Валет Бубен Седов Б.
– В общем, стали мы с Алешей друзьями, и все было хорошо, но несколько дней назад он пропал. А потом мне позвонили и назначили встречу. И на этой встрече выяснилось, что Алеша уже в Пакистане, а эти люди, которые его похитили, как раз-то и являются хозяевами камней и хотят произвести обратный обмен.
– В Пакистане, говоришь? – в глазах Наташи появились какие-то странные светлячки.
– Да, именно там. И камни, которые я забрал в Эр-Рийяде, принадлежали, оказывается, «Аль-Каи-де».
– «Аль-Каиде»… – повторила Наташа, и ее глаза остановились.
Я внимательно посмотрел на нее и вдруг все понял.
Идиот, как я не мог увидеть этого раньше!
Мне стало легко, и я засмеялся.
Наташа удивленно взглянула на меня, и я спросил:
– Скажи, а ты прыгала с моста вниз головой с резинками на ногах?
– Прыгала, а откуда ты знаешь?
– Да так… Иди, чайник сними, а то он сейчас лопнет от злости.
Она встала и пошла в кухню, оглянувшись на меня в дверях.
Я все понял.
Кто-то лазит по небоскребам на присосках, другие ныряют в подводные пещеры, полные смертельных ловушек, один вертит голой жопой перед шестиметровым крокодилом, еще один падает в бочке с Ниагарского водопада, а эта сумасшедшая баба выбрала себе совсем другой вид экстрима.
Неслабо, между прочим!
Все эти экстремалы рискуют жизнью по выходным, а она находится в состоянии ежеминутного риска и постоянной неопределенной угрозы со стороны очень многих людей в том числе и своих партнеров по этой смертельной игре.
И когда весь этот расклад высветился передо мной, я понял, что могу ей доверять. Действительно могу. И мне не придется ее убивать, разве что если она, увлекшись, потащит меня исполнять заведомо смертельный кульбит.
Но говорить ей обо всем этом, конечно же, не стоило. Пусть считает, что эта ее тайна так никем и не раскрыта.
Наташа внесла горячий чайник и, поставивив его на стол, спросила:
– А почему это ты заговорил о прыжках с резинками?
– Не знаю… Мне показалось, что я видел тебя по телевизору, но, наверное, я ошибся.
Она пристально посмотрела на меня, но, поскольку я старательно изображал из себя обычного одноглазого бандита, успокоилась.
Заварив свежий чай, она накрыла фарфоровый заварной чайник ватной бабой в какой-то национальной одежде и, снова усевшись напротив меня, спросила:
– Ну и что там у тебя дальше?
– А дальше то, что мне плевать на тех, кто считает меня неправильным вором. Я хочу спасти Алешу, чего бы мне это ни стоило.
– Это я уже поняла. И как ты собираешься это сделать?
– А вот теперь уже и не знаю. На камни претендует и Дядя Паша, ведь я пообещал ему их, и настоящие хозяева. А еще, как ты говоришь, – Губанов. Вот и вертись, как хочешь. Да мне все равно, кому их отдать, нехай подавятся, мне бы только Алешу вызволить, а там – пропади оно все пропадом.
– Постой, не спеши. Зачем – пропадом? У меня есть план, мистер Фикс!
– Ну и какой же у тебя план? – поинтересовался я, наливая себе чай.
– Сейчас расскажу. Но это будет стоить тебе…
И она закатила глаза, представляя, во что мне это обойдется.
– Ты глаза-то не закатывай, ты про свой план говори, может быть, он у тебя никуда не годен, – сказал я, накладывая сахар, – а уж потом будешь мечтать.
– Мои планы всегда годны, – отрезала она, и я увидел, что ненормальные светлячки в ее глазах превратились в маленькие яркие лампочки.
Несколько минут мы молча пили чай, затем Наташа поставила чашку и, закурив, сказала:
– План такой. Я иду к Губанову и окольными путями даю ему понять, что есть возможность забрать камни. Так, чтобы он как бы сам до этого допер. Но для этого обязательно потребуется поддержка ФСБ. Ты сам должен понимать, что никакая твоя братва, никакие урки и воры в законе не в силах тягаться с «Аль-Каидой», тем более – на ее территории.
Возразить было нечего, и я кивнул.
– Это нужно будет организовать таким образом, чтобы тебе достался Алеша, Губанову – хрен, а еще лучше – пуля, а мне…
Она подалась вперед и посмотрела мне прямо в глаза.
– А мне… Сегодня – ты, причем три раза, как минимум, а потом – часть твоих камней. Какая именно часть, мы решим потом. Это не так важно. Важно то, что я тебе верю и знаю, что ты не обманешь меня. Так?
– Так, – ответил я, – но как ты провернешь это дело с Губановым?
– А это уже моя забота. Главное – убедить его в том, что если он поможет тебе, ты отдашь ему камни. Причем именно отдашь сам, добровольно и неофициально, а не в результате обработки в подвалах конторы. Он-то будет уверен в том, что, после того как получит камни, все равно повяжет тебя и заработает бляху на грудь, но мы, зная об этом, не допустим такого варианта. А еще мы знаем, что он будет использовать ФСБ втемную, в собственных интересах, и это будет для меня хорошим козырем на всякий случай. Он, конечно, представит начальству подходящую мотивацию перемещения оперативной группы за границу, но я позабочусь о том, чтобы у меня были доказательства обратного.
Я слушал ее и диву давался.
Во играет баба, во, блин, заворачивает, прямо Мата Хари какая-то!
И было видно, что она прямо-таки, засветилась вся, чувствуя, что у нее появляется новая возможность прыгнуть с виадука с резинками на ногах. Ох, порвутся когда-нибудь твои резинки, и вмажешься ты в твердый и шершавый асфальт, как помидорина в стенку…
Ая…
А сам я разве не тем же самым занимаюсь?
Может быть, и тем же, но так уж у меня сложилось, а она-то сама выбрала себе такую жизнь. И такую смерть…
Не дай Бог, конечно, но что-то я не слышал, чтобы экстремалы доживали до глубокой старости и умирали в своей постели.
А с другой стороны – семи смертям не бывать… Аминь.
– В общем, Костя, считай, что дело сделано. И я, как это у вас там говорят, за базар отвечаю. Завтра же я подброшу Губанову такую жирную кость, что он сам погонит меня договариваться с тобой. И еще раз повторяю – он будет рассчитывать на то, что, получив камни, прихлопнет тебя, так что ты ему не верь.
Я засмеялся и сказал:
– Может быть, я и законченный идиот, но верить Губанову – это уже слишком. Ты меня просто обижаешь.
– Ну вот и хорошо. А теперь – марш в ванную. Настало время начинать рассчитываться со мной за мою гениальность.
И она, поднявшись с кресла, начала убирать со столика чайные принадлежности, а я, естественно, отправился в ванную.
Что мне еще оставалось делать?
Когда я вышел из ванной, обвязав вокруг бедер полотенце, Наташа как раз заканчивала расстилать постель.
Постелька была ничего, просторная.
Увидев, что я готов, она обернулась и, посмотрев на полотенце, недовольно поморщилась.
– С каких это пор ты стал таким стеснительным при мне?
Она сдернула полотенце и, по-хозяйски осмотрев то, что открылось ее глазам, сказала:
– Вот теперь совсем другое дело!
И вдруг она опустилась на колени и, бережно взяв в кулак ту часть моего тела, которая пока что была маленькой и мягкой, а через некоторое время должна была стать большой, твердой и горячей, заговорила с ней:
– Ты где это шлялся, негодный? Где тебя носило? Небось совался куда ни попадя, к разным девкам между ног! Наташа его тут ждет, ночей не спит, а он болтается между ног у этого болвана и в ус не дует. Ну погоди, скоро придется тебе ответ держать. Будешь ты стоять передо мной по стойке смирно и делать все, что я скажу!
Она ласково потрепала его, как нашкодившего котенка, и неохотно отпустила.
Глава 5
КАК ГУБАНОВ ГУБУ РАСКАТАЛ
Генерал Губанов, одетый в джинсы и серый свитер, стоял у окна и смотрел сквозь пыльное стекло на улицу.
Явочная квартира, где через двадцать минут должна была произойти его встреча с Наташей, находилась на улице Блохина и выходила окнами как раз на Князь-Владимирский собор.
Раньше весь этот дом принадлежал купцу Воло-кушину, занимавшемуся поставками зерна и муки, но пришло другое время, и те, кто в то время был ничем, поубивали тех, кто был всем, в том числе и самого Волокушина. То, что нашли в его доме, было украдено, продано и пропито, а остальное просто разрубили топорами, потому что новые хозяева жизни не могли смотреть на вещи, которые одним только своим видом напоминали о богатстве, уверенности и превосходстве прежних хозяев. Огромные квартиры, занимавшие целые этажи, были расчленены на нелепые обрубки, и люди, которые думали, что им известно, что такое справедливость и как ее достичь, стали в них жить.
С тех пор прошло немало времени. Те, кто отменил жизнь купца Волокушина, давно умерли, после них родились другие, они тоже умерли, и теперь в этом доме жили те, кому было наплевать на своих самонадеянных и невежественных предков, веривших в то, что все равны, и что даже если это и не так, то равенство можно легко установить корявым росчерком пера или небрежным нажатием на курок.
Одна из квартир, весьма скромная, всего в одну комнату, принадлежала конторе и находилась на втором этаже волокушинского дома. Из ее немногочисленных окон можно было увидеть стоявшую чуть слева церковь, прямо через дорогу громоздился внушительный спортивный комплекс, справа был виден стадион имени Ленина с четырьмя массивными решетчатыми башнями, а за мостом виднелись плотно стоявшие дома Васильевского острова.
Губанов отвернулся от окна и прошел в маленькую кухню.
Ополоснув под краном алюминиевый чайник, он набрал в него воды и поставил на газ. Постояв в задумчивости рядом с плитой и послушав шипение газа, он посмотрел на часы, и в это время в прихожей прохрипел звонок.
Губанов неторопливо вышел в прихожую, открыл дверь и увидел стоявшую на площадке Наташу.
– Добрый день, – сказала она, глядя на него.
– Привет, привет, – ответил Губанов и посторонился, пропуская ее в квартиру.
Наташа вошла в прихожую и, сняв легкий осенний плащ, повесила его на покосившуюся вешалку с овальным инвентарным номером. Под плащом обнаружились дорогие шелковые шаровары, обтягивавшие ее ноги, и дорогая кофта из тонкой и мягкой темно-синей замши. Кофта тоже обтягивала то, что под ней было.
Когда она проходила в комнату, Губанов проводил ее раздевающим взглядом и спросил:
– Чаю хочешь? Я как раз чайник поставил.
– Не откажусь, Александр Михайлович.
– Тогда пошли на кухню. Тут все по-простому, сама знаешь.
Наташа развернулась и вышла на кухню вслед за Губановым.
– Присаживайся, – сказал он, выключая закипевший чайник, – сейчас я все сделаю.
Наташа кивнула и села на кривую табуретку, стоявшую в узком промежутке между столом и окном. Табуретка скрипнула, но выдержала.
Сняв с полки стеклянную банку из-под финской селедки, в которой был чай, Губанов отвинтил жестяную крышку и, насыпая чай в старый фаянсовый чайник с обглоданным носиком, спросил:
– Интересно, на какие это деньги ты покупаешь себе такие дорогие тряпки?
– Да уж не на те гонорары, которые получаю от вас. Их только на колбасу и сигареты хватает. Так что приходится подрабатывать.
– И где же ты подрабатываешь?
– На панели, Александр Михайлович, на панели! Где же еще?
– И как, успешно?
– Ну вы же сами заинтересовались моими дорогими шмотками, так что – делайте выводы!
– Обязательно сделаю. И как только получу очередное жалованье, сразу обращусь к тебе. Ты ведь теперь со мной просто так в койку не завалишься, как раньше, правда?
– Правда, Александр Михайлович.
– А моего заработка-то хватит?
– Боюсь, не хватит.
– Ого! Так сколько же ты берешь?
– Коммерческая тайна.
Губанов покрутил головой и, усмехаясь, поставил на стол оба чайника и две пожелтевшие фарфоровые кружки.
Потом он сходил в комнату за сигаретами и, закурив, уселся за шаткий кухонный стол напротив Наташи.
– Ну ладно, шутки – шутками, а теперь давай, излагай, зачем вызывала. Не для того же, чтобы я с тобой тут лясы точил.
Наташа достала из сумочки пачку «Парламента» и тоже закурила.
Покосившись на «Парламент», Губанов усмехнулся и сказал:
– Я вот, например, себе таких сигарет не покупаю. Интересно…
– А ничего интересного нет. Просто те мужчины, с которыми я общаюсь, ценят меня не в пример выше вашего. И давайте не будем считать мои деньги. Договорились?
– Ладно, ладно, договорились. Ну, так что у тебя там?
Наташа затянулась и, посмотрев на Губанова, сказала:
– Вчера я виделась со Знахарем.
– Неужели? – и Губанов, прищурившись, подобрался.
– Да. Я шла по улице, и вдруг рядом остановился джип, а в нем – Знахарь. Садись, говорит, прокатимся. Ну, я села к нему, там еще один был, здоровый такой, потом мы подъехали к открытому кафе на Большой Морской и сели там кофейку попить.
– А он случайно тебя увидел или специально искал?
– Я тоже спросила его об этом. Он говорит – случайно.
– Ну-ну!
– В общем, поговорили мы о разном, сами понимаете, есть что вспомнить, а потом он сказал, что у него похитили названого брата Алешу.
– Алексея Силычева?
Губанов напрягся и, ткнув сигаретой в консервную банку, служившую пепельницей, закурил новую.
– Фамилию он не называл, сказал просто, что арабы требуют вернуть им камни в обмен на этого Алешу.
– Интересно, что это он так с тобой разоткровенничался?
– Вот и мне интересно стало. Но он объяснил, в чем дело, и я все поняла. На эти камни претендуют и арабы, которые являются, так сказать, их законными владельцами, и воры. Причем, как я поняла, если он не предоставит ворам камни, его ждут очень серьезные неприятности, а если он не отдаст камни арабам, то Алешу убьют. И поэтому Знахарь в безвыходном положении. А арабы эти – не просто арабы, а члены известной вам «Аль-Ка-иды».
– Так уж и «Аль-Каиды»! – недоверчиво перебил ее Губанов.
– Именно «Аль-Каиды». Я тоже не сразу поверила, но он кое-что мне рассказал, и я убедилась, что так оно и есть.
– А что именно он тебе рассказал? – требовательно спросил Губанов.
– Потом, Алесандр Михайлович, потом. Это второстепенная информация.
Губанов встал и несколько раз пересек маленькую кухню по диагонали.
– Ладно, давай дальше.
– Мне пришла в голову одна идея, и я сказала, что ему, кроме ФСБ, помочь некому. И если он сможет договориться с вами, то все закончится благополучно.
Губанов остановился и внимательно посмотрел на Наташу.
– Слушай, может быть, мне снова тебя в штат взять?
– Вот уж увольте! Меня от одних только слов «товарищ капитан» уже тошнит. Я уж лучше так, потихонечку. Оно и для дела полезнее. Вы да я – вот и весь коллектив.
– Да, ты, конечно, умная баба. Жалко только, что подлая. Но тут уж ничего не поделаешь – наверное, одно без другого не бывает.
– Уж какая есть, – ответила Наташа и бросила на Губанова довольный взгляд.
– Так… О чем вы еще говорили со Знахарем?
– Больше ни о чем. Без вас я ничего решать не могу, так что я оставила ему свой номер, и завтра он будет мне звонить. А позвонит он точно, потому что времени у него остается все меньше и меньше. Он остался совсем один, и может рассчитывать только на меня. То есть – на нас с вами.
Наташа посмотрела на Губанова и добавила:
– И еще имейте в виду, что на контакт с вами он не пойдет. Он будет разговаривать только со мной. Это его условие. И еще он сказал, что если увидит вас, то может не удержаться и прострелит вам башку.
– Так и сказал?
– Так и сказал. Губанов ухмыльнулся:
– Боится…
– Кто боится? – изумилась Наташа. – Знахарь боится? Видать, вы его плохо знали. А теперь так и вовсе не знаете. Он сильно изменился, очень сильно. И вам, то есть, конечно же – нам, следует быть очень осторожными с ним. Он ведь еще сказал, что и меня продырявит в случае чего, не моргнув глазом.
– А мы и будем осторожными. А когда… Губанов замолчал.
– И, пожалуйста, не забывайте, Александр Михайлович, что Знахарю нужно только одно – живой и свободный Алеша. Без этого ничего не получится. Совсем ничего. Вы можете повязать его, сгноить на зоне, но если у вас есть какие-то планы, связанные со Знахарем, то все делается только через возвращение Алеши.
– Ладно, раскудахталась – Алеша, Алеша… – поморщился Губанов.
Заглянув в пустую пачку, он сказал:
– Дай-ка твоих, дорогих, у генерала сигареты кончились!
Наташа подвинула ему пачку «Парламента», Губанов вытащил сигарету, подозрительно ее осмотрел и закурил.
– Раз ты такая умная, то у тебя ведь наверняка и план действий уже есть?
– Как не быть! У нас, у подлых баб, всегда какой-нибудь хитрый план в запасе имеется.
– Ну, раз имеется, то и рассказывай.
– А план такой. Для того чтобы выполнить свои обязательства перед ворами, Знахарь должен поехать в Каир и забрать камни, которые хранятся в абонентском сейфе какого-то там банка. Он не сказал, какого. Документы для поездки в Египет у него будут, понятное дело, фальшивые, и мы должны проследить за тем, чтобы с этими документами у него не возникло никаких проблем. Также следует обеспечить беспрепятственное пересечение всех границ сопровождающими Знахаря урками. Одновременно с этим в Каир отправятся люди «Аль-Каиды», чтобы обменять Алексея Силычева на камни. Уголовников, которые будут сопровождать Знахаря, мы легко подставим местной полиции, и они без следа исчезнут в каирской тюрьме, а дальше начинается самое сложное, и моему женскому уму это не по силам. Так что, раз уж вы генерал – вы и думайте. Вот вам Знахарь, вот вам «Аль-Каида», а мальчишка этот… А может, и хрен с ним?
– Нет, Наташа… – Губанов потер подбородок, – мальчишка этот и мне очень нужен, и его мы должны вытащить обязательно.
Он пристально посмотрел на Наташу и спросил:
– А скажи-ка мне, красотка валютная, твой-то какой интерес в этом деле? Спасти Знахаря хочешь, что ли? Не можешь забыть, что у него между ног висит? Так ведь, когда я Знахаря получу, его не то что ты, его вообще больше никто и никогда не увидит, и ты это должна понимать. Так в чем же дело?
Наташа ответила Губанову прямым и твердым взглядом и сказала:
– У меня к нему свой счет, и говорить об этом я не намерена. Надеюсь, если мы возьмем Знахаря, то вы не будете так уж прятать его от меня? Позволите побеседовать?
– А ты что, допускаешь, что мы можем его не взять?
– А вы сами вспомните хорошенько, что происходило на протяжении нескольких последних месяцев, тогда поймете, что в делах со Знахарем загадывать не стоит.
– Ладно, не каркай. Если возьмем его, поговоришь. Обещаю.
– Хорошо.
– Значит, так…
Губанов встал и снова прошелся по тесной кухне.
– Значит, так. Твой план я принимаю в качестве черновика. Я все обдумаю и сообщу тебе о том, как будем действовать. Завтра, когда он тебе позвонит, скажи ему, что предварительное согласие между нами достигнуто, и мы постараемся все организовать, не вылезая за сроки.
Наташа кивнула.
– Сейчас можешь идти, а завтра, сразу после разговора со Знахарем, звони мне. Номер трубки знаешь. Встретимся в городе, дашь мне подробный отчет о разговоре с ним. А я, в свою очередь, сообщу тебе о своих решениях.
Наташа встала и, не говоря ни слова, вышла в прихожую.
Там она надела плащ, который при ближайшем рассмотрении оказался тоже далеко не фабрики «Большевичка», а Губанов тем временем открыл дверь.
– Всего доброго, Александр Михайлович, – вежливо сказала Наташа и вышла на площадку.
– До завтра, – ответил Губанов и закрыл за ней дверь.
Услышав, как за ее спиной дважды щелкнул замок, Наташа обернулась и показала закрывшейся двери средний палец.
Попрощавшись таким образом с генералом Губановым, она легко сбежала по широким ступеням и вышла на улицу.
Часы на церкви пробили шесть раз.
Вернувшись в кухню, Губанов взял со стола то ли забытую Наташей, то ли намеренно оставленную ею пачку «Парламента» и закурил. Пройдя в комнату, он снова встал перед пыльным окном и, уставившись на улицу, задумался.
Информацию, которую принесла ему Наташа, было трудно переоценить.
Конечно же, Губанов знал о том, что Знахарь в городе, знал, где его можно найти, и, если бы он принял решение просто арестовать Знахаря и передать правосудию, никаких проблем возникнуть не могло. Обычная операция.
Но генерал Федеральной службы безопасности Губанов уже был отравлен мечтой о богатстве, и Знахарю со стороны федералов ничего не грозило. Мало того, Губанов был полон решимости приложить немалые усилия к тому, чтобы до поры уберечь его от ареста.
Подсознательно Губанов давно уже был готов к тому, чтобы однажды серьезно рискнуть и использовать свое служебное положение и мощь организации, которой он принадлежал, в собственных интересах. И хоть он и знал о том, чем закончились подобные попытки для генерала Арцыбашева и многих других его коллег, но все же рассчитывал избежать ошибок предшественников и, учитывая их горький опыт, пройти над пропастью, не оступившись.
Однажды представив себя обладателем сокровищ, о которых подавляющее большинство людей знает только из сказок, романов и фильмов, Губанов уже не мог забыть об этом, и теперь думал о них все чаще и напряженнее. Он думал об этом постоянно, он помнил о том, что где-то есть богатство, которое теперь стало пока еще далекой, но настоящей частью его жизни, и он должен был соединиться с ним.
Алеша…
Этот таежный мальчишка спутал своим самовольством все планы Губанова. И теперь генерал хотел жестоко проучить его, как хозяин до полусмерти избивает ослушавшуюся собаку, сломать его, сделать управляемым и зависимым. Он хотел увидеть в глазах Алеши страх и подобострастие. Никто не смел ослушаться Губанова, и он, терзаемый ущемленным самолюбием, жаждал мести. А потом он хотел все-таки сделать Алешу одним из своих послушных и не имеющих собственной воли агентов, а точнее говоря – слуг. Жизни и души людей, с которыми он работал, не имели для него никакого значения. Это были просто инструменты, вещи, которыми он распоряжался, он тратил их, как деньги, а когда надобность в них проходила, устранял и забывал.
Докурив сигарету, Губанов бросил окурок в консервную банку и, подумав, снова поставил чайник. Он уже решил для себя судьбу Алеши, и теперь следовало обдумать, каким образом соединить в единый и надежный план все, чего он хотел.
Вяло напоминавший о себе служебный долг подсказывал Губанову, что он должен взять, наконец, навязшего в зубах у МВД и ФСБ Знахаря и надежно упрятать беспокойного и опасного уголовника туда, откуда при желании заинтересованных лиц никто не возвращался. А еще лучше было бы просто убить его при задержании и поставить на всем этом жирную точку.
Генеральское честолюбие рисовало перед ним приятную картину эффектного захвата кого-нибудь из высшего руководства «Аль-Каиды», что могло поднять его статус среди коллег на недосягаемую высоту и, кроме того, сулило дополнительную и безусловно приятную тяжесть на погонах.
А простая человеческая мечта о богатстве заставляла Губанова неустанно думать о способах завладения драгоценностями, неподвижно и бесполезно лежавшими в стальном банковском ящике где-то на северном берегу африканского континента.
Но главной движущей силой, вынуждавшей Губанова морщить лоб и хмурить брови, сидя на кухне в неуютной ведомственной квартирке на Петроградской, была обыкновенная жадность. Если бы он выбрал один из трех вариантов, его действия были бы просты и результативны, но он не мог заставить себя сделать это.
Он хотел всего.
И теперь ему предстояла серьезная и тяжелая работа, которая должна была вознаградить его за все. И тогда он сможет без зависти и злобы смотреть на тех, кто со смехом и радостью проходил за границей его мира, состоявшего из предательства, недоверия, грязи, крови, страха и лжи.
А для того чтобы в процессе этой работы не возникло неожиданных осложнений, способных перечеркнуть его планы, Губанову предстояло немедленно, а именно завтра же, вынуть Знахаря из всех розысков, в том числе и из файлов Интерпола.
Глава 6
ТЬМА ЕГИПЕТСКАЯ
По трапу, держась вместе, спускались четверо молодых мужчин.
Среди остальных пассажиров они выделялись хорошим ростом, широкими плечами и короткими стрижками. Одеты все четверо были в черные костюмы и сверкающие штиблеты, а в руках у них были одинаковые спортивные сумки.
Неискушенный наблюдатель мог бы принять этих неулыбчивых ребят за спортсменов или за суровых и всегда остающихся за кадром воинов закона, рискующих своей жизнью ради других людей в самых опасных ситуациях.
И в чем-то такая поверхностная оценка совпадала с действительностью.
Они действительно были спортсменами. Но именно – были, потому что честные поединки на ринге, на татами или на ковре остались в далеком и невозвратном прошлом. Они действительно всегда оставались за кадром, потому что предпочитали не светиться, резонно полагая, что у мусоров и так работы хватает. И они на самом деле часто рисковали своей жизнью, да и вообще – вся их жизнь была сплошным риском, потому что в их мире получить маслину в башку было делом хоть и нежелательным, но вполне обычным.
Банщик, Веселый, Череп и Крот были нормальными ребятами из Нижнего Тагила и вполне уважали себя, для того чтобы, находясь в какой угодно пон-товой столице, не позволить никакому шутнику вспомнить, а тем более употребить известную прибаутку «мудила с Нижнего Тагила». Такому шутнику всю оставшуюся жизнь пришлось бы смеяться, прикрывая рот ладонью, потому что хорошо смеется тот, у кого есть зубы.
Выйдя из аэропортовского автобуса, братки, следуя вместе со всеми за немолодой женщиной в поношенной синей форме, прижимавшей к груди папку с бумагами, оказались в длинном высоком коридоре. Вдоль стен коридора теснились подозрительные личности в потертых куртках и с серыми от нездоровой ночной жизни лицами. Личности звякали автомобильными ключами и нудно бормотали:
– Куда едем? Куда едем?
Миновав извозчиков, бравших с лохов по сто долларов за доставку в центр города, братки вышли из здания аэропорта и оказались перед просторной стоянкой, вдоль и поперек разгороженной желтыми помятыми стойками.
Прямо напротив выхода стоял рослый парень в несерьезных мешковатых джинсах, затейливых кроссовках и странной ворсистой куртке, напоминавшей персидский ковер. Увидев строгих и грозных гостей, он улыбнулся, шагнул навстречу и спросил:
– От Дяди Паши?
– Точно, – ответил Крот, бывший старшим группы.
– Витек. Можно – Доктор, – представился встречающий.
Читать бесплатно другие книги:
