Марк Твен. Афоризмы и шутки Твен Марк

В молодые годы Марк Твен в соавторстве с Брет Гартом написал пьесу «А-Син».

«Это была замечательная пьеса, – вспоминал Твен. – Она была такой длинной, такой широкой и – местами – такой глубокой, что требовалось не меньше семи вечеров, чтобы ее сыграть. Режиссер вычеркивал, вычеркивал и вычеркивал, и чем больше он вычеркивал, тем лучше становилась пьеса. Думаю, она стала бы образцовой, если бы у режиссера хватило смелости вычеркнуть ее всю до конца».

Твен рассказывал:

После того как я написал «Простаков за границей», мы с моим партнером решили основать газетный синдикат. Нам требовался капитал – три доллара, но откуда их взять? И тут я увидел на улице породистую собаку. Я подобрал ее и продал прохожему за три доллара. А когда появился хозяин собаки, я за те же три доллара сказал ему, у кого она теперь. Затем я разыскал человека, которому продал собаку, вернул ему три доллара и с тех пор всегда жил честно.

Провинциальный комик случайно встретил Марка Твена на улице.

– Послушай-ка, Клеменс, – сказал он, – мне нужны полдюжины хороших шуток. Уступи их мне, а я заплачу тебе пять долларов.

– Извини, старина, – ответил Твен, – но, боюсь, ничего не выйдет.

– Почему?

– Да потому, что я чертовски беден. Если у меня найдут пять долларов, сразу решат, что я их украл. С другой стороны, если у тебя обнаружат полдюжины хороших шуток, все решат, что и ты их украл.

Твен рассказывал:

Два-три года назад, за обедом у Лоуренса Хаттона, Генри Ирвинг спросил меня – не слыхал ли я историю про такого-то. Мне стоило немалого труда ответить «нет». Он принялся рассказывать, потом замолчал и снова спросил: «Слушайте, вы в самом деле не знаете?» Я мужественно подтвердил, что не знаю. Он стал продолжать, потом замолк и спросил, правду ли я говорю. Тогда я сказал, что могу соврать один раз, могу из любезности соврать дважды, но не больше. Да, я слыхал эту историю; больше того, я сам ее выдумал.

Однажды в Хартфорде за званым обедом речь зашла о вечной жизни и о том, кто куда попадет – на небеса или в пекло. Марк Твен не проронил ни слова.

– А вы почему молчите? – обратилась к нему хозяйка. – Мне хотелось бы знать ваше мнение.

Твен ответил со всей серьезностью:

– Мадам, прошу меня извинить. Чувство такта заставляет меня молчать. У меня есть друзья и в той, и в другой местности.

В Лондоне Твен присутствовал на банкете, устроенном университетскими профессорами. Речь зашла о том, кто написал шекспировские пьесы – Шекспир или Фрэнсис Бэкон. Наконец спросили, что думает об этом Марк Твен.

– Я подожду с ответом, пока не попаду в рай и спрошу там у самого Шекспира, – ответил писатель.

– Не думаю, мистер Клеменс, что вы найдете Шекспира в раю, – заметил один из присутствовавших, убежденный «бэконианец».

– Что ж, тогда его спросите вы, – ответил Марк Твен.

Знаменитый американский художник Уистлер пригласил однажды Марка Твена к себе в студию посмотреть только что законченную картину. Некоторое время писатель молча изучал холст, а потом сказал:

– На вашем месте я бы обошелся без этого облака.

И сделал небрежное движение, словно желая смазать облако. Уистлер воскликнул:

– Господи, сэр, будьте осторожны! Разве вы не видите – краска еще совсем свежая!

– Ничего страшного, – ответил Твен, – это не самые лучшие мои перчатки.

– Что вы думаете о новом романе миссис Н.? – спросили Твена.

– Однажды закрыв эту книгу, ее уже просто невозможно открыть.

Однажды в компании рассказывали морские истории. Попросили рассказать и Марка Твена.

– Правдивую историю? – спросил он.

– Да, разумеется, – ответили ему хором.

– Хорошо. Итак, мы пересекали Атлантический океан на одном из надежнейших пароходов трансатлантических линий. Вдруг однажды утром разыгрался ужасный шторм. Палубу захлестнули волны чудовищной высоты, мачты сломались, а потом отказали рули. Судно стало погружаться в воду, все быстрей и быстрей, и наконец потонуло со всеми пассажирами и командой.

Когда слушатели оправились от изумления, один из них спросил:

– Но вы не рассказали, как вам удалось спастись!

– А я не спасся, – ответил писатель. – Я пошел ко дну вместе со всеми.

Некий банкир, у которого один глаз был стеклянный, изготовленный знаменитым парижским мастером, так этим глазом гордился, что предложил Твену пять тысяч долларов, если тот угадает, какой именно глаз у него вставной.

– Безусловно, левый, – ответил Твен не задумываясь. – Только в нем поблескивает что-то человеческое.

Однажды Марк Твен произнес спич за званым обедом. Когда он закончил, из-за стола поднялся известный адвокат Уильям Эвартс и, держа по своему обыкновению руки в карманах, сказал:

– Господа, разве это не удивительно – видеть профессионального юмориста, который говорит по-настоящему остроумно?

Твен подождал, пока смех, вызванный этой речью, стихнет, встал из-за стола и сказал, по своему обыкновению растягивая слова:

– Господа, разве это не удивительно – видеть перед собой адвоката, который держит руки в своихкарманах?

Выслушав проповедь преподобного Доуна, Твен заметил:

– Мне очень понравилась ваша утренняя проповедь. Но у меня есть книга, где можно найти все, что вы сказали, до единого слова.

Епископ возмутился – этого не может быть!

На другой день Твен прислал ему полный словарь английского языка.

Говорили, что Твен получает доллар за строчку. Однажды он получил чек на один доллар с припиской: «Пожалуйста, пришлите мне одно слово».

Твен ответил: «Спасибо».

На званом обеде Твена упрекнули за то, что он так ничего и не сказал.

– Но ведь хозяин все время говорил сам! – ответил он. – Это напоминает мне историю о человеке, которого друг укорял за то, что он за пятнадцать лет супружеской жизни не сказал жене ни одного слова. «Как это можно объяснить? Что ты можешь сказать в свое оправдание?» – «Я не решался перебивать ее», – ответил тот.

Твен рассказывал:

Я проснулся среди ночи. Помаявшись два часа, решил встать. В полной темноте начал искать свою одежду, ступая с лег– костью кошки, чтобы не разбудить Ливи. Постепенно нашел все, кроме одного носка. Я опустился на четвереньки и пополз по комнате, осторожно шаря под стульями. Через полчаса носок был найден. Я поднялся на ноги вне себя от счастья и опрокинул умывальный таз и кувшин с водой, стоявший на умывальнике. Ливи вскрикнула, потом сказала:

– Кто там? Что случилось?

Я сказал:

– Ничего не случилось. Я охотился за носком.

Она сказала:

– Ты, наверно, убил его.

Однажды Твен гостил у друзей и, как обычно, очень много курил. Хозяева благоговейно собрали весь пепел в баночку и попросили Твена надписать на ней ярлык. Писатель оставил такой автограф:

«Удостоверяю, что это мой пепел. С. Л. Клеменс».

Однажды Твен, как это часто случалось, писал, лежа в постели. Вошла жена и сообщила, что его ожидает приглашенный им репортер.

– Ты не думаешь, что он будет чувствовать себя не совсем удобно, если найдет тебя в постели? – спросила она.

– Если ты так думаешь, Ливи, мы можем постелить ему вторую постель, – подумав, ответил писатель.

Однажды Твен зашел в один из крупнейших нью-йоркских книжных магазинов.

– Мне, пожалуйста, последнюю книгу Марка Твена, – обратился он к продавщице.

Продавщица задумалась:

– Марк Твен? Что-то не помню. А в каком театре он играет?

Рассказывая эту историю знакомым, Твен говорил:

– Слава богу, что в Нью-Йорке нашелся хоть один человек, который меня не знает.

Когда Твен получил приглашение отобедать с германским императором, его дочь Джин сказала:

– Папа, если так будет продолжаться, тебе не с кем будет знакомиться. Разве только с Богом.

Однако о Боге Твен отзывался сдержанно:

– Вы же знаете, мы с ним в натянутых отношениях.

З апреля 1910 года, в воскресенье, Твен получил телеграмму такого содержания:

«Марк Твену, Гамильтон, Бермуды. Клоуны цирка Барнема и Бейли, почитая Вас величайшим в мире смехотворцем, сочтут за честь, если Вы согласитесь быть их гостем в воскресенье, 3 апреля, в два часа дня, на Мэдисон-сквер-гарден. Ждем Вашего ответа, оплата за наш счет. Барнем и Бейли. (Ответ из пятидесяти слов оплачен отправителем)».

Твен ответил:

«Весьма сожалею, но вся прошлая неделя у меня занята. Приеду на позапрошлой, если это вас устроит. Марк Твен. (Оплачен ответ из двадцати пяти слов)».

Двое нью-йоркских приятелей Твена, Брандер Маттьюз и Франсис Уилсон, решили отправить ему письмо. В то время Твен путешествовал и не имел постоянного адреса, поэтому на конверте они написали:

МАРКУ ТВЕНУ,

БОГ ЗНАЕТ ГДЕ.

Три недели спустя пришел ответ: «Да, Он знает».

* * *

Запись в дневнике Марка Твена от 18 мая 1897 года (Твен жил тогда в Лондоне):

Меня посетил мистер Уайт, здешний корреспондент «Нью-Йорк джорнал», и показал две телеграммы из своей редакции.

Первая: «Если Марк Твен умирает в Лондоне в нищете, шлите пятьсот слов».

Вторая (более поздняя): «Если Марк Твен умер в нищете, шлите тысячу слов».

Я объяснил ему, в чем дело, и продиктовал ответную телеграмму примерно такого содержания:

«Джеймс Росс Клеменс, мой родственник, был серьезно болен две недели тому назад; сейчас он поправился. Слух о моей болезни возник из-за его болезни; слух о моей смерти сильно преувеличен. Я здоров. Марк Твен».