Легат Посняков Андрей

Два Меча покачал головой:

– Я не устал.

С судна спустили сходни, и грузчики принялись проворно разгружать привезенные товары – амфоры с вином, какие-то тюки, ящики…

– Там медь, оружие, ткани, есть и дорогие, киосские, ненужные грамоты – для школы, – оглянувшись к пристани, пояснил Илмар. – Все, что ты просил.

Погода стояла майская, теплая. Весело желтели на лугах брошенные горстями одуванчики, в ольховых зарослях пели птицы, сверкающими зайчиками отражались в воде радостные лучики солнца. Радовалась погожему дню играющая на плесе рыба, улыбались друг другу жители, весело кричали мальчишки. Лишь должностные лица – дуумвиры, эдил, квестор – да центурионы озабоченно хмурились, поглядывая на одинокий корабль. Где остальные? Этот вопрос и должен быть прояснен на совете.

Городской совет собрался в бревенчатом здании войскового штаба – базилика еще не была достроена. В центральном зале с колоннами полированного дерева, который украшали развешанные по стенам щиты и оружие, расселись на широких скамьях все официальные лица. Финансист-квестор – маленький плюгавенький старичок с сияющей лысиной, умный и хитрый, протеже Гая Феликса, рядом с ним – эдил (начальник городской стражи). Тит Фабий – так звали этого неприметного человека, коротко стриженного, с бледным, несколько унылым лицом и небольшой черной бородкой. Единственный из всех, он, по старинному обычаю, оделся в тогу, которую редко кто носил уже лет сто, а то и все двести. Видать, нравилась эдилу собственная должность, что в общем-то и хорошо. Дуумвиры – городские головы – были чем-то неуловимо похожи: оба коренастые, плотные, широкоплечие, с сильными мускулистыми руками, прямо лесорубы какие-то, а не представители власти. Тот, что слева – Марк Фессий, сорокалетний дядечка в нескольких – одна на другую – туниках, с широким, довольно добродушным с виду лицом и вислым носом. Куцая рыжеватая бородка его смешно топорщилась, в небольших холодно-светлых глазах светились ум и упрямство. Его напарник, сидевший справа, Лициний Флор, был чуть помоложе и лицо имел поуже, покрасивее, с тонкими чертами и длинным, с аристократической горбинкой, носом. Такое лицо не очень-то гармонировало с коренастым и мускулистым телом, тем не менее Лициний Флор считался в городе записным красавцем, и редкие – к сожалению, еще пока редкие – дамы истово на него заглядывались, чем дуумвир, конечно же, пользовался, правда, надо отдать ему должное, весьма осторожно. По крайней мере, никаких скандалов и дел о супружеской неверности пока – тьфу-тьфу-тьфу – в новой колонии не было. Темные бархатные глаза Лициния на мужчин смотрели с дружелюбной уверенностью, а на женщин… Впрочем, про женщин уже было сказано.

Военная власть – центурионы – расположились наособицу, возле колонн. Ближе к проходу сидел главный вояка, примус пилус, по имени Гней Хирольд – выдвинувшийся на римской службе выходец из германского племени сигамбров, командир, надо сказать, умный и опытный, хотя и себе на уме. Длинные, как у всех германцев, волосы его были стянуты простым кожаным ремнем, однако на толстых пальцах сияли драгоценные перстни, да и рукоять меча – длинной, галльского типа, спаты с закругленным концом – украшал немаленьких размеров изумруд, оправленный в золото. И это уже не говоря о скрепляющей плащ фибуле – вот уж где развернулись имперские ювелиры! Да, не равнодушен был к золоту и камням сей славный воин, впрочем, это ничуть не мешало ему считаться справедливым и строгим начальником, а именно такой и был нужен для разношерстных когорт, составляющих тридцать первый легион со звучным названием – «Рапакс» – «Хищник»! Суровой зимою «хищники», конечно, роптали, но терпели – знали: ежели что, от Хирольда спуску не будет.

По левую руку от командира разместился его заместитель – пилус приор Авл Лумиций Алтус – высокий (оправдывающий прозвище) сухощавый римлянин, чем-то напоминавший сухую осину, с тщательно выбритым узким лицом и пристальным взором. На людях этот педант всегда появлялся в тщательно вычищенной центурионской кольчуге – лорике хамата, несмотря на ее неудобство. Шутники утверждали, что он даже спит в ней.

Справа от Хирольда уселся следующий центурионский чин – гастатус постериор Аврелий Фаст, жизнелюбивый здоровяк с красным от неумеренного потребления вина лицом и веселым взором. Этого хвастуна, пьяницу и рубаку легионеры любили. К тому же Аврелий, выслужившийся из самых низов, ничуть не кичился своей должностью. Честно говоря, именно он и был наиболее симпатичен Юнию.

Собравшиеся в зале оживленно переговаривались, строя самые разные предположения по поводу исчезновения кораблей. Впрочем, большинство сходилось в одном – это все дело рук пиратов.

В дверях наконец показался Илмар Два Меча и быстро прошел к трибуне для выступлений. Обвел взглядом зал, сказал несколько слов… Все закивали – ну что ж, они были правы – это и в самом деле пираты.

– Они напали на обратном пути, когда мы обходили Ранувий, остров у диких германских берегов, его еще называют Рюгеном или Руяном, – хмуро пояснил алеман. – У разбойников было три десятка судов – быстроходные либурны или что-то похожее. Они окружили наши корабли, словно волки добычу. Мы приняли бой – одно из наших судов, «Астиния», пошло на дно, остальные были захвачены, лишь «Борею» удалось уйти, воспользовавшись налетевшим шквалом. Если бы не Манис, кормчий, я бы не стоял сейчас перед вами.

Илмар склонил голову.

– Да, – едко заметил Лумиций Алтус, пилус приор, похожий на сухую осину. – Странно, что ты сам остался в живых!

Два Меча рассерженно вскинул глаза:

– Ты полагаешь, я сговорился с разбойниками?!

– Я этого не говорил!

– Но подумал! Ах ты…

– Тише, тише, – немедленно успокоил Илмара Юний. – Прошу задавать вопросы по существу дела.

– Что за товары были на попавших к пиратам судах? – встав и оправив тогу, поинтересовался эдил.

– Те же, что и на «Борее», – медь в слитках, вино, сукно, посуда. Ну и, конечно, оружие – мечи, щиты, копья.

– Хм, зачем нам столько оружия? – приложив ладонь к уху, неожиданно для всех прошамкал старичок квестор. – Мы что, собрались завоевать всю эту холодную, покрытую лесами и непроходимыми топями землю, а? Я вас спрашиваю, ага? – Квестор обвел взглядом собравшихся. – А ведь здесь не так много варваров, я бы даже сказал – мало, очень мало… И совсем не нужно нам столько оружия, ага, вот еще, зря тратить на него деньги.

– Оружие всегда пригодится! – немедленно, перебивая друг друга, вскинулись центурионы. – Кругом враги-варвары…

– Мечи и наконечники копий можно ковать и здесь, из местной руды, – ехидно усмехаясь, отмахнулся квестор – ух и желчный же был старичок. – Не вижу причин покупать все это в Германии!

– Да, пожалуй, квестор прав, – поддержали дуумвиры. – У нас же есть свои кузнецы… правда, мало.

– Вот именно, что мало!

– Так надо привлечь местных! Давно пора наладить отношения.

– Золотые слова! – восхитился Юний. – Да, давно пора наладить. И я не говорю сейчас о племенах, именующих себя «вепси», что живут в дальних лесах. О, нет, я имею в виду венедов!

– Венедов? – собравшиеся переглянулись. – Откуда они здесь?

– Переселились, пришли. – Рысь пожал плечами. – Помните того мальчишку, пастушонка?

– Какого еще пастушонка?

Юний махнул рукой:

– Кто не знает, потом поясню. А вообще, можете спросить у дежурного оптия или у старины Гая Каллиста, тессария. Еще вопросы?

Дуумвир Марк Фессий поинтересовался ситуацией в Нижней Германии, и не только в ней, а и вообще в Пакс Романа – римско-имперском мире. Чего, мол, там нового слышно?

– Цезарь Максимин, да продлит его годы Юпитер, подавил мятеж в Паннонии и разгромил дикие германские племена, – тут же отозвался выступающий. – Так что с этой стороны все спокойно.

– Слава цезарю! – встав, немедленно закричали все. – Слава!

– Да все еще ищет своего непутевого сына, мятежника и развратника. Адонис, так, кажется, его зовут.

– Да, Адонис. Как поймают, цезарь велел подвергнуть его самой позорной казни… Впрочем, может быть, и простит.

– Может быть. Слава цезарю!

– Слава! Слава! Слава!

Подождав, пока утихнет поднявшийся ураган верноподданнических чувств, Илмар Два Меча откашлялся и продолжил, теперь напирая на чисто германские провинциальные новости, коими живо интересовались все присутствующие, исключая разве что центурионов Лумиция Алтуса и Аврелия Фаста. Те были чистые римляне, явившиеся в Германии вместе с Максимином Фракийцем, тогда еще не императором, а трибуном.

Илмар в подробностях рассказал о новом строительстве, затеянном наместником Нижней Германии сенатором Гаем Феликсом, о выборах в городской совет Колонии Агриппина, о пожаре, случившемся в лупанарии старика Фротильда Кривые Ноги. Пожар почему-то заинтересовал многих – дуумвиры и эдил стали переглядываться, даже главный центурион Хирольд и тот усмехнулся в бороду – видать, веселое заведение старика Фротильда было им весьма памятно.

– И что, все-все сгорело? – живо спросил Тит Фабий, эдил.

– Дотла! – подтвердил Два Меча. – Два соседних доходных дома и те пострадали.

– А девки, девки что же, не выбрались?

– Да выбрались, слава богам, успели. Пара пьяниц, говорят, сгорела, ну, те уж никак не могли выползти…

Немного еще посудачив, члены собрания вернулись к серьезным предметам и вынесли постановление: в следующий раз оружия в Нижней Германии не покупать, а ковать самим, из местной руды – это раз. После тщательной разведки наладить отношения с пришлыми венедами, а в дальнейшем, быть может, использовать их как федератов или вообще даровать права граждан (то же, в общем-то, касалось и веси) – это два. Третий пункт был о пиратах – тут сошлись на том, что виной всему злая воля богов, следовательно, и постановить было нечего. Четвертый пункт утверждал решение о привлечении в новую колонию поселенцев, что было бы крайне важно. Народу, прямо сказать, не хватало, особенно умелых ремесленников – кузнецов, оружейников, плотников. Да и корабельных дел мастера были очень нужны, да и серебришко бы, честно говоря, не помешало.

– Боюсь вас прервать, уважаемые, – выслушав, усмехнулся Юний. – Но все это пусть терпит до конца лета – именно тогда мы отправим в Германию корабли. Или корабль, если не сумеем построить другие. К этому времени мы должны найти тех, у кого можно закупить хлеб – именно этого от нас ждут в империи. И этот поиск, пожалуй, наше важнейшее дело.

Все разошлись, и Юний, лично простившись с каждым, пригласил Илмара на обед в свой, торопливо выстроенный еще по осени, а ныне успешно перестраивающийся дом. Рыси не терпелось узнать о том, что алеман не счел нужным вынести на обсуждение совета. Жилище легата располагалось в глубине просторного, огороженного частоколом двора, недалеко от центральной площади, пышно именуемой форумом Максимина. Прихожая – атриум – украшенная на римский манер статуями и картинами, не имела отверстия в крыше: здешний климат не позволял слепо копировать римские образцы. Зато в атриуме имелся очаг для обогрева, такой же, как и в обеденной зале – таблиниуме. Уж там-то все было как и заведено – три поставленных под прямыми углами друг к другу ложа вокруг небольшого стола, а между ними – подставки для кувшинов с вином. Сейчас подставки не пустовали, правда, в кувшинах плескалось не вино, а перебродивший березовый сок, надо сказать, неплохо заменявший вино.

Кроме Юния и гостя, на обеде присутствовала и Вента, имевшая, вообще-то, собственный дом с прислугой и весьма весомое положение в высшем обществе Нордики, вполне сравнимое с положением какой-нибудь римской вдовы-аристократки. Не так давно Юний сделал ей официальное предложение стать его женой, и Вента ответила согласием – свадьба, по местным обычаям, была назначена на начало осени. Хотя и так все догадывались, что легат и эта молодая, но весьма высоко себя поставившая особа сожительствуют в полной мере. Подобные отношения были весьма распространены в Риме и назывались конкубинатом.

Дождавшись, когда слуги принесут яства, в основном дичь и рыбу – форель, щуку, хариуса, – Юний лично наполнил кубки.

– Пью за твое возвращение, Илмар, – негромко произнес он. – И за то, что ты мне сейчас расскажешь.

Кивком поблагодарив, алеман с видимым удовольствием осушил кубок и, одобрительно крякнув, потянулся к закуске.

– Так мы ждем рассказа, – напомнил легат.

– Угу. – Илмар Два Меча вытер руки о подол туники – бывший гладиатор и разбойник, он никогда не корчил из себя аристократа. – Первая новость, думаю, тебя обрадует – Домиций Верула убит.

– Как убит?! – Рысь и в самом деле обрадовался. Еще бы – в свое время Домиций попортил ему немало крови. – Казнен или…

– Или, – потянувшись к кувшину, усмехнулся гость, – говорят, его убил собственный раб… Может быть, даже по приказу принцепса. Слишком уж большую волю взял себе Домиций в последнее время, по крайней мере именно так говорил Гай Феликс.

– Да, а что Феликс? – вступила в разговор Вента, синие глаза ее заинтересованно блеснули. – Он наконец поднял мятеж?

– А вот и нет. – Илмар засмеялся, показав крупные зубы. – И это – вторая новость. Принцепс благоволит ему и во всем доверяет.

– Я бы на его месте не доверял, – выплюнув рыбью кость, не преминул заметить Рысь. – Гай Феликс вовсе не отличается преданностью.

– Феликс – благородный человек, – обиженно произнесла Вента. – Не забывайте, это ведь именно он когда-то выкупил меня из рабства…

– И сделал своей шпионкой. – Юний улыбнулся. – Очень, очень успешной… Ладно, не злись, я ведь шучу.

Девушка хмыкнула:

– Зря шутишь. Я много чем помогла Феликсу.

– Да знаю, знаю… Так ты, Илмар, говоришь, Феликс так и не поднял мятеж и не провозгласил себя независимым правителем Нижней Германии, как собирался?

– А зачем ему это? – усмехнулся Илмар. – Если он и так полный хозяин Германий. Да-да, Германий – и Нижней, и Верхней – и, кто знает, может быть, очень скоро под его руку отойдут Реция и Норик?

– Цезарь ему так доверяет? Впрочем, ты об этом уже говорил…

– Так сказал мне Гай Феликс, – согласно кивнул алеман и, хитро прищурив глаза, добавил: – Однако у меня и у самого есть глаза, уши и ум.

– И что же они тебе сказали?

– Сказали, что Максимину Фракийцу просто некуда деваться! Не таким уж и хорошим правителем он оказался, даже в глазах тех легионов, благодаря которым получил трон. Многие, очень многие, недовольны. А Феликс сидит тихо, не высовывается и не возмущается. И за это получил очень многое.

– Да, но долго ли продлится благоволение цезаря? – задумчиво произнес Юний. – Максимин Фракиец – человек непредсказуемый и жестокий.

– Думаю, у Феликса хватит ума его использовать, сколько будет возможным, – убежденно возразила Вента. – Да, кстати, он не выполнил просьбу Юния об апелляции?

– Ах да, – гость вдруг снова прищурился, – совсем забыл, – эту фразу он произнес насквозь фальшиво – ясно было, что не забыл, паршивец этакий, просто приберег самое вкусное напоследок.

– Вот, – он вытащил из-за пазухи пергаментный свиток с имперской орленой печатью и протянул его Рыси, – читай.

Юний торопливо развернул свиток:

– Постановление суда принцепса. Апелляция удовлетворена. Решение преторского суда, по которому некто Ант Юний Рысь Юстус, частный юрист из Могонциака – сиречь, я – был признан виновным в оскорблении величия цезаря, отменено властью принцепса.

– Феликс всегда уважал тебя, – тихо сказала Вента. – Всегда.

– Да, я знаю, – засмеялся Рысь. – Только один раз так подставил, что… Впрочем, не будем о грустном.

– Вот именно, – отозвалась девушка. – Илмар, будь добр, плесни-ка березовицы.

Обед, незаметно перешедший в пир, затянулся до поздней ночи – светлой, как и всегда здесь в это время. Вспомнили общих знакомых – кое с кем алеман виделся в Колонии Агриппина. Перемыли косточки цезарю, поругали – лениво, Илмар и Вента в прошлом и сами разбойничали – пиратов и переключились на местные городские дела. Собственно, основанный в начале осени город, именовавшийся Нордика, пока что представлял собой практически обычный военный лагерь. Бедновато кругом, прямо скажем. Жители – в основном легионеры и обслуга, а вот людей, так сказать, гражданских специальностей мало. Даже мелких землевладельцев-ветеранов – и тех еще не имелось, почти все легионеры были еще слишком молоды для того, чтобы мечтать об участке земли и заслуженной пенсии.

– Так привлекайте местных, – посоветовал гость. – По эдикту Каракаллы, они будут иметь права римских граждан, а это многого стоит.

– Не очень-то хотят они здесь селиться, – со вздохом признал Юний. – Верят в каких-то темных лопьских богов, дескать, те не велят…

– Каких-каких богов?

– Лопь или, как они себя называют, саами. Этот народ когда-то давно жил в здешних местах, потом ушел, а на их место пришли весь и мы, род Доброя, – пояснил Рысь. – Думаю, надобно как-то развенчать эту дурацкую легенду – нам нужны люди. Правда, – легат ненадолго задумался, – есть здесь еще одно племя… или только род, пока не знаю… Из наших, из венедов – сло-вен.

– Из наших? – встрепенулась Вента. – Откуда они здесь?

– Откуда был и мой род. Пришли. Вернее сказать, вынуждены были прийти, спасаясь от многочисленных и жестоких врагов. Если пастушонок не соврал, они живут совсем рядом.

– Какой еще пастушонок? – хором переспросили Илмар и Вента.

– Так, не вникайте… Я послал за ним одного охотника из хавков, Луминия Гавстальда… Ты, Два Меча, должен бы знать его.

Гость кивнул:

– Знаю Гавстальда – охотник знатный.

– Вот и я о том. Пора бы уж ему прийти.

Поставив опустевший кубок на стол, Юний громко позвал слугу и велел бежать в штаб – узнать, вернулся ли Гавстальд.

– Исполню, мой господин. – Слуга, молодой парень из бедняцких трущоб Колонии Агриппина, поклонился и исчез за дверью.

Вернулся он очень скоро и громко доложил:

– Луминий Гавстальд, милес грегариус из второй когорты, ожидает в атриуме, господин!

– Ожидает? – Рысь хмыкнул. – Так пусть войдет!

Вошедший хавк, в пластинчатой лорике сегментата и шлеме, приложил сжатый кулак к левой стороне груди:

– Я только что вернулся, господин легат.

– Докладывай! Ну, что ты стоишь? Здесь все свои.

– Я знаю тебя, мой легат, – легионер чуть склонил голову, – и знаю госпожу Венту. А вот этого человека, – он кивнул на Илмара, – что-то совсем не припомню.

– Вот так, – захохотал алеман. – Зато я много о тебе слыхал, славный Гавстальд, правда, это было еще в Нижней Германии. В корчме хромого Теодульфа до сих пор рассказывают, как ты – в одиночку и без оружия – победил медведя-людоеда.

– Скорее перехитрил, – польщенно улыбнулся воин. – Так будет вернее.

– Этот человек, – Юний кивнул на Илмара, – с сегодняшнего дня назначается префектом по чрезвычайным ситуациям. И я намерен перевести тебя, Гавстальд, под его начало. Еще среди легионеров есть охотники-звероловы?

Хавк задумался, взъерошив косматую бороду. Все ж таки, несмотря на бороду, видно было, что Луминий Гавстальд еще довольно молод, вряд ли старше двадцати пяти. Правда, силен, статен, осанист.

– Да, найдутся, – наконец произнес он. – Некоторых я знаю.

– Вот и отлично, – заключил Рысь. – Теперь докладывай о том пастушонке.

Гавстальд доложил основательно. О том, как тайно прокрался за пастухом и сопровождающим его воином, проводившим мальца почти до самой поскотины, о том, как, таясь за деревьями, следовал за стадом и пастухом почти до самого селенья, а дальше не пошел – собаки.

– И большое селение?

– По местным меркам – большое, – воин кивнул. – Дворов с полдесятка, деревянные, срубы с соломенными крышами, имеется и частокол, но, так себе, хиленький…

– Хиленький?

– Не от людей, от зверья больше. Рядом – несколько неукрепленных селищ, в два, много – три – двора. Похоже, все этого же племени.

– Ясно. Значит, не соврал пастушонок. Еще что видел?

Гавстальд пригладил бороду:

– Рядом, в лесу – еще одно селенье, но какое-то очень странное.

– Вот как?! – сразу же насторожился Юний. – Почему странное?

– Маленькие такие домики. – Хавк показал руками.

– А, понятно, – Рысь улыбнулся. – Это жилища не для живых, а для мертвых, вернее, для их праха.

– Я так и подумал, – согласился Гавстальд.

– Тебя никто не заметил? – поинтересовалась Вента.

Воин самодовольно усмехнулся:

– Думаю, что нет. Я ведь охотник, да и не подходил слишком близко.

– Там тоже могли найтись охотники или тайная стража.

Хавк лишь хохотнул в ответ.

Отпустив воина, Юний, оказывая почет, самолично проводил Илмара в гостевые покои, после чего поднялся на второй этаж, в опочивальню, где его уже с нетерпением дожидалась Вента.

– Любимый… – сбрасывая тунику, прошептала девушка, и Рысь, упав на широкое ложе, словно бы провалился куда-то. Не было вокруг ничего – ни бревенчатых стен с развешанным на них оружием, ни изредка лающих во дворе собак, ни переклички стражей. Все ушло, остались лишь поцелуи да жаркое переплетение нагих молодых тел.

– Сегодня мне весь день делал комплименты Лициний Флор, дууумвир, – вытянувшись, тихо произнесла девушка.

Рысь улыбнулся:

– Видно, он тоже не равнодушен к твоей красоте.

– А вчера, и позавчера, – все так же тихо продолжила Вента, – то же самое делал Аврелий Фаст… А до них – и Марк Фессий, и Хирольд.

– Рад, что не только я восхищаюсь твоей красотой!

Вента, скрестив ноги, уселась на ложе и задумчиво погладила любимого по волосам, мягким и пышным, цвета спелой пшеницы.

– Нет, – покачала головой девушка. – Думаю, здесь не только в моей красоте дело. Мало ли в Нордике красивых женщин? – Вента вдруг улыбнулась. – Ты, конечно, скажешь, что мало… Но для таких людей, как дуумвиры или центурионы, думаю, выбор имеется. Тем более они все прекрасно знают, что я – твоя женщина. Зачем тогда нарываются? Хотят тебя оскорбить?

Рысь почесал бородку:

– Не думаю.

– Вот и я не думаю, – согласилась Вента. – И вижу здесь две причины: либо они все и впрямь страстно возжелали меня, либо…

– Либо?

– Либо их целью являюсь вовсе не я. Ты!

Юний задумался. Ну, конечно же, и дуумвиры, и центурионы вовсе не прочь побольше узнать о своем легате, вызнать его тайные планы, вообще, если получится, со временем взять в свои руки. Использовать ради этого любовницу – почему бы нет? Можно и подыграть им в этом, пусть Вента отнесется чуточку более благосклонно, скажем, к утонченному дуумвиру Лицинию или к весельчаку Аврелию Фасту. Пусть… Таким образом, можно будет черпать информацию о двух конкурирующих между собой группах, существование которых вовсе не являлось для легата тайной. Дуумвиры, эдил, квестор – это с одной стороны, а с другой – центурионы. Гражданская и военная власть. И каждая хочет быть единственной. Пока, кстати сказать, власти больше у военных, ведь Нордика, по сути своей, еще военный лагерь. Но чем быстрее развивается город, чем больше в нем становится простых обывателей – тем больше власти у гражданских должностных лиц и меньше – у центурионов. Закономерное движение… и центурионы наверняка хотят его остановить. Юний демонстративно не поддерживал ни одну сторону, используя золотое правило – divido et impere – «разделяй и властвуй», хорошо понимая, что за обеими группировками нужен глаз да глаз. И в этом смысле Вента…

– Я знала, что ты захочешь использовать меня в этой игре, – девушка усмехнулась, – поэтому при встречах улыбалась обоим – и центуриону, и дуумвиру.

– Ты у меня умница. – Юний, привстав, погладил девушку по спине, обняв, прижал к груди, впился поцелуями в губы…

– Любимый… – прикрыв глаза, стонала Вента. – Любимый…

Наверное, впервые за много лет Рыси наконец-то повезло с женщиной. Нет, вообще-то, красавицы были у него и раньше, и некоторых из них он даже любил. Или это просто казалось, что любил? Флавия Сильвестра из галльского города Ротомагуса. Переехав с опекуном в Рим, она очень быстро превратилась из чистой провинциальной девушки в хитрую и расчетливую матрону, удачно выскочившую замуж за богатого старика. Клавдия Апеллина, приемная дочь наместника Нижней Британии. Нет, это была не любовь, скорей – увлечение, слишком уж разные они были, Юний и Клавдия. Да и Британию Юний покинул, а девушка осталась там… Вента… Рысь вспомнил, как впервые увидел ее в Могонциаке, столице Верхней Германии. Как Вента, вернее, ее люди едва не убили его. Как затем они вместе боролись с предателями и алчными разбойничьими шайками. А потом, уже гораздо позже, Юний узнал, что Вента работала на Гая Феликса. Работала… А может, и сейчас работает? Слишком уж легко отпустил ее Феликс.

– Что с тобой? – Вента внимательно посмотрела на Рысь. На позолоченных треногах горели светильники, а в узком оконце переливалась тусклым серебром северная светлая ночь, прохладная и тихая. Лишь слышно было, как где-то вдалеке перекликались стражи.

– А? – Юний встрепенулся. – Ты что-то сказала?

– У тебя сейчас было такое лицо… Как тогда, в доходном доме в Могонциаке, когда ты чуть было не перебил всех моих друзей.

– Знаешь, я именно это сейчас и вспомнил, – признался Рысь.

На следующий день Илмар Два Меча вступил в новую должность префекта по чрезвычайным ситуациям. В этом смысле Юний брал за образец Рим – в обязанности данного магистрата входила борьба с пожарами и ночная охрана города. Рысь же замыслил пойти чуть дальше, добавив когорте префекта функции личной разведки. Именно для этой цели и нужны были бывшие охотники, такие как Луминий Гавстальд, еще не потерявшие навыки бесшумного выслеживания добычи. Конечно же, Юний предполагал, что Илмар станет еще одним козырем в игре дуумвиров и военных – каждая группировка, несомненно, будет стараться перетащить его на свою сторону.

Так и случилось, и очень быстро. Уже к вечеру новоиспеченный префект получил приглашение на обед в дом Гнея Хирольда. Кстати, туда же был приглашен и Юний, а как же! На этот раз центурионы оказались первыми, что же касается магистратур гражданских – те чуть-чуть опоздали, видно, долго прикидывали, выбирали, может быть, даже собачились меж собой – кому именно принимать нужного гостя. Что ж, bis dat qui cito dat – дважды дает, кто быстро дает.

В дом к Хирольду и отправились вдвоем легат и префект. Венте же было дано задание словно бы невзначай поощрить ухаживания красавчика дуумвира Лициния Флора, показать, что они ей приятны, а сам дуумвир – не так уж и безразличен. Таким образом, Рысь охватывал бы своим контролем обе группировки: военную, через Илмара Два Меча, и гражданскую, через Венту. Правда, играть нужно было тонко, очень тонко – ни те ни другие дураками не были. В Венте Юний не сомневался – та была достойной ученицей Гая Феликса, имелось время убедиться. А вот что касаемо Илмара, тут грызли сомнения – справится ли, сможет ли? Все ж таки Два Меча был обычным разбойником. Ну, других верных людей – или хотя бы тех, кому хоть немного можно было бы доверять, – у легата пока не имелось.

Просторный – правда, еще не достроенный полностью – дом Гнея Хирольда был возведен по германскому образцу: квадратный, основательный, с большим очагом, сложенным из крупных, обмазанных глиной камней. Гости тоже сидели, как германцы или венеды – на лавках за большим длинным столом, а вот кушанья подавались римские – сначала закуски, затем переваренная и тщательно прожаренная телятина, печеная рыба с соусом гарум – из рыбьих же потрохов, бродивших в рассоле, вино – то самое, что привез «Борей». На вкус – не фалернское, но все же, все же… Зимой-то и этого не было! Бедствовали.

Кроме самого хозяина на ужине присутствовали и два его заместителя: беспрестанно рассказывавший какие-то веселые истории гастатус постериор Аврелий Фаст и похожий на высохшую осину педант Лумиций Алтус, ни разу на протяжении всего пира не улыбнувшийся.

Нетрудно себе было представить, кто из гостей интересовал центурионов – конечно же, Илмар Два Меча. Хирольд как-то в разговоре и спросил прямо, без обиняков – что за вопросы будут входить в компетенцию только что назначенного префекта.

– Вопросы безопасности, любезнейший господин примус пилус, – широко улыбнувшись, ответил Рысь. – В самом широком смысле. Кстати, я уже приказал направить в отряд префекта бывших охотников и вообще наиболее обученных и ловких легионеров.

– Не могу понять – с кем же тогда останемся мы? – желчно усмехнулся Лумиций. Ого, оказывается, этот сухарь умел усмехаться! – С несовершеннолетними неумехами?

– Так кто же вам не дает их учить? – засмеялся Юний. – Войны пока ни с кем нет, времени полно.

Аврелий расхохотался, улыбнулся в бороду и Хирольд, лишь тщательно выбритая физиономия Лумиция по-прежнему оставалась бесстрастной. Он ничего не сказал, никак не прокомментировал слова легата, лишь в уголках рта еще резче обозначились темные складки. Да и глаза… в глазах промелькнула ненависть. Или это просто так показалось?

– Завтра в полдень я жду на форуме Максимина присланных вами людей, – отпив вина, напомнил Илмар. – И пусть не опаздывают.

Легат снова улыбнулся:

– Прошу не обижаться, в конце концов, мы все делаем одно и то же дело.

– Я категорически не согласен с таким подходом! – встав, визгливым тоном резко возразил Лумиций. – Не понимаю, зачем нужно ослаблять легион – если его можно так назвать – и без того малочисленный и не слишком боеспособный? Отдать префекту наиболее умелых и ловких? Чтобы они – что? Тушили пожары? А если придется воевать, и совсем скоро?

Надо признать, смысл в его словах был. С другой стороны, и на новый отряд Рысь возлагал немалые надежды. Однако и гонор у этого Лумиция! Экий неприятный тип. То ли дело – весельчак Аврелий Фаст, этот-то полностью отдался пиру, опрокидывая кружку за кружкой.

– Будет тебе кипятиться, Лумиций, – гулко произнес Хирольд, – людей все равно придется отдать – приказы начальства не обсуждаются. Правда… – он хитро взглянул на легата. – Вряд ли стоит отдавать всех. Я имею в виду – всех стоящих. Кому-то ведь нужно и учить молодых!

– Да мы разве против?! – Юний махнул рукой. – И вовсе не требуем отдавать всех, как почему-то решил уважаемый пилус приор. Нет, не всех – лишь некоторых.

– Самых отборных, – желчно усмехнулся Лумиций.

Юний качнул головой и вздохнул. Очень на то похоже, что было бы неплохо присмотреть, как будет исполнять полученный приказ этот строптивец! У центурионов ведь имеется немало возможностей выполнить его на свой лад. Например, отдать далеко не лучших… но и не худших, правда, иначе живо разоблачат.

Три молодые девушки – начинающие гетеры из заведения старого Велизия Клыка – негромко пели, аккомпанируя себе на цитрах, затем одна из них, тонкая, с золотисто-смуглой кожей и выбеленными волосами, отложив инструмент, выбежала на свободное место напротив стола, изогнулась, подпрыгнула в такт убыстряющейся мелодии и, взяв в руки бубен, завертелась в сладострастном танце. Длинная приталенная туника ее, сшитая из прозрачной киосской ткани, вовсе не скрывала тайн гибкого тела, а, наоборот, всячески их подчеркивала, так что и хозяин, и гости, прекратив беседу, невольно залюбовались красивой танцовщицей. Все, кроме Лумиция. Этот педант – Рысь специально наблюдал за ним – не обратил на гетеру никакого внимания, лишь качал головой да шептал что-то себе под нос, словно бы продолжая начавшийся спор. Интересно… Он что же, предпочитает мальчиков?

Юний усмехнулся про себя. Он давно уже собирал сведения на всех членов противодействующих группировок, правда, собирал пока так себе, вполсилы, вот и о сексуальных пристрастиях зануды Лумиция ничего толком не знал. А надо было! Вдруг пригодится? Уж теперь-то, используя создаваемый префектом отряд, Рысь мог вплотную заняться накапливанием информации. Чтобы управлять людьми, нужно знать их слабости и не показывать своих. А какие слабости у него самого? – вдруг задумался Юний. Такие, которые кто-нибудь мог бы использовать в своих целях? Властолюбие? Ну, наверное, оно не так уж и выражено. Любовь к женщинам и веселой компании? Что есть, то есть. Да, еще не забыть про книги – вот уж поистине страсть. Жаль, Илмар привез всего одну, присланную в подарок Гаем Феликсом, – и на том спасибо. Да и можно ли считать любовь к книжному слову слабостью? Кажется, именно на этой почве они когда-то и сошлись с Феликсом…

А смуглотелая гетера между тем все танцевала, выделывая умопомрачительные па, изгибалась, подпрыгивала, поглаживая себя по бокам и бедрам, – и Хирольд, и Аврелий, да и Илмар тоже, казалось, позабыли о вине и яствах, настолько увлеклись танцем.

Уже когда все расходились по домам, Юний обратил внимание, как один из домашних рабов Аврелия что-то нашептывал смеющейся танцовщице. Ага, этот жизнелюб и рубака все ж таки решился… Что ж, дело молодое. А Илмар, кажется, не на шутку обиделся – видать, и он имел виды на красотку. Тем лучше… Divido et impere!

Утро выдалось прохладным, росным. Проснувшись рано, Юний натянул тунику и вышел во двор. Далеко за рекой вырастал из-за горизонта сияющий край солнечного диска. По воде стелился туман, небо было светло-синим, высоким, лишь где-то вдали виднелись седые мохнатые облака, застилая вершины лесистых холмов. Наверное, и день выдастся такой же, облачный, а то и совсем пасмурный: затянет серыми тучами небо, задождит, как частенько бывает в здешних местах, казавшихся римлянам истинным краем света. Правда, надо отдать должное, никто из легионеров не сомневался в праве цезаря послать их сюда, многие даже гордились. Еще бы, это ведь именно их руками была основана Нордика, самая отдаленная колония великого Рима, страна, где зима была несказанно суровой, а светлоокое лето – коротким и комариным. И все же многим нравился этот край, особенно сейчас, летом. Служба, честно говоря, была не очень-то обременительной, а что касается лиц гражданских – то легат Ант Юний Рысь вовсе не собирался душить их поборами. А что еще надо для счастья? Дом, семья и уверенность в будущем. Вот, кстати, насчет будущего. Рысь хорошо понимал, что его выстраданное детище – Нордика – умрет без притока средств и свежей крови. Нужны были люди, и с этой целью Юний собирался отправить корабль – да хоть тот же «Борей» – в Германию, не дожидаясь сбора урожая, уже сейчас, загрузив его ценным мехом. Впрочем, не мех был главным, а специально отобранные люди, чьи рассказы должны были представить новую колонию в чрезвычайно выгодном свете, так чтобы вселить в слушателей неудержимое желание поселиться здесь. И пусть желающих будет столько, что не хватит кораблей. Правда, корабли еще нужно построить, а плотников мало. Зато вот леса – в избытке.

Кроме переселенцев из Германий, Юний еще надеялся и на местных. Кажется, тот пастушонок не врал, о чем красноречиво доложил Гавстальд. Не врал… Тогда почему же нет вестей из селенья «ведающих слово»? Как бишь оно? Купава. Красивое название. И цветок – купальница – тоже красивый. Что же никто не идет, ни старейшина, ни даже просто любопытствующие торговцы? А может, они слишком уж осторожны? Может, почти без утайки показанная Юнием римская мощь столь сильно подействовала на деревенского подростка, и тот так рассказал об увиденном, что старейшины и вожди его рода решили поскорее убраться подобру-поздорову?! В окрестных лесах места хватит… Ищи потом их, да и нужно ли искать-то? Насильно мил не будешь.

Явившись с утреннего развода, Юний первым делом навестил префекта. Очень уж интересно было, как там дела с отрядом? На первый взгляд вроде бы неплохо – на краю форума уже собралось человек с полсотни – неужто все охотники? Не слукавили ли центурионы? Похоже, нет – Рысь еще издалека разглядел ловкую бородатую фигуру Гавстальда. Правда, вот насчет остальных – слишком уж много было средь них откровенно лопоухих юнцов.

Завидев легата, воины вытянулись и застыли. Илмар Два Меча, подойдя с кратким докладом, отдал честь, приложив кулак к сердцу.

– Ты! – Юний ткнул пальцем в грудь совсем уж юного легионера, в плохо подогнанной лорике сегментата. – Кто таков?

– Квинт Табиний, вторая когорта, командир – пилус приор Авл Лумиций Алтус! – лихо доложил юнец, честно моргая непонятного – то ли зеленого, то ли карего – цвета глазами.

– Откуда ты, парень?

– Вторая ко…

– Город?

– Из Рима, мой командир!

Парнишка преданно поедал легата глазами. Рысь холодно улыбнулся:

– И чем же ты там занимался, в Риме, пока не поступил в легион Максимина?

– Разными… – Юнец на мгновенье сконфузился. – Разными мелкими делами, мой господин. Но я не вольноотпущенник, а коренной римлянин, правда, из небогатых…

Уж и мордочка была у этого парня. Продувная – не то слово. Повидал Юний таких на своем веку, повидал, все ж таки не зря практиковал когда-то как частный юрист, и ведь неплохо практиковал, надо сказать!

Рысь обернулся к Илмару:

– Продолжайте занятия, этот – за мной.

Кивнув, алеман повел свой отряд на середину площади… А вот хитромордого Табиния Юний отвел в сторону. Пригляделся с усмешкой – парнишка взирал на него глазами до того честными, что у легата не осталось сомнений. Он и раньше-то подозревал, откуда взялись многие из молодых легионеров Фракийца.

– Вопрос на засыпку, – быстро спросил Рысь. – Отвечать сразу, не думать. Готов?

– Да, господин легат!

– Чем отличается фуртум от рапины?

Юнец усмехнулся и без запинки оттарабанил:

– Фуртум – открытая кража, а рапина – грабеж, сиречь кража открытая, да еще с применением насилия, потому и карается строже.

– Ага! – хлопнул в ладоши Рысь. – Откуда знаешь?

– Э… Изучал когда-то законы, господин легат.

– Изучал законы? Так ты, выходит, юрист? – Юний откровенно насмехался, но и юнец, похоже, вовсе не собирался сдаваться.

– Выходит, так, господин. Юрист.

– Ну, надо же! А ну-ка, объясни мне разницу между синграфой и хирографой?

– Э-э… – Парень явно замялся.

– Ну, ну, не смущайся… – подзадорил Рысь и, вдруг став серьезным, быстро спросил: – Сможешь подобраться ко мне незаметно и, скажем, снять с запястья кошель? Я же закрою глаза и буду считать до пяти.

– Достаточно будет и до трех. – Парень воспрянул духом.

– Как скажешь…