Удивительная биология Дроздова И.

О биолокации, электрических рыбах и многом другом

В природе очень широко распространено свечение, о нем уже говорилось в начале книги, и наверное, каждый с ним сталкивался. Светятся в темноте гнилушки, иногда по ночам чудесно светится море. Об этом знали еще в древности, не могли только понять причины. Впоследствии удалось выяснить, что светится не сама древесина или вода, а поселившиеся в ней микроорганизмы. Способностью светиться обладают самые разнообразные животные и растения. Сейчас на Земле насчитывается более 1100 видов животных, чей свет несколько смягчает мрак в тех местах, где им приходится жить.

Свечение животных организмов обычно вызывает удивление. Действительно, как могло возникнуть такое на первый взгляд необычное для живых существ свойство? Не одно поколение ученых приходило в замешательство от этого вопроса. Лишь в наши дни он перестал казаться неразрешимым.

Большинство светящихся организмов живет в океане. Особенно много их на большой глубине, и это понятно: во мгле океанских глубин свет дают только живые существа. У самых маленьких из них светится все тело, у более крупных – специальные органы. Весьма совершенно устроены органы свечения у некоторых головоногих моллюсков и морских глубоководных рыб. Впрочем, обитатели поверхности океанов стараются от них не отставать. У побережья Америки, в Тихом и Атлантическом океанах, встречаются стайки морских мичманов – небольших рыбок длиной 25—35 см. Обычно эти рыбы обращают на себя внимание в период размножения, так как мечут икру вблизи берега, в устьях рек и по морским мелководным заливам. Свое название мичманы получили за своеобразную окраску и светящиеся точки, расположенные правильными рядами, как блестящие пуговицы на морском мундире. Фонарики мичмана, их около трехсот, похожи на миниатюрные живые прожекторы. Морской мичман вряд ли пользуется своими «фонариками» для освещения. Предполагают, что светится он только в брачный период.

Свет, испускаемый живыми организмами, может быть разного цвета: белый, сине-зеленый, рубиново-красный. Иногда одно животное снабжено фонариками трех-четырех цветов. Вероятно, цветной свет имеет ряд преимуществ, так как многие животные, не научившиеся его вырабатывать, пропускают поток ахроматических (бесцветных, неокрашенных) лучей через окрашенные линзы своих фонариков и с их помощью «устраивают» веселую цветную иллюминацию. Светящаяся слизь внутри живого прожектора обычно бывает скоплением светящихся микроорганизмов. Так поступают крупные существа – они предоставляют жилплощадь своим маленьким друзьям.

Но бывает и иначе. Почти во всех морях мира обитают одноклеточные жгутиковые организмы ночесветки, крохотные шарики размером не более 2 мм. С одной стороны у шарика есть глубокое вдавление – рот. Если рассматривать ночесветку через увеличительное стекло, можно разглядеть у нее длинное поперечное щупальце и короткий, продольно исчерченный жгутик. Ночесветки обладают способностью светиться.

Морские пучины и тропические лесные дебри – излюбленные места обитания живых «фонариков», но и под пологом нашего северного леса вспыхивают по ночам крохотные огоньки. Лучшая пора русского леса – середина лета. С наступлением сумерек на полянах, по обочинам дорог и в лесной чаще зажигаются зеленоватые точечки. Их свет придает особую, таинственную красоту ночному лесу.

Возьмите в руки любой лесной «фонарик» – он холодный. Это светится небольшое насекомое – ивановский червячок, или, как его еще иначе называют, светлячок. Светлячки мало кому попадались на глаза днем: они ночные насекомые.

Природа подарила русскому лесу только один живой фонарик, одно светящееся насекомое. Другой вид светлячков обитает на Кавказе: они светятся во время полета.

Светлячкам пришлось выработать очень сложную систему сигнализации для того, чтобы избежать возможной неразберихи. Летящие по ночному лесу самцы посылают в темноту призыв – ритмические вспышки света. Заметив сигналы, сидящая на земле или в ветвях самочка начинает отвечать, причем у каждого вида светлячков ответ следует через строго определенное время после сигнала самца. По величине интервала между призывной и ответной вспышкой света самец определяет, какая из ответивших самок «своя», а какая – «чужая».

Животные используют свечение при защите от врагов. В глубинах океана обитают кальмары и каракатицы, которые спасаются от нападающих хищников, выбрасывая облако светящейся жидкости, которое по форме и размеру очень напоминает их самих. Не мудрено, что кровожадному преследователю случается промахнуться, набросившись на светящуюся подделку, тогда как ее хозяин, не теряя времени, скрывается во мраке.

Многие животные «зажигаются», только оказавшись в чьих-нибудь зубах. Это тоже средство защиты: может, хищник испугается или откроет рот от удивления, и тогда удастся удрать. Особенно хитро поступают некоторые черви. Если их разрезать пополам, начинает светиться только задняя половина, передняя такой способности не обнаруживает.

Подавляющее число светящихся организмов живет в кромешной темноте. Казалось бы, свет живых прожекторов в первую очередь нужен им, чтобы освещать себе дорогу. Но, приглядевшись к ним внимательнее, убеждаешься, что большинству из них светящиеся органы служат в лучшем случае лишь для того, чтобы находить друг друга, узнавать сородичей по цвету и рисунку светящихся пятен и для привлечения добычи.

В тропических лесах Бразилии растут грибы, у которых светится нижняя сторона шляпки. Местные жители давно используют их вместо карманных фонариков. Хотя свет от этих грибов и не очень яркий, но достаточный, чтобы ночью не спотыкаться на лесных тропинках.

Морских светящихся рачков использовали во время войны в японской армии. Каждый офицер носил коробочку с этими рачками. Сухие рачки не светятся, но стоит смочить их водой, и «фонарь» готов. Где бы ни находились солдаты – на бесшумно всплывшей в ночной тишине подводной лодке, в густых дебрях тропических джунглей или на бескрайних степных равнинах, – всегда может возникнуть необходимость зажечь свет, чтобы рассмотреть карту или написать донесение. Но этого делать нельзя. Ночью свет электрического фонарика или даже зажженной спички виден издалека, а слабый свет «фонарика» из морских рачков нельзя различить уже за несколько десятков шагов. Это очень удобно, нисколько не нарушает маскировки.

Можно использовать светящиеся организмы и для освещения домов. Для этого придумали специальные бактериальные лампы. Устройство ламп незамысловато: стеклянная колба с морской водой, а в ней – смесь микроорганизмов. Свет одной бактерии ничтожен. Чтобы лампа давала свет, равный одной свече, в колбе должно находиться не менее 500 000 000 000 000 микроорганизмов. Но они малы, поэтому можно создавать довольно яркие лампы. Такими лампами в 1935 г. во время международного конгресса был освещен большой зал Парижского океанографического института.

В век гигантских электростанций на планете, покрытой густой надежной линией высоковольтных передач, как-то совсем забыли, что электричество вошло в нашу жизнь благодаря животным. С электрическими явлениями египтяне были знакомы еще 4500 лет назад. Об этом свидетельствует надгробный памятник в Соккаре, на котором изображен электрический сом, живущий в верховьях Нила.

Неизвестно, когда бы за электричество взялись всерьез, если бы синьоре Гальвани, жене болонского профессора анатомии, не приходилось самой ходить в мясную лавку за куском говядины на обед. Впрочем, не только говядины: итальянский народ всегда отличался широтой взглядов и не брезговал такими деликатесами, как лягушачьи окорочка.

Рассказывают, что именно лягушачьи лапки, развешенные на медных крючках, прикрепленных к железным перекладинам, поразили воображение синьоры Гальвани. К ее великому удивлению и ужасу, отрезанная лапка лягушки, касаясь железа, вздрагивала, точно живая. Утверждают, будто синьора так надоела мужу, рассказывая о напугавшем ее явлении и объясняя его близостью мясника с нечистой силой, что профессор сам решил пойти в лавку и выяснить, что там происходит. Луджи Гальвани (1737—1798) объяснил подергивание лягушачьих лапок в лавке мясника влиянием разрядов атмосферного электричества. Ни гроза, ни нечистая сила к сокращению мышц никакого отношения, конечно, не имели. Видимо, ветер раскачивал тушку, а когда она касалась чугунной балюстрады, замыкалась цепь между железом и медью, и электрический ток, возникший в цепи разнородных металлов, вызывал сокращение мышц. Понять это смог лишь Алессандро Вольта (1745—1827), что ничуть не умаляет заслуг Гальвани.

Конструкторское бюро природы неплохо поработало, создавая для нашей планеты миллионы живых существ, постоянно их переделывая и совершенствуя. За это время было сделано немало замечательных находок и изобретений. Какой бы новый принцип в управлении, в локации, ориентации в пространстве ни был предложен учеными, впоследствии всегда оказывается, что природа уже давным-давно его использует. Пожалуй, только с колесом у природы ничего не вышло. Колесо – единственное изобретение, которое человек сделал сам. Поэтому у нас издавна повелось сравнивать хитроумные творения природы с более простыми и более понятными выдумками человеческого гения. Такие сопоставления помогают ученым нагляднее представить многие сложнейшие явления.

О существовании электрических органов у рыб стало известно вскоре после открытия самого электричества. До этого на протяжении двух тысячелетий никто не мог объяснить, каким образом квадратный скат Torpedo может оглушать маленьких рыбешек, чтобы потом съесть их. Аристотель описывал, как этот хорошо знакомый всем обитатель Средиземного моря заставляет цепенеть животных, которых он хочет поймать, останавливая их силой удара, живущего в его теле. У Torpedo впереди, рядом с глазами, по обе стороны его плоского тела расположены большие почкообразные электрические органы. С их помощью он может наносить удар за ударом с напряжением по крайней мере в 220 вольт.

Электрический скат Torpedo, как и другие скаты с электрическими органами, своим поведением очень напоминает биологически далеких от него звездочетов, которых можно встретить вдоль Атлантического и Тихоокеанского побережья на юге Северной Америки. Все эти морские рыбы неподвижно лежат на дне и ждут, когда мимо них проплывет рыба, которую можно поймать. Внезапным ударом электрического тока они оглушают рыбу – как при подводном взрыве. Затем скат или звездочет съедает оглушенную жертву. Другие виды электрических рыб – это жители пресных вод, обитающие чаще всего в таких мутных водоемах, где зрение почти не помогает им при поисках пищи.

В Ниле и других пресноводных водоемах тропической Африки обитает электрический сом, чье тело подобно оболочке окружено электрическим органом, простирающимся от жабер до основания хвоста. Установлено, что разряд его электрического органа достигает 350 вольт.

Туземцы племен, живущих на далеких притоках южноамериканских рек, до сих пор весьма своеобразно используют потомков лошадей, завезенных туда португальскими и испанскими колонистами. Этих лошадей местные жители держат у каждого берега на привязи в местах брода, там, где водится много электрических угрей. Когда кому-то нужно перейти реку, он вначале гонит перед собой лошадей, а сам идет вслед за ними. Электрические угри разряжают батареи о ноги лошадей и не успевают перезарядить свое «оружие», так что люди переходят реку невредимыми. Главные электрические органы этой страшной рыбы расположены по бокам вдоль всего тела – от головы и до хвоста. И как бы не довольствуясь этим, угорь обладает дополнительными, более слабыми электрическими органами: один простирается вдоль нижней поверхности тела почти по всей длине, другой находится на хвосте. Электрические органы угря состоят из 6-10 тыс. маленьких генераторов. Все вместе они занимают около 40 % поверхности взрослой рыбы. При одновременном разряде всех электрических батареек голова рыбы оказывается заряженной положительно, а хвост – отрицательно. Между этими двумя полюсами в окружающей рыбу воде протекает электрический ток, который, поражая все вокруг, оглушает жертву. Соответствующий ток протекает и внутри самого угря, но жизненно важные органы, такие как нервная система и плавательные мышцы, по-видимому, изолированы жировой тканью. Вероятно, поэтому электрический угорь не убивает себя или других электрических угрей.

Рыбы, способные генерировать электрический ток высокого напряжения, пользуются им для оглушения добычи. Однако похоже, что они не особенно разборчивы и, руководствуясь исключительно лишь электропроводностью любой подвернувшейся им жертвы, готовы проглотить всякий предмет соответствующего размера, если только он проводит электричество. Так, в желудках некоторых электрических угрей были обнаружены куски железа.

Любой предмет, находящийся около рыбы, которая генерирует электрические импульсы, будет влиять на конфигурацию поля, если его электропроводность не равна электропроводности воды, окружающей тело рыбы. Подобное действие может оказать и слой более теплой или более холодной воды. Если бы рыба обладала достаточной чувствительностью к малейшим изменениям, происходящим в тех местах ее тела, откуда исходят и куда вновь входят электрические импульсы, она могла бы значительно расширить свои представления об окружающем ее мире.

Где применяется биолокация

Человек создал сложнейшие технические системы и уникальные приборы, способные улавливать ничтожные доли секунды и определять возраст, исчисляемый миллиардами лет, измерять невообразимо крохотные элементарные частицы и непомерно огромные расстояния между галактиками. Но как бы велики и удивительны ни были технические достижения, будем помнить, что они порождены человеком и определяются его необычными возможностями, прежде всего интеллектуальными. Не случайно в древности человека называли микрокосмосом – земным воплощением Разума Вселенной. Конечно, никто не отрицает, что возможности человека значительно расширяются благодаря использованию традиционных методов научно-технических исследований. Однако существуют и нетрадиционные способы познания. Один из них прежде называли лозоходством, а теперь он возрожден, обновлен и получил название «биолокация».

Судьба этого способа достаточно сложна. Он то пользовался широкой популярностью, то оказывался в почти полном забвении, но до сих пор остается интригующей загадкой и вызывает разнообразные, порой взаимоисключающие мнения.

Сегодня биолокацию применяют очень широко. Наиболее успешно используется она в медицине, экологии, геологии, при технической диагностике, для обнаружения неисправностей коммуникационных сетей. Прекрасные результаты получены при использовании биолокации в инженерно-геологических исследованиях. Например, при строительстве нового микрорайона в городе Подольске возникли опасения, что некоторые жилые кварталы могут оказаться над заброшенными штольнями, где некогда добывали известняк для Москвы. Схем этих выработок не сохранилось. Провели биолокационное обследование территории, пометили опасные зоны – и последующее бурение скважин подтвердило существование старых выработок.

Древний метод лозоходства возродился несмотря на то, что в наше время для прогнозов используется богатый арсенал геологоразведочных приборов и методик. Раньше биолокацию применяли при расследовании преступлений (сведения об этом скудны и противоречивы) и при поисках залежей полезных ископаемых. В более далекие времена лозоходство использовали также для поисков кладов, богатых захоронений. Об этом писали не раз, этой деятельностью – с непременными заклятиями демонов – занимался знаменитый граф Калиостро. Однако достоверных сведений о нахождении кладов таким способом обнаружить не удалось.

В наши дни это направление биолокации получило неожиданное развитие. Правда, речь идет не о кладах, а о других свидетельствах прошлого – об археологических памятниках.

На Бородинском поле местный музей заинтересовался расположением так называемых волчьих ям – круглых шурфов диаметром два и более метров с деревянными кольями в центре. Сверху ямы маскировали ветками и травой. Они должны были стать препятствием для атакующей конницы Наполеона. С той поры прошло почти два столетия. За это время волчьи ямы полностью сравнялись с земной поверхностью, а почва в тех местах многократно перепахивалась. Никаких зримых признаков существования волчьих ям не осталось. Геофизические методы в таком случае бессильны. Можно было бы выкапывать разведочные канавы, но такой способ слишком дорог и трудоемок. Тогда территорию обследовали с помощью биолокационной рамки и указали предполагаемые места расположения ям. Последующие раскопки в подавляющем большинстве подтвердили прогноз.

Одна из нетрадиционных и достаточно загадочных областей применения биолокации – медицина.

Неподалеку от Москвы в небольшом доме располагалось некое учреждение, а в нем, в одной из комнат, бухгалтерия, где работали обычные служащие. И вот что странно: за последние годы несколько человек здесь стали жертвами неизлечимой болезни. Выяснилось (с помощью биолокации), что комната находилась в центре активной геопатогенной (вредной для здоровья) зоны шириной 3 и длиной 6 м.

Это одна из экологических задач, которые могут быть решены с помощью биолокации.

Операторы биолокации определяют также источники и интенсивность загрязнения наземных и подземных вод, почвы. Подобные исследования по сути своей вполне обычны, хотя и выполняются с помощью экзотического, можно сказать, метода.

Все попытки теоретически обосновать эффект биолокации и методику этих исследований нельзя считать удовлетворительными. Какой же можно дать ответ на вопрос: что такое биолокация? Это способ активизации духовных и интеллектуальных сил. О сути этого явления высказано немало предположений, не имеющих убедительного научного обоснования. Но этот метод вовсе не чужд научно-технических исследований, не противостоит им. Напротив. Судя по всему, он имеет смысл и наиболее эффективен в том случае, когда сопровождается или контролируется традиционными методами. И это понятно: интуиция призвана дополнять знания, а не подменять их. Вопросов же остается предостаточно и для противников, и для сторонников метода биолокации.

«Живые» приборы и их использование человеком

В наш век все проблемы решаются с использованием строгого научного подхода. Однако при этом нередко остаются в стороне или попросту забываются крайне ценные приобретения многовекового опыта наших далеких предков, например в народной медицине или в метеорологии, что, естественно, обедняет наши возможности.

Вряд ли мы вправе отрицать, что древние люди превосходили нас в искусстве наблюдений за явлениями природы. Эти наблюдения были почти единственным источником логической связи с последующими метеорологическими событиями. Среди бесчисленных атмосферных явлений немало таких, которые можно наблюдать без всяких приборов. И на каждое из них у человека и животных есть своя, особая реакция, отличная от реакции на другие явления. Кстати, наши во многом притупленные органы чувств нередко нас подводят; человек, например, не ощущает колебаний атмосферного электричества или магнитного поля Земли, тогда как животные способны их воспринимать.

И на животных, и на растения действуют такие факторы, как изменение направления и силы ветра, интенсивность солнечного излучения, влажность воздуха, атмосферное давление. К числу этих явлений можно отнести и выпадение росы. Естественно, далеко не все живое на Земле способно, скажем, видеть небосвод – облака, лунные кольца, кольца вокруг Солнца и так далее, – хотя эта картина доступна птицам (например, перелетным) и многим млекопитающим. И ясно, что воспринимают они все это иначе, чем люди.

У животных, обитающих на воле, почти вся жизнь зависит от погодных условий. Погода влияет на сроки формирования брачных пар и выведения потомства. Погода заставляет животных совершать сезонные миграции – то ли из-за того, что им трудно переносить заморозки, снегопады и холодные ветры, то ли потому, что зимой им сложнее отыскать себе пищу. На животных оказывают влияния также магнитные и электрические поля. Это показали эксперименты, проведенные с птицами и насекомыми. В самых разных точках Земли насекомые умеют «определять», где север и где юг, сохраняя способность к ориентированию даже в темноте, ночью. В этом они значительно превосходят людей; не исключено, что эта способность каким-то образом связана и со способностью предчувствовать погоду.

Обходиться без компаса и секстанта – на такие чудеса способны не только птицы. С ними готовы соревноваться морские черепахи. А если принять во внимание, что зрение у этих черепах неважное, то их достижения в области навигации внушают нам особое уважение. Раз в год эти гиганты, достигающие веса 400 кг, отплывают от бразильских берегов и проделывают по водам Атлантики путь в 3 тыс. км, пока не доберутся до крохотного острова Вознесения, расположенного между Африкой и Южной Америкой. Здесь, на строго определенном участке побережья, они в феврале спариваются, откладывают – обязательно выше линии прилива – яйца размером с мячик для пинг-понга, а затем вновь пускаются в свое далекое путешествие, возвращаясь в то же самое место, откуда отплыли. Все это делается без рации и метеосводок, морских карт и хронометра, компаса и секстанта.

С точки зрения прогнозирования погоды особенно важной представляется та высокая чувствительность, которую животные проявляют к изменениям атмосферного давления. По некоторым данным, олени, кошки и кабаны за 16 ч до урагана сигнализируют своим поведением об очень незначительных изменениях давления, не фиксируемых приборами. А некоторые раки ощущают приближение урагана даже за 24 ч. Та же чувствительность к изменениям атмосферного давления позволяет многим морским птицам заблаговременно покидать штормовую зону. Летая над открытым морем, они на большом расстоянии от фронта урагана облетают его стороной, чтобы не попасть в опасный район.

Вероятно, птицы, как и все прочие живые существа, ощущают грядущее изменение погоды во всей совокупности его признаков, то есть реагируют на целый комплекс изменений в температуре, влажности воздуха, атмосферном давлении, концентрации и соотношении газовых компонентов атмосферы, мощности электромагнитного поля, ионизации. Можно лишь допустить, что благодаря особому развитию того или иного органа чувств одни животные чувствительнее к определенным типам атмосферных изменений, нежели другие.

У некоторых рыб и ящериц есть третий глаз – тот самый орган, который был одной из излюбленных тем античной мифологии. Этот глаз расположен в передней части темени, и хотя сам не виден, так как находится под кожей, но свет воспринимает.

Существуют указания на то, что птицы и многие другие животные ощущают воздействие магнитного поля Земли. Очевидно и то, что животное видит и чувствует многое вокруг себя совсем не так, как человек. Некоторые животные в отличие от человека способны к восприятию инфракрасных лучей.

Медицинскую пиявку многие считают еще более компетентным синоптиком, чем дождевого червя. Поведение пиявок, ведущих водный образ жизни, очень зависит от содержания растворенного в воде кислорода, что в свою очередь связано с изменениями атмосферного давления и состава воздуха (относительной концентрации его газовых компонентов). Поэтому в некоторых местностях было принято держать пиявок в банках: считалось, что если они неподвижно лежат на дне банки, значит, можно ждать хорошей погоды, если беспокоятся и прилипают к стеклу у поверхности воды или даже выползают из нее – дело идет к дождю, а уж если долго остаются вне воды – надвигается гроза.

Членистоногие – самый многочисленный тип обитающих на Земле животных. Они составляют около трех четвертей из примерно полутора миллионов известных современной зоологии видов. Судьба этих живых существ – летающих или ползающих, живущих на растениях или внутри них, на поверхности почвы или под землей – зависит от погодных условий. На разных стадиях своего биологического развития, будь то яйцо, личинка, куколка или полностью сформировавшаяся взрослая особь (имаго), они в различной степени чувствительны к таким факторам, как температура и влажность воздуха. Для летающих насекомых с небольшим и хрупким телом особенно значимым фактором оказывается ветер. Ветру, как и ряду других природных явлений, принадлежит большая роль и в жизни мигрирующих насекомых, которые, подобно птицам, преодолевают значительные расстояния.

Ракообразные – влаголюбивые животные. Избегать обезвоживания им помогает панцирь, а также привычка держаться в сырых местах и покидать их только ночью. Погребные мокрицы, согласно народным приметам, появляются в сухих местах только перед дождем. Выползают они и в дождливые периоды; особенно по нраву мокрицам пасмурная, теплая, паряще душная погода – в такую погоду их можно увидеть и в разгар дня. В то же время, когда пасмурно и парит, о приближении дождя можно догадаться и без подсказки мокриц. Обыкновенному речному раку незачем бояться обезвоживания – это животное обитает в воде. Считается, что если в теплую, тихую погоду он выползает из воды и странствует в прибрежных зарослях, будет гроза или даже ураган.

Самый большой по числу видов отряд насекомых – жуки, или жесткокрылые, к ним относятся светляки, майские жуки, навозники. Если летним вечером виден сильный свет многих светляков – это примета хорошей погоды. Согласно поверью, погода должна оставаться хорошей и весь следующий день. Можно с уверенностью утверждать, что перед грозой сияния светляков не увидеть. Не раз приходилось наблюдать, как появившиеся пляшущие огоньки быстро угасали, хотя вечер был теплым и приятным, а накануне, когда было прохладнее, они светились до поздней ночи. Разгадка такого поведения светляков приходила вместе с отдаленными раскатами грома и порывами грозового ветра. Правда, светляки к этому времени уже давно успевали спрятаться в своих укрытиях.

На звание самого известного жука может претендовать обычный майский жук. По всей вероятности, именно к майскому жуку относится такое народное поверье: если в мае хорошо цветет дуб и на нем много хрущей, будут частыми грозы.

Навозники – общее название большой группы жуков. Многие считают навозного жука умелым предсказателем погоды. Существует примета: если вечером невысоко над землей кружится много навозных жуков, назавтра погода должна быть хорошая.

К отряду двукрылых относятся мухи и комары. Об этих насекомых вряд ли можно услышать доброе слово. Их появление всегда оказывается для нас источником неприятных ощущений и физической боли. Связанные с ними предсказания погоды также в основном исходят из того, что в определенные периоды эти насекомые тревожат нас больше обычного. Согласно одному народному поверью, если мухи стайками кружатся в тени, должен пройти небольшой дождь; более надежной считалась другая примета: если мухи докучают человеку – дело идет к дождю.

Жигалка несколько напоминает комнатную муху, но меньше ее. Перед грозой или дождем она стремится спрятаться в закрытых помещениях и нередко залетает в жилые дома. Ее чрезвычайно неприятные укусы одинаково мучительны для людей и животных. Так что «извещение» жигалки о приближении дождя передается совершенно недвусмысленным образом.

Слепни также проявляют особую агрессивность перед дождем. Эти мухи сосут кровь у пасущегося скота. Перед дождем они большими роями облепляют коров и лошадей, присасываясь к тем местам, где кожа тоньше и чувствительней. Если животные ведут себя особенно беспокойно и бешено бьют хвостами, то нетрудно догадаться, что это они воюют со слепнями, в чем можно усмотреть признак приближающегося дождя.

Большинство комаров ведет себя, к счастью, иначе. Сколь теплым и душным ни был бы вечер, с приближением дождя они моментально утихомириваются. Особенно чувствительны комары к ветру, что вполне понятно – их крылья не в силах совладать даже со слабым порывом ветра. Есть несколько видов комаров, которые поднимаются в воздух только в сумерках или под вечер. Перед дождем же они отсиживаются на поверхности почвы, а если летают, то низко над землей. Охотятся за ними ласточки.

Пчелы, осы и муравьи принадлежат к отряду перепончатокрылых. Исключительно развитые и сложные системы инстинктов у этих насекомых, и особенно их поведение, издавна были предметом наблюдений.

По общеизвестной примете, если муравьи снуют вокруг своего муравейника, то предвидится дождь. Особенно это справедливо в отношении маленького дернового муравья. Эти муравьи не возводят сооружений, возвышающихся над поверхностью почвы, а селятся в трещинах земли или между камнями. Перед дождем большие группы муравьев суетятся без всякой видимой причины.

Из всех насекомых лучше всего изучены, вероятно, пчелы. Медоносная пчела не нуждается в представлении: она сходна с многочисленными дикими пчелами, но обычно меньше их по размеру. Если пчелы не вылетают из улья на сбор меда, то в ближайшие сутки будет гроза. Если пчелы покидают улей и начинают усердно трудиться, но стараются не удаляться от улья, жди дождя. Если в разгар дня большие группы пчел досрочно возвращаются в улей, может начаться гроза или подняться буря.

Лишь немногие из бабочек летают днем, большинство из них – ночные насекомые. Дневные бабочки предпочитают солнечную погоду, и когда облака преграждают путь лучам солнца, они прячутся. Но и говорить об их способности заранее сигнализировать о близящейся перемене погоды нельзя – напротив, в душное время перед грозой бабочки порхают куда оживленнее и исчезают только перед самым началом ненастья.

Несколько иначе обстоит дело с их ночными сородичами, активность которых во многом зависит от метеорологических факторов. Бывает, что стайки ночных бабочек летают прямо под дождем, а бывает – прячутся еще при ясной погоде. Особую чувствительность они проявляют к прохождению атмосферных фронтов. При приближении фронта теплого воздуха бабочкам часто и дождь не служит помехой, но зато к холодному воздушному фронту отношение у них самое отрицательное. Если ночь тиха и темна, воздух хорошо прогрет, а ночных бабочек все же не видно, можно быть уверенным, что еще ночью или самое позднее – утром здесь пройдет холодный воздушный фронт. Напротив, если, невзирая на пасмурную, чреватую дождем или уже дождливую погоду, в воздухе кружится много ночных бабочек – это предвестник теплого воздушного фронта.

Следует только принять во внимание, что склонность бабочек слетаться на свет в значительной степени зависит от лунного сияния. В новолуние они летят к искусственным источникам света гораздо активнее, чем в последующие дни, а в полнолуние почти совсем перестают слетаться на свет, но могут скапливаться, если луна скрывается за тучами.

Перейдем от насекомых к паукам – членистоногим с восемью ногами. Поведение пауков издавна привлекало внимание людей. У многих народов паук считался олицетворением мудрости, усердия и мастерства. Ему отводится заметная роль в приметах, относящихся к погоде. Сам Аристотель признавал за пауками способность предвидеть изменения погоды. Плиний утверждал, что пауки к тому же ощущают приближение землетрясения и покидают пришедший в ветхость дом перед тем, как тот должен обрушиться. От древних римлян дошла до нас примета, согласно которой по высоте расположения паутины можно предсказывать наводнение: при его приближении паук плетет паутину в камышах и на прибрежных деревьях несколько выше обычного.

Наблюдения ученых всегда дополняются многочисленными народными приметами. Поверья, связанные с поведением рыб, в большинстве своем относятся ко всему их царству. Гораздо меньше примет, ориентированных на поведение какого-то одного вида рыб. Вот самые известные приметы:

· если рыбы высоко выскакивают из воды – может нагрянуть гроза;

· если в грозовую погоду рыбы плавают вблизи поверхности воды – гроза скоро прекратится;

· если рыбы плавают у берега – будет дождь.

О европейском угре, покорителе громадных расстояний, черноморские рыбаки говорят, что перед грозой он становится очень беспокоен и агрессивен, набрасывается на более мелких рыб и кусает их (согласно примете, так ведет себя и обыкновенный уж). Во все это некогда верили так непоколебимо, что, заметив в воде бесчинствующего угря, сразу же гребли к берегу, чтобы оказаться к началу бури в безопасности.

Геральдическим животным для метеорологии могла бы послужить древесная лягушка-квакша. В прошлом было очень распространено мнение, что это животное дает более надежные прогнозы, чем любой институт метеорологии, по крайней мере в отношении осадков. Из всех квакш-метеорологов наиболее популярна красивая, зеленого цвета, обыкновенная квакша. Связанным с ней народным поверьям нет числа. Три самых известных из них:

· если квакша остается в воде, будет дождь, если выбирается на берег, будет хорошая погода;

· в преддверии хорошей погоды квакши забираются на высокие места;

· когда погода меняется и приближается дождь, квакши дают об этом знать своим кваканьем.

Раньше кое-где от лягушек ожидали не только предсказания погоды, но и прямого благотворного влияния на нее. У туземцев Гвианы, например, лягушки пользовались большим авторитетом, хотя сами лягушки, наверное, охотно отказались бы от некоторых сомнительных почестей. Дело в том, что индейцы возлагали на этих животных ответственность за перемену погоды и держали в заточении (в глиняных горшках) пышно украшенных рогатых лягушек, различных жаб и прочих их родичей. Если погода индейцев не устраивала, а лягушки не откликнулись на хорошее обращение и не повлияли на нее в нужном направлении, туземцы немедленно принимались наказывать своих пленниц кнутом. Поскольку каждая из лягушек считалась заклинательницей дождя, их привлекали к ответу за все: и за засуху, и за чрезвычайно обильные осадки.

Наряду с лягушками репутацией хороших синоптиков издавна пользовались саламандры. Особое внимание обращали на пятнистую саламандру. Писали, что если саламандра появляется не только вблизи воды, но и в более сухих местах, – это обычно предвещает дождь.

В общих чертах с этим можно согласиться. Саламандра очень чувствительна к недостатку влаги. Чтобы предохранить свой организм от высыхания, она выбирает укромные, сырые и защищенные от солнца уголки леса. Покидать их она осмеливается, лишь когда воздух достаточно насыщен водяными парами – что действительно часто предшествует выпадению осадков. А уж когда появляются первые капли дождя, саламандра отправляется в странствие по опавшей листве.

Есть древнее поверье, что саламандра притягивает молнии и гром на того, на кого смотрит. Нередко утверждалось также, что она не только предчувствует дождливую погоду, но и сама умеет вызывать дождь. По ее желанию, якобы, разверзаются хляби небесные.

В хамелеонах, как и в некоторых южно-американских лягушках, усматривают не предсказателей, а заклинателей погоды. Так, в частности, считал вслед за Демокритом Плиний Младший. Хорошо иметь в своем распоряжении средство, позволяющее уберечься от летнего зноя и засухи, а использовать в качестве такого средства хамелеона гораздо дешевле, чем заниматься поливом. Предлагаемый рецепт весьма несложен: нужно сжечь голову хамелеона на костре из дубовых сучьев или поджарить его печень на кирпичах – небесные затворы сразу же распахнутся и хлынут ливневые потоки.

Несмотря на свою давнюю и большую известность – или, может быть, именно из-за нее, – змеи в наследии, доставшемся нам от прошлого, выступают почти исключительно как герои суеверных представлений. Точные и достоверные записи о наблюдениях за ними – большая редкость.

Особую славу приобрел так называемый змеиный камень. Согласно старинному поверью, змеи временами собираются вместе, образуют круг и выдувают из себя на середину круга (или на голову находящейся в центре змеи) хлопья пены, которые вскоре затвердевают и превращаются в сверкающий камень, напоминающий изумруд. Этот камень пригоден для самых различных целей: как целебное средство, как талисман в поиске сокровищ и т. д. Своими корнями эта легенда уходит в Индию. Свою известность змеи снискали не как метеорологи, а как предсказатели землетрясений. Обыкновенная гадюка – животное очень чувствительное. Содержащиеся в неволе гадюки постоянно пребывают в нервном, раздраженном состоянии, шипят, то и дело бросаются на проволочную сетку или на находящиеся в террариуме кусочки дерева, мох, порой даже пытаются кусать песок. Одни ученые считают, что гадюка способна улавливать незначительные колебания почвенных слоев, другие полагают, что она реагирует на изменения электрического и магнитного полей – а ведь аномальные магнитные волны начинают распространяться еще до землетрясения.

У большинства народов птицы служат главными ориентирами в прогнозировании погоды. Любопытно, что по птицам судят в первую очередь о приближении ненастья. Вот несколько народных примет, связанных с ними:

· если ласточки летают высоко, долго будет стоять хорошая погода;

· если они летают низко, жди дождя;

· если воробьи кувыркаются в пыли, жди дождя;

· если перелетные птицы улетают рано, зима предстоит холодная, зато их раннее возвращение сулит теплое лето;

· громкие крики собравшихся на дереве птиц – признак дождя.

Деревенского жителя постоянно окружают домашние животные. Птицы представлены домашними курами, утками, гусями. У них у всех обнаруживали умение предвидеть погоду, хотя одомашнивание никоим образом не способствовало расцвету подобных талантов. Рядом с человеком и птицы привыкли к комфорту, острота чувств у них притупилась.

Домашняя курица издавна слывет способной предсказывать погоду: будет дождь, если куры купаются в пыли, а петух кукарекает после заката солнца; предстоит затяжной дождь, если петух кукарекает в неурочное время и часто. На перемену погоды указывает и тот факт, что куры непрерывно чистят перья клювом и когтями и лениво разгуливают по двору. Дождь затянется надолго, если старые куры с его началом спешат под крышу или под навес.

Домашние голуби живут по четкому расписанию. Они вылетают из голубятни, ищут корм и возвращаются обратно почти всегда в одно и то же время. Поэтому всякое отклонение от повседневного распорядка обращает на себя внимание. Многие утверждают: если голуби возвращаются домой позже обычного, надвигается дождь. Объясняют это тем, что в предвидении ненастья они стремятся наесться посытнее, чтобы не пришлось отправляться на поиски корма под дождем. Если голуби очень спешно устремляются к голубятне, значит, остались считанные минуты до начала дождя или грозы. Считается, что в воде голубь купается перед дождем.

В преддождевую погоду мелкие насекомые, которыми питаются деревенские ласточки, летают низко над землей. По сути дела, именно насекомые сигнализируют о приближении дождя, именно они воспринимают изменение метеорологических условий. Ласточки видят лишь то, что насекомые летают ниже обычного. А уж мы ориентируемся в своих погодных прогнозах на низко летающих ласточек.

Мы привыкли, что домо2вый воробей везде и всегда тут как тут. В сельской местности часто встречается и его родственник, полевой воробей. Воробьи так многочисленны, что если в каких-то народных приметах речь идет о птицах вообще, то почти наверняка имеются в виду воробьи. «Если птицы купаются в песке, то возможен дождь» или «Когда птицы барахтаются в воде, следует ждать теплой погоды» – обе эти приметы скорее всего относятся к воробьям.

Если слышно громкое чириканье и галдеж воробьиных стай, погода прояснится или – при ясном дне – останется хорошей. Если же воробьи притихли и жмутся друг к другу, приближаются прохлада и дождь.

Черная ворона – главный персонаж множества суеверий и примет. Своим траурным одеянием и зловещим карканьем эта непременная спутница человеческого жилья всегда занимала фантазию людей. Ей вместе с вороном отводилась роль приспешников ведьм и мародеров, спешащих за добычей на «поле кровавой сечи». Сейчас их пути разошлись: ворон появляется в обжитых человеком местах все реже, а число ворон растет и растет. Вид одинокой вороны – чрезвычайно важный предостерегающий знак у многих народов. Если на высокой ели или сосне ворона сидит в одиночестве и каркает, погода будет сырой. Если зимой ворона садится на дорогу, снег должен вскоре растаять.

Поскольку вороны, как о них пишут, «птицы серьезные, смышленые и поразительно чуткие», их поведение говорит о многом, особенно когда им не по нраву холодный ветер, сильный снегопад, мороз. Есть сведения о том, что перед снегопадом, особенно в безветренную погоду, внешне беззаботный и нецеленаправленный полет ворон на самом деле дает им необходимые для ориентировки сведения. В воздухе они ищут «следы», которые подсказали бы им правильное направление, и, обнаружив их, улетают именно в этом направлении.

Говорят, если сорока трещит без видимых на то причин, будет дождь. Пользоваться этой приметой мешает другое утверждение, согласно которому сорока трещит к приходу гостей. С трещанием сороки связано и множество других предсказаний, так что уверенными мы можем быть лишь в том, что раз уж сорока затрещала, что-нибудь да произойдет.

Первое место в ряду домашних животных занимает собака. Касаясь поведения собаки, Брем говорил, что это животное стремится избежать неблагоприятных погодных воздействий. Перед дождем, похолоданием, ветром, снегопадом собака ищет укрытия. Менее правдоподобным представляется утверждение, что если собака роет землю, то в скором времени разразится гроза. Трудно поверить и такой примете: если собака ест траву, то можно ожидать затяжного дождя. Тот, у кого была собака, часто видел, как она поедает траву и различные мягкие стебли. Нередко собака даже жует кору дерева. Однако это связано с ее пищеварением, а не с погодой.

Домашней кошке посвящена огромная литература. Среди самых ранних авторов, писавших о кошке, были Геродот и Диодор. Трудно перечислить все относящиеся к этому животному суеверия и мрачные приметы. Если же обратиться к тем поверьям, которые связывают кошку с погодой, то оказывается, что и они звучат не слишком оптимистично:

· если кошка садится у печки, будет холодная погода;

· будет дождь, если кошка играет и при этом мяукает;

· если кошка царапает ножки стола, следует ожидать вьюги.

Конечно, кошка не любит холод, как и большинство собак. Не лучше относится она и к снегопаду или дождю. Неудивительно, что наша любимица старается отыскать себе место поуютнее. Как и собака, кошка в дождливую погоду или при повышенной влажности воздуха чешется и умывается намного чаще обычного: насекомые-паразиты беспокоят не только собак.

Овцы тоже способны заблаговременно предугадывать погоду. Тут именно они подсказывают наблюдающему за ними пастуху, что нужно делать, а не наоборот. Если овцы много резвятся и даже под вечер продолжают весело прыгать, брыкаться, толкаться, то пастуху нечего опасаться – погода будет хорошей. Иное дело, если они не хотят выходить из овчарни. Летом такое их поведение предвещает дождь, зимой – снегопад. В противоречие с этой приметой вроде бы вступает другая: будет дождь или снег, если днем животных трудно загнать в овчарню. Объясняется это всего-навсего тем, что овцы, почуяв опасность, сбиваются в кучу и не двигаются.

Способность предчувствовать изменения в погоде совершенно невероятным и непостижимым образом проявляется у некоторых животных-родителей, когда они, казалось бы, без всяких видимых причин убивают свое потомство. Такое случалось в юго-западных районах Африки: антилопы гну вдруг убивали своих новорожденных телят. Для жителей этих мест их поведение было верной приметой того, что ожидаемый сезон дождей в этом году не наступит: ведь без дождя не вырастет трава, а без травы не вырасти молодняку. Людям все это кажется невероятно жестоким, но ведь именно законы природы вынуждают животных так поступать.

И все же остается главный вопрос – откуда животные заранее знают, каким будет сезон дождей, какой будет погода? Одни исследователи считают, что животные способны улавливать факторы, влияющие на их биологические ритмы. Другие полагают, что в поведении животных отражаются те неблагоприятные условия (включая погодные), которые имели место в момент зачатия или рождения потомства, в особенности недоношенного. Но это уж совсем никак не связано с умением предсказывать погоду.

Как бы там ни было, веками собранные факты подтверждают способность животных тонко реагировать на изменение погоды и другие явления, происходящие в природе.

В поисках гармонии

Биологи давно уже обратили внимание на экстремальные принципы. Заложенная в них идея оптимальности, экономии как нельзя лучше соответствует давнему представлению о совершенстве и целесообразности живой природы. Дарвиновская концепция эволюции и естественного отбора подвела под это представление «законный» естественно-научный фундамент: выживают наиболее приспособленные. Живой организм прошел много туров естественного отбора, и каждый раз отбирались «лучшие из лучших». Естественно ожидать, что в результате этот самый живой организм должен быть в каком-то смысле совершенным, оптимальным, наиболее экономным.

Но что именно экономит природа, создавая живой организм? Энергию? Материалы? А может быть, минимизирует энтропию (греч. en – в, внутрь, trop – поворот, превращение)? Недаром живые существа кажутся на первый взгляд каким-то странным исключением из всеобщего закона возрастания энтропии. Идея экономии энергии чрезвычайно стара, она возникла раньше самого понятия энергии и обычно формировалась в терминах «сила», «работа» и т. п. «Работа – не волк, в лес не уйдет», «Работа любит дураков» – такими репликами обменивались, наверное, еще троглодиты, полеживая в пещере. Столетия спустя немецкий философ-идеалист Г. В. Лейбниц (1646—1716) формирует ту же идею в более респектабельной форме: «Мудрому не свойственно тратить силы сверх надобности».

Из принципа экономии энергии можно вывести целый ряд биологических закономерностей – таких как толщина шерстяного покрова у различных видов животных, параметры систем в условиях нормы и патологии, оптимальная концентрация эритроцитов в крови и ряд других фактов. Поясним логику этих расчетов хотя бы таким примером – расчетом оптимальной толщины шерстяного покрова у теплокровных животных. С одной стороны, чем толще шерстяной покров, тем лучше термоизоляция, тем меньше энергии нужно тратить на поддержание нормальной температуры тела в условиях холода. Но, с другой стороны, шерсть – это дополнительный вес, а значит – дополнительные расходы энергии при перемещениях. Кроме того, шерсть, как и все другие ткани организма, должна возобновляться, а это означает опять-таки расход энергии на синтез белка (кератина), из которого состоит шерсть.

Следовательно, зависимость суммарных энергетических затрат от толщины шерстяного покрова имеет сложную форму. У этой зависимости есть минимум, которому и соответствует оптимальная толщина шерстяного покрова. Положение минимума определяется целым рядом факторов: средней продолжительностью холодного времени года, размерами тела, дальностью перемещений животного в поисках корма и т. п. Эти зависимости могут быть рассчитаны теоретически и сопоставлены с опытом. Сопоставление показывает хорошее совпадение данных расчета и опыта.

Исследователи, разрабатывающие принцип экономии энергии, видят в нем прежде всего средство объяснения конструктивных особенностей организма, его размеров, форм, пропорций, значения тех или иных параметров. Между «конструкцией» и «поведением» нет непроходимой границы. Устойчивые формы поведения в конце концов закрепляются в конструкции, а конструкция многое предопределяет в поведении.

И действительно, стоит взглянуть на тропинки, которые мы протаптываем для кратчайшего пути через газоны, как в голову приходит мысль об экономии энергии (и времени тоже; но для живого организма, постоянно работающего на самоподдержание, время имеет определенную энергетическую стоимость). Между прочим и организация летящей стаи журавлей – знаменитый клин – тоже следствие экономии энергии. Каждая птица летит в зоне наименьшего сопротивления, создаваемой волной от предыдущей птицы.

Можно привести много и других примеров. И все же…

И все же гораздо больше примеров, где принцип экономии энергии нарушается и поведение организма подчиняется какому-то другому принципу, явно более мощному.

Приведем пример из книги П. Кроукрофта. Землеройка на пути к кормушке должна была прыгать через препятствие. Потом препятствие убрали. Но землеройка, добежав до этого места, все равно продолжала прыгать. Можете объяснить это привычкой, условным рефлексом или еще чем угодно, но только не экономией энергии. С точки зрения экономии энергии эти прыжки – чистый убыток. Здесь просматривается другой принцип: из всех возможных состояний (реакций, действий и т. п.) организм предпочитает то, которое обеспечивало ему в прошлом успех, достижение полезного результата. Такое состояние становится для организма нормой, и соблюдение нормы для него важнее экономии энергии.

То, что принцип экономии энергии отнюдь не универсален, а носит условный и ограниченный характер, разумеется, хорошо осознают его приверженцы. Экономь – но не доводи этот хороший принцип до абсурда. Экономь – но не нарушай тех условий, которые обеспечивают жизнь. Словом, разумный человек экономит деньги не ради самой экономии, а чтобы употребить их на какие-то разумные цели. Экономия ради экономии – это уже патология.

Живой системе ничуть не меньше, чем физической, свойственно стремление к экспансии, к заполнению как можно большего объема в пространстве состояний. Помещенная в какое-то определенное состояние, живая система рано или поздно покидает его и начинает «диффу-зировать», проникать в соседние области. Эта «диффузия» получила у биологов название поисковой активности. Приведем пример. Крыс помещали в комфортабельную камеру, где им создавали «санаторные условия», возможность удовлетворения всех потребностей, жизнь безо всяких забот. Но…

В одной из стенок камеры была дверь, которая вела в необжитое и неисследованное помещение, таившее в себе опасность самой неизведанностью. После относительно короткого периода освоения комфортабельной камеры крысы одна за другой начинали предпринимать попытки проникнуть в это необследованное помещение. Это было отнюдь не праздное, а спокойное любопытство: крысы не производили впечатления «бесящихся с жиру». Они осторожно продвигались по темному коридору, проявляя все признаки страха, – у них дыбилась шерсть, усиливалось мочеиспускание, учащался пульс. Они эпизодически в быстром темпе возвращались назад и тем не менее вновь и вновь пускались в свое рискованное и ничем непосредственно не спровоцированное путешествие.

Лишите живое существо свободы движения, свободы выбора – и посмотрите, что получится. У большинства животных, не говоря уже о человеке, инстинкт свободы настолько развит, что плен, рабство, тюрьма ведут если не к смерти, то к жестоким мучениям. Недаром среди средневековых пыток была и такая: поместить человека в тесный ящик, где он не мог бы изменить позу. А во многих армиях употреблялась в качестве наказания многочасовая стойка «смирно» под ружьем. Те же, кому случалось лежать в гипсе, по собственному опыту знают, что это за адская пытка – неподвижность.

Наверное, вам хотя бы раз в жизни пришлось побывать в роли «белой вороны». Может быть, вам вздумалось работать, когда все кругом бездельничают? Или вы решили голосовать «против», когда все дружно голосуют «за»? Или еще каким-нибудь способом вам случалось нарушить великий принцип «не высовывайся!»? Так или иначе, но вы ощутили, что в глазах большинства (может быть, и в ваших собственных) вы – преступник, нарушитель негласной конвенции, бросающий «стае» вызов. И знаете, какой реакцией отвечает стая на этот вызов. Недоумение, отчуждение, ирония, насмешка, издевательство, ярость – целый спектр чувств и действий, которыми стая стремится изгнать, изменить или уничтожить то, что противоречит ее представлениям о норме. Но каждый из нас одновременно и человек из стаи. И по собственному опыту знает, как трудно удержаться от этих чувств при виде любого нарушения привычных норм.

Этой боязнью нарушить единообразие (увеличить энтропию!) во многом, по-видимому, объясняется и широко распространенная среди живых существ склонность к подражанию. Люди называют ее конформизмом или, чаще, обезьянничанием. Но порок ли это? Инстинктивный страх перед неизвестным, стремление действовать «как все», избегать непроверенных путей – это заложено в самой основе жизни.

Мы, люди, баловни цивилизации, не должны забывать, что большинство живых существ все время ходит по краю пропасти, что гибель для них – такой же «нормальный» результат, как и выживание, и даже более частый, что подавляющее большинство особей не доживает до возраста, когда они могут дать потомство. Поэтому сам факт существования для живого организма – редкостный, исключительный успех, и все, что привело к этому успеху или хотя бы сопутствовало ему, должно быть бережно сохранено, упрочено и использовано в дальнейшем.

Известно, что для образования навыка необходимо подкрепление. Но уже само выживание является таким подкреплением. Поэтому любое действие, раз оно не привело в прошлом к гибели, имеет определенное «селективное преимущество» перед другими, неапробированными действиями, дает некоторую гарантию выживания, и организм стремится повторить его и превратить в привычку. Вот где они, корни консерватизма! Вот почему привычка занимает такое почетное место в поведении выживших организмов. Подчеркиваем: выживших! Может быть, у вымерших была какая-то другая точка зрения на этот счет, но они вымерли и лишили нас возможности познакомиться с ней. Нам остается изучать поведение только выживших организмов, что, впрочем, нас вполне устраивает.