Хроники Вергилии. Изгой Ятаганов Виктор

«…В трущобах Приграничного района обитала еще одна раса. Раса, появившаяся на Вергилии из-за досадной ошибки Всемогущего. Изгои. Твари, в чьих жилах кровь людей смешалась с кровью других рас.

После заключения Договора[1], когда в городах людей стали появляться анклавы эльфов и орков, по всему Лагарону прокатилась волна ужасных межрасовых кровосмешений, результатом которых стало появление изгоев. Люди ненавидели и боялись их, остальные расы – презирали.

Внешние отличия могли быть совсем незначительными – такие, как цвет кожи или волос, а могли и очень бросаться в глаза – рога, зубы, недоразвитые крылья на спине. И почти всегда «плоды» подобной страсти получались необыкновенно уродливыми и мерзкими.

И люди навеки прокляли новую расу, лишив изгоев права на человеческую жизнь…»

(Великий Архимаг Зерникус III, 852 г. П.С. Выдержка из «Истории мира»)

Глава 1

Вергилия XIV,

год 998 от Сотворения мира

Как-то так получилось, что при небесном раскладе эльфам достались жестокость и коварство, оркам – ярость и самоуверенность, а людям – житейская хитрость и изворотливость. Тем и живем.

– Изгой, вставай! – кто-то негрубо, но довольно ощутимо тряхнул меня за плечо.

Обычно я не позволяю себе такой роскоши – безмятежно спать. Профессия не та. Но вчера ночью я так вымотался, что потерял всякую осторожность и заснул, даже не поставив перед дверью в логово пары-тройки ловушек.

Но это был всего лишь Эль – мой напарник и побратим. Я широко зевнул и сладко потянулся. Приняв сидячее положение, я окинул взглядом наше более чем скромное жилище – обшарпанные стены, старую мебель и грязное окно, затянутое мутным, почти не пропускающим света пузырем дохо-жабы. Обычная комната обычного дома Приграничного района – обиталища бедняков и не шибко ладящего с законом люда.

Немного поблуждав, мой взгляд остановился на разбудившем меня человеке. Нет, не на человеке, а на эльфе. Просто за годы, проведенные вместе, я перестал обращать внимание на его необычный внешний вид.

Считается, что эльфы – красивая раса. Что ж, спорить не стану. Высокие, стройные, дети леса отличаются бледной, почти белой кожей, голубыми губами и небольшими рудиментарными радужными крылышками за спиной.

У эльфов-мужчин волосы черного цвета, а у эльфиек – белого. Нет, полагаю, самим детям леса вовсе не кажется, что цветовая гамма их волос столь уныло однообразна, но человеческий взгляд просто не в состоянии различить тончайшие оттенки черного и белого.

Не могли не привлечь к себе внимания и их глаза – удлиненные, чуть вытянутые к вискам, они были похожи на холодное, сиявшее всеми оттенками синего пламя: от жемчужно-серебристого до цвета ночного неба. Чем старше становился эльф, тем более блеклым и выцветшим выглядело это «пламя». Есть ли у эльфов радужка, зрачки и другая атрибутика человеческого глаза, я не знаю, но днем они видят намного лучше людей.

Однако самым примечательным у этой расы были зубы. На черном рынке и в среде коллекционеров редкостей небесно-голубые, похожие на камни неба зубы эльфов стоили огромных денег. Во времена Второй Великой войны[2] немало детей леса рассталось из-за них с жизнью.

Вообще-то после заключения Договора торговать эльфийскими зубками стало строжайше запрещено, но всегда находились те, кто готов был рискнуть жизнью ради немалого барыша.

Сами дети леса расставались со своими зубами с крайней неохотой. Лишиться даже одного зуба у них считалось величайшим позором, а если эльф терял их пять, он должен был совершить ритуальное самоубийство, чтобы смыть позор с себя и своего рода.

Кроме удивительной красоты эльфийские зубки обладали еще одним неоспоримым достоинством – необыкновенной твердостью и поразительной остротой. Прошедшие специальную магическую обработку, они толклись в пыль и смешивались с особым раствором. А потом этой смесью покрывались лезвия клинков. После застывания металл приобретал голубоватый блестящий отлив и превращался в вечную кромку – неразрушимый сплав, не нуждающийся в заточке и с одинаковой легкостью разрезающий как шелк, так и латника в полном боевом облачении.

У моего побратима не хватало одного коренного зуба – он подарил его мне, превратив в окантовку кинжала – моего единственного и любимого оружия, который я назвал в его честь Элеруалем.

Кто-то придумал сказку о том, что эльфы бессмертны. Абсолютная чушь. Просто их оксовски[3] тяжело убить, так как каждый из них обладает врожденным даром волшебства, в считаные минуты залечивающим любые не магические раны. Природа этого дара до сих пор остается загадкой, известно лишь то, что защищающее эльфов волшебство не относится ни к первородной, ни к природной магии.

Зато если ранить эльфа магическим оружием или побить в колдовском поединке (что не так-то просто, ведь магия детей леса основана на защитных заклятиях), то вылечиться ему будет уже гораздо сложней.

Но главным недостатком представителей этой расы является их характер. Злые и жестокие, холодные, коварные и высокомерные – вот, пожалуй, наиболее характерные черты детей леса.

Эльфы любят наслаждаться мучениями других существ и даже не стараются этого скрыть. Пытки – их любимые развлечения. И королю, дабы сохранить мир между нашими расами, приходится закрывать глаза на периодически находимые в кварталах эльфов истерзанные трупы замученных зверскими пытками людей.

А гастрономические пристрастия детей леса и вовсе оставляют желать лучшего. Пищу они употребляют исключительно в сыром виде. Это касается как овощей, так и мяса…

– Который оборот? – Я легко соскочил с кровати и начал натягивать рубашку.

– Почти полдень.

– Ого! Ну и мастер же я дрыхнуть.

– Это верно. – Эль сверкнул мимолетной улыбкой и поправил закатанный рукав своего бессменного синего плаща около культи.

У Эля не было левой руки почти до самого локтя. Где он получил такое страшное увечье, я не знал, это случилось еще до нашего с ним знакомства. Мой побратим не любил говорить о своем прошлом, а я никогда не настаивал, уважая чувства друга.

– Пора менять берлогу, боюсь, вчера я мог ее засветить.

Эль молча кивнул и закинул за спину легкий рюкзак с амуницией. Я надел еще крепкую, но уже местами потертую куртку из грубой кожи и окинул взглядом опустевшую комнату, проверяя, ничего ли не забыто. Дверь тихо хлопнула за нашими спинами, и мы оказались на улице.

Узкий грязный переулок пьяной змейкой вился меж старых покосившихся домов. Камень и дерево причудливо слились здесь воедино, составляя вместе то, что жители Лагарика называли Приграничьем. Публика, попадавшаяся нам на пути, была соответствующей – кривые, косые, больные или просто пьяные нищие и бродяги сидели, ползли, шли, ковыляли, валялись в узеньких, заваленных мусором и отходами проулках и у стен домов. Вокруг нестерпимо воняло мочой и нечистотами.

Пару раз нас попытались ограбить – и это при свете дня! – но, разглядев под низко надвинутым капюшоном лицо Эля, точнее, его принадлежность к эльфийской расе, неудачливые грабители вновь забивались в свои щели в ожидании более легкой добычи.

Чем дальше мы продвигались по городу, тем шире и чище становились улицы. Постепенно нищие окончательно исчезли с нашего пути, и мы вступили в Центральный район, в котором проживало большинство благонадежных горожан среднего достатка – булочники, кузнецы, маляры, ремесленники всех видов и специализаций.

Если посмотреть на Лагарик с высоты драконьего полета, можно увидеть, что он похож на три заключенных друг в друга круга. Самый маленький, ограниченный по периметру защитной стеной – Королевский район, там находится дворец короля, Совет магов, Королевская канцелярия, а также анклавы и особняки лагариковской знати. Королевский район как широким поясом окружен кольцом Центрального района, который в свою очередь заключен в «бублик» Приграничья.

Как только мы пересекли незримую границу Центрального района, навстречу нам то и дело стали попадаться стражники, которые даже днем не рисковали соваться в Приграничье. Они бросали на нас хмурые взгляды, но, видя перед собой эльфа, не смели останавливать, даже несмотря на висевший на поясе Эля длинный кривой кинжал, хотя ношение оружия в черте города было категорически запрещено. По крайней мере, для людей. Союзных рас, насколько я видел, никакие человеческие ограничения и законы в принципе не касались. Ха! Знали бы стражники, что Эль не имеет никакого отношения к анклаву детей леса, они не были бы столь равнодушны по отношению к нам.

Впереди показалась небольшая площадь, в которую вливалось множество кривых узеньких улочек, соединяющих Приграничье с Центральным районом. На площади, как всегда в это время, царила сутолока. Вот мимо нас прокатил тележку, груженную свежим навозом, убеленный сединами старик; вот торговец рыбой, подозрительно оглядываясь по сторонам, выкладывал на прилавок свой просроченный товар; вот перед лотком булочника с ожесточением ругались две женщины, не поделившие место в очереди…

– О-о-о… – протянул я, увидев собравшуюся у фонтана в центре площади компанию, и стукнул Эля ладонью по плечу. – Пойдем-ка отсюда, пока нас не заметили.

Интермедия

Всего 316 слов, но каких важных! Не пропускай, ты прочтешь их всего за 50 секунд.

Серым сумраком клубилось великое Ничто вокруг сверкающей капли мира, которая то набухала, то вновь сжималась, коллапсируя в предчувствии единого мига сотворения. Неясные всполохи бесконечной чернильной тьмы разрывали бесцветную муть, заставляя каждую дробиться и сверкать тысячью оттенков серого сна.

– Да будет свет! – раздался одинокий пустынный Голос, ворвавшийся потоком жизни в серое Ничто.

И тьма взорвалась ослепительной вспышкой, серая пелена кричала и сгорала в пламени родившегося светила. Маленькая искорка становилась все ярче и ярче. Она росла и множилась, заполняя своим сверкающим телом все сущее.

– Да будет твердь!

И сгустился сумрак, рождая в муках кость земли. Сначала пепел и прах холодными струями окружили новорожденное светило. Потом образовался камень, и пепел упал на его безжизненную плоть, рождая землю.

– Да будет жизнь!

Мириады искорок разом вспыхнули и повисли между солнцем и костью земли. Над миром звенящей песней разлился Голос. Он то воспарял в окружающее бесконечное пространство, то вновь обрушивался в глубинные пропасти земной тверди, и искры ожили, подчиняясь ему. Они закружились в танце Великого Рождения Жизни, и первородное пламя обожгло новорожденный мир, и в нем появилась жизнь: леса, поля, горы, моря, озера, реки, птицы, рыбы, звери…

И был этот мир прекрасен и идеален, совершенное творение совсем не совершенного Разума. Потому что Голосу, разуму, сотворившему все сущее, оказалось этого мало, и снова зазвучала дивная Песнь Сотворения. Серебристые струи омывали новорожденный мир, даруя смысл его существованию. И ступили на кость земли семь великих рас[4] и народов, общностей и культур, вдохнувших Жизнь в Жизнь и расшатавших своим появлением сами основы мироздания, грозя ему Бездной и первородным Хаосом серого сумрака Ничто.

– Ну вот и чудненько! – удовлетворенно произнес Голос. – Я уже в четырнадцатый раз создаю этот мир. Жаль только, что не пройдет и тысячи лет, как его обитатели снова его уничтожат, и мне придется в очередной раз все создавать заново.

Голос вздохнул.

– Когда же я смогу исправить все свои ошибки?.. Что ж, если не в этот раз, то в следующий уж точно, не будь я Летомом!

Глава 2

Должок

Никогда не занимай денег у орка, если хочешь дожить до старости.

Мы с Элем уже собирались было юркнуть в ближайший переулок, когда нас окликнули. Это были орки. Десяток здоровенных мускулистых и крайне недружелюбно настроенных к нам клыкастых ребят.

Вообще-то орки очень похожи на людей. От человеческой расы их отличает только более смуглая кожа, более крепкое телосложение и набор потрясающих зубов и рогов. Нет, я, конечно, преувеличиваю. Не в описании орков, а в том, что они похожи на людей. В отличие от эльфов, зубы орков имеют нормальную костную структуру, зато формой они больше напоминают заостренные клыки, чем обычные человеческие зубы. Поэтому улыбка у орков выглядит не менее впечатляющей, чем у детей леса, и гораздо более устрашающей.

На голове у орков имеются небольшие рога. Если смотреть сверху, они похожи на выступающую из волос «костяную корону». Чем старше орк, тем большего размера у него рога. Также представители этой расы имеют впечатляюще острые когти, а из костяшек их пальцев выпирают жесткие наросты, смахивающие на естественные «природные» кастеты.

– Ну здравствуй, Эрик! – Один из орков отделился от компании и неспешно, вразвалочку подошел к нам. Приблизившись почти вплотную, он схватил меня за грудки и легко, как пушинку, поднял над землей. – Ты когда соизволишь отдать долг? Орикс начинает терять терпение!

Да, забыл упомянуть, что какой-то шутник, в незапамятные времена создавший наш мир, наделил расу орков просто невероятной физической силой. Ко всему прочему, они отлично видят в темноте и обладают просто потрясающим слухом.

– Привет, Хикс. Я же говорил: деньги отдам, но позже. Сейчас я на мели.

Хикс был одним из головорезов Орикса – главы местного анклава орков, перед которым я был в большом долгу, после того как он вытащил меня из тюрьмы. Орк просто-напросто дал на лапу судье, и меня отпустили, хотя по закону самое мягкое наказание за совершенное мною преступление – это продажа в рабство на каменоломни Южных гор.

Заплатив за меня выкуп, Орикс заявил, что теперь я должен ему кучу денег и буду работать на него, пока все не отдам. Жизнь на улице научила меня многому, поэтому, несмотря на юный возраст, в своем деле я был мастер.

В Лагарике существовало четкое деление на гильдии даже в среде преступного мира, пускай они были и не такими законными, как, скажем, гильдия пекарей или гильдия рыбаков. Официальным главой гильдии убийц считался человек по прозвищу Бешеный Свен-мясник, именно ему отстегивала пятнадцать процентов «налога на ремесло» большая часть хиттокири – наемных убийц. Но на самом деле за всеми кровавыми делишками, творившимися в славном Лагарике, стоял Орикс – глава анклава орков. Именно ему шла львиная доля прибыли за «мокрые заказы». Каким-то образом этому орку удалось подмять под себя большую часть преступного мира столицы, и главари всех прочих шаек ходили перед ним на цыпочках. Только гильдия воров, во главе которой стоял Алориэль – не последняя фигура в анклаве эльфов, – считала себя свободной от посягательств Орикса и его прихвостней.

Как работает гильдия убийц? Если в двух словах, то примерно так: человек приходит в ее «представительство» и оставляет заказ. Члены гильдии прорабатывают его, узнавая про жертву всю необходимую информацию, после чего, в зависимости от сложности предстоящей работы, устанавливается плата за ее выполнение.

Вот для этого Ориксу и нужны пронырливые ребята вроде меня или Эля. Двум молодым парням, особенно при наличии определенной смекалки, гораздо легче подобраться к жертве и собрать о ней все нужные сведения, чем дюжине крепких орков явно криминальной наружности. И за каждую хоть немного ценную крупицу информации, выуженную на улицах города, я получал плату, которая и шла в счет моего долга у Орикса. Сколько у главы убийц было подобных мне информаторов – одному Всемогущему известно, но, судя по тому, насколько успешно работала его гильдия, их было немало.

До того как я, на свою беду, встретился с Ориксом и попал в зависимость от орков, мы с Элем промышляли незначительными кражами. Они были достаточно мелкими, чтобы не привлекать к себе внимания гильдии воров, и достаточно крупными, чтобы прокормить нас с побратимом.

Мне удалось отработать уже почти весь свой долг. Но в последние несколько недель нас с Элем стали преследовать какие-то глупые и чрезвычайно досадные неудачи, и я все никак не мог вернуть последнюю часть суммы. Судя по всему, орк начал терять терпение.

Я представил, как размахиваюсь и со всей силы бью по нагло ухмыляющейся клыкастой роже. Голова Хикса откидывается назад, а из разбитой губы течет кровь. Увы, такое возможно лишь в моих фантазиях, и дело было даже не в численном перевесе на стороне орков, которые конечно же немедля кинутся на подмогу своему предводителю, а в том удручающе простом факте, что мне всего семнадцать, и я намного, НАМНОГО слабее любого взрослого орка.

– У тебя времени – до второй луны. Не найдешь денег – твои проблемы. Мы тебя зароем заживо, понял?

Помните, как я описывал характер эльфов? Ну так орки тоже особой добротой не отличались. Однако надо отдать им должное – несмотря на не меньшую, а скорее, даже большую, чем у эльфов, злобность и жестокость, орки не были ни холодными, ни высокомерными. Также клыкастые никогда не прибегали к столь любимым детьми леса изощренным и утонченным в своей садистской жестокости пыткам, предпочитая или сразу отрывать не угодившим им людям головы, или, в крайнем случае, в порядке предупреждения, поломать пару пальцев, руки, ноги, спину… Лично я бы характеризовал орков как принципиальных, яростных ублюдков. Принципиальных, потому что они не признавали никаких законов, кроме своего собственного Кодекса чести[5], но уж ему следовали с маниакальной точностью. Ублюдков – потому, что их Кодекс чести не имел ничего общего с человеческими законами чести, совести и морали.

Как и эльфы, орки предпочитали употреблять в пищу сырое мясо, только в отличие от детей леса они не брезговали и человечинкой (впрочем, и эльфятинкой тоже).

Орки давали своим детям имена, обязательно что-нибудь означавшие на их родном языке. Так, например, имя Хикс в переводе с орочьего значило «меченый», а Орикс – «победитель».

Как-то так получилось, что при небесном раскладе эльфам достались жестокость и коварство, оркам – ярость и дикая самоуверенность, а людям – житейская хитрость и изворотливость.

Если бы мирному горожанину предложили выбрать, с кем он предпочтет столкнуться ночью в узком переулке – с орком или с эльфом, он, скорее всего, предпочел бы самостоятельно воткнуть себе нож в сердце. Поскольку что попасть на стол к первому, что поучаствовать в «развлечениях» второго – удовольствие весьма и весьма сомнительное, а главное, гораздо более болезненное, чем простое самоубийство.

Хикс разжал руки, и я снова ощутил под ногами землю.

Сейчас двадцать восьмой день первой луны. А значит, у меня в запасе еще шесть дней. Что ж, вполне можно успеть, тем более что деньги у меня есть, только Хиксу об этом знать вовсе не обязательно – они нужны мне совсем для других целей.

Проходя мимо, орк сильно двинул меня плечом, так что мне пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы позорно не упасть перед ним на пятую точку.

– Ха’ри так! – злобно прошипел я вслед удаляющейся компании орков на гномьем языке – самом подходящем из всех других для ругательств.

– Не переживай, мы с ним еще разберемся. Просто пока не время. – Мне на плечо опустилась рука Эля, и я невесело усмехнулся.

Я не боялся ни Орикса, ни тем более Хикса, потому что мне было нечего терять. Я не боялся смерти. Чтобы ее бояться, надо дорожить жизнью.

Придя в себя после неприятной встречи с орками, я с отвращением передернул плечами, и мы продолжили путь. Город бурлил вокруг нас своей собственной неповторимой жизнью. Жизнью обывателей, торговцев, ремесленников, простаков и богатеев, словом, самой обычной жизнью, в которой нам места не было. Немного поплутав по извилистым улочкам, мы наконец вышли к цели нашей дневной прогулки.

Собственно, эта цель была напрямую связана с работой на орков. Ориксу было необходимо разузнать кое-что о Скривусе, торговце магическим оружием. Но я слишком хорошо относился к этому старому гоблину, чтобы позволить орку его убить.

Сторонний наблюдатель мог пройти мимо лавки старого Скривуса и даже не заметить ее скрытый вход. Расположенная в отдалении от всех основный торговых артерий города, эта лавка предназначалась лишь для особых покупателей. Короткий спуск по грязной лесенке, и мы оказались около неприметной, в половину человеческого роста железной дверцы.

Призывно тренькнул колокольчик, оповещая хозяина о приходе покупателей, и мы оказались внутри. Высокому Элю приходилось нагибать голову, чтобы не задевать макушкой низенького потолка, а я, можно сказать, вписался «впритирку». Внутри лавки царил сумрак, разгоняемый лишь светом двух подвешенных под самым потолком ламп. Многочисленные стеллажи были сплошь уставлены магическими пробирками, кувшинчиками, пузырьками с зельями, подставками, какими-то книгами, пучками трав, странными фигурками, необожженными свечами всех цветов и размеров, кинжалами, ножами, стрелами, болтами и прочим магическим и полумагическим барахлом. В дальней части лавки виднелся узкий арочный проем, завешенный грязной линялой тряпкой, уводящий куда-то в недра заведения.

Занавеска всколыхнулась, и из арки показался низкорослый гоблин с болтающейся на щеках кожей цвета весеннего болота, покрытой уродливыми бородавками. Кутаясь в порванный плащ, он, кряхтя и подслеповато щурясь на свету, неторопливо подошел к нам.

– Мастер Скривус, – вежливо кивнул головой Эль, приветствуя старого хозяина лавки.

Гоблин мелко-мелко затряс головой и принялся внимательно нас разглядывать.

– А!.. – облегченно протянул он, наконец узнавая нас. – Эрик-Изгой и однорукий Эль! Зачем пожаловали?

– У нас есть кое-какая информация… – осторожно заметил я, с деланым вниманием разглядывая какую-то причудливую штуковину, внешне похожую на старую табакерку.

– Боюсь, я продаю, а не покупаю, – быстро проговорил Скривус, неверно истолковав мои слова. – Разве молодые господа не желают пополнить свой… запас?

– Не знаем еще, – честно ответил я. Каждый раз здесь гарантированно можно было найти что-нибудь новенькое, и я не видел причин, почему бы нам не совместить приятное с полезным: и предупредить Скривуса, и прикупить каких-нибудь занятных штуковин. Теперь это становилось вдвойне необходимо, потому что, как только Орикс узнает о том, что мы предупредили Скривуса, он захочет стереть нас в порошок.

Мы с Элем были давними, хоть и небогатыми покупателями Скривуса, и старый гоблин частенько отпускал нам товар в долг. Стоит ли говорить, что за все эти магические штучки старый гоблин просил просто немыслимых денег? Но, поверьте, они действительно стоили каждого потраченного на них золотого.

Немного походив меж стеллажей, я остановился рядом с секцией, которую Скривус отвел под амулеты и магические обереги.

– Скажи-ка, уважаемый… – Я взял с ближайшего стеллажа небольшой серый камень неправильной формы и принялся рассматривать его, прикидывая, для чего бы он мог предназначаться. – Нет ли у тебя чего-нибудь дальнобойного и бронебойного?

Ходили слухи, что в несколько лавок, торгующих магическим оружием, поступил необычный товар – зачарованные стрелы, сами собой находящие цель. Если нам придется удирать от Орикса, такое приобретение может оказаться очень полезным.

Старик снова закряхтел и затряс головой, соображая, о чем его спрашивают. На меня уставились два бесцветных подслеповатых глаза, и Скривус подозрительно осведомился:

– А чего это тебя, Изгой, интересует?

Я досадливо поморщился, благо стоявший за моей спиной Скривус не мог этого видеть. Удивление гоблина объяснялось тем, что раньше мы никогда не покупали у него столь убийственных штуковин, а если учесть то, сколько они должны были стоить, и то, что у вечно живущих впроголодь воришек явно не могло иметься таких денег, его можно было понять.

– Хотим расширить поле деятельности, – пришел мне на помощь Эль.

Его голос ничего не выражал, но в то же время в словах моего побратима содержалась необходимая доля загадочности, достаточная для того, чтобы заинтересовать такого ушлого торгаша, как Скривус.

Глава 3

Кража

Предтеча всякой глупости – это доброе намерение.

Старый гоблин неуверенно пожевал губами, но наживка была проглочена.

– У меня есть все! – растянув рот в улыбке, ответил наконец он, самодовольно похлопывая себя по округлому брюху. – У меня лучший товар во всем Лагарике!

Скривус подошел к стоявшему в углу стеллажу и снял с полки несколько длинных тонких стрел с матово-черными, будто стягивавшими к себе и поглощавшими весь попадавший на них свет наконечниками. Бережно передав стрелы Элю, старый гоблин отступил на шаг назад и цокнул языком.

– Только вчера получил. Пробивают любой немагический доспех с расстояния до семидесяти шагов и всегда попадают точно в сердце.

Эль присвистнул. Хоть мой побратим и был калекой, но страсть к стрелковому оружию была у всех эльфов в крови.

– А если стрелять с большего расстояния?

– Как и с обычными стрелами – зависит от мастерства лучника.

– И сколько стоит это чудо? – Эль зачарованно вертел в руке драгоценную стрелу.

– Четыре десятка золотых за пяток.

Теперь настала очередь свистеть мне. Ничего себе! Почти десять золотых за стрелу! Действительно, драгоценные! Да за такие деньги можно безбедно жить дней десять, да еще и покупать себе почти каждый день по бокалу настоящего вина серафимов!

Я видел, как загорелись глаза Эля при виде этих стрел, и лишь вздохнул. В отличие от побратима, я никогда не любил стрелкового оружия, предпочитая ему верную сталь.

– Ваша лавка действительно лучшая. – Эль неохотно вернул стрелу хозяину, а я не преминул спросить:

– Есть еще что-нибудь интересненькое?

– Это смотря что уважаемый господин имеет в виду под словом «интересненькое», – хитро прищурился гоблин.

Я хмыкнул. Лавка Скривуса была, наверное, единственным местом во всем Лагароне, где меня называли «господином». Хотя ушлый торговец готов был называть меня как угодно, лишь бы я приобрел что-нибудь из его товаров. И я редко его подводил, так что Скривусу приходилось вовсе не в тягость быть с нами вежливым. Желая доказать серьезность своих намерений, я, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Эля, вытащил из внутреннего кармана золотой – все наши деньги на данный момент.

Увидев блеск золота, старый гоблин стал еще услужливее и вдруг, необычайно проворно для своего возраста и комплекции, метнулся к ближайшему стеллажу.

– Есть кое-что. – Гоблин принялся шарить по полке, перебирая свой многочисленный ассортимент и тихонько бормоча себе под нос – Так… не то… не то… тоже не то… ага! Вот оно!

Торговец извлек откуда-то из недр под завязку набитого стеллажа небольшой, причудливой формы пузырек, свободно помещавшийся в его старой высохшей лапе.

– Зелье невидимости! Две порции, каждая рассчитана на взрослого мужчину. Выпейте и целых шесть минут[6] будете невидимы для обычного зрения.

– Сколько? – хором спросили мы с побратимом.

– Шестьдесят золотых.

Я присвистнул. Таких денег мне было не заработать и за целый год. А что надо делать, если ты не можешь честно приобрести понравившуюся тебе вещь? Правильно, ее следует украсть. Хотя еще год назад, когда мы с Элем впервые переступили порог этой лавки, я дал себе слово, что не буду здесь воровать, потому что, если бы Скривус поймал нас за руку, вход в эту лавочку был бы для нас закрыт.

И тем не менее я не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что собирался сейчас обокрасть, возможно, единственное во всем Лагарике живое существо, которое относилось к нам с Элем по-человечески, потому что я собирался сделать ему куда более ценный подарок, чем это зелье, – его жизнь.

К тому же я и не планировал больше сюда возвращаться. Когда мы с Элем принимали решение предупредить мастера Скривуса о грозящей ему опасности, мы знали, что нам придется как можно скорее убраться из Лагарика, ибо в тот момент, как Орикс узнает о нашем предательстве, нам лучше быть как можно дальше отсюда.

Переглянувшись с Элем, я подал побратиму незаметный знак отвлечь Скривуса и, когда гоблин отвернулся, поспешно схватил с полки пузырек с зельем невидимости. Но не тот, что он показывал нам, а тот, что стоял в глубине стеллажа и не так бросался в глаза.

Взяв торговца за локоток, Эль ненавязчиво повлек его в противоположную часть лавки, одновременно заговаривая ему зубы.

– Скажите-ка, уважаемый, а что это за…

У меня в запасе оставалось с десяток драгоценных секунд, в течение которых еще несколько пузырьков перекочевали с полки в мой карман. В одном из них завораживающе клубилось фиолетово-черное облако магической тьмы, второй пузырек состоял из двух частей, разделенных между собой тоненькой перегородкой. В нижней у самого дна бултыхалась вязкая красно-оранжевая жидкость, а в верхней был аккуратно сложен фитиль.

Немного подумав, я схватил еще один пузырек с магической тьмой. Пригодится, когда будем удирать от Орикса и его головорезов.

– Ну все, нам пора! – жизнерадостно изрек я и не слишком поспешно направился выходу.

– Как? Как это пора? – забубнил разом потерявший интерес к Элю торговец. – И молодые господа ничего у меня не купят?

Старый гоблин наверняка жалел, что потратил такую прорву времени на не желающих ничего покупать посетителей. Хотя, с другой стороны, в лавке все равно не было других покупателей, так что Скривус почти ничего не упустил… кроме нескольких небольших пузырьков с магическими субстанциями, покоящихся сейчас у меня в кармане.

На самом пороге я остановился и, обернувшись, небрежно бросил через плечо:

– Ах да, Скривус, не знаешь, почему твоей персоной вдруг так заинтересовался Орикс?.. Он просил меня кое-что о тебе разузнать, но я решил, что меня это слишком затруднит…

Гоблин ахнул и отшатнулся назад, врезавшись спиною в стеллаж. Его глаза расширились от страха, а жабий рот мелко-мелко задрожал – он все понял.

Тихо ухмыльнувшись себе под нос – хоть одно доброе дело сделал, я толкнул дверь и вышел на улицу, где уже томился в ожидании Эль. Стоило мне только переступить порог лавки, как побратим тут же накинулся на меня с упреками:

– Скажи, Эрик, зачем ты это сделал? Зачем стащил зелья? Мы же поклялись не воровать у Скривуса!

Я демонстративно пожал плечами, сворачивая в ближайший переулок:

– Ничего не смог с собой поделать. К тому же мне кажется, мы сделали ему куда более ценный подарок. Между прочим, рискуя собственными шкурами! Ты же знаешь, что Орикс сделает с нами, когда узнает, что мы предупредили Скривуса. А эти зелья могут спасти нам жизнь.

– Все равно, это было нечестно, – продолжал бубнить вполголоса мой побратим.

Я фыркнул и искоса глянул на его огорченное лицо.

– Эль, а мы делаем хоть что-нибудь честное?

– Одно дело воровать у тех, кто этого заслуживает, а другое – у того, кто нам доверяет!

– Эль, меня иногда просто поражает твоя двойная мораль! Ты думаешь, Скривус такой уж хороший? Не говори, пожалуйста, ерунды!

Я замолчал, чувствуя, что начинаю злиться, а Эль еще больше нахмурился. Иногда на моего побратима будто что-то находило, и он начинал говорить странные вещи. В такие моменты у меня создавалось впечатление, что где-то в глубине его души просыпается совесть. Правда, к счастью, ненадолго.

Чтобы отвлечься от неприятных размышлений, я вытащил из кармана украденные у Скривуса пузырьки и принялся их разглядывать.

– Хм, интересно, интересно… – пробормотал я, поднимая пузырек с «тьмою» к солнцу и с прищуром глядя сквозь него на свет.

– Как думаешь, что это? – не выдержав, с любопытством осведомился Эль, забирая у меня пузырек.

Я пожал плечами.

– «Шак'кар ти», – запинаясь, прочитал мой побратим название, написанное на приклеенной к пузырьку этикетке. – Эх, жаль, я не знаю гномьего…

– Зато я знаю, – ухмыльнувшись, самодовольно заметил я, забирая у него пузырек.

– Да ну тебя, ты на гномьем только ругаться умеешь, – со смехом отозвался Эль, добродушно качая головой.

С каждым шагом мы все дальше и дальше удалялись от лавки Скривуса и от нашей прошлой жизни. Подумаешь, теперь в Лагарике есть еще одно место, куда нам не следует соваться под страхом сурового наказания. Хотя, если честно, я не знал, что будет, если в лапы стражников попадет Эль. Ведь он эльф, а к детям леса у нас в стране отношение особое. Но мой побратим не был обычным эльфом – давным-давно он сбежал из дома, то ли рассорившись со своей семьей, то ли, может быть, совершив какое-то преступление. А значит, он автоматически лишался и всех эльфийских привилегий.

По меркам людей, Эль был старше меня всего лишь на несколько лет, и я терялся в догадках, что надо было совершить эльфийскому юноше, чтобы ему отрубили руку? Иногда меня просто подмывало расспросить побратима о его прошлом, но я каждый раз себя сдерживал.

– И что дальше? – наконец после продолжительного молчания спросил Эль.

Я снова дернул плечами.

– А что дальше? – меланхолично переспросил я, закладывая руки за голову. – А дальше – бежать.

Но уйти далеко нам не удалось – на выходе из Центрального района нас снова перехватил Хикс.

– Далеко собрался, Изгой? – осклабившись, угрожающе прошипел орк и толкнул меня кулаком в плечо.

Чтобы не упасть, я сделал несколько шагов назад и уперся спиною в обступивших нас орков.

– Что тебе надо, Хикс? – угрюмо поинтересовался я, сверля орка хмурым взглядом из-под опущенных бровей, и потер ушибленную руку.

Глава 4

Задание

Жадность – худший из пороков.

– Смотрю, что-то ты не слишком рад меня видеть, – ядовито ухмыльнулся Хикс, скрещивая на груди перевитые мускулами руки. – А ведь я принес тебе хорошую новость. Орикс просил передать, что ты можешь забыть о своем долге… И это еще не все. Для тебя есть новое задание, очень срочное. Если ты добудешь одну очень необходимую Ориксу информацию, то получишь это. – Отпустив ворот моей куртки, Хикс сорвал с пояса небольшой мешочек и легонько встряхнул его перед моим носом. Улицу наполнил сладостный звон монет. – Тут ровно двести золотых, сечешь, малец?

Я со свистом втянул в себя воздух и во все глаза уставился на мешочек. На эти деньги средний горожанин мог прожить несколько лет, а нам с Элем хватило бы их на целый год безбедного существования на берегах Жемчужного озера[7]. Похоже, Орикс еще не знал о том, что мы предупредили Скривуса, иначе он не был бы так добр.

Посмотрев на Эля, я перехватил его изумленный взгляд. Округлив глаза, побратим покрутил у бедра пальцем, указывая на мой карман, где лежали украденные в лавке зелья, и я понял, что он подумал о том же самом.

– И с чего это вдруг Орикс так расщедрился? – Первая радость уступила место природной подозрительности – глава преступного мира никогда не отличался особым великодушием, а значит, за этим предложением скрывался какой-то подвох.

Обнажив в угрожающей улыбке весь набор своих острых блестящих зубов, Хикс схватил меня за воротник куртки и подтянул к себе.

– Значит, так, сопля, слушай меня внимательно, – зашипел мне в лицо орк, разом потеряв всю свою наигранную доброжелательность. – Сегодня утром в анклав эльфов прибыл Альвильон, сын их великого князя. Через несколько оборотов у него состоится встреча с одним… человеком, и Орикс крайне заинтересован в том, чтобы узнать содержание их беседы. Это понятно?

Я поморщился, отворачивая лицо в сторону от брызжущего слюною орка.

– И как, по-твоему, мы должны проникнуть в анклав эльфов? – прищурившись, насмешливо поинтересовался я. – Да мы и на милю к нему не подойдем, как нас тут же сцапают стражники!

– А вам и не надо туда соваться. Встреча состоится здесь. – Хикс сунул мне в руку бумажку с коряво нацарапанным адресом. – Проберетесь во двор через заднюю стену ограды. Одно из окон первого этажа будет открытым – именно в этой комнате и состоится встреча. Вам всего лишь нужно проникнуть внутрь, спрятаться, дождаться хозяина дома с эльфом и подслушать их разговор.

– И кто же там хозяин? – рассеянно поинтересовался я, придирчиво рассматривая орочьи каракули.

– А вот это уже не твое дело, Изгой, – фыркнул Хикс. – Ты все понял или мне повторить еще раз? – В голосе орка появились угрожающие нотки, и я счел, что дальнейших разъяснений просить не стоит.

– Хорошо, – всеми силами стараясь сдержать внутреннюю радость, как можно более небрежно ответил я.

Такой шанс заработать выпадает не часто. Орикс не узнает о нашем предательстве по крайней мере до вечера, а значит, у нас есть хорошая возможность прихватить на дорожку еще немного орочьих деньжат.

По округлившимся глазам Эля я понял, что мой побратим категорически со мной не согласен, но меня было уже не удержать.

– Хорошо, мы все узнаем, – еще раз повторил я, глядя прямо в глаза Хиксу.

Смерив меня подозрительным взглядом, орк поднес к моему носу здоровенный кулак и угрожающе прошипел:

– И не думай меня обмануть, я глаз с тебя не спущу, маленький гаденыш!..

Шпионить за эльфийским «принцем» нужно было отправляться в Королевский район города, а это, в свою очередь, означало, что нам придется привлечь к себе неминуемое внимание стражников, ревностно охраняющих покой богатеев и знати. Но я не мог отказаться от таких легких денег, это шло вразрез со всеми моими принципами.

Нахмурившись, Хикс еще несколько секунд придирчиво сверлил меня глазами. Убедившись, что я не отведу взгляда, он кивнул своим парням, и они растворились в толпе. Оправив воротник, я недовольно дернул плечами и вопросительно посмотрел на Эля. Побратим ответил мне столь же недоуменным взглядом и с сомнением покачал головой.

– Эрик, ты что, с ума сошел? – наконец заговорил эльф. – Как только мы переступим пределы Королевского района, нас тут же сцапает стража. Ты хоть понимаешь, что мы будем смотреться там, как вурлаки[8] на Центральной площади?

– У нас есть зелье невидимости, – хитро прищурившись, возразил я.

– И ты собираешься истратить его на такую ерунду?!

– Я собираюсь истратить его на то, чтобы заработать много денег! – разозлился я. – На что, по-твоему, мы будем жить, когда сбежим из Лагарика?

– Но у нас есть деньги! – упрямо стоял на своем Эль. – Понимаешь, не нравится мне вся эта затея… что-то тут не так. С чего это Ориксу платить нам огромную сумму за такое вроде бы простое дело?.. Нет, Эрик, это слишком опасно!

– Согласен. – Я прищурился и задумчиво проследил за деловито бегущей вдоль стены здания крысой. – Но иногда все же стоит рискнуть, чтобы выиграть большой куш.

– Я не знаю, – закусив губу, с сомнением протянул побратим, окидывая ищущим взглядом снующих по площади людей, словно надеялся разглядеть ответ на их злых потных лицах. – Это выглядит слишком легко…

– Не хочешь – можешь не идти. В конце концов, проблемы с Ориксом – это только мои проблемы! Ты ему ничего не должен, – не выдержав, взорвался я и, сорвавшись с места, решительно зашагал по улице. – Встретимся на закате у Центральных ворот!

– Эрик, постой! – со вздохом воскликнул Эль и, недовольно прицокнув языком, бросился меня догонять.

Я ухмыльнулся себе под нос и, покосившись на раздосадованное лицо побратима, свернул на улицу Света – широкую и прямую, радиусом пересекавшую Лагарик и оканчивающуюся у самых ворот окружавшей Королевский район стены.

– Только давай без глупостей, ладно? – поравнявшись со мной, тихо попросил Эль. – Я не хочу, чтобы все получилось, как в прошлый раз.

– Ладно-ладно! – поспешно согласился я, примирительно поднимая вверх руки. – В прошлый раз из-за своей неосторожности я оказался должен Ориксу, так что не волнуйся, на этот раз я нас не подведу!

Мы были в опасности. За нами по пятам шла банда головорезов – орков, готовых при малейшем подозрении свернуть нам шеи, а впереди лежал Королевский район – смертельная ловушка для любого не ладящего с законом индивида, но мне вопреки всему хотелось смеяться от счастья. Я был свободен, и впереди лежал новый, неизведанный путь!