Цветы запоздалые Суриков Игорь

Бонсай

Я пытаюсь заняться бонсай.

Может быть, и сумею, не знаю.

Только мне удивительно это:

На окне кедр сибирский, как летом.

Как ребенок, он мал и забавен,

В чем-то лесу дремучему равен.

Успокоит меня и поддержит

В январе нежной зеленью свежей.

За окошком бушует пурга,

Спит до мая замерзший осинник,

У меня на окошке тайга

И фиалки цветок бело-синий.

Моя малая роща святая,

Ты одна у меня дорогая.

Ту, что раньше была мне всех ближе,

Больше я никогда не увижу.

2011

Спасите планету

Я снова проехал дорогой,

Открытой ветрам, полевой.

Крутили педаль мои ноги,

Рулем управлял я рукой.

Но не было в сердце отрады,

Цветы не кивали мне вслед.

Кричали мне птицы: «Не надо,

Тебе не уехать от бед!»

От мусора гибнет Россия.

Не знают поля добрых рук.

Траву здесь давно не косили,

Помойки и свалки вокруг.

Где прежние грабли и вилы?

Крестьянской не встретишь избы.

Коттеджи, фазенды и виллы

Кругом проросли, как грибы.

В лесах ни груздей, ни малины.

Природа заплакала вдруг.

Машины, машины, машины

Испортили землю вокруг.

Опомнитесь люди, ей-богу!

Зачем столько нужно машин?

Берите с собою в дорогу

Свой маленький велик один.

Планету свою сберегите,

Природе позвольте расцвесть.

Спасите, спасите, спасите

И жизнь человека, и честь!

2011

Бессонница

Во тьме не спится, пахнет мятой,

Зарниц колышутся огни.

Дома в округе сном объяты,

Мы с ночью бодрствуем одни.

Что беспокоит ум тревожный:

Болит нога, далек рассвет?!

Вернуть ушедших невозможно,

Путей к минувшей жизни нет!

Мой ум справляется давно

С мучительною мыслью важной:

Лишь человеку знать дано,

Что жизнь закончится однажды.

Все, что любил он и желал,

Навечно, как туман, растает.

Все, что терпел и чем страдал,

Тревожить душу перестанет.

Вокруг все будет, как всегда:

Леса, луга, людей заботы.

Не будет только никогда

Тебя для жизни и работы.

Меня родили, не спросив,

Хочу ли мучиться загадкой.

Теперь уйду я, всех простив,

Уйду безропотно, украдкой.

2011

Праздник народного единства

Сегодня праздник, вновь воскресший

На родине из глубины веков.

Был день, уже давно ушедший,

Когда в Москву вернулись вновь

Войска под знаменем свободы

От власти иноземных сил.

Тот праздник от лица народа

Наш русский царь провозгласил.

Помянем двух людей отважных,

Собравших ополченья рать.

Нам имя Минин и Пожарский

Нельзя в России забывать.

Помянем тех, кто шел сурово

Москву очистить от врага.

Нам эта память ныне снова,

Как прежде, стала дорога.

4 ноября 2011 года

Ленин, Сталин, Гитлер

«Выродок, нравственный идиот от рождения,

Ленин явил миру как раз в разгар своей

деятельности нечто чудовищное, потрясающее,

он разорил величайшую в мире страну и убил

миллионы людей, я среди бела дня спорят:

благодетель он человечества или нет?»

Иван Алексеевич Бунин,

Нобелевский лауреат,

великий русский писатель

Три имени в прошедшем веке

Как бездн небесных мертвая вода,

Где звездные струятся реки

И в черных дырах гибнут навсегда.

Два имени, которые убили

Имен и звезд российских, без числа.

Владимир Ленин и Иосиф Сталин,

Как много натворили эти двое зла!

А третий, рейх устроивший на Рейне.

Он немцем был, но только все ж

Не Гете был он и не Гейне,

А Гитлер, и на дьявола похож.

Их сердце перестало биться,

Хоть тела нет, но мысль еще жива.

Как жаль, что этим удалось родиться

И жить в Берлине и в тебе, Москва.

2011

Сыну

Подари мне немного тепла,

Не скупись на заботу, сынок.

Неужели метель замела

Все, что прежде я чувствовать мог.

Мамы нет, только детский привет

Воскресит радость прожитых дней.

Принеси мне засохший букет

С непутевой тропинки моей.

Вновь в прошедшее дверь приоткрой,

Пусть опять телефон зазвонит.

Лишь по ниточке тонкой порой

Моя юность со мной говорит.

2011

Судьба музыканта Поэма

Я описать решил дорогу,

Которой в жизни проходил

Мой сын — надежда и подмога,

Пока в беду не угодил.

Он музыкант и много правил

Игры в оркестрах изучил,

И не один маэстро правил

Задорный юношеский пыл.

Я назову имен немало:

Вот Коган — гения сынок

Здесь имя часто помогало,

Но виртуозом стать не смог.

Потом мой Дима вырвал место

В другом оркестре, где давно

Сурово правила маэстро

Дударова, вполне умно.

Затем отправился мой Дима

В Национальный наш оркестр,

Там пианист Плетнев на диво

За дирижерский пульт залез.

И наконец, возник Светланов,

Тотчас мой сын пришел к нему.

В России это был немалый

Талант и гений по труду.

По крайней мере, в эту пору,

Когда застой в России кис,

Светланов быстро ехал в гору

И за границей шел на бис.

Хорошее то было время,

Кругом сидели без гроша,

А музыканты вслед за

Женей Выделывали антраша.

Немало долларов добыли,

Светланов был их твердый руль,

Но перестройки подкосили

И посадили их на рубль.

Мой сын не знал, куда же деться!

Без денег жизнь совсем не та.

Во что прикажите одеться

И как добудится еда.

Однако Дима мой не промах:

Последний свой зеленый бакс

Истратил он для жизни новой,

Купил заморский чудный факс.

И стал запросы за границу

По факсу часто посылать:

Нельзя ли, мол, хотя б за пиццу

Или за доллар вам сыграть?

Два раза ездил он в Европу.

Сан-Себастьян его отверг

И в Барселоне только попу

Ему намылили в ответ.

Но есть в России герб старинный:

Две головы завел он впрок,

Одна на запад смотрит жирный,

Другая косит на восток.

И отвернувшись от Европы,

Мой Дима глянул на Китай.

И хоть порядок там был строгий,

Но пригласил его Шанхай.

В Шанхай уехал Дима с дочкой,

Жену, конечно, прихватив,

А сын остался одиночкой,

Обиду гордо проглотив.

В Шанхае Диму посадили

Почти за самый первый пульт

И тыщу баксов отвалили,

Чтоб он завел московский культ.