Легионер Посняков Андрей
– Кого же?! – Мальчик удивленно хлопнул ресницами.
– Я – знаменитый друид Имбар Даллан, умерший три… тьфу, не умерший, а оживший… И творящий разные чудеса! Твой Фиахра, наверное, не прочь прибавить себе еще богатств?
– Да, – согласно кивнул Бресал. – Конечно же, вовсе не прочь!
– Вот что, парень, – незаметно подмигнув несколько опешившему от подобного расклада Гете, Юний покровительственно потрепал Бресала по голове. – Может быть, вместе с нами поешь рыбы? Мы ее зажарим на углях. Ах, какая это будет вкуснейшая рыба! Клянусь богами, я давно не едал ничего вкуснее.
– Я бы с удовольствием, – парень сглотнул слюну, – да вот, боюсь опоздать. Уж тогда точно отведаю палки. Впрочем, я ее и так отведаю.
По знаку римлянина Гета подхватил корзину, и все трое дружно свернули к лесу. За углями Бресал тут же сбегал на луг, к пастушатам, и вскоре на небольшой полянке, разбрасывая по сторонам искры, уютно трещал костер…
– Расскажи-ка нам поподробнее об этом Фиахре и его супруге, – обсасывая кости, попросил Рысь. – Что они за люди? Что любят, чего не выносят? Как к ним относится староста вашей деревни, привечает ли, или, быть может, боится?
– Фиахра хоть и не особо умен, но человек не бедный, – заметил мальчик. – Как такого не уважать? Эх, и задаст же он мне сегодня трепку!
– Не задаст, – успокоил Юний. – Если сделаешь все, как я скажу. Не особо умен, говоришь? Это хорошо, это славно.
Переговорив с мальчишкой, он отправил его в деревню, к косоглазому Фиахре, сам же обернулся к Гете:
– Ну а теперь быстренько расскажи мне все, что знаешь о друидах.
– Нельзя, что ты! – не на шутку испугался парень. – Это же священные знания. Буду болтать языком – отнимется.
– Ну, тогда оставайся тут, – обозлился Рысь. – Дожидайся, пока придут притены или пока местные пастухи не схватят тебя заместо какого-нибудь разбойника! А я пойду. Прощай.
– Э, нет! Постой, постой, господин! – испугался Гета. – Не уходи, будь так добр. А о друидах я тебе, пожалуй, что-нибудь расскажу.
– Погоди немного. – Юний внимательно посмотрел вокруг. – Принеси-ка сюда во-он тот круглый камень.
– Зачем нам камень, господин?
– Делай, что я сказал.
Пока беглецы беседовали, до отвала наевшись рыбой, их новый знакомец, тощий мальчишка Бресал, сын погибшего рыбака Фланда Синие Брови, тащил значительно полегчавшую корзину в просторный дом косоглазого Фиахры. На обширном дворе перед хижиной работники мяли кожи, тут же паслись гуси и прочая мелкая домашняя живность, рядом в загоне блеяли овцы, а в хлеву женщины под присмотром горбатой хозяйки доили коров. Сам Фиахра с увесистым посохом в руках сидел на небольшой скамеечке, специально вынесенной во двор, и строго посматривал на работников, чтоб не ленились. Редковолосый, круглоголовый и лопоухий, к тому же с косящим глазом, он, наверное, производил бы на незнакомцев довольно смешное впечатление, но местные слишком хорошо его знали, чтобы смеяться. Нет, подсмеивались, конечно, но за глаза, и больше не над внешностью – это уж подарок богов, – а над скупостью, о которой в округе ходили легенды. Говорили, что как-то по весне Фиахра не поленился самолично сбегать на старую дорогу, притащить валявшуюся там железяку. Еще судачили о шерсти, которую по приказу Фиахры специально не просушивали до конца, прежде чем сдать перекупщику, еще рассказывали… В общем, много чего рассказывали, притом почти не врали.
– А, явился? – вскочив со скамейки, Фиахра коршуном набросился на опасливо зашедшего на двор Бресала. – И где тебя носило, щенок худой? Вон, уже скоро совсем стемнеет, а рыбы так и нет! Другие парни уже давно принесли, а ты? У, лентяй, прощелыга… А ну-ка, поди сюда, подставляй спину.
Угрожающе кося глазом, Фиахра замахнулся палкой.
– О, нет, ты не будешь бить меня, благороднейший господин! – отчаянно закричал мальчик.
– Почему это не буду? – Косоглазый осклабился.
– Не будешь, когда узнаешь, кого я встретил на лугу, недалеко от пастбища.
– И кого же? – насмешливо хохотнул Фиахра. – Наверняка каких-нибудь проходимцев!
Бресал огляделся по сторонам и понизил голос:
– Он не велел говорить всем. Сказал – пусть знают только достойные из достойных.
– Да кто он-то? Кто? – заинтересовался косой.
– Имбар Даллан – так его славное имя, – еще тише произнес Бресал. – Знаменитый друид из Коннахта!
– Из Коннахта? Что-то не знаю… Наверное, это далеко?
– На Эйрине.
– На Эйрине? – Фиахра недоверчиво выпучил глаза. – И что же его сюда занесло со своего острова?
– Я не могу сказать, – покачал головой парень. – На твоем дворе слишком людно.
Бресал кивнул на прислушивающихся к беседе работников, на выглядывающую из хлева горбатую Нуадат, на развесивших уши птичниц…
– Чего вылупились? – злобно прикрикнул на них косоглазый. – А ну, за работу. За работу все, пока еще хоть что-то видно. А ты, парень, – он цепко схватил мальчика за плечо, – пойдем-ка в дом…
Рано утром, едва взошло солнце, тощий мальчишка Бресал вывел косоглазого Фиахру за околицу и повел через луг к лесу. Парило, от реки поднимался туман, и обильно выпавшая роса холодила ноги. Солнце светило путникам в спину, их длинные тени казались тенями сказочных великанов.
– Долго еще? – недовольно проскрипел Фиахра. – Смотри, ежели зря прогуляюсь, твоя спина уж точно отведает палки!
– Потерпи, мой господин, уже не так много осталось.
Бресал обернулся… и полетел кубарем, споткнувшись о спящего в траве парня.
– Это кто тут еще? – Фиахра угрожающе понял посох. – Надо бы позвать воинов.
Проснувшийся парень – белокурый и длинноволосый, на вид чуть постарше Бресала, – испуганно вскочил и поклонился:
– Да хранят тебя боги, милостивейший господин! Не надо никаких воинов.
– Так ты что, тут один? – косоглазый подозрительно огляделся по сторонам.
– Один, – пожал плечами подросток. Худой и загорелый, он был одет в какие-то несуразные лохмотья, едва прикрывавшие тело. – Я пришел из дальних краев, – еще раз поклонившись, добавил он. – Говорят, в здешних местах странствует знаменитый друид Имбар Даллан?
– Да, мы тоже… – начал было Бресал, но тут же получил по спине палкой.
– Мы вышли прогуляться, проверить сети, – хитро ухмыльнулся Фиахра. – А ты, парень, рассказываешь нам о друиде. Кстати, кто он, этот друид?
Незнакомец удивленно распахнул глаза:
– Как, вы не знаете? Имбар Даллан, самый знаменитый друид Эйрина, известный на острове всем от мала до велика, его знают везде, от зеленых лугов Мунстера до скалистых гор Улада, от лейнстерских долин до каменистых пустошей Коннахта, знают его и в Миде, и в священной Таре!
– Мудрено ты говоришь! – Косоглазый недоверчиво усмехнулся. – Так, значит, этот друид с Эйрина?
– Да, с зеленого острова, известный во всех пяти королевствах!
Фиахра покривил губы:
– Ну, это, может, он там, у себя, известен, а здесь мы про него совсем ничего не знаем.
– О, напрасно, напрасно, клянусь Морриган и Дагдой! – Светловолосый парень покачал головой. – У друида Имбара Даллана есть с собою три волшебных каменя. Камень любви, камень счастья и камень богатства… Говорят, камень счастья он уже подарил кому-то или продал, я же хочу попросить у него камень богатства, как видите, я очень беден…
– Да уж, – хохотнул косоглазый, – оно и видно… А что, этот самый друид просто так раздает свои камни?
– Бедным людям – да, – охотно пояснил юноша. – А богатым – за небольшую плату. Так, пять-шесть кумалов, не больше.
– Ничего себе! Пять кумалов! Пятнадцать дойных коров – целое стадо, – Фиахра задумался. – А что, этот камень и в самом деле приносит богатство?
– Конечно, – улыбнулся парень. – Я пришел за ним из самого Эборака!
– Неужто из Эборака? Ну-ну…
– Тебе повезло, – косясь на посох Фиахры, промолвил Бресал. – Не далее как вчера я видел друида в…
– Мы оба видели друида вчера, – громко перебил его косоглазый. – Он, этот друид, ушел из наших мест.
– А куда, не знаете? – Незнакомец заметно опечалился.
– Знаем, – важно кивнул Фиахра. – Он пошел на восток, к селговам. И ты туда иди, может, еще нагонишь. Только поспеши!
– И правда! – Парень хлопнул ресницами. – Спасибо, добрый человек, да пошлют тебе боги процветание и богатства!
Попрощавшись, он подобрал из травы замызганную котомку и побежал в указанную Фиахрой сторону.
– Ну, вот, – косоглазый довольно потер руки и, нахмурясь, взглянул на Бресала: – А ну-ка подойди сюда, парень…
– З-зачем?
– Подойди, говорю! Наклонись… Вот тебе, вот!
Посох Фиахры заходил по согнутой спине несчастного.
– В следующий раз помалкивай, когда не спрашивают! – наконец утомился косой. – Ну что сопишь? Веди!
Друида они увидели на поляне: красивый молодой человек в набедренной повязке, сплетенной из одуванчиков, и таком же венке стоял прислонившись к дубу. Левая нога незнакомца, согнутая в колене, была поднята, левый глаз закрыт – что символизировало отрешенность от этого мира. У корней дуба, на видном месте, лежал увесистый булыжник, при виде которого в глазах Фиахры вспыхнул огонь алчности.
– Не ты ли друид Амбар Баран? – подойдя, громко спросил косоглазый.
Молодой человек приоткрыл левый глаз:
– Меня зовут Имбар Даллан, и я в самом деле друид. Приветствую тебя, славный Фиахра!
– Вот как? – Косоглазый вздрогнул. – Откуда ты меня знаешь?
– Слава о твоей честности и благородстве давно достигла скалистых берегов Коннахта.
Фиахра приосанился и, не теряя времени даром, справился насчет камня. Того, что приманивает богатство.
– Ах, это, – друид с улыбкой кивнул на булыжник, – да вон он. Похоже, никому и не нужен. Камни счастья и любви разобрали давно, а этот вот остался. Устал я таскать его за собой.
– Вот и не таскай, любезнейший друид, – льстиво осклабился Фиахра. – Я, так и быть, согласен избавить тебя от него.
Он с жадностью наклонился к камню.
– Э, не так быстро, почтеннейший! – тут же предупредил друид. – Не дотрагивайся, он может потерять свою силу.
Фиахра тут же убрал руки за спину:
– А как же его забрать?
– Ты не бедный человек, – друид усмехнулся, – и я не могу подарить тебе камень богатства… Могу только продать.
– Назови цену! Могу обменять его на хорошую стельную телку.
– Нет, телка мне ни к чему, даже и стельная. А вот несколько серебряных или золотых римских монет было бы в самый раз. Мне их как раз обещали в соседнем селении, староста Фергус Макойл.
– Фергус? Вот прощелыга! – замотал головой косоглазый. – Не продавай ему камень, друид, Фергус Макойл известный сквалыжник и гад, каких мало! К тому же он и без того богат, богаче некуда.
– Да, он что-то задерживается, – друид развел руками и, подняв камень, засунул его в котомку, – придется поискать других покупателей. У тебя ж все равно нет монет. Жаль, я бы знал, что камень попал в надежные руки.
– Эй, эй, постой! – не на шутку испугался Фиахра. – Пожалуй, у меня где-то завалялось несколько римских монет. Эй, Бресал… Нет, лучше схожу сам. Ты подождешь меня, славный друид?
– Пожалуй!
Фиахра вернулся быстро. Принес десять серебряных денариев и золотой ауреус с профилем императора Адриана. Каждая монета была аккуратно завернута в тряпочку или обрывок папируса.
– Одна, две, три… – выкидывая обертки в траву, тщательно пересчитывал косоглазый. – Ну, в расчете? Так я забираю камень?
– Забирай, – спрятав деньги в котомку, милостиво кивнул друид. В голубых глазах его отразилось небо.
Подняв булыжник, Фиахра оттолкнул плечом ринувшегося было ему на помощь слугу и, тяжело переваливаясь, поковылял прочь.
Затрещали кусты, и на поляну выбрался Гета – именно он и приманивал косоглазого россказнями о знаменитом друиде.
– Ну, как? – моргая, поинтересовался он.
– Неплохо, – улыбнулся друид-Юний. – Они настолько верят своим жрецам, что мне даже стыдно обманывать.
– И мне, – поежился Гета. – Но ведь мы поступаем так ради хорошего дела!
– Это уж точно. – Юний улыбнулся и, зевнув, уселся на траву у корней дуба. Где-то в лесу куковала кукушка, вокруг порхали разноцветные бабочки, и дующий с моря ветерок тихо шевелил листву.
Потянувшись, Рысь машинально подобрал из травы обертку, одну из тех, в которые косоглазый Фиахра заворачивал деньги. Подобрал… И вздрогнул!
На клочке папируса виднелись четкие римские буквы.
– …ветоний Пау… – прочел Юний. – …удикка… ице… Светоний Паулин! Боудикка! Ицены!
Рысь вскочил на ноги – перед ним был обрывок труда Гая Мальвы, историка, чью оборванную книгу нашли в комнате пропавшей Клавдии Апеллины! Не сказав ни слова, Юний бросился нагонять косоглазого. Слава богам, тот еще не успел уйти далеко и, бросив камень, отдыхал, сидя в траве.
– Не успел тебя предупредить, славный Фиахра, – подбежав, Юний уселся рядом. – Обращаться с камнем надо особым образом.
– А вот оно как? И как же?
– Положи его в угол и каждый день – каждый день, слышишь? – обязательно поливай парным молоком.
– Сделаю, – внимательно выслушав, важно кивнул косоглазый.
– И пусть за камнем ухаживает вот этот мальчишка, твой слуга Бресал.
– Будет ухаживать. Куда денется? Слыхал, парень?
– И не вздумай больше бить этого славного мальчика палкой, – продолжал Юний. – Иначе камень может обидеться.
Фиахра, сопя, посмотрел на Бресала, но ничего не сказал.
– Да, во еще что, – как бы между прочим справился Рысь. – Обертки, ну, во что были завернуты монеты, они у тебя откуда? Видно, это была римская книга. Не сохранилась ли?
– Не знаю, – косоглазый пожал плечами, – я подобрал обрывок на лугу, у заезжего дома старика Энгуса Фингена.
– А где этот заезжий дом? Наверное, я там и отдохну.
– На перекрестке дорог к карветиям и селговам. Пойдешь во-он по той тропке и к вечеру будешь, а если поторопишься, то дойдешь и сразу после полудня.
– Вот спасибо, – искренне поблагодарил Юний. – А я не заблужусь, там одна дорога?
– Не заблудишься, – усмехнулся Фиахра. – Там есть знак – башня. Прощай!
Поднявшись на ноги, он, поднатужась, приподнял с земли камень и, водрузив его на плечо, медленно пошел дальше. Шедший позади Бресал обернулся и, весело подмигнув Юнию, благодарно помахал рукой.
– Славный парнишка, – дождавшись, когда косоглазый и его слуга скроются из виду, Гета подошел к Рыси. – Жаль, с хозяином ему не очень-то повезло.
– Ничего, – усмехнулся Юний. – Теперь этот Фиахра и пальцем его не тронет. Ну что, нам с тобой, кажется, наконец-то улыбнулась удача. Деньги есть, и даже направление действия известно.
– Как – известно?
– Так… – Рысь кратко поведал про обрывки книги. – Осталось найти этот заезжий дом и поговорить с его хозяином. Да, еще бы и одеться неплохо, а то ходим как поклонники Вакха. Есть в Риме такой любвеобильный виноградный бог, вернее, был, покуда не запретили – слишком уж непотребные празднества справлялись в его честь.
– Вот как? – заинтересовался Гета. – А ты, господин, можешь о них рассказать поподробнее?
– Молод ты еще для подобных россказней, – обернувшись, Юний щелкнул мальчишку по носу. – Лучше посматривай по сторонам – ведь где-то здесь рядом рыщут притены, а мне почему-то не очень хочется с ними встречаться.
– И мне – не очень, – со вздохом признался Гета и, внимательно оглянувшись по сторонам, зашагал по узкой тропе вслед за своим господином.
Башню они обнаружили примерно в полдень, заметили еще издали, и, пока взбирались на холм, Юний все думал – из чего же она сложена? Не кирпичи и не дерево… Камни? Нет, не похоже… И лишь когда подошли ближе, увидели, вздрогнули – башня оказалась сложенной из человечьих костей! Крупные, берцовые, располагались внизу, в основании, на них громоздились выбеленные ветрами и дождем грудные клетки и кости помельче – и так на высоту по крайней мере в четыре человеческих роста, а то и больше. Черепов не было, что и понятно: головы врагов украшали жилища воинов.
– Это в честь какого же бога? – обойдя башню, тихо спросил Рысь.
– Не знаю, – так же тихо отозвался Гета. – Скорее всего, в честь Крома Кройха или какой-нибудь из богинь. Да все боги любят человеческую кровь!
– Да, – согласно кивнул Юний. – В этом смысле мне больше нравятся римские божества. Однако, похоже, мы скоро придем. Что это за усадьба виднеется во-он на том холме? Очень похоже на виллу, но вилл здесь нет. Значит, наверное, это и есть заезжий дом.
Идти пришлось долго, хотя, казалось бы, вот он, дом, рядом, рукой подать. Узкая дорожка вилась меж холмов, огибала торфяные болотца и небольшие озера с прозрачной водою, тянулась через буковые рощицы и розовые вересковые пустоши, терялась в зарослях жимолости и дрока. Наконец впереди показалась невысокая ограда, сложенная из круглых камней, за которой виднелось несколько крытых соломой и камышом строений – длинный приземистый дом с галереей на деревянных столбах, амбары, хлев, птичник. Ворота были распахнуты настежь, во дворе возился какой-то седой старик с узенькой длинной бородкой, одетый в теплую длинную куртку из оленьей кожи, называемую местными «бовин», и круглую меховую шапку. Увидев путников, старик отвлекся от своего занятия и вежливо поздоровался:
– Да хранят вас боги. Желаете отдохнуть у меня? Есть свежее пиво, лепешки, рыба.
– Тебя зовут Энгус Финган, уважаемый? – чуть поклонившись, поинтересовался Рысь.
– Да, это так. – Старик радушным жестом пригласил гостей во двор. – А вы, я вижу, издалека.
– Из Тримонтия, – пояснил Юний. – Скупаем по селениям шерсть. Вернее, скупали, пока какие-то разбойники не ограбили нас до последней нитки. Отобрали и одежду, и мулов, хорошо, у нас было припрятано немного римских монет – на ночлег и одежду, думаю, хватит.
– Хорошо, – внимательно оглядев обоих, кивнул старик. – Проходите в дом, сейчас скажу слугам, чтоб приготовили еду и подали пиво.
Перекусив, путники искупались в расположенном неподалеку озерке и, придя в дом, с удовольствием растянулись на мягком сене, коим хозяин щедро устлал деревянные ложа. Утомленные, Юний и Гета проспали почти до самого вечера, и, когда вышли во двор, солнце уже клонилось к закату. Судя по всему, у старика Энгуса работников хватало – в хлеву, птичнике, на огороде копошились люди, в большинстве своем крепкие молодые парни, таким бы в воины идти, не в слуги. Впрочем, скорее всего, это были рабы. Гета пристально смотрел в распахнутую дверь хлева – один из рабов как раз доил корову.
– Выспались? – неслышно подойдя сзади, осведомился хозяин. – Тогда прошу к столу. Как раз заколол барашка.
– Нам бы насчет одежды, уважаемый, – напомнил Юний. – Хоть какой-нибудь. Чем заплатить – найдется.
– Не беспокойтесь, будет и одежда, – улыбнулся старик, потрепав по голове рыжего мальчишку лет семи, только что загнавшего в птичник мелкую живность.
– Айлиль, внук, – пояснил Энгус, наклонился к мальчику, что-то прошептал и легонько подтолкнул в спину. – Ну, беги играй.
Снова уселись за стол, и хозяин самолично налил гостям пива в большие деревянные кружки.
– Отведайте, – он кивнул на принесенную слугой рыбу, – жирный хороший лосось.
– И часто здесь останавливаются путники? – отпив из кружки, поинтересовался Рысь.
– Часто, – гордо тряхнув бородой, отозвался старик. – На всю округу только один заезжий дом – мой!
– А не приходилось дли тебе встречать здесь одну…
В этот момент в залу вбежал рыжеволосый Айлиль и, обогнув стол, прижался к деду, что-то шепнув.
– Можно тебя попросить кое о чем, уважаемый? – Энгус взглянул на Юния. – Видишь ли, мой внук хочет посмотреть на твой меч. Говорит, что никогда таких не видал.
– Это дело! – сняв с плеча перевязь с ножнами, Рысь со смехом протянул оружие мальчику. – На, смотри, воин! Так вот, о девушке…
– Погоди, – улыбнулся старик. – Вы спрашивали одежду. Пусть твой напарник сейчас сходит с Айлилем, тот покажет сундуки.
– Гета, сходи, – распорядился Юний.
– Сейчас, – юный слуга посмотрел на Энгуса, – господин, твой раб совсем не умеет доить коров. Я сейчас наблюдал, ты бы показал ему, как надо, или поставил кого-нибудь другого.
Еле уловимое предчувствие какой-то опасности обдало Юния холодком, но быстро исчезло. Подумаешь, чужой раб не умеет доить коров, это дело!
– Не умеет? – Старик явно замялся. Или это просто показалось? Скорее всего. – Я накажу его, спасибо, что сказал. Иди же за Айлилем.
Рыжий мальчонка убежал… прихватив с собой меч Юния. Гета, оглянувшись, вышел следом.
Старик оглянулся и вдруг подмигнул:
– У меня тут есть хорошее римское вино! Сейчас велю слуге принести кувшинчик. Эй, Эохайд!
Эохайд – здоровенный малый с мускулистыми, покрытыми узорчатой татуировкой руками – с поклоном поставил на стол кувшин. Хозяин разлил вино по кружкам и, посмотрев на Юния, отпил первым.
И вправду, вкусное оказалось вино, в меру терпкое и прохладное, по вкусу даже чем-то похожее на знаменитый фалерн.
– Так я спрашивал про одну девушку, уважаемый Энгус… Эй, Энгус!
Старик громко храпел, положив седую голову на руки. С чего бы?
В глазах у Юния вдруг помутилось, стол непостижимым образом выгнулся и врезался прямо в лицо. Тут же вошли какие-то люди – покрытые разноцветной татуировкой воины с длинными мечами, один из них – с безобразным шрамом через все лицо.
– Похоже, готовы оба! – усмехнулся он. – А старик молодец, не подвел!
Глава 10
Июнь – июль 229 г. Каледония
Запах смерти
Он просто лежал в темноте, а к нему летели голоса, в них непонимание и злоба.
Дженифер Джонстон. Тени на нашей коже
Покачиваясь на волнах, груженные награбленным добром курахи Мада Магройда медленно уходили на север, к скалистым берегам Каледонии. Высоко-высоко в пронзительно-голубом небе проплывали затейливые белые облака. Одно из них напоминало конного воина, другое – собаку, а третье – тяжеловооруженного гладиатора-мирмиллона.
Рысь, надежно связанный мокрыми кожаными ремнями, вместе с остальными пленниками валялся на самом дне кураха. Судно шло под парусом, то и дело ныряя с волны, так что даже сюда, на дно, долетали соленые брызги. Рядом с Юнием ворочался и вздыхал Гета. Кроме него, здесь насчитывался еще десяток пленников, в основном детей и женщин, тоже, естественно, связанных. Никто из них не стонал и не плакал из страха быть тут же избитым или выброшенным за борт, как уже поступили со слабыми или ранеными. Можно сказать, для притенов это был удачный поход – все пять курахов везли по десятку пленников, ткани, бочонки браги и меда. Отдельно в сундуках позвякивали золотые и серебряные ожерелья, дорогое оружие, браслеты, посуда. Надо отдать должное: притены не издевались над пленными, даже иногда давали пить, правда, не кормили. То и дело налетал ветер, суденышки сильно качало, многих рабов рвало.
Рыси тоже было непривычно ощущать себя в подобном беспомощном положении. Курах отнюдь не производил впечатления надежного корабля – так, корзинка, обтянутая бычьей кожей. Проплывали над головой облака, свистел ветер, и соленые брызги образовавали на дне небольшую лужу, в которой, собственно, и валялись пленники. Юний не обращал внимания на неудобства и даже был весел, только старательно скрывал это. Еще бы, ведь с каждой милей он приближался к цели. Молодой легионер уже не сомневался, что приемную дочь наместника Клавдия Апеллина похитил Куид Мад Магройд, разрисованный вождь притенов. Именно его люди постоянно совершали набеги на мирные селения дамнониев, карветиев, нонантов, доходили и до селговов, и до вотандинов, ибо в этой части Британии вряд ли какое селение находилось на расстоянии более сорока миль от моря. Тем более притены не нападали просто так. Мад Магройд тщательно изучал и анализировал обстановку, используя доверенных людей по всему побережью. Кроме старосты Фергуса Макойла, таким человеком был и старый Энгус Финген, хозяин заезжего дома. Именно там, как предполагал теперь Юний, и останавливался отряд Мада Магройда после отъезда из Виндоланды. И с ними уже была похищенная девушка, Клавдия. Как видно, именно ее прикидывавшиеся вотандинами притены везли в переметном мешке. Кто ж тогда был во втором? Какая-нибудь овца или… Или еще одна несчастная девушка? Кто знает… Наверное, только сам Мад Магройд и его люди.
Юний скосил глаза на Гету и усмехнулся. Здорово их провел старик Энгус Финген. Надо же, сначала хитростью обезоружил, затем отправил прочь Гету – его и схватили сразу в дверях, – затем выпил сонное вино. Сам! Первый! И почти сразу заснул, ну, а уж он, Юний, чуть позже. Неглупо придумано, вовсе не глупо. Хотя можно было бы догадаться. Да-а, как бы смеялся сейчас над Рысью Гай Феликс, склонный к авантюризму опальный префект Рима. Интересно, жив ли он еще? А Флавия, Флавия Сильвестра, помнит ли влюбленного прежде в нее гладиатора? Бывшего гладиатора и бывшего охранника императора Александра Севера… Флавия… Как быстро эта простая и непосредственная провинциальная барышня превратилась в утонченную римскую матрону. И как удачно она вышла замуж… Теперь богачка, не чета нищему Юнию. Впрочем, в легионах и нищий может сделать карьеру. Для Рыси же путь к успеху лежал через спасение приемной дочки наместника. Кажется, он скоро ее увидит. Что ж, плыви, плыви, кораблик…
– Не понимаю, чему ты радуешься, господин? – зашептал Гета и тут же получил хороший удар веслом по плечу.
– Тихо! – предупредил раскрашенный воин. – Не разговаривать!
С кормы послышался чей-то повелительный голос… Чей-то? Хм… Рысь прекрасно знал чей.
И тут же сильные руки воинов грубо подхватили Юния и потащили его на корму, где был устроен навес из волосяных канатов. Под навесом на низенькой скамеечке, покрытой волчьей шкурой, вытянув ноги, сидел Мад Магройд. Левая рука его покоилась на двух очищенных от кожи и мяса черепах, в правой вожак притенов держал рог с пенным пивом.
– А, римлянишка! – увидев Юния, громко захохотал воин. Безобразный шрам его скривился и, казалось, вот-вот разорвет лицо пополам. – Знаешь, что я с тобой сделаю?
– Вероятно, принесешь в жертву богам, – с усмешкой предположил Рысь. – Не самая плохая участь.
– Да, не самая, – согласился притен. – Только тебе она не грозит. У меня и без тебя есть кого принести в жертву. Ты же… О, ты будешь влачить такое существование, что смерть покажется избавлением! Стеная, ты, римский шелудивый пес, будешь призывать ее, призывать без конца, денно и нощно, и гнить, гнить живьем, никогда, слышишь, никогда не увидев больше ни моря, ни луга, ни неба. Прежде чем подохнуть, ты превратишься в бессловесную тварь, вовсе не похожую на человека. Ты, римлянин, будешь работать в самой глубокой шахте у высокой горы Мад-Флех, там еще достаточно руды, из которой наши кузнецы выкуют мечи и копья, чтобы разить римских псов везде, где бы они ни были! Признаться, если бы ты не попался так глупо, а сам лично явился ко мне с предложением поединка – клянусь Нуддом, я внял бы твоей просьбе! А так…
Рысь опустил глаза, стараясь ничем не выдать охватившей его радости. Этот разрисованный мим все ж таки не выдержал, велел призвать пленника под свои очи. Что ж, самое время кое-что у него вызнать. Только осторожно, вдруг притен еще не догадывается о статусе своей пленницы.
– Ты сказал о жертвах, – выслушав притена, невозмутимо произнес Юний. – Может, пожалеешь несчастную девушку?
– С чего бы мне ее жалеть? – Мад Магройд удивился. – Я никогда не жалел римлян!
Ага! Рысь возликовал в душе. Значит, все-таки его догадка верна, приемная дочь легата в плену у притенов!
– Тем более не пожалею эту, – продолжал вождь. – Дочь римского наместника! Богам будет очень приятна такая жертва!
Юний с досадой прикрыл глаза – однако «разрисованный» все знает. Ну, еще бы ему не знать! Наверное, он ее и выкрал ради того, чтобы принести в жертву. А ведь и впрямь, такая жертва будет очень приятна местным богам. Не какая-нибудь там рабыня или гулящая девка – родственница правителя половины римской Британии! Да, с точки зрения Мада Магройда, ради этого стоило пойти на похищение, чтобы несказанно укрепить собственный авторитет и вызвать милость богов. Трудновато будет вызволить девушку, но все же главное сделано – Клавдию все-таки удалось отыскать! Теперь дело за малым…
– Чему ты улыбаешься, римлянин? – Куид Мад Магройд грозно насупился. – Может, мне велеть вырвать тебе все зубы?
– Завидую тебе, притен! – скорбно поджал губы пленник. – Удача и милость богов, похоже, сегодня на твоей стороне.
– И теперь всегда будут на моей! – довольно захохотал вождь. – Запомни это, римлянин! Жаль, что ты не пришел ко мне сам. Ух, как бы мы с тобою сразились!
Тень плотного облака заслонила солнце. Юний обернулся и посмотрел за борт – сколько хватало глаз, громоздились вокруг кораблей блестящие свинцово-желтые волны, а где-то далеко впереди поднимались из голубоватой дымки черные скалы.
Рысь быстро собрался с духом – предстояло убедить притенов, что он сейчас не опасен. Немного выждав, Юний бросился на колени и, размазывая по лицу слюни, принялся слезно упрашивать Мада Магройда отпустить его восвояси за большой выкуп.
– Я дам тебе шестьсот, нет, тысячу сестерциев! – валяясь в ногах у притена, причитал пленник. – Тысяча сестерциев! Поверь, это большие деньги.
– Мне не нужны твои деньги, пес! – гнусно осклабился разбойничий вождь. – Да, я подумывал было сейчас дать тебе умереть почетной смертью в бою с нашими юношами, но теперь… Нет, только глубокая шахта убережет тебя от позора! Уберите эту собаку! – Он кивнул воинам, и те с усмешками и оскорблениями поспешили исполнить приказ.
– Да-а, – глядя вслед Юнию, задумчиво произнес Мад Магройд. – Когда-то он был великим воином, но теперь его дух иссяк! Впрочем, так бывает со всеми римскими псами. Гертсаг! Вели убирать парус, мы уже слишком близко подошли к скалам.
Качка вдруг сменилась штилем, утих ветер, и лежащие в трюме пленники догадались, что их путешествие подошло к концу. И в самом деле, все курахи притенов, один за другим, вошли в укромную бухту и причалили к берегу.
– Эй, вылезайте! – Один из воинов, взглянув на пленников, щелкнул бичом. – Да пошевеливайтесь, не хватало еще из-за вас опоздать на праздник.
Измученные злодейкой судьбою женщины и дети, пошатываясь, выходили на берег по узким сходням. Кто-то тяжело вздыхал, кто-то плакал, а кое-кто, наоборот, посматривал вокруг с надеждой и любопытством. Притены вовсе не были таким уж чуждым для бриттов народом, даже говорили на одном языке, да и рабство в семьях притенов было не очень-то обременительным. Естественно, это не касалось тех рабов, которые предназначались для работы в шахтах.
На берегу суда встречала празднично разодетая толпа – примерно около сотни человек, для здешних мест порядочное многолюдство. В толпе выделялись девушки в длинных ярко-зеленых туниках и жрецы-друиды в голубых и белых одеждах. Кто-то приветственно кричал, кто-то махал руками, и все с любопытством глядели на пленников. Сразу за пристанью виднелась большая площадь, за ней – несколько беленых овальных хижин, крытых соломой. Некоторые из них были вообще без дверей, и сквозь дверные проемы виднелась скудная обстановка – лавки, циновки и прочее. Имелись и дома побогаче – побольше и попросторней других, огороженные невысокой оградой, за которой располагались хозяйственные постройки и огороды. Чуть выше, в горах, на верхнем пастбище паслось стадо коров, а еще выше росли сосны и ели. Рысь внимательно осматривал селение – несколько десятков хижин, – стараясь угадать, где же притены держат своих пленниц. Наверное, в семьях. Но это касается простых девушек, а тут все ж таки дочка наместника, да еще предназначенная стать почетной жертвой, – такая должна содержаться отдельно и под особым присмотром. Интересно, есть здесь тюрьма или что-нибудь подобное? Вряд ли.
Пленников даже не покормили, а сразу загнали в какой-то сарай, откуда начали выводить уже по очереди, одного за другим. Многие женщины, встретившись со своими малолетними детьми, которых везли на других курахах, уже больше не плакали, а даже заулыбались. В конце концов, все они были живы, а если мать с дитем попадут в разные семьи – нестрашно, селенье-то не очень большое. Первым вывели женщин и девушек, затем детей, ну а потом настала очередь и для Юния с Гетой.
– Римлянин и его слуга-бригант, – указав на обоих, громко пояснил высокий молодой воин. Седобородые старики и друиды в белых одеждах, сидевшие на лавке под высоким деревом, важно кивнули:
– Этих в шахту. Надсмотрщики жаловались, что там давно некому работать!
– Этих бы надсмотрщиков да самих заставить крошить руду, – неожиданно предложил стоявший у самого дерева коротко стриженный парень с наглым, но вполне симпатичным лицом, одетый в длинную голубую тунику. – Зажирели там все. А у некоторых, между прочим, нет даже слуги. Я бы взял вон того. – Он кивнул на Гету.
– Помолчи, Ферадах, – недовольно обернулся один из дедов. – Ты еще слишком молод, чтобы иметь слугу.
– Я молод? – Парень нахально скрестил на груди руки. – Да мои песни распевают во всех прибрежных селениях, мало того, они дошли и до Айлеха за морем!
– Мад Магройд сказал – этих двоих отправить в шахту, – как-то виновато пояснил воин.
Читать бесплатно другие книги:
