Шерлоки Холмсы в кроссовках Гусев Валерий

Глава I

НЕ ИЩИ ВРАГА – ОН САМ ТЕБЯ НАЙДЕТ

Этот человек с жестким лицом, с острым, напористым взглядом сразу не понравился Костику. От него тревожной волной исходило ощущение угрозы.

Входя в дом, он подмигнул Костику и улыбнулся. Да лучше бы он этого не делал – его улыбка была похожа на угрожающий оскал зверя, предупреждающего: не тронь, я очень опасен. Встретясь в толпе с таким взглядом, нормальный человек отводит глаза и старается обойти опасность стороной.

Волчара какой-то мрачный, подумалось Костику. И, не ответив на хищную улыбку, он буркнул небрежное «здрасьте» и ушел в свою комнату.

Отец недовольно поднял бровь и прошел с гостем в кабинет.

Костик полистал учебник – завтра последний экзамен в лицее, просмотрел свои записи по предмету в компьютере. Услышал, как тихо и коротко звякнуло в аппарате, и, машинально сняв трубку, вздрогнул от резкого голоса Волчары…

– Арнольд Тимофеевич, – говорил тот, – он категорически отказывается от всех наших предложений.

Видимо, отец вышел на кухню за очередными чашками кофе, и посетитель воспользовался его отсутствием для секретного звонка.

– Ты предупредил его, что мы пойдем на крайние меры? – послышалось в ответ.

– С самого начала.

– И он?..

– Смеется, сволочь. Я, говорит, под охраной закона. И своих парней, говорит, у меня достаточно.

– Ладно, посмотрим, как он заговорит, когда мы возьмем его пацана.

Костик чуть не выронил трубку, когда понял, что речь идет о нем.

– Целую тебя, кнопочка, – фальшиво залебезил в трубке голос Волчары – значит, в кабинет вернулся отец. – Жду вечерком, мое солнышко. – И забились в трубке короткие тревожные гудки.

…У Костика было много недостатков в характере. Но были и качества настоящего мужчины: он был решителен и действий надолго не откладывал. Поэтому Костик выдвинул ящик стола, поймал в его глубине рифленую рукоять пистолета, сунул его за пояс под футболку и без стука вошел в отцовский кабинет. Стал на пороге, готовый не отступать.

Большой тяжелый пистолет оттягивал пояс, придавал уверенности – и Костик уже не думал, что это оружие – даже не газовое, что это только точная копия боевого «кольта», заряженного холостыми патронами.

Отец сразу все понял и поднял левую бровь. Это был их тайный знак, еще с Костиного малолетства. Он означал: сын, ты поступаешь неправильно, ты ошибаешься, мы позже поговорим об этом.

Волчара бросил в сторону Костика быстрый взгляд поверх кофейной чашки, поставил ее на столик и поднялся:

– Очень жаль, Вячеслав Евгенич, что мы не нашли общего решения. Последствия, как вы сами понимаете, могут быть совершенно неожиданными, – и снова бросил с усмешкой взгляд на Костика, будто собирался его укусить.

Отец перехватил этот взгляд и тоже усмехнулся – жестко, многообещающе – и нажал кнопку на столе, рядом с телефонами.

Вошел охранник Илья, по прозвищу Муромец, молча остановился в дверях. В комнате сразу стало тесно – так он был громаден и силен.

– Илюша, – мягко, как мурлычет сытый тигр, проговорил отец, – проводи этого господина до его машины. И если он еще раз появится здесь без моего приглашения, дай ему хорошего пинка.

Муромец молча кивнул, и было ясно по его взгляду, что, будь его воля, он такое удовольствие до следующего раза откладывать бы не стал.

Волчара пересек кабинет, чуть задержался на пороге:

– Я думаю, мне долго не придется ждать вашего приглашения. – И вышел, нагло стуча каблуками.

– Что, батя, наезд? – Костик с ногами уселся в кресло, вытащил из-за пояса мешавший ему пистолет, положил на журнальный столик.

– Пусть только попробуют! – Отец легко поднялся из кресла, прошелся по комнате – высокий, сильный, решительный.

У него всегда были сложные отношения с областным криминалитетом. В отличие от многих дельцов и бизнесменов, отец работал не на себя. Он организовывал предприятия, выпускал продукцию, создавал рабочие места. Все это вызывало недовольство определенных кругов, тем более что отец ничего не отчислял в криминальный общак, все прибыли шли на расширение производства, улучшение качества продукции и увеличение зарплаты работникам.

Были угрозы, были покушения, были взрывы и поджоги магазинов и фабрик. Но отец и его соратники держались стойко и сумели отбиться от наиболее ретивых рэкетменов. Мать Костика, правда, не выдержала постоянного напряжения, опасности, страха за мужа. Она ушла от них несколько лет назад, Костик почти не помнил мать. Но не осуждал ее, и с отцом они этой темы не касались.

А вот теперь, похоже, грянула беда, пришла большая опасность. Крупная преступная группировка решила взять дело отца под свою крышу. И требовала не просто отчислений, процента от прибыли, а передачи всех отцовских предприятий, магазинов и фирм с полным отстранением его от руководства. В случае отказа угрожали самыми суровыми карами.

– Я подслушал его разговор, – признался Костик. – Он говорил с каким-то… Альфонсом…

– Арнольдом, – поправил отец. – Крупный бандюга. К тому же – депутат Областной думы. «Владелец заводов, газет, пароходов…»

– Они хотят меня похитить.

Лицо отца стало жестким.

– Все-таки решились? – проговорил он. – Я был уверен – пугают, давят… Вот что, Костик, из дома без охраны – ни на шаг. Будь бдителен и осторожен. Никому не верь.

– А ты?

– Меня они не тронут. Если со мной что-то случится, они не получат ничего. Права наследования – частично твои, частично у государства.

Отец тут же обзвонил руководителей подразделений, службы охраны:

– Готовность номер один, ребята. Война на пороге.

С этого дня началась у Костика совсем другая жизнь. Он не очень-то поверил отцовским словам о его безопасности и решил сам оберегать его от бандитов. Охрана охраной, а свой глаз надежнее. Поэтому Костик уже умышленно подслушивал отцовские разговоры, чтобы быть в курсе всех его дел и не опоздать, если потребуется его вмешательство…

Как-то вечером, включив телевизор, отец позвал Костика:

– Вот он, этот Арнольд, полюбуйся.

На экране – невзрачный в общем-то человек развалился в кресле.

«– Главная наша задача, дружище, – обращался он к ведущему, – это борьба с преступностью. Без этого мы ни на шаг не продвинемся вперед. Любые усилия, любые начинания честных предпринимателей и бизнесменов гасятся, удушаются криминальными структурами. Мы будем беспощадно бороться с ними. Каждый законопослушный гражданин должен быть уверен, что он находится под защитой закона.

– Желаю вам, Арнольд Тимофеевич, – любезен ведущий, – успехов в этом благородном деле. Благодарю вас за то, что вы нашли время принять участие в нашей передаче. – И, обращаясь к зрителям, напомнил: – Мы передавали беседу с депутатом Областной думы, председателем комиссии по борьбе с организованной преступностью Арнольдом Тимофеевичем Клячкиным».

– «Законопослушный» бандит в борьбе с преступностью, – хмыкнул отец. – Это даже не смешно.

Некоторое время все было спокойно, отцовские разговоры по телефону сводились в основном к деловым вопросам. А как-то потом позвонил ему знакомый сотрудник уголовного розыска.

– Вячеслав, – сказал он без всякого предисловия, – по оперативным данным, группировка Арнольда собирает силы, формирует группы боевиков для налета на твои основные точки: акт устрашения. По нашим данным, они активно вооружаются, изыскивают нужное количество стволов. К сожалению, о времени акции ничего сказать не могу. Нашего информатора они вычислили и убрали. Так что будь готов к бою. Мы, конечно, сразу же бросим тебе в помощь свои силы, но когда – неизвестно. А держать на твоих объектах по взводу спецназа не в наших возможностях… У тебя аппарат фонит, – встревоженно перебил оперативник сам себя. – Тебя прослушивают!

– Нет, это сын подслушивает. Костик, положи трубку.

– Пацана надо обезопасить. Пристегнуть ему пару наших ребят из «наружки»?

– Спасибо, Саша, своих хватает.

– Отправь ты его куда-нибудь на время, – посоветовал оперативник, – на какие-нибудь необитаемые острова, например.

– Не поедет. А вообще-то есть у меня надежное местечко. На малой родине. Уговорю.

Знал бы отец, какие приключения достанутся Костику в этом «надежном» местечке, не уговаривал бы.

А незадолго до этих событий Арнольд вызвал своего помощника.

В кабинет вошел известный нам Волчара.

– Вот что, дружище Степанов, нам нужно оружие. Я мог бы закупить его в какой-нибудь воинской части, но не в моих правилах нарушать закон…

Оба улыбнулись при этих словах. Каждый по-своему: Степанов – оскалясь, Арнольд – добродушно.

– В Синереченском районе вовсю действуют неорганизованные группы «черных следопытов». Они, как вы знаете, разыскивают на полях сражений старое оружие, ремонтируют его и помаленьку торгуют. Так вот, возьмите их под свой контроль. Организуйте, оснастите необходимым оборудованием – они должны работать на меня. Ни один ствол не должен уйти на сторону.

– А если они откажутся?

– Это ваша проблема, дружище. Заинтересуйте их. Деньгами, в частности. И – побольше романтики. Введите дисциплину, специальную форму, например, какие-нибудь черные комбинезоны. Название придумайте. Что-нибудь романтическое, – он пошевелил в воздухе пальцами, – что-нибудь вроде «Черных масок» или «Черных орлов». Вы поняли меня, дружище?

– Я понял, Арнольд Тимофеевич.

Глава II

ВЗРЫВ В СИНЕРЕЧЬЕ

Зазвонил телефон – длинно, противно. Издалека. Андрей снял трубку:

– Слушаю. Участковый инспектор Ратников.

– Ой! Да не может быть! – прозвучал в ответ знакомый с детства насмешливый голос.

– Чижик, ты? – обрадовался Андрей. – Давно тебя не слыхивал.

– И еще сто лет не услышал бы, да помощь твоя требуется, Андрюша.

– Что так? Конкуренты прижали? Бандюки заели?

Славка Чижик – Вячеслав Евгеньевич – был родом из этих мест, из малой соседней деревушки Спас-Темни. Дружили с Андреем с самого мальства, учились вместе, даже служили в одном десантном полку. А потом Чижик перебрался в город, стал бизнесменом, круто набрал высоту. И с той поры навещал родные края редко – все дела не пускали.

– И прижали, и заели, Андрей, – уже серьезно сказал Чижик. – Опасные времена для меня настали. – Помолчал. – У тебя-то как, криминогенная обстановка? Не наезжают?

– Попробовали бы, – усмехнулся Андрей. – Только свистну – весь Горотдел здесь будет. Всех бандюков по кочкам разнесут и по бочкам разложат.

– Потому и прошу, Андрюша, помоги по старой дружбе. Мне вскорости крупные разборки предстоят. А ты знаешь мое слабое место в обороне…

– Костик?

– Он самый. Не приютишь его на время? У него каникулы скоро в лицее, поживет под твоим крылом, а? Забот с ним особых не будет. Парень крепенький, карате занимается, по хозяйству самостоятельный…

Андрей вздохнул: да уж, тут станешь самостоятельным. Костик рос без матери и научился заботиться и о себе самом, и о деловом сверх меры отце. Славка жениться не хотел, да и Костик о мачехе не особо мечтал.

– В чем вопрос, Славик? Гони его сюда. У нас спокойно. Бизнесменов в подъездах не отстреливают. Машины под окнами не взрывают. Детишек не крадут. – И постучал костяшками пальцев по столу, чтобы не сглазить.

– Спасибо, Андрей. Я с ним пару своих охранников налажу. Самых крупных. И тебе, если потребуется, помогут.

– Ну уж нет! – испугался Андрей. – Чем я их кормить буду? Они небось у тебя жрут аки волки.

– Жрут много, – вздохнув, признался Славик. И честно добавил: – И часто.

– Без них обойдемся. Я своих пацанов к Костику приставлю. У меня тут хорошей шпаны хватает, ребята бойкие, не дадут твоего парня в обиду… Присылай, только звякни перед этим, я его встречу.

– Ты построже с ним, не балуй.

– Баловать его еще. Для начала он мне за постой огород перекопает, у меня все руки не доходят. А по осени я с ним урожаем рассчитаюсь. Картошки тебе привезет.

Чижик хмыкнул:

– Картошки… Лучше б патронов поболе. Или гранат покрупнее.

Друзья попрощались, Андрей положил трубку, подошел к окну.

За окном весна начиналась – Девятое Мая, день Победы. С утра, как давно заведено было, синереченцы поднялись на Горку, где стоял памятник солдатам Великой Отечественной, венок возложили из первых цветов, помянули погибших односельчан, спели военные песни. Бывший председатель колхоза, а ныне церковный звонарь, речь хорошую сказал, даже прослезились иные. А в школе сейчас местный партизан-ветеран Коровушкин ведет с молодежью патриотическую беседу.

Тихо в селе. Черемухой пахнет. Спокойно. В подъездах не стреляют. Детей не крадут. Взрывы не…

И тут грохнул взрыв!

Где-то возле школы.

Андрей как стоял у окна, так в него и выпрыгнул, помчался к школе. А там вроде дымок пыхнул и что-то в воздухе, разбросанное, мелькало.

До школы еще не добежал – навстречу разгневанный директор Арсентий Ильич – Сентя, по прозвищу – семенит, за рукав тащит Кольку Челюкана. Сзади – Колькины друзья в полном сборе, канючат на ходу.

– Все целы? – подбежал Андрей.

– Люди целы, – запыхавшись, ответил директор. – А мне сарай развалили. Забирай террориста. – И подтолкнул в спину Кольку: – Сегодня же из школы исключу.

– Сначала педсовет, – поправил его опытный в таких делах Колька.

– Через пятнадцать минут соберу, – успокоил его Сентя, – за пять минут проведу и за минуту протокол заседания оформлю. – Покачал перед ним толстым пальцем: – Все сделаю, а школу от тебя спасу!

– Что произошло? – спросил Андрей.

– Гранату в школу бросил, – злорадно доложил Сентя.

– И не в школу, – сказала за его спиной Галка Серегина, – и не он… – Осеклась, когда поймала брошенный Колькой взгляд.

Андрей прервал разговоры, пригласил всю компанию в свою резиденцию, рассадил по разным углам. Начал опрос.

Выяснилось следующее.

…Собрались школьники в актовом зале. Слушали ветерана Коровушкина. Тот пришел на встречу торжественный, в солдатской гимнастерке с орденами, каску свою, осколком пробитую, принес показать. Ну, каской ребят не удивить было. До сей поры они на полях да в лесах не только каски собирали, нечто и покруче бывало. Но слушали боевого деда внимательно.

Коровушкин рассказывал:

– …А в отряде у нас ребятишек много было. Вот такие, как вы. Только лучше…

В этот момент и вскочил со своего места хулиган Колька. Сильно размахнувшись, что-то вышвырнул в открытое окно.

За стеной грохнуло, задребезжали стекла: граната влетела в дровяной сарай и там взорвалась. Дров, по весеннему времени, в сарае уже не было. А было там нижнее бельишко, которое развесил в сарае после стирки директор школы. Чтобы не хвалиться своим исподним на всю деревню.

Взрывом выбило в сарае дверь и другое окно, выбросило на волю директорские постирушки и развесило их на школьных яблонях.

– Он подверг опасности всю школу, – справедливо кипел директор, тыкая пальцем в Кольку. – Он меня дискредитировал! Он лишил меня нательного белья!

– Собрали уже ребята бельишко-то, – вставил Миха Куманьков. – На окошко вам сложили.

– На окошко! – возмутился еще больше Сентя. – На помойке ему место! Осколками все посечено.

– Заштопаем, – пообещала Галка. – Заплаточки, где надо, положим. На уроке трудового воспитания.

– Нет! – взревел директор, выскакивая за дверь и появляясь в окне. – Нет, Андрей Сергеич, вы примите меры со своей стороны! А я со своей приму. – Исчез, снова появился и стукнул кулаком о подоконник: – Через пятнадцать минут – педсовет!

Андрей обвел взглядом ребят, они опустили головы. Но не Колька.

– Выйдите-ка все, – сказал участковый. – А ты останься.

Андрей достал из стола бланки протокола, заполнил «шапку».

– Ну, Колян, рассказывай. Хвались.

Колька подсел к столу.

– Только строго между нами, Андрей Сергеич, – нахально поставил условие.

Андрей с улыбкой приложил ладонь к губам и к сердцу.

– Это один пацан из второго класса гранату притащил. Кто – не скажу.

– Я и не сомневаюсь, – опять усмехнулся участковый.

– Граната немецкая. Я такие знаю. А он – нет. Достал, вертел-вертел, хвалился – и ручку повернул.

Андрею стало страшно. Малый пацан в куче такой же мелюзги поставил гранату на боевой взвод.

– Ну, я гранату у него вырвал – и в окошко ее. Разве знал, что она в Сентин сарай влетит?

– Какая она из себя была?

– Новенькая. Как со склада.

Вот это печаль!

Проблема была и раньше. Шастали пацаны по местам былых сражений, делали опасные находки: проржавевшие гранаты, источенные землей и временем штыки, снаряды. А уж битые каски, дырявые немецкие банки от противогазов, патроны без счета, ленты пулеметные – это в каждом дворе найдешь. Иной запасливый мужик наверняка где-нибудь в погребе и автомат прячет.

Опасно это, со всех сторон. Бывали случаи трагические. Трактора в поле подрывались. Сеяльщик один погиб, когда пытался мину, меж сошников застрявшую, выковырять.

А Поле Славы, через которое поднимается на Горку, к памятнику, узкая дорожка? Все знают – с нее ни шагу в сторону. Когда-то тут проходил передний край, и заброшенное поле до сей поры осталось буквально напичканным смертоносным железом далекой войны…

А вот теперь – новенькая граната. Не иначе, кто-то хорошо законсервированный склад разыскал. Заботушка!

– Ладно, Морев, шагай до дому. А я на педсовет.

Педсовет уже закончился. Когда надо, Сентя резвый был. Сразу протянул Андрею протокол заседания. С лаконичным решением об исключении ученика девятого класса Николая Морева из школы за злостное хулиганство. И ходатайство в правоохранительные органы о привлечении злостного хулигана к ответственности.

Андрей вежливо прочитал бумаги, оглядел состав педсовета, нетерпеливо рвущийся к дверям на домашнее празднование Дня Победы, и неторопливо, очень мелко, порвал протокол.

– Еще один хулиган, – выдохнула химичка Мария Петровна. – Милицейский.

Андрей улыбнулся:

– Я хочу от лица правоохранительных органов поблагодарить педсостав школы за отличное воспитание учащихся.

– Иронизирует, – шепнула химичка.

– Ваш злостный хулиган, – продолжил Андрей, ссыпая обрывки протокола в корзину для бумаг, – совершил героический поступок. О чем я уже доложил своему руководству для принятия соответствующего решения. – И, рассказав педагогам, как было дело, покинул учительскую.

– А кто же гранату притащил? – спросила вслед химичка.

Кто мог гранату разыскать и в школу притащить, участковый догадывался. Был на селе такой бедовый Вовчик. Он двумя способностями обладал: появляться там, где более всего его появление нежелательно, и исчезать тогда, когда он более всего был нужен.

Непоседа, фантазер, мечтатель. Убегал в Америку, уверенный, что она ненамного дальше райцентра. Уплывал на льдине в ледоход. Однажды угнал милицейский «уазик», за что попало не ему, а старшине-водителю. Искал за рекой, в заброшенном колодце, старинный клад. Построил прошлым летом воздушный шар из бумаги, наполнил его дымом и едва не улетел по следам героев Жюля Верна.

Андрею с ним хлопот доставало. Со льдины его снимал, из милиции вызволял. Из колодца за уши вытаскивал. За ноги успел ухватить, когда он на шаре возносился. А вообще-то подвиги Вовчика общественность без внимания не оставляла, по достоинству их оценивала и в школе, и дома. Особенно от отца ему доставалось, который признавал только один, веками проверенный метод воспитания. Посему понятно: кого выручил, не выдав, Колька.

В последнее время чуть поутих Вовчик, времени на подвиги не хватало. Мамка его нашла работу в городе, и все заботы о младшей сестренке свалились на Вовчика. Выход он нашел и здесь: усаживал непоседу Нюрку на крыльце и усердно читал ей вслух все подряд, что снимал с книжной полки. Такие занятия для самого Вовчика бесследно не прошли. Прочитанное частенько против его воли выскакивало на язык и чаще всего не совсем к месту. Осложняя и без того непростые его отношения с окружающими.

…Вечером вся компания, как обычно, собралась в штаб-квартире – на Челюкановой терраске. Колька с Вовчиком шептались; Галка, хихикая, ставила розовую заплату на зеленую директорскую майку. Миха Куманьков уткнулся в книгу.

Только Васька-Кролик задерживался – он у Еремкиных поросенка дрессировал. Обучал его автопоилкой пользоваться. Ваську все животные и птицы слушались. Понимали его, будто он на их языке говорит. Может, так и было. Хотя бы по тому случаю судя, когда в магазин воры забрались. Васька случаем рядом оказался и такой злобный разноголосый лай устроил, что они из дверей побоялись высунуться. Андрей их прямо в магазине и взял…

– Я тебе за это, Колян, – горячо дышал Вовчик Челюкану в ухо, – тайну расскажу. Что у Блиндажа вчера разведал.

Блиндажа как такового не было. Так по старой памяти называлось место в лесу, где терялась давняя заброшенная дорога. Может, когда и был там блиндаж, а теперь – невысокий холмик, покрытый ровным зеленым ковром и проросшими молодыми березками. У холмика сходятся две оставшиеся от войны траншеи – осыпавшиеся, заваленные комьями глины, давно уже ребятами обшаренные. И ничего, кроме россыпи стреляных гильз и пряжки от военного ремня, там и не было найдено.

– Гранату я ведь там подобрал. Какие-то черные люди ее обронили.

– Чего? – поднял голову Миха. – Какие люди?

– Черные, Миха, – округлив глаза, шептал Вовчик. – У них там, в лесу, стойбище. Палатки стоят. Костер горит. Приборы какие-то пищат. А сами – в черное одеты, в масках, одни глаза сверкают!

– Десантники небось на ученье, – отмахнулся Куманьков, снова погружаясь в мир лесов и индейцев Сетона-Томпсона. – Или спецназ тренируется.

– С немецкой гранатой? – усомнился Колька. – У них что, своих нету?

– А пошли посмотрим, – предложила Галка, любуясь заплатой в форме сердечка. – Если Вовчик соврал, он эту майку завтра сам Сенте передаст.

– Пошли, – захлопнул книгу Миха и вопросительно глянул на Кольку. – Марьиным оврагом пройдем – там удобнее тайком подобраться.

– Кролика надо подождать.

– Чуть что – так сразу Кролик, – проныл Васька, появляясь в дверях. – А куда пойдем? Темно уже.

Кролик чуточку трусоват был, но всегда себя перебарывал, от ребят не отставал.

В овраге было сыро, промозгло. Сюда сползал с поля холодный весенний туман. Влажные ветви кустарника цеплялись за куртки, сбрасывали ледяные капли на лица и руки.

Но Миха, такой бывалый лесовичок, уверенно вел отряд к Блиндажу. И только шепотом ворчал недовольно, если под чьей-то неловкой ногой похрустывал, ломался, предательский сучок. Сам он шел беззвучно, ловко уклоняясь от веток, – вылитый индеец.

– Теперь тихо, – он остановил ребят, а сам на четвереньках взобрался по склону оврага, залег на его обрезе. Пригляделся.

Впереди, в черноте леса, неверно трепетало, то исчезая, то вновь вспыхивая, пламя костра. Иногда оно исчезало вовсе, когда его загораживала чья-то фигура.

Миха обернулся и, похоже, чирикнул – как воробей спросонок. Колька поднялся к нему.

– Разведай, – ткнулся Челюкан губами в Михино ухо. – Осторожно.

Мишка кивнул и исчез в лесу. Ни ветка не дрогнула ему вслед, ни камешек не стронулся, был – и нету.

Вернулся не скоро, дал знак Кольке спуститься вниз.

Уселись на дне оврага, сблизив головы.

– Какой-то лагерь, – рассказывал Миха. – Несколько палаток. Человек восемь их. У двоих оружие видел – автомат, вроде немецкого, и кинжал. А главное – вокруг часовой сторожит, я чуть на него не напоролся.

– В маске? – спросил Вовчик.

– Дались тебе эти маски, не разглядел. – Спросил Кольку: – Какое решение, командир? Они спать ложатся. Дисциплина у них. Без разговорчиков.

– Сейчас к ним подбираться нет смысла. Ничего не разведаем, раз они спать улеглись молчком. Завтра с тобой днем наблюдение установим. Кто они, как думаешь?

– Не менты, это точно. Бандиты какие-то.

– Может, они тут скрываются? – высказал предположение Кролик. – Натворили делов – и в лес.

– Надо дяде Андрею сказать, – заключил Вовчик.

– А что мы ему скажем? Что в лесу туристы шашлыки жарят? Надо сперва разузнать получше.

– Лопаты я разглядел, – вспомнил Миха. – К дереву прислонены.

– Ну точно, – подхватил Кролик. – Награбили – и зарывают.

– А может, наоборот, – задумчиво сказал Колька. – Что-то откапывают.

– Оружие, – уверенно сказала Галка.

– Откуда ты знаешь?

– Газеты надо читать. Завтра и вы узнаете. Пошли домой, я замерзла, как кролик.

– Чуть что – сразу Кролик, – взвизгнул с обидой Васька.

Наверху вдруг громко хрустнуло, и громкий, встревоженный и злой голос крикнул:

– Кто здесь? Стреляю!

В ответ ему залаяли собаки и зашумели, затихая, кусты.

Глава III

«ЧЕРНЫЕ ОРЛЫ»

Ероха очень хотел разбогатеть. Раз и навсегда. А если бы кто осмелился спросить этого балбеса: а зачем? Он, может быть, ответил так: чтобы купить все! Такая вот цель в жизни была у парня. Мечта такая. Он не ставил целью своей жизни осчастливить человечество каким-нибудь открытием или изобретением, не мечтал создать вечный двигатель или прославивший его навеки шедевр искусства, не собирался выручить друга из беды, нет – он хотел купить все, что видит и слышит. Смутная такая мечта, неопределенная, но навязчивая.

Закончив местное ПТУ, получив квалификацию слесаря и даже направление в автомастерскую, Ероха с тоской душевной стал к тискам. Ненадолго – разбогатеть трудом его не грело. Начал искать другие пути. Чаще всего шлялся по забитому товарами и кишащему покупателями рынку. Там и деньги – в карманах покупателей. Раз-другой ему повезло, сумел незаметно утянуть потертый кошелек у полуглухой и полуслепой старушки и толстый бумажник у пьяного лоха.

На третий раз вытащил у богатой (вся в золоте и камнях) тетки косметичку, набитую вперемешку долларами и рублевыми сотнями. Вот и разбогател. На целых десять секунд. Потому что тут же почувствовал, как его взяли в стальные клещи своих лапищ два крепких, коротко стриженных парня в черных кожаных куртках. Тетка оказалась тещей одного из городских богачей, а парни – ее охранниками.

Они отвели его за высокий черный джип, легонько насовали по бокам и втолкнули в машину.

– Поганец, – сказала богатая тетка, усаживаясь рядом. – Отворовался.

Ероха угрюмо молчал. Сейчас его отведут в ментовку, один привод у него уже есть, есть и условный срок, а на прошлой неделе ему исполнилось восемнадцать. Значит, все! Прощай воля вместе с мечтой о богатстве.

– Не шали! – охранник треснул его, ровно доской, широкой ладонью по затылку, когда Ероха взялся за ручку дверцы, намереваясь выскочить на ходу из машины.

Но привезли его не в милицию. Привезли в красивый дом за высоким забором, провели многими комнатами и коридорами и втолкнули в рабочий кабинет хозяина особняка.

Высокий, худой и сутулый человек с тяжелым волчьим взглядом выслушал короткий доклад одного из охранников, кивнул, чтобы они вышли, встал из-за стола и подошел к Ерохе вплотную. Тот сжался в комок не столько в ожидании удара, сколько под тяжелым взглядом мужчины.

– Не любишь работать?