Никому не говори Берк Алафер

Глава 37

Наступил четверг. Минуло три дня с момента обнаружения тела Джулии Уитмайр и почти два — с момента задержания Кейси Хайнца. Элли была последней из тех, кто вошел в совещательную комнату окружной прокуратуры.

— Вы видели заглавную статью в журнале «Нью-Йорк» за эту неделю?

Она швырнула только что купленный номер на стол перед Роганом и Максом. Статья, озаглавленная «Смертельное давление на учеников элитной школы», была снабжена помещенными рядом фотографиями Джулии Уитмайр и юноши по имени Джейсон Моффит с лучезарными улыбками на лицах.

Макс постучал пальцами по странице со статьей.

— Здесь говорится, что Департамент полиции Нью-Йорка продолжает расследование смерти Уитмайр, но, по сведениям из внутренних источников, это почти наверняка самоубийство.

— Не смотри на меня так, — сказала Элли. — Я никогда не допускаю утечек в прессу. И кроме меня хватает людей, которые думают точно так же. Статья посвящена вовсе не Джулии. Они использовали ее смерть, как и гибель этого другого ученика от передозировки героина, чтобы пролить свет на то, какое давление оказывается на ребят в школе Касден. Сейчас, наверное, директриса рвет эти страницы в клочья.

Донован взглянул на часы.

— Фолджер прислал мне сообщение по электронной почте. Он задержится на несколько минут из-за пробок.

Они ждали адвоката Кейси Хайнца, Чада Фолджера. Встречи проводящих расследование детективов с адвокатом обвиняемого, как правило, не практиковались, но в этом деле с самого начала все было необычно. Первоначальный вердикт о самоубийстве. Привлечение частного детективного агентства. Объявление о вознаграждении.

— Фолджер — крепкий орешек, — заметил Роган. — Как это парню из приюта для бездомных удалось заручиться его поддержкой?

— Фолджер защищает его бесплатно, на общественных началах. Эта дама из приюта…

— Чан Мэйри, — подсказала Элли.

Джей Джей показал на нее пальцем.

— Среди нас Человек Дождя.

— Миссис Чан позвонила в одну из крупных национальных коллегий адвокатов ЛГБТ, отстаивающих интересы сексуальных меньшинств, членом которой является Фолджер. Теперь он заявляет, будто располагает важной информацией по этому делу, и желает как можно быстрее встретиться с нами.

Раздался стук, и дверь распахнулась. В помещение вошел хорошо одетый мужчина лет сорока с небольшим. Элли познакомилась с ним совсем недавно, когда он принимал участие в одном из крупнейших в истории страны процессов по делу о корпоративном мошенничестве, широко освещавшемся в средствах массовой информации. Защита тогда одержала победу.

— Извините, что заставил вас ждать. Вы, должно быть, Элли Хэтчер и Джей Джей Роган. Кейси сказал мне, что вы были довольно деликатны по отношению к нему, с учетом обстоятельств.

Роган скептически поднял брови:

— Мы не привыкли к тому, что обвиняемые называют нас хорошими парнями.

На лице Фолджера расплылась широкая улыбка.

— Может быть, сказать «хорошие парни» было бы преувеличением, но он употребил слово «деликатны». Высокая похвала по сравнению с тем, что мне обычно приходится слышать.

Чад обменялся быстрым рукопожатием с Максом.

— Донован, — представился тот.

Едва они расположились за столом, как Фолджер тут же опять вскочил на ноги и принялся мерить шагами маленькую комнату.

— Разрешите мне поблагодарить вас за то, что вы согласились меня выслушать. Я хочу с самого начала довести до вашего сведения, что Кейси не сделал никаких заявлений по поводу причинения ему ущерба или злоупотреблений ни с вашей стороны, ни со стороны других сотрудников Департамента полиции Нью-Йорка.

— Мы же деликатные ребята, — с ухмылкой произнес Роган.

— Именно. Но Эрл Гандли — совсем другое дело. А неандертальцы, которых он нанял в качестве помощников, еще хуже. — Чад вытащил из портфеля пухлую папку «Рэдвелд» и бросил на стол. — Это жалобы, поданные на Гандли, когда он еще служил в полиции.

— Нам говорили, что он никогда не подвергался служебным взысканиям, — сказал Макс.

— Правда, со временем все эти жалобы были отклонены, но я думаю, всем нам хорошо известно, что дыма без огня не бывает.

— Лишь иногда, — заметил Макс.

— И вот поэтому у меня в офисе хранятся три коробки с папками, каждая из которых содержит гражданские иски против агентства Гандли. Чрезмерное применение силы. Незаконное проникновение. Одна леди, муж которой поручил Гандли раздобыть документальные подтверждения ее неверности, заявила, будто эти парни ворвались в ее ванную в тот момент, когда она принимала душ вместе со своим личным тренером, чтобы сфотографировать их. Они называют себя детективами, хотя в действительности являются настоящими головорезами.

Элли догадывалась, каким образом юрист, наделенный талантами Фолджера, мог бы использовать тот факт, что кто-то написал угрозу в адрес Эдриен Лэнгстон — продолжая деятельность, начатую Джулией, — вчера утром, когда его клиент находился под стражей.

— Мне тоже не нравится, что Гандли принимает участие в расследовании, мистер Фолджер, — сказала Элли. — Но факт остается фактом: у Кейси найден ключ от дома Джулии Уитмайр, а также ее белье.

— Она дала ему ключ два месяца назад, чтобы у него было место, куда он мог бы деться в случае крайней необходимости. Это был акт доброты со стороны девушки, но Кейси не собирался злоупотреблять ее доверием. Он попросту забыл об этом ключе.

— Слишком важная вещь, чтобы о ней можно было забыть.

— Вы же не спрашивали его, есть ли у него ключ. Вы спрашивали, сколько раз он оставался с ней наедине, и Кейси сказал вам правду. Как выяснилось, во время последней из этих встреч они были близки. Она незаметно для него сунула трусики в карман его куртки в качестве маленького сюрприза, или что-то в этом роде.

Элли не могла припомнить случая, чтобы адвокат подтверждал столь компрометирующий его клиента факт.

Очевидно, Макс был удивлен не меньше ее.

— Чад, вы уверены, что не действуете на нашей стороне в этом деле?

— Вчера я провел с этим парнем шесть часов и думаю, что во всем разобрался. Он серьезно влюблен в одну из подруг Джулии.

— В Рамону Лэнгстон, — уточнила Элли.

— Совершенно верно. Когда он произносит ее имя, возникает впечатление, будто у него вот-вот глаза вылезут из орбит. Но не каждая девушка отважится встречаться с парнем… находящимся в положении Кейси. И тогда появляется любительница приключений, красивая девушка Джулия, и берет его в оборот. Кейси не хотел, чтобы Рамона узнала об этом.

— Даже когда ему грозил арест? — спросила Элли. — Он не сказал ни слова, когда понял, что именно нам стало известно.

— Парень был страшно напуган. Люди Гандли перешли все границы. Они выволокли Кейси на улицу, угрожали ему, причиняли ему боль. И это было только начало. То, что они сделали с ним, стало причиной душевных мук.

— Прямо-таки душевных мук? — удивилась Элли.

— Я никогда не употребляю такие слова всуе, детектив. Этих людей следовало бы посадить под арест. Сначала они ощупали грудь Кейси снаружи. Когда до них дошло, что его груди стянуты с помощью бандажа Эйса, двое из них просунули руки ему под рубашку и сорвали бандаж. Затем они ощупали промежность, насмехаясь над ним по поводу отсутствия у него мужских гениталий. Один из них даже сказал — сейчас я процитирую: «Ты, видимо, смущена, моя милая. Тебе просто нужно, чтобы я привел тебя в порядок». Кейси признался бы, если бы они спросили его. Однако им, по всей видимости, было известно: что бы он ни сказал, это не будет вписываться в картину преступления. Поэтому они добились от него согласия на обыск в его комнате в приюте.

Элли вспомнила травяные пятна на брюках Кейси. Они могли появиться в результате его силового задержания в парке. Или в результате событий, описанных Фолджером.

Макс постучал костяшками пальцев по столу.

— Что-нибудь еще?

— Говорю вам: Кейси не убивал Джулию Уитмайр. Скажите откровенно, неужели вы верите, что задержали бы его, если бы он объяснил вам в приюте во вторник вечером, откуда у него ключ и нижнее белье? Эксперты по психиатрии подтвердят, что Кейси чрезвычайно восприимчив к принуждению. В результате душевной травмы, перенесенной им в процессе трансформации из женщины в мужчину, у него вызывает особенно сильный страх тот вид насилия, которым угрожали ему эти люди. Кроме того, он проходит курс лечения биполярного аффективного расстройства, что способствует снижению способности противостоять давлению.

— Пару дней назад Кейси делал стойку на руках в парке, — заметил Макс. — И эти детективы беседовали с ним довольно долгое время. Он не выглядел ни подавленным, ни безумным.

— Люди, страдающие маниакально-депрессивным синдромом, не пребывают постоянно в одном из двух полярных состояний. У многих из них наблюдаются продолжительные периоды нормального настроения. У них могут возникать смешанные состояния, когда одновременно проявляются признаки и депрессии, и безумия. Вы можете удостовериться, посмотрев тюремный журнал, что мой клиент имел при себе два сильных антипсихотических средства, прописанных ему доктором Дэвидом Болтом.

Занося это имя в записную книжку, Элли осознала, что оно ей как будто знакомо. И тут до нее дошло, что во время дебатов в Нью-Йоркском университете, которые она смотрела в Интернете, доктор Болт ратовал за употребление школьниками психотропных средств.

— Я так понимаю, это экспериментальное использование лекарств. По иронии судьбы этот ваш звездный свидетель, Брэндон Сайкс, рассказал Кейси о клинических испытаниях. Я продолжаю собирать информацию о диагнозе Кейси, и убежден, это поможет и вам понять, почему Кейси казался таким смиренным и безропотным во время задержания. Что касается Брэндона Сайкса и Вонды Смит, я еще только начинаю разбираться с ними, но уже могу сказать вам, Макс, вы вряд ли захотите, чтобы они предстали перед жюри. Вонда — наркоманка, которая заводит знакомства с пожилыми мужчинами, а потом, оказавшись у них дома, крадет их бумажники.

Элли встревоженно взглянула на Макса. Сведения адвоката совпадали с тем, что они узнали от Чан Мэйри.

— А это испытание лекарств, в которое Брэндон втянул Кейси? Выходит, Брэндон сфальсифицировал его диагноз. Только подумайте: он принимает экспериментальные антипсихотические средства, предназначенные для психического состояния, которого у него нет, — всего за сотню долларов в неделю, которые ему платят исследователи. Вы не думаете, что он солгал по поводу Кейси, надеясь получить сто тысяч долларов?

Фолджер наконец сел на стул и положил ладони на стол.

— Послушайте, обычно я дожидаюсь судебного заседания, но, мне кажется, если вы хорошо поразмыслите, то поймете, что дальше двигаться в этом направлении не имеет смысла. В противном случае я посоветую Кейси воспользоваться его правом дать показания перед большим жюри и гарантирую вам: кто-нибудь из присяжных захочет услышать всю историю целиком. Присяжные большого жюри могут вызывать своих собственных свидетелей. Они будут задавать Гандли неприятные вопросы, хотите вы того или нет. Они захотят увидеть Вонду и Сайкса. Они захотят узнать больше о Джулии, а это означает, что в суд будут вызваны ее родители и эти зомби из Касдена. «Нью-Йорк» уже опубликовал статью, в которой сказано, что это было самоубийство. И даже если большое жюри вынесет обвинительный вердикт, будет еще судебное заседание. В данный момент ни окружная прокуратура, ни Департамент полиции Нью-Йорка еще не в курсе того, что произошло с моим клиентом. Но если в этом вопросе вы встанете на сторону Гандли, у меня не останется выбора. Будете нести ответственность вместе с ним.

Элли стало ясно, почему клиенты платят большие деньги за услуги этого парня. Квалификация адвоката сводится не только к навыкам поведения в зале судебных заседаний. Фолджер прекрасно разобрался в сложившейся ситуации. Он понял, что Уитмайры и Касден тянут окружную прокуратуру в разные стороны. Возникла перспектива появления передовиц, посвященных противостоянию состоятельной, могущественной семьи и бездомного парня, подвергшегося насилию.

Если Макс и ощущал давление со стороны Чада, он не подавал виду.

— Мне нужно время, чтобы все хорошенько обдумать.

— Сообщите мне о своем решении. Вы должны прийти на заседание большого жюри до понедельника, прежде чем Кейси привлечет к себе всеобщее внимание.

Глава 38

Единственными знакомыми Элли психиатрами были работавшие на штат эксперты, которые обследовали обвиняемых, заявлявших об испытываемых ими проблемах с психикой. Те, которые появлялись на слушаниях гражданско-правовых дел, когда она несла патрульную службу, и определяли, представляет ли обвиняемый реальную опасность как для себя, так и для других. Те, с которыми она была вынуждена встречаться якобы для собственной пользы на различных этапах своей карьеры: после того, как полиция Вичиты задержала наконец серийного убийцу, на которого ее отец охотился всю свою сознательную жизнь; после того, как она убила человека в Джерардс Пойнт; после того, как у нее на глазах ее лейтенант всадила две пули в шею и живот своего бывшего друга.

Привыкший иметь дело с клиентами из Верхнего Вест-Сайда, доктор Дэвид Болт не был похож на этих нанимаемых штатом психоаналитиков. Утилитарной офисной мебели из искусственного красного дерева он предпочитал глянцевитый минималистский декор. Это называлось «маленький отпечаток». Углы приемной украшали белые ирисы. В воздухе витал легкий аромат имбиря. С террасы кабинета открывался захватывающий вид на Центральный Парк.

Это помещение никак не ассоциировалось с безумием. Оно напоминало салоны красоты, которые все уговаривал ее посещать бывший бойфренд, инвестиционный банкир. По его словам, проведенные там часы должны были приобщить ее к ценностям «отдыха и релаксации». Он пытался убедить ее в необходимости «баловать себя». Но понятие Элли об отдыхе и релаксации сводилось к бутылке «Джонни Уокер Блэк» и целому сезону сериала «30 потрясений» за один присест. Темная комната, растертое после ванной, словно кусок «Кобе биф», тело, звуки записи пения птиц — таково ее представление об уюте и покое.

Доктору Болту было около пятидесяти. Если бы она уже не видела его в Интернете, то, судя исключительно по декору офиса, ожидала бы увидеть более гладкого и прилизанного мужчину. Сегодня он был облачен в серый шерстяной свитер поверх рубашки на пуговицах и черные брюки. У него были длинные, висевшие бахромой каштановые волосы. Лицо светилось сердечной улыбкой.

Когда детективы объяснили цель своего визита, доктор сделал какую-то запись в блокноте и затем скрестил на груди руки, словно арбитр, наблюдающий за повторным показом эпизода спортивных соревнований.

— Черт возьми. Я окончил школу двадцать шесть лет назад, и с тех пор всего в третий раз оказываюсь в подобной переделке.

— А что это за переделка? — поинтересовался Роган.

Он тоже скрестил руки на груди. Иногда Элли приходила мысль, не в пещерные ли еще времена мужчины приучились копировать язык тела друг друга.

— Видите ли, я не очень компетентен в этих вопросах. Вы приходите сюда и спрашиваете меня о некоем человеке по имени Кейси Хайнц. Я не вправе говорить вам, знаком ли мне человек с таким именем. Думаю, вы, вероятно, сделали определенные выводы из моих слов относительно переделки. Муж моей сестры служит в полиции. Правда, в Детройте. Я имею в виду, что мне хотелось бы помочь вам.

— Значит, мы по одну сторону баррикад, — сказала Элли.

— За исключением того, что я не могу раскрывать свои отношения с людьми, являющимися моими частными клиентами и участниками клинических испытаний. Если я сделаю это, Американская медицинская ассоциация и Американская психиатрическая ассоциация отберут у меня лицензию, не говоря уже о проблемах с Федеральным агентством по контролю за продуктами и лекарствами в связи с одобрением результатов моих исследований.

— Но Кейси Хайнц сказал нам, что он проходит у вас курс лечения, — сказала Элли. — Это меняет дело.

— Нет, не меняет, — возразил Болт. — Пациент может раскрывать факт существования у него взаимоотношений с доктором, не раскрывая деталей этих взаимоотношений. Так, по крайней мере, мне постоянно втолковывали во время моей учебы. Офицеры полиции иногда блефуют, утверждая, будто им уже известна личность пациента — уверен, к вам это не относится, — но некоторые мои коллеги пострадали из-за такого рода трюков.

— Стало быть, мы встретимся с окружным прокурором и добьемся повестки в суд.

— Мне действительно хотелось бы помочь вам, — сказал доктор.

— Мы понимаем.

Обычно подобный сарказм в адрес человека, обладающего столь высоким социально-экономическим статусом, влек за собой телефонный звонок лейтенанту или лекцию о необходимости уважительного отношения к людям. Но Болт лишь рассмеялся.

— Послушайте меня, детективы. Я не могу рассказывать вам о конкретных пациентах, но могу рассказать вкратце о своей работе вообще. — Он указал рукой на два стула, стоявшие по другую сторону стола. — «Эквиван» — новое фармацевтическое средство лечения биполярного аффективного расстройства, известного также как маниакально-депрессивное состояние или просто маниакальная депрессия. И диагноз, и лечение биполярного аффективного расстройства у молодых людей вызывают массу противоречий. Некоторые специалисты считают, что дети есть дети. Они, к примеру, говорят, что в то время как радикальные жизненные перемены могут вызывать клинические изменения у взрослых, молодые люди еще не способны оценивать серьезность принимаемых решений. Подобным образом, по их словам, чувство беспомощности и отчаяния может служить сигналом тревоги у взрослых, но должно рассматриваться в качестве нормального явления у подростков.

— На этой неделе мы беседовали с одним учителем, который считает, что его ученики употребляют чрезмерное количество медикаментозных средств, — заметил Роган.

— Легко рассуждать, пока ваш ребенок не сбежал из дома. — Элли вспомнила, с какой страстью Болт говорил во время дебатов в Нью-Йоркском университете о душевной боли и разочаровании, которые он наблюдал у своих юных пациентов. — С учетом всего этого многие лекарства на рынке являются экспериментальными, и их употребление молодыми людьми вызывает ожесточенные споры. Это подводит нас к моим исследованиям. Идея «Эквивана» заключается в том, чтобы использовать активный ингредиент антидепрессанта, который может таить в себе немалый риск, если он применяется в качестве средства лечения биполярного аффективного расстройства, но в сочетании со стабилизатором настроения это лекарство, как выяснилось, более эффективно, нежели антипсихотическое средство.

— Доктор, вы нас теряете.

— Говоря вообще, мы пытаемся сочетать лучшее из двух сфер. Взять хорошее и нейтрализовать плохое. «Эквиван», по своей сути, представляет собой комбинацию двух имеющихся в продаже лекарств — «Эквилибриума», являющегося стабилизатором настроения, и «Флована», являющегося антидепрессантом. Отсюда и название — «Эквиван». Мы испытываем его на молодых людях в возрасте от десяти до двадцати лет. Это позволяет нам не только оценить эффективность лекарства, но и определить зависимость его воздействия от возраста. Возможно, то, что творит чудеса с двадцатилетними, приносит вред десятилетним. Естественно, мы хотим знать это. Чтобы принять участие в испытании, пациенты должны отвечать критериям биполярного аффективного расстройства первой стадии, классической маниакально-депрессивной формы болезни в соответствии с классификацией по DSM-IV.

Болт принялся было расшифровывать эту аббревиатуру, но Элли махнула рукой. Поскольку многие преступники страдают психическими заболеваниями, каждый полицейский слышал о «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам».

— Пациенты не могут принимать никакие другие лекарства от депрессии и иных психических заболеваний. Они должны быть согласны с условиями протокола исследования лекарства, одно из которых предусматривает, что на основе произвольного выбора одни пациенты будут получать активное лечение, а другие — плацебо.

— Значит, не все пациенты действительно получают «Эквиван»?

— Именно так. В любом солидном испытании лекарств используется контрольная группа. Если бы мы давали «Эквиван» всем пациентам, то не имели бы возможности знать, по какой причине улучшается настроение и повышается психологическая устойчивость, — в результате лечения или вследствие воздействия других факторов, таких как изменения погоды и успехи в работе, либо в силу простого совпадения. Поэтому четверть наших пациентов получают «Фловиан», четверть — «Эквилибриум», четверть — их комбинацию, «Эквиван», и четверть — плацебо.

— Если комбинация лекарств дает эффект, — сказал Роган, — это значит, вы сознательно лишаете некоторых из своих пациентов лечения, и все во имя науки. Извините, доктор, но это не очень красиво.

— Что поделаешь, детективы. Таков научный метод. И именно поэтому наши пациенты подписывают строгие обязательства о неразглашении. Если уж на то пошло, нельзя сказать, что мы действительно лишаем их чего-то. Каждый мой пациент получает амбулаторное лечение, за которое некоторые жители этого города платят немалые деньги. Проблема в том, что мы пока не знаем, приносит ли это лекарство пользу. Возможно, «Эквиван» совершенно неэффективен. Возможно, он даже ухудшает состояние.

— Насколько мы понимаем, пациентам платят за участие в испытании, — сказала Элли.

Ученики Касдена платят огромные деньги за то, чтобы притупить сознание, в то время как фармацевтические компании платят за то, чтобы остальное население тоже подсело на их продукцию.

— В этом нет ничего необычного. Суммы весьма скромные. Это всего лишь компенсация за трату времени и транспортные расходы.

Для психиатра из Верхнего Вест-Сайда сотня долларов, возможно, и представлялась скромной суммой, но для шестнадцатилетнего бездомного парня вроде Брэндона Сайкса это было целое состояние.

— Можно симулировать маниакально-депрессивное состояние?

— Только теоретически. Такое случалось раньше, но DSM-IV содержит специальные критерии, имеющие целью выявление ложных сообщений.

— Понятно. А это правда, что человека с маниакально-депрессивным расстройством легче подвергнуть принуждению?

— Вне всякого сомнения. В состоянии депрессии у человека может отсутствовать воля, необходимая для того, чтобы противостоять давлению. Он испытывает чувство безнадежности и к тому же лишен душевной энергии, чтобы сопротивляться принуждению.

— А в маниакальной фазе? — спросила Элли.

— Хуже работает интуиция. Вы можете подумать, что маниакальное состояние побуждает человека к борьбе. Но, находясь в этом состоянии, он не думает о последствиях. Он хочет подать доллар бездомному. Помогать другому человеку так приятно, что он подает ему вместо одного двадцать долларов. После этого он идет в банк, закрывает счет и раздает всю свою наличность на улице. Человек, находящийся в маниакальном состоянии, выполняет чью-то просьбу и, прежде чем он осознает это, теряет над собой контроль.

— А может ли человек с маниакально-депрессивным расстройством быть более склонным ко лжи, если он считает, что это каким-то образом поможет ему?

В данный момент она думала о Брэндоне Сайксе.

— Говоря вообще, да. И в основном по тем же самым причинам.

— А как насчет убийства?

— Прошу прощения?

— Способен ли человек, страдающий этим расстройством, неожиданно впасть в ярость и убить друга в ходе незначительного спора?

— Такие случаи, несомненно, имели место. Эти люди могут полностью терять контроль над собой.

— Следовательно, если мы имеем обвиняемого в убийстве, который может страдать маниакально-депрессивным расстройством, нам необходимо узнать, принимает ли он лекарства для лечения этого расстройства, не так ли?

— Цель лечения заключается в том, чтобы помочь людям. Мы надеемся, что при постоянном употреблении лекарство будет поддерживать человека в нормальном состоянии на протяжении длительных периодов времени. Мы не можем полностью излечить это заболевание, но стараемся снизить частоту, продолжительность и интенсивность колебаний между двумя полюсами.

Элли улыбнулась. А она думала, что «общий разговор» с доктором Болтом будет пустой тратой времени. Она записала дословно его последнюю фразу в блокнот. Он сказал все, что им было необходимо от него узнать.

Глава 39

Макс со стоном откинулся на спинку стула.

— Черт возьми! Сначала записи интернет-трафика «Социального Круга», теперь досье на доктора, испытывающего лекарства? Запросы этих документов могут стать новым кругом ада для юристов.

Элли обняла себя за плечи и сидела в таком положении до тех пор, пока не почувствовала, что напряжение спало.

— Извини, дружок. Ловить плохих парней — очень тяжелый труд.

— Ладно, я перестану ныть. Но это весьма непростая задача.

Макс уставился на лежавшую перед ним клавиатуру. На экране его компьютера было начало заявления о получении санкции на ознакомление с досье Дэвида Болта. Пока он составлял аффидевит[16] в поддержку заявления о получении санкции, Роган искал в ноутбуке необходимую информацию.

— Отлично. Мы имеем здесь все, о чем вы узнали у доктора Болта. Скажите мне, что вам о нем известно — образование, дипломы и тому подобное.

Роган отыскал краткое жизнеописание Болта и, прочитав его, присвистнул.

— Научные должности в Нью-Йоркском университете и в Гарварде. Медицинские должности в Нью-Йоркском пресвитерианском госпитале, Колумбийском медицинском центре и онкологическом центре Слоун-Кеттеринг. Получатель всех видов грантов как от Национальных институтов здравоохранения, так и от частных. Триллион премий. Две книги. Резиденция на горе Синай. Диплом медицинского факультета Гарварда. Учеба в Йеле. О, как мило! Аттестат школы Касден. Достаточно?

Макс продолжал стучать по клавишам.

— Смотрится неплохо. Похоже, вы выполнили наше домашнее задание. А как насчет двух лекарств, составляющих «Эквиван»?

Роган отыскал информацию по «Эквилибриуму» и «Фловану». Элли рассмеялась, услышав, как он пытается выговорить названия ингредиентов лекарства. В конце концов он оставил попытки и повернул экран ноутбука к Максу.

— Понятно. А какие компании их производят?

Элли были знакомы названия двух крупных фармацевтических компаний.

— Судье в самом деле необходимо все это знать?

— Надеюсь, нет. Я боюсь, что судья захочет, чтобы мы собрали информацию об этих компаниях, а это займет месяцы. У нас же есть всего четыре дня, чтобы принять решение по Кейси.

— Неужели для них имеют какое-то значение сведения о двух пациентах?

— Если фармацевтические компании финансируют исследования, они могут быть заинтересованы в конфиденциальности этой информации.

Джей Джей продолжал искать дополнительные данные, дабы заявление о получении санкции выглядело как можно более обоснованным.

— Судя по биографии Болта, я бы сказал, что велика вероятность частного финансирования. — Он опять повернул экран ноутбука к Максу и Элли. — «Подписанный кровью договор между психиатрией и фармацевтической промышленностью».

Это было название поста, размещенного два года назад на сайте «Здравоохранение является правом каждого». Его автор задался целью документально подтвердить кровосмесительную связь между фармацевтическими компаниями и сферой психиатрии. Американская психиатрическая ассоциация постепенно сокращала финансирование своих торговых соглашений с фармацевтическими компаниями во избежание возникновения конфликта интересов. Это решение было принято после появления в «Нью-Йорк Таймс» разоблачительной статьи о взятках на общую сумму в миллионы долларов, выплаченных докторам, выписывающим рецепты, которые способствовали процветанию психофармакологического бизнеса.

В конце поста был приведен список двадцати участников «подписанного кровью договора» между психиатрией и «большой фармакологией». Под номером двенадцать в нем значился доктор Дэвид Болт — главным образом благодаря деньгам на исследования, полученным им от производителей лекарств за последние годы.

— Это интересно, — сказал Роган, возвращаясь к середине статьи. — Здесь говорится, что вскоре после недавнего конфликта ведущие медицинские школы потребовали от своих профессоров и практикующих врачей задекларировать все свои доходы, полученные из частных источников. Болт предпочел отказаться от должностей в Нью-Йоркском университете и Гарварде, нежели подчиниться новым правилам. Очевидно, львиная доля его исследований спонсируется фармацевтическими компаниями.

У Элли никогда не было повода задумываться об источниках финансирования исследований эффективности лекарств.

— Разве это не абсурд, когда компании контролируют испытания собственных лекарств?

— С учетом сегодняшних ограничений расходов кто, кроме них, будет за это платить? — возразил Макс. — Один блогер утверждает, что Дэвид Болт представляет собой медицинский эквивалент военного преступника, но журнал «Нью-Йорк» называет его одним из ведущих детских психиатров в городе.

— Какое значение имеют мнения о нем, если его исследования финансируются компаниями, производящими «Эквилибриум» и «Флован»? Болт сказал, что «Эквиван» сочетает в себе все лучшее из двух методов лечения. Ясно, что обе компании заинтересованы в том, чтобы испытания проходили хорошо. Чем больше детей употребляют лекарства, тем большее их количество продается.

Макс был слишком занят составлением заявления, чтобы следить за их разговором.

— Давайте-ка лучше вернемся к досье Кейси и Брэндона, как вам такая идея?

У Элли эта история вызвала живой интерес, но она понимала, что изучение исследовательской деятельности фармацевтических компаний займет значительно больше времени, чем несколько дней, оставшихся в их распоряжении для принятия решения по поводу виновности Кейси. Тем более что это выходило за рамки юрисдикции Департамента полиции Нью-Йорка. Она решила позвонить в Федеральное агентство по контролю за продуктами и лекарствами. Возможно, они заметят тот же тревожный сигнал.

— Получить санкцию на изучение записей о Кейси будет нелегко, — заметил Макс. — Он является подозреваемым по делу об убийстве Джулии. Его адвокат скажет нам, что он принимает участие в этом испытании. Психиатр скажет нам, что маниакально-депрессивное состояние могло послужить причиной как убийства, так и его поведения во время ареста.

Роган хлопнул в ладоши и довольно потер руки:

— Ладно. Приступим к делу.

— Так ты ведь тоже ищешь записи о Брэндоне Сайксе.

— У нас все это имеется.

Элли протянула руку к клавиатуре компьютера Макса и нашла соответствующие параграфы аффидевита.

— Если Брэндон солгал, чтобы принять участие в испытании, мы должны знать об этом до того, как ты вызовешь его в суд. Если же он действительно страдает маниакально-депрессивным расстройством, Болт скажет, что у него может быть повышенная склонность ко лжи. И то и другое нас устраивает. Мы выложим все это суду.

— Если только записи прямо не свидетельствуют о том, лгал он или нет, чтобы принять участие в испытании. Мы даже не знаем, принимает ли он в них участие. И если судья посчитает, что мы не обосновали должным образом свое заявление в отношении Сайкса, он может отказать нам и в просмотре записей о Кейси. Нам нельзя рисковать.

— Какие есть варианты?

— Нужно сначала поговорить с Брэндоном Сайксом, чтобы у нас была уверенность. По крайней мере, послушаем, что он скажет, чтобы я не выглядел идиотом, когда судья начнет задавать мне вопросы.

Элли взглянула на часы:

— Уже почти семь. Если только у Болта не назначена встреча на кладбище, мы сегодня уже не доберемся ни до его офиса, ни до Брэндона, ни до судьи. Итак, в нашем распоряжении четыре дня до истечения срока содержания Кейси под стражей.

— Я знаю. Но если я сейчас пойду к судье и получу нагоняй, будет только хуже. Нужно разыскать Брэндона.

Глава 40

Чан Мэйри не выказала радости при их появлении.

Даже когда люди Гандли ворвались в здание Центра Надежды вместе с Кейси, чтобы произвести обыск в его комнате, она была чрезвычайно вежлива с Роганом и Элли, несмотря на свое неудовольствие. Тогда она предложила им кофе, пошутила по поводу того, что у них рабочий день еще длиннее, чем у нее. Потом сказала, что произошло недоразумение, что они заблуждаются насчет Кейси и в скором времени осознают свою ошибку. Она говорила спокойным голосом, сопровождая свои слова самой доброжелательной улыбкой.

Однако после их первого визита в Центре Надежды для молодых людей что-то изменилось. Тот же гостеприимный стеклянный атриум. Та же девушка с розовым ирокезом за стойкой. Та же миссис Чан в строгом костюме. Но на этот раз не было доброжелательной улыбки. И вместо спокойного голоса они услышали раздраженное шипение.

— Я пыталась донести до вашего сознания, что Кейси ни в чем не виноват. Говорю вам, он и муху не способен обидеть. — Когда Чан Мэйри злилась, ее легкий акцент звучал отчетливее. — Я рассказала вам также о Брэндоне Сайксе и Вонде Смит. Я не люблю говорить плохо о людях, которым мы помогаем. Это идет вразрез с нашими принципами. Но я сделала это, чтобы вы знали, что им нельзя доверять.

— Мы все еще расследуем это дело, миссис Чан. В распоряжении окружной прокуратуры всего несколько дней до созыва большого жюри. Поэтому мы пришли поговорить с Брэндоном. Мы собираем необходимую информацию.

— Благодаря вам здесь нет ни Брэндона, ни Вонды, ни Кейси.

— Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, миссис Чан.

— О чем вы думали, давая им эти деньги?

— Мы ничего не давали им. Это родители Джулии Уитмайр…

Не дослушав, женщина раздраженно махнула рукой.

— Вы с родителями действуете заодно. О чем вы думаете? Я выпроводила ее вчера, потому что от нее сплошные проблемы. Затем сегодня является он и забирает свои вещи.

Элли с большим трудом удавалось следить за ходом ее мысли.

— Брэндон ушел из-за того, что Вонда не могла оставаться здесь?

— Я не знаю, это послужило причиной его ухода или что-то другое. Но давать десять тысяч долларов двум подросткам с наркотической зависимостью! Он заявил, что у него больше нет нужды здесь находиться.

— Кто так сказал? Вы имеете в виду Брэндона?

— Да, Брэндона. Они получили вознаграждение и ушли. Он сказал, что они поедут на Запад. Теперь они не вернутся, пока не промотают деньги, — если, конечно, останутся живы. Надеюсь, вы довольны собой.

Глава 41

Четыре дня спустя…

— Вас это устраивает?

— Да, — сказал Роган. — Безусловно. Абсолютно. Si. Oui . Мы в полном порядке.

Макс задал им этот вопрос уже три раза, тремя разными способами. Не дав напарнику возможности продолжить свой список, в разговор вступила Элли: