зависти. И остановился, когда выпрыгнул на болотистый берег, оставив за спиной дверной проём.