Lady Покер Селиверстов Олег

– Ты неправ! Ты просто не понимаешь! Дядя Марк защищает интересы своих клиентов, и я обязана ему помогать, это моя работа. Сегодня вы противники, а завтра, может быть, тебе понадобятся его профессиональные услуги, и вы станете партнерами. Разве не так?

– Возможно… Мы с тобой случайно оказались по разные стороны баррикады – вот что грустно.

– Я так и знала, что все этим закончится! – в сердцах воскликнула Элизабет. – Ты где? Давай я приеду.

– Не надо.

– Мистер Джек, пожалуйста, прекрати! Мне не хочется портить с тобой отношения из-за денег, ты же мой учитель. И ты сам говорил, что в игре нет места чувствам и эмоциям.

– Конечно, нет. Как нет места и предательству…

На другом конце звуковой волны вдруг стало тихо, а потом раздались короткие гудки.

Жизнь – игра? Нет, жизнь – это жизнь, какой бы дурацкой она ни была. А игра – это игра. Иногда они сливаются, и между ними сложно провести грань. Впрочем, есть одно важное различие. В игре всегда существует второй шанс, возможность начать все сначала с той же колодой карт по тем же правилам, сделать новые ставки и попробовать отыграться.

А в жизни лишь одна попытка – в бизнесе, в любви, на войне. Как у древних: если не отдал долг – ты раб на всю оставшуюся жизнь. На кону всегда одна ставка – время жизни, которое, как вода в пустыне, уходит в ненасытный песок, не оставляя следа.

Хорошо, что в игре предусмотрены паузы… Я распахнул двери бара.

Дымный полумрак окутывал сгорбленные плечи посетителей, лица казались размытыми бледными пятнами, как лица призраков. Я заказал порцию виски, выпил и тут же попросил повторить. После второй порции мир окрасился в более дружелюбные тона. Теперь можно поднять воротник плаща и отправиться домой.

Порывы ветра нападали внезапно, как уличные грабители. Они прятались, выжидая за углом, за мусорными баками, за стволами деревьев, а потом набрасывались, пытаясь сорвать шляпу.

У подъезда, шаря в кармане в поиске сигарет, я нащупал листок бумаги – записку с новым номером Марго.

Перезвонить?

Я колебался. Любовь не игра – тем более, если угораздило влюбиться в королеву. Стоит провиниться, мигом отрубят голову.

Черный ферзь передвинулся на несколько клеток вперед.

– Правила есть правила, – в который раз повторил банкир, не отрывая взгляда от шахматной доски.

– Бывают и исключения, – с надеждой произнес я.

– Только не в банке.

Я знал, что никто не станет менять договор залога, но все-таки поехал в банк. А вдруг мир перевернулся, пока меня мучил пьяный сон? Вдруг банкир станет добрым и предоставит отсрочку по возврату кредита? Увы, чуда не произошло: деньги и адвокаты по-прежнему правили в этом королевстве. Мне предстояло где-то достать двести тысяч за два дня или распрощаться с акциями. У меня же было всего пятьдесят тысяч – они ждали в конторе брокера.

Банкир передвинул на шахматной доске еще одну фигуру. Я молча ждал. Наконец он вернулся за стол.

– Коньяк или виски, мистер Джек?

– Спасибо. Ни то, ни другое – я еще не завтракал.

– Тогда до свидания, дружище. И не беспокой меня больше до пятницы. Договорились?

– Да, – ответил я, понимая, что речь не о деньгах.

Банкир поправил кольцо с бриллиантом на пальце, я поправил галстук с иероглифами.

Мы улыбнулись друг другу на прощание.

Не успел я взяться за ручку двери, как она распахнулась. На меня смотрели карие глаза Элизабет.

– Привет, – удивленно произнес я. Хотя, собственно, чему было удивляться? Невеста может входить в кабинет жениха без стука.

– Доброе утро, – сказала Элизабет, поправляя черное платье с неяркими красными цветами – то самое, в котором она напоминала цыганку.

– Элизабет, – послышался сзади голос банкира, – кто пропустил тебя сюда?

– В приемной никого нет, – пояснила она.

Опустив глаза, я посторонился, чтобы она смогла войти. Мне стало стыдно, что я вчера обозвал ее предательницей. Ведь она предупреждала меня – возможно, рискуя…

– Ты был прав вчера, мистер Джек, – быстро прошептала Элизабет.

Я не успел ответить, к нам подошел банкир.

– Элизабет, – банкир взял девушку за руку. – Что случилось?

– Я пришла вернуть долг.

Она достала из сумочки сверток и протянула банкиру.

Мы втроем застыли у открытой двери – безмолвный треугольник, в котором тонули чьи-то надежды.

– Зачем? Мы же договорились, – недовольно проговорил банкир.

– Нет, я так не могу. Не люблю быть обязанной, – сказала Элизабет.

– Откуда у тебя деньги? – спросил банкир.

– Продала «Мустанг».

Мне хотелось провалиться, исчезнуть, превратиться в одну из шахматных фигур, лучше в слона.

– Простите, позвольте я выйду, – пробормотал я и двинулся в приемную.

– Мистер Джек, – голос Элизабет чуть дрожал. – Ты меня подвезешь?

– Конечно, – сказал я, не задумываясь. – Машина внизу.

– Я скоро спущусь, – ответила ученица.

Я выскочил в приемную. Одно мгновение – шляпа на голове, плащ на плечах, а я спешу по коридору к лифту. Похоже, не у меня одного проблемы с женщинами. Хорошо, что я не видел прощального взгляда банкира!

У дверей лифта я столкнулся с секретаршей.

– Уже уходите? А как же чай? Я специально бегала за овсяным печеньем, – она застыла в эффектной позе манекенщицы.

– Овсяное печенье отлично идет под шампанское… – сказал я, приподняв шляпу. – Хотите продегустировать?

– Жду звонка, – коротко ответила она, а ее улыбка сказала обо всем несказанном. «Красивая женщина не может принадлежать одному мужчине, она – достояние общества», – промелькнуло в голове где-то вычитанное изречение.

Я спустился вниз и сел в «Шевроле». Утро началось любопытно – моя ученица продала «Мустанг», чтобы рассчитаться с женихом-банкиром.

Элизабет появилась через несколько минут, села в машину и сразу закурила. «Шевроле» тронулся. В динамиках тихо играл джаз, безликие облака на небе набухали свинцом.

– Наверное, будет дождь, – произнес я.

Элизабет не ответила. Сигарета подрагивала в ее пальцах. Некоторое время мы ехали молча.

– Тебя куда? – наконец спросил я, подъезжая к перекрестку.

– До ближайшей станции метро.

Впереди на дороге образовался плотный затор. «Шевроле» дернулся вправо, влево, потом обречено встал, сердито урча двигателем.

– Извини за вчерашнее, – произнес я.

– Забудь. Марго рассказала мне про собрание акционеров. На твоем месте я бы вообще кого-нибудь задушила…

Элизабет открыла окно и выбросила сигарету.

– Я не об этом, – сказал я. – Понимаешь, вчера… Вчера я подумал, что тебя приставили шпионить за мной.

– Шпионить?

Элизабет расхохоталась. Мне сразу стало легче.

– Это Алесандро сбил меня с толку! Выдумал целый детектив…

– Очень, очень любопытно, расскажи, – заинтересовалась Элизабет.

– Глупости все это…

– Умоляю, расскажи. Все равно встряли в пробку, как минимум полчаса простоим, – настаивала девушка.

– Хорошо. Алесандро сказал, что наша с тобой встреча не могла быть случайностью. По его мнению, дядя Марк поручил тебе следить за мной, когда узнал, что я купил акции.

– Серьезно?

– Это по его версии, – смутился я. – Но сегодня утром я понял, что сыщик ошибся. Если бы ты действительно шпионила, то рассказала бы дяде, что Барбара заложила мне акции, и он бы просто так это не оставил. Ты ведь прочитала у меня дома договор залога?

– Да, и поняла, что это ты купил акции! А я все голову ломала, кто это такой умный и расчетливый сумел быстро купить акции, а затем договорился с Барбарой. Представь, какой у меня был шок, когда я узнала, что это ты!

– Представляю…

Я вдруг осекся. Подозрение опять вцепилось в меня, словно репейник. Стряхиваешь его, стряхиваешь, а он цепляется и цепляется.

– Элизабет, а зачем твои орлы приезжали ко мне на старый адрес?

– Хотели с тобой познакомиться, – она невинно улыбнулась.

– Мы же встречались до этого.

– Наверное, хотели сделать это без меня. Откуда я знаю?

– А к офису они тоже приезжали знакомиться?

– Мистер Джек, если ты меня в чем-то подозреваешь, то скажи напрямую, без наводящих вопросов.

Она взглянула мне в глаза, язычок ее по-детски пробежал по губам. Мое сердце дало перебой. Многое я бы отдал, чтобы поцеловать эти губы.

– Ну что, будешь продолжать допрос, или поедем? – спросила Элизабет.

Автомобильная река ожила, машины медленно сдвинулись с места.

– Элизабет, дай мне сигарету, пожалуйста, – попросил я, мысленно раскаиваясь в своих подозрениях.

«Шевроле» сделал сложный маневр, чтобы пролезть в другой ряд, чуть не поцарапав соседний джип. До нас донеслось отборное ругательство. Но «Шевроле» уже начал теснить следующую машину, стараясь пробраться вправо.

Элизабет прикурила сигарету и подала мне. Я почувствовал вкус помады, на этот раз не жасмин – нечто другое, фруктовое.

– Ты не хочешь выпить? – спросила она.

– Прямо сейчас?

– Ну да, я же теперь без машины.

– Очень хочу, но не могу, обещал навестить дочку, – я с сожалением вздохнул.

– Жаль. Придется съесть лобстера с кем-нибудь другим… Хотя, похоже, с лобстерами покончено. – Она грустно рассмеялась. – Прости, я не имела в виду тебя.

Впереди показался вход в метро. Не найдя свободного места, «Шевроле» тормознул, прижавшись к припаркованным машинам.

– Мистер Джек, – Элизабет внимательно посмотрела на меня. – Может быть, тебе все-таки стоит позвонить Марго? Поверь, она не участвовала в сделке, а о протоколе узнала в последний день. Точнее, за два дня до…

– Этого не может быть, – угрюмо ответил я. Элизабет вздохнула.

– Это она просила меня предупредить тебя.

– Слишком поздно.

Я не верил, что королева искренне заботилась обо мне, и готов был отдать голову на отсечение, что она знала все подробности с самого начала, только никому об этом не говорила. И не скажет…

– Иногда обстоятельства сильнее нас, – продолжила Элизабет. – Причем гораздо чаще, чем нам бы хотелось. Но ты же добрый рыцарь, а рыцари должны уметь прощать.

– Простить легко – трудно забыть.

– Ладно, как хочешь, мистер Джек. В конце концов это ваше дело. Пока.

Она вышла на улицу и вдруг остановилась, придержав дверцу. Повернулась ко мне.

– А жаль, что у нас с тобой не было секса, – сказала она.

– Почему? – растерялся я.

– Я бы запомнила запах твоего тела и тепло твоих рук. – Ее карие глаза хитро сияли. – Да я шучу, мистер Джек. Точнее – блефую. Не смущайся!

Она задорно рассмеялась. Два подростка, проходившие мимо, с интересом обернулись.

– Мы что, больше не увидимся? – спросил я.

– Увидимся, и довольно скоро, – Элизабет рассмеялась и надела темные очки.

Дверца захлопнулась, она зашагала к метро. Подол платья развевался на ходу.

– Элизабет, подожди!

Я выскочил из машины. Она обернулась.

– А твоя подруга, случаем, не Барбаре давала взаймы?

– Подруга?

– Да, тридцать тысяч? – уточнил я, сожалея, что не вижу ее глаз, скрытых темными очками. – Помнишь, ты рассказывала в казино.

– Нет. Они даже не знакомы, – ответила Элизабет.

Людской поток подхватил ее и унес в подземелье метро.

Я вернулся в машину. На сиденье лежала пачка сигарет. Я взял пачку, повертел в руках и неожиданно понял, почему байкеры наведывались по моему старому адресу и выспрашивали обо мне у Люси. Вероятно, Элизабет самостоятельно, без участия дяди Марка, искала того, кто купил акции у Бывшего Директора! Но байкеры искали по фамилии и адресу из реестра акционеров, а Элизабет знает меня как «мистера Джека». Вот и вся разгадка тайны! Видимо, моя ученица тоже хотела заработать на пресловутых трех процентах.

Сзади раздались нетерпеливые сигналы, «Шевроле» вздрогнул, извинительно замигал поворотником и вклинился в поток машин. А карандашей на столе банкира сегодня было не семь, а шесть, – почему-то вспомнил я. Зрительная память опять не подвела.

Когда я приехал за дочерью и позвонил, чтобы она выходила, жена попросила подняться и помочь Люси собраться. Жена опаздывала на встречу.

Дверь открыла дочь.

– Привет, папочка! – Люси радостно бросилась ко мне и обняла.

– Привет, львенок.

– Куда мы сегодня пойдем? Ты не забыл про обещание? – дочка засыпала меня градом вопросов.

– Нет, не забыл. Собирайся скорее, поедем в торговый центр.

– Обязательно надень куртку с капюшоном, вдруг пойдет дождь, – раздался из спальни голос жены.

– Хорошо, мамочка, – ответила Люси и потащила меня за руку в зал. – А мне мама привезла новую куклу, она может плакать и смеяться. Подожди здесь, я тебе ее покажу.

Усадив меня в кресло, дочь убежала в свою комнату.

В квартире практически ничего не изменилось. Привычная мебель, знакомые запахи, семейные фотографии на стенах… Как давно я здесь не был? Почти год. В приоткрытую дверь спальни было видно, как жена одевается: стоя у зеркала, она застегнула бюстгальтер, потом поправила трусики и стала надевать колготки. Ухоженное, стройное, такое знакомое тело.

– Пап, смотри, какая она, – послышался звонкий голос дочери и шлепанье босых ног. – Большая и красивая.

Жена повернула голову. Увидев мой взгляд, смущенно улыбнулась, подошла к двери и прикрыла ее. Белый треугольник ткани ниже талии заставил меня взволнованно вздрогнуть. Я знал, что другой мужчина в доме пока не появлялся.

– Да, очень забавная, – ответил я.

Кукла смотрела широко открытыми голубыми глазами.

– Не бегай босиком по полу! – раздалось из спальни.

– Хорошо, мамочка, – ответила она и протянула куклу. – Ты пока поиграй с ней, а я оденусь.

Кукла действительно умела плакать и смеяться.

Перед нашим уходом жена вышла в коридор проводить нас.

– Что-то неважно выглядишь, – сказала она, разглядывая меня.

– Выдалась трудная неделя.

– Как сделка с акциями? Скоро разбогатеешь?

– Нет, не скоро, – кажется, я вложил в эти слова всю накопленную горечь.

Жена усмехнулась.

– Вляпался?

– Да.

– Я могу помочь?

– К пятнице мне нужны сто пятьдесят тысяч – на пару месяцев. Не хочу упускать контрольный пакет, а банкир не дает отсрочки по кредиту, – объяснил я.

– Могу наскрести тысяч тридцать-сорок, не больше. Возьмешь в долю? – улыбнулась она.

– Куда ж я денусь… Ты точно найдешь деньги?

– Не могу же я оставить без помощи отца своей дочери!

– Папа, поехали скорее, хватит вам про деньги! – Люси потащила меня к дверям.

В торговом центре сначала покатались на эскалаторах – несколько раз вверх-вниз, потом по традиции купили чипсы с беконом.

– А мама не разрешает есть чипсы, говорит, это вредно – одна химия, – поучительно сказала дочь, запихивая в рот очередной хрустящий кружочек.

– Мама абсолютно права, – согласился я. – Очень вредно.

Чипсы пахли пережаренным беконом и оставляли на пальцах жирные следы.

– А почему тогда ты мне их покупаешь?

– Они тебе нравятся, – ответил я. – Вот потому я их и покупаю. Я люблю тебя, и мне приятно тебя побаловать. Понятно?

– А мама что, не любит меня?

– Почему ты так решила?

– Она же не покупает мне чипсы.

– Ты неправа. Мама любит тебя еще больше, чем я, поэтому и запрещает тебе их есть. Хочет, чтобы твой желудок был здоров.

– То есть, чтобы сильно любить, надо что-то запрещать, да?

– Примерно так.

– Но мне не нравится, что мне запрещают есть чипсы, – дочь пыталась понять смысл сказанного.

Я сам запутался и, чтобы с достоинством выйти из ситуации, решил сменить тему.

– Пойдем заскочим к игровым автоматам, а потом посмотрим платье.

– Сначала платье, – не согласилась Люси и протянула пустой пакет из-под чипсов. – Я все съела раньше тебя.

– Ты молодец, как всегда.

Достав платок, я вытер ей пальцы. Они были пухленькие и теплые. Мы взялись за руки и направились в детский отдел.

От розового платья с рюшечками Люси отказалась, громко заявив продавщице, что розовый цвет для малышей. Она выбрала темно-зеленое, с атласными лентами. Надела его и стала долго и тщательно причесывать волосы у зеркала.

– Доченька, пошли, – у меня стало сдавать терпение. – Ты крутишься тут уже почти полчаса.

– Подожди, папа. Женщина всегда должна выглядеть неотразимо. Вот, теперь все в порядке, – произнесла она, бросила в зеркало последний взгляд и взяла меня за руку. – Пойдем скорее покупать подарок!

Игрушечный слоненок был светло-бежевый, тряпочный, с квадратной клетчатой заплаткой на пузе и смешным хоботом.

– Я назову его Заплатка, – тут же придумала дочь. – Он будет со мной спать и меня охранять.

Когда мы вышли из торгового центра, погода испортилась. Заморосило. В густых сумерках ярко выделялись рекламные огни и витрины магазинов. Я медленно вел автомобиль. Дочь, умаявшись, заснула на заднем сиденье, крепко прижав слоненка к груди. Раздался звонок мобильного. Менеджер казино извинился за беспокойство и сообщил, что завтра, в четверг, игроки договорились о «большой игре».

– Даже слишком большой, – уточнил он. – Размен по пятьдесят тысяч евро.

– По сколько? – невольно вырвалось у меня.

– По пятьдесят тысяч, мистер Джек. Вы придете?

– Не знаю, вряд ли. Играть на такие деньги – безумие!

– Да? – в голосе менеджера позвучало удивление. – А мне передали, что вы обязательно согласитесь.

– Кто передал?

– Ваши партнеры. Ну что ж, если надумаете, то звоните. На всякий случай напоминаю – четверг, восемь вечера.

Менеджер попрощался.

– Папа, а ты уже играл в покер на мою денежку? – вдруг раздался за спиной голос Люси. – Ты обещал выиграть дом в джунглях.

– Нет, Люси, еще не играл.

«Шевроле» подъехал к таунхаусу: нас уже встречала няня. Я обнял Люси, и теплые ладошки обвили мою шею. Она поцеловала меня в щеку. Когда-нибудь ее объятия будут приводить в трепет сердце какого-нибудь байкера, или рэпера, или как там их будут называть…

Мы договорились с Люси в субботу поехать в зоопарк посмотреть на медведя. Еще она заявила, что слонику нужен друг. Что ж, придется собирать коллекцию слоников.

Поставив «Шевроле» у дома, я отправился побродить по улицам. Известие о завтрашней большой игре не давало покоя. Пятьдесят тысяч евро! Я играл по пять тысяч, максимум – по десять тысяч, но пятьдесят – это слишком много! Дождь закончился, светящиеся окна отражались в морщинистой поверхности луж. Холод и сырость с каждым шагом все глубже проникали в тело.

У меня было странное ощущение, что судьба издевается надо мной – опять искушает. Я только что влетел с акциями фабрики, и тут же поступило предложение сыграть по-крупному в покер. «Что, страшно? А ведь это твой шанс отыграться», – казалось, шепчет Фортуна, насмешливо глядя из луж желтыми глазами фонарей. Прошагав туда и обратно пару кварталов, я понял, что если не выпью виски, то заболею.

В ирландском баре пахло чем-то пригорелым. Вихрастый бармен налил мне «гангстерский» виски.

– Последний, – произнес он с сожалением, глядя на пустую бутылку. – Я специально звонил, чтобы заказать для вас еще, но, увы. Видно, слишком много желающих стать такими же храбрыми и богатыми, как Аль Капоне.

– Да, все хотят больше, чем имеют, – согласился я.

– Но зато у нас появилась новинка. – Бармен ткнул пальцем в меню. – Омлет по-нормандски с яблоками. Будете?

Я утвердительно кивнул.

Пока ждал омлет, вспомнил последнюю встречу с адвокатом, когда он предлагал продать акции за двести пятьдесят тысяч. Теперь понятно: он беспокоился за Марго и Элизабет. Видимо, догадался (или знал), что они причастны к сделке, а так как смерть Барбары могла резко все осложнить, он проявил родственную заботу. Вдруг я, разозлившись на подставу, начну собственное расследование и, кто знает, до чего докопаюсь. Добрый дядя решил подстраховаться и явно не бескорыстно. Заполучив контрольный пакет, он бы без проблем прибрал фабрику к рукам. Честь семьи дорогого стоит, но зачем же переплачивать!

Вскоре передо мной стояла огромная тарелка с омлетом. Пышная, слегка зажаренная корочка, запеченные яблоки и привкус корицы. Не знаю, откуда повар достал рецепт, но омлет удался. Оказывается, как мало надо человеку – видеть, как исполняются его скромные желания, знать, что о нем где-то помнят… Это вселило уверенность, хотя и не прибавило денег.

Расплачиваясь, оставил чаевых ровно еще на один заказ.

Перед тем как заснуть, долго ворочался – почему-то чувствовал себя виноватым перед Марго и за это злился на себя. Надо мстить и ненавидеть, а мне жалко! Если завтра не найду денег, то в пятницу придется распрощаться с мыслью когда-нибудь посадить розы на клумбе перед фабрикой. А может, сыграть в «большую» игру в покер?

В четверг я заехал в контору к брокеру. Он сидел в кресле, наблюдая, как взлетают и падают графики на двух мониторах.

– Салют, – сказал он. – За деньгами?