Покровские ворота (сборник) Зорин Леонид

И пусть, бродя по белу свету,

не помогал он Лукичу,

он примет деятельность эту,

как дорогую эстафету,

как путеводную свечу.

Кубов

Силен…

Данаев

Умеет выступать.

Бобров

Да, мягко стелет, жестко спать.

Орлюк подводит к нему Молочникова.

Молочников?

Орлюк

Да, это он.
Молочников.

Бобров

Антон?

Орлюк

Антон.

Бобров

Преемник, значит?

Орлюк

Нет, наследник.

Бобров

Ну что же… Я – не привередник.
Теперь сойдет, какой ни есть…

Молочников (Орлюку, тихо)

Ты слышал? Он затронул честь.
Он презирает. Ненавидит.

Орлюк

Да он в упор тебя не видит.
Он высоко сейчас парит,
летя по горним эмпиреям.
Он – не с Антоном, не с Андреем, —
он, может, с Богом говорит…

Молочников

Ты думаешь?

Орлюк

Пенсионеры
уносятся в иные сферы.

Булкин

А крут Бобер…

Кубов

Что ж, у Бобра
хоть пасть стара,
да масть сера.

Коницына (со смешком)

Не зря потерся между вами.

Данаев

Его не улестишь словами.

Булкин

Не сговоришься с Лукичом.
Уж этот знает, что почем.

Молочников (Орлюку, тихо)

От всех идет собачий холод.

Орлюк

Не нахожу.

Молочников

Бросает в дрожь.
А ты к тому же им поешь,
что я неопытен и молод.
Теперь меня не ставят в грош.

Орлюк

Ну хватит. Прекрати стенанья,
тут не раденье, а собранье
с торжественной повесткой дня.
Тут коллектив, а не родня.
Для выяснений отношений
условий нет. И словесам —
нет места. А теперь – без прений.
Закройся. Вышел лидер. Сам.

Появляется Кирилл Петрович Балтазаров.

За ним идет Тишин. Общий гул.

Балтазаров

Ну что? Все в сборе? А виновник?

Бобров

Явился загодя.

Балтазаров

Добро.
Что значит – опытный чиновник.
На днях сидели на бюро
и я сказал: кого другого
и не заметишь, а Боброва
еще помянем мы не раз.
Ну что ж, начнем, без общих фраз.
Бери бразды, Семен Уварыч.

Тишин

Товарищи! Невесел я.
Вся наша дружная семья
сейчас невесела. Товарищ,
который так активно жил,
наш друг и спутник наш в походах,
уходит в этот день на отдых.
Он этот отдых заслужил.
Теснят воспоминанья грудь.
Встает перед глазами снова
достойный, безупречный путь
Ивана Лукича Боброва.
Но это слово – не доклад.
Скажу, чтоб кончить без оказий:
не зря отмечен он в приказе,
не зря и месячный оклад
ему вручат. Все это знаки
признания его трудов.
Пусть будут юные служаки
такими, как Иван Бобров.
Есть матерьял для мемуаров,
но говорят – с горы видней:
Кирилл Петрович Балтазаров
нам скажет лучше и полней.

Балтазаров

Конечно, прав товарищ Тишин.
Взгрустнешь, когда уходит друг.
Но мне и в этой грусти слышен
отчетливый мажорный звук.
Уходит спутник боевой
на отдых, но – не на покой.
Пусть нынче он идет на пенсию,
но пенсия – он знает сам —
звучит не лебединой песнею,
а стимулом к иным трудам.
Тео-ре-ти-чес-ким. Им добыт
бесценный опыт. Этот опыт,
чтоб втуне не прервалась нить,
необходимо обобщить.
Кто это сделает верней?
Никто. Так пусть перо Боброва
заложит добрую основу
для практиков грядущих дней.
Он знает службу. Он – мудрец.
Он в самом деле образец.
Он светел, как его анкета.
Есть у него особый дар.
Мы отказались от банкета,
нам ни к чему хмельной угар.
Сказав, что мы гордимся им,
мы это трезво говорим.
И право, лучшая награда
для этого седого льва
как уваженье аппарата,
так и народная молва.
Я знаю, будет предо мной
сиять кристальной белизной
его серебряная прядка.
Лукич, счастливого пути!
Теперь позвольте перейти
к вопросам общего порядка.
Да, всем нам дорог этот дом.
Но можно ль замыкаться в стенах?
При неизбежных переменах
должны мы помнить об одном:
общественный порыв могуч.
И пусть священна директива,
народотворчество – вот ключ!
Решает инициатива,
участие широких масс.