Корейская гейша. История Екатерины Бэйли Рассказова Алевтина

– Нет, просто знакомый, – отмахнулась я.

Он внимательно посмотрел на Санни, потом на меня, но больше ничего не сказал. Однако в его поведении сразу же появилась некоторая скованность и напряженность.

Тогда я решила как-то развеять обстановку и предложила тост за знакомство.

Следующие полчаса я излучала само обаяние и изо всех сил старалась дать ему почувствовать, что других мужчин в этом клубе для меня просто нет. Благодаря этому Стив как-то вроде оттаял, возобновил разговор и опять стал веселым. Еще через полчаса я предложила ему пойти в другое место.

Мы вышли и, пройдя секунд двадцать, оказались в другом клубе – «Р.О.». Снова заказали коктейли.

Вдруг он взял мою руку в свою и принялся внимательно изучать.

– Ты умеешь читать будущее по руке?

– Почти все корейцы знают азы хиромантии, я – тоже – улыбнулся он.

– Ну так расскажи мне! Что меня ждет? – я сгорала от нетерпения.

– Не скажу.

– Почему? Ну пожалуйста, расскажи!

Он тяжело вздохнул и покачал головой, но потом все-таки сдался:

– У тебя будет два брака, во втором браке – двое детей: мальчик и девочка. К старости ты станешь богатой, может даже знаменитой. Вообще, жизнь у тебя интересная будет, – с улыбкой добавил он.

– И ты не хотел мне говорить?! Почему? – не понимала я.

– Ну, если бы брак у тебя был один, я б на тебе, может, женился.

Я закатила глаза и рассмеялась:

– Ну, ты даешь! Оригинально ухаживаешь, ничего не скажешь… три часа как знакомы, а ты уже о женитьбе речь заводишь!

Он усмехнулся и стал рассказывать какую-то очередную армейскую историю.

Почувствовав на спине чей-то пристальный взгляд, я обернулась. За мной снова наблюдал Санни.

Через пару минут я, извинившись, отправилась в туалет и, проходя мимо него, наклонилась и тихо попросила не ходить больше за мной по пятам. Когда я вышла из уборной, их с Чарли уже не было.

Мы со Стивом прошли еще по нескольким барам, пока они не начали закрываться.

Затем отыскали друга Стива с его русской девушкой и стали размышлять, чем занять себя дальше. Для начала решили поехать в Кунсан перекусить, а заодно и подумать над дальнейшей программой.

В ресторане нас отвели в отдельную комнатку, где стоял низкий стол и на полу валялись подушки для сидения. Парни заказали «сангепсаль» (то самое блюдо, которым нас потчевали «мама» и «мадам» в самый первый день нашего со Светой приезда в Корею): свежий бекон, листья салата, кимчи и куча корейских салатиков. В качестве выпивки там была только «соджу» – корейская водка. Несмотря на то, что этот алкогольный напиток крепостью значительно уступает русской водке, «соджу» имеет одно неприятное свойство: «вырубает» он неожиданно, словно снайпер.

Парни оказались веселые, вторая девушка – тоже, так что вечер проходил приятно и непринужденно. Часам к трем парни захотели перебраться куда-нибудь, где поудобнее, и предложили снять номер в гостинице. От столь заманчивого предложения я категорически отказалась и, по-моему, чуть не упала в обморок, едва услышав слово «отель».

Стив, видя такую мою реакцию, тоже отказался от идеи с гостиницей и предложил просто гулять. Мы вышли на улицу. Он явно не хотел расставаться так скоро, но к вечеру ему уже нужно было быть в Сеуле. Поэтому вскоре мы обменялись электронными адресами и распрощались.

Через два дня он прислал мне букет роз. Тогда я еще не знала, что можно заказывать букеты через Интернет и его цветы оказались очень приятной неожиданностью для меня.

Поначалу Стив каждый день присылал мне письма, но со временем наша переписка сошла на нет: он никак не мог освободиться и приехать, я тоже не могла навещать его,… впрочем, я, кажется, и не собиралась. Так наши отношения завершились, не успев толком начаться.

Вы, возможно, удивитесь такому обилию персонажей за столь короткий промежуток моей жизни, но моя работа и в самом деле заключала в себе великое множество знакомств. В этом была ее особенность. Я же рассказываю вам лишь о тех, кто оставил в моей памяти наиболее значимые следы.

Я никогда не была «вертихвосткой», но любой «хостесс» приходится научиться вести себя так, чтобы парни нуждались в общении с ней, имея надежду на некое «продолжение», и в то же время держать их всех на расстоянии. Как правило, если парень не становился твоим бойфрендом, то через месяц, максимум – два, он пропадал с твоего горизонта. Ведь никто не хочет быть обманутым и чувствовать себя лишь ходячим кошелечком с ушками.

Одна из недель в плане заработка выдалась особенно неудачной. По какому-то поводу всем военным на базе дали подряд четыре дня выходных, и, как нам показалось, вся база без остатка уехала в более крупный город – Осан. В тауне почти никого не осталось и в клуб, соответственно, никто не заходил. Поэтому в очередной тихий вечер мы сидели, вяло переговариваясь между собой.

Неожиданно дверь распахнулась, и вошел кореец, которого мы очень хорошо знали, но, слава Богу, пока лишь понаслышке. Как его звали по-настоящему, мы не знали, но сам себя он называл весьма оригинально: «Ди Каприо». Надо заметить, что ни в одном месте я не нашла у него ни малейшего внешнего сходства с известным актером. Местный же «Ди Каприо» был знаменит исключительно своим буйным характером: все слышали, что он большой любитель распускать руки.

Мы замерли. Я подходить к нему не собиралась и сидела на месте, как приклеенная. Светка подумала немного, и с решительным: – Хрен с ним, я пойду! – поднялась и направилась к корейцу.

Сначала все шло нормально: «Ди Каприо» купил ей несколько соков, себе пива, и они мирно разговаривали…

Вдруг я услышала, как Светка вскрикнула за моей спиной, затем раздался звук шлепка и крики. Я повернулась и увидела свою подругу на полу. Закрывая руками то лицо, то живот она пыталась увернуться от сыпавшихся градом ударов. «Ди Каприо» бил ее ногами.

Дальнейшее я не помню, – память моя иногда мне очень помогает, аккуратно вырезая из сознания некоторые особенно неприятные моменты.

Вот и сейчас я пришла в себя только тогда, когда мы оказались в гардеробной, где обычно переодевались для танцев. Светка стояла рядом: бледная, с уже начинающими проявляться синяками, но крови, слава Богу, видно нигде не было.

Я услышала звук разбившегося стекла и поняла, что витрин у нас больше нет. Осторожно выглянула из укрытия: «Ди Каприо» схватил с барной стойки поднос со стаканами и зашвырнул его в последнее оставшееся в живых зеркало во всю стену. Больше бить там было нечего.

Наконец, наши ди-джей и «папа» почти ласковым и где-то даже заискивающим тоном уговорили его покинуть клуб. Полицию так никто и не вызвал. Причина столь странного их поведения заключалась в том, что «Ди Каприо» был членом какой-то мафиозной группировки. Ну, или, во всяком случае, они нас так уверяли.

На этом наш рабочий день закончился. Как только он исчез из поля зрения, мы побежали домой, заперлись на все замки и выпили по рюмочке, чтобы успокоиться. Света рассказала, что они спокойно разговаривали, когда кореец вдруг схватил ее за грудь, сильно сдавил и начал крутить. От неожиданной боли моя подруга дала ему пощечину. Вот из-за этого «Ди Каприо» и разворотил нам весь клуб. Оказалось, что этим она смертельно его оскорбила: оплеуха от женщины – это само по себе страшное унижение для корейца, а тут оно было еще и прилюдным!

Немного придя в себя, Света быстро собралась и ушла к Майклу.

Я заварила себе лапшу.

Девчонки обалдело продолжали обсуждать произошедшее, – перепугались мы не на шутку. Разумеется, все мы очень хорошо ее понимали и хором хвалили за мужество: «Нечего руки распускать!», «Пусть знают наших!», ну и тому подобное.

Только мы, наконец, успокоились, как я услышала где-то поблизости голос «Ди Каприо».

– Девки, по-моему, он сюда идет! – вскрикнула я.

Мы прислушались: пьяный и не на шутку разгневанный голос приближался.

По-моему, в тот момент мы могли бы услышать даже гулко стучащие сердца друг друга.

Шаги замерли совсем близко, – мы отпрянули от входа и замерли… Дзинь!!! Стекло в двери разлетелось на мелкие кусочки. Оставшиеся в ней решетки еще придавали нам некоторой уверенности, но в душе мы уже понимали, что под таким решительным напором наша крепость долго не продержится.

– Скорее к задней двери! – приняла я мгновенное решение, и мы бросились в ванную.

В тот момент, когда «Ди Каприо» разбивал дверь, «Деревня» принимала душ. Она выскочила из кабинки и, в чем мать родила, спряталась за вешалкой с одеждой.

– Скорее наружу! – крикнула ей Вика, лихорадочно открывая запасной выход.

Девчонки, вдоволь наматерившиеся в свое время на эту дверь, выходившую на улицу прямо из ванной, сейчас были счастливы от того, что она все-таки есть.

Но, увы, ничего хорошего нас за ней не ждало: пятачок метр на полтора, окруженный бетонным двухметровым ограждением, плавно переходившим в крыши соседних домов. Мы замерли и с ужасом стали ждать: взломает взбешенный «Ди Каприо» входную дверь или нет? Вика в это время каким-то чудом смогла залезть на ограждение.

Через несколько минут мы снова услышали голоса, на сей раз уже «мамы» и «папы», и, наконец, все стихло. Внутрь нашей квартиры так никто и не вошел.

Мы тихонько вползли обратно в дом, откопали из-под кучи одежды «Деревню» и выглянули на кухню: стекла в двери не было, как не было и окна, – одни решетки остались. Я посмотрела на стаканчик с лапшой: внутри поблескивала кучка осколков.

Я вздохнула, подумав о том, что это была последняя упаковка лапши в этом доме, и взялась подметать пол.

– Не, вот козел, а? – все еще пребывая в шоке, пробормотала Инка-»Деревня».

– Нда-а, веселая ночка, ничего не скажешь, – подтвердила Юля.

Прошло уже минут двадцать с начала приведения разрушенного жилища в порядок, как вдруг мы снова услышали голос «Ди Каприо», но уже, слава Богу, где-то вдалеке. Я выглянула наружу: возле клуба «Оскар» стоял ОН и бил какую-то девушку коленом в живот.

Мимо проходил американский патруль, но никто не вмешался: по Уставу не положено.

– Скоты! Никто даже полицию не вызовет, – со злостью сказала я.

– Ага, дураков нема! Сегодня его в полицию заберут, а завтра он весь таун спалит, – глядя на меня, хмуро ответила Юля, – вот никто связываться и не хочет. А че, все равно он завтра проспится, всем забашляет, и дело с концом! Вот с полицией никому и нет охоты возиться.

– Все равно – идиотизм! – возмущалась Инка. – Хотя, кореянок он по-любому бить не будет, а русские – на хер никому не нужны. Нас хоть убей – никому дела не будет!

Надо же, как в воду, зараза, глядела! Но тогда мы об этом еще не догадывались.

На следующий день нам поставили новые стекла. Казалось, что прошедшая ночь была каким-то кошмаром.

Вечером к нам зашла мама:

– Света, тебе придется извиниться, – сказала она Светке, забежавшей в квартиру перед работой.

– Это еще за что? Он меня побил, и я же еще и извиняться должна?! – от неожиданности и абсурда подобного заявления мы сидели, открыв рты.

– Если не извинишься, у нас будут серьезные проблемы. Ты его оскорбила. Нельзя было его по лицу бить. Придется извиниться, – с нажимом повторила она.

Света, ничего не сказав, вышла из кухни и стала собираться на работу. В тот же вечер она извинилась перед человеком, который жестоко избил ее накануне.

Глава 7

Приближался день моего рождения. Я пригласила всех своих, из «Стерео», некоторых девчонок из других клубов и Таню, а из американцев – только Джерамайю и Санни. К сожалению, последний – неожиданно отпал, так как его отправили в командировку.

Я закупила кое-какие продукты и приготовила «Оливье», курочку и картошку. Стол был небогатым, но все были так или иначе рады, потому как готовить всем было вечно некогда, а уж тем более – русскую еду.

Компания у нас подобралась веселая: шутки, тосты и анекдоты не прекращались. Вскоре приехал Джерамайя с чудным букетом цветов.

Честно говоря, от него я совсем этого не ожидала. Он никогда не пробовал за мной ухаживать и, насколько я поняла, у него в другом городе была девушка, тоже русская, которая ему очень нравилась. Видимо просто парня так воспитывали, что на День Рождения к девушке надо идти с цветами. Хотя, в общем-то, у них это не принято.

Мы выпили еще немного шампанского, и пошли на работу.

У нас в запасе оставалось минут десять, и по дороге мы решили зайти выпить кофе и послушать местные сплетни.

Мы расслабленно смаковали кофеек, как вдруг краем уха кто-то уловил слово «зарезал» и уточнил у знакомых девчонок, что случилось.

– Да девочку русскую кореец зарезал из ревности. То ли она ему с америкосом изменила, то ли просто так приревновал… Теперь уж кто его знает!? Короче, насмерть, – с готовностью просветила нас одна из девушек.

Мы переглянулись, вспомнив недавние Инкины пророчества.

Я представила как паршиво, наверное, ее родителям сейчас. Вот так живешь себе и думаешь, что твой ребенок находится за границей и очень счастлив, а он приезжает однажды домой, но уже не в удобном кресле первого класса самолета, а в гулком и неудобном цинковом гробу. Грустно, одним словом…

Наступила пятница.

Санни вернулся из командировки и сразу же пришел в «Стерео»:

– Мне очень жаль, что пропустил твой день рождения. Как все прошло? – спросил он.

– Нормально. Девичник был, можно сказать.

– Какие-нибудь новости были, пока я отсутствовал?

– Да нет, все как обычно, – Света просила нас не говорить никому об ее избиении.

– А мы с Чарли, кажется, хорошую квартирку нашли. Хочешь, пойдем завтра, посмотришь, – предложил он.

– Ладно, завтра я свободна, – согласилась я.

На следующий день мы опять встретились вчетвером: я, Санни, Таня и Чарли.

Пообедали в одном из многочисленных ресторанов тауна, и пошли смотреть квартиру. Она была расположена вдалеке от клубов, в спокойном райончике.

Квартира была двухкомнатная. Ванных комнат также было две, хотя унитаз присутствовал только в одной из них. Из мебели были только диван и кровать. Но в целом квартирка была неплохой.

Мы квартиру одобрили, сказав, что в тауне лучше и не найти. Тут главное было найти «сухую», так как из-за влажности от нескончаемых рисовых полей в большинстве домов везде на стенах буйным цветом колосилась плесень.

Парни пообещали хозяйке, что подумают и дадут ответ через неделю.

Пожалуй, мне тоже настало время крепко задуматься. Наши отношения с Санни давно топтались на одном месте, и мне явно пора было принимать хоть какое-то решение.

Я засела на кухне у нас дома, взвешивая все «за» и «против».

Санни мне нравился, хотя я и не могу сказать, что испытывала к нему нечто «волшебное», срывающее «башню». Я размышляла так: «Парень он вроде бы неплохой. Не красавец, но оно и к лучшему, – бабы особенно вешаться не будут. И не жадный, что – плюс. К тому же он – достаточно взрослый, чтобы не забивать мне голову дурацкими обещаниями…».

Тут пришла от своего бойфренда Светка:

– Ты чего это? – хмуря брови, напустилась она. Видимо, вид меня – «притихшей», что вообще-то само по себе – редкость, а уж тем более – «думающей», не на шутку ее взволновал.

Я подняла голову:

– Знаешь, я, наверное, буду с Санни встречаться, – сказала спокойно.

Света присела на краешек скамейки, видимо, чтобы не упасть:

– То есть как?! А почему?

– А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответила я. – Он вроде – ничего, не врет особо, гор золотых не обещает. Как человек – тоже хороший… Лучших вариантов я пока не вижу, а там – посмотрим.

Она уселась поудобнее:

– Ну, вообще-то ты права. Пока тебя не было, он тут часто о тебе вспоминал, и дифирамбы все пел: Катя и умная, и красивая, и то, и се… Так что может это и вариант.

– Да ладно, что умная и красивая – это дело вкуса, на любителя, так сказать. Но, по крайней мере, он не похож на тех парней, что будут звать тебя замуж, лишь бы только под юбку залезть. Как у этой… как ее там?

– Ты про Наташку что ли?! Из «Иглз»?

– Ага, та самая, – вспомнила я девушку, чей парень предлагал ей, а одновременно и еще трем девушкам пожениться. Естественно, друг о друге девчонки не знали. Парень же смышленым оказался, и чтобы ни у кого из них не возникло сомнений, он всем им приносил заявления на брак для подписи, и говорил, что они вот-вот поедут в Сеул расписываться. Представьте себе их шок, когда вся правда случайно вылезла наружу!

– Кать, а ты к нему хоть что-нибудь чувствуешь? – протянула Светка так жалобно, как будто я только что саму себя на смерть через повешение приговорила.

– Ну-у, он мне нравится как человек. Мне с ним интересно. А если ты про фейерверк эмоций и фонтан чувств, то – нет, этого нет… Пока нет, – добавила я, чуть подумав.

– Ну, смотри сама. Хотя мне он тоже нравится, – хороший парень.

Я снова задумалась, но потом вспомнила кое-что, о чем давно хотела спросить:

– Свет, а наша Наташка часто бухает? Я сегодня пришла со встречи с Санни, а она меня увидела и бегом к раковине – стакан ополаскивать. Ну, я ж не совсем дура, по ней и так видно, что она нетрезвая, – уточнила я почти шепотом.

– Вообще-то – бывает. А что, сильно пьяная? – с оттенком брезгливости спросила она.

Вообще-то вы не подумайте, что мы там все такие трезвенники, и никогда не пили. Пили, и еще как, но в основном после работы. Если и выпивали «до», то чуть-чуть – для поднятия настроения, и так, чтобы ни дай Бог «мама» не заметила.

– Ну, шатает слегка, – заметила я.

Светка, со свойственным ей боевым настроем двинулась в спальню девчонок. Открыв дверь, мы замерли: Натаха сидела на кровати, с трудом фокусируя взгляд на вошедших.

– Мать твою за ногу! – выругалась Света. – Как ты на работу-то пойдешь?!

На работу в тот день Наташа никак не пошла. Мы ее буквально приволокли.

«Мама», кинув на нее взгляд, скомандовала тащить обратно домой, что мы и сделали. Во всеуслышание хозяйка клуба объявила, что за подобные выходки нас будут штрафовать. С Наташкиной зарплаты сняли сто баксов.

– Честно говоря, правильно сделала. Надо было хоть немного башкой думать, – поддержала Света «мамину» жесткость.

– Точно. Я понимаю, если бы она заболела, а так… – согласилась и я.

Больничных нам, разумеется, не давали и работу разрешали пропускать, только если температура – под сорок. Да и то – в эти редкие дни кто-нибудь из кореянок каждый час обязательно прибегал к нам домой – проверять, не симулируем ли.

Что такое нашло на тихую, спокойную красавицу Наташку мы так и не узнали. Наша «Барби» ушла в страшный запой, из которого ни наши уговоры, ни угрозы «мамы», что ее вышлют в Россию, не помогали. О причинах же подобного поведения она не распространялась.

Однажды утром, проснувшись, я услышала ругань на кухне и решила посмотреть, что приключилось у нас на этот раз. Открыв двери, я чуть не упала, сбитая с ног тяжелым духом рвоты.

– Какого черта?! Что за вонь? – заорала я, зажав нос.

– А это красавишна наша во сне облеваться изволили, – пояснила Юля раздраженно. – И как еще сама не захлебнулась?!

Я осторожно заглянула в спальню девочек. Наташа лежала на полу на куче одеял, а в районе головы разлилось пятно с содержимым ее вчерашнего обеда.

– Ядрен-матрен! И вы с ней вот так всю ночь спали?! Как вы сами-то не задохнулись? – удивилась я.

– А вот так!… И долго нам с ней еще мучиться? – устало поинтересовалась Вика неизвестно у кого.

– Надо «мамане» говорить. Толку в клубе от нее все равно никакого, а за прогулы она уже столько должна, что и зарплаты не хватит.

На следующий день Наташу, а заодно и ее подружку – Валю – увезли. Валя, в отличие от Наташи, не пила, но дохода клубу все равно не приносила.

Через несколько дней нам привезли новых девчонок.

Эти были из Узбекистана. Одну звали Рита, другую – Ира. Рита была высокой красивой девушкой, Ира же – имела скромную, но весьма приятную внешность, была хорошо образована и начитана. Несмотря на то, что они были достаточно разными, обе девушки мне сразу понравились.

К тому же Рита оказалась потрясающей танцовщицей! О танце живота я тогда знала только понаслышке, но мне показалось, что именно его она и исполнила в первый же вечер. Мы все сидели, открыв рты от изумления и не сговариваясь, прокричали: «Давай на бис!».

Меня удивило, что они привезли с собой кучу разных бикини, вышитых бисером и кружевами. Я, как завороженная, смотрела на это сверкающее «добро» и удивлялась: «надо же, девчонки в первый раз в Корее, однако знали, что бикини пригодятся!». Лично я, когда ехала в Корею в первый раз полгода тому назад, привезла с собой только колбасу да черный хлеб.

– Девчонки, а вам кто-то сказал, что вы танцевать в бикини будете или сами догадались? – спросила я.

– Сами. Мы в Узбекистане уже хостесс работали, – пояснила Ира.

– То есть как?! С узбеками что ли? – не поняла я.

– Почему?! С корейцами.

– А откуда у вас там корейцы? – до меня никак не доходило.

– Так у нас там вообще-то их много… И что значит – откуда!? А откуда в России китайцы?… Просто у нас с корейцами совместного бизнеса много, – терпеливо объясняла Рита мне, такой глупой и бестолковой.

Видимо, про Узбекистан я к тому времени вообще ничего не знала, кроме того, что у них там есть урюк и изюм. Хотя, что такое урюк я, прошу прощения, тогда тоже еще не знала.

Поэтому я сдалась и решила, что со временем, пожалуй, все постепенно узнаю. И об Узбекистане, и о девчонках.

Рита с Ирой моментально влились в коллектив, хотя со Светкой у них отношения поначалу как-то не заладились. У моей подруги иногда проявлялся тон командира, вот и на этот раз она начала «пояснять» им, кто в доме хозяин:

– Предупреждаю сразу: запоминайте, кто чей «костюмер», и к нашим – не смейте соваться! Пить на работе нельзя, а после работы вообще лучше дома сидеть. Мужиков домой приводить – тоже нельзя, – перечисляла она так, как будто являлась хозяйкой клуба, и ее слово было – Закон.

Я не стала ее останавливать, но потом подошла к обиженным девушкам и попыталась смягчить ситуацию:

– Она, вообще-то, нормальная девчонка, и все по делу говорит, просто проблемы тут всякие возникают с новенькими, вот она и решила сразу все по полочкам разложить. Единственное – тон объяснения еще правильно задавать не умеет, – объяснила я им и рассказала о своей депортации, о запоях Наташи, и о прочих мелочах жизни, которые приключались со всеми нами периодически.

В пятницу в клуб пришли Санни с Чарли и сказали, что решили снять ту квартиру.

– Молодцы, что решили, – похвалила я. – Квартирка миленькая, сухая и недорого.

– Мы завтра пойдем: заплатим деньги, возьмем ключи. Может, вы с Таней придете, поможете составить список необходимых вещей? Все-таки женщинам легче такие вопросы решать, – попросил Санни.

Я согласилась. Меня даже охватило чувство какой-то бабьей радости от предвкушения предоставленной возможности обустроить квартиру, пусть и чужую. Хотя, насколько долго она будет мне чужой – было вопросом самого ближайшего будущего. Ведь с каждым днем Санни нравился мне все больше и больше. Тем более что каждый раз, когда мы с ним виделись, он заботливо спрашивал, не нужно ли мне чего с базы.

Вопрос «чего-нибудь с базы» в тауне вообще стоял крепко. В магазины, разместившиеся на базе, все, от хлеба до машин, привозилось из Америки. Естественно, там было много такого, чего хотелось до ужаса: хорошая косметика, продукты, одежда.

Конечно, в Корее, в тауне, все это было, но – не такое. К примеру, сыр в местных магазинах был только «пластилиновый», нарезанный пластинками для гамбургеров, и тающий исключительно при температуре в двести градусов. На базе же можно было купить и «Пармезан», и «Чеддер», и «Сливочный». Цены там тоже были раза в два ниже, чем в тауне.

Со временем я достаточно обнаглела для того, чтобы попросить-таки Санни купить мне на базе шампунь «Л’Ореаль», кондиционер для волос и СЫ-Ы-ЫР! который я так обожала.

После работы я побежала к Таньке:

– К тебе пацаны заходили? – спросила я, имея в виду Чарли и Санни.

– Заходили, но я занята была.

– Они завтра пойдут хату снимать. У вас вообще с Чарли как? – уточнила я на всякий случай.

– Нормально – парень классный.

– Так что, ты завтра свободна?

– Ага. Во сколько?

Я объяснила, где и когда мы встречаемся, и мы попрощались до утра.

На следующий день, как и договорились, мы встретились на остановке, и сразу пошли к кореянке, которая сдавала квартиру. Санни с Чарли отдали деньги, взяли единственный ключ, и мы все направились в сторону их нового жилища.

Окинув женским взглядом помещение, мы составили список необходимых предметов: веник с совком, швабра, мыло, гель для посуды, полотенца, зубная паста…, ну, и так далее. Я, как повар-любитель, составила еще и список продуктов.

Танька отдала список Чарли, да так и осталась стоять с протянутой рукой. Парни смотрели на нее с непониманием.

– Ключ, – коротко ответила она на немой вопрос. – Пока вы там ходите, мы домой сбегаем. Возьмем тряпки и хоть квартиру помоем.

– Аммм… О’кей, – ответил растерянно Чарли за двоих.

Видимо, столь наглый отъем единственного ключа от их квартиры его смутил, но отказать нам он не решился.

Мы с Танькой, не сговариваясь, уже поняли, что будем проводить здесь достаточно много времени. Видимо, сравнивая наши «клубные» квартирки с этой, мы сделали вывод, что эта – куда как удобнее. Так что решение о переводе наших отношений с парнями на новый уровень возникло как-то очень быстро, спонтанно, и без длительных размышлений.

За время их отсутствия мы успели помыть только полы, – они оказались намного грязнее, чем мы сперва думали. По углам скопилась пыль, прилипшая к слою отопительного масла, повсюду были следы от подошв и еще много всякой гадости.

Вернулись парни часа через два с кучей пакетов. Там было все, что мы указали в списке и еще кое-какая мелочь, о которой мы позабыли. Все вместе мы дружно взялись за отмывание следов предыдущих хозяев, раскладывание продуктов и установку мелкой бытовой техники по углам.

Вскоре мы спохватились и умчались на работу.

Весь вечер я пребывала в прекрасном настроении. Меня радовали хоть какие-то изменения в жизни, а намечающийся роман радовал еще больше. Предвкушение чего-то нового всегда приятно, а уж после неудачи с бывшим бойфрендом, оно, это ощущение, – приятнее вдвойне.

Санни зашел под конец моего рабочего дня, мы немного поболтали, и он незаметно передал мне ключ:

– Если хотите, оставайтесь с Таней у нас. Мы, увы, остаться не сможем, так как сегодня работаем в ночную смену, – сказал он.

Для приличия я сообщила, что тоже очень сожалею о том, что они не смогут к нам присоединиться. Хотя по правде, я была рада, что они не останутся ночевать: к близости я пока явно не была готова, но ночевать в чистой, опрятной квартире без кучи соседок уже хотела. Понимаю, что звучит это как-то глупо, ведь ключ я все-таки взяла, а значит и против этой самой «близости» принципиально не возражала. Но все-таки я надеялась, что торопить меня пока особо не будут. К тому же вместе с ним ночевать там было необязательно. Ведь всегда можно будет найти какую-нибудь отговорку, чтобы избежать совместной ночевки.

В общем, я сама пока не знала, чего хочу. Однако наши с Санни отношения, тем не менее, перешли на следующую ступеньку.

Кто-то уходил из круга моего общения, кто-то в нем появлялся, но для себя я пока решила остановиться с Санни.

Никто из моих «костюмеров» об этом не догадывался, а потому и не спешил возражать. Я по-прежнему периодически обедала с кем-нибудь из них, водила за нос тех, кто таил надежду стать моим бойфрендом, и иногда ходила на вечеринки. Работа оставалась работой. Ничего нового.

Однажды, правда, случился один неприятный эпизод.

Я познакомилась с парнишкой: веселый, симпатичный, молодой, с виду скромный. Звали его Ником. Как-то вечером пришел он со своим другом, уже слегка подвыпивший. Сначала все, казалось, шло нормально: обычная болтовня, соки, шутки.

Вдруг приятель Ника говорит мне:

– Ты моему другу очень нравишься. Давай он купит тебе «тикет»!

Я к таким предложениям со временем стала относиться с опаской и предпочитала избегать возможных недомолвок или недопонимания. К тому же этот друг Ника мне почему-то не нравился, – «склизкий» он какой-то был.

Поэтому я сразу же уточнила:

– А куда пойдем? Что делать будем? И почему это Ник сам не спрашивает?!

– Ник просто скромный очень, вот и молчит. Ну, что значит, куда пойдем!? Здесь недалеко отель есть, – оттянетесь хорошенько! А там глядишь, и я к вам присоединюсь, – гаденько ухмыляясь, пояснил он.

– Нет, спасибо! – отрезала я.

– А чего так?! Ты же сюда деньги приехала зарабатывать? Вот и не строй из себя святую! – взвился он.

– Святую я из себя не строю, но и до проституции пока не опустилась. Да, я приехала зарабатывать деньги, но не таким способом. Мне на жизнь и так вполне хватает, – я уже «закипала», и вот-вот готова была «взорваться». – Я сюда приехала за деньгами, но мое человеческое достоинство приехало, к счастью, вместе со мной. Так что засунь свой «тикет» себе сам знаешь куда! – припечатала я и поднялась из-за стола.

Ник подскочил и бросился за мной:

– Извини его, пожалуйста, он немного резкий, но парень хороший, – пытался он сгладить ситуацию.

– Знаешь, твой друг просил за тебя, значит ты – не против. Мне жаль, если я как-то так себя повела, что у тебя сложилось подобное мнение обо мне… Да, и если ты не можешь привлечь девушку ничем, кроме пары сотен за ночь – нам не о чем больше говорить. До свидания, – пресекла я дальнейшие его объяснения и ушла.

Осадок остался на весь вечер. Сколько мне Светка ни твердила, что нечего на дураков внимание обращать – не помогло. Нет, я, конечно, понимаю, что девушки в тауне всякие есть, но нельзя же всех судить по единицам! К тому же, это был первый подобный инцидент в моей практике.

Я никогда не осуждала тех, кто зарабатывал деньги, торгуя своим телом. В конце концов, это – их тело и только им решать, что с ним делать.

А если задуматься над этим всерьез, то все мы, прямо или косвенно, рано или поздно продаемся. Фотомодели за деньги выставляют красоту своего тела на обозрение тысячам, но никто их за это не осуждает. Писатели за гонорары выворачивают свою душу наизнанку перед миллионами читателей. Политики продаются с потрохами, предавая свой народ за усадьбы в Майами. Женщины во всем мире порой выходят замуж за тех, кто может и нелюбим, но «достаточно ответственный и домовитый» и работает на благо семьи всю жизнь. Но никому и в голову не придет назвать их всех проститутками. А чем эти самые «проститутки» хуже? Просто в их варианте все выглядит проще и как бы даже честнее.

Тем не менее, мне искренне жаль женщин, которые не могут заработать ничем другим, кроме как этим местом. Жалость эта вызвана лишь тем, что Бог не наградил их умом или каким-то особым талантом, а может, просто не дал возможности полюбить и зауважать саму себя, как женщину. Себя и свое тело.

Я же себя и свое тело всегда уважала. Хотя, не скажу, чтобы так уж сильно любила: вот тут на пузике складочка ни к месту, и между ног, поставленных вместе, не четыре просвета, как пишут в глянцевых журналах, а один сплошной, похожий на знак бесконечности… – беда, одним словом.

А на зарплату свою жаловаться я не могла, – в среднем за месяц получалось что-то около тысячи долларов. Из них на еду и одежду я тратила максимум сотню, а жили мы у «мамашки» вообще бесплатно.

В родном Хабаровске, стоя за прилавком по десять часов в духоте, таская с собой на работу бутерброды, чтобы не тратить лишние деньги на готовые обеды, я получала за месяц долларов сто, не больше. Сравните эти условия с пятью или шестью часами в день, заполненными приятной болтовней с американцами и совместными обедами в ресторанах, и вы поймете, почему я так рвалась в Корею. Одним словом – халява! А кто из русских ее не любит?!

Конечно, как и всегда, у нас находились претензии даже к этой работе: и врать надоело, хотелось пооткровенничать с кем-то; и встречаться хотелось с любимым человеком не прячась; и иногда хотелось выходного, чтобы не «тикет», когда надо куда-то идти тусоваться, а просто задрать ноги и читать в ванне книжку; и саму ванну хотелось… Но все это так, мелочи, – с жиру бесились.