Магия, до востребования Таругин Олег
Именно из-за Тришкиной натуры Вакулов и не среагировал должным образом, когда незнакомая девица набросилась на него с истеричным криком: «Попался, мерзавец!»
Устало вздохнув, Иван постарался улыбнуться как можно более любезно и хотел, было, привычно сказать, что, мол, ошиблись вы, сударыня.
Не успел…
Летящий ему в голову кулак Вакулов заметил краем глаза, но отчаянная попытка уклониться не увенчалась успехом — врезали качественно, и сознание накрыло черной пеленой.
ЭКСПЕРИМЕНТ № 00889–12.
Настройка основной системы.
Народная Республика Афганистан,
апрель 1987 г.
…В принципе, у них и не осталось ни одного шанса с того самого момента, когда по головной и замыкающей колонну БМП одновременно врезали из гранатометов — развернуться на узком горном серпантине было просто негде. Головная «бэха» тут же превратилась в чадный факел, замыкающей повезло больше: кумулятивный заряд попал в двигатель, властной рукой останавливая машину и сметая с брони десант.
Заблокированный между двумя бензовозами БТР-70 попытался было расчистить путь к головной БМП — бывали случаи, когда мощности двух камазовских движков хватало, чтоб столкнуть с дороги запирающую огненный капкан бронемашину, но взорвавшаяся прямо перед ним автоцистерна преградила путь несколькими тоннами искореженных обломков и пылающего бензина. А мгновением спустя бронетранспортер накрыла огненная волна: рванул второй бензовоз, успевший по инерции сократить дистанцию, почти ткнувшись бампером в корму БТРа…
Впрочем, и экипажу, и десанту обреченного БТРа было уже все равно. Еще одна противотанковая граната аккуратно вошла в борт, и из всех люков и без того уже охваченной огнем бронемашины одновременно полыхнуло дымное жаркое пламя взорвавшейся соляры…
На этом все, по сути, и закончилось: засевшим на господствующей высоте моджахедам осталось лишь перебить зажатых между скалой и стометровой пропастью людей, расстрелять оставшиеся бензовозы и грузовики и уйти.
Мехвод замыкающей колонку «бэхи» погиб сразу, однако наводчик-оператор Сергей Грымов и ее командир, лейтенант Виктор Марков, от взрыва разворотившей МТО гранаты почти не пострадали. Хотя, конечно, «почти» — понятие на войне весьма растяжимое…
Несмотря на разбитый двигатель и заполнивший боевое отделение дым, электропривод еще работал, и Грымов довернул башню в сторону нависающего над горной дорогой склона. Подняв ствол на максимальный угол возвышения, он нажал на спуск, ориентируя прицел по заметным среди камней вспышкам душманских выстрелов. Эффективность от такой стрельбы была, конечно, почти нулевая, но все лучше, чем безропотно ждать второй гранаты в борт!
Тридцатимиллиметровая автоматическая пушка БМП захлебнулась судорожным кашлем, щедро расходуя осколочно-фугасные и трассирующие снаряды из первой боеукладки — от второй ленты, набитой бронебойно-трассирующими выстрелами, пользы во время подобного боя и вовсе никакой. Толку с того, что бронебойный снаряд способен с полутора километров прошить борт практически любого натовского БТРа? От противотанковой кумулятивной гранаты их алюминиевая броня защитит не лучше, чем фанера — от выстрела из «калаша»!
Отстрелянные гильзы закувыркались го броне, горячей волной потекли на исцарапанную гусеницами каменистую афганскую землю: орудие работало с максимальной, более пятисот снарядов в минуту, скорострельностью. Усеянный валунами склон немедленно покрылся десятками дымных разрывов. Впрочем, особого вреда укрывшимся за камнями душманам это принести не могло. Одна-единственаая мелкокалиберная пушчонка ненавистных «шурави» практически ничем не угрожала их заранее подготовленной огневой позиции. Что ни говори, а воевать необученные даже простейшей грамоте «духи» умели неплохо.
— …нахрен пацанов с брони смело! — Сергей не сразу узнал измененный ларингофоном голос командира. — Говорил ведь: сидите лучше внутри! Как чувствовал, б…!
Грымов бросил короткий взгляд на говорившего — вернее, кричащего — лейтенанта, тыльной стороной ладони отиравшего струящуюся из коса кровь: контузило. Да, командир прав: сидел бы десант под броней — может, к уцелел бы. Хотя вряд ли. Не зря ведь армейские острословы еще в первые годы этой странной войны обозвали БМП «братской могилой пехоты». Легла б граната на метр дальше — и пришлось бы их со стенок десантного отделения лопатой соскабливать.
Правда, теперь их придется соскабливать с дороги…
А вообще хреново, конечно. И пацанов жаль, и того крошечного шанса, что кто-то из спасшихся снимет высунувшегося из укрытия гранатометчика прежде, чем он превратит «бэху» в еще один пылающий факел, у них теперь нет. В подобных условиях танк или БМП без прикрытия — ноль без палочки: бой на горном серпантине — почти то же самое, что и бой в городе. Это еще немецкие фаустники в сорок пятом неплохо доказали: оставшийся на узкой городской улице без пехотного охранения танк сгорал за несколько секунд.
А вокруг меж тем парил сущий ад: двадцатиметровым факелом полыхнул еще один бензовоз; истерзанный пулями тентованный «Урал» сорвался с тормозов и грузно перевалился через край пропасти; рванул, вышибая люки и срывая башню, боекомплект первой сожженной БМП…
Блин, люди, ну кто так проводит колонны, а?! Без «вертушек» огневой поддержки, без оседлавшего опасные перевалы спецназа, без серьезного прикрытия бронетехники?..
Ну и что с того, что район признан «безопасным»? Что с местными достигнута какая-то там сомнительная «договоренность» на проводку колонны? Что всей той колонны — пять бензовозов да четыре «Урала» под прикрытием аж двух сраных БМП, одного едва живого БТРа первой промышленной серии и взвода необстрелянных, только из ферганской «учебки», пацанов? Не наплевали «духи» на ваши договоренности? Пропустили колонну? Суки вы, все вы суки, слышите — все…
Конечно, вскоре с ближайшего аэродрома поднимется дежурная боевая пара «крокодилов» и проутюжит НАРами эти усеянными стреляными гильзами и израсходованными гранатометными выстрелами склоны. Вот только «духов» там уже не будет, уйдут своими тайными тропами восвояси.
А потом, в назидание за нарушенную «договоренность», на пару ближайших кишлаков спикируют из выжженного солнцем поднебесья штурмовики, обращая в пыль фугасными бомбами и напалмом глинобитные духаны, но что это изменит? Кто вернет жизнь уже погибшим и прямо сейчас погибающим советским ребятам? Кто вернет им жизнь, а их самих — оставшимся в далеком Союзе матерям и невестам? Кто?..
…А ведь у нас все точно так же! Ничего с тех пор и не изменилось!..
Все эти кажущиеся долгими мысли пронеслись в голове Сереги Грымова по кличке Грымза — жалко парня, совсем ведь еще пацан… был! — за считанные секунды. Те самые секунды, что потребовались скорострельной автоматической пушке 2А42, чтобы выпустить по горному склону первую сотню из полутысячи штатных снарядов.
И это было последним, что успел сделать сержант Грымов в своей совсем недолгой девятнадцатилетней жизни.
Воткнувшаяся в крышу боевого отделения советская кумулятивная граната ПГ-7В, выпущенная из советского же гранатомета РПГ-7, с легкостью пробила тонкую броню и взорвалась внутри, превратив последнюю из бронемашин прикрытия уничтоженной колонны в фонтанирующий рвущимся боекомплектом факел…
— М-мать, снова!!!.. Больно-то как…
— Заканчивай придуриваться, Иван, — голос Игоря Довбаня донесся до Вакулова откуда-то из темноты.
«Он-то здесь какими судьбами? — вяло удивился Вакулов. Думать было тяжело — саднящая тупая боль то накатывалась на него, то отступала, подобно морским волнам. И желудок скручивало так, что его содержимое грозило выбраться наружу по собственной инициативе. — Неужели мы и в самом деле находимся на корабле?»
— Иван! — голос Игоря звучал укоризненно. — Хватит уже, честное слово, изображать из себя смертельно убитого! Ничего с тобой страшного не случилось… пока!
От этих слов в мозгу Вакулова ослепительно вспыхнула мысль о том, что он опять воевал в чужом теле! Воевал… и погибал! Иван даже перестал обращать внимание на радостно набросившуюся на него гадину под названием боль — настолько его захватили воспоминания. Ведь что интересно — в этот раз (в отличие от первого «сна») он постоянно осознавал, что это не происходит с ним самим, а перед глазами крутится лента «кино» из чужой жизни! Он даже мог оценивать происходящее, бессильно материться при виде гибели солдатиков на забытой Богом горной дороге и искренне жалеть Серегу Грымова. Да-да, точно, Грымова, Грымзу — именно так его и звали, того солдатика, размазанного взрывом по стенкам боевого отделения…
Глаза Иван все-таки открыл.
Лежал он на узкой больничной кушетке, накрытой полиэтиленом, в помещении, ужасно похожем на приемный покой больницы. Шкаф с лекарствами, казенная серая краска стен, покосившийся стул… и улыбающийся Игореха с пронзительно пахнущим нашатырем ватным тампоном в руке…
Стоп!
— Ты откуда здесь взялся? И где мы, собственно? — осведомился Иван, пытаясь приподняться. Боль словно этого и ждала, вновь радостно вонзившись огненной иглой в левую часть головы. Вакулов со стоном откинулся обратно на кушетку.
— Э, ты поаккуратней! — возмутился Игорь. — Мы его, понимаешь, спасали-спасали, а он сейчас возьмет, и окочурится! На-ка вот — нюхни нашатырчика! Да не мычи ты! И не отворачивайся — для тебя же стараюсь!
— Да ты мне его в рот выжимаешь! — промычал Вакулов. — Убери ты эту гадость, ради бога!
— Ну и что? Это же спирт! — искренне изумился Игорь. — Внутреннее прогревание, дезинфекция, дезинформация… не, это уже из другой оперы. В общем, с возвращеньицем вас, Иван Викторович! Докладываю: взяли тебя грамотно. Оглушили, скрутили и волокли к машине уже без чуйств, — Игореня, как обычно, не мог удержаться от того, чтобы немного не похохмить. — А мне с Колюхой Куприяновым шеф велел приглядывать за тобой. Прям, как к ведунье сходил! Вот мы, значитца, и сидели неподалеку. А тут смотрим, такая похабель творится — Вакулыча какие-то хмыри похитить решили! Цирк, да и только! Пришлось вмешаться, разумеется.
— И кто это был? — заинтересованно спросил Иван.
Игорь слегка покраснел.
— Знаешь, — сказал он, отводя глаза, — нам не удалось взять никого из них… живым.
— Не понял! — искренне удивился Вакулов. Чтобы натасканный на захват в условиях огне — или магоконтакта боец спецгруппы не мог с кем-то справиться и выполнить задачу по нейтрализации противника?! Хотя… хотя, никто не идеален и на каждую хитрую жопу всегда найдется болт с левой резьбой. Значит, в этот раз ребятам попался достойный соперник. Вопрос в другом — кто это такой, гм, «левозакрученный» вдруг заинтересовался персоной скромного отставного капитана? Какой смысл посылать на его захват элитных «волкодавов»? Да еще при этом и действовать так нагло — завалить человека посреди бела дня, невзирая на то что вокруг было полным-полно свидетелей! Так обычно ведут себя в том случае, если ничего и никого не боятся, чувствуя за спиной поддержку «власть предержащих»… или же когда некуда отступать и нужно добиться результата любой ценой.
Ерунда какая-то! Кому он мог так досадить? Блин, голова просто раскалывается — никак не получается сосредоточиться! Еще и нашатырем, блин, воняет… Кстати, о чем это там Игорек буровит?
— …с виду — как распоследние лохи одеты, а нижнее белье дорогое, заграничное. И одеколон такой, что не каждый наш генерал себе позволить может. Это только то, что на месте сразу в глаза бросилось, когда мы их маленько обыскали до приезда труповозки.
— Труповозки?
— Ну да, а как же иначе? Мы люди законопослушные: тебя вот в кабинет дежурной медсестры отволокли и сразу же врачей из поликлиники кликнули, а они труповозку и оперов вызвали — когда убедились, что клиенты «холодные».
— Погоди, — постарался собраться с мыслями Иван, — а документы при них были?
— Да о чем я тебе только что говорил? — всплеснул руками Игорь. — Пустые они оказались! Ничего, кроме жетончиков с совой, у них не нашли. Даже тачка в угоне числится.
— Какие, говоришь, жетончики? — заинтересовался Вакулов.
— Да вот такие, — равнодушно ответил Довбань и продемонстрировал Ивану прямоугольную металлическую пластину на черном шнурке. С нее на Вакулова пристально глядела огромными круглыми глазищами нахохлившаяся крючконосая сова.
…Правда настолько ценна, что вокруг нее приходится возводить бастионы лжи…
Научно-исследовательский центр ВС США «Пятая Точка»,
военная база «Форт Блисс», Техас,
ноябрь 2003 г.
…Предвкушавший триумф бригадный генерал Тимоти Хаггерс прямо-таки лоснился от удовольствия. Ровно два года потребовалось яйцеголовым, чтобы разгадать секрет доставленной из Афганистана штуковины, волею случая обнаруженной «зелеными беретами» в горах. Но ведь сумели разгадать, справились? Значит, не зря налогоплательщики закрывали очередную многомиллионную дыру в военном бюджете, обозначенную малопонятным определением «расходы на особые научные изыскания»!
Правда, в прошлом году, когда окончательно стало ясно, что эта штука сделана где угодно, но только не на Земле, о субсидировании проекта Silver Cigar[10] можно было больше не беспокоиться. Вообще не беспокоиться: термин «открытый бюджет» дорогого, знаете ли, стоит!
Правда, как именно им удалось это сделать — яйцеголовым, в смысле, не налогоплательщикам! — генерал Хаггерс так и не понял. Да и не старался особенно понять, если уж честно. Его статус главного куратора от верховного командования Сухопутных сил вовсе не предполагал глубокого «вникания в предмет». Достаточно и того, что он с грехом пополам уяснил: поданное на корпус инопланетной «сигары» напряжение (или излучение, хрен его знает, как правильно?) строго определенных параметров изменит его молекулярную решетку таким образом, что она раскроется, словно орех. «Молекулярный код», так, кажется, они это назвали. Всего-то один сраный импульс — и все!
А ведь за первый год исследований оболочка этой штуковины, страшно сказать, чего только не выдержала! Лазерный луч, поток жесткого рентгеновского излучения, алмазный резак, многотонный гидравлический пресс и даже удар потока разогнанных в ускорителе TEVATRON элементарных частиц… Да все, что угодно, разве только в эпицентр ядерного взрыва не засовывали!
И хоть бы хны: ни царапины, ни вмятины. Вот тогда-то яйцеголовые и поняли, с чем столкнулись, и стали искать другие пути. И ведь нашли, свидетелем чего вот прямо сейчас должен стать он, бригадный генерал Тимоти Хаггерс!
Самодовольно хекнув, генерал уставился в смотровое окно, бронированное стекло которого отделяло его от лаборатории. Там, за стеклом, сновали двое упакованных в герметичные костюмы ученых. Окруженная множеством приборов, опутанная какими-то кабелями «штуковина» невозмутимо возлежала на специально разработанном стенде. На многочисленный персонал, сидящий в этом же помещении перед своими мониторами, испещренными непонятными таблицами и графиками, Тимоти даже не обращал внимания. У них своя работа, у него — своя.
Наконец все приготовления завершились, и лаборанты убрались прочь. Несколько мгновений ничего не происходило, затем из невидимого динамика раздалось:
— Внимание, тестовый частотный пакет пошел.
Хаггерс подался вперед, едва не стукнувшись лбом о пуленепробиваемое стекло, однако ничего не изменилось. Невидимый оператор равнодушно сообщил:
— Совпадения не зафиксировано. Второй пакет…
Оправдать затраченные на проект SC деньги удалось только на десятом «пакете». Оболочка серебристой «сигары» вдруг подернулась рябью, словно вода под ударом воздушной струи заходящего на посадку вертолета, на миг застыла — и, разом утратив былую твердость, десятками «ртутных» ручейков потекла вниз, застывая на полу бесформенными сверкающими лужицами. Несколькими секундами позже на поверхности испытательного стенда уже лежала некая ажурная металлическая конструкция, обводами повторяющая исчезнувшую «сигару», заполненная множеством разнообразных по форме контейнеров. Инициированная одним из частотных пакетов трансформация завершилась, и инопланетная штуковина была готова отдать людям свои сокровища…
Генерал вздрогнул, запоздало осознав, что смутивший его звук — всего лишь аплодисменты сидящих за компьютерами людей. Сотрудники «Пятой Точки» вставали со своих мест, поздравляя коллег с победой. Несколько человек даже подошли к генералу, чтобы пожать ему руку. Последнее Тимоти вынес стоически, ухитрившись даже пару раз улыбнуться в ответ на поздравления. Хаггерс отнюдь не был столь наивен, чтобы всерьез полагать, будто его общество доставляет паучникам радость: в исследовательском центре его недолюбливали. Впрочем, это уже не имело ни малейшего значения. Главным был достигнутый результат.
Не без облегчения покинув комнату, генерал прошел коротким коридором и вызвал доставивший его на два уровня выше лифт. Можно было звонить Президенту и министру обороны. Да, теперь можно! Начальство, как известно, любит лишь тех, кто несет добрые вести. Остальных… остальных оно не то чтобы не любит, просто служат эти остальные исключительно в отдаленных гарнизонах.
На Аляске…
Глава 6
…«Лица стерты, краски — тусклы». Совсем, как в старой песне «Машины времени». Вакулов додумывал эту неожиданно пришедшую ему в голову мысль, уже остановившись возле продавца. В принципе, он не собирался задерживаться возле него и даже прошел было мимо, но… Какое-то смутное чувство узнавания царапнуло Ивана, заставило резко затормозить и вернуться назад.
Старик в темно-сером поношенном дождевике понуро сидел на поставленном «на попа» деревянном ящике, а перед ним, на расстеленной прямо на асфальте клеенке лежало несколько кукол. Голова мужчины была непокрыта, и ветер лениво играл на удивление длинными прядями его седых волос.
Сначала продавец никак не отреагировал на Ивана — мало ли кому вздумается задержаться, чтобы бросить взгляд на явно неходовой товар? Но Вакулов не уходил, и старик поднял на него слезящиеся, покрасневшие глаза.
— Вас что-нибудь заинтересовало, молодой человек? — равнодушно, явно ни на что не надеясь, спросил он усталым, слегка хриплым голосом.
Иван, задумчиво разглядывавший кукол, ответил не сразу.
— Кого-то они мне напоминают, — медленно проговорил он, словно бы размышляя вслух. — Что-то такое… из детства!.. Нет?
Старик нехотя улыбнулся, но промолчал. Иван, поняв, что подсказки не будет, усмехнулся.
— Да ладно, я уже и сам вспомнил! — Вакулов торжествующе улыбнулся и тут же охнул — боль в том месте, куда ударил его один из неизвестных (пока неизвестных!) похитителей, пронзила голову раскаленной иглой. Иван осторожно дотронулся до ушиба, помянув неласковым словом «совоносителей» всех видов. Старик раскрыл было рот, но передумал и говорить ничего не стал — мало ли как отреагирует на его замечание этот странный парень в военной форме без знаков различия с забинтованной головой? Может, он вообще… того? Вдруг озлобится и полезет в драку? Нет, нынче надо быть аккуратнее с незнакомцами!
Старик нахохлился и снова принялся разглядывать трещинки на асфальте.
Вакулов осторожно, стараясь опять не потревожить рану, усмехнулся краешком губ. Опасения старика были ему вполне понятны.
— Так вот, папаша, — как можно более мирно сказал Иван так, будто продолжал прежнюю фразу, — сдается мне, что этих вот кукол я в свое время видел в театре Образцова, а?
Старик вздрогнул и с неожиданной резвостью поднял голову.
— Однако вы меня приятно удивили, юноша, — воскликнул он радостно. — Я пребывал в полной уверенности, что о том кукольном театре сейчас уже никто не помнит… Или не хочет помнить — сейчас ведь гораздо проще сходить на спектакль одного из этих… «волшебных» театров! — старик скривился, словно от зубной боли.
Иван неожиданно сильно проникся чувствами своего собеседника — ему самому было столь же горько осознавать, что и в медицине на ведущие роли сейчас вышли всевозможные целители, знахари, адепты магических культов и тому подобная публика, а профессионалы старой школы оказались выброшены на обочину. Даже сам Вакулов, с его нехилой подготовкой, полученной после поступления в отряд, так и не смог найти применения своим талантам на гражданке. Во-первых, действовало ограничение по подписке о неразглашении, во-вторых, специфика его прежних занятий существенно отличалась от «мирного» здравоохранения, в-третьих… Да какая, в общем-то, разница — сколько там этих «во-первых, во-вторых, в-третьих»! Главное, что он просто оказался лишним в сложившейся системе!
Впрочем, Иван твердо решил для себя, что оная система об этом еще пожалеет. Очень хотелось надеяться, что сильно…
— …и это оказалось единственным, что мне отдали в качестве награды за прежнюю работу, — Вакулов спохватился: старичок, оказывается, все это время что-то ему рассказывал. Хотя, в общем-то, догадаться, о чем шла речь, было несложно — наверняка старый театр в новых реалиях приказал долго жить, а бывшему сотруднику отдали теперь никому не нужные куклы в качестве то ли выходного пособия, то ли награды «за все хорошее». Банальная, в общем-то, история…
Но отчего же Вакулов никак не мог заставить себя повернуться и уйти? Ностальгия, сентиментальность? Бог его знает! Но Иван, глядя на побитых временем кукол, вдруг решительно запустил руку в карман и, не считая, сыпанул на клеенку опешившего старичка ворох смятых купюр. Все, что у него было при себе.
— Зачем?! — слабо запротестовал старик. — Я не могу этого принять! Что вы! Молодой человек, я, видите ли, никогда, слышите — никогда не…
— Молчи, батя! — жестко оборвал его Вакулов. — Это не милостыня, а… ну, скажем, спонсорская помощь. Понял?
Старый актер часто-часто закивал, жалко улыбаясь и бормоча какие-то нелепые слова благодарности. Ивану вдруг стало отчего-то невыносимо стыдно и он, чувствуя, как неудержимо краснеет, повернулся и пошел дальше по тротуару.
— Молодой человек, подождите! — догнал его окрик. Иван повернулся. Запыхавшийся старичок тяжело дышал.
— Едва догнал вас, — пожаловался он, — вот, возьмите! Поверьте, это тоже от чистого сердца! — дедок протягивал ему тряпичную фигурку ведьмы в остроконечной шляпе, лихо оседлавшей небольшую метлу. — Это не причинит вам зла, а наоборот, поможет! — торопливо сказал старик, заметив, что Иван не выказывает желания брать у него из рук подарок.
— Да, я знаю, — тихо проговорил Вакулов, завороженно глядя на игрушечную колдунью.
Он действительно это знал…
Подмосковье, пятнадцать лет назад
…Они пробирались сквозь чахлую лесопосадку, замирая от каждого шороха. Провала не должно было быть. Точнее сказать, у них не было бы ни одного шанса выжить, заметь их кто-нибудь посторонний — члены секты не оставляли в живых не то что случайных свидетелей, а и просто оказавшихся рядом с их логовом по неосторожности или по незнанию людей.
В Службе совершенно случайно узнали о существовании на подконтрольной территории этого сатанинского шабаша. Он давным-давно перешел ту грань, что отделяет пусть и не очень умное, но по большей части безобидное для окружающих увлечение «темным культом» от представлявшего реальную опасность сборища убийц и садистов, вооруженных, ко всему прочему, мощными талисманами, амулетами и чародейскими способностями некоторых из своих адептов. Нечего было и думать о том, чтобы привлечь этих уродов к ответственности с помощью законных методов — слишком зыбки были данные о происходящем за стенами загородного особняка, где располагалась секта. Да и сама нынешняя ситуация, то хрупкое равновесие, «вооруженный до зубов нейтралитет», что сложилось между официальными властями и все более и более набирающими силу магами, грозило разлететься вдребезги при появлении малейшего повода у последних, поднять вой об ущемлении их прав.
Именно поэтому руководство Службы приняло решение, не афишируя своих действий, нанести точечный удар. Опять же — хорошая проверка для созданной втайне спецгруппы, что должна была, по замыслу неких вышестоящих «товарисчей», противостоять набирающему обороты разгулу магобандитизма.
Старший лейтенант Вакулов, одномоментно исполнявший роли штатного врача, специалиста по разной каверзной химии, психолога, мастера допросов и, разумеется, функции штатной боевой единицы, сейчас шел в головном дозоре. Потому именно он и заметил лежавшую ничком фигуру в длинном темном платье и нелепый остроконечный колпак рядом с нею.
Иван поднял сжатую в кулак руку, подавая товарищам предупреждающий сигнал и не отводя ствол «абакана» от незнакомца, стремительно обшарил взглядом окрестности. Все было тихо, никакого подозрительного движения не наблюдалось, однако Вакулов не спешил двигаться с места.
За спиной раздался короткий условный свист, и Иван облегченно выдохнул: это был сигнал, что рядом нет спрятавшихся физически или укрытых с помощью заклятья живых существ, превышающих размерами домашнего хомячка. Хитроумный приборчик, сочетавший в себе функции теплового сканера, пси-локатора и еще много-много чего, практически не давал сбоев. Правда, до конца старлей все равно не расслаблялся — соответствующее, гм, воспитание, знаете ли, не позволяло! Некогда ему твердо-натвердо вдолбили в голову, что ротозеи долго не живут. Во все времена и при любой власти. Пусть даже и магической…
Вакулов привычно забросил автомат за спину, осторожно подошел ближе, сноровисто проверил человека на предмет взрывающихся, плюющихся молниями, замораживающих и творящих прочие мерзости — нужное подчеркнуть — сюрпризов и осторожно перевернул тело.
Батюшки святы, да это ж ведьма! Самая что ни на есть настоящая ведьма! Ну, или женщина, до жути на таковую похожая, по крайней мере, внешне. Или, если уж быть до конца точным, похожая теми стереотипными признаками, что приводятся в фильмах, книгах и спектаклях, где присутствуют оные персонажи. Беспорядочно спутанные пряди черных до синевы волос, нос с горбинкой, родинка-бородавка над верхней губой, синие полукружья под плотно закрытыми глазами, тонкие бледные губы, испачканные чем-то темным…
Прямо-таки победительница конкурса на лучший костюм к хеллоуину: заклятые заокеанские друзья точно оценили бы!
Стоп, стоп, стоп!
Да ведь она никак ранена, и ранена достаточно серьезно! Иван только сейчас разглядел, что черное платье на груди и животе женщины обильно пропиталось кровью. И что на губах у нее вовсе не грязь, как показалось вначале, а кровь. Похоже на огнестрельное ранение, и очень может быть, даже не пулевое. Картечь, что ли? Из помповухи жахнули?
Так, подруга, а ну не вздумай мне умирать! Сейчас я тебе укольчик обезболивающий сделаю, потом что-нибудь противошоковое вкачу… — подсвечивая фонариком, Иван разложил перед собой укладку первой помощи, выбирая необходимые препараты. Конечно, ведьма, несмотря ни на какую магию, уже не жилец — чтобы это понять, вовсе не нужно быть врачом. Это любой фельдшер или даже армейский санинструктор скажет. Но вот облегчить ее участь… и успеть получить кое-какие сведения еще можно.
И не только можно, но и нужно! В их положении — особенно.
Так, сначала внутримышечно шприц-тюбик с омнопоном, следом еще один — уж больно рана страшная, странно, что она вообще еще до сих пор жива. Болевой шок — жуткая штука…
Есть, это сделано. Теперь бы кровопотерю хоть как-нибудь восполнить: вен на руках вон вовсе не видно, спали все — значит, давление чуть не до нуля понизилось. Капельницу бы подключить, только где ж ее в боевом рейде взять, эту капельницу? Спецназ, конечно, своих не бросает, это правда. Но объем оказываемой в полевых условиях медицинской помощи от этого утверждения никоим образом не меняется. Так что «не бросать» зачастую приходится не живых, а погибших…
Но сейчас ситуация все-таки несколько иная. И речь, в принципе, не о спасении жизни, а лишь о том, чтобы привести несчастную магичку в чувство. Вакулов задумчиво перебрал имеющиеся медикаменты. Несколько небьющихся пластиковых двадцатикубовых ампул с физраствором, несколько — с глюкозой, плюс вода для инъекций… в сумме граммов сто — сто пятьдесят наберется. Правда, вводить придется струйно, несколькими шприцами, ну да иного выхода все одно нет… А под конец можно что-нибудь стимулирующее забабахать — этого добра у него, учитывая запредельные нагрузки на бойцов во время боевых операций, в достатке. Иногда только на стимуляторах и приходится из рейда выходить…
— Ты чего столько возишься? — заставив Ивана вздрогнуть, раздался над головой голос командира группы. — Что, неужели жива? Эк ее разукрасило! Да, жаль бабенку. Ладно, давай кончай скорей, а то долго на одном месте сидим.
— Серый, ты не понял, — Вакулов вернулся к своим манипуляциям, извлекая из упаковок и раскладывая прямо на земле шприцы и вскрытые ампулы. Учитывая ситуацию, про принципы асептики сейчас можно было забыть: рана убьет ведьму куда быстрее, нежели попавшая в кровь инфекция. — «Блаженную смерть» я ей всегда вкатить успею. Хочу в сознание привести да поговорить чуток. Нутром чую, что тут без наших оппонентов не обошлось.
— Да? — задумался комгруппы. — Ладно, полчаса на все про все хватит?
Вакулов грустно усмехнулся:
— Более чем. Без меня она бы и этого не протянула, так что вовремя мы ее нашли.
Закатав рукав темного не то платья, не то балахона, Иван набросил жгут и с третьей попытки подкололся, найдя единственную более-менее целую вену чуть ли не по наитию. Теперь главное успеть ввести лекарства до того, как несчастная отправится в свой последний полет… Кстати, интересно, они вообще хоть во что-то, кроме своей магии, верят, все эти новоявленные волшебники? Или в Кого-то?
Землисто-серая кожа умирающей ведьмы едва заметно порозовела. Проверив пульс и зрачковый рефлекс, Вакулов удовлетворенно хмыкнул. Конечно, о том, что «состояние пациентки стабилизировалось» и речи не шло, но и умирать она в ближайшие десять-пятнадцать минут уже не собиралась. Теперь главное — суметь привести ее в чувство: двойная доза наркотика — это вам не шутки. Как бы она из своего обморока в вечный сон плавненько не уплыла… Одна надежда на введенные стимуляторы да на проверенное десятилетиями средство, самый что ни на есть банальный нашатырь.
Раздавив ампулу с нашатырем, Иван осторожно поднес остро пахнущую вату к заостренному носу ведьмы. Томительно потянулись секунды. Наконец веки раненой дрогнули, и она попыталась отвернуть голову от резкого запаха. Получилось!
Вакулов убрал ватку и, склонившись над ведьмой, негромко спросил:
— Ты слышишь меня? Можешь говорить?
— Д-да-а-а… с-слышу… — первые слова дались ей с трудом, кроме того, из приоткрытого рта потянулась по подбородку темно-алая струйка:
— М-могу…
— Меня зовут Иван, я военный врач. Мы случайно наткнулись на тебя. Ты ранена, но помощь я уже оказал. Теперь все будет хорошо. Тебе ведь уже лучше? — ненавистные и насквозь лживые словеса, которые Вакулову по долгу избранной профессии не раз и не два приходилось говорить умирающим людям. В такие моменты он всегда особенно остро ненавидел и себя, и свою профессию, и весь этот исполненный смерти и страдания мир.
— Я… умираю? — неожиданно прошептала ведьма, широко раскрывая затянутые пеленой боли и наркотического опьянения глаза. Тянущаяся из уголка рта струйка превратилась в тоненький ручеек.
«Только бы не закашлялась! — с тоской подумал Вакулов. — Ведь своей же кровью захлебнется — легкое-то пробито…»
Впрочем, ведьма ждала ответа, и он, неожиданно даже для самого себя, кивнул головой:
— Да. Умираешь. У тебя есть минут двадцать, может, полчаса. Дотащить тебя до поселка или автострады мы все равно не успеем. Извини…
— Не надо… извиняться… доктор… — ведьма судорожно сглотнула наполнявшую рот кровь. Иван похолодел, однако она продолжила говорить, хотя предательский ручеек стал еще чуть-чуть шире. — Я все понимаю… и знаю, что ты… хочешь спросить… Слушай, старший лейтенант медицинской службы Иван Вакулов, слушай и не перебивай. На самом деле, у меня еще меньше времени, чем ты думаешь…
…Боевые действия в подземелье требуют особой подготовки. Не так-то просто перемещаться по запутанным переходам, на долю секунды опережая врага, появляющегося из потаенных убежищ и норовящего угостить тебя свинцовым ливнем. А если еще и лампы дежурного освещения подслеповато моргают и жалобно потрескивают, сообщая о том, что жить им осталось совсем недолго и скоро здесь воцарится первозданная тьма, разрезаемая лишь узкими рубиновыми лучиками лазерных целеуказателей, то…
Но в том и фишка, что бойцы спецгруппы не обращали на эти мелочи ровным счетом никакого внимания: они-то прекрасно знали, как надо себя вести в подобных условиях, и заученно действовали по вдолбленной многократными тренировками схеме, преодолевая упорное вражеское сопротивление. Ну а то, что противник попался достойный? Так это ж еще лучше — есть повод проверить себя в настоящем деле!
Работающие на полную мощность спецкостюмы делали своих обладателей похожими на призраков, сноровисто перемещающихся размытыми тенями в лабиринтах подземной базы. Вот только обычные призраки вряд ли могут свернуть шею зазевавшемуся часовому, быстро перенастроить системы наблюдения, аккуратно всадить пулю в охранника или аккуратно закатить ребристое яйцо осколочной гранаты в караулку, гарантируя себе «чистый» тыл!..
— И уж тем более обычному призраку не под силу скрутить в бараний рог чародея отнюдь не самого низшего ранга и деловито волочь его наружу!
Безвольно обмякшее тело в сером балахоне чертило ботинками пол в обрамлении двух сгустков тумана с обеих сторон. Из пустоты доносились лишь чье-то тяжелое дыхание да короткая сдавленная ругань.
— Тяжелый, гад! Эдак никакие диеты не нужны — потаскал такого вот борова, и все лишние килограммы как рукой сняло.
— Не сбивай дыхание, поднажми лучше — слышишь, как наши там, позади, этих клоунов ряженых сдерживают? Еще минут пять — и у них ба-альшие проблемы с боезапасом начнутся, а им еще оторваться необходимо, прежде чем «пламень гнева» жахнет!
— Ниче, оторвутся! Не впервой…
И снова сумасшедший бег на пределе человеческих сил. Не магических — именно человеческих… Хорошо еще, что знаешь, куда бежать — спасибо тебе, посланница Внутреннего Круга Ковена Наталья Михайловская, за твой нежданный рассказ на пороге между жизнью и смертью! Кто бы мог подумать, что увешанный перевернутыми распятиями и прочими атрибутами сатанинской мерзости особняк — лишь прикрытие для входа под землю, на базу неизвестных — пока неизвестных! — деятелей, не слишком-то похожих на истинных «адептов тьмы».
Скорее уж, все говорило о том, что группа натолкнулась на весьма грамотно замаскированную научно-исследовательскую лабораторию или информационно-аналитический центр мощной государственной или военной структуры. И самое интересное — явно не российской!
Точнее выяснять было некогда: умирающая ведьма предупредила, что код доступа к лифту, который ей удалось раздобыть ценой собственной жизни, будет вскоре изменен, и тогда проникнуть внутрь чужой базы будет практически невозможно. Потому и действовать пришлось быстро, на ходу меняя все оговоренные ранее тактические схемы, поскольку времени оставалось ровно столько, сколько потребуется обитателям базы, чтоб обнаружить мертвых охранников.
Позднее уцелевшие ребята искренне удивлялись, как хрупкая на вид женщина смогла в одиночку перебить десяток здоровенных мужиков и несколько бойцовых псов, трупы которых они видели в особняке. Вот только спросить об этом у нее уже вряд ли придется — разве что там, за чертой…
Комгруппы колебался недолго. Он решил рискнуть и пойти дальше, чем того требовала первоначальная задача. Тем более что оная уже была практически полностью выполнена ведьмой без их участия. И группа, вооруженная планом базы, переданным им все той же Натальей, проникла в подземные ярусы, устроив там хороший тарарам, добыв несколько жестких дисков из центральных серверов чужой базы и захватив главного (по всем признакам) из работавших на ней деятелей.
Конечно, до рядовых исполнителей результаты изучения трофеев не доводили, но, судя по настоящему ливню правительственных наград, пролившемуся на бойцов, отработала группа — в свой первый же выход, между прочим! — отменно. Но и цену пришлось заплатить немалую — трое из десяти бойцов их небольшого отряда не вернулись тогда домой…
Из противников, правда, и вовсе никто не уцелел: спустя три минуты после отхода группы на самом нижнем ярусе рванул «пламень гнева» — тактический термобарический заряд второго класса мощности, оставивший после себя лишь тридцатиметровую воронку с остекленевшими от чудовищного жара стенами.
Но одно Иван знал точно: если бы не случайно найденная ими ведьма — цена успеха была бы куда как более высокой!
Если этот успех вообще имел бы место…
Глава 7
…Дома, конечно, начался переполох. Едва увидев его перевязанную голову, сестра разохалась и, как подорванная, рванула за матерью. Напрасно Иван пытался остановить ее и объяснить, что ничего страшного с ним, собственно, не произошло, и вовсе не стоит беспокоить мать после и без того тяжелого дежурства. Куда там — Катерина вопила так, словно любимый брат уже лежит на смертном одре и спешно готовится покинуть этот суетный мир.
В отличие от дочери, мама не кричала и не суетилась, но и слушать сына тоже не стала. Грозно нахмурив брови, она цыкнула на Катюху и не допускающим возражений тоном велела Ивану сесть на стул в гостиной, заткнуться и ей не мешать.
Тяжело вздохнув, Вакулов подчинился — он прекрасно знал, когда не стоит попусту сотрясать воздух. Мать аккуратно размотала бинты и, что-то бормоча себе под нос, осмотрела рану. Иван, конечно же, знал, что эти ее непонятные приговоры — есть не что иное, как достаточно мощные анестезирующие заклинания. Да-да, в том и была ирония судьбы, что мать человека, всеми фибрами души ненавидящего магию, сама была магом! Точнее сказать — целителем высочайшего уровня, на прием к которому мечтали попасть даже самые высокопоставленные персоны!
А все последствия Эпидемии: пусть и очень хороший, но вполне обычный врач «скорой помощи» вдруг стал обладателем таких способностей, что оставалось только развести в недоумении руками. Помнится, Иван испытал сильнейший шок, когда узнал об этом, но разве от этого хоть что-нибудь изменилось? Мать по-прежнему лечила людей, и упрекнуть ее было решительно не в чем — она оставалась все той же бессребреницей-идеалисткой, отнюдь не стремившейся построить индивидуальный рай на боли и страданиях окружающих.
Иван тогда сам попросился в опасный рейд, стремясь заглушить свои переживания, но мудрые начальники оставили его «в расположении», справедливо рассудив, что для выполнения заданий нужна холодная голова, а вовсе не ярость жаждущего «излить накопившееся» берсерка.
Трехдневный загул тоже помог мало, практически совсем не помог. На душе по-прежнему было мерзко и пусто. И тогда Вакулов решил плюнуть на все и жить дальше так, словно ничего в семье и не изменилось.
Так и жил, собственно…
— У-уй! Больно-то как! — Вакулов подскочил на стуле от пронзившей голову резкой боли.
— Все уже, — спокойно ответила мама, легонько похлопав Ивана по плечу. — Ничего страшного у тебя там действительно не было, сына, так, небольшая гематомка и рассечение кожи. Где это тебя угораздило? Словно кастетом приложили — неужто в поликлинике с кем из посетителей подрался?!
Иван нехотя улыбнулся.
— Ага! Очередь на сдачу мочи регулировал, а там у нас, сама понимаешь, чистый передний край! — мать усмехнулась. Катерина, все это время испуганно блестевшая глазами из коридора, тоже облегченно залилась серебристым, похожим на крохотный звоночек, смехом.
— Ладно, — Маргарита Васильевна устало потерла лоб, — разогрей себе что-нибудь или Катерину попроси, а я пойду прилягу. Устала сегодня — сил никаких нет…
— Конечно-конечно, я за ним присмотрю, мам! — затараторила сестра. — Иди себе отдыхай!
— Ну-ну, — недобро ухмыльнулся Иван. — Готовься, тяжело раненным на поприще приема анализов нужно усиленное питание, так что поработать тебе придется вдвойне!..
ЭКСПЕРИМЕНТ № 00889–13.
Фиксация частоты и волны передачи данных.
Чеченская Республика, город Грозный,
декабрь 1995 г.
…Какая немыслимая, чудовищная, вопиющая глупость была допущена штабом, спланировавшим эту опера… эту предновогоднюю бойню!!! Что такое танковая рота, брошенная в центр современного города без поддержки пехоты, почти сразу же грамотно отсеченной от танков? Это рота смертников, участь которых уже предрешена, а судьбы лежат в перекрестье диоптрических прицелов противотанковых гранатометов, нацеленных из каждого окна и каждой подворотни на неуклюжие многотонные бронемашины.
И это даже не говоря о том, что внушающие хоть какую-то уверенность в собственной неуязвимости коробки активной динамической защиты, густо облеплявшие броню Т-80, на самом деле пусты, внутри них нет взрывчатки и нечему рассеивать противовзрывом кумулятивные струи выпущенных по российским танкам гранат!
Нет, это не был штурм, это было хрестоматийное, достойное занесения в будущие учебники военной истории, «уничтожение бронетехники противника в условиях городского боя».
Их попросту безнаказанно жгли…
Первой накрыли головную машину, чуть сбавившую скорость перед преградившей улицу баррикадой из искореженных автомобилей. Накрыли грамотно, с точки зрения военной науки — почти идеально. Выпущенная с третьего этажа блочной пятиэтажки граната вошла чуть позади башни, туда, где находилась часть боекомплекта. Танк мгновенно окутался огненным облаком детонации, из которого, сюрреалистично перевернувшись через ствол, вылетела сорванная с погона башня. Многотонная железяка тяжело ударилась в стену дома, проломила ее и перевернутой черепахой замерла на тротуаре, являя взору свои дымящиеся, искореженные внутренности.
Ударная волна мягко ткнулась в броню идущей следом машины, запорошила снежной пылью командирской прибор наблюдения, заставив лейтенанта Виталия Кабанова рефлекторно отпрянуть: приближенный оптикой взорвавшийся танк казался совсем близким. В следующий миг он, тоже чисто рефлекторно, отдал команду механику-водителю:
— Не останавливайся. Давай вправо, под деревья!
Тяжелая машина рыскнула в сторону, мехвод перебросил передачу и дал газ, загоняя танк на тротуар. Заскрежетал нещадно сминаемый гусеницами металл припаркованной у бровки легковушки, бронемашина покачнулась, с разгона влетая под спасительные ветви небольшого дворового скверика. Эх, если б не зима, если б хоть листва была! А так… никакое это, на самом деле, не спасение, а просто небольшая отсрочка. До тех пор, пока к ним по земле гранатометчик не подберется…
— Башню… — лейтенант мог и не отдавать этой команды: наводчик уже разворачивал башню в сторону улицы. — По дому слева, третий этаж… огонь!
Хлестко ударила, взметывая слежавшийся снег, заряженная еще до вступления в город — иногда полезно нарушать инструкции! — танковая пушка. Пятиэтажка до самого основания вздрогнула от удара 125-мм осколочно-фугасного снаряда. Часть стены третьего этажа вместе с балконом вовсе исчезла, осыпаясь вниз потоками перемолотого взрывом щебня, а из нескольких ближайших окон выметнулись грязно-серые клубы бетонной пыли. Конечно, никакого гранатометчика там уже наверняка не было, однако других целей лейтенант пока просто не видел. Вернее, не то, чтобы «не видел», — для эффективного подавления всех огневых точек тут нужно весь квартал из «Града» накрыть, а не пулять одиночными выстрелами!
— Соседний дом, огонь по готовности! Поможем нашим…
Звякнул о край лотка новый снаряд, досылатель механизма заряжания отправил его в камору, следом задвинул гильзу. Рычаг подавателя ушел вниз, готовясь принять из вращающегося транспортера новый снаряд. Клацнул, автоматически запираясь, затвор.
Нескольких секунд, пока перезаряжалось орудие, Кабанову хватило, чтобы бросить взгляд в сторону остальных танков колонны. Обстреляли их, видимо, одновременно, подбив замыкающий танк и разорвав гусеницу на машине его однокурсника по училищу Валерки Никонова. На замыкающего можно было махнуть рукой: полыхнувшее из люков пламя не оставило экипажу никаких шансов. Валеркин «триста сорок второй» еще пытался рыпаться, свирепо вращая башней. Впрочем, недолго: с балкона, нависшего над улицей дома, протянулся дымный след ракеты, финишировавшей точно посередине башни. «Триста сорок второй» на неуловимый сознанием миг увеличился в размерах, будто распираемый изнутри чудовищной мощью, и тут же скрылся в слепящем мареве взрыва. Реактивная граната, как и в случае с головной машиной, попала в боеукладку.
— Второй этаж! «Зовом Тьмы» бей!!! — не отрываясь от командирского прибора, рявкнул Вакулов, зная, что наводчик видит все то же самое и уже должен начать реагировать. Так и оказалось: начавшая движение башня завершила доворот, и по ушам, вслед за негромким щелчком в наушниках, врезал тяжелый удар выстрела. На удивление удачного выстрела: снаряд не только снес балкон, но и обрушил стену аж на нескольких этажах! Прежде чем все потонуло в дымно-пыльном облаке, лейтенант даже успел заметить фигурку гранатометчика, пытавшегося ухватиться за решетчатое ограждение падающего вниз балкона.
…Вот же балбес наводчик! Сказал же идиоту: подавляющим чужую волю зарядом надо было лупить! Сейчас бы засевшие в домах «чехи» прониклись к ним неожиданной, но всеобъемлющей и поистине братской любовью, да сами и вышли под выстрелы…
— Командир, о чем ты?! — голос мехвода потонул в грохоте нового выстрела — автомат заряжания уже успел перезарядить орудие, и Вакулов-Кабанов поспешил всадить в полуразрушенный дом еще один фугасный заряд, досадуя на бестолковость и нерасторопность подчиненных.
— Командир!!! Гранатометчик!!! На два часа!!! Я счас…
Лейтенант рывком развернул командирскую башенку почти на девяносто градусов — как раз вовремя, чтобы увидеть припавшего на колено «чеха» с готовым к выстрелу РПГ на плече. Сделать он все равно уже ничего не мог — в нагрудном кармане комбеза отчего-то не оказалось спасительного карандаша «Кокона»,[11] — оставалось только смотреть: добраться до башенного пулемета не хватало времени, а спаренный с пушкой ПКТ вовсе смотрел в сторону разгромленной улицы.
Механик тоже катастрофически не успевал: крышка его люка только отъехала в сторону, когда реактивная граната вгрызлась в основание развернутой в противоположную сторону башни. Кумулятивная струя легко прожгла пустую коробку динамической защиты и, не растеряв и четверти смертоносной мощи, ударила в броню. Мгновение спустя крыша боевого отделения вздыбилась, выворачиваемая наружу взрывом боекомплекта. Семитонная башня будто нехотя сползла на землю, и танк за бортовым номером «345» перестал существовать.
Вместе со всем экипажем…
…Остальные пять машин механизированной колонны сожгли в течение следующих четырех с половиной минут…
— …Ноги, ноги ему держи! — чей-то возглас пробился в сознание Ивана сквозь пелену сна, в коем он опять — уже в который раз за последние дни! — заканчивал свое бренное существование в неистовом пламени очередного взрыва.
Вакулов попытался было подняться, но внезапно отчетливо понял, что его пытаются скрутить, а чужой голос, предлагавший придержать чьи-то ноги, принадлежит одному из напавших на него. Ну а говорит он, соответственно, о его, Вакуловских, ногах! Чужаков, по всей видимости, было двое: один пытался перевернуть его на живот и заломить правую руку, а второй наваливался на ноги, стараясь не дать Вакулову ими взбрыкнуть…
Действуя на полном автомате, Иван просто-напросто повернул голову и смачно плюнул в смутно белеющее в темноте лицо. Неизвестный дернулся назад, невольно отпустив Вакулова, чем Иван моментально и воспользовался, жестоко ударив врага в горло сложенными на манер копья пальцами высвободившейся руки. Ладонь мгновенно стала влажной, а человек безвольно рухнул прямо на капитана. Точнее, на то место, где тот был мгновение назад — сейчас Иван уже успел гибко изогнуться и сесть на кровати, пропуская тело врага мимо себя.
К сожалению, это был единственный успех в этой короткой схватке — в следующую секунду в голове что-то взорвалось, а перед глазами вспыхнул яркий фейерверк, увлекающий Ивана в многоцветную круговерть, оканчивающуюся черным провалом беспамятства…
— …А я тебе говорю, что вничью они тогда сыграли! Не веришь, давай у этого чудика спросим — он по возрасту наверняка должен был видеть! Слышь, — болезненный удар под ребра заставил Ивана зашипеть от боли сквозь стиснутые зубы, — ты не помнишь, как в две тыщи шестом ЦСКА со «Спартаком» в первом круге отыграли? Ведь один-один же сгоняли, правда? Там еще Акинфеева иностранный судья-дебил ни за что ни про что удалил, точно?
Вакулов приоткрыл глаза. Он лежал ничком на грязном полу автомобиля — ровно гудел двигатель, под днищем мягко шелестели по асфальту колеса. Скорее, даже не автомобиль, а микроавтобус — уж больно вольготно, во весь рост, лежал он на выстеленном рубчатым резиновым покрытием полу.
«Ну, насчет вольготности — это я, пожалуй, поторопился…», — подумал Вакулов спустя секунду — из всей одежды на нем были только футболка и трусы, руки скованы за спиной наручниками, а в голове раскачивался огромный колокол боли.
— Да хватит придуриваться-то! — не унимался невидимый футбольный болельщик. — Вижу же, что очухался, харэ прикидываться! — новый удар не заставил себя долго ждать. Иван против воли застонал и пообещал себе, что обязательно постарается отплатить уроду сторицей.
— Может, поднять его? — с сомнением произнес другой голос, сочный баритон.
— Вот еще! — возмутился «болельщик». — Так его контролировать проще. К тому же потом чехлы не отмоешь — он же грязный как свинья!
— И то верно. А вообще занятный парень — я и представить себе не мог, что обычный охранник из больнички так драться умеет, — обладатель баритона помолчал, неожиданно вкрадчиво добавив:
— Или ты как раз не простой? А, парень?..
Читать бесплатно другие книги:
