Покровские ворота (сборник) Зорин Леонид

Белоглазов . Как прикажете.

Показываются Елизавета и Бониперти.

Кустов (остановившись, потрясенно) . Господи, женщина-то какая…

Алексей (негромко, внушительно) . Шевелись, господин пиит, шевелись.

Кустов и Белоглазов уходят. Алексей отступает в глубину.

Елизавета (садится) . Я его другим представляла.

Бониперти . Бойтесь его, мадонна, бойтесь. Верьте, мне было достаточно взгляда, чтобы понять, сколь он опасен.

Елизавета . Он неспроста явился, я знаю. Отчего-то мне и тревожно, и радостно. Я предчувствую в своей судьбе долгожданную перемену.

Бониперти . Прислушайтесь лучше к моим словам.

Елизавета . О чем ты? Или звезды мне лгут? Или ты им больше не веришь?

Бониперти . Мадонна, судьбу нельзя искушать.

К ним приближается Алексей.

Алексей . Я мог просить, чтоб меня представили, но рассудил, что представлюсь сам.

Елизавета . Вам нет нужды представляться, граф. Средь русских вряд ли есть хоть один, кто бы не знал своей же славы.

Алексей . Благодарствую. Хоть и не заслужил… (Запнулся.)

Елизавета (живо) . Не знаете, как ко мне обратиться? Я вас выведу из затруднения – можете звать меня княжной.

Алексей . Изрядно сказано, хоть и впервой помогают мне. Весь свой век я, княжна, помогал прочим.

Елизавета . Эти слова вселяют надежду. Мой секретарь – синьор Бониперти.

Бониперти . Граф, к вашим услугам.

Алексей (с еле уловимой интонацией) . Весьма рад. Мне очень это знакомство лестно.

Елизавета (обратясь к Бониперти) . Вот теперь мне душно. Принесите мороженого.

Бониперти . Слушаюсь, мадонна. Иду. (Медленно уходит.)

Алексей . Сколь могу судить, господин преловкий.

Елизавета . Я услала его, полагая, что вдруг вам неприятен любой свидетель. Вы столь верный слуга государыни вашей…

Алексей . Благодарю, княжна, за заботу. Мы, Орловы, в своих поступках вольны и отчета в них не даем.

Елизавета . Но когда я писала вам, вы не ответили. Или, может быть, не решились ответить?

Алексей . Зачем вам письмо мое? Я сам явился.

Короткая пауза.

А свидетели мне и впрямь не нужны. Нам без свидетелей лучше будет.

Елизавета . Я живу на виа Кондотти, граф. Вы мой дом просто найдете.

Алексей . Не сомневайтесь, княжна, найду. (Как бы слушая пенье, внимательно глядят друг на друга.) Много слышал я, сколь вы совершенны. Однако ж не мог и вообразить.

Елизавета . Граф, перед вами несчастная женщина.

Алексей . Княжна, кто счастье другим дарит, сам счастлив редко бывает. Но и тут фортуны можно дождаться. Страшен черт, да милостив Бог.

Елизавета . В эту минуту я счастлива, граф.

Алексей (чуть помедлив) . Я так же, княжна, – как давно уже не был.

Пение обрывается. Звучат аплодисменты, восторженные голоса.

4

В доме на Via Condotti. Вечер. Елизавета и Бониперти.

Елизавета (глядя в окно) . Поздно, а улица все пуста. Что за тоска, душа не на месте. Вот и весна пришла. А зачем? Так я ждала ее. Ты уверял, что она мне благоприятна будет? Нет, не хочу весны, не хочу. Прежде любила, теперь уж нет.

Бониперти . Мадонна, вы мне должны довериться. Все исчислено, все сочтено. Давно уж Томас Иосиф Мут, неаполитанец, предсказал все действия, продолжающиеся до конца веков. Каждые двадцать восемь лет круг жизни меняется. Несчастный круг подходит к концу.

Елизавета . Ты говоришь, число мое – юр?

Бониперти . Истинно так, мадонна, – юр. Солнце описывает круг через двадцать восемь числ, и каждому отвечает год. Фер, квар, юр, амат, генус…

Елизавета (прерывает его) . Так, помню, помню… Значит – юр? И ошибки нет?

Бониперти . Мой бог, все движение было измерено в тринадцатом веке и с той поры за пять столетий не отклонилось ни на шаг. Число ваше – юр – третье солнечное число. И оно ударяет на год тысяча семьсот семьдесят пятый…

Елизавета . Ах, продолжай, продолжай… я слушаю.

Бониперти (берет ее руку в свою) . Будет студеной весна, а лето благоспешным, осень будет сырой и благополучной, зима протяжной. Хлеб будет дорог, но виноград изобилен. И брак великого государя успокоит народы.

Елизавета (озабоченно) . Чей же брак?

Бониперти . Терпение – нам все откроется. Следуйте только за мной послушно. Помните, вы рождены под Юпитером – он совершает свой путь за двенадцать лет. Ныне он ближе к Земле, чем когда-либо.

Елизавета . Ты прав, Юпитер – моя планета.

Бониперти . И это лучшая из планет. Тот, кому выпало под ней появиться, отмечен милостью Провидения. Это влажность и теплота, мир и добро. Цвет ее синий, а вкус сладкий. Ее растение – дуб, ее плоды – сахар, орех, миндаль, ее камни – смарагд, аметист, сапфир, а металл ее – цинк. Ее животные – орел и олень…

Елизавета . Ты еще позабыл – в часы Юпитера хорошо короновать королей и праздновать свадьбы.

Бониперти (мрачнея) . Вы помните только об этом, мадонна.

Елизавета (вздыхая) . Прекрасны знамения, но цель далека.

Бониперти . Кто знает, будете ли вы счастливее, когда достигнете ее, чем ныне, когда вы к ней стремитесь?

Елизавета . По-твоему, счастье недостижимо?

Бониперти . Вы из тех, для кого оно не в цели, но в средствах. Есть натуры – волнение на пути для них дороже приобретения. Что заставляет вас вести эту жизнь, в которой все непрочно? Послушайте, вы имели все, что женщина может лишь пожелать, – любовь, поклонение, даже богатство. И каждый раз предпочитали подвергнуть все риску и начать игру заново. Что причиной? Не ваша ли странная кровь, которая туманит вам голову? Вы совершили уйму безумств, но ведь вы из тех, кто обязан радостью своим ошибкам.

Елизавета . Если ты прав, то лишь в одном – всякое удовлетворение есть прозябание. Когда это верно для мужчин, то что же тогда говорить о женщине? Она живет для того, чтобы влачить свои дни либо в бессмысленной праздности, либо в обязанностях, еще более бессмысленных. И сердце и ум ее в вечной дремоте. Любовь, для которой она рождена, для нее несбыточна. Слишком много находится тех, кто готов погубить ее, и мало тех, кто ей сострадает.

Бониперти . И я обречен это слышать от вас? Я бросил свою судьбу вам под ноги, я должен сносить все ваши прихоти. Сто раз на дню я погибаю – от горя, от ревности, от безнадежности. И слышу, что вы не знали любви! Нет, вы знали ее столько, сколько не выпадало на долю ни одной из ваших сестер! Да и сами дарили ею столь многих! Вы были добры решительно ко всем, кроме меня. Ну так знайте – когда вызывают сатану, перед этим постятся и пьют вино на черном маке и конопляном семени, выжав в чашу белье распутницы. Ваше белье для этой цели подошло б наилучшим образом! Женщина лживая, без совести и стыда! Стоило вам почувствовать власть, и вы перестали даже таиться. Это вам-то не сострадали? О, я бы бежал от вас на край света, если б не знал, что без меня вы погибнете. Кто вам поможет? Пий Шестой? Кто вас спасет? Ваша Франциска? Ваши поляки? Ваши лакеи?

Елизавета . С тобой или нет, будет то, что будет. Но в чем ты винишь меня? Бедный друг, свою участь ты выбрал сам. Разве не ты во мне пробуждал это бессонное честолюбие? Не ты носился по всем столицам, сговариваясь о моих шагах, внушая, что надлежит мне делать? Не ты ли всегда меня уверял, что Ватикан меня не оставит? И что ж, почуяв, что я становлюсь хозяйкой своей судьбы, ты решил остановить меня, чтобы я повиновалась твоим желаньям? Я искала любви? Но в этом мире она мне была единым прибежищем. Прости мне, если не у тебя искала ее.

Бониперти . Простите и мне. Я знаю, слова мои несправедливы. Я зол на себя, а не на вас. Но я схожу с ума от отчаяния, видя, что вы готовы сделать худшую из своих ошибок.

Елизавета . Молчи, или я тебя прогоню.

Бониперти . Вы ждете его, слепое созданье? Вы можете думать, что человек, осыпанный всеми дарами фортуны, достигший почти императорских прав, забудет все ради женских глаз и все, что имеет, поставит на карту?

Елизавета . Что ж, однажды он так и сделал.

Бониперти . Да, но это было очень давно, ему еще нечего было терять.

Елизавета . Кроме своей головы.

Бониперти . Пусть так. Но жизнь для подобных людей – своя ли, чужая – цены не имеет. Их привлекает только власть. Теперь, когда он ею обладает, он не расстанется с нею.

Елизавета . Правда. Но он захочет ее увеличить.

Бониперти . Признаюсь вам, я себя проверял и вновь составил ваш гороскоп. Аспект в первом созвездии ясен – враг поджидает вас в тишине.

Елизавета (озабоченно) . Как же? Ведь отраженный свет был для меня благоприятен?

Бониперти . Если вы будете осторожны.

Елизавета (глядя в окно) . Боже милостивый, наконец.

Бониперти . Мадонна, есть еще время, исчезнем. В мире выигрывает лишь тот, кому удается лучше укрыться. Мы еще молоды – вы и я. Возьмем жизнь, пока она с нами.

Елизавета (улыбаясь своим мыслям) . Поздно, Пьетро, теперь уже поздно.

За дверью шаги и голоса.

Бониперти . Клянусь вам, я его не пущу. Скажите Франциске, что вы больны.

Входит Алексей. Несколько мгновений он и Елизавета молча смотрят друг на друга.

Елизавета . Я вас уже перестала ждать.

Алексей . Я на ветер слов не бросаю.

Бониперти (ненавидяще) . Граф, вы пришли в неурочный час.

Алексей . Ступайте, господин секретарь, вы не понадобитесь сегодня. (И так как Бониперти остается стоять, он легонько его приподнимает и выносит за дверь. Затем поворачивается и медленно идет к Елизавете.)

Спустя неделю. Ночь. Алексей и Елизавета в доме на Via Condotti. Далекая мелодия.

Елизавета . Как ночь тепла. Слышишь, играют…

Алексей . Как не слышать. Все не уймется.

Елизавета . Влюбленный какой-нибудь кавалер, хочет, должно быть, занять свою даму.

Алексей . Этим ли занимают дам? Дамы любят другие песни.

Елизавета . Знаешь ли, чего я хочу? Хоть бы со мной ты позабыл свою превеликую опытность.

Алексей . Где там? Годы, Лизанька, давят больно. Что прожито, того уж не скинешь.

Елизавета . Когда ты почувствовал в первый раз, что я тебе дорога?

Алексей . Не вспомню. Как увидел, так понял – она.

Елизавета . И я поняла. Едва ты вошел. Вот и судьба моя. Все решилось.

Алексей . Неужто уж неделя прошла, как я сюда явился?

Елизавета . Так мало!

Алексей . Неделю ровно к тебе пришит. Ровно к кресту прибит гвоздями.

Елизавета . Сладок ли крест?

Алексей . То-то, что сладок. Зелье какое дала?

Елизавета . Не зелье. Есть другое тайное средство.

Алексей . Какое ж?

Елизавета . Нельзя говорить.

Алексей . Скажи.

Елизавета . Только заснул ты, я сорвала три волоска с твоей груди, потом их связала с тремя своими и, положив на грудь, сказала: возлюбленный, полюби меня. Это и есть заклятие Шивы.

Алексей . Откуда все это знаешь? Ты ведьма?

Елизавета . Ведьма, Алеша, – теперь ты мой.

Алексей . Чай, итальянец тебя обучил?

Елизавета . Бойся его, Алеша.

Алексей . Зачем?

Елизавета . Люди малого роста опасны.

Алексей . Мне все едино – велик иль мал. Орловы никого не боятся.

Елизавета . И своей государыни?

Алексей . Ты. Ты моя государыня.

Елизавета . Тише. Срок еще не пришел.

Алексей . Придет. Если вторую Екатерину я посадил на русский трон, то и вторую Елизавету на него возведу.

Елизавета . Алеша… Как она, верно, меня клянет.

Алексей . Что тебе, право, об этом думать?

Елизавета . Она уж и того не простит, что я на двадцать лет моложе.

Алексей (смеясь) . Я свидетель, что это так.

Елизавета . Она должна меня ненавидеть, как ненавидят человека, которому причиняют зло. И чем ему больше делают зла, тем больше ненависть. Только подумай, все она у меня отняла – имя, корону, мою судьбу. Милый мой, я тебе покажу духовное завещание матери. Сколько враги за ним охотились, уповая скрыть от меня тайну моего рождения. Я уж ребенком мешала всем. Впрочем, как знать? Мадам Ментенон не стала бы королевской женой, если бы ее колыбель не раскачивалась в темнице.

Алексей . Вот и я того же держусь, что препятствие не помеха. Поставишь перед конем забор, он его и перемахнет.

Елизавета . Все-таки в детстве мне лучше было. Ах, не хотелось мне вырастать. Точно предчувствовала, что ждет. Я тогда в Персии жила. Ты никогда в Персии не был? Что за страна, на сон похожа! В городе Исфагани стены ночью прозрачны, как кружева. Кажется, дунь, и улетят. Как в сказке. Италия – это земля, а Персия – небо.

Алексей . Ты все запомнила.

Елизавета . Детские годы я больше помню, чем те, что рядом. Согрей, Алеша. Я вдруг озябла. Ох, дай вздохнуть.

Алексей . Много ты видела разных стран?

Елизавета . Много, Алешенька, я скиталица. Видно, что звезды меня берегли. Я под Юпитером родилась. А знак мой Стрелец. Когда он восходит, тогда Юпитер повелевает. Звезда же моя зовется Альзебра.

Алексей . Красивое имя.

Елизавета . Надобно верить в свою звезду, она и поможет. Дай, я тебе надену перстень. Это ведь не простой перстенек. Это твой талисман, Алеша. Пантакль. Скоро ты сам увидишь, какова в нем сила влияния. Видишь, в оправе его сапфир. А сапфир – это камень солнца. Под ним же листик гелиотропа. Сапфир – это мой заветный камень. Он исцеляет от меланхолии, усугубляет мужество, тешит. Утром взгляни, что за синий цвет. Густ и темен, почти фиолетов. Любимый мой цвет. А мы с тобою – теперь одно.

Алексей . Спасибо, Лизанька. Все-то ты знаешь.

Елизавета . Погоди. Я многому тебя научу. Свойства камней многообразны. Надо их помнить, сердечный друг. Аквамарин укрепляет зрение и лечит ярость. Зато алмаз смиряет гнев и дает воздержание.

Алексей . Ну его к лешему. Ни к чему.

Елизавета . Вот ведь ты какой ненасытный. Гиацинт спасает от грома, смарагд обезвреживает яды.

Алексей . Вот это дело.

Елизавета . А бирюза мирит поссорившихся супругов.

Алексей . Обойдемся и без нее. (Обнимает Елизавету.)

Елизавета (тихо) . Багряно-желтый сердолик помогает разрешиться от бремени.

Алексей . Это уж точно мне надо знать.

Елизавета . Что ж ты смеешься? Жизнь моя, ты знаешь ли, о чем я мечтаю? Тебе наследника подарить. Тебе и России. И чтоб он был красив, как мать, силен, как отец, и храбр в любви, как они оба.

Алексей . Ой, Лизанька, рано еще мечтать. Действовать надобно. Знаешь ли ты, в чем отличие бессмертных от смертных? Не в дарованьях и не в уме – в способности к действию. В ней одной. Завтра я отбуду в Ливорно. Там стоит послушный мне флот. Для него закон – мое слово.

Елизавета . Алеша, не оставляй меня.

Алексей . Не дело мужчины лежать под юбкой.

Елизавета . Если ты уйдешь хоть на час, я умру, я и жить не стану.

Алексей . Едем со мной.

Елизавета . С тобой?

Алексей . Решись.

Елизавета . Как же… так вдруг?

Алексей . Чего же мешкать?

Елизавета . Милый, я сама не пойму. А боязно…

Алексей . Что ж нам теперь бояться? Кто боязлив, тот воюй на перине и не мечтай о русском троне.

Елизавета . Правда твоя.

Алексей . Теперь, мой друг, положимся на свою фортуну. Вынесет, будем вместе жить, а выпадет помереть, так рядом.

Елизавета . Еду.

Алексей . Ты женщина по мне.

Елизавета . Отныне и навсегда, Алексей, – одна ты мне на земле защита.

Алексей (чуть слышно) . Ах, Лизанька, приголубь меня. Дай позабыть про все на свете. Про все, что знал, про все, что узнаю. А пальчики у тебя что пух. Как облачко по щеке порхнуло. Ах, Лизанька, где я с тобой побывал? На земле так не было, на небе не будет.

Елизавета . Подумай только, в какую-то ночь мать моя и отец мой вот так же любили друг друга и шептали: ах, Лизанька, ах, Алеша, ах, Лизанька… чтоб мне потом явиться на свет и ныне тебе шептать вот так же: ах, Алеша… и слышать в ответ: ах, Лизанька…

Алексей . Приедем в Ливорно, утром солнце взойдет над бухтой, ветер раздует нам паруса, и полетим мы с тобой по морю.

Занавес.

Часть вторая

5

Палуба корабля. Лесенка ведет в кают-компанию. Елизавета и Кустов. Вечереет.

Кустов (чуть нараспев) .

Все в свете суета, в котором мы живем.

Все тленность, все ничто, мечта пустая в нем.

Мы только за одной стремимся суетою,

За нами суета, и нет душе покою.

Елизавета . Ах как верно, так верно, чудо как верно!

Кустов (нараспев) .

Мучительная страсть, престань меня терзать,

Престань прекрасную мне в память вображать.

Мне скучно, где моей драгой не обретаю,

И пусто меж людей без ней, я почитаю.

Елизавета . Все так, все так. Женщина так же себя ощущает.

Кустов .

Жестокая судьба грозит бедами мне.

Я мучусь наяву, я мучусь и во сне.

Елизавета . Как ты сказал? Повтори. Жестокая…

Кустов . Жестокая судьба грозит бедами мне.

Елизавета . Что за дар – слова отыскать, чтобы они в самой душе отзыв родили. Дар высокий! Не правда ль, Михаил Никитич, в словах вся музыка заключена, все равно что в клавишах или в струнах, ее из них надо только добыть.

Кустов . Справедливо заметить изволили. Оттого-то пиит своей судьбы, сколь бы горькой она ни была, на другую не променяет, что Бог вложил, то Бог и возьмет.

Елизавета . Как пели вчера на берегу! Все отдать за такое пенье! Помню, ребенком еще, средь ночи, я вдруг проснулась, слышу, поют. Я и пошла на звук голосов. Долго я шла – едва догнали. Так ворочаться не хотела, так плакала – не приведи господь.

Кустов (чуть слышно) . Ваше сиятельство, Лизавета Алексеевна, вернулись бы, а?

Елизавета . Ты что бормочешь?

Кустов . Слова более не скажу. А вот вам крест – не надо вам с нами. Мы не для вас, а вы не для нас.

Елизавета . Что с тобой, Михаил Никитич? Если б тебя Алексей Григорьевич услышал…

Кустов . На месте б меня убил.

Елизавета . Вот видишь. Отныне нам врозь не жить. Понял? Мы теперь неразлучны. Значит, мой друг, совет твой дерзок.

Кустов . Прошу вас великодушно простить.

Елизавета . Прощаю – больно стихи душевны. И день сегодня четверг. Мой день. (Уходит.)

Кустов сидит, опустив голову на руки. Появляется Алексей – насуплен и мрачен.

Алексей . Рожу что прячешь? Верно, опухла? С опохмелу, поди, разнесло?

Кустов . Трезвый я.

Алексей . Расскажи другому. Трезвым ты отродясь не бывал. И на корабль к ночи вернулся, видно от трезвости.

Кустов . Задержали. Встретился давешний дворянин.

Алексей . Белоглазов? Он уж в Ливорно?

Кустов . О том, ваша светлость, и говорю.

Алексей (резко) . А спрашиваю – так повтори. Невелик барин – язык не отсохнет. ( С усмешкой. ) Что ж, за наукой сюда он прибыл?

Кустов . Сказывал – денежные дела.

Алексей . Борзый щенок – где мы, там и он. Чай, о княжне пытал?

Кустов . Беспременно. Долго ль в палаце жила и легко ли приглашение приняла. Как себя чувствовать изволят на корабле?

Алексей . Про меня говорил?

Кустов . Сторонкой. Как ваше расположение, скучны или веселы? Скоро ль в путь?

Алексей . Вишь, доброхот. Не ухватишь, скользок. Значит, поил он тебя?

Кустов . Поил.