Фейерверк в пробирке Гусев Валерий
Алешка грустно усмехнулся. Ему было жаль меня. И он просто сказал:
– Он хочет школу взорвать, Дим.
Мы стояли уже у нашего подъезда. И я уже тыкал пальцами в кнопки домофона. И сделал то, что сделал бы на моем месте каждый нормальный человек, – я рассмеялся.
Но Алешка не обиделся. Он коротко объяснил:
– Он хочет отомстить, Дим. Он, наверное, очень переживал, что его повесили на этот стенд. И затаил обиду. Зачем, ты думаешь, он завел этот подпольный химический кружок? Петарды эти для отвода глаз. Он делает взрывное устройство. А ты, Дим, случайно обнаружил формулу взрывчатки. А Кажется-Женя сразу понял, что это такое. И заволновался… Да, цепочка вытянулась роковая: «Там же дети!» – «Адская смесь».
Алешка прав. Все в таком случае становится на свои места. Волчков специально подослал своих бандитов, чтобы они напали на Кажется-Женю. Чтобы занять его место в школе – как же! – в начале учебного года школа вдруг осталась без учителя химии. Так нельзя. И берут первого попавшегося. Сашу Волчкова. Обаятельного такого!
Ну и остальное все ясно. Им от этой девушки Алены… Или Люси… стало известно, что Кажется-Женя разгадал формулу. Значит, надо его нейтрализовать.
Ну, Леха, ну мудрец!
– После обеда, – сказал Лешка, – сбегаем в парк. Теремок проверим.
Так мы и сделали. И все оказалось в точности, как рассказывал бомж Вася.
Мы приподняли доски в полу. Под ним оказалось убежище. Где по всем углам были расставлены пустые бутылки со свечами в горлышках.
– Надо спасать школу, – сказал я, когда мы пошли домой.
– А стоит ли? – засомневался Алешка.
Но он, конечно, пошутил.
– Еще одна проверка нужна, – предложил я. – Надо эту девушку найти.
– Только осторожно, – согласился Алешка. – Потому что – одно из двух: или она враг, или она ду… То есть, я хотел сказать – не очень умная.
– Странные дела в нашем микрорайоне творятся, – пожаловался папа, когда мама посадила его ужинать.
Папа, хоть и служит в Интерполе, с местной милицией поддерживает деловые отношения. Они помогают друг другу. А наш участковый даже заходит к нам домой, посоветоваться с папой.
– Супермаркет ограбили? – спросила мама. – Давно пора. Там такие цены!
– Если бы, – вздохнул папа с явным сожалением. – Тут дело позагадочней. Понимаешь, кто-то тайком доставил в больницу странного человека. С потерей памяти. Он забыл даже, как его зовут. Но в остальном – совершенно нормальный. Даже таблицу умножения помнит. И таблицу Менделеева наизусть знает.
– Точно – ненормальный, – вздохнула мама. – Таблица Менделеева… Разве нормальный человек ее выучит?
Мама знала, что говорит. Она когда-то, до безработицы в науке, была химиком. А теперь, как она говорит, «на кухне химичит».
– Вкололи ему что-нибудь, – сказала мама. Она ведь тоже телевизор смотрит. Хронику происшествий. – Разборки бандитские.
– Да нет, – возразил папа, принимая от мамы чашку кофе. – Медэксперт следов инъекции не обнаружил. В общем, никто его не колол. Но самое странное, мать, не в этом. Сюжет с этим незнакомцем показали по телевидению. И тут же отозвался знаешь кто?
– Знаю, – сказала мама, наливая себе кофе. – Кот Матроскин.
Тут папа растерялся. С ним это очень редко бывает. Почти никогда.
– Откуда известно? – пришел в себя папа.
– Из первоисточника, – спокойно ответила мама.
И папа тут же врубился – все-таки не зря он полковник милиции.
– Наши разбойники?
– Димка. Выполнил свой гражданский долг. – Это мама так погордилась. – Но, по-моему, отец, они знают гораздо больше, чем ты.
– Уши надрать? – деловито спросил папа.
– Потом, – сказала мама. – За все сразу.
– Но дело-то серьезное, – папа отставил чашку, взялся за сигареты. – Понимаешь, мать, этот Лапушкин, потерпевший, явно что-то знает и кому-то мешает. Вначале его вывели из строя побоями, а потом лишили памяти. Что-то за этим кроется очень серьезное. Так что нашим парням уши надо надрать заранее, для профилактики.
– Меня больше беспокоит, – сказала мама, – что они подозрительно в наш парк зачастили. Сам знаешь, неспокойно там.
– Там как раз есть кому за ними присмотреть, – успокоил ее папа. – Правда, этот человек сейчас не совсем в строю, но вот-вот снова в строю будет.
– Загадки какие-то, – мама пожала плечами. – Запру-ка я их дома.
– Давай, – согласился папа. – До совершеннолетия. А еще лучше – до пенсии.
В дружной семье люди, как я давно заметил, взаимно обогащаются. Учатся друг у друга. Мы с Алешкой, например, научились у папы стрелять из пистолета, водить машину, соображать иногда. У мамы мы научились жарить яичницу и варить сосиски, таскать по квартире пылесос, мыть посуду и выносить ведро с мусором.
А мама научилась от нас с Алешкой подслушивать. И всегда оказывалась в курсе всех наших дел.
В общем, мы взаимно обогащались. Информацией.
И когда папа перед сном заглянул к нам и в строгой форме посоветовал не вмешиваться в чужие дела, Алешка очень заинтересованно спросил его:
– Пап, а ты помнишь свои школьные годы?
Папа поплыл:
– Конечно. Самые счастливые годы в жизни каждого человека.
– Ты, наверное, хорошо учился? Иначе полковником не стал бы.
– Ну! – гордо вскинул голову папа. – Отличником был.
– И не прогуливал? – восхитился Алешка.
– Никогда! – Папа даже в грудь себя ударил.
– И не хулиганил в школе? – Восторгу Алешкиному уже не было предела: вот какой у нас батя! И вот какой у него артист младший сын.
Но папа уже что-то почувствовал и осторожно спросил:
– А что? В чем дело?
– Гордимся, – сказал Алешка. – Стараемся на тебя похожими быть.
– Да! – добавил и я. – Хорошо учиться, уроки не прогуливать, окна в школе не бить… Ты, пап, наша гордость.
– Ну, не надо так уж преувеличивать, – и папа стал незаметно перемещаться в кабинет. – С чего вы взяли?
– А мы твои фотографии видели. На стенде. Его в День школы повесят на самом видном месте. Школа должна знать своих трижды героев.
– Ты там такой красивый, – сказал Алешка. – Три раза.
Дверь кабинета молча захлопнулась.
Глава IV
Зуб на полке и как бы Людочка
– Так, – наутро сказал Алешка. – Папа нам мешать не будет. Мы его зашантажировали. Значит, ты ищешь и допрашиваешь Алену… Люську эту, а я еду к бабушке.
И вот тут нам повезло. Бабушка позвонила сама и сказала нашей маме:
– Пришли-ка ко мне внуков. Что-то давно я не заглядывала им в полость рта. Мне такие клещи подарили – германские! Жду! – и она положила трубку.
Телефон ей, как вы понимаете, из-за маленькой пенсии не отключили…
Наша бабушка живет в небольшом поселке недалеко от Москвы. Там у нее, среди крохотного садика, уютный домик, с печкой и котом.
Мы, конечно, любим ездить к бабушке, но побаиваемся. Бабушка у нас не простая. Она зубной врач. Правда, очень не любит, когда ее так называют.
– Что это такое – зубной врач. Зачем заранее пугать людей таким прозвищем? Зубной врач, зубная боль, зубная щетка – неприятные ассоциации. Я – стоматолог, в крайнем случае – дантист. Прошу запомнить.
Сейчас мы бабушку не боимся, она уже на пенсии. Правда, в доме у нее есть страшное зубоврачебное кресло, и она иногда оказывает соседям свою профессиональную помощь. И надо сказать, рвать зубы наша бабушка предпочитает без наркоза.
– Это вам в наказание, – говорит она пациенту. – За то, что плохо ухаживали за своими зубами в детстве и в молодости.
Самая большая достопримечательность в доме бабушки (кроме кота, конечно) – это огромный макет коренного зуба. Ей подарили его сослуживцы, когда провожали на пенсию. И уверяли, что этот зуб сделан из настоящего клыка ископаемого мамонта.
Не знаю, из чего он сделан, но вид у него внушительный. Он размером с футбольный мяч и тяжелый, как булыжник, и в детстве мы его боялись больше, чем саму бабушку. Когда мы приезжали в гости, она предусмотрительно накидывала на него полотенце.
– И не садитесь под ним, – предупреждала бабушка – зуб стоял на полке, – не дай бог сорвется.
Да, если такой макет зуба ахнет по макушке, настоящих зубов недосчитаешься.
– Будь осторожен, – напутствовал я Алешку. – Бабушка очень по тебе соскучилась. Береги зубы.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Алешка. – Не запугивай. Сам знаешь, зачем я еду. – И, подмигнув, потому что в комнату вошла мама, продолжил: – Я еду дорогую и любимую бабушку проведать. Она там совсем соскучилась со своей маленькой пенсией. Она мне будет рада.
– Ага, ты прямо для нее – большая пенсия, – сказала мама. – Генеральская.
– Я для нее подарок! – скромно объявил Алешка и стал собираться.
Мама набрала для бабушки две сумки гостинцев.
– Дим, – сказала она, – может, и ты поедешь, а? Лешке одному тяжело.
– Не надо, – поспешил отказаться от моей помощи Алешка. – Пусть он меня только до электрички проводит. А у него и здесь дел полно.
– Это каких дел? – что-то заподозрила мама.
– Ну… Я думаю, кому-то в нашей семье и учиться надо. Верно, мамочка?
До бабушки Алешка добрался благополучно. Он, хитрец, еще в вагоне познакомился с какой-то красивой тетей-попутчицей. Ее должен был встретить на станции красавец-муж на машине. Тетя очень переживала за Алешку. Такой маленький, с такими большими сумками. Едет навестить свою бабушку. А бабушка живет на самом краю поселка – там, где начинается лес. Прямо Красная Шапочка. Только без волка.
Ну, это как сказать. Волки-то как раз уже были. Только мы об этом еще не догадывались.
Короче говоря, эта прекрасная дама заставила своего любимого мужа сделать приличный крюк на своей красивой иномарке, чтобы завезти мальчика с большими сумками к его старенькой бабушке на краю леса. То есть поселка. Да еще и заставила его, прекрасного мужа, донести сумки прямо до дома и поставить их на крыльцо.
Бабушка очень обрадовалась Алешке. Она вообще из всех нас его больше других любила. Но так умело эту любовь скрывала, что даже сам Алешка об этом не догадывался.
Бабушка подробно расспросила его о наших семейных делах. Как папа борется с международной преступностью? Как мама борется с домашними трудностями? Как мы с Алешкой боремся с двойками в школе? Такие вопросы для бабушки очень характерны. Она сама по жизни борец. С кариесом.
Ну, Алешка очень красиво рассказал про всю нашу борьбу. В основном – правду. Только про двойки сказал, что мы с ними не боремся.
– Почему вдруг? – сурово спросила бабушка. – Безнадежно?
– А у нас их нет, – безмятежно отозвался Алешка. – Учеба только началась, не нахватали еще, не успели. В конце четверти поборемся.
Потом бабушка усадила Алешку в зубоврачебное кресло и любовно обследовала ему полость рта.
– Молодец! – сказала она. – У тебя зубы, как у крокодила.
Алешка не обиделся – он знал, что у бабушки это высшая похвала. И он начал потихоньку подбираться к цели своего визита.
– А у нас в школе, бабуля, что делается!
– В школе всегда что-нибудь делается, – резонно заметила бабушка. – А конкретно?
– Подпольный химический кружок действует. В подвале.
– Бомбы делаете? – спокойно спросила бабушка, наливая ему чай.
– Пока лишь петарды. Нам для бомб одного вещества не хватает.
– Какого? – насторожилась бабушка. – Тротила?
– Да ну его! – отмахнулся Алешка. – У нас будет покруче. Я только забыл, как называется. Но мы достанем, не беспокойся.
– А я и не беспокоюсь, – сказала бабушка. – Мне-то что? Я далеко от вашей школы. Пусть твои родители беспокоятся.
Тут Алешка понял, что важный момент настал.
– Бабуль, а у тебя этого вещества случайно нет?
– Откуда? – удивилась бабушка. – Я бомбы не делаю. Я зубы делаю. Или вырываю.
– Ладно, скажу честно. Меня наш химик к тебе прислал. Мы к юбилею нашей любимой школы одну классную штуку готовим. Такой… фельверк в ночном небе. Такие буквы в небе как загорятся! «Да здравствует наша родная школа в честь славного юбилея!» Или покороче: «25 лет!»
– Ну и что?
– Одного вещества, баб, не хватает. Для красного цвета. Химик сказал, что такое вещество бывает у зубных врачей. Забыл, как называется.
– Вот у зубных врачей и спрашивай. А твоя бабушка – стоматолог. Дантист, в крайнем случае.
В общем, поездка к бабушке результатов не дала. В состав зубных пломб взрывчатые вещества не входят. Могли бы и раньше догадаться. Представить страшно: сунул в рот орех, на зуб с пломбой надавил как следует, и… Не только без зубов – без головы останешься.
Нет, что-то тут не то.
Да и каким кровожадным дураком надо быть, чтобы взорвать родную школу. В которой и так уже лет десять ремонт не делали.
Хотя… Если глубоко задуматься…
В общем, Алешкина версия явно не проходит. И стало ясно, что, пока мы не найдем этих таинственных врачей в ненастоящих халатах и с ненастоящими уколами, мы на это темное дело луч света не прольем.
– Дим, – напомнил Алешка. – Ты ищешь эту девушку. Ну, которая к Кажется-Жене в тот день приходила. Ее Аленой зовут. Запомни. Или Людой.
– Лидочкой, – сказал я. – Или Леночкой.
– Какая разница! Ты ее найди, а мы потом разберемся.
Поди туда – не знаю куда, найди того – не знаю кого.
– А я, Дим, совсем с другой стороны в это дело влезу.
Лешка влезет. Вот только куда? И вылезет ли обратно?..
Вечером мама послала меня к своей заболевшей сотруднице. Нужно было занести ей лекарства и минеральную воду. Сотрудница болела уже три дня и, извините, озверела от скуки. Она тут же усадила меня пить чай и стала донимать расспросами о том, что делается за окном ее квартиры. Будто ее квартира находилась не в столице, а по крайней мере в суровой Антарктиде.
В общем, пока я обрисовал положение в стране и в целом на планете, времени прошло много. Даже мама не выдержала и позвонила, отругала меня и позвала срочно домой. Сказала, что папа уже объявил меня в розыск и они с Алешкой идут мне навстречу.
Я помчался домой коротким путем – через стадион и мимо нашей школы. Она в это позднее время стояла такая одинокая и заброшенная, с темными окнами и в тишине – будто спала, отдыхая от дневных трудностей. Только над входом тускло светила лампочка, забранная в сетку. Эта сетка возводилась ближе к зиме, чтобы несчастная лампочка не пострадала от метких снежков.
Вдруг из-за угла школы показалась темная длинная машина, иномарка какая-то. Она плавно причалила к подъезду школы и замерла.
В глубине вестибюля вспыхнул свет: охранник проснулся, подумал я. Но он, оказывается, и не спал. Я услышал, как он отпирает двери и что-то говорит человеку, который вышел из машины и чего-то ждал.
Не знаю, кто мне подсказал, но я машинально шагнул за угол и продолжил наблюдение из-за густых кустов, еще не совсем облетевших.
Но ничего особенного я не увидел. Охранник вынес из школы небольшую коробку и поставил ее в багажник машины. А из багажника достал другую коробку и занес ее в школу. Вот и все. Водитель хлопнул дверцей багажника, сел за руль, и машина так же плавно, как и причалила, отошла от подъезда, развернулась и бесшумно исчезла за углом здания.
Сначала я подумал, что из школы что-нибудь украли. А потом сообразил, что красть в нашей школе, кроме дырявого коня, в общем-то, нечего. Тем более что произошел какой-то обмен: одну коробку вынесли, другую внесли. В сумме никто не пострадал. Был бы на моем месте Алешка, он тут же выдумал бы тысячу предположений, а меня и на одно не хватило. Но, подумалось мне, Лешке об этом ночном обмене сказать нужно.
И тут как раз послышались шаги и голоса. И из темноты появились папа и Алешка. Они о чем-то весело переговаривались, и я решил не портить им настроение какой-то ерундой.
А зря, надо было испортить…
Я решил начать розыски Людочки по имени Леночка с самого простого – узнать адрес Кажется-Жени. А потом расспросить его соседей. По принципу:
– Скажите, пожалуйста, не заходила к Евгению Ивановичу девушка Алена? А девушка Лида, а девушка Люда, и так далее, по алфавиту… Наверняка какая-нибудь найдется.
И я пошел прямо в кабинет нашего директора Семена Михайловича. И столкнулся в дверях с химиком-многоборцем Волчковым. Мне даже как-то неуютно стало. А он приветливо поздоровался со мной, подмигнул и переложил из одной руки в другую стопку тетрадей. Я заметил, что это были наши сочинения. Странно как-то. И я вошел в кабинет директора немножко не в себе.
– Дима, – сказал мне директор-полковник с укором, – а ведь ты меня подвел.
– Я? – На всякий случай я удивился изо всех сил. И стал лихорадочно припоминать свои грехи, чтобы заранее подготовить оправдания.
– Ты! – Полковник упер мне в грудь палец. – Тоже мне – подсказал! Учишься уже в девятом классе, а подсказывать так и не научился.
– А нас, Семен Михалыч, – гордо и с упреком проговорил я, – этому в родной школе не учили. Нас учили: подсказка вредит товарищу.
Директор немного смутился. Сел, стал перебирать газеты на столе.
– Вот, Дима, помнишь этот кроссворд? – Тут до меня дошло. – Слово из семи букв, третья «р» – транспортное средство. Ты что сказал? Как ответил? Вспоминай!
– А я и так помню! Верблюд.
– Сам ты… Подсказчик. Паровоз, Дима! Семь букв, третья «р». И главное – все совпало – и по горизонтали, и по вертикали.
Подумаешь, мне и в голову не могло прийти – из-за чего тут волноваться? Оказывается, было.
– Этот кроссворд, Дима, – печально сказал директор школы, – был завершающий в конкурсе. Если бы не эта ошибка, я бы стал победителем.
Лестно, конечно. Но не причина для огорчений.
– А знаешь какой приз? – Семен Михалыч выдержал паузу. – Набор пиротехнических изделий! Как раз бы к Новому году. Мы бы такой салют устроили! Не стыдно?
– Виноват, товарищ полковник, – сказал я.
– То-то же! Смотри у меня в другой раз. А кстати, – он опять поворошил газеты на столе. – Вот еще словечко: специалист по взрывным устройствам. Как думаешь?
– Волчков! – машинально сказал я, вырвалось.
– Не влезает, пять букв должно быть.
– Семен Михалыч, а что вы так расстроились из-за этой пиротехники? Ведь у нас своя будет, не хуже.
– Вообще-то – да, но и запас не помешал бы. У меня, к примеру, день рождения в этом году намечается.
– Хорошо, что предупредили. Я Александру Ивановичу скажу – пусть побольше всяких салютов наготовит.
– Хороший педагог товарищ Волчков, да? Очень активный. В коллектив вписался. Авторитет уже имеет. Большую внеклассную работу ведет. Даже вот сочинения ваши взял. Хочу, говорит, знать, чем ребята наши дышат. Понял? Да и заботливый. Спрашивал: не забываем ли мы навещать товарища Лапушкина? Кто, говорит, из ребят к нему ездил?
– А вы что сказали? – У меня в животе холодок появился. Как говорится в старых романах, в сердце поселилась тревога.
– А я что? Я вас похвалил. Все, говорю, ездят, по очереди. Разве упомнишь? Да, а ты чего пришел-то? По делу?
– Семен Михалыч, мне адрес Евгения Ивановича нужен. Ведь никто из родственников о нем не знает.
– Ты прав. Сейчас.
Полковник отпер шкаф, покопался в нем, достал «Личное дело» Лапушкина Е.И. Раскрыл.
– Записывай адрес.
А записывать не пришлось, я и так запомнил – Кажется-Женя жил совсем рядом, на той стороне парка, за больницей.
– Спасибо. Я сбегаю к нему домой. Жене его скажу.
– Жене не скажешь, – Семен Михалыч полистал тощенькое «Личное дельце». – Нет у него жены. А родители в Курске живут. Ну, все равно сходи. К соседям зайди. Квартиру проведай. – Тут он уронил взгляд на кроссворд. – Во! Никакой не Волчков. Минер! Вот так вот!
В коридоре я подошел к окну на ватных ногах и уставился на наш двор, где седьмой класс, за что-то получив взыскание из девяти букв, сгребал в кучи палые листья.
Мне было ясно: Волчков ищет человека, который передал Кажется-Жене записку с формулой. Чтобы нанести свой добивающий удар в соответствии с концепцией.
И у меня концепция получилась – стала ясна та фраза, которую я услышал возле теремка.
И родная школа уже не казалась мне привычным и надежным, безопасным местом. Она мне стала казаться западней. Но почему-то противный первоначальный страх сменился в моей душе настоящей злостью. Попался бы мне сейчас Волчков, уж я бы знал, чем ответить на его приветливую улыбку…
Возле подъезда дома, где жил Кажется-Женя, какой-то старичок возился с детской коляской. Прилаживал гнутое колесо. Колесо не прилаживалось, дед постукивал по нему молотком – в коляске позвякивали пустые бутылки.
– Скажите, пожалуйста, – вежливо обратился я, – Евгений Иванович в этом подъезде живет?
Старичок вскинул голову, внимательно посмотрел на меня и неожиданно сердито ответил:
– Не скажу!
– Почему? – Я оторопел немного.
– Назло! – Он снял колесо с оси и стал его выправлять. – Я тебя узнал.
Я посмотрел на табличку с номером дома. Дом как дом. Вовсе не сумасшедший.
– А что я вам сделал? – на всякий случай спросил я.
– Ты звонил в мою дверь и убегал.
– Это был не я.
– Так бы и сказал. – Он надел колесо, пристукнул его – остался доволен. – А Евгений Иваныч – мой сосед. Только он сейчас занят, он в больнице.
– Я знаю, я потому и пришел. У него есть родственники?
– Еще нет, – сказал дед, пробуя, как движется коляска. – Но скоро будут.
Да, дом как дом… А по виду не скажешь.
Но все оказалось просто.
– У него невеста есть. Женой будет. Вот и родня.
– А где его невеста?
– Где-где? Дома. Плачет который день.
– А вы откуда знаете?
– Я про свою внучку все знаю.
Вот это удача! Повезло. Дед, правда, сумасшедший, но внучка, надеюсь, нормальная.
– Ее Людочкой зовут? – спросил я с надеждой.
– Ага, – сказал дед, – Маринкой.
– А что она плачет?
– Ну как же – жених пропал! Сначала в больницу попал, а потом из больницы пропал.
– Он нашелся. Он в другой больнице. Его перевели. – Телевизор надо смотреть, хотелось мне сказать.
– Смотри-ка, нашелся, – мне показалось, что дед произнес это с огорчением. – Ну, пойди к ней, обрадуй. А мне пора посуду сдавать.
И он загремел по улице своей коляской с бутылками.
Я нажал кнопку домофона и, когда отозвался женский голос, сказал:
– Здрасте. Я от Евгения Ивановича.
На шестом этаже меня ждали. С нетерпением. Дверь квартиры была распахнута, и на пороге стояла девушка. С распахнутыми глазами.
– Что с ним? – спросила она с тревогой в голосе. – Он как бы жив?
Вот именно – как бы. Угадала.
Я коротко рассказал ей то, что считал нужным рассказать. У меня другая была задача. Мне самому нужно было кое-что услышать.
– Заходите, – сказала девушка Марина. – Я сейчас как бы соберу Женечке передачу.
Читать бесплатно другие книги:
