Бот Кидрук Максим
— Вот когда переменится, тогда и надену. Не знаю, как у вас, а мой противогаз давит мне голову так, что мозги чуть ли не из задницы вылазят.
Украинец тоже снял противогаз и почесал вспотевшую голову. Алан отломал шейку ампулы и набрал в шприц раствор атропина. Найдя вену на изгибе руки, вколол все содержимое Стефану Эрмглену. Через минуту шведа перестала бить дрожь.
— Я видел, что это ловушка, но даже представить себе не мог… — пробубнил Тимур.
— Откуда они узнали? — посмотрел на него Рино. — Как, черт побери, они могли пронюхать о газе?
Тимур пожал плечами:
— Не знаю.
Хедхантер отвернулся. У него была собственная гипотеза, но она ему страшно не нравилась. Он не хотел о таком даже думать. По крайней мере, сейчас — были проблемы и поважнее.
— Займитесь доктором. Я буду начеку.
Тимур и Алан помогли Стефану сесть.
— Воды, — прохрипел доктор. — Дайте попить.
Тимур выматерился. Они притащили с собой в пустыню гору оружия и боеприпасов, десятки килограмм зомана, но были настолько уверены в благополучном завершении операции, что не взяли воды.
— Прости… — прошептал украинец. — Воды нет…
Гринлон, прикусив губу, потупил взгляд.
Вдруг Рино напрягся, подобрался весь, как кошка, которая готовится к прыжку.
— Поднимайтесь, — скомандовал амбал.
— Что там? — вытянул шею Тимур, вглядываясь в темноту.
— Надо уносить ноги.
— Они здесь?
— Давно. Просто только что они нас увидели.
Тимур поднес к глазам второй прибор ночного видения и направил его в темноту. Несколько ботов, низко нагнувшись, мчались по наклонному спуску. До них было километр-полтора, но расстояние быстро сокращалось.
— Мчатся сюда, — подтвердил Тимур.
— Стефан, ты можешь идти? — обратился к Эрмглену Алан Гринлон.
Стефана опять начала бить дрожь. Возможно, атропин был просроченный, а может, доктор слишком долго находился под воздействием зомана. Теперь он не просто дрожал, его мышцы периодически сокращались. Тело напоминало мешок, внутри которого ползают и извиваются черви.
Эрмглен из последних отрицательно покачал головой.
— Тода мы понесем тебя.
— Нет… Оставьте меня… Это конец…
На губах у него опять запузырилась пена, из носа вязкими струйками стекала слизь, даже мышцы лица начали хаотически подергиваться. Хедхантер положил руку на плечо Алана.
— Если хочешь, могу его пристрелить, — без обиняков предложил Рино. — Все же лучше, чем попасть в руки ботов. Но, черт возьми, не устраивайте слезливых сцен. Мы не можем больше ждать. И не вздумайте брать его с собой.
— Нет… Н-нет… — захрипел Стефан, а потом поманил рукой Хедхантера.
Амбал неохотно наклонился.
— Оставьте… м-мне… гранаты, — тяжело выдавил Эрмглен.
Хедхантер поднял брови. Секунд пять стоял не двигаясь, а потом подал знак рукой Тимуру. Стараясь не смотреть доктору в глаза, украинец вложил осколочную гранату в руку шведу.
— И еще одну… дай… в… левую руку… — попросил Стефан Эрмглен.
Тимур положил в дрожащую ладонь еще одну темно-зеленую «лимонку».
— Пошли, — подгонял Хедхантер.
— Прощай, Стефан, — тихо сказал Эрмглену Тимур.
Дергаясь, Стефан кивнул. Алан отвернулся, тихо выругавшись. Взяв оружие и припасы, троица растворилась в темноте. Рысцой, не оглядываясь, они направились на запад.
Эрмглен перевернулся на живот. Преодолевая болезненные судороги, идущие по телу, он пополз на открытый участок. Он не хотел, чтобы боты пробежали мимо него. Добравшись до места, откуда было видно машину, Стефан перевернулся на спину. По очереди вырвал предохранительные кольца из «лимонок» и, крепко стиснув спусковые скобы, стал ждать.
Стефан чувствовал, как нарастает действие яда и наступает последняя, самая тяжелая фаза отравления — мышцы начали неметь. У доктора произошла самопроизвольная дефекация, дыхание прерывалось, он захлебывался слюной и рвотой, горячие слезы текли из глаз непрерывными ручьями. Стефан не верил в Бога, но сейчас начал молиться. Шевеля землистыми губами, он обращался к Господу, моля не останавливать сердце, не останавливать сердце, не останавливать сердце… Пусть оно сжимается, колет и болит, но еще несколько минут качает кровь.
…Поскольку Эрмглен лежал на земле, первый бот заметил его уже на совсем близком расстоянии и чуть не налетел на шведа. «Малыш» резко затормозил, подняв вокруг себя клубы пыли, затем лег на землю и юркнул за ближайший камень. Остальные преследователи, мгновенно получив информацию о том, что впереди человек, тоже затаились.
После этого целых три минуты ничего не происходило. Стефан отчаянно цеплялся за жизнь, стараясь не отпустить преждевременно спусковые скобы «лимонок». Боты, спрятавшись, смотрели на человека в сознании, который знал об их присутствии, но не убегал и не нападал, разлегшись на открытом месте. Сконфуженные неясной ситуацией, «малыши» искали объяснение среди известных им моделей поведения, запрограммированных когда-то Тимуром Коршаком, но ничего подходящего не находили. Программа не могла подсказать, как действовать. Боты владели многими тактическими хитростями и стратегическими приемами. Вместе с тем многое находилось за пределами их понимания. Многое действительно важное. В частности, им ничего не было известно о том, что такое самопожертвование — такая маленькая долбаная штучка, свойственная только человеку, которая нередко перечеркивает лучшие замыслы даже гораздо более сильного врага.
Решив, что швед не представляет для них опасности, боты вышли из своих укрытий и подошли к нему, собираясь добить. К тому времени доктор почти не дышал (сердце замолкало, сокращаясь один раз в две-три секунды), но все еще был в сознании. Подпустив их, Эрмглен оскалился и… разжал кулаки. «Лимонки» детонировали. Двое ботов превратились в фарш, третьему оторвало ухо. Остальные отступили, забившись в малейшие неровности каменистого рельефа.
Кто бы мог подумать, что первый урон ботам при стычке на открытой местности нанесет не Хедхантер или кто-то из его головорезов, а неуклюжий шведский врач! Между тем было еще кое-что, о чем люди никогда не узнают. В действительности задержка, вызванная самоотверженными действиями Стефана, унесла жизни не двух, а пяти ботов. Через минуту после взрыва «лимонок» трое из них распрощались с жизнью, надышавшись паров зомана из перевернутого «туарега», которые проникли в щели их больших не по размеру противогазов…
LXXIV
Ни Тимур, ни Рино не знали, что во время первой атаки ботов находились ближе всего к победе. Полной победе.
Дело в том, что круглые отверстия для глаз в противогазах ощутимо ухудшали видимость. Обычный человек довольно быстро адаптируется к такой перемене, но не бот. Реакция, скорость принятия решений и стремительность ботов в высокой степени зависят от того, насколько быстро и полно они впитывают информацию об изменениях в окружающей обстановке. На 90% эта информация поступает через глаза. Боты не оставили наблюдателей, которые бы следили за атакой со специальных наблюдательных пунктов и таким образом служили бы глазами для остальных, потому что не знали, насколько далеко распространятся пары зомана. В результате, когда всё их зрение ограничивалось несколькими десятками мутных кружочков, боты потеряли львиную долю своей эффективности. В отличие от людей они не могли быстро перестраиваться.
Но самое главное — то, что людям следовало применить зоман. Напуганные стремительностью предыдущих событий, Рино и Тимур переоценили противника. Все противогазы, добытые Джейми Макакой, предназначались для взрослых, то есть были большого размера. Поэтому маски свободно болтались на детских головах ботов, оставляя щели, сквозь которые легко просочился бы смертоносный газ. Тимур был прав, боты действительно обучались. Каким-то образом они узнали о противогазах, а также о том, где их можно найти. Однако откуда им было знать, что противогаз бесполезен, если края резиновой маски не прилегают вплотную к голове? Им негде было тестировать свою защиту.
Жаль, но не догадались об этом обстоятельстве и их противники. Увидев на головах у ботов противогазы, они совсем потеряли надежду на победу. Если боты: а) разведали о газовой атаке, б) узнали о средствах личной защиты и в) смогли их достать в Атакаме, было вполне логично допустить, что мальчики разберутся с размерами. Это казалось очевидным…
…Убегающая от ботов тройка вскоре наткнулась на скалистый кряж.
— На плоскогорье они нас догонят и расстреляют, — запыхавшись, сказал своим товарищам Хедхантер. — Надо спрятаться.
Никто не спорил. Они взобрались на кряж, нашли среди скал тесную нишу, защищенную вертикальными уступами с юга и запада, и залегли в ней.
— До восхода солнца два часа, не больше. Мы должны продержаться, — прошамкал Алан.
Лицо Тимура с горечью перекосилось. Ужасно хотелось пить.
— Мы в Андах, Алан. В разгар зимы и далеко за отметкой четыре тысячи метров. Даже если солнце будет светить весь день, температура не поднимется выше восемнадцати градусов. Для ботов это не помеха…
Боты, растянувшись широкой линией, быстро приближались к подножию кряжа.
LXXV
Суббота, 22 августа, 10:28 (UTC +2)
Киев, Украина
— Привет, — Денис заметно волновался.
— Привет, — равнодушно ответила Алина.
— Давно не виделись. Как у тебя дела?
— Денис, у меня нет настроения для разговоров. Говори что хотел.
— Я… я не… я просто позвонил узнать, как дела…
— Просто отлично. — Девушка явно демонстрировала, что разговор утомляет ее. — Это все?
— Нет, подожди, — голос в трубке напрягся. — Я не хочу навязываться, но… может, мы бы сходили куда-нибудь завтра? Ты любишь суши?
— Спасибо, Денис, но у меня другие планы.
— Тогда, может, давай во вторник?
— Денис…
— Просто посидим, поговорим, как старые друзья. Мне действительно нужно тебя увидеть.
Алина поняла, что он так просто не отстанет.
— Хорошо. Позвони в понедельник. Я подумаю.
— Отлично! Тогда до понедельника.
— Пока.
— Пока! Был рад тебя слы…
Девушка повесила трубку, в душе надеясь, что бывший ухажер больше не позвонит.
Но он позвонит. И еще не один раз.
Оно
Это чувство не сравнится ни с чем. Для ученого нет ничего лучше, чем осознание того, что абстракции, осуществленые в его мыслях, в точности соответствуют чему-нибудь в природе. Каждый раз, когда такое происходит, это пугает. Ученый поражен тем, что построения его разума воплощены в реальность. Это огромный шок и одновременно большая радость.
Лео Каданофф[93]
…Жизнь — как пятница в мыльных операх. Создается иллюзия, как будто все идет к завершению, но в понедельник опять начинает вариться то же самое старое дерьмо.
Стивен Кинг. Дьюма-Ки
LXXVI
Суббота, 22 августа, 12:44 (UTC –4)
«DW», жилой корпус
Кацуро Такеда поднимался по лестнице на крышу жилого корпуса. Жар у него спал, но он до сих пор чувствовал сильную слабость. Бурые пятна на коже больше не напоминали порезы от бритья. Они стали более заметными, объемными. Почти все теперь загноились и распухли.
Выскочив на террасу, японец подбежал к бетонному парапету. Закрывая ладонью глаза от солнца, посмотрел на север.
Через минуту на горизонте появилось облако пыли. Такеда опустил руку. Его губы перекосила гримаса. Он постоял еще с минуту, вглядываясь покрасневшими глазами в пустоту, после чего так же быстро покинул крышу.
Он спустился на четвертый этаж и без стука вошел в кабинет Джепа.
— Они возвращаются, — сказал он по-японски.
Кейтаро Рока потерял надежду увидеть живыми тех, кто отправился в ночную вылазку. После слов Кацуро Джеп бросился к окну и стал напряженно и долго всматриваться в пустыню, пока не убедился, что действительно видит приближающийся столб пыли.
— Как ты узнал? — удивился старый профессор. — Ты же не мог их увидеть.
Такеда не ответил. Облако приближалось.
— Там только один джип, — сказал Кейтаро. — Где второй?
Кацуро молчал.
— Кацуро, возвращается только один джип! Они летят, как сумасшедшие. — Машина неслась, не разбирая дороги. Кейтаро Рока отвернулся от окна. — Что-то случилось!
Молодой японец стоял, как манекен в витрине. От него нестерпимо воняло.
— Да что с тобой? — прошептал Джеп.
Автомобиль был уже близко. Это был белый пикап.
— Это не «туарег», — упавшим голосом сказал старый японец.
Такеда подошел ближе. Глаза блестели, отражая свет из окна. Он замер в шаге от Кейтаро, уставившись ему в затылок. Рука Такеды поднялась и…
Дверь с грохотом открылась. С выпученными глазами в кабинет ввалился Штаерман:
— Кейтаро, Рино возвращается!
— Это не наша машина. Едет кто-то другой, — сказал Джеп.
— Рино только что вышел на связь. Ральф принял сообщение. Это они.
Кейтаро, Ральф, Оскар, Лаура и Бекка собрались во дворе. К ним присоединились Готто и Сэм. Ндонга не показывался. Белый пикап «chevrolet» подъехал к ограде. Вышли Хедхантер, Тимур и Алан.
— Вам не кажется, что нечто подобное уже было? — спросила Лаура.
— Дежа-вю, — подтвердил Штаерман. — Сейчас они подойдут, и Рино начнет рассказывать страшную историю.
— Что случилось? Где твои люди, Рино? Куда подевались «туареги»? — посыпались вопросы, как только троица уцелевших добралась до входа в «DW».
— Воды! — прохрипел Хедхантер.
Бекка сбегала в корпус и принесла бутылки с холодной водой. Прибывшие жадно пили, морщась оттого, что ледяная жидкость обжигала горло.
— Что случилось со Стефаном и твоими парнями? — сгорал от нетерпения Джеп.
Рино все еще накачивал свои сто двадцать обезвоженных килограмм живительной влагой. Заговорил Тимур. Он кратко рассказал о погоне и засаде около Пуритамы.
— Они знали о газе?! — ахнул Ральф. — Но это невозможно!!! — От этой новости сердце пустилось в бешеный галоп. Канадец сделал глубокий вдох и несколько раз стукнул кулаком по груди, пытаясь сбить аритмию. К сожалению, «мотор» не хотел успокаиваться.
— Знаю, что невозможно, — повысил голос Тимур. — Но они знали.
Затем он рассказал о гибели чернокожих наемников и о том, как их «туарег» перевернулся.
— А что потом? Как же вам удалось вырваться? — Ральф был серым, как земля, но любопытство заставляло на какое-то время забыть о беспорядочном и изнурительном стуке в груди.
Украинец пожал плечами:
— Я не знаю.
— Что?
— Я не знаю, — растерянно повторил Тимур. — Примерно за час до рассвета боты окружили нас среди скал где-то на северо-востоке от Пуритамы. А потом они… по-моему, они зависли…
— Зависли? — в один голос сказали Кейтаро и Ральф.
— Да. Пятеро из них начали безостановочно ходить у нас на виду по небольшому кругу. Мы сначала решили, что они просто отвлекают нас. Но время шло, а они продолжали наматывать круги. Потом появились остальные боты и увели с собой этих пятерых очумевших.
— И все?..
— Да. — Тимур устало вытер лоб предплечьем. — Мы просидели в скалах еще час. Боты больше не появились. Тогда мы бросили все и побежали.
— Куда побежали? — не понял Ральф.
— В Сан-Педро и взяли там машину. И вот мы здесь, — терпеливо объяснил Тимур.
— Сан-Педро превратилось в стоянку подержанных машин, — Штаерман взглянул на «chevrolet» старой модели.
Было видно, что Кейтаро совсем пал духом. Старый японец молча развернулся и медленно побрел прочь — сгорбленный, поникший, с растрепанными волосами. Он явно уже не надеялся, что ботов удастся вернуть. Старик выглядел жалко. Впрочем, никто не испытывал к нему сочувствия. Кейтаро чем-то напоминал Адольфа Гитлера в последние дни Второй мировой войны.
Держась за сердце, вслед за ним отправился и Ральф.
Мужчины были шокированы тем, что боты оказались готовы к газовой атаке. И никто не обратил внимания на отсутствие Такеды…
…Тимур никогда не узнает, что стало причиной программного сбоя, из-за которого боты зависли. Не было одной-единственной причины. Сначала «малышей» привел в замешательство поступок Эрмглена: ни одному боту не постичь того, что сделал швед. Трое ботов расположились с северной стороны перевернутого джипа. Южный ветер быстро окутал их парами зомана. На тот момент концентрация газа в сорок раз превысила среднесмертельную дозу. Боты умерли в конвульсиях меньше чем за полминуты.
Они не смогли связать гибель трех товарищей с действием зомана, так как были уверены в своих противогазах. По их представлениям, газ должен был бы действовать одинаково на всех, например, как радиация, — независимо от ветра.
Столкнувшись с необъяснимой угрозой, «малыши» прекратили преследование. Им ничего не стоило отрезать беглецам путь в пустыню, после чего убить их по одному. Боты не сделали этого, остерегаясь новых смертей. Дальше — самое интересное. Попытки обработать последние события, то есть превратить их в новые программные инструкции (макросы), привели к каскаду сбоев в работе процессоров в мозгу ботов. Как правильно отметил Тимур, несколько ботов просто «зависли».
Понятно, что одного неудачного макроса недостаточно для того, чтобы зациклить мозговой процессор. «Зависанию» поспособствовали также физиологические причины. Человеческие органы, как и все остальное в этом мире, изнашиваются. Если не давать им отдохнуть, они перестают работать нормально, а затем отказывают. Возьмем для примера человеческое сердце. Диастола (период расслабления сердечных мышц для принятия в желудочки свежей порции крови) длится 0,37 — 0,4 с. То есть почти половину времени, приходящегося на один сердечный цикл (0,8 — 1 с), сердце отдыхает. То же с мозгом. Для его нормального функционирования необходимо 7 — 8 часов здорового сна. Дефицит сна вызывает «выключение» отдельных участков мозга даже у бодрствующего организма. Этот факт известен давно. Биологи из университета Висконсина в Мэдисоне когда-то опубликовали статью в «Nature», где рассказывалось об опытах над крысами. Разными методами грызунам не давали спать. Чтобы понять, что при этом происходит с мозгом, к головам подопытных прикрепили электроэнцефалографы. Сканы электрической активности мозга показали, что после продолжительного периода без сна животное еще не спит, однако отдельные группы нейронов отказываются работать, перейдя в режим медленного сна. Происходит что-то вроде перебоев в электроснабжении, а это выводит из строя определенный участок коры головного мозга и в итоге вызывает ошибки во время движения или при принятии решений.
В этом эффекте нет ничего странного. С точки зрения биологии сон отдельных групп нейронов выгоден организму. Пока часть клеток работает, остальные восстанавливают силы. Таким образом — переключая функции между разными полушариями, — работает мозг дельфинов, глубоководных рыб и других животных, не имеющих возможности выспаться «по-настоящему». Только вот человеческий мозг — не мозг дельфина. Он сложнее. И совсем не приспособлен к внеплановым отключениям «электроэнергии». Человеческому мозгу нужен сон.
Измученные мозговыми платами — генераторами импульсов, не знающими усталости, — боты расклеивались на глазах. У одних переставал работать желудок, у других нарушалась координация движений, третьи на время теряли зрение и слух, и почти все страдали от мучительных судорог.
Из-за непонимания процессов в головах ботов ни Тимур, ни его коллеги не обратили внимания на важный нюанс. Парень не придал значения тому, что после очевидного зацикливания боты не отключились. Они не выпали из реальности, превратившись в желеподобные «овощи». Что-то продолжало руководить ими. Что-то сохраняло контроль. И это были не мозговые платы.
LXXVII
Воскресенье, 23 августа, 11:01 (UTC –4)
«DW», жилой корпус
После побоища под Пуритамой жизнь в исследовательском центре замерла. Больше не проводились утренние совещания. Прекратились коллективные завтраки, обеды и ужины. Каждый ел, когда хотел, и то, что успевал выхватить из погреба. Люди избегали друг друга. Кейтаро не выходил из своего кабинета. Он не спал, не принимал душ, ничего не ел. Сидел и молча таращился в окно. Никто не знал, что будет дальше. Он не делал никаких попыток исправить ситуацию, а ведь исчезновение целого поселка не могло долго оставаться незамеченным. Хорошо хоть боты прекратили свои нападения на базу.
Тимур отыскал Ральфа в его спальне — комнате № 407. Ральф лежал на кровати, уставившись в потолок. На тумбочке у кровати стояли баночки с лекарствами.
— Как самочувствие? — поинтересовался Тимур.
— Нормально, — соврал Ральф, его самочувствие было далеко от нормального.
— Не хотел вас беспокоить…
— Ничего, — не поворачивая головы, произнес Ральф. — Говори.
— Я думаю, у нас еще есть шанс взять ботов живыми.
— Каким образом? — Ральф приподнялся на локтях. Тимур подложил ему подушку.
— Завтра 24 августа, да? То есть день, когда ботам должна быть сделана инъекция альдостерона. — Тимуру не очень-то хотелось помогать Ральфу и Кейтаро, но он понимал, что от того, вернутся боты живыми или сдохнут в пустыне, зависит судьба всех участников проекта. Парень хотел как можно скорее покинуть это место.
— Да.
— Я предлагаю не вводить альдостерон одному из оставшихся у нас ботов, — сказал Тимур.
— Зачем?
— Затем, чтобы наблюдать за ним. Кацуро сказал, что без инъекции боты могут оставаться в живых еще три дня. Как только мы увидим, что выбранный бот ослабел и утратил способность к сопротивлению, мы отправимся в пустыню и заберем остальных.
Ральф сел на кровати. Лицо его еще больше потемнело, но глаза загорелись:
— Ты рассказал о своем плане Кейтаро?
— Нет.
Канадец медленно спустил ноги на пол. Тяжело поднялся. Он так часто дышал, что рот не закрывался.
— Пойдем. Надо все распланировать.
— Я слышал, что он никого к себе не впускает и ни с кем не разговаривает.
— Мы его разговорим. — жестко процедил Ральф. — Теперь мы его разговорим.
Ученый набросил рубашку и, шаркая, вышел вместе с Тимуром в коридор. Парень поддерживал его.
— Ты чертов гений, приятель, — говорил он Тимуру, держась за его плечо — Я рад, что ты с нами. Рад, что ты не сдаешься…
Откуда им было знать, что запасы альдостерона у беглецов больше, чем их собственные?
LXXVIII
Понедельник, 24 августа, 08:13 (UTC –4)
«EN-2», второй инженерный корпус
Ральф лично делал инъекции. Ему помогали африканцы Сэм и Ндонга.
Ботов по одному выводили из камер и вели в операционную палату на нижнем этаже «ясель». Для простоты учета тех, кому сделали инъекцию, выпускали во внутренний двор второго инженерного корпуса.
Тимур тоже присутствовал в палате. Просто наблюдал.
Введение гормона проходило без заминок. После каждого выпущенного «малыша» Ральф ставил черточку в записной книжке. Принимая во внимание двух ботов, которых казнил Хедхантер, таких черточек должно было набраться шестьдесят. Последнего, шестьдесят первого бота, следовало оставить без альдостерона.
Вакцинация близилась к концу. Количество отметок в блокноте канадца достигло сорока семи. Сэм и Ндонга повели во внутренний двор сорок седьмого бота. Однако почти сразу, возбужденные, прибежали обратно:
— Мистер Доэрнберг! Быстрее! Посмотрите, что там происходит!
Ральф вздрогнул. Рука инстинктивно потянулась к сердцу.
— Там! Там! — заладили негры.
Нейрохимик устало взглянул на листок с черточками и поднялся. Африканцы рванули к выходу во двор. Тимур, оставив канадца, погнал следом.
В верхней части двери находилось квадратное зарешеченное окошко. Сэм и Ндонга расступились, пуская Тимура к нему. Парень прижался к стеклу. Боты столпились в северо-восточном углу двора. Практически возле двери. Мальчики не двигались, застыв в разных позах, как будто в какой-то детской игре. Но головы у всех были повернуты в одну сторону. Перед ними была глухая стена. Они смотрели так, как будто могли видеть сквозь нее. Казалось, что неизвестное силовое поле повернуло их лица в конкретном направлении. По сути, так и было. Далеко за лабораториями что-то звало их, ненасытно влекло к себе.
За спиной у Тимура часто дышал Ральф.
— Куда они смотрят? — нетерпеливо выпалил парень.
— Не знаю.
— Я имею в виду: в каком направлении?
Канадец задумался.
— Сложно сказать точно. По-моему, на северо-восток. Хотя… нет, немного севернее: норд-норд-ост.
— И что там? Что в том направлении?
— Нужна карта. Я так сразу не определю.
В ступоре боты находились полминуты. Затем встрепенулись, как будто сквозь толпу пропустили волну холодного воздуха, и разбрелись кто куда.
…Еще тринадцати ботам, которые остались в «яслях», Ральф ввел альдостерон без проблем. Шестьдесят первого бросили в специальный изолятор рядом с лабораторией программирования, где за ним постоянно наблюдала видеокамера.
LXXIX
Во вторник, 25 августа, ощутимых перемен с подопытным не произошло. Приблизительно раз в два часа Ральф Доэрнберг или Рино Хедхантер жестоко дразнили изолированного бота. «Малыш» каждый раз агрессивно реагировал.
На рассвете в среду у бота проявились первые признаки истощения. Мальчик угасал на глазах. Началась сильная диарея. Через два часа после завтрака «малыш» еле двигался. Его глаза запали, черты лица заострились, а это свидетельствовало о том, что началось обезвоживание организма. Ральф измерил артериальное давление — 90/60. Аддисонический криз развивался. Несмотря на это, мальчик все еще реагировал на внешние раздражители.
За пять минут до полудня в присутствии Ральфа, Рино и Тимура бот впервые потерял сознание, стали конвульсивно подергиваться ноги. Полуприкрытые веками белки глаз дрожали.
— Пора начинать, — сказал Ральф. — Если до конца сегодняшнего дня твои ребята найдут ботов, их еще можно будет спасти.
Хедхантер кивнул. Посмотрев на беспомощного «малыша», Рино сделал глубокий вдох и вышел из изолятора.
— А с тебя, дружок, хватит. — Ральф сделал боту спасительную инъекцию.
Тимур помог привязать подопытного «малыша» к койке, после чего канадец загнал в вену катетер и подключил его к капельнице.
— Он не умрет? — поинтересовался Тимур.
— Не должен…
В изолятор вошел Кейтаро. Уголки губ безвольно опущены. Немытые волосы торчат клочьями. Глаза — как два погасших уголька.
— Как он? — Джеп кивнул на бота.
— Готов. — Ральф регулировал зажим на катетере.
— Ребята Хедхантера выехали?
— Я только что отправил его.
Кейтаро Рока постоял еще немного, а потом подошел к Тимуру и молча пожал ему руку.
Читать бесплатно другие книги:
