Ее тайная связь Смит Барбара

Глава 11

Керн заметил Изабеллу на противоположной стороне бального зала. Платье цвета сапфира оттеняло ее изящные белые плечи. Она выделялась красотой среди толпы аристократов и вполне могла родиться хозяйкой этого дома. Истинная женщина: таинственная, неуловимая, соблазнительная…

И, черт побери, опять флиртует! На губах многообещающая улыбка, рука касается долговязого лысеющего, господина, который что-то говорил ей. Слушая его, Изабелла весело смеялась.

Керн почувствовал, как его снова тянет к ней. Холодный здравый смысл растворялся в желании; ему захотелось оттащить ее от того человека, сказать, насколько приятнее общаться с молодым мужчиной…

Внезапно граф замер, узнав в этом старом ловеласе Терренса Диккенсона, бывшего приятеля Линвуда. Судя по рассказам Минни, он тоже когда-то пылал страстью к Авроре.

Без сомнений, Изабелла тоже об этом знала.

С окаменевшим лицом Керн пробирался сквозь толпу, чтобы спасти глупую женщину от, безумства. Но он успел сделать всего несколько шагов, когда его настойчиво потянули за рукав, и, обернувшись, граф увидел встревоженное лицо мисс Гилберт.

Та присела в реверансе, затем поднесла к губам платок, словно хотела спрятаться за кусочком вышитой ткани.

– Слава Богу, милорд, вы наконец-то здесь! Я очень надеялась, что вы сегодня придете.

Керн похлопал ее по руке.

– Позже мы поговорим, а теперь долг призывает меня танцевать с мисс Дарси.

– Но именно по этому поводу я и хотела к вам обратиться, милорд. Видите ли, случилась ужаснейшая вещь… – Гувернантка огляделась по сторонам и прошептала: – Все уже в курсе.

– В курсе чего? – На этот раз граф внимательно посмотрел на нее.

– Боже мой, что скажет лорд Хатуэй, когда узнает, о чем шепчутся в свете?!

– И кто же называет ее мошенницей? – спросил Керн, сжав кулаки.

– Мошенницей? Вы меня не поняли, милорд. Говорят, у нашей Изабеллы нет никакого приданого. Она бедна как церковная крыса.

– Вот оно что! Ну, этот досадный факт рано или поздно непременно бы выплыл наружу.

– Но не на таком же людном балу и когда нет ни маркиза, ни вас, чтобы погасить слух. Господи помилуй, как теперь бедная девочка найдет жениха?

Она не найдет, подумал Керн. Ему не хотелось говорить банальностей. Да, общество способно проявлять жестокость к тем, кто нуждался в деньгах, и быть еще более жестоким к простолюдинам.

– Я виновата, недоглядела, – продолжала мисс Гилберт. – Девочка так неопытна, так не приспособлена к капризам света. – Женщина горестно покачала головой. – О ней сплетничают, а она улыбается, словно ее будущее безоблачно.

Изабелла действительно улыбалась. И улыбалась тому стареющему ловеласу. Благодаря предварительным расспросам Керн узнал, что несколько лет назад Диккенсон женился на очень богатой и очень ревнивой вдове, которая держала его на коротком поводке. Однако супруги рядом не видно.

– Успокойтесь, мисс Гилберт, я обо всем позабочусь. В моем присутствии никто не посмеет ее чернить.

– Благослови вас Господь, милорд. Вы такой добрый! Удаляясь, граф пытался справиться с легким чувством вины. Мисс Гилберт изменила бы о нем свое мнение, если бы знала, каким образом он хочет позаботиться о ее подопечной. Но гувернантка не имела представления об истинном происхождении Изабеллы и о ее безрассудной цели.

А Керн знал. У негодницы здравого смысла ни на йоту; когда-нибудь, если она не перестанет совать нос в жизнь сильных мира сего, ее просто убьют. Убьют! И все это ради того, чтобы отомстить за смерть матери-проститутки?

Граф чувствовал ярость и разочарование, хотя утром покинул бордель с намерением проявлять к Изабелле терпимость. Одобрить ее безрассудства он не мог, но теперь понял девушку. Она выросла в обстановке морального разложения, а родителей ведь не выбирают. Странно было ощутить с ней какую-то близость, словно у них одно происхождение, в то время как они принадлежали к совершенно различным мирам.

Граф ответил на приветствие знакомого, однако прошел мимо; некогда заниматься праздными разговорами, сейчас Изабелла губит себя необдуманными вопросами. Если потребуется, нужно ее скрутить, заткнуть рот и отправить в бордель, где ей и место.

Или ее место все же не там? На балу она выглядела непринужденно, даже привнесла свежий ветерок в этот скучный прием.

Изабелла смеялась вместе с собеседником. Лицо у нее сияло, глаза блестели. Но вдруг она повернула голову, увидела Керна, и ее улыбка моментально угасла. Даже музыка стихла, поскольку скрипач и флейтист принялись настраивать инструменты для следующего танца.

Ты мне нужна.

Неосторожная мысль овладела графом, измучила его воспоминаниями: мягкие от поцелуя губы… обнимающие руки… бедра, готовые принять его… С того момента в постели он не переставал мечтать о ней, представлял страстность ее рта, неистовость двигающегося под ним тела.

Керн заставил себя думать о Хелен, которая через шесть недель станет его женой, однако не сумел даже представить ее, глядя на живую красоту Изабеллы.

Она отвернулась, взяла старого ловеласа под руку и повела к двери в противоположной стороне зала. Но граф, предвидя бегство, ускорил шаги. Он пренебрег несколькими встретившимися на пути знакомыми, и за его спиной послышался шепот. Керн сам удивлялся себе. Он, чье поведение всегда считалось безукоризненным, гнался за женщиной в переполненном гостями бальном зале и не беспокоился о том, что о нем подумают.

В дальнем конце безлюдного коридора он успел заметить удирающую пару. Диккенсон остановился перед зеркалом, чтобы пригладить седеющие волосы, а Изабелла тянула его за рукав.

– Мисс Дарси! – окликнул Керн.

Девушка напряглась, а Диккенсон нахмурился. Граф быстро преодолел разделявшее их расстояние.

– Прежде чем вы улизнете, разрешите выразить вам свое почтение. – Он поцеловал маленькую ручку, сразу ощутив легкий аромат роз и дождя. Как бы ему хотелось, чтобы Изабелла охотилась за богатым мужем! Тогда было бы легче думать о ней плохо.

Девушка отняла руку.

– Лорд Керн, я думала, что сегодня вы останетесь в обществе леди Хелен.

– Хелен больна, вы это прекрасно знаете. И она пожелала, чтобы я находился с вами. – Керн вызывающе посмотрел на Терренса Диккенсона.

– Теперь я вас узнал, – заметил тот. – Вы наследник Линвуда и подглядывали сквозь перила во время сборища в доме вашего отца. – Худощавое лицо Диккенсона приобрело злое и насмешливое выражение. – С тех пор мне ни разу не доводилось видеть столь удрученного и в то же время любопытного мальчишки.

Керн тоже невольно вспомнил ту ночь. Он приехал на каникулы из Итона, еще переживая смерть матери, которая скончалась осенью. Он чувствовал себя одиноким, не мог уснуть, хотел спуститься вниз и тут увидел, как отец в присутствии других гуляк ласкал обнаженную женскую грудь…

– Правда? И сколько же ему было лет? – поинтересовалась Изабелла.

– Наверно, десять, – пожал плечами Диккенсон.

– Значит, герцог позволял себе шалости, даже когда сын бывал дома?

– Линвуд делал все, что хотел. – Старый ловелас хитро посмотрел на графа. – Любому мальчишке понравился бы такой отец. Который к тому же заботился о его образовании.

В сознании Керна всплыли темные воспоминания, но он подавил их, поскольку научился обуздывать дикие желания, прежде чем они успевали им завладеть.

– Сейчас мне любопытно, что происходит здесь, – сказал он. – Надеюсь, вы объясните, почему вы уходите из зала с мисс Дарси?

– Мы обсуждали личное дело… – начала Изабелла.

– Я бы хотел, чтобы ответил мистер Диккенсон.

Тот расправил слегка ссутулившиеся плечи.

– В духоте леди почувствовала себя нехорошо. Мы искали тихий уголок, где она могла бы спокойно прийти в себя.

– В таком случае займемся этим втроем. – Нечто в его тоне заставило Диккенсона удивленно приподнять бровь.

– Ну-ну, старина. Леди не нуждается в двух сопровождающих. А мне пора возвращаться в зал.

– Нет, – отрезал граф. – Сначала я должен с вами поговорить. С обоими. – Он взял девушку под руку, отвел в конец коридора, открыл белую дверь и пригласил Диккенсона войти первым. Однако тот уперся.

– Послушайте, Керн, что за глупости?! Вы не опекун мисс Дарси.

– Блестящий аргумент, – подхватила та. – Полагаю, графу лучше заняться своими делами, а не вмешиваться в чужие.

– А вы не полагайте. – Тон Керна исключал всякое непослушание. – Идите, куда вам говорят.

Они спустились по лестнице для слуг. Изабелла поняла, что спорить бесполезно и Диккенсона придется расспрашивать в присутствии Керна. На первом этаже они вошли в залитую лунным светом комнату, где стояли небольшой столик и секретер в углу, а у очага несколько стульев. Здесь можно было заняться рукоделием и приятно поболтать.

Но от их разговора ничего приятного ожидать не приходилось.

Керн закрыл дверь, подошел к секретеру и принял угрожающую позу. Он, видимо, знал о связи Диккенсона с матерью, подумала Изабелла. Только откуда? Скорее всего, догадался.

Диккенсон остановился в середине посеребренного луной ковра, достал из кармана табакерку и отправил щепотку в нос.

– Не понимаю вашей заинтересованности. До этой леди вам нет никакого дела. Я слышал, вы обручены с дочерью маркиза Еленой.

– Ее зовут Хелен, – сердито поправил Керн. – Леди Хелен.

– Что не имеет отношения к нашему делу, – сказала Изабелла, решив быть голосом рассудка. – Мистер Диккенсон, вы, наверное, догадываетесь, что мы с графом пригласили вас с иной целью.

«Мы». Она произнесла это бессознательно, но вдруг обрадовалась присутствию графа. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и не так одиноко.

Только бы у него хватило ума не испортить допрос, как случилось у лорда Реймонда! Девушка пыталась уловить его взгляд, чтобы глазами показать, что вопросы будет задавать она. Но Керн, оказывается, сосредоточил внимание на старике.

– С целью? – нахмурился Диккенсон. – Какая может быть цель? Я не сделал вам ничего дурного. Мы даже никогда не встречались. – Он по-совиному уставился на Изабеллу. – Хотя припоминаю, что когда-то знавал даму вашей красоты и грации.

– Да, мою мать, – пробормотала она и, набравшись храбрости, добавила: – Вы должны ее помнить. Аврора Дарлинг.

Диккенсон разжал пальцы, будто табакерка, как уголек из камина, обожгла ему руку, и коробочка упала на пол. Но он даже не заметил.

– Аврора… Невероятно… Вы меня обманываете!

– Никакого обмана, – подал голос Керн. – Мы знаем о вашей связи с Авророй. Она называла вас Нарциссом.

Он и это знает! Изабелла похолодела и суеверно дотронулась до спрятанного в кармане дневника.

Когда старик удивленно раскрыл глаза, девушка сжала кулаки. Она ненавидела этого старого развратника, которому теперь известна ее тайна, и наряды леди уже не скроют истинного происхождения мисс Дарси. Ей хотелось выскочить из комнаты и убежать куда глаза глядят.

– Ах, эти чертовы воспоминания!.. – Диккенсон резко повернулся к Керну. – Значит, дневник у вас. Ради всего святого, поступите как джентльмен и сожгите его.

– У него нет маминого дневника, – возразила Изабелла. – Он у меня. И надежно спрятан там, где его никто не найдет.

– Чего же вы хотите? – Старик осклабился. – Никогда бы не подумал, что такое чванливое ничтожество может оказаться шантажистом. Черт возьми! Да вы хуже Линвуда.

Граф стоял в тени, но Изабелла почувствовала, что его буквально разрывает ярость.

– Нет, сэр, мы не намерены вас шантажировать, – быстро сказала она; – Мы только хотим получить ответы на несколько вопросов.

– Каких вопросов?

– Вы приходили к моей матери в тот месяц, когда она умерла?

– Когда бы я ее ни посещал, мои визиты оставались тайной, – раздраженно ответил Диккенсон. – За эту привилегию я ей щедро платил.

Представив этого старого развратника со своей матерью, Изабелла внутренне содрогнулась, но внешне невозмутимо повторила вопрос:

– Так вы приходили к ней?

Диккенсон начал было задирать аристократический нос, однако граф прорычал из своего угла:

– Отвечайте даме! Приходили вы или нет к Авроре Дарлинг в связи с ее дневником?

– А если и приходил? Если вы собираетесь насплетничать жене, то она ухаживает за сестрой в Суссексе. И я не позволю вам расстраивать ее.

– Оставим сплетни для сплетников, – едко заметила Изабелла. – Лучше скажите: вы помните день, когда в последний раз встречались с моей матерью?

– День? Как я могу это помнить? Где-то в конце весны. – Диккенсон повернулся к зеркалу и нервно пригладил редкие волосы. – Апрель. Или май. Черт побери, не знаю! Такие вещи обычно не заносят в дневник приглашений.

Изабелла ничем не выдала своего разочарования.

– Вы принесли ей какой-нибудь подарок? Цветы, драгоценности, может… сладости?

– По-моему, конфеты. Она любила шоколадные, из кондитерской Белла.

Сердце девушки забилось быстрее. Этот человек вполне мог подмешать яд в конфеты. А готовый яд продается в любой аптеке. Возможно, он действовал от отчаяния, не хотел, что бы воспоминания Авроры увидели свет, и ревнивая жена узнала о его проказах.

– Какой смысл в этом нелепом допросе? По правде говоря, я тоже не прочь узнать, каким образом вы попали в дом Хатуэя. Да еще под чужим именем. Наверно, одурачили маркиза. Такой человек никогда не пустил бы к себе шлюху. – Диккенсон презрительно скривил губы. – Подумайте над этим хорошенько. Если вы немедленно не уничтожите дневник, я иду прямо к нему и…

– Даже не помышляйте. – Керн шагнул к Диккенсону. – А смысл допроса в следующем. Мы собираемся установить, кто отравил Аврору Дарлинг.

Старик в испуге попятился, схватился за узел галстука; в лунном свете блеснуло кольцо с печаткой.

– Отравил? Вы хотите сказать: ее убили?

– Да.

В комнате повисло гробовое молчание.

– И вы считаете, убил я? – наконец выдавил из себя Диккенсон.

– Это зависит от многих обстоятельств. Вы можете вспомнить, где были вечером десятого мая прошлого года – накануне дня, когда заболела Аврора?

– Я уже сказал, что не веду записей посещений куртизанок. Такая глупость не пришла бы в голову ни одному мужчине.

– Тогда нам придется добывать сведения из других источников, – угрожающе произнес Керн. – А пока я советую не уезжать из города. У судьи с Боу-стрит может возникнуть желание побеседовать с вами.

– Судья! Просто абсурд! Вы не должны помогать этой маленькой шлюшке. У вас есть обязательства перед равными по рождению. – Диккенсон стал трясти пальцем перед носом Керна, но опомнился и повернулся к Изабелле: – Ваше место в трущобах, а не среди приличных людей. Вы такая же леди, как моя прачка.

Девушка сидела очень прямо, сложив руки на коленях. Она знала, что внешне не отличалась от благородной дамы, хотя в душе снова ощущала себя маленькой девочкой, которая очень хотела стать принцессой, но понимала, что сказки никогда не сбываются.

Что-то заносчиво бормоча, Диккенсон нагнулся, подобрал табакерку, положил во внутренний карман и, выпрямившись, презрительно взглянул на Изабеллу.

– Теперь я не удивляюсь болтовне Мобри, что у вас нет приданого. Посмотрим, что скажут люди, когда я добавлю…

Керн выскочил из тени, схватил его за горло и прижал к стене. Ножки миниатюрного столика подломились, базальтовая ваза соскользнула на пол, разлетевшись на темные осколки. Но граф даже не заметил.

– Еще одно слово против мисс Дарси, и вы ответите мне.

– Я… я молчу… Отпустите… отпустите меня.

– Сначала извинитесь перед дамой.

– Я… я сожалею.

– Вот так-то лучше. – Выпустив пленника, Керн снова отступил в свой угол. – Запомните мои слова: если вы хотя бы пикнете о нашей встрече, я без колебаний расскажу о мерзостях вашего прошлого, и ваша жена узнает все отвратительные детали.

– Хорошо, милорд. – Диккенсон предпринял слабую попытку расправить измятый галстук, боком прошмыгнул к двери и выскочил в коридор.

Из бального зала долетела приглушенная мелодия менуэта. Чтобы скрыть дрожь в руках, Изабелла сплела пальцы на животе. «Маленькая шлюшка… ваше место в трущобах… вы такая же леди, как моя прачка». Мнение развратника, казалось бы, не должно было ее трогать, но она ощутила боль, словно от пощечины. Единственное утешение, что Диккенсона тоже отхлестали на славу, прежде чем тот успел раскрыть свету ее тайну.

Конечно, в действиях Керна не было ничего личного, он отстаивал собственные интересы, не дал разгореться скандалу вокруг леди Хелен и лорда Хатуэя. Тем не менее, Изабелла чувствовала себя обязанной.

– Спасибо, милорд, что пришли мне на помощь. Очень великодушно с вашей стороны.

– Великодушно? – мрачно повторил граф.

– Да. – От него исходила аура опасности. Насколько Изабелла его знала? Сознавая, как они далеки, девушка поднялась со стула. – Благодарю вас за поддержку. Глупо, но я не ожидала, что Диккенсон начнет мне угрожать.

Намереваясь вернуться в бальный зал, она направилась к двери, но не успела дотронуться до ручки, как граф черной молнией налетел на нее. Изабелла оказалась в том же положении, что и Диккенсон несколько минут назад, – прижатой к стене. Только пальцы не сомкнулись на ее горле, а обожгли голые плечи.

От близости Керна ей стало трудно дышать. Она понимала, что нужно сопротивляться, однако не издала ни единого звука. Губы не хотели произносить слова, а хотели иного – целовать.

– Не убегайте, – прохрипел Керн. – Я хочу знать, как бы ты поступила, если бы Диккенсон признался в убийстве.

Изабелла пыталась сосредоточиться.

– Конечно, я сообщила бы о нем судье, а потом…

– Ах, так! Предположим, вы не сумели бы попасть к судье… – Руки заскользили выше, кончики пальцев начали легонько щекотать шею. – Предположим, убийца сумел бы заставить вас замолчать.

Изабелла вздрогнула, но скорее от возбуждения, чем от страха. По ее коже поползли мурашки, грудь покалывало. Испугавшись, что может опозорить себя, обняв Керна, она прижала горячие ладони к холодной стене.

– Вы говорите так, будто считаете Диккенсона убийцей.

– Возможно. Не знаю. Я говорю о другом. Я не позволю вам рисковать и встречаться с этими людьми наедине. – Ладони тяжелым грузом давили Изабелле на плечи. Его большие ладони. Ей хотелось, чтобы они опускались все ниже, ниже…

– Это не вам решать. К тому же я не верю, что Диккенсон решится причинить мне вред. Во всяком случае, не на многолюдном балу.

Керн усмехнулся, отчего в его груди возник глухой, рокочущий звук. И, словно отвечая на тайное желание Изабеллы, рука скользнула вниз. Девушка уловила аромат его тела, и от всплеска желания у нее чуть не подогнулись ноги. Она хотела коснуться Керна, ощутить биение пульса.

– Как вы наивны, мисс Дарлинг! Удивительно для человека, знающего темные стороны жизни.

Оскорбление вмиг развеяло наваждение. Изабелла резко оттолкнула графа, застав его врасплох, отошла на середину комнаты и посмотрела ему прямо в глаза.

– Поговорим начистоту. То вы прижимаете меня к стене и ласкаете грудь, а то называете испорченной.

– Извините, вырвалось. Я хотел сказать…

– Я понимаю, что вы хотели сказать. Никогда не упустите случая меня оскорбить. Думаете, если вы сын известного в Лондоне развратника, это делает вас выше меня?

Керн молча смотрел на нее, тень скрывала выражение его лица. О чем он думал? Что она не более чем пыль на его благородных сапогах?

– Если уж мы заговорили об отце, интересно знать, кто ваш?

– Интересно знать… кто мой отец? – прошептала она непослушными губами.

– Он был джентльменом, светским человеком. Ваша мать называла его Аполлоном.

Массивная фигура Керна расплылась у нее перед глазами, вся комната словно заколебалась. Что еще выяснил граф? Неужели знает, что она считает Аполлона и сэра Тримбла одним и тем же лицом? Не может быть. Он не читал дневник, а значит, у него нет ключа…

– Кто вам сказал? – прошептала Изабелла. – Тетя Минни и тетя Ди? Вы ходили к ним!

Граф пожал плечами.

– Поскольку вы не дали мне прочитать дневник, я счел это наилучшим образом действий. Хотел выяснить, что за люди окружали Аврору и крутились вокруг, когда ее отравили.

Вместе с нестерпимой болью росла и ярость. Изабелла впилась ногтями в спинку стула, лишь так ей удалось не кинуться на графа, чтобы изодрать в кровь его аристократическое лицо.

– Я не давала вам повода вмешиваться в мою жизнь. – Она изо всех сил пыталась удержать дрожь. – И не приглашала совать нос в мое личное расследование.

– Хотя несколько минут назад благодарили за то, что я помог вам с Диккенсоном.

– Беру свои слова назад. И прошу отныне не лезть в чужие дела.

Граф сделал несколько шагов и остановился в лунном свете, глядя на девушку немигающими глазами.

– Не согласен. Я поставил перед собой цель – узнать правду, которая скрывается за смертью вашей матери. Чем быстрее мне это удастся, тем быстрее вы вернетесь в свой мир.

– Как мило, что вы берете на себя труд удалить из общества непрошеную гостью.

– Непрошеная гостья – не те слова, которыми можно вас описать, – засмеялся Керн.

Несмотря на гнев, Изабелла ощутила дрожь удовлетворения. Просто телесное ощущение, сказала она себе, а вовсе не желание поближе его узнать, прочитать в его сердце, поведать свои мечты. Никогда она не уподобится матери, глупой обожательнице знатных господ.

– А вас я бы назвала спесивым, мелочным снобом. Удивительно, что вас так и не научили приличным манерам. – Она снова направилась к двери.

Но Керн встал у нее на пути и схватил за руки.

– Зато вас научили хорошим манерам. Вы воспитывались с гувернанткой в Оксфордшире, поэтому сумели так легко войти в общество. Аполлон платил за ваше хорошее образование.

Да, Изабелла знала о регулярных выплатах анонимного покровителя. Мать настойчиво обращала внимание, что ее дражайший Аполлон так много сделал для воспитания незаконнорожденной дочери. Но выплаты сразу прекратились, когда Аврора умерла.

Отца нисколько не заботила Изабелла. Сэр Тримбл держался подальше от своего ребенка. Она была обузой, неприятностью, которую следовало ликвидировать, сохранив респектабельность. Ей было нестерпимо думать, что Керну теперь известно, насколько низко ценил ее отец.

Изабелла дернулась, но вырваться из объятий графа не сумела. Только острее почувствовала старую обиду.

– Почему вы о нем говорите? – спросила она. – Считаете, я должна быть премного благодарна? Должна почитать человека, который обо мне не вспоминает? Не приходит навестить, не открывает своего имени? Который только время от времени посылал деньги, чтобы успокоить нечистую совесть. Человека, который позволил деревенским ребятам издеваться надо мной за то, что я незаконнорожденная? – Изабелла тряхнула головой. – Нет, это не отец. У меня нет отца. Я больше не хочу о нем говорить!

– Изабелла, простите, я не думал, что вы так страдаете. Тем не менее, нам придется о нем говорить.

Девушка не могла снести ни жалости, ни сочувствия лорда.

– Зачем? Чтобы у вас был лишний повод унизить меня? Напомнить, что ваш род выше моего? Не желаю выслушивать чванливые упреки глупца! – Она снова попыталась вывернуться, но, поняв, что Керн ее не выпустит, ударила его ногой и сама охнула от боли.

– Ради всего святого, успокойтесь! – взмолился граф, удерживая ее на расстоянии вытянутой руки. – Вы меня неправильно поняли. Послушайте хотя бы минуту, тогда все поймете.

– Я достаточно вас слушала. Вы постоянно стараетесь меня уколоть. Вам нечего сказать о моем отце, что могло бы меня заинтересовать. Абсолютно нечего.

– К сожалению, есть. – Глаза Керна сверкнули в лунном луче, и он понизил голос до шепота. – Мы должны узнать, кто такой Аполлон.

– Нет!

– Да! У него были причины убить вашу мать.

Это заявление буквально парализовало Изабеллу, ведь она сама думала о том же. Но оттого, что кто-то другой выразил ее тайные мысли, ей стало дурно. Мать убита единственным человеком, которого она любила. Человеком, чья голубая кровь текла в жилах его незаконнорожденной дочери.

Признать, что она дочь подобного монстра, было слишком ужасно. Возникало ощущение грязи и униженности, хотя Изабелла всю жизнь хотела стать достойной личностью. Поэтому она не желала, чтобы Керн выяснил, был ли ее отцом сэр Джон Тримбл. Если тот и, правда, убийца, об их семейных отношениях не должен знать никто, только она.

Изабелла отрицательно покачала головой.

– Мама ни разу не назвала Аполлона его настоящим именем. У него не было причин ее убивать.

– Вы уверены? Нигде? Ничего? Никакого намека? Например, его титул? Или описание места, где он живет?