Миллион в копилке Гусев Валерий
– Юные друзья мои! Я многое в жизни умею делать. Только одно дело мне не удается. Я не умею аккуратно мыть посуду. И потому будем пить чай по очереди, у меня всего две чашки осталось. Остальные безвозвратно ушли в стеклянный бой.
За чаем «по очереди» мы ловко навели разговор на всякое коллекционирование. И, откровенно говоря, совершенно забыли про свою разведку – столько интересного рассказал нам дед Кондрат – старый солдат.
– Вы даже не представляете, юные друзья мои, как богат и разнообразен мир коллекционеров. Ведь кроме филателистов…
– Это которые марки собирают? – уточнил Алешка.
– Вот именно. Так вот, кроме филокартистов…
– Это которые карты собирают! – похвалился знаниями Алешка.
– Ничего подобного. Филокартисты собирают открытки. А вот филуменисты коллекционируют спичечные этикетки. Нумизматы…
– Знаем! – опять похвалился Алешка. – Они деньги собирают. У нас тоже в доме есть такой. Целый сундук уже набрал.
Дед Кондрат засмеялся.
– Которые в сундуки собирают, эти совсем по-другому называются. А нумизматы собирают редкие монеты. Главным образом старинные. А кроме них, есть другие «сборщики», им и названий-то не подберешь. Что только не коллекционируют: ярлычки от сигар и обертки бритвенных лезвий, винные этикетки и пробки от бутылок, игральные карты и зажигалки, столовые приборы, непременно украденные из ресторана, и курительные трубки, принадлежавшие Шерлоку Холмсу. И представьте, в мире уже имеются достоверные сведения о двенадцати таких трубках! А вот нумизматы…
– Вроде него, – Алешка ткнул в меня пальцем.
– А вы, юноша, – обратился ко мне дед Кондрат, – что же тортиком не лакомитесь? Не стесняйтесь, кушайте. Очень вкусный!
– У него аллергия на тортики, – выручил меня Алешка. – Он как кусочек съест, так сразу молчать начинает.
Я намек понял. И достал из кармана серебряную монету. В нашем доме – это единственный предмет старины. Папе эту монету подарила его бабушка, когда он достиг совершеннолетия. На монете с одной стороны было написано, что это рубль, а с другой – нарисован профиль нашего последнего царя. Монета была большая и тяжелая. И блестела, будто ей было не сто лет, а всего три дня.
Дед Кондрат осторожно взял ее, внимательно рассмотрел сначала просто так, а потом через большую лупу и проговорил:
– Великолепно! Такого я еще не видел. Уникальная работа!
Тут мы с Алешкой страшно загордились – наконец-то и в нашей семье оказалось что-то уникальное! Кроме меня и Алешки, конечно. Мама часто говорит папе: «Нам с тобой достались уникальные дети» – и при этом с печальным вздохом возвращает нам наши дневники. Теперь и нам есть чем погордиться. Кроме дневников с двойками. Вот папа обрадуется!
– Высший класс! – продолжал нахваливать монету дед Кондрат, вернув ее мне. – Береги ее, Дима. Таких больше нигде нет. И не будет. Это великолепная подделка! Сувенир.
Так, папу мы этим открытием радовать не будем…
– Не огорчайся, мой юный друг. Такое случается часто. Да вот не далее как вчера заявился ко мне один начинающий «сборщик». Я их так называю. Монетка ему досталась… – Он покачал головой и неожиданно рассмеялся.
Эх, если бы мы тогда узнали, что он имеет в виду!
Но мы превратились в уши.
– А что это вы так замерли? – удивился дед Кондрат. – Еще чаю хотите?
Лена первая пришла в себя:
– И что же он вам показал?
Но дед Кондрат не стал развивать эту тему. Желая, видимо, сохранить ее в тайне. Еще бы! Он только пожал плечами и с какой-то язвительной усмешкой проговорил:
– Ну, я ему все объяснил. Он того стоил. И побежал, дурачок, покупателя искать. – Дед Кондрат отхлебнул остывшего чая и продолжил, я бы сказал, с угрозой в голосе: – Долго ему искать придется!
Конечно! Пойди-ка найди так сразу человека, который сможет выложить миллион долларов за старую монету.
Ну вот, кое-что мы выяснили. Лена пошла на кухню помыть чашки, а мы еще послушали деда о его колоколах. Потом он снял с полки небольшой медный колокольчик и звонко в него позвонил. Будто летняя песенка по комнате разлилась.
– Знаете, что это? – хитро улыбнулся он. – Это ботало!
Мы, конечно, покивали головами. Но обмануть деда не удалось.
– Эх вы! Дети асфальта. Такие колокольчики раньше вешали на шею коровам в лесистой местности.
– А я что говорю! – выступил Алешка. – Ходит себе корова и звенит в колокольчик. Комаров отгоняет, нет, что ли?
– Что ли нет! – передразнил его дед Кондрат. – Если корова в лесу заблудится, ее по звону колокольчика разыскивали.
И вот эти слова вдруг меня к чему-то подтолкнули. Навели на какую-то умную мысль. Но она тут же увильнула.
Алешка еще позвонил в это самое ботало, а на прощание бухнул от души в колокол по имени «Сысой». Тот выдал такой гул, что сразу все соседи застучали во все стены и даже в пол и в потолок.
– Заходите почаще, – попросил дед Кондрат, зажимая уши. – С вами очень весело.
Мы вышли в прихожую, и там нас застал телефонный звонок. Звонил Санек. Попросил к телефону Лену, сказал, что он ее папа и волнуется, что она так долго задерживается.
Дед Кондрат передал трубку Лене и сказал с хитрой усмешкой:
– Это тебя, Леночка. Твой юный папа.
Лена поговорила с «папой» очень коротко и сухо. Из ее реплик ничего нельзя было понять, кроме: «Так… так… А он что?.. А ты?.. Он видел?.. Встречаемся у киоска. Пока, папуля».
Пока мы дошли до киоска, Лена передала нам сообщение Санька.
Оказывается, продавец Козлов запер свой киоск гораздо раньше обычного. Тут как раз подъехал Гурген Ашотович и стал на него орать. На что Козлов, совершенно на себя не похоже, ответил:
– Вы на меня не кричите! Я вам не шестерка какая-нибудь! Я теперь почище вашего бизнесменом буду.
И он отдал Гургену выручку и пошел домой. В обеих руках его были большие пластиковые сумки. В одной отчетливо звенели бутылки, а из другой отчетливо пахло копченой колбасой и копченой рыбой. А также заморскими фруктами. Из чего сообразительный Санек сделал правильный вывод: убедившись, что монета, попавшая в его лапы, и в самом деле стоит огромных денег, Козлов решил отпраздновать это событие…
Вскоре прибежал запыхавшийся Санек, он на всякий случай «проводил» Козлова до самого дома.
– Он еще в булочную зашел, – доложил Санек, отдышавшись. – А сейчас дома сидит, водку пьянствует.
– Откуда ты знаешь?
– Я, во-первых, его окна высчитал. А потом залез на крышу пристройки соседнего магазина – оттуда все хорошо видно. Он себе стол накрыл, даже подсвечник поставил со свечой. Музыку включил, а потом…
– Что потом?
– А потом… милиционер прогнал.
– Куда он его прогнал? – не поняли мы. – За что?
– Да не его. А меня. С крыши. Я еле удрал от него.
«Цены тебе, Санек, нету», – искренне подумал я. А вслух сказал:
– Значит, сегодня он никуда не пойдет и не поедет. Все свободны!
– Кроме меня, – вздохнул Санек и поскреб за ухом. – Я совсем забыл, мне белье надо в прачечной получить. Родители достали, всю неделю долбят: получи да получи.
И мы пошли в прачечную. Санек зашел внутрь, а мы ждали его на улице. Уже темнело, скоро должны прийти с работы родители. А Санек что-то задерживался. Наконец он вышел… с пустыми руками.
– Не дают белье, – объяснил он.
– Почему не дают? – возмутились мы.
– Потому что без квитанции.
– А где она?
– А я знаю? В кармане была. Всю неделю.
Толковый он паренек, но все время с ним что-нибудь случается.
– Потерял?
Он кивнул. И очень расстроился. Вчера – галоша, сегодня – белье.
Вот теперь нам еще и квитанцию искать. Не бросать же его в беде!
– Надо нашим родителям позвонить, – напомнил Алешка. – А то ругаться будут.
Я стал шарить по карманам в поисках жетончика. А он никак не попадался. Пришлось вытаскивать все из карманов: кассета, авторучка, монета, носовой платок, ключи от квартиры, какая-то бумажка… А, это записка с адресом деда Кондрата, которую мне Санек дал. Я мельком взглянул на нее и хотел было уже выбросить – адрес-то мы теперь знаем. Но Санек вдруг схватил меня за руку:
– Вот же она! Я на ней адрес записал!
Ну и разиня!
Санек радостно получил белье, мы проводили Лену до дома и помчались к себе домой.
Глава VII
Добрый волшебник
Родители встретили нас не очень радостно. Не видно было, что они соскучились. Скорее наоборот. Чем-то были недовольны. И приготовили «приятный» разговор.
– Мыть руки. Ужинать, – скомандовала мама. Ледяным голосом.
А за столом сказала таким же ледяным голосом:
– В нашем доме стали пропадать разные вещи. В чем дело?
– Например? – спросил я.
– Например – мясо, два кэгэ.
– Это не вещь, – буркнул Алешка.
– Еще какая вещь! – мечтательно сказал папа, ковыряя вилкой пустые макароны. – Особенно в жареном виде!
– А еще что? – спросил я на свою голову.
– Еще торт. Звонила бабушка и сказала, что вы привезли торт.
– Привезли… – проворчал Алешка. – Привезли – это сильное преувеличение.
– Вот видишь? – мама строго повернулась к папе. – Я говорила, что он вывернется. – А потом повернулась к нам: – Нет Алешкиных кроссовок, я хотела их Ивановым отдать. А также я недосчиталась одной вилки…
– А ее кому?
– Никому! – рассердилась мама. – Хочу, чтобы у меня был комплект столовых приборов. Полный.
– Вилка найдется, – сказал Алешка. – Несколько позже.
Это правильно, не все же сразу.
– А монета тоже найдется? – вкрадчивым голосом спросил папа.
– Какая монета? – одновременно удивились мы. Вместе с мамой.
– Та, что уже сто лет лежала в пепельнице на моем письменном столе. Бабушкин подарок. Серебряная!
Серебряная! Сказал тоже!
– И монета найдется, – уверил его Алешка.
– Своевременно, – кивнул папа. – Или несколько позже, да?
После ужина мы добровольно вызвались помыть посуду, чтобы незаметно пошарить в помойном ведре в поисках гнутой вилки. И слышали, как мама вполголоса, довольным тоном сказала папе:
– Вот видишь, как на них подействовали мои слова!
До чего ж они наивные, эти взрослые. Совсем как дети.
Вилку мы разыскали и пассатижами выпрямили ее зубцы. Правда, два из них при этом обломились. Но мы все равно положили ее на место, в ящик кухонного стола.
– Скажем: мыши ее обкусали, – подстраховался Алешка. – Она как будто за плиту завалилась, а мы ее разыскали, но уже поздно, обкусанную. Годится?
– Ну… не знаю, смотря какое настроение у мамы будет.
– Хорошее! – успокоил меня Алешка. – Вилка-то нашлась.
Нашлась… В таком виде, что у нее только один путь – обратно в помойное ведро.
Так, с вилкой задача решена. Теперь – монета. Подбросить ее – это не проблема. Проблема оказалась в том, что… монеты не нашлось. В моих карманах. Неужели потерял? От этой мысли стало нехорошо. Пусть это и подделка, но папа, во-первых, этого не знает, а во-вторых, он так ею дорожит. Ведь ему бабушка ее подарила. Семейная реликвия. Одна-единственная…
С этой грустной мыслью и с чувством вины я улегся спать. Лешка уже посапывал, он всегда быстро засыпает, что бы ни натворил за день. А утром уже этого не помнит и начинает творить заново. Как говорит папа – с чистого листа начинает свои художества.
Я долго не спал. И невольно прислушивался к разговорам родителей на кухне, где они пили чай. Сначала речь шла о всякой ерунде, про всякие хозяйственные заботы и где занять денег до зарплаты. А потом папа сказал:
– Похоже, ты права. Не такие уж у нас уникальные дети. Совершенно нормальные. Начали исправляться. Даже план перевыполнили. Вилку нашли, монету вернули. Глядишь, и мясо отыщется…
– Вот уж это не надо! – испугалась мама. – Тухлятины нам только не хватало.
Дальше я уже не слушал. Дальше я уже думал о том, что чудеса все-таки бывают не только под Новый год, но и в суровые будни. Что за тайный волшебник у нас завелся? Может, он нам и «Гречанку» отыщет?
И мысли мои плавно перетекли в другое русло. Я все думал, как бы нам не упустить момент, когда Козлов найдет покупателя. Если это случится, то след «Гречанки» затеряется навсегда. И все чаще в моей засыпающей голове звенело новое словечко «ботало». Похожее на слово «болтало». Ну как же – болтается колокольчик, звенит. И по этому болтливому звону можно отыскать потерявшуюся корову. Или козла? Козлова…
Тут мои мысли совсем спутались, закружились и куда-то исчезли без следа…
– Мальчики! Пора вставать!
Надо сказать, эти слова – не из самых приятных. Даже когда их произносит любимая мамочка ласковым голосом.
А тут еще папа весело добавил:
– Вас ждут великие дела!
Ага, превеликие! Пылесос, хозяйственная сумка, грязная посуда.
Сегодня суббота. День забот. Родители остаются дома – командовать. А мы – выполнять их команды.
– Ты – вынесешь ведро, – распорядилась мама за завтраком в Алешкин адрес, – а ты, – это в мой, – сходишь за хлебом, молоком и сахаром. – И пригрозила: – Это для начала.
– Мы вместе сходим, – сказал Алешка.
И родителям это очень понравилось. Какие дружные у нас дети, прочитали мы в их наивных глазах.
Подхватив ведро, я по ходу позвонил Саньку и назначил ему «явку» у помойки. Ночная мысль все четче оформлялась у меня в голове. Теперь все зависело от способностей Санька. Но, вспомнив, как он лихо расправился с магнитофоном, я в них не сомневался.
Санек прибежал как обычно: размахивая руками, наступая на шнурки, лохматый и расстегнутый.
– Развязал? – первым делом спросил его Алешка, указывая на кроссовки.
– Не-а, – беспечно отмахнулся тот. – Надоело развязывать. Я их обрезал, а другие шнурки у бати из ботинок взял, он все равно сегодня дома.
– Когда кроссовки отдашь?
– Теперь не знаю. Мамка мои кроссовки уже Ивановым отнесла.
Вот это фокус! Ивановы – это в наших краях такая очень многодетная семья. Им многие помогают по жизни, кто – одеждой, кто обувью или головными уборами. Им все годится, потому что у них все дети разных размеров.
Читать бесплатно другие книги:
