Старший оборотень по особо важным делам Романов Андрей
Василевский бросил кубики и рассмеялся, торжествующе глядя на Скрябина:
– Четыре – четыре! Иди потренируйся на заднем дворе.
Скрябин, чертыхнувшись, встал и отошел. Василевский сложил доску, убрал ее в ящик стола и тоже поднялся:
– Начальник, оченно кушать хочется. Одолжи полтинник.
– На, смотри не потолстей.
Василевский вышел из кабинета.
Шилов и Голицын устроились за столом. Шилов вытащил из кармана помятый лист бумаги с какой-то схемой, частично составленной на компьютере, а частично дополненной от руки, и начал:
– Так вот, сегодня к нам с явкой явились два воркутинских мальчика, которые следили за Герой Моцартом, но засветились и едва унесли ноги. А работали они на такого Колю Чибиса. Ты его должен знать: бывший опер в метро, был бригадиром у «тверских», а потом РУБОП нахлобучил всех его ребят и он ушел в тень.
– Припоминаю, – неуверенно заметил Голицын, пытаясь разглядеть, что нарисовано в схеме у Шилова. – Давно про него слышно не было.
– Теперь его мальчики занимаются слежкой и подбором места для стрелков. Смотри! – Шилов наконец разложил схему на столе так, чтобы им обоим было удобно. – В марте они работают за директором гостиницы «Сатурн». Результат – убит во время делового ужина в ресторане. Жора Пантелеев, лидер «чебоксарских», – третьего июня труп. Июль: Лопатин, «бригадир», – то же самое. Сентябрь – таможенник Ахматов…
– Погоди, так это ж мое дело!
– А я тебе о чем? А директор «Питер-авто» с женой – не твои?
– Ни хрена себе! – Голицын смотрел в схему, и на его лице застыла улыбка, которая бывает у людей, уже поймавших удачу за хвост, но все еще опасающихся спугнуть ее неосторожным движением.
Шилов продолжал:
– Чибис сколотил команду и принимает заказы. Группа подготовки, стрелки, прикрытие… Корпорация киллеров, мать их! Мы за один раз десяток «глухарей» поднять можем. Ну ты правда только по дежурству выехал, так что завтра доложишься руководству – и иди отдыхай…
– Да иди ты! – Голицын пихнул Шилова локтем. – Хрен куда вы от меня денетесь.
Роман и Стас с довольным видом рассмеялись. Голицын остался в прокуратуре чуть ли не единственным следователем, с которым было приятно работать.
Голицын посмотрел на них и тоже усмехнулся:
– Хватит ржать, давайте к делу. Стрелков эти ваши мальчики, конечно, не знают?
– Случайно знают.
– Да ну! И чего сидим, кого ждем?
– СОБР[3]. Неотложный обыск выпишешь? С бумажкой как-то веселее двери ломать.
– Легко! – Голицын раскрыл дежурную папку и достал нужный бланк.
– А не торопимся? – спросил Скрябин, наблюдая, как Голицын быстро заполняет пустые графы постановления.
– Опаздываем, – вздохнул Шилов, складывая лист со схемой. – Моцарт ведь их вчера упаковал. Хорошо, если их еще не хватились.
В кабинет заглянул Василевский:
– Начальник, СОБР прибыл.
Скрябин снял с вешалки свою куртку:
– Я пошел, внизу подожду.
Голицын, продолжая заполнять бланк, между делом спросил:
– Ты все еще «и.о.» или уже на должность назначили?
– Нет еще, да я как-то и не стремлюсь. Ребята, правда, уговаривают…
– Правильно делают! Кого, если не тебя?
– Начальству виднее.
Голицын пренебрежительно хмыкнул.
Задумчиво посмотрев на него, Шилов сказал:
– Вот что, я должен сказать тебе одну вещь… – Он хотел предупредить, что Краснов и Селиванов не пришли сами, замученные угрызениями совести, а были переданы людьми Моцарта, которые их предварительно хорошенько отделали, и что неизвестно, чем этот нюанс может обернуться в дальнейшем, но Голицын его перебил:
– Ты уверен, что мне это надо знать? Я не опер, я следователь. Мне достаточно того, что я знаю тебя. Держи! – Голицын протянул заполненный бланк.
– Спасибо, Юра.
– Да не за что!
Первой в тесноватый двор старого дома заехала «альфа-ромео». Шилов и Скрябин остались в машине, а Соловьев вышел и покрутился немного, определяясь с расположением парадных и квартир. Когда он дал отмашку, Шилов со Скрябиным тоже вышли, а с улицы через узкую подворотню вкатился автобус СОБРа.
Поправляя под расстегнутой курткой лямку кобуры, Шилов дошел до автобуса, заглянул в салон:
– Значит так, орлы: клиенты серьезные, трупов наваляли немерено, терять им нечего. Есть автоматы, есть гранаты. До сих пор не попались – значит, осторожные. Так что сначала пойдут специально обученные люди в штатском, то есть мы, а пугать округу доблестным СОБРом будем в последний момент.
Старший собровец, единственный из них без закрывающей лицо черной маски, флегматично кивнул.
Шилов спрыгнул со ступеньки автобуса и посмотрел на своих:
– Ну, пошли?
– Что, старшой, окропим снежок красненьким? – проверяя пистолет, сказал Соловьев. Он всегда говорил эту фразу в таких ситуациях. Если было время, конечно.
Когда вошли в подъезд, где-то наверху скрипнула дверь и щелкнул замок.
Замерли, прислушиваясь. Услышали приближающиеся шаги. Кто-то осторожно, но, в общем-то, не таясь, спускался по лестнице.
– Стой здесь, мы наверх, – сказал Шилов Сереге.
На площадке третьего этажа им встретился высокий молодой мужчина в клетчатой кепке. У него были спокойный взгляд и простое лицо. Руки он держал в боковых карманах расстегнутой куртки и немного посторонился, пропуская шедшего первым Романа.
Пройдя мимо, Шилов слегка толкнул его плечом. Мужчина отшатнулся к стене, обернулся вслед Шилову и успел возмущенно сказать что-то вроде «В чем дело?», прежде чем Скрябин со словами: «Добрый день, милиция», показал ему ксиву и потребовал:
– Разрешите ваши документы.
– Все нормально, коллеги. – Мужчина широко улыбнулся и достал из кармана такую же бордовую корочку: – Свои!
Мельком продемонстрировав, он хотел ее убрать, но Скрябин придержал его руку и прочитал:
– Переверзев Алексей Владимирович, дознаватель УВД города Пскова…
– Случилось чего? – переводя взгляд со Скрябина на Шилова, спросил Переверзев.
Игнорируя его вопрос, Скрябин поинтересовался:
– Какими судьбами?
– Да к матери приехал, на выходные. Она в сорок первой квартире живет. Хотите поднимемся?
– Да нет, что ты, ладно. – Шилов отступил от него на пару шагов, а Скрябин, освобождая проход, пояснил:
– У нас тут разбой был в соседней парадной. Извини, брат.
– Да ну, о чем речь! Удачи! – Махнув рукой, Переверзев начал спускаться.
– Тебе также, – отозвался Роман, облокачиваясь на перила.
Когда Переверзев оказался на полпролета ниже и прямо под ним, Шилов, будто только что вспомнив, спросил, называя первое пришедшее на ум имя:
– Слышь, друг, а Сашка Шмель в «убойке» еще работает у вас или на пенсион ушел?
Переверзев отозвался мгновенно:
– Да куда он денется! Он еще нас всех переживет.
– Ну, давай, привет ему передавай! – Шилов сделал вид, что отворачивается и собирается продолжить подъем, но тут же с криком: «Берем!» прыгнул через перила на плечи «псковского дознавателя».
Сцепившись, они скатились по ступеням до площадки между третьим и вторым этажами. Оказавшись сверху, Шилов нанес противнику несколько сильных ударов и намертво зафиксировал его руки, не давая вытащить из-под одежды оружие, – пока они катились, он успел почувствовать, что у Переверзева то ли в кармане куртки, то ли за брючным ремнем есть пистолет.
Доставая наручники, сверху прискакал Стас. Снизу прибежал Соловьев. Переверзев еще какое-то время пытался сопротивляться, отбрыкиваясь и стараясь вскочить, но его быстро «окольцевали» и, подняв, ткнули мордой в угол стены, после чего он перестал дергаться.
Оказалось, что его пистолет вылетел во время падения. Соловьев подобрал, осторожно держа за спусковую скобу, чтобы не насажать своих отпечатков:
– «Беретта». Хорошее табельное оружие у Псковского УВД!
– Черт! – Шилов заметил, что нагрудный карман его куртки вырван с мясом и висит на нескольких нитках. И обо что он им так зацепился? – Каждый раз попадаю на деньги!
Шилов со злостью оторвал карман целиком. Чувствуя, что по скуле стекает теплая струйка, провел там пальцем: оказалось, кровь. Рассадил кожу над левой бровью. Но это бутылочный осколок подвернулся на лестнице, когда они по ступеням катились, это он помнит, а вот карман… Лицо зарастет, а куртку придется покупать новую. Черт!
– Кто еще в хате? – Шилов толкнул Переверзева, заставляя сильнее прижаться мордой к стене.
– Сборная Бразилии по футболу, – прохрипел тот.
– Что? Стас, а ну-ка, дуй за фанатами из автобуса, сейчас будет серия пенальти!
Скрябин ломанулся вниз по лестнице.
Шилов обыскал Переверзева. Псковская ксива, бумажник, мелкие деньги. Ключи. Что ж, отлично! Теперь не придется выносить дверь или уговаривать Переверзева позвонить в хату и сказать сообщникам, что он вернулся взять чистый носовой платок. И сколько их, этих сообщников? Скорее всего, только один, но чем черт не шутит…
Появился Скрябин со спецназовцами. Командир группы, в отличие от своих бойцов, так и не надел ни маски, ни бронежилета.
– Этого – в автобус, – указал Шилов на Переверзева, и двое спецназовцев увели его, держа за руки и поторапливая короткими тычками автоматных стволов.
Поднялись к квартире. Дверь была старой, двустворчатой, с облупившейся краской и широкими щелями. Шилов прислушался: тихо, но внутри кто-то есть. При определенном опыте присутствие человека за дверью всегда можно почувствовать, даже если тот спит, ни о чем не догадываясь.
Роман достал ключи, бесшумно открыл. Длинный коридор, множество дверей справа и слева. Квартиры старого фонда часто отличаются очень запутанной планировкой, а времени подготовиться к штурму не было. Только и выяснили, что тут нет черного хода и что комнат вроде бы пять.
Шилов пропустил вперед одного автоматчика, скользнул следом, обеими руками держа пистолет. За ним в квартиру просочились еще четыре спецназовца.
Первая комната – чисто… Вторая… Туалет, ванная… Теперь кухня…
И тут они услышали шаги: кто-то направлялся из дальней комнаты в коридор.
Шедший первым спецназовец подал знак прятаться и нырнул в туалет. Шилов, стоявший около двери ванной, укрылся за ней. Остальные мгновенно заняли свободные комнаты. Беззвучно затворилась дверь на площадку, где притаились еще двое бойцов.
Мужчина в домашней одежде, лицом как-то неуловимо напоминающий задержанного Переверзева, прошел по длинному коридору и открыл дверь туалета.
На унитазе сидел бугай в черной маске и камуфляже, с автоматом на коленях.
– Занято! – рявкнул он, и мужчина, машинально пробормотав «извините», закрыл дверь, повернулся и начал отходить от туалета, туго соображая, откуда взялся этот пассажир и почему он кричит, как в общественном нужнике с неисправной задвижкой.
Он сделал только пару шагов, как дверь распахнулась и с такой силой треснула его по спине и затылку, что он полетел головой вперед на пол и не успел даже сообразить, что случилось, как на спину ему приземлился выпрыгнувший из туалета стокилограммовый спецназовец.
Больше в квартире никого не оказалось. Шилов вложил пистолет в кобуру, промокнул кровоточащую ссадину над левой бровью. Стоявший рядом с ним командир группы указал на задержанного, который все так же, со скованными за спиной руками, лежал посреди коридора, и скомандовал одному из бойцов:
– Арнаутов, оттащи его в комнату.
Шилов посмотрел на командира:
– Арнаутову из седьмого отдела не родственник?
– Сын. Правильный, кстати, парнишка.
Шилов покачал головой: да, тесен мир! Особенно мир милицейский.
Пригласили понятых из соседних квартир, провели обыск. Квартира оказалась довольно запущенной, из пяти комнат жильцами использовались только две. Соловьев устроился за столом писать протокол, задержанный, под присмотром Арнаутова-младшего, сидел у стены.
Шилов задумчиво смотрел на него: паренек подготовленный, уже успокоился и просчитал варианты. Он не расколется, как ты на него ни дави. Разве что с Моцартом бартер устроить: отдать ему этих «псковских» в благодарность за «воркутинских». Пусть с ними Хрипунов поработает. Если они в его подвале и не расскажут, кто и как должен был застрелить Моцарта и сколько за ними всего мокрых дел, то по крайней мере в дальнейшем никого не убьют. Хороший вариант. Экономный и по-своему справедливый. Но неприемлемый…
– Ты посмотри, что я нашел! – В комнату вошел Джексон, неся полдюжины листов бумаги с компьютерным текстом.
Шилов взял, почитал.
– Ничего себе! Это же распечатка из оперативной базы УБОП. Все на Геру Моцарта. Адреса, квартиры, офисы.
Задержанный равнодушно посмотрел, как Шилов знакомится с распечаткой, и опустил голову.
– Кто направлял запрос не осталось? – шепотом спросил Джексон.
– Нет, конечно. – Шилов быстро пролистал документы и повторил: – Нет. Все лишнее стерто, только голая информация. Даже даты нет, когда запрос делался.
– Жаль. Я бы эту суку…
– Это было бы слишком просто.
Обыск продолжался. Из-под дивана достали завернутый в несколько слоев ткани автомат с оптическим прицелом.
– На охоту собрался? – спросил Скрябин, рассматривая находку.
– Первый раз вижу, – спокойно отозвался задержанный, и лицо у него при этом было такое, как будто он раньше действительно не видел оружия. – Квартира съемная, хозяева, наверное, забыли.
Соловьев закончил писать протокол и подозвал понятых: молодого парня и женщину лет пятидесяти в каком-то тюрбане и в шелковом халате яркой расцветки.
– Мы вам верим, – за двоих сказала она, отказавшись читать документ, и первой поставила подпись.
– Теперь ты. – Соловьев посмотрел на задержанного.
– Я писать не умею.
– Ну и хрен с тобой. – Соловьев сделал в протоколе соответствующую пометку и объявил понятым: – Спасибо большое, вы свободны.
Парень сразу ушел, а женщина дождалась в коридоре, пока в комнате останется только Шилов, и возвратилась:
– Извините, я теперь поняла, что вы их тогда специально не забрали.
– Когда?
– На прошлой неделе, когда я милицию вызывала.
– Какую милицию?
– Из нашего отделения. У них тогда музыка громко играла, вот я и позвонила. Приехала милиция, а они дверь не открыли. А потом приехал какой-то мужчина в штатском, показал удостоверение милиционерам, и они сразу уехали.
– Вы этого мужчину запомнили?
– Нет, я его только в «глазок» со спины видела. Я жалобу написала: как же так, они безобразничают, спать не дают, а он их покрывает? Но теперь я жалобу отзову. Я теперь поняла, что такое оперативная комбинация.
– Что?
– Ну, я же слышала, как тот мужчина милиционерам сказал: «Управление по организованной преступности. Вы срываете нам оперативную комбинацию».
Глава 6
– У Чибиса есть кто-то из ваших. – Миша Краснов сидел в кабинете у приставного столика напротив Шилова. – Это точно.
Разговор велся один на один. После обыска прошло несколько часов. За окном сгустились вечерние сумерки. В пепельнице дымился непотухший окурок, перед Красновым и Шиловым стояло по кружке кофе, на листе бумаги лежали куски шоколадного торта.
– Почему ты так думаешь?
– Когда мы работали с радиостанциями, он нас всегда жестко инструктировал, на каких частотах нам нельзя сегодня выходить в эфир. А потом он принес копию протокола допроса.
– Какого?
– Ну, меня срубили там… при слежке по таможеннику. А когда его… того… Чибис принес протокол, где меня охрана описывала: я засветился возле их конторы. Дал почитать и говорит: еще раз – и в землю.
– Суровые меры дисциплинарного воздействия.
– На самом деле, – Миша шумно отхлебнул кофе и посмотрел на Романа из-под повязки на лбу, – я все время этого ждал… Меня скоро в «Кресты»?
– Боишься?
– Есть немного.
– Я о тебе позабочусь. Если не настаиваешь на «Крестах», отправим тебя в «четверку» на Лебедева. Там спокойнее.
– Спасибо. А вы ко мне еще придете?
– Обязательно.
– Спасибо. – Миша взял кусок торта – и замер, подняв глаза на Шилова. – Я еще вот чего вспомнил: я один раз Чибиса вез на «стрелку», там ему позвонили, и он повернул обратно. А на «стрелке» всех мусора приняли… Извините. УБОП, по-моему. Чибис еще говорил по телефону: «Спасибо, Фельдмаршал, с меня звезда на погон».
– Значит, Фельдмаршал? – уточнил Шилов, нехорошо усмехаясь.
В кабинете Василевского кроме хозяина были Соловьев, Скрябин, следователь Голицын и два собровца. Они сняли маски, и Шилов отметил, что один из них немного похож на Арнаутова-старшего. Взгляд, во всяком случае, точно такой же, несмотря на разницу в возрасте и служебном положении. Надо полагать, это и есть тот самый «правильный парнишка», как его охарактеризовал командир группы. Что он тут делает? Пришел постигать азы оперативной работы?
Голицын поднялся из-за стола:
– Ну что, ничего нового?
Шилов отрицательно покачал головой.
– Тогда я полетел. Если что – звоните, сразу примчусь. Всем пока! – Голицын вышел из кабинета.
– А у вас чего нового? – Шилов посмотрел на коллег.
– Есть два адреса Чибиса, но они старые. – Соловьев, присев на край стола, листал прошлогодний блокнот с рабочими записями.
– Может, в УБОП позвонить? – предложил Скрябин. – У них на него дело было.
– В УБОП? А у кого дело?
– У Карташова в отделе.
– У Иваныча? – Шилов обрадовался и достал сотовый телефон. – Так это же совсем другое дело!
Как и Арнаутов, Карташов тоже давно служил в органах, заработал репутацию крепкого профессионала и занимал должность начальника одного из отделов Управления по борьбе с оргпреступностью. Но, в отличие от «железного дровосека», сабельным атакам на криминал он предпочитал изящные оперативные игры, а отношения с коллегами и руководством строил на гибкой основе. И еще: если Арнаутов мечтал продолжить карьеру, то Иваныч в последнее время все чаще поговаривал о том, что устал и что, наверное, скоро свалит на пенсион, благо выслуга позволяет в любой момент это сделать.
Из всех убоповских начотделов Карташов был Шилову наиболее симпатичен. Да и не только Шилову…
– Алло, Иваныч, узнал? Извини, что в субботу… На работе? Так я подскочу тогда прямо сейчас, дело есть!
Небольшой кабинет Карташов делил с двумя сотрудниками: молодым улыбчивым Петрухой и ветераном отдела с уважительным прозвищем Дядя Вася. Если рослый и полноватый Петруха обликом, в принципе, соответствовал громкому названию Управления, то невысокий, жилистый и неприметный Дядя Вася больше напоминал опера из тихого отдела по борьбе с карманными кражами.
Когда Шилов вошел, Петруха за своим столом слева от двери разбирал коробку с какими-то видеокассетами, а Дядя Вася, спустив на кончик носа очки, выписывал из чьих-то записных книжек адреса и телефоны за столом у противоположной стены.
Сидя у окна с дымящейся трубкой и стаканом чая в мельхиоровом подстаканнике, Карташов напоминал шахматиста, обдумывающего партию. Правда, это впечатление портили лежащие перед ним пистолет в обмотанной ремнями плечевой кобуре и фототаблицы расчлененного трупа.
– Всем привет! – Шилов поздоровался с каждым за руку и уселся на стул спиной к окну. – На город опустилась ночь, и в стране дураков закипела работа. Ну ладно, мы – Богом обиженные, а вы-то чего?
– Будешь смеяться: порностудию навернули. – Карташов привычным движением положил трубку в специальную пепельницу, а Петруха, демонстрируя вытащенную из коробки кассету, весело предложил:
– Хочешь побаловаться? «Горячие кобылки из 10-го „А“».
– Предпочитаю живьем и постарше.
– С шестнадцати лет уже можно.
– Вы отдел по борьбе с бандитизмом или полиция нравов?
– А как скажешь! – усмехнулся Иваныч. – Если с меня будут и дальше так требовать «палки», я нарушениями правил дорожного движения начну заниматься… Ну, что у тебя стряслось?
– Хотим Чибисова задержать.
– О как! – Иваныч одобрительно кивнул. – Реальная тема?
– Сто пудов. Есть адреса, но старые. Где он сейчас может дохнуть?
– По-моему, на Московском живет. Дядя Вася, Чибис так возле Парка Победы и обретается?
– Дом сто пятьдесят пять, четвертый этаж, окна на обе стороны, дверь железная, – глядя поверх очков и продолжая листать записную книжку, ответил Дядя Вася. – Черного хода нет.
– Дядя Вася давно им занимается, – прокомментировал Карташов. – С тех пор как всю бригаду повязали, а Чибис сорвался. Если возьмете его – у нас тоже пара материалов есть в загашнике. Сыроватые, правда, но до кучи сгодятся… А ведь он когда-то вместе со мной опером работал в метро. Уже тогда паскудный был парень. Его жестко брать надо, наверняка станет сопротивляться.
– Ну спасибо! Ладно, полетели мы. – Шилов поднялся.
– Удачи.
Петруха, продолжающий ковыряться с кассетами, хмыкнул:
– Орден тебе обеспечен.
– Ага, с закруткой на спине. На меня Арнаутов уже такую блевотину шефу вылил…
– Ну не нравишься ты ему, противный, – манерно сказал Карташов, и все рассмеялись.
– А что, если мне телогреечку рваненькую и ботиночки скороходовские надеть, он бы меня полюбил? И так уже, как гаврош, хожу. – Шилов хлопнул ладонью по оторванному карману куртки.
– Сам понимаешь…
– Понимаю, просто достало все. Ты-то с ним как?
– Параллельно.
– Счастливый!
Пока Шилов шел к двери, Карташов задумчиво смотрел ему вслед и окликнул, когда Роман уже был на пороге:
– Не против, если я с тобой съезжу? В сводку не попрошусь, просто у меня с Чибисом личные счеты. Может, по-горячему расколем?
– Да поехали!
Арнаутов разговаривал с Кожуриной по городскому телефону. В ее голосе звучала грусть, которую она безуспешно пыталась маскировать иронией:
– Вот видишь, как удобно любить трудоголика. Всегда знаешь, где его можно найти. Значит, тебя сегодня не ждать?
– Извини, тут тема серьезная поднялась.
В приоткрытую дверь кабинета заглянул сын:
– Привет! Смотрю – свет горит. Тебя чего, тоже на Чибиса припахали?
– Таня, я перезвоню. – Арнаутов положил трубку. – Чибиса?
– Ну да, едем какого-то Чибиса брать.
– Какого-то! – Арнаутов-старший презрительно фыркнул. – Салага! С кем едете-то?
– С Шиловым из убойного.
– С Шиловым? – Арнаутов с непонятным выражением посмотрел в стену. – Будь осторожен. Картошки купил?
– Чего? А-а-а, ты про это! Когда, бать? Я ведь на дежурстве.
– А до этого? Значит, опять будешь макароны жрать?
– Значит, буду. Ну ладно, батя, я побег.
Паша Арнаутов ушел, а его отец выругался и тяжело навалился локтями на стол, глядя перед собой в одну точку.
Читать бесплатно другие книги:
