Инок Ларченко-Солонин Андрей

Глава 1

Люди шли молча длинной цепочкой, стараясь шагать след в след. Так легче и безопаснее. С неба сплошной стеной сыпал мокрый снег. Тонким покрывалом ложился он на тропинку, петляющую вдоль обрыва, и предательски прикрывал землю, грязь, камни. Ту самую землю, которая служила путникам опорой и помогала удержаться на краю пропасти.

Внизу глухо рокотала река. Шедший почти месяц дождь сделал своё дело. Небольшая горная речка превратилась в мутный бурлящий поток, что нёсся с огромной скоростью одному ему известной дорогой, сметая всё на своём пути. Казалось, какая-то неведомая сила толкает его вперёд, заставляя переворачивать огромные валуны, бурлить и пениться. Иногда тропа проходила по самой кромке скалы. Тогда не было слышно уже ничего: ни звука шагов, ни звонкого лая бегающей рядом собачонки, неизвестно зачем взятой в экспедицию. В эти минуты рокот реки начинал представляться идущим каким-то зловещим хохотом, от которого мурашки начинали бегать по коже. В нём не было ни угрозы, ни оскорбления, но была какая-то страшная насмешка над их бессилием и ничтожеством против могучей силы природы, которая сочеталась с предупреждением о том, что ждать пощады и рассчитывать на милость победителя, пожалуй, не стоит.

Сергей шёл в середине колонны. В экспедиции он оказался впервые. Сегодня пошли уже вторые сутки пути, но всё происходящее вокруг представлялось пока только игрой. Игрой во что-то неизвестное, и чрезвычайно интересное. Возглавлял шествие Александрыч, таёжник опытный и много повидавший на своём веку. На вид ему лет сорок. Сам родом откуда-то из-под Екатеринбурга, из далёкой глухой деревеньки. Среди людей, Александрыч слыл человеком честным, прямым, но в то же время угрюмым и неразговорчивым. На все вопросы отвечал коротко: «Угу», «А я почём знаю» или «Не твоего ума дело». Больше про него ни – кто ничего не знал. За исключением, пожалуй, Толика, который являлся, по всей видимости, если и не родственником, то просто копией этого человека, только лет на двадцать моложе. Даже в дороге они всегда ходили на пару. Следом за Александрычем занимали своё место Пашка и Лёлик. Два друга, два разговорчивых и общительных паренька, что готовы прийти на помощь в любую минуту, по крайней мере, так казалось со стороны. Про них Александрыч, состоявший начальником в экспедиции, однажды, сурово сдвинув брови, заметил: «Таких тайга не любит». И больше из него вытянуть уже ничего не удалось, а о смысле сказанного оставалось только догадываться. Замыкали колонну Сашок и дядя Гриша. «Старый да малый» – так шутливо называли их ребята. Оба казались людьми довольно замкнутыми в себе, но в то же время обладали каким-то особенным чувством юмора, что делало ребят душой компании и позволяло поддерживать разговор практически на любую тему. Дав друзьям свою оценку, Александрыч сказал однажды: «Такие люди нам нужны».

Двигались медленно. Тропинка, по которой уже давно никто не ходил, петляла по склону скалистой гряды. Внизу всё так же шумела разбушевавшаяся речка. А на другом берегу подымал свои могучие плечи огромный горный хребет. Казалось, он был гораздо выше того, по которому пробиралась экспедиция. Место это пользовалось в народе недоброй славой. Названия говорили здесь сами за себя. Узкая межгорная котловина носила имя Долины смерти. Охотники обходили ее стороной. Наверное, именно поэтому тропой давно никто не пользовался. Старожилы рассказывали, что время от времени здесь происходят странные вещи, часто теряются люди. Их искали. Сотни опытных таежников днем и ночью прочесывали каждую пядь местности. Правда, никогда еще никого не находили. Возможно, что это была простая случайность, странное стечение обстоятельств. Но, как любил повторять Александрыч, цепь случайностей всегда порождает закономерность. Нерадостное название мест, по которым проходил маршрут, наводило на довольно определенные мысли. Может, по – этому, а может быть, и по какой-либо другой причине люди шли молча, напряженно вслушиваясь в рокот реки и опасливо озираясь по сторонам. Неожиданно для всех идущий впереди Александрыч вдруг остановился.

– Чувствуешь? – спросил он у Лелика. В нос Сергею ударил резкий запах дыма.

– А что я, собственно, должен чувствовать? – спросил Лелик, с интересом глядя на товарища.

– Дым, дурила.

– А-а. Нет, не чувствую. У меня насморк.

Запах дыма непривычно резал ноздри.

– Но кто это может быть? Охотники в эти места не заходят, а уж устраивать здесь привал они бы и тем более не стали. Грибники и ягодники? Но они и летом-то сюда не заглядывают. До ближайшего жилья километров пятьдесят, не меньше. А в лесу поздней осенью, кроме рябины и шиповника, пожалуй, и ягод-то не сыскать. Нужно все выяснить. В подобных обстоятельствах мелочей быть не может.

Легкий ветерок дул с юго-запада. Человеку сведущему это говорило о том, что костер находится за той огромной скалой, что с невозмутимым видом преграждала путь реке, заставляя ее делать лишний крюк и вызывая тем самым на себя потоки брани и бессильной злобы со стороны разбушевавшейся речушки.

– Со мной пойдет Сергей. Остальные ждите в расщелине скалы. Если до утра не вернемся, поворачивайте обратно и доложите о случившемся нашему начальству, – и добавил, хмыкнув:

– Ну, это я так, на всякий случай. Группа людей медленно пробиралась по самому дну глубокого оврага к той самой скале, у подножия которой, собственно, и брал свое начало небольшой ручеек, что весело журчал сейчас у них под ногами.

– Весной здесь бушует горный поток. Рождаясь где-то на вершине, он разрезает утес на две почти равные части, образуя внутри просторное помещение в виде грота. Вот тут и остановитесь.

Говорил спокойно, вернув лицу обычное, мрачновато-угрюмое выражение.

– Костер не жечь! Пошли, Сергей.

Они молча двинулись дальше в глубь леса, осторожно пробираясь вдоль почти отвесной каменной стены.

Ребята провожали друзей тревожными взглядами. В глазах одних виделось облегчение оттого, что не нужно идти дальше и подвергать себя лишней опасности. Во взгляде же других, напротив, присутствовало сожаление, ведь, повинуясь приказу старшего, они вынуждены отпустить дальше товарищей одних и тем самым лишиться возможности прийти им на помощь, если она вдруг понадобится.

– Сергей, будь внимателен, – вновь негромко повторил старик. Единственное оружие, имеющееся в отряде, семизарядный карабин, он наготове держал в руках.

– Вон за тем распадком начнем подниматься вверх. Южный склон более пологий, к тому же порос лесом и крупным кустарником, что поможет нам остаться незамеченными.

Дальше двигались молча. Слова в сложившейся ситуации, пожалуй, просто не уместны. Они могли понять друг друга с полужеста, полувзгляда. Страховочная веревка метров десяти длиной связывала двух людей в единое целое. Первым отрезок пути проходил Александрыч. Затем он останавливался, цепляясь за какую-нибудь кривую сосенку, и Сергей поднимался к нему. А пройти предстояло метров 500–600. Но, только увидев этот склон, что чередовался с почти отвесными стенами, можно понять, что это были за метры.

Сергей – молодой парень, неплохо подготовленный физически, крепкого телосложения и, кроме всего прочего, имеющий определенную альпинистскую подготовку. Но Александрыч – тот творил что-то невероятное. Словно обезьяна, он прыгал с камня на камень, с ветки на ветку. Порою, пробираясь вперед, полз на четвереньках или даже на животе. Серега едва успевал за товарищем. Ему было стыдно сознаться старику в своей слабости. Но чтобы не упасть, он (всего один раз!) попросил у него передышку. На лице у напарника не возникло ни усмешки, ни ехидства – ничего такого, что могло бы хоть как-то унизить или оскорбить. Он лишь молча присел на корточки и, чтобы не терять времени даром, еще раз проверил свой карабин, висевший до этого за плечами.

Сделав по глотку крепкого чая из фляжки, двинулись дальше. Но этот глоток – он, видимо, сблизил двоих, людей, намного сильнее, чем самое шумное застолье. Только разделив с другом последнее и повиснув при этом над пропастью, начинаешь понимать цену истинной мужской дружбы. Начинаешь понимать, что эта цена не может быть измерена, пожалуй, ни – какими деньгами и стоит даже больше, чем жизнь. Но говорить об этом вслух, конечно же, не нужно, ибо нет таких слов, которые бы могли выразить человеческую душу.

До вершины оставалось уже совсем немного. Оба изнемогали от усталости. Вновь останавливаться для отдыха нельзя. Во-первых, нет времени, ну, а во-вторых, если остановиться сейчас, то заставить себя двигаться дальше потом было бы уже почти невозможно.

И вновь два путника отчаянно карабкались вверх по склону, пытаясь не сорваться с сырых и скользких камней. Первым на вершину выбрался Александрыч. Он волоком вытащил Сергея за собой. И откуда только брались силы у этого пожилого человека!

Верхушка утеса представляла собой небольшое и относительно ровное плато, состоящее из сплошных каменных завалов, поросшее невысокими кривыми деревцами и мелким кустарником. Это была просто идеальная площадка для наблюдения. Расположившись примерно в ста метрах друг от друга, стали ждать. Те люди, что жгли костер, вряд ли станут ночевать у западной, голой части скалы. Там нет воды, мало дров, а кроме всего прочего, это место, как говорится, открыто всем ветрам.

Александрыч рассуждал вслух: «Если же они все-таки останутся там, ночью мы подберемся поближе к лагерю, чтобы, наконец, выяснить, кто эти бродяги. Но, скорее всего, неизвестные гости уйдут отсюда, чтобы подыскать другое, более подходящее для ночлега место. И тогда они неминуемо окажутся у нас в поле зрения».

Погода менялась быстро. Еще накануне днем старик предупреждал, что к вечеру снег перестанет, так как ветер сменился, и на ночь нужно одеться потеплее: могут быть заморозки. И действительно, подул резкий, порою пробирающий до самых костей северный ветер. Небо начинало постепенно проясняться. Солнце пряталось за скалистую гряду, расположенную на западе. Горные хребты, словно огромные исполины, вытянули свои могучие каменные спины, нежась в последних, таких скудных на тепло и вместе с тем таких долгожданных лучах вдруг появившегося осеннего светила.

Все вокруг сделалось ярко-красным. Даже снег искрился и переливался каким-то особенным, красноватым отливом.

Внизу петляла и извивалась речка. Отсюда она казалась маленькой и слабой, а ее шум тихим и неестественным. А кругом – одни горы, скалы и тайга, тайга тайга до самого горизонта.

Что таила она в своих далях? Есть ли какая-то хотя бы малая доля правды в тех легендах, что сложены про эти места? Какие секреты скрывают от нас эти горы? Выпустят ли они людей живыми отсюда, или им всем суждено, как и многим другим, остаться здесь навсегда? Что за незнакомцы пришли нам навстречу давно не хоженой тропой в этой угрюмой долине?

Эти и еще многие другие вопросы вертелись в голове у Сергея. Но в ответ горы лишь угрюмо молчали. Что для них ничтожный человек? Вся его жизнь – лишь краткий миг по сравнению с нескончаемым веком древних гигантов. Быть может, они и испытывали где-то в самой глубине души смутную симпатию к некоторым из людей, но, наверное, даже сами себе в этом боялись признаться. Человек улыбнулся. Странно, но ему стало необыкновенно хорошо и тепло среди завалов из холодных камней и сплошной стены мрачного и непроходимого леса.

«А может быть, они действительно нам помогут?» – неожиданно для самого себя подумал Серега и на мгновение замер. Александрыч поднял руку и напряженно стал всматриваться в даль, поднеся к глазам бинокль. В стремительно наступающих сумерках на белом фоне снежного поля отчетливо виднелось несколько человеческих фигурок. Незнакомцы шли быстро, видимо, спеша поскорее устроиться на ночлег.

– Наверно, охотники, – неуверенно проговорил Серёга. Старик усмехнулся:

– Хорошо бы, но у охотников, как правило, не бывает автоматов Калашникова за плечами. Мы пришли сюда длинной дорогой. Двигались вдоль реки и отклонились от маршрута, оказавшись на месте на сутки позже, чем были должны. Возможно, что странные люди планировали выйти на наш след, но зачем?! Об изменении маршрута я не говорил никому. То, что эти четверо оказались в долине примерно в одно и то же время с нами, само по себе еще ни о чем не говорит, хотя это немного странно, если учесть то, как безлюдны и непроходимы здешние места. Да и цель похода у нас, скорее всего, одна и та же. Тропа может привести только в одно место, в Урочище дьявола. Всего лишь небольшой кусок земли, зажатый со всех сторон горами, про который в народе сложено огромное количество самых что ни на есть небылиц. Видно, что-то есть в этом странном месте такое, что, словно магнит, притягивает к себе людей. Ну что ж, пойдем за ними. Главное – постараться остаться незамеченными. В конце концов за то нам и заплатили, чтобы пролить хоть какой-то свет на кромешную тьму, покрывающую сплошной завесой эти места.

– Заплатить-то заплатили, но пока только половину, да и оружия маловато – один карабин на всех. А может быть, тот, кто снарядил сюда экспедицию, не особо-то и верил в возвращение отряда, – проговорил Сергей.

– Ну, всё, – Александрыч прервал его на полуслове. – Хватит лирики. Пора спускаться. Уже совсем темнеет. Переночуем внизу, в пещере. Места там достаточно, да и костер не так заметно. А завтра с утра в путь. Ни с кем пока в откровение не вступай. Скажем, что охотники, наверное, забрели. Бояться, я думаю, нечего.

Двигаться вниз оказалось гораздо легче. Быстро спустившись по веревкам, резвым шагом направились обратно к лагерю. Ребята обрадовались возвращению друзей, все много шутили и смеялись. Видимо, людям стало хорошо еще и оттого, что не придется коротать ночь на холоде, без огня.

Убежище представляло собой небольшое помещение, грот, вымытый в скале талыми водами. Вода трудилась здесь сотни, а может быть, и тысячи лет, постепенно побеждая камень. Дым уходил вверх, словно в трубу, а каменные стены не давали теплу быстро улетучиваться. Сквозь узкий проход в потолке уже виднелись отдельные звезды. Ночь быстро вступала в свои права. Ребята молча сидели у огня, и каждый думал о своем. Казалось, что даже река немножко приутихла, повинуясь безудержному, поглощающему все на своем пути дыханию морозной уральской ночи. Летучие мыши беспорядочно хлопали крыльями над головами, несмотря на холод и неподходящее время года. В лесу прокричала какая-то птица. Но все это не нарушало всеобщей тишины и гармонии.

Вдруг ночную тишину прорезал протяжный и унылый волчий вой. Все вздрогнули. От этого леденящего душу звука мурашки забегали по коже. И только Александрыч остался невозмутим.

– Что-то серый расплакался, – невнятно промямлил он себе под нос. – Можно понять бродягу. Тоже нелегко ему одному-то, поди, в лесу живется. Эти слова сразу разрядили обстановку, и новый дом вдруг показался его обитателям необыкновенно уютным. И хотя здесь не было электрического света, а из крана не бежала горячая вода, зато присутствовал какой-то особенный уют, недоступный для просторных городских квартир, где стены гладкие и ровные, где теплей и светлей, но где зачастую нет того света и того тепла, которое может согреть человеческую душу.

Спали здесь же, возле костра, прямо на еловых ветках. Постелив на них палатку и бросив несколько спальных мешков, сгрудились в одну большую кучу. Накрылись кто чем мог. Возле костра решили дежурить по одному, по очереди поддерживая огонь.

Сергей шепотом спросил у Александрыча:

– Послушай, дед, а почему ты называешь Урочище дьявола страшным местом?

Исходя из того, что он узнал об этом человеке за последние несколько дней, стало ясно, что причиной таких слов не могут быть только басни, сложенные народом про эти места. Наверное, есть какая-то другая, более веская причина, идущая из самой глубины души. Причина, которая заставила старика самого поверить во что-то из ряда вон выходящее. Возможно, что именно этим и объяснялась «излишняя», по мнению многих, осторожность старого поводыря.

Александрыч ответил тихо, уже засыпая:

– Молчи ужо! Нечего всякими баснями на ночь глядя голову забивать. Но Серёга понял, что этот человек проникся к нему доверием и все равно когда-нибудь расскажет обо всем.

– Ну что ж, пусть все идет своим чередом, – подумал он и перевернулся на другой бок.

Ночью его растолкал Анатолий. Пора становиться на вахту. Очередь подошла. Сергей вылез из-под одеяла, подбросил в костер охапку дров и, зябко поежившись, уселся возле огня.

Утро выдалось морозным. От речки потянуло какой-то особенной, ни с чем не сравнимой свежестью с примесью запаха свежей рыбы и водорослей. Вскоре проснулись и все остальные. Согревшись чаем, быстро собрались и двинулись в путь. Впереди простирался дикий край. Нескончаемые массивы леса сменялись нагромождениями скал и каменных россыпей. В небе одиноко кружил, широко расставив крылья, ястреб. На минуту, застыв над их головами, он, видимо, потерял к людям всяческий интерес и, отлетев немного в сторону, вновь застыл на месте. На нижних ветвях кривой сосны, выросшей прямо из скал, шныряла туда – сюда белка. Она отыскивала шишку, старательно вытаскивала из неё все семечки, а потом выбрасывала и, весело поглядывая на не виданных ею никогда ранее живых существ, принималась искать новую. Вскоре спустились в ложбину, поросшую мелким ольховником. Здесь тропу пересекал совсем ещё свежий волчий след. Матёрый хищник переплыл через речку и ушёл вверх по каменистому склону.

– Здоровый, собака, – крякнув то ли от восторга, то ли просто от удовольствия, полученного от понятной только ему, Александрычу, причины, сказал старик.

– Нас не тронет: во-первых – один, а во-вторых, всегда сможет найти более лёгкую добычу.

Проговорив это, он снова резво двинулся вперёд. Никто, конечно, не испугался при виде волчьего следа. В экспедиции не было новичков, и ребята не в первый раз встречались один – на – один с дикой природой, но всё равно от этих слов почему-то стало легче на душе.

Тропа проходила по верхней границе леса. Здесь идти оказалось гораздо легче, чем пробираться по бурелому. Хотя пожалуй, и само слово «тропа», в данном случае являлось названием весьма и весьма условным. Это была всего лишь та самая тонкая, невидимая ниточка, которую угадывал между камнями проводник, и которая должна была помочь людям добраться до одной – единственной цели – Урочища дьявола.

– А вот и наши гости, – приостановившись, негромко произнес старик. На земле отчетливо вырисовывался человеческий след. Несомненно, это были те самые люди, которых Сергей видел со скалы. Все шли по одному и тому же маршруту, в одно и то же место.

– Дальше будем двигаться двумя группами. Я, Паша и Лёлик пойдем впереди. Остальные – отстанете метров на двести. Оружие возьмёте с собой.

С этими словами он отдал свой карабин Толику.

– Сергей во главе колонны. Старайся не терять идущих впереди из виду, но и слишком близко не подходи. Ваша задача, в случае засады, суметь прийти товарищам на помощь.

Но все и без слов уже всё поняли. Они двинулись вперёд, внимательно осматривая местность и прислушиваясь к каждому шороху.

Так прошли километров пять, пока тропинка не ушла в лес, состоящий из редких, одиноко стоящих елей вперемешку с молодой берёзовой порослью, что образовывала довольно густые заросли. Дистанцию сократили метров до пятидесяти. Но, несмотря на это, Серёга всё равно время от времени терял из виду спину идущего впереди Александрыча, который отчего-то вдруг резко остановился. Старик махнул остальным, чтобы те подошли. Люди собрались, и странное зрелище предстало перед их глазами.

Отчётливый протектор резаной каучуковой подошвы высоких кожаных ботинок, что носили идущие впереди незнакомцы, вдруг исчез. Снег в этом месте был довольно сильно истоптан. То, что здесь произошло, казалось в высшей степени загадочным. На снегу появились следы, чем-то напоминающие отпечатки индейских мокасин. Продолговатые углубления, в которых прослеживался размытый отпечаток человеческой ступни. От тропинки перпендикулярно в гору уходил точно такой же след, один – единственный, но очень глубокий и отчётливый. Было понятно, что здесь прошли, след в след, несколько человек.

– Предположим, что они просто решили переобуться и свернуть с тропы. Но зачем топтать снег сначала ботинками, а потом мокасинами? След мокасин намного меньше следа ботинок и принадлежит, несомненно, разным путникам. А это что за непонятные углубления в снегу? Такое ощущение, что здесь кто-то лежал. Допустим, что на них напали?

Но эта версия ещё меньше поддавалась объяснению.

– У людей, идущих впереди, есть оружие, но не было слышно ни единого выстрела. А на снегу нет ни следов крови, ни следов борьбы. Казалось, что стоявшие здесь просто мирно курили, обсуждая какие – то житейские проблемы, а потом вдруг исчезли в никуда. Да и откуда они вообще взялись, эти незнакомцы с маленькими ногами и в странной обуви? Ведь не с неба же, в конце концов, свалились? Вокруг не видно никаких следов, кроме следов экспедиции, а уходит в чащу леса – один – единственный отпечаток маленьких ног.

Начинать преследование таинственных пришельцев не возникало ни малейшего желания. Перед отрядом стояли сейчас совсем другие задачи.

– Дальше пойдём вместе, – подвел итог Александрыч. Толик отдал ему ружье, и они двинулись вперёд, даже сами, наверное, не понимая, куда именно может вывести их эта дорога.

Произошедшее не укладывалось в голове. Что за таинственные события развернулись на поляне совсем недавно? Какие ещё сюрпризы готовили незваным гостям здешние суровые места? Лес кончился, и тропа вновь петляла между огромных камней. Солнце уже поднялось довольно высоко и весёлым светом освещало первый, только что выпавший снег, заставляя его искриться и переливаться в своих лучах волшебным и ни с чем не сравнимым сиянием. Горы дремали, греясь и нежась в этих лучах, таких скудных на тепло, но, несмотря на это, таких ласковых и долгожданных. Впереди предстоял переход километров в двенадцать. Недавние события постепенно забывались и отходили на второй план. Не хотелось думать о том, чему не находилось логического объяснения. Пусть уж лучше время само всё рассудит.

Они вновь молча шли вперёд. Да и куда можно было ещё идти? Не могли же люди вернуться назад из-за того, что увидели, а если сказать вернее, то из-за того, чего не успели увидеть на поляне. Всё равно в произошедшее никто бы не поверил. Есть лишь одна цель, достойная внимания, – это Урочище дьявола, и нужно попасть туда во что бы то ни стало.

Глава 2

В небольшой однокомнатной квартирке захудалого провинциального городка жила самая обыкновенная по нынешним временам семья. Сергей окончил школу, работал слесарем на заводе. Вовремя уходил на работу и приходил с работы. Никогда не опаздывал и не задерживался. Зарплату получал небольшую, да и ту не вовремя, постоянно успокаивая всегда чем-то недовольную жену. Ради чего он с ней жил? До конца не мог понять, наверное, и сам. Возможно, что это любовь, а может быть, и нет. Связывало их не много. Один год совместно прожитой жизни – вот, пожалуй, и все. Таня, его жена, сумела в свое время вскружить парню голову, а когда поняла, что тот уже никуда от нее не денется, частенько позволяла себе поиздеваться над мужем. Серёга был у нее вторым супругом и энным по счету мужчиной. Артем, сын Татьяны, – ребенок от первого брака. Мальчика родила еще совсем девчонкой. Отец ребенка жил неподалеку. Этим летом Артему исполнилось девять лет. Но, несмотря на свой юный возраст, он весьма успешно подыгрывал матери и мог при желании довести отчима до такого состояния, что тот, проклиная всё на свете, уходил из дома. Сергей не винил ребенка. Он многого не понимал, но, как и многие сверстники, обладал какой-то особенной жестокостью, что присуща нынешнему поколению современной молодежи. Со стороны казалось, что мальчик получает удовольствие от того, что причиняет страдание другим, будь то жук или человек, – не важно. И вот это было уже действительно страшно.

Сейчас Таня ходила на третьем месяце беременности. Про то, чтобы ее бросить, у Сереги мысли не возникало. Оставить еще не родившегося малыша без отца он не мог. Мужчина молча чистил картошку на кухне, а жена подметала пол в комнате.

– Лентяй, тунеядец, – стиснув зубы и отчетливо выделяя каждую фразу, цедила она. На подобные высказывания, внимания старался не обращать. Видимо, что-то перевернулось в жизни в последнее время. Разговор не клеился – сейчас лучше вообще ничего не говорить.

Супруга вдруг оставила свой веник и стала собираться.

– Я в магазин, – бросила она уже на пороге и быстрыми шагами вышла из дома.

По улице, быстрыми шагами шла женщина невысокого роста, блондинка, с волосами неизвестно какого цвета, которые всегда были чем-то покрашены, в свои тридцать два года, ещё не успевшая потерять какую то особенную свежесть и привлекательность, и потому, нравилась мужчинам. Выйдя из дома, сразу же перешла дорогу и направилась в сторону универсама, к своей подруге Светлане, которая жила на соседней улице. Войдя в знакомую «хрущёвку», поднялась на четвёртый этаж и позвонила. Дверь открыли сразу. На пороге стояла Света. Даже внешне они были чем-то похожи друг на друга. Немного выше ростом, светлые волосы, плавные черты лица, очаровательная улыбка.

– А-а, пришла наконец-то, – радостно воскликнула хозяйка.

– А я уж думала, не появишься. Проходи, раздевайся.

Женщина жила одна в уютной двухкомнатной квартирке. На что именно жила, никто не знал, но образ жизни в данном случае явно не соответствовал зарплате простого лаборанта. Немного покрутившись перед зеркалом, обе прошли на кухню и сели пить чай.

Оставшись один, Серега взял книгу. Читать он любил. Читая, можно на какое-то время уйти от жестокой реальности в далёкий, более справедливый и правильный мир. Нет, трудностей этот человек не боялся, очень много работал, практически без выходных. Но что-то не клеилось в жизни. Нужно было какое-то время, для того, чтобы разобраться во всем. Жена ему этого времени не давала. Она никогда особо не вникала в проблемы мужа. Это её совсем не интересовало. Если дело не приносило сиюминутной выгоды, женщина считала его глупой затеей и заведомо пустой тратой времени. А любой результат опять же исчислялся в количестве наличности, которую можно было бы незамедлительно потратить.

– Один раз живём, и я ещё не старуха, – любила она повторять, обращаясь к мужу.

– А быть может, я действительно никчемный и не приспособленный к нынешней жизни человек, – подумал Серега, в задумчивости почёсывая ушибленный недавно затылок.

– Ну что ж, ничего тут не поделаешь. Буду жить такой, какой есть. Украсть – значило пойти в разрез со своими принципами, и этого он сделать не мог, проявляя тем самым свою, быть может, слабость, а быть может, и совсем наоборот, – силу. Здесь, у каждого своё мнение, и окончательную черту под человеческим поступком может подвести лишь только самый высокий судья.

Торопливый стук в дверь прервал его размышления.

– Кто бы это мог быть? – Сергей встал и пошёл открывать.

На пороге стоял Игорь.

– Здорово, дядь Серёж, – радостно воскликнул парень. Лучезарная улыбка, не сходившая с его лица, могла подтвердить то, что это была вовсе не поддельная радость.

– Дядя Серёжа, а меня ведь в армию забирают. Отправка через три дня.

– Игорь, не стой на пороге, проходи. Ты знаешь, я многое хотел бы сейчас тебе сказать, да вот только слов нужных не найду. Скажу одно: мне будет плохо без тебя. Ну, в общем, будь человеком.

За последние полгода племянник сильно возмужал. И странно, что он заметил это только сейчас. Под два метра ростом, косая сажень в плечах, большие мужские руки, привыкшие к любой работе. Судьба никогда особо не выказывала подростку своего расположения. Он рано стал взрослым, и в жизни привык надеяться только на себя. Серега порою заменял мальчишке отца. В глазах у Игоря стояли слёзы. Непрошеный комок вдруг подступил к горлу.

– Ну ладно, это что еще за сентиментальность? Давай располагайся. Сейчас будем чай пить. Служи как надо, ну, а когда придешь, мы ещё повоюем с тобой.

Никому из мужчин и в голову прийти не могло, что повоевать им придется гораздо раньше, ещё до возвращения Игоря из армии, и причём, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова.

Действительно, какому нормальному человеку могла прийти в голову мысль, что за столь короткий промежуток времени судьба может сделать такой крутой вираж, и всё переставить с ног на голову.

– Будь человеком Игорь, хотя сделать это гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд. Но ты справишься, я знаю. И пусть жадность и жажда наживы никогда не затуманят тебе разум и не закроют твоих глаз.

Игорь принял эти слова за наставления отца и прошёл с ними через всю жизнь. Они просидели до ночи. Говорили много, вспоминали прошлое. Два неразговорчивых человека здесь, видимо, дали волю своим чувствам. После чего гость ушёл, а Сергей сразу завалился спать. Таня так и не пришла.

– Наверное, у матери заночевала, – подумал он. Раньше иногда такое случалось. В голове проплывали сцены из их прошлой жизни.

Зайдя к Свете, Татьяна надолго задерживаться не собиралась. Они сели за стол и разговорились. Светлана, вдруг как-то загадочно посмотрела на подругу.

– Ты знаешь, а я тебе хочу сообщить кое-что интересное. Тут один человек тобой интересовался. До сих пор убеждённый холостяк. Но к тебе у него, как я понимаю, самые серьёзные намерения.

– Что, любовь с первого взгляда?

Женщина усмехнулась.

– Ну, я не знаю, – уклончиво ответила подруга.

– Ты, в общем, сама разбирайся. Примерно через полчаса он будет здесь с каким-то другом, и ещё одна довольно-таки интересная парочка. Ладно, разговор окончен, – шутливо – командным тоном проговорила Света.

– Двадцать минут тебе на подготовку. Десять – на переодевание, и десять на макияж. Всё нужное найдёшь в ванной и гардеробе.

Гостья улыбнулась и пошла переодеваться.

Человек, про которого шел разговор, назвался Вадиком. Этому Вадику было уже, по всей видимости, немного больше сорока. Среднего роста, гладкий и уверенный в себе человек в шикарном костюме. На его толстой шее висела не менее толстая золотая цепь, а на левой руке красовались часы из того же желтого металла, которые, по словам Вадима, стоили никак не меньше тысячи долларов. И лишь одно обстоятельство предательски портило картину, а иногда даже ставило его в очень неудобное положение. Из-под расстегнутого пиджака предательски топорщился наружу кругленький животик. А если вдруг Вадим случайно отклонялся назад, то рубашка так сильно натягивалась, что в «прогале» между пуговицами выступал наружу кусок волосатой кожи, на котором тёмно-синими буквами было написано: «Не забуду…» И поэтому, несмотря на общую раскованность в поведении, он держался немного напряжённо, особенно когда садился на стул или танцевал. Татьяну этот человек звал Танюхой. Она и сама ещё не могла понять, нравится ей это или нет. Муж её никогда так не называл.

В общении гость оказался приятен, если не считать того, что постоянно пытался ухватить женщину за грудь и время от времени бросал ей какие-то призрачные намёки. Но та, в свою очередь, старалась не обращать на это внимания. Алкоголь постепенно делал своё дело. Не стало уже той внутренней скованности, которая появилась было при первой встрече с незнакомым человеком. Только что Вадим подарил своей новой подруге золотые серьги.

«Надо же, я так давно мечтала о таких. Но как он мог узнать? Наверное, Светка проболталась. Хотя, впрочем, какое это сейчас имеет значение?» Душа постепенно таяла. Ей всё больше и больше нравился этот человек, с которым познакомилась то, только час назад.

Вечер был в самом разгаре. Слышалось много смеха. Вадим всегда танцевал с Таней. При этом он нежно обнимал её, прижимая к себе, и нашёптывал на ушко какие-то сладкие слова. Какие именно, разобрать уже не могла, но знала точно, что Серёга таких слов не говорил, а если и говорил, то очень и очень давно. С новым знакомым вдруг стало как-то по – особенному хорошо и надёжно.

Часа через три вечеринка уже подходила к концу, и мужчина вызвался проводить свою спутницу до дома.

На дворе стояла поздняя осень, но ночь выдалась на удивление погожей. Легкий морозец сковал чуть заметным ледком лужи на асфальте. Безоблачное небо сверкало и переливалось словно алмазами, сплошь усыпанное яркими звёздами. Душа радостно трепетала, то ли от этой красоты, то ли от подарков Вадика, а может быть, от того и другого сразу.

Они сели в машину. Тойота медленно тронулась. За окнами проплывали огни ночного города. Ехали по центру. Неоновые лампы, огромные витрины магазинов. Всё это создавало особенную, ни с чем не сравнимую красоту. Женщине вдруг захотелось петь, и она еле себя сдержала.

Минут через пятнадцать подъехали к крыльцу большого особняка. До сих пор сидящая не особенно обращала внимание на то, куда именно её везут, и сейчас была нимало удивлена. Этот дворец нисколько не походил на их стандартную «хрущёвку».

– Ну, милости просим к нашему шалашу, – радушно воскликнул хозяин. Выхода не было.

«Не стоит обижать этого доброго человека. Придется зайти в гости».

– Но только ненадолго, – притворно строгим голосом проговорила девушка.

– Ну, конечно же, по рюмочке, и сразу отвезу тебя домой.

– И смотри мне, без глупостей! – добавила она с улыбкой.

Ещё на вечере они перешли на «ты», а сейчас эта форма обращения уже казалась единственно возможной в разговоре с новым другом.

Войдя в дом, мужчина помог гостье раздеться и, усадив на диван, принялся за ней ухаживать. Они выпили по рюмке хорошего коньяка, и Вадик вдруг с жадностью человека, уже давно соскучившегося по женской ласке, начал целовать ее в губы, в грудь – вообще куда попало. Этого Таня никак не ожидала. От поцелуев всё поплыло перед глазами. Она и сама не поняла, как очутилась, совершенно раздетая, в его объятиях и хотела уже, пожалуй, чего-то большего. Груди как будто налились живительным соком, набухли, и каждое новое прикосновение к ним вызывало дрожь во всём теле. Наконец, почувствовала именно то, чего уже давно ждала.

Утром проснулась по обыкновению поздно. Вадим готовил завтрак. Голова раскалывалась на тысячу мелких частей. Страшно хотелось пить. Женщина не привыкла к таким попойкам и чувствовала себя скверно. Всё произошедшее казалось сейчас попросту дурным сном. Как она могла провести ночь вот с этим толстым уродом, который сейчас готовит еду на кухне?

«Наверное, вчера просто слишком много выпила и потеряла контроль над собой. А Светка то – хороша тоже подруга!»

Татьяна встала, взяла одежду и пошла в ванную. Любопытные глаза исподтишка внимательно рассматривали каждый кусочек её тела, освещенного лучами утреннего солнца. Но сейчас это было уже неприятно. Одевшись и случайно засунув руку в карман, обнаружила там сто – долларовую бумажку. В ушах приятным грузом болтались золотые серьги. От недавнего отвращения к Вадиму не осталось и следа. А быть может, это еще и оттого, что сейчас она просто его не видела, но тем не менее, новый знакомый вновь стал казаться ласковым и приятным. Одним словом, идеал для подражания современного мужчины.

«Видимо правду говорят, что все толстяки на удивление добрые и отзывчивые люди». И вдруг мозг начал работать в совершенно противоположном направлении.

«А может, он просто использовал меня для удовлетворения своих плотских надобностей». Но тут же одернула себя: «Нет. Вадик не такой. Для того, чтобы провести с женщиной ночь, вовсе не обязательно делать такие дорогие подарки».

Сейчас и в голову не могло прийти, что хотя Вадим не считал Таню проституткой, но, тем не менее, хотел лишь использовать какое-то время, и его совершенно не интересовало её на это согласие, а всё подаренное не стоило для этого человека вообще ничего.

У каждого – свой взгляд на мир. Каждый даёт свою цену вещам и поступкам. И каждый получит именно то, к чему стремится. Но далеко не каждый становится от этого счастливым.

Всё так, но сейчас ей, конечно же, не могло прийти в голову, что в этих серёжках есть и часть зарплаты мужа, незаконно у него отнятой. Ведь закон силы для многих «сильных мира сего» стал самым главным законом в жизни, но почему-то только до тех пор, пока сила на их стороне.

Весёлый голос с кухни прервал нахлынувшие вдруг мысли.

– Прошу к столу, всё готово.

Стоявшей показалось, что каким-то шестым чувством он догадался, что гостья уже привела себя в порядок и думает о своём.

«А может быть, подслушивал возле дверей? Ну, какая же я всё-таки дура».

Подведя, наконец, итог своим мыслям, вышла из ванной.

Завтрак представлял собой некое произведение искусства, но аппетита не было. Выпив холодной минералки, закурили.

– Танюша, оставайся у меня, – с мольбой в голосе произнёс Вадик.

– Как долго? – с усмешкой бросила та в ответ.

– Навсегда! Давай узаконим наши отношения?

– Да ты что, родной ты мой! У меня семья, дети.

– Детей я усыновлю. Я смогу сделать вас счастливыми.

– Ну ладно, мне пора домой, – собеседница прервала его разговор на полуслове, после чего, засунув сигарету в пепельницу, быстро встала и пошла одеваться.

– Я тебя подвезу.

«Это, пожалуй, можно, Сергей уже давно на работе, да и подъезжать к самому крыльцу вовсе не обязательно».

Они вышли на улицу и сели в машину. Сквозь тонированные стёкла Тойоты никто не смог бы разглядеть её на переднем сиденье. Слова Вадима до сих пор стояли в ушах. На шутку это не похоже. Такими вещами, как правило, не шутят. К тому же, она считала, что неплохо разбирается в людях.

Машина легко тронулась с места и тихо покатилась по грязным улицам уже давно пробудившегося города.

– Вот, возьми, – Вадим протянул ей какую-то бумажку. – Это моя визитная каточка. Будут проблемы – звони.

Таня спрятала бумажку в сумочку.

– Останови здесь.

Машина остановилась метрах в двухстах от подъезда.

– Ну, ладно, пока.

– А последний поцелуй? – с детской мольбой в голосе попросил Вадим. Пришлось подставить ему щеку. Но он, вместо этого крепко притянул её к себе и поцеловал в губы. Женщина не сопротивлялась.

– До свидания, милая.

Дверь тихонько закрылась.

Выйдя из машины, осталась стоять одна посреди улицы, соображая, что же это все-таки произошло за последние сутки. Наконец, минут через пять пришла в себя и неторопливой походкой направилась домой.

На то, чтобы раздеться, сил уже не осталось, и поэтому пришлось улечься на диван прямо в одежде. Сердце радостно колотилось в груди. А в голове всё ещё кружились, не давая покоя, события вчерашнего дня. Такие ясные и чёткие, они становились постепенно смутными и расплывчатыми. Уснула незаметно, а проснувшись после обеда и, мельком взглянув на часы, висевшие на стене напротив, сразу же пришла в себя и поднялась с дивана. Скоро должен прийти из школы Артём. Нужно приготовить сыну что-нибудь покушать, причем придется сделать это самой. Она поняла это, едва войдя на кухню.

– Вот сволочь, даже картошки не мог пожарить.

Вернувшись в прихожую и быстро одевшись, вышла на улицу, захватив с собой сумку для продуктов. Сначала – в ближайшее отделение сбербанка. Процедура обмена времени много не заняла. Перейдя через дорогу, сразу же попала на находящийся здесь же, поблизости, базарчик. Не стоило ломать голову над тем, что и где лучше взять из продуктов, чтобы дотянуть до зарплаты.

Вернувшись, застала Артёма уже дома. После обеда принялись вместе делать уроки. Занятия продолжались минут тридцать. На большее терпения не хватило.

– Да ладно, мам, вечером доделаем, – с этими словами мальчик нежно обнял мать за плечи и поцеловал в щеку. Таня улеглась на диван и включила телевизор. Сын возился со своими игрушками.

Часа через два раздался щелчок входной двери, и на пороге показался Сергей. То, с каким напряженным молчанием встретила его супруга, уже само по себе не предвещало ничего хорошего. Он понял, что сейчас что-то будет. Не желая ругаться с женой, сразу прошёл на кухню. Но не тут то было. Вслед сразу же послышался издевательски – ласковый голос:

– Ой, милый ты мой, и куда это ты пошёл? Никак кушать захотел? Устал, наверное, на работе? А ты не подходи к сумочке-то. Ты туда ничего не клал, – и тут голос её сорвался в крик:

– Лентяй, тунеядец! Месяц уже копейки от тебя не видела. Висишь на моей шее, кровосос чёртов. Гнать тебя надо поганой метлой.

Сергею стало жаль и себя, и её, но больше всего ребёнка, своего сына, который находился сейчас у Тани в животе и вообще ни в чём виноват не был.

– Ищи себе нормальную работу, хватит уже дурака валять.

– Я постараюсь.

Говорил спокойно, уже заходя в ванную. Плотно прикрыв дверь, чтобы не слышать истошных воплей жены, включил посильнее воду.

– Тунеядец, – сквозь шум воды вновь послышалось из-за двери.

– Ты в этом доме только и делаешь, что моешься, ешь да спишь. Никакого от тебя толку нет. Уходи! Нам без тебя ещё лучше будет.

Больше уже ничего не слышал. От всех «нежностей», которые наговорила супруга за столь короткий промежуток времени, стало вдруг как-то не по себе. Он лёг в ванную и постарался расслабиться.

Помывшись, принялся готовить ужин. На кухню вошёл Артём.

– А вот когда папа с нами жил, холодильник от продуктов ломился, а сейчас, и покушать-то нечего совсем, если только мама чего-нибудь не принесёт.

Серега начинал уже злиться. Хотя, в общем-то, прекрасно понимал, что Артем ещё ребёнок и, кроме того, пожалуй, даже в чём-то прав, а ведёт себя так вызывающе только в присутствии матери. Когда та уходила на работу, это был совершенно другой, вполне нормальный мальчик. Но если сказать честно, эти рассуждения мало успокаивали. Подобные издевательства вынести оказалось очень сложно. Наверное, в такие минуты не стоило говорить о том, какие изменения происходят в стране, повторять, что происходящее – это лишь временные трудности переходного периода. Всего этого невозможно объяснить не только Артёму, но, наверное, и его матери. Маленький человек специально устраивал весь этот концерт в её присутствии, чувствуя поддержку и пытаясь заострить внимание на том, что он напрасно обиженный ребёнок. Наверное, в данной ситуации мальчишке просто-напросто очень сильно хотелось, чтобы рядом находился родной отец, а вовсе не чужой дядя, пусть даже и очень хороший. Всё так. Вопрос состоит лишь в том, кто больше обидел ребёнка: он или она. И на этот счёт у каждого была своя точка зрения.

Вслух говорить ничего не стал, ограничившись лишь короткой фразой:

– А твой папа зато толстый.

Артём криво усмехнулся:

– А зато он больше тебя зарабатывает, а тётя Люся (это была родная тётка Артёма) сказала, что ты дурак.

Серёга взял мальчика за руку и вывел с кухни. Артём заревел и побежал жаловаться матери.

Еда не лезла. Сделав несколько глотков холодного чая, улёгся на диван. Делать ничего не хотелось. От той душевной обстановки, которая сложилась в семье, руки ни к чему не лежали.

«Может, и вправду я сам во всём виноват? Сижу у Таньки на шее. Хотя ведь зарплату-то мне платят, пусть и нерегулярно, и деньги я ей отдаю. Возможно, что маловато, конечно, но если поднапрячься, хватит свести концы с концами». Но Таня, конечно же, напрягаться не хотела. Она привыкла жить на широкую ногу.

Перед глазами проплывали картины детства. Вспомнил бабушку и мать, вспомнил тех людей, которые были всегда так ласковы и добры. На глаза навернулись слёзы, но в душе стало теплее. Он понял вдруг, что нужно бороться и жить дальше. Жить, несмотря ни на что. Уже сейчас каким-то подсознательным образом мужчина догадывался, что судьба ещё много раз будет посылать испытания, по сравнению с которыми то, что произошло сегодня вечером, покажется просто-напросто глупой детской шалостью и ребячеством. Стало даже немного смешно над самим собой, над тем, как близко к сердцу он принял эту ссору. Тем более, что пора бы уже привыкнуть ко всему. Ведь ссорились они с женой не в первый и, по всей видимости, не в последний раз. Сон не приходил. Серега перевернулся на другой бок и увидел в ушах у супруги золотые серёжки.

– Тань, откуда у тебя серьги?

– Да мать подарила, – ответила то, что первое пришло в голову.

В том, что его жена ночевала у матери, он был почти уверен, но вот то, что та могла сделать такой дорогой подарок, походило скорее на сказку. Старуха жила на одну пенсию и, умудряясь ещё помогать детям, всем понемногу, еле сводя концы с концами.

Женщина весело улыбнулась.

– Да вот любовник подарил, от тебя-то не дождешься.

Видимо, говорящая имела какую-то особенную способность, убеждать людей в своей невинности и правоте. И эта шутка заставила мужчину поверить в то, что ничего страшного не произошло. Он и представить себе не мог, что всё только что сказанное – правда. А впрочем, если бы даже о чем-то и догадывался, то всё равно вряд ли смог что-либо доказать. А спорить попросту бесполезно. Как говорится, не пойман – не вор, а наглость – второе счастье.

Хотя, если подумать, то оба эти суждения являются понятиями весьма и весьма спорными и, безусловно, имеют двойной смысл. Ловить воров тоже можно по-разному, а к обнаглевшему человеку счастье обычно поворачивается совсем не той стороной, какой бы ему хотелось.

Конечно же, тогда он сделал бы для себя определённые выводы, и тогда дорога жизни, возможно, не показалась бы впоследствии такой тяжёлой и ухабистой.

Утром Таня стала собираться на работу.

– Уберешь дома и помоешь посуду, – бросила уже с порога и плотно закрыла за собой дверь.

До проходной ходьбы минут десять. Придя, как обычно, вначале занялась своей внешностью. Работы немного. Завод стоял почти полностью, и пробы на анализ не несли.

«Нужно позвонить Вадиму». В трубке сразу послышался знакомый ласковый и чуть хрипловатый голос:

– Аллё, слушаю.

– Это я, Татьяна.

Говорила почему-то запинаясь и путая слова.

– Танечка, милая, что случилось? Я сейчас еду. Где ты? – почти кричал голос в трубке.

– Да нет, нет, всё нормально. Я просто так позвонила.

Вадим вздохнул с облегчением. Она не смогла сейчас, по телефону, расслышать наигранности в его вздохе.