Мёд жизни (сборник) Логинов Святослав

Квест

Костёр прогорал, и фигуры сидящих сдвигались плотнее, словно пальцы, медленно сжимающиеся в кулак. Люди молчали, и в темноте почти не было видно лиц, но никто не поднимался с места, хотя давно пора укладываться спать. Больше спокойных ночёвок ожидать не приходится, на том берегу речки, что чуть слышно лепечет в ночи, начинается Запретная земля, там ни единой минуты нельзя пробыть безопасно.

Квест оглядывал сомкнувшиеся фигуры, в который раз пытаясь поверить, что всё происходит именно с ним. Запретная земля, о которой рассказывают сказки, семеро странников, идущих к неведомой цели. Потом, если хотя бы одному удастся вернуться, их назовут героями. Это он-то герой? Он прожил здесь всю жизнь, даже не пытаясь ступить на тот берег. Да и внешность у него совсем не геройская: худые ручонки, тощая шея, на рёбрах можно выстукивать музыку, словно на старом ксилофоне, что по праздникам вытаскивался на середину деревенской площади. В других деревнях ксилофона не было, там танцевали под скрипку, мандолину и барабан. А у них сверх того был ещё и ксилофон, Квест даже пытался на нём играть, но так и не выучился толком. Вот если бы выучился, то, возможно, и попал бы сюда. Его тогда звали бы художник Квест, и он шёл бы исполнять желание для всех, кто играет на цитре, держит в руках кисть или рассказывает волшебные истории. Среди странников обязательно должен быть художник. Так повелось издавна, и не Квесту нарушать традицию. Вот художник, Лид Алвис, сидит позади всех и смотрит на огонь через плечо соседа. Лид Алвис настоящий артист, это сразу видно. Жаль, что Квест не спросил, каким именно искусством занимается попутчик. Может быть, он поёт песни, тогда можно было бы попросить Лида спеть, и вокруг не было бы так мрачно.

На той стороне у самого горизонта что-то беззвучно полыхнуло, озарив небо. Не зарница, конечно… разве зарница может рассыпать искры, словно праздничный фейерверк? В замке в день покровителя рода всегда устраивали салют, пускали дымные ракеты и жгли просмолённые колеса, из которых сыпали огненные клубки. На праздник сбегался народ с окрестных деревень и даже из пригородных сёл, которые к замку не имели ни малейшего отношения. Квест тоже любил смотреть пороховые забавы, ему нравился треск римских свечей, всполохи, селитряный запах дыма. Правда, этот салют слишком далеко, да и вряд ли он сулит доброе.

– Красиво… – произнёс Квест, стараясь успокоить сам себя.

– Не хотел бы я сейчас там быть, – словно соглашаясь, проговорил мечник Семир.

Конечно, Семир вовсе не был мечником. Мечники – простые люди, кнехты, а Семир происходил из рода древнего и богатого. Ему не приходилось служить наёмником, он сам водил в бой полки и целые армии. Но в руке Семира всегда был простой меч, такой же, как у его солдат, и потому полководца называли мечником. То не было прозвище или фамилия, Семир был слишком знатен, чтобы иметь фамилию. То была констатация.

Квест частенько слышал рассказы об удачливом воине, но не думал, что ему придётся запросто сидеть с мечником Семиром у одного костра. Хотя звание странника уравнивает всех. Только у одних есть фамилии или прозвища, а у других – нет. У Квеста тоже не было фамилии, его звали просто Квест.

Странники уходили в Запретную землю отрядами по семь человек, а возвращались… чаще не возвращались вовсе. Но порой, хотя никто не приходил из-за реки, люди всё-таки знали, что кто-то добрался к неведомому и сумел сказать желание. Каждый из дошедших мог загадать одно желание, и оно исполнялось, даже если герой погибал на обратном пути. Вот только желание должно быть не для всех, не обо всём и не навсегда. И самое главное, ничего нельзя загадывать для самого себя. Поэтому странники уходили в Запретные земли редко. Кому охота погибать не для себя, но и не для всех? К тому же не так часто находились настоящие маги, готовые вести отряд. А без мага в Запретных землях делать нечего – погибнешь в первый же день. Хотя простолюдины поговаривали, что высшие степени посвящения колдун может получить лишь после того, как пройдёт сквозь Запретные земли. А это значит, что семёрка странников набирается всякий раз, едва какой-нибудь волшебник станет достаточно могучим, чтобы пересечь с отрядом пограничную речушку.

Чернобородый Шемдаль был настоящим колдуном. О его делах рассказывали шёпотом и с оглядкой. Именно он уговорил мечника Семира идти в поход, а Семир не привык доверять кому попало. Эти двое прошлись вдоль границы, выбирая место, где лучше перейти на ту сторону, и однажды, когда они устраивались на ночёвку, к их костру подошёл Квест. Он поздоровался, как и положено вежливому человеку, и начал греть руки над огнём, потому что ночь выдалась холодной.

– Как тебя зовут? – спросил чернобородый, в котором Квест, конечно, не признал колдуна.

– Квест, – честно ответил Квест и добавил: – Прозвища я не заслужил.

– А ты не боишься, что попал к разбойникам? – усмехнулся закутанный в плащ воин.

– Не-е. Грабить у меня нечего, а убивать зачем? Я погреюсь и дальше пойду. У меня на речке в омутах донки стоят, проверить надо.

– И как тут рыба? Не страшно ловить?

– Так я ж на тот берег не хожу. А рыба хорошая: окуни, ерши. Я с этого берега ловлю, а чудики с другого. Им на нашу землю тоже хода нет.

– Ишь-ты, как он их ласково – чудики, – произнёс Семир, переглянувшись с колдуном, а тот почему-то сказал:

– Судьба.

Так начал собираться отряд.

Что собирался просить у неведомого Шемдаль, Квест и догадываться не пытался. Не его это ума дело. А Семир может просить, например, удачи в боях против горных кланов. Или чтобы королевские войска сумели наконец взять островной Тепель, где гнездятся морские бароны. Да мало ли что может просить воин… Однажды случилось небывалое: воин, прошедший Запретные земли, потребовал у неведомого, чтобы наступил мир, и целых двенадцать лет страна не воевала. Другие воины не любили вспоминать этот случай, однако женщины его не забыли и упорно давали родившимся мальчикам имя удивительного солдата. Квест тоже был назван в честь того странника, поэтому ему было нелегко обходиться без фамилии, однако прозвища он так и не заслужил. Просто по имени зовут лишь самых знатных и самых ничтожных. Такова жизнь.

Когда среди людей проходит слух, что маг, воин и простак собрались вместе, на границу начинают стекаться люди. Четверо других странников чаще всего находятся среди них. Двоих участников выбирает волшебник, двоих – воин. А простак не выбирает никого, он идёт сам по себе.

Прежде всего мечник Семир нашёл крестьянина. Где князь сумел познакомиться с мужиком, осталось тайной, но отряд, состоявший покуда из трёх человек, двинулся в одну из дальних деревень, а там Семир, не колеблясь, постучался в ничем не примечательный дом и сказал вышедшему хозяину:

– Тур, я пришёл за тобой. Мы пойдём в Запретные земли.

И Тур Вислоух не поперечил сеньору, а собрался и, оставив немалое хозяйство на взрослых сыновей, отправился на поиски верной смерти, ведомый слабой надеждой, что, может быть, удастся испросить у счастливого случая что-то полезное для всех лапотников.

О, если бы Квест был мужиком, он бы знал, чего пожелать! – Чтобы пчёлы роились хорошо. Это невеликая просьба, и, значит, желание будет исполняться долго. А можно, чтобы греча как следует родилась; это тоже на много лет. Он же понимает: если греча родится добрая, то будет и мёд, потому что гречишного поля без пчёл не бывает. Жаль, что Квест не мужик… он простак и не знает, чего ему потребовать у благосклонной судьбы.

Художник Лид Алвис пришёл к ним сам и стал пятым странником. Алвис был невысок, коренаст, и не было у него при себе никакого инструмента. Поэтому Квест и не знал, каким изящным ремеслом занимается попутчик. Но Алвис ему нравился – такой не подведёт. А когда Семир подобрал для художника оружие: короткий клинок и полный набор метательных ножей, то Квест окончательно убедился, что Лид Алвис был выбран не потому, что он художник, а потому, что может за себя постоять. Испытывая ножи, Лид пятью бросками срубил четыре ветки с растущего неподалёку тополя. Квест ничего подобного не умел. Да и оружия у него, почитай, не было – ножик на поясе и дорожная палка с железным оконечником. Простаку в дороге оружия не полагается. Иногда Квесту становилось смешно, что мудрейший Шемдаль тоже был вооружён дорожной палкой. Хотя даже глупый понимает разницу между дубинкой простака и посохом мага.

Все остальные странники вооружились на совесть. Тур Вислоух взял в дорогу ременный аркан и железную рогатину, с какой ходят на медведя. Юстин Баз – кровельщик из Мертеля – получил кривую саблю и пращу с набором свинцовых шариков, а уж Семир, казалось, имел при себе любое оружие, какое только изобрёл хитрый разум, хотя на первый взгляд ничего, кроме старого меча, у воина не было.

Юстин Баз был мастеровым и шёл загадывать желание для всех ремесленников. Глядя на тонкого гибкого парнишку, Квест лишь пожимал плечами. Будь его воля, он пригласил бы в поход оружейника или кузнеца. Кожемяки – тоже неслабые парни… Квест когда-то работал в кожевенной мастерской, соскабливал мездру с вымоченных шкур. Там он повидал, как работают кожевенники, и проникся к ним уважением. А что такое кровельщик? – одно звание, что мастеровой. И вообще, как он будет загадывать желание для всех? Давно сказано, что ножевщик игольщику не приятель. Вот разве что налоги всех давят одинаково. Должно быть, смягчения налогов будет просить.

Юстина тоже выбрал Семир. Когда пятёрка будущих странников добралась к столице, там уже знали, что готовится поход в Запретные земли, и отовсюду сбежались толпы народу. Большинство желало просто поглазеть, но были и такие, что просили взять их с собой. Шемдаль и Семир молчали, лишь покачивая головой в ответ на просьбы. А потом Семир вдруг кивнул, и молодой парень, в котором, кроме фамилии, ничего основательного не было, стал шестым участником экспедиции.

Дольше всего не могли найти купца, хотя уж этого добра в столице пруд пруди. И богатых, и победнее, и всяких. Каждый второй езживал в дальние страны, много кой-чего повидал и за себя постоять умеет. В поход идти купцы вызывались легче всех иных человеков. Знали, что, даже если загинешь в Запретном краю, товарищи семью не оставят, всем базаром помогут. А что торговцам просить у неведомого, Квест и знать не хотел. У купцов и без того мошна тугая, им от судьбы ничего не надо. Однако шли, просились и получали отказ.

Так странники и пошли в сторону границы вшестером. И уже на полпути, в маленьком городишке Стомберге, отыскали Орена Олаи. Шемдаль зашёл в полутёмную лавку, уселся на поспешно предложенную подушку и молча сидел полчаса. Хозяин лавки также молча сидел напротив и ждал. Потом волшебник, ни слова и не сказав, поднялся и вышел на улицу, а хозяин, кинув лавку, пошёл за ним следом. Так их стало семеро.

Если слишком молодой и хлипкий Юстин не вызывал у Квеста доверия, то уж купец и вовсе не понравился. Олаи был немолод, но худ и мал ростом. И главное – он был иноземец, велиец, приехавший по торговым делам и незаметно прижившийся на новом месте. Что из того, что он двадцать лет живёт в Стомберге – чужак чужаком останется. У него волос не по-людски вьётся, глаза круглые, что две монеты, и желание он небось скажет для своих велийских компаньонов.

Однако взгляд мага остановился на иноплеменнике, и никто не пытался оспорить выбор.

Конечно, были и недовольные. Те, кто не попал в отряд, и просто гадкие люди, которые сами и на день пути не подошли бы к пограничной речке, но умели ненавидеть тех, кто посмел рискнуть головой не для себя, не для всех и неясно ради чего. Зачем такие завиды на свете живут, не скажет ни мудрец, ни простак. Однако и среди этих никчемушников нашёлся один, вздумавший оставить по себе скверную память. Притаился подонок в кустах ракитника, а дождавшись путников, метнул оттуда летучий крюк, метя в горло чернобородому Шемдалю. Квест и понять не успел, что случилось. Кусты дрогнули, впился в уши тонкий свист, а Орен Олаи вдруг расплылся в невообразимом прыжке, и в руке у купца возник вынутый из полёта боевой крюк, сверкнувший любовно оттянутым, зазубренным жалом.

Второго крюка засидчику метнуть не дали, скрутили, прежде чем злодей руку на отмах повёл. Шемдаль неторопливо подошёл, без улыбки заглянул в глаза неудачливому убийце.

– Что скажешь?

– Я… – натужно выдавил схваченный, – испытать хотел. Ежели вы и впрямь странники, то ничего вам не будет, а если нет, то нечего и народ смущать…

– Врёшь, – так же спокойно произнёс колдун.

– А если и вру, что с того? – Преступник задёргался, не пытаясь освободиться, а просто от ненависти. – Домой меня отпустите, что ли? Сволочи! Вам лишь бы покрасоваться – посторонись, народ, мы в Запретную землю идём, счастья немереного просить, чтоб козлы доились и собаки мяукали! Да я бы вас своими руками…

– Давай, – согласился Шемдаль. – Крюк у тебя отняли, а руки покуда на месте.

– Ясно дело, – не слушая, хрипел засидчик, – с колдуном всякий дойдёт. Пройдёте как по скатёрке, а потом всю жизнь будете нос задирать – мы, мол, странники, нам за сто вёрст кланяться надо.

– А что, – спросил смешливый Юстин, наклоняясь к связанному. – Пойдёшь с нами восьмым? Тогда и тебе за сто вёрст кланяться будут.

Пленник дико скосил глаза.

– Ты чо, сдурел? Восьмой на тот берег и ступить не успеет. И ваще, ты хоть знаешь, что там с людьми делается? Лучше здесь сдохнуть, чем туда соваться.

Впервые на губах мага появилась улыбка.

– Умница, – проговорил он. – Понимает.

Шемдаль коснулся верёвки, потом выпрямился и приказал:

– Полежи, отдохни у дороги. Верёвку не мучай, её ни нож, ни камень, ни огонь не возьмут. А захочешь развязаться – доковыляешь до города, там на рынке расскажешь людям, что собирался сделать и почему. Расскажешь без утайки, верёвка развяжется. Ну а соврёшь хоть на полслова – значит, сам виноват. А уж мы, извини, пойдём. Недосуг нам с тобой валандаться.

Не дожидаясь ответа, маг пошёл прочь. Остальные странники двинулись за ним, лишь Орен Олаи, задержавшись на минуту, собрал разложенные в засидке крюки, одобрительно поцокал, примериваясь для броска, распустил ремень на котомке, аккуратно уложил крюки и тоже побежал догонять уходящих странников.

– Вы чо?! – кричал вслед связанный. – Развяжите! Меня ж за такие дела там на рынке и порешат! Сволочи, развяжите!

С тех пор Квест уже не думал о велийце плохо. Надо же, торгаш, да ещё иноземец, а такие вещи умеет! Летящий крюк схватить, это не муху в кулак поймать, такого небось и Семир не может.

Собравшись всемером, странники вернулись к родной деревне Квеста и три дня бродили вдоль речки, выбирая место и час начала похода. На третий день Шемдаль объявил, что на тот берег они пойдут завтра с утра. Теперь все сидели у костра, наслаждаясь последними спокойными часами и прислушиваясь, что деется на том берегу. Там было тихо, лишь однажды мерные переборы воды нарушились живым плеском. Все мгновенно насторожились, а Тур Вислоух спокойно произнёс:

– Квакша в воду прыгнула.

Квест не стал спорить, ведь это действительно была лягуха, хотя скорее всего не она в воду прыгнула, а её выдернул из воды вздумавший порыбачить чудик. Квест потому и прозвал соседей чудиками, что им не было разницы – рыба или лягушка, чудики тащили на берег всё и тут же ели сырьём. Случалось, если крючок донки выволакивал на берег одурелую лягушку, Квест швырял её на тот берег и смотрел, как из пустого, казалось, места вскидывается тонкая рука и на лету хватает подарок.

– Спать укладываемся, – приказал Семир, и все послушно зашевелились, готовясь к ночлегу. Поход ещё не начался, но о самовольстве пришла пора забыть.

Рассвет удался розовый и тихий. Ни ветриночки, ни единого облака на золотеющем небе. Странники поднялись, сполоснулись в речке, которую сейчас предстояло перейти, взяли заранее собранные вещи. Ждали, что Шемдаль скажет напутственное слово, но чудодей лишь кивнул молча и первым шагнул в воду.

До того берега было шагов двадцать, глубина нигде не достигала пояса, но всё же именно эта речушка отделяла страну от Запретных земель. Квест коснулся воды последним. Его не оставляло сомнение… конечно, колдун знает, что делает, но всё же стоит ли переходить реку вот так, направляясь прямо в лапы чудику.

Семир, идущий быстрее прочих, достиг уже середины реки, когда Квест решился.

– А чудик нас не тронет? – спросил он.

– Где? – Семир мгновенно замер.

– Да он по всему берегу лежит, а голова вон за тем камнем, – махнул рукой Квест.

Он не успел договорить, как в сторону камня просвистели выхваченный Лидом Алвисом нож, заточенный крюк, сорванный с пояса Ореном, и стальной диск, возникший в руке Семира. Юстин Баз крутанул пращу, но метнуть шарик не успел – сильный рывок опрокинул его в воду. Следом попадали остальные странники, один припозднившийся Квест остался на ногах. Неумолимая сила протащила путников по воде и камням, выволокла на берег к плоскому валуну, за которым скрывалась башка рыболова. Чудик к этому времени оказался уже мёртв, рывок был его последней судорогой.

Квест выбрался на берег, достал нож, принялся помогать товарищам. Тонкие как нитка ловчие руки не желали поддаваться стали, приходилось немало помучиться, чтобы они отпустили жертву.

– Это надо же, – проговорил Шемдаль, встряхивая мокрый плащ, – в первую же минуту на паутинника нарваться! Он бы сейчас всех семерых разом… И ведь ничем его на обнаружишь, покуда он тебя не схватит. Ни глаз, ни магия не поможет. Как тебе только повезло его заметить…

– Он лягушку ночью поймал, – признался Квест, – вот я и догадался, что он тут залёг. А вообще это знакомый чудик, он у меня часто рыбу прямо с крючка снимал.

– Лучше бы ты о своих подозрениях раньше сказал, прежде чем он нам ноги опутал, – проворчал Семир.

Квест потупился, потом виновато произнёс:

– Я же не знал. В следующий раз сразу скажу. Только мы же вдоль реки не станем ходить, а дальше у меня знакомых чудиков нет.

– Ладно, – засмеялся Юстин. – Пошли. Скоро солнце пригреет – высохнем.

До самого полудня отряд двигался без единой задержки. Квест даже удивляться начал – чего в этих запретных землях страшного? То же солнце, тот же ветер, те же камни, только трава иная – серая, словно дождей тут вовек не бывало. Хотя, как это не бывало? – за много лет Квест насмотрелся и на дождь, и на град, и на снег, падавшие на тот берег. Траву Шемдаль трогать не велел и вообще ничего не велел трогать – идти по камням, а на землю ступать, только если другой дороги нет.

К полудню сделали привал и снова направились на закат. Квест притомился и уже не глазел по сторонам, пытаясь высмотреть чудиков, а просто шёл след в след за Лидом, а сзади так же молча топал Тур Вислоух.

«Зря старика с собой взяли, – мельком подумал Квест, – не его ногам такие концы каждый день одолевать. У меня и то в ногах гудёж, хоть я и привычный по камням прыгать. Как бы он к завтрему не свалился. Может, котомку у него взять, всё полегче станет…»

Додумать мысль он не успел, впереди что-то сухо треснуло, полыхнуло огнём, за спинами предостерегающе вскрикнул Семир, а пустая каменная россыпь разом зашевелилась десятками неприметно-серых тварей. Первая из них метнулась в лицо Квесту, и лишь Вислоух, принявший её на вилы, не дал гадине вцепиться Квесту в глаза. Следующую тварь Квест сильным ударом насадил на палку. Существо зашипело, свернувшись в клубок, вгрызлось в железный наконечник, а Квест бестолково замолотил палкой, отбиваясь от врагов и стараясь сбросить с острия пробитую тварь. Он успел ушибить ещё двух или трёх, когда серые как по команде обратились в бегство и тут же исчезли, оставив по сторонам тропы десятка два убитых и умирающих братьев. Квест спихнул с наконечника размозжённое, но ещё шевелящееся тело, перевернул его, желая рассмотреть поближе.

– Пошли! – крикнул Семир. – Уходить надо, пока они не вернулись!

Отряд, сбившись плотнее, двинулся дальше. Теперь Квест не старался размышлять о всяких красивых поступках, а старательно пялил глаза, помня, что едва их не лишился минуту назад.

Они достигли середины каменистой пустоши, избегая низинок, но и на гривку не выходя. Ещё дважды прыгучие серые твари пытались напасть на них, но откатывались, не нанеся урона. Квест уже не опирался на палку, Шемдаль держал наготове свой огненный посох, а все остальные шагали, обнажив мечи и сабли. Последнее нападение серых оказалось особенно отчаянным, они пёрли, не считаясь с потерями. Отряд, огрызаясь, пробивался к краю россыпи. Квест как-то само собой оказался в середине, Шемдаль и Семир в задних рядах отбивали наскоки серых, а впереди, где противников оказалось не так много, двигались Лид Алвис и неутомимый велиец. Прямой меч художника и изогнутая сабля купца свистели в лад, разбрызгивая бурую кровь.

Потом что-то жутко затрещало, а серые твари вдруг сгинули, так же молниеносно, как появились. Квест развернулся лицом к новой опасности и увидел, что из-под земли, взломав каменную корку, тянутся две гигантских руки. Они сгребли не успевшего отскочить художника и сейчас мяли его в необъятных ладонях, как хозяйка разминает кусок теста, собираясь лепить шаньги. Орен Олаи, злобно визжа, рубанул по каменным пальцам, но лишь искры брызнули из-под сабли, чудовищные руки неспешно продолжали своё дело. Тур Вислоух с хаканьем метнул аркан, пытаясь удержать хоть один палец, но упал, сбитый не заметившим его усилий страшилищем.

В следующую секунду рядом с подземным монстром появился маг Шемдаль. Посох тупой стороной ударил по запястью одной из рук, вновь раздался рассыпчатый треск, руки замерли, разом обратившись в неживой камень, и следом начали разваливаться на грубые обломки. Полузасыпанное тело Лида Алвиса осталось лежать среди камней.

Художника мигом вырвали из каменной груды, уложили на землю. Шемдаль и Орен Олаи склонились над ним. На мгновение у Квеста мелькнула глупая надежда, что Алвиса удастся вылечить, будто и не переломаны у него все кости. Ведь Шемдаль могучий колдун, сейчас скажет нечто, и кости разом срастутся… Однако ничего не случилось, Лид Алвис лежал неживой, и даже струйка крови вдоль щеки иссякла.

– Что это было? – спросил кто-то.

– Не знаю! – резко ответил колдун. Он выпрямился, вздёрнул посох, как бы собираясь метнуть в неведомого противника молнию, затем со вздохом опустил руки и повторил: – Не знаю, да и никто, должно быть, не знает. Тут много всякого.

Алвиса похоронили здесь же, засыпав выжженную в земле яму обломками каменных рук. Квест подобрал меч Лида, и никто не сказал, что простаку не положено оружие. Реку он перешёл с одной палкой, а о дальнейшем предание молчало.

Остаток дня Квест мучительно думал. Получалось так, что теперь он должен просить у неведомого для всех художников, ведь Лид не дошёл, погиб в первый же день, и, значит, Квест должен подменить его. Вот только что загадывать? Что вообще может понадобиться этим артистам? Лид не сказал об этом, даже и полсловечком не намекнул, и Квест мучительно вздыхал и тёр лоб, пытаясь придумать хоть что-то дельное.

На ночлег путники остановились у самого края холмов. Дальше начинался лес, соваться в который на ночь глядя никто не решился. Выбрали место поровнее, Квест притащил воды из журчащего неподалёку ручейка. Шемдаль поворожил над котелком и сказал, что воду можно пить без боязни. Даже здесь родник оказался чист и не нёс угрозы.

Лагерь Шемдаль окружил сеткой заговоров. Свой пройдёт, а чужой – никогда, разве что силой проломится. Но и тогда – шуму наделает и всех разбудит.

Костра разжигать не стали. Огонь, конечно, бережёт от многих злых чар, но он же привлекает в ночи ненужное внимание. Вместо этого Шемдаль выбрал на лугу большой, наполовину ушедший в дёрн камень, добыл из заплечного мешка клубок шёлковых ниток, обвязал камень ниткою, и в ту же секунду гранитный валун раскалился до густого вишнёвого цвета. На камень поставили котелок, вскипятили воды, поели, захлёбывая домашний припас кипяточком, выставили дозорных и повалились спать, хотя на сердце у каждого было невесело. Худо начался поход. Ушли, конечно, далеко, а вот человека потеряли.

Квест долго не мог уснуть. Лежал в полусонном оцепенении, думал. Прежде в его жизни всё было понятно. Хозяева, у которых приходилось работать, говорили, что и как надо делать, и Квест делал, честно и не отлынивая. Когда оставался без работы, то ловил рыбу, ставил силки и порой побирался у богатых соседей, благо что злых людей на свете не так много. А теперь стал странником и идёт неведомо куда. Даже мыслезоркий Шемдаль не знает, куда они идут. Сказано – идти на закат и, когда придёшь, молча загадать желание. Как это молча? Откуда неведомое узнает, что загадал Квест, если сам Квест не понимает, что ему захотеть? И что там за неведомое, как его признать? Немногие вернувшиеся странники ничего толком не рассказывали. Говорили только, что ошибиться нелья, а как доберёшься, то сразу поймёшь, что пришёл, – мимо не прошагаешь. Сомнительно это было Квесту. В лесу, бывает, так закружишь, что деревню пропустишь, не услыхав петухов и собачьего лая. А тут – неведомое.

Потом с чего-то припомнилось, как деревенский трактирщик нанял бродячего живописца намалевать вывеску над питейным домом. Маляр трудился два дня, и вывеска удалась на славу. Пивные кружки были как настоящие, хотелось поскорей ухватить одну и сдуть пену. Довольный хозяин уплатил за работу вдвое против договорённого, и живописец, пряча деньги в тощий кошель, с удовольствием произнёс:

– Редко такое выпадает. Душой писать, и без того слаще, чем с девушкой целоваться, а коли за это ещё и платят по-человечески, то это полный восторг. А то ведь бывает и так: чем больше души вложил, тем меньше денег получишь.

Засыпая, Квест улыбнулся. Он теперь знает, чего испросить у неведомого: чтобы всякому художнику за вдохновенную работу давали человеческую плату. А который холодной кистью мажет – с ним уж как придётся.

Проспал Квест всего ничего. Ущербная луна едва успела приподняться над корявыми вершинами неживого леса. Квест проснулся, словно его толкнули в бок или позвали по имени. Мгновение он лежал, глядя на зубчатую стену лесной чащуры, стараясь сообразить, где он и как его сюда занесло. Потом разом всё вспомнил, заулыбался, ясно поняв, что поход закончен, они пришли к неведомому, просто покуда сами того не знают. Всего-то осталось полсотни шагов, и можно загадывать желание. Только идти надо тихо и по одному – неведомое боится шума. Как удачно, что он успел понять, какое хотение следует произнести, оказавшись там.

Квест приподнялся на локте, бросил быстрый взгляд окрест. Так и есть, Тур Вислоух, вызвавшийся караулить в первую стражу, видать, уже ушёл за мужицкой удачей. Вон его котомка, вон вилы лежат на земле, а самого нет. Теперь очередь Квеста.

Квест встал, потоптался немного, разминая затёкшие ноги, и уже направился было к тускло светящейся полосе Шемдалевых заклинаний, но прежде склонился к спящему кровельщику. Пусть он идёт следующим, а то останется парнишка последним, струхнёт небось.

Стоило коснуться пальцами плеча, как Юстин Баз поднял голову, зорким осмысленным взглядом обшаривая окрестность. В тонкой жилистой руке зажата сабля, которую он неведомо как успел схватить.

– Тихо ты! – прошептал Квест. – Не буди народ прежде времени. Сейчас я пойду, а ты следом.

– Куда?! – пальцы, привыкшие иметь дело с черепицей и жестью, сомкнулись у Квеста на запястье. – Где Тур?

– Пока мы спали, он уже… – договорить Квесту не дали.

– Беда! – выдохнул Баз. И хотя произнёс он это почти беззвучно, но такая сила была в голосе, что все странники разом вскочили, хватаясь за оружие.

– Вислоух пропал, – коротко бросил мастеровой, – и вот он чуть было следом не упёрся…

Шемдаль вскинул руки. С растопыренных пальцев сорвался десяток светляков, затем ещё десяток, и ещё… Огоньки улетали в ночь, кружили, выискивая пропавшего человека. Ответа не было. Тур Вислоух, пожилой крестьянин, вовек не веривший сказкам, исчез, уведённый тонким ночным шепотком.

Люди, забыв о собственной безопасности, звали ушедшего. Шемдаль засветил над головами солнечный шар, разогнавший ночь на сотню шагов. Тур не появлялся. Семир и Орен Олаи, перейдя полосу охранных заклинаний, попытались отыскать пропавшего по следам. На рыхлой песчанистой почве след был отлично виден. Пять спокойных уверенных шагов, а дальше – ничего. Словно человек рассеялся в воздухе вместе с арканом и кривым садовым ножом, висящим на ремне.

Поиски продолжались всю ночь и часть утра, пока всем не стало ясно, что больше здесь делать нечего. Продукты из мужицкого мешка распределили по своим торбам, Квест взвесил на руке брошенную рогатину, но брать не стал – тяжела. Рогатину Семир резким ударом вбил в трещину между камней. Так она и осталась стоять, словно крест над неизвестной могилой.

За день путники одолели немалое поприще. Сначала ломились сквозь чащу, где наконец-то появилось что-то живое. В воздухе зудела кусачая мошка, жирные пиявки падали с безлистных ветвей, тонкими струями перетекали змеи. Квест устал взмахивать палкой, отшвыривая с дороги шипящих аспидов.

Потом вышли к болоту. Это была скверная топь, не чета домашним трясинам, где знающий человек если и не пройдёт, то на брюхе проползти всегда сумеет. А тут ямы, полные густого ила, казалось, сливались одна с другой. В таком болоте и кикимора жить не станет, ей тоже уют требуется и тина на прялку.

Квест взирал на бурую топь, позабыв закрыть рот. Ясно, что дальше дороги нет, никто тут и десяти шагов не пройдёт. Можно и не пытаться.

Однако чернобородый маг видом болота ничуть не смутился. Поворожил немного, кинул в грязь что-то невидимое и спокойно ступил в самое, казалось, гиблое место. Поверхность болота прогнулась, словно зыбун, но не прорвалась, легко сдержав человеческий вес.

– Идём! – приказал колдун. – Только по сторонам поглядывайте. Вряд ли в этих ямах никого нет, а мне дорогу держать надо.

Слова Шемдаля подтвердились очень скоро. Путники не прошли и полсотни шагов, как на ровную полосу полезло нечто огромное, шевелящееся и столь густо покрытое грязью, что нельзя было разобрать, что же это за существо. Квест не мог даже понять – живой чудик или это опять что-то вроде каменных лап, убивших Алвиса. Полоса прогнулась под тяжестью монстра, липкая громада соскользнула в грязь и снова полезла, тупо и бессмысленно. Шемдаль, которому приходилось удерживать от падения в бездну не только людей, но и их противника, стонал сквозь сжатые зубы, Семир молча разил мечом, пытаясь согнать болотного чудика с человеческой дороги. Квест тоже несколько раз ткнул клинком и едва не упал, поскольку сталь почти не встретила преграды, ухнув в тело трясинника, словно в ком дурно сваренного киселя. Дорога качалась и ходила ходуном, угрожая выскользнуть из-под ног.

И в это время вперёд выскочил Орен Олаи. В руке купца едко дымился плотный бумажный свёрток.

– Берегись! – крикнул Олаи, швырнув свой снаряд в широкий разрез, на миг возникший после удара мечника.

Тупо бухнул удар, туша противника взбухла пламенем; дико было наблюдать эту картину: кружевную вязь из огня и липкой слизи, противоестественно взметнувшуюся над безучастной топью. Потом ощутившая удар бездна колыхнулась, нестойкую тропу свело судорогой. Люди попадали, цепляясь за изогнутую ленту, а разнесённый в клочки трясинец попросту растёкся вонючей жижей. Один Шемдаль устоял на ногах. Глаза его были закрыты, из закушенной губы сочилась кровь. Семир, сумевший вскочить первым, кинулся к магу:

– Помочь?

– Бегом! – прохрипел волшебник, наугад бросая перед собой ленту дороги.

В нескольких шагах позади вновь начал нарастать бугор разорванной твари. Баз и Олаи подхватили под руки Шемдаля, и путники кинулись прочь, не глядя куда бегут, лишь бы подальше от этого места.

Им повезло не пойти кругами, а пересечь болото едва ли не в самом узком месте. Противоположный берег был крут и каменист – самое подходящее обиталище для серых тварей и рукастых ловушек, однако путники обрадовались ему как родному. Знакомая беда – это полбеды.

Окончательно ослабевшего Шемдаля уложили на расстеленный плащ, дали глотнуть крепкого вина. Шемдаль закашлялся, однако цвет лицу вернулся и глаза обрели осмысленное выражение. Маг оглядел болото, уже не спокойное, а булькающее, густо-кипящее, словно каша в походном котелке.

– Эк мы его разворошили! – восхищённо произнёс Юстин Баз. – Никак успокоиться не может. А это часом не горбина нашего красавца показалась?

– Какой это красавец, – проговорил Шемдаль. – Это просто трясина такая. Жижа. Я на неё заклятие наложил, затвердеть заставил, а она в ответ взбурлила. Красавцы там тоже есть, только мы их стороной обошли, а на эту дрянь выползли. Не думал я, что она такая тяжёлая. Считай, всё болото на руках поднять… Теперь оно не скоро успокоится. Как назад пойдём – не знаю, хоть обходную тропу ищи.

– Сперва надо туда дойти, – напомнил Семир. – Кто знает, сколько ещё идти придётся.

Квеста тоже волновал этот вопрос. Сказано – идти на закат, а сколько идти? Припасов у них с собой – на две недели, а воды всего на день. Что, если больше не попадётся родника? А уж съедобного на этой стороне за два дня ничего не встретилось. А ну как к неведомому месяц дороги окажется? Околеют с голоду. Кабы знать, к чему готовиться, оно бы и ничего, а так тяжко… Хотя, ежели с другой стороны посмотреть, то, может, идти вовсе не две недели, а два дня. Вон они какие куски отмахали! Кто знает, вдруг, поднявшись на ближний увал, увидишь впереди цель – таинственное неведомое. И сразу придётся молча произносить желание. Вот только какое? Конечно, мужицкая просьба грузнее – мёда попросить или гречи… но и с художником так славно придумалось. Жалко, что Тур пропал, и Лида тоже жалко.

Олаи тем временем разогрел камень колдовской ниткой, а Шемдаль наворожил совсем тоненькую полоску охранных заклинаний – на большее сил не хватало. Поужинали всухомятку. Семир сказал, что теперь дежурить будут по двое, первую половину ночи – он с Юстином, вторую – Квест и Олаи. Никто не возражал, понимали, что магу надо набираться сил.

Засыпая, Квест размышлял, удачный сегодня выпал день или неудачный. Если считать, что Вислоух пропал вчера, то сегодняшний день не так и плох, а если сегодня, то – хуже некуда. Непонятно это было. Так Квест и уснул в недоумении.

Ночь прошла спокойно, а когда родной восток начал светлеть, Орен разбудил спящих. Собрались быстро, Шемдаль сказал, что сможет идти сам, и даже мешка своего никому не отдал.

Двинулись в путь. Конечно, за увалом ничего особого не оказалось – только заросли железных кустов, насквозь проржавевших, но всё равно колючих и рвущих одежду. С каждым шагом кусты смыкались гуще, тонкие ветки метили в глаза, растущие из-под земли шипы пробивали подошвы новых нестоптанных сапог. Потом среди непролазья обнаружилась тропа, неширокая, но показавшаяся удобней велийского тракта, однако Шемдаль не позволил идти по ней, и отряд продолжал ломиться сквозь ржавый частотал. Лишь к вечеру железное кладбище иссякло и путники вышли на чистое место, поросшее жухлой седой травой. Тут и остановились на ночлег.

Засыпая, Квест привычно раздумывал, хороший сегодня день или не очень. Никто за день не погиб, а это главное. Но прошли всего ничего – с гулькин нос, и воды отыскать не сумели – во флягах плещется на самом донышке. Если завтра день окажется столь же удачен, то о будущем можно и не загадывать. Под эти жизнерадостные мысли Квест и уснул, а проснулся от рёва, грохота и криков. На лагерь лезло что-то громадное и живое, горбом выпирающее на фоне звёздного неба. Квест метнулся в сторону, уходя с пути неведомца, и лишь потом заметил, что второпях забыл в лагере меч, ухватив лишь дорожную палку, которой весь предыдущий день обламывал хрупкие чугунные ветки.

Возвращаться было уже некуда, Квест саданул изрядно сточенным наконечником в тёмную громаду и с радостью почувствовал, что палка не отскочила и не провалилась в никуда, а глубоко вонзилась в плоть, как следует ранив врага. Чуть в стороне грохнул боевой клич Семира, которому вторили вопли Олаи. Голос Юстина звонко выкрикнул:

– Давай!

Полыхнуло пламя, едко запахло порохом.

Мельком Квест подумал, что и ему надо бы драться там, но раз уж довелось отскочить в эту сторону, будем бить незваного гостя отсюда. И Квест вновь всадил окованную палку в живой холм. Темнота перед глазами дёрнулась, но никак не попыталась защититься. Тогда Квест разбежался, с разгону взлетел на верхушку живого холма и принялся остервенело ударять палкой, словно долбил пешнёй лунку в зимнем озере. После пятого удара на сапоги Квесту хлынуло липкое, тело чужака вздыбилось, едва не сбросив отчаянного наездника, но Квест сумел удержаться, ухватившись за прочно засевший посох, а затем вновь принялся долбить темя противника и бил до тех пор, пока не понял, что терзает мертвеца.

Крики внизу смолкли, вспыхнул факел, голос Семира встревоженно спросил:

– Что с тобой? Ты ранен?.. – потом Юстин Баз негромко крикнул:

– Квест, ты где?

– Я тута, – ответил Квест.

Ноги его вдруг стали вялыми и непослушными, приходилось цепко держаться за палку, чтобы не упасть.

Юстин вздел факел повыше, увидав Квеста, попирающего ногами ночное чудовище, присвистнул:

– Эк тебя занесло, на самый купол. Как ты туда влез-то?

– Оно с той стороны голое, – ответил Квест, глядя вниз. Там, где стояли его товарищи, тело зверя топорщилось десятками конечностей, вздрагивающих, не желающих признавать своей смерти. Юстин коротким ударом обездвижил особо шуструю лапу, разбежавшись, одним махом взлетел на макушку зверю. Ухватился за вбитую в темя дубинку, покачал головой:

– Здорово ты его. А мы уж не чаяли остановить эту зверюгу.

Квест с шумом выдохнул воздух. Похвала мастерового, его крепкая рука вернули самообладание. Поднатужившись, Квест выдрал из раны палку и, не дожидаясь помощи, спрыгнул вниз. Лишь там он увидел, что Семир и Олаи склонились над неподвижным Шемдалем.