Демиурги. Полигон богов Эльтеррус Иар

От автора

В книге частично использованы земные термины для определения мер длины, веса и емкости. А частично – местные. Это сделано для удобства русскоязычного читателя. Часть новых терминов объясняется в сносках, а часть – в глоссарии, расположенном в конце книги.

Все совпадения с реально существующими людьми и событиями случайны, книга с начала и до конца является авторским вымыслом.

Данная книга имеет опосредствованное отношение к сериалу «Русский Сонм».

I

– Иди сюда, дрянная девчонка! – противный, визгливый голос старшей кухарки, почтенной Хаммели, заставил Ненику вздрогнуть и поспешно выскочить из закутка, где она тихо дремала, предаваясь грезам о небе.

Посреди огромной дворцовой кухни стояла, уперев руки в бока и сверля девушку гневным взглядом, высокая толстая женщина с маленькими злыми темно-карими глазками, жидкими волосами, связанными в пучок на затылке, и огромным бугристым носом на широком лице.

– Ты чем занимаешься, дрянь?!. – прошипела она совсем как лианная змея. – Почему котлы не чистишь?..

– Я уже все почистила… – едва слышно пролепетала Неника, обреченно глядя в пол. Она очень надеялась, что ее не выпорют снова.

– Да? – недоверчиво вздернула брови старшая кухарка. – Ну-ка, ну-ка…

Она подошла к аккуратно сложенным на столе котлам и принялась внимательно их осматривать. Не найдя к чему придраться, Хаммели недовольно скривилась и окинула презрительным взглядом мелкое недоразумение. Не нравилась ей никогда эта девчонка, сильно не нравилась, а почему женщина и сама не могла сказать. Как будто покорная, но иногда в глазах такое сверкнет, что за плеть схватиться хочется. Вот и придиралась к ней старшая кухарка, как могла, ожидая, пока Неника достаточно повзрослеет, чтобы выдать ее замуж и убрать с дворцовой кухни. Пусть муж эту наглую девчонку укрощает.

Хаммели в очередной раз посчитала, сколько лет Неника при кухне. Сироту взяли во дворец лет четырех отроду в двенадцатый год эпохи Мастеров. А сейчас уже двадцать четвертый! Это что же получается? Долгожданный момент уже наступил, и этой дряни, притворяющейся ребенком, пятнадцать, а то и все шестнадцать?!

На губах старшей кухарки медленно появилась предвкушающая ухмылка. Ненику пора выдавать замуж за достойного человека. Негодница уже взрослая, а до сих пор при кухне – отбирает кусок хлеба у других сироток! Надо будет сегодня же присмотреть ей кого-нибудь. Пожалуй, Ормес, торговец рыбой, гнилые зубы, сальные маленькие глазки и толстое брюхо которого вызывали отвращение даже у самой Хаммели, сойдет. Такой муж станет хорошим наказанием дрянной девчонке! И предупреждать ее не надо, пусть думает, что все в порядке.

– Можешь идти, – небрежно махнула девчонке старшая кухарка, торжествуя про себя.

Неника не заставила себя ждать, сняв фартук и поспешив выскочить прочь. Только удивилась, что ее так быстро отпустили, обычно Хаммели придиралась куда дольше, выдумывая море причин, чтобы задержать девушку на кухне. Да и ухмылка ее злорадная очень не понравилась девушке. Что-то эта сволочь задумала. Однозначно! Но Неника отбросила прочь тревожные мысли и побежала к известному только ей тайному ходу, выходящему прямо в джунгли нижнего уровня корней. Никто не подозревал, что совсем недалеко от дворца расположено логово казненного два года назад вора-корнелаза, доставшееся затем кухонной девке, ученице этого самого вора.

Неника давно, лет с восьми, жила даже не двойной, а тройной жизнью. Кухонная девчонка, ученица вора и одновременно ученица архивариуса. Как ни странно, ей это удавалось, по крайней мере, никто еще ничего не заподозрил. Она криво усмехнулась, оглянулась, никого не увидела и осторожно коснулась покрывающих стену коридора каменных пластин в определенной последовательности. Впереди возникло отверстие, Неника скользнула внутрь, и стена снова стала цельной. Она оказалась в тесном лазе, в котором пахло чем-то довольно приятным, но девушка не стала задерживаться и поспешила к выходу из Белого Столба, в котором и располагалась дворцовая кухня.

Впереди показалось светлое пятно, и Неника притормозила. Она привычно сдвинула вбок сетку, не дававшую проникать внутрь насекомым, и выскользнула на одну из множества узких площадок, окружавших грязно-белый, побитый оспинами каменный столб. Найдя взглядом подходящую лиану, девушка разбежалась и рыбкой прыгнула вниз головой с высоты не меньше двухсот локтей[1]. Как ни странно, прыжок оказался точным, и Неника ухватилась за нужную лиану, раскачалась на ней, сделала в воздухе сальто и перелетела на следующую, уровнем выше, дотянуться до которой иным приемом было бы затруднительно. Одновременно она поблагодарила про себя Дающего Жизнь, что снизу никто не видит ее вывертов – ниже локтей на двадцать все так заросло лианами, что в этой гуще даже пестрого змея не разглядеть.

Прыгая от лианы до лианы, Неника быстро добралась до первых корней нижнего уровня и скрылась в их переплетении, облегченно выдохнув. Наконец-то она там, где ее никто не тронет, где она – одна! Где она – лучшая! Девушка с восторженным воплем закрутила одно за другим несколько сальто в воздухе, перелетая с лианы на корень и обратно. Ни один другой корнелаз никогда так не рисковал без страховки, но Неника давно ничего не боялась, поставив на своей жизни большой и жирный крест. Такие, как она, долго не живут! Так чего же тогда бояться? Хоть такая иллюзия полета! А на остальное – плевать!

С раннего детства девочка грезила о небе. И каждый раз провожала завистливым взглядом воздушную змею, особенно если замечала на ней человеческую фигурку К сожалению, за всю историю их страны не было ни одной женщины-летящей, так что нечего было и мечтать о таком. Только однажды Неника осмелилась поделиться своей мечтой с другими кухонными детьми, но ее подняли на смех и с тех пор дразнили, называя бескрылой курицей. С тех пор девушка держала рот на замке, не говоря о сокровенном даже с самыми близкими друзьями. Вот только мечтать не перестала.

Горько усмехнувшись, Неника понеслась дальше между сплетениями толстых, порой в десяток обхватов корней, они уходили вверх на сотни локтей, до самого потолка гигантской подземной каверны, испещренного бесчисленными мелкими пещерами, где жило множество тварей, большей частью ядовитых, хотя съедобных тоже хватало. В эти места не совались даже отряды городских корнелазов-охотников, предпочитая охотиться на несколько верст южнее – там было куда как безопаснее, да и ксайсы[2], с которых мяса больше, чем с любой другой твари, водились. Неника же ценила бывшее убежище Тени, того самого вора, научившего мелкую девчонку многому, как раз за безлюдность – не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о ее умениях.

Вот и убежище! Правда, человек, не знающий, что искать, никогда бы не догадался, что в этом переплетении толстых узловатых корней расположено чье-то жилище. Девушка проскользнула между лианами к корневищу, четыре раза стукнула кулаком по сенсорам, имеющим вид древесных отростков – она понятия не имела, почему наставник называл их таким странным слов, просто приняла это как данность. Затем скользнула внутрь сквозь ставшую проницаемой стену. Интересно, где Тень раздобыл мага, чтобы устроить себе такой вход? Ведь без магии здесь явно не обошлось. Или сам поколдовывал? Трудно сказать – о своем покойном учителе Неника знала очень мало, он был очень скрытен, предпочитая обучать ее прикладным вещам. Как обмануть стражу, как уйти от погони, как вскрыть древесный сейф, как сделать особо хитрый финт, пролетая через лианы. И тренировал он девушку безжалостно, за что теперь она была учителю благодарна.

Неника прошлась по просторной уютной комнате, выдолбленной в корневище, налила себе немного сока красных лиан, собранного несколько дней назад собственноручно, и опустилась на плетеную из тех же лиан скамью – впрочем, вся мебель в убежище была сплетена из них, другого материала просто не было под рукой.

Если честно, девушку удивляло, что живущие в Брейхольме люди предпочитают селиться либо внизу, строя из камня убогие домишки, либо в стенных пещерах, а огромные пространства под потолком не заселены. Ведь здесь есть все нужное для жизни! Да, не каждый способен стать корнелазом, но ведь можно сплести из лиан мостки, связывающие дома друг с другом и стенами. Кажется в одном из городов Змеиного острова так и сделали. По крайней мере, ее приятель Суорк, родом оттуда, говорил что-то в этом роде. Надо будет у него уточнить.

Вспомнилось, что завтра столь давно ожидаемый праздник – вылет змей. Избрание! Последний раз это случилось около десяти лет назад, когда Неника была совсем маленькой. Она тогда не видела вылета – никто не взял сироту с собой, и девочка просидела весь день на кухне, тихо плача. Потом с замиранием сердца слушала восторженные рассказы старших детей о чуде.

Хоть бы только пираты во время Избрания не налетели, а то ведь они могут воспользоваться тем, что Морская Стража отвлечена. Говорят, такое однажды случилось, в тот день почти весь Брейхольм изнутри выгорел. Да и вывезли паскудные твари почти все, прежде чем подошли войска из других приморских городов и выбили их. Город потом два десятилетия отстраивался! А уж жилось людям тогда совсем невесело – налоги вдвое подняли, многим горожанам пришлось работать сутками напролет, чтобы семью хоть как-то прокормить. Остается надеяться, что урок пошел впрок, и Морская Стража не проворонит нападение.

Пора, Брай и Суорк ждут. Надо договориться, где встретиться завтра, а то в сутолоке и не найдешь друг друга. Представив, что будет твориться в городе в праздничный день, Неника хихикнула в кулак. Надо не забыть повязать на лоб ленту невинности, чтобы пьяные «ухажеры» не приставали – в день Избрания в Брейхольме позволялось все, кроме изнасилования. За последнее насильника казнили на месте весьма болезненным способом, причем удостоверял его виновность маг, так что ошибки быть не могло. Зато по согласию парочки миловались везде, даже на площадях порой, если слишком уж перепьются. Ненике рассказывали, что двадцать лет назад студенты княжеского училища мастеров прямо на дворцовой площади оргию устроили, и князь их только мягко пожурил, никак больше не наказав.

Девушка положила в боковые сумки складные кошки[3], такие имелись только у воров и тайных[4], затем бросила взгляд на позаимствованную недавно в одном богатом доме древнюю книгу о магии – ничего, кроме книг и небольших денег, она не крала, в отличие от наставника. Тот специализировался на редких артефактах и драгоценностях, на чем и погорел, прихватив заколдованную вещицу с наложенным «следом». Маги тайных по этому «следу» быстро отыскали вора, и уже через час после поимки он качался в петле. Причем взяли его в городе, где он пытался продать украденное. Кроме Неники оплакивать Тень было некому, но похоронить наставника она не смогла, не рискнув даже ночью подобраться к виселице, слишком много вокруг было стражи, и его тело выбросили в море на поживу хищным рыбоящерам.

Девушка прекрасно осознавала, что такая же судьба в конце концов ждет и ее, но относилась к этому философски – чему быть, того не миновать. Но на всякий случай осторожничала, хотелось еще немного пожить – чисто ради любопытства. Ничего хорошего от жизни выросшая при дворцовой кухне сирота не ждала. Людям не верила ни на медный грош, за исключением немногих избранных, доказавших, что стоят небольшой толики доверия. Вот только таковых было очень мало, девушка почти никого не подпускала к себе близко. Исключением стали такие же изгои, как и она сама. Брай Лойр оказался слишком умен для сверстников, поэтому другие дети его не любили. Только с Неникой, которая тоже до безумия обожала книги, парнишка мог поговорить о том, что было ему интересно. Суор Энхе являлся сыном приезжего со Змеиного острова в поисках лучшей жизни ремесленника, а потому – чужаком. Бедняге не давали проходу, пока Брай с Неникой за него не вступились – а дрался Брай хорошо, пошел статью в отца-кузнеца. Да и с кухонной сиротой малолетние городские хулиганы после нескольких попыток связываться опасались – она сражалась насмерть, зубами рвала, а в глазах горела готовность убивать.

Выбравшись из убежища, Неника достала кошки, привела их в рабочее состояние, закинула одну на лианы и, как кейрак[5], полетела от корня к корня, оглашая воздух радостными воплями. Если даже кто-то ее и заметит, то только покрутит пальцем у виска, решив, что это молодые воины воздушной сотни забавляются. Поднявшись к верхнему уровню корней под самым потолком, девушка двинулась в сторону рынка. Невдалеке от него можно будет незаметно спуститься, лианы там свисают почти до земли. Их уже который год хотят вырубить, да все руки не доходят, других забот хватает.

Добравшись до места, Неника соскользнула по лиане, откатилась в сторону, встала и, приняв независимый вид, вышла к рыбным рядам. Заметившие ее торговцы понимающе ухмыльнулись, решив, что девчонка в заросли по малой нужде заходила. А если бы заметили откуда она спустилась, то обязательно бы страже доложили – на корнелазов, не служащих короне, в Брейхольме смотрели косо, подозревая их во всем самом плохом.

Заметив у выхода из рынка знакомую вихрастую голову соломенного цвета, не слишком чистую, Неника направилась туда, улыбнувшись про себя. Брай голову мыл редко, мыло его нищей семье было не по карману, а морской водой без ничего въевшуюся сажу особо не отмоешь. Возиться же со щелоком он терпеть не мог. В общем, по улицам Брейхольма ходило множество похожих на сына кузнеца парней. Зато невысокий, смуглый, черноволосый, похожий на настороженного лисенка Суорк смотрелся на улицах Брейхольма странновато, в нем сразу угадывался выходец со Змеиного острова. «Змейцев», как их презрительно называли, в городе не любили, считая бездельниками и лентяями. Причем истине это совершенно не соответствовало. Тот же Суорк работал днями, чтобы хоть как-то помочь надрывающимся с утра до ночи отцу с матерью, поднимающим семерых детей.

– Привет, Нен! – заметил подругу Брай.

Работа в кузне с отцом закалила мальчишку, и в свои пятнадцать лет он выглядел на все двадцать, как минимум. Да и мышцы имел такие, что мало какой хулиган решался приставать к нему – однажды Брай на спор завязал узлом толстую кочергу, и это видели многие. Улыбающийся Суорк смотрелся рядом с другом смешно – слишком велика была разница в габаритах. Островитянин отличался субтильным телосложением и острым лицом, напоминающим хитрую мордочку лианного гворфа, пронырливого зверька, тащившего все оставленное без присмотра.

– Мы уж заждались, – сверкнул глазами Суорк. – Пошли быстрее, Старый Тик обещался два медяка заплатить за очистку хлева! Будет на что завтра повеселиться.

– Да ну их, – скривилась Неника. – Есть у меня чуток денег, на сласти хватит.

– Это ты зря, – рассудительно возразил Брай. – Лишними не будут.

– Ладно, пошли, – сдалась девушка. – Только окунемся сначала.

Не говорить же друзьям, что у нее есть целых два серебряка, украденных несколько дней назад из домика для свиданий одного из знатных тьенов? Терять их расположение не хотелось, а оба относились к воровству отрицательно, вот девушка и помалкивала о своем втором занятии. Впрочем, раньше, до встречи с Тенью, Неника и сама не любила воров. Поэтому сейчас брала что-либо только у богатых – у них много чего есть, не убудет.

Пока они шли, Суорк вовсю тараторил, взахлеб передавая слухи об Избрании. Люди говорили разное, но все сходились на одном – нет в мире ничего красивее брачного полета змей. И Неника предвкушала невероятное зрелище. В день Избрания в Брейхольме замирала любая жизнь, разве что разносчики сладостей и напитков занимались своим делом, но и те часто замирали на месте, восторженно уставившись в небо и забывая обо всем. Жаль только, что видеть все можно было либо с центральной площади вокруг Столбов, либо снаружи, а там из-за жары долго не пробудешь. Пробиться же на площадь непросто. Сама Ниника могла посмотреть и из среднего уровня корней, а то и забраться на Золотистый Столб, лианы полностью обвивали его – тысячи дорог для корнелаза.

– Жаль, на площадь перед Столбами не проберешься… – вздохнул Брай. – Объявили, что там только платные места. Придется снаружи смотреть.

– Надо тогда воды с собой захватить побольше, – забеспокоился Суорк.

– Захватим, – отмахнулась Неника. – У меня бурдюк тюлений есть.

Приятели удивленно покосились на нее – откуда у нищей девчонки бурдюк из тюленьей[6] кожи? Дорогая же вещь! Не всякому по карману. Однако ничего не сказали, спрашивать откуда взяла в среде уличных детей было не принято. Захочет – сама расскажет. Неника вообще была довольно странной, и никому не доверяла до конца. Это несколько обижало, но Брай с Суорком понимали подругу и прощали ей недоверие – при ее жизни иное невозможно. Все знали, каково живется сиротам при дворцовой кухне.

Отдав встретившемуся на дороге разносчику медяк, заработанный троицей друзей несколько дней назад, они получили по большому пирогу с мясом. Пироги исчезли в желудках проголодавшихся ребят почти мгновенно – они бы еще по два таких охотно съели, но денег с собой больше не было.

– О, гляди, старый Мих! – оживился Суорк, показывая пальцем на бородатую сгорбленную фигурку в нелепом цветастом балахоне.

– Чего это он в город выбрался? – удивилась Неника.

Старого звездочета в Брейхольме считали чокнутым, что неудивительно, учитывая его поведение. А уж что говорить о том, как он одевался! Покрытый золотистыми звездами синий балахон, изорванные чуни, из которых выглядывали грязные пальцы ног. И длинная седая борода. Добрые карие глаза и вечная улыбка до ушей. Дети толпами бегали за стариком – он рассказывал им чудесные, волшебные сказки, таких не знал больше никто в городе.

Неника раньше и сама частенько слушала эти сказки, одновременно наблюдая за рассказчиком. И постепенно поняла, что Мих носит маску, что на самом деле он совсем другой. Девочка не раз ловила на себе внимательный, умный, оценивающий взгляд. Да и ответы на задаваемые вопросы старик давал такие, что услышавший их непроизвольно задумывался. И картина мира, до того ясная и понятная, осыпалась осколками цветного стекла. Приходилось переосмысливать самые простые, казалось бы, вещи, порой приходя к совершенно парадоксальным выводам. А значит, звездочет преследует какие-то свои, известные только ему самому цели. Иначе зачем заставлять людей задумываться? Неника не знала, но относилась к старику с немалой настороженностью, хоть и искренне уважала его.

Никто, кроме покойного сьера Орваса, бывшего архивариуса дворцовой библиотеки, доживавшего свой век в тепле и сытости невдалеке от кухни в выделенной ему уютной небольшой комнатке, не знал, что Неника грамотна. И не просто грамотна, а владеет и тирайским языком, и сонхайским, и высшей формой родного, брайнского. Он стал ее вторым наставником буквально чудом, заговорив о тайнах мироздания с принесшей еду кухонной девчонкой-сиротой. Мысли ребенка удивили и заинтересовали старика, Неника мыслила нестандартно, умела не только смотреть, но и видеть, а это мало кому дано. И замечала мельчайшие детали, учитывая их в своих рассуждениях. Это поразило сьера Орваса, и он предложил девочке научиться читать. Ее глаза от такого предложения загорелись восторгом и предвкушением.

Старик учил любознательного ребенка от скуки, так как ему было совершенно нечего делать, а собеседников, тем более образованных, поди найди. Вот и таскал сьер Орвас для ученицы высокомудрые фолианты из библиотеки, вместе с ней обсуждая их, а то и подвергая тщательному разбору. Саму бы Ненику в библиотеку никогда не пустили. После смерти наставника два года назад девушка попыталась было пробраться туда, но собранных за несколько лет скудных средств не хватило, доступ к книгам стоил больших денег. Пришлось Ненике довольствоваться тем, что уже знала. Она пыталась осмыслить прочитанное самостоятельно, но не была уверена, что делает это верно – поговорить о таком ей было просто не с кем. Даже Брайн и Суорк не понимали подругу, если она пыталась заговорить с ними о чем-то не касающемся реальной жизни.

Зато старый Мих сильно напоминал Ненике сьера Орваса, вот только звездочет почему-то строил из себя городского дурачка. Зачем это ему? Девушка не понимала, но о своих мыслях помалкивала. Вот бы к нему в ученицы попасть! Ведь он столько знает…

Размышляя, Неника одновременно болтала с друзьями. За разговором они не заметили, как покинули гигантскую пещеру, в которой располагался Брейхольм. Только Неника бросила прощальный взгляд в спину удаляющемуся в окружении стайки детей Миху. Солнце встретило вспышкой света и яростным жаром, все трое мгновенно покрылись потом. Они галопом ринулись к берегу, стремясь побыстрее добраться до пляжных гротов. Днем на солнце долго находиться было нельзя – верная смерть.

Оказавшись в ближайшем гроте, друзья тут же сбросили одежду и погрузились в теплую, как парное молоко, морскую воду.

Убегающая Неника не заметила, что старый Мих оглянулся и тоже проводил ее задумчивым взглядом, пряча в бороде улыбку.

«Скоро твой первый экзамен, девочка… – стучало в голове старика. – Дай тебе Бог его не провалить…»

Вздохнув, он добавил:

«И мне дай Бог этого…»

– Дедушка Мих, а дальше? – потеребил звездочета за рукав балахона какой-то рыжий малец, кажется, сын кожемяки Итхара из седьмой пещеры.

– Дальше? – улыбнулся старик. – А дальше сын князя объявил, в надежде найти Золушку, что та девушка, которой подойдет потерянная туфелька, станет его женой…

– Ух ты! – выдохнула Лойка, дочка одного из старшин Морской Стражи. – Княжной…

Мих продолжил рассказывать сказку, на ходу адаптируя ее к местным реалиям. Уже сколько времени он здесь, а все никак не может привыкнуть к этому странному, ни на что не похожему миру. Впрочем, все это неважно – главное сейчас другое. Первичная инициация возможных учеников. Если на сей раз она произойдет, то появится шанс пойти дальше и выше.

Закончив рассказывать, старик сказал, что ему пора, и, не обратив внимание на разочарование детей, поспешил к своей «башне», на самом деле являющейся выдолбленным изнутри пиком, возвышающимся над городом почти на треть версты. Жажда ощутить, как бьется под руками безумная энергия демиурга, ревет байк и гремит металл становилась все сильнее.

Звездочет вихрем ворвался в свою башню и тут же запечатал вход заклятием, не видным и не постижимым для местных магов. Он безумно захохотал, вырвал из воздуха изломанной формы гитару и взял несколько рифов. Балахон сменился байкерским прикидом – кожей и металлом. Мих завязал бороду узлом, чтобы не мешала, убрал гитару и щелкнул пальцами. Башню наполнил бешеный power, кажется группы «Харизма», старик давно не помнил, кто именно поет – главное, чтобы душу рвало на куски.

Рядом медленно проявился из воздуха украшенный черепами и мечами черный байк стремительных очертаний. Звездочет на глазах молодел, превращаясь в парня лет двадцати пяти, однако борода осталась, хоть и стала черной. Мих сверкнул глазами, запрыгнул в седло байка и в одно мгновение оказался высоко в небе, сместив две нити мироздания. Пора было проведать второго возможного ученика, да и поразвлечься не помешает. Под колеса серебристой полосой ложилась возникающая ниоткуда и исчезающая позади звездная дорога.

Мало кто из людей поднимал голову к небу, поскольку почти никто не бывал днем на солнце, слишком опасно. А редкие свидетели растерянно смотрели на тонкую серебристую линию, пересекающую небо в разных направлениях. Иногда до них доносились отголоски дикой музыки, от которой сердце уходило в пятки. Жрецы всех пяти богов что-то невнятно бормотали про знамения, если слышали от прихожан об этом, но им мало кто верил – жители Брайна были не слишком религиозны, предпочитая жить своим умом.

Никому и в голову не могло прийти, что это развлекается старенький звездочет, которого знали на всех материках и во всех крупных городах мира Артос. И везде считали местным.

У причала застыл, глядя в никуда молодой мужчина с длинными соломенными волосами, небрежно заколотыми в хвост. Изредка он поглаживал правую щеку указательным пальцем – с детства не мог избавиться от этой глупой привычки. Волны бились о берег, однако вдали постепенно светлело, судя по всему, к утру все же распогодится. А значит, придет время выходить в море. Вернутся ли они живыми? Трудно сказать, но длинноволосый поставил на этот выход все, в том числе и собственную жизнь. Если не получится, то и жить дальше незачем.

По губам Майаннона скользнула едва заметная улыбка. Долгий путь почти завершен, он смог все преодолеть и найти единомышленников, переубедить кое-кого из сомневающихся, а остальных отвадить от своего проекта. Молодой жрец обернулся. Команда продолжала готовить судно к выходу в море, расправляя воздушные шары, которые утром должны будут наполниться газом и поднять его в небо. Главное не промахнуться мимо острова Кэм – унесет в открытый океан. Никто из ушедших туда не вернулся за все шестьсот лет изоляции…

Взгляд скользил по остальным из команды. Все вокруг называли их сумасшедшими самоубийцами, фантазерами и дураками. Что ж, обывателям не понять, что это такое – отдать все ради мечты. Пусть живут, как хотят – их выбор, и они имеют на него право. А Майаннон с друзьями взлетит в небо. И пусть даже они не вернутся – главное, что они решились на невозможное.

– Ну что, готов? – Истхаййа, старый друг еще по начальной школе, подошел и хлопнул жреца по плечу.

– Да, – коротко отозвался он.

Немного помолчав, Майаннон поинтересовался:

– Гарпунов достаточно?

– Больше сотни погрузили. Яда орхи[7] тоже хватает – два бочонка.

Жрец заметил среди волн на мгновение показавшуюся голову гигантского морского змея и улыбнулся – это сулит удачу. Завтра змеи будут нежиться на отмелях, греясь на солнце, и к ним можно будет подобраться незаметно. А там останется надеяться, что предки написали правду в своем манускрипте. Если нет, то долго смельчаки не проживут.

– Ребята, идите ужинать! – позвала от костра Лиййа, единственная девушка среди их разношерстой компании.

А ведь действительно, кого среди только них нет… Бывший жрец Несущего Смерть из Мрай-Заора, архивариус почти заброшенного храма из Ранх-Кеймона, городской плотник из Схи-Тоййона, рыбак и корабел с острова Орн-Гирайд, храмовая гетера Дающего Жизнь из Арх-Ургайда. Разные люди с разными судьбами. Каждый жил, любил и терял, лишившись затем всего. И каждый нашел себя снова в том, что обычные жители Меййона называли безумием.

«Пятеро сумасшедших! – потрясал вчера кулаками и белой бородой старший жрец пяти храмов Арх-Ургайда. – То, что вы задумали, – богохульство! Остановитесь!»

Но они не желали останавливаться, они сожгли за собой мосты и смотрели только вперед, отбросив все важное для других людей, как что-то ненужное. Они переступили черту, отделяющую человека от бога, сами того не осознавая. В глазах этих пятерых горело что-то потустороннее, и обывателей это пугало.

Майаннон бросил последний взгляд на бушующее море и отошел к костру. Там он взял из рук Лиййи плошку с кашей и принялся за еду. Перед глазами непрошеными гостями вставали воспоминания. Иреййа… Любимая жена, умершая во время голода в Мрай-Заоре той страшной зимой, когда после землетрясения завалило все ведущие в город проходы. А запасов оказалось слишком мало, магистрат не озаботился запастись на черный день. Говорят, дошло до людоедства в бедных кварталах, но так ли это Майаннон не знал – не до того было, своя беда глаза застила.

Остров Меййон, а родина молодого жреца все же являлась очень большим островом, если судить по старым хроникам, был очень беден на растительность. Пещеры и скальные каверны невелики, лиан и грибов в них мало. Люди жили в основном дарами моря, благо защищенных от бушующего океана бухт, где можно было ловить рыбу и моллюсков, хватало. Но Мрай-Заор находился в центре Меййона, из-за чего во время голода вымерла половина населения. В отличие от него, приморский город бы выжил.

Когда рудокопы и маги пробились в отрезанный завалами город, их взглядам предстала страшная картина – похожие на теней люди, шатаясь, бродили по коридорам и пещерам в надежде отыскать хоть что-то съестное. На улицах валялись трупы. Хорошо хоть пресной воды в подземных источниках хватало, и это позволило хоть кому-то выжить.

Похоронная команда с трудом смогла уговорить безутешного Майаннона отдать тело любимой. И над ее могилой он поклялся найти выход из ловушки, в которую превратился для растущего населения скалистый остров Меййон. С момента катастрофы шестьсот лет назад меййонцы потеряли связь с остальным Артосом. Теперь только легенды рассказывали о золотых временах древней империи, в которую входила половина мира. Говорили, что тогда люди перемещались между островами и материками на летучих и морских змеях. Летучие на Меййоне не водились, а морские были малы. Их, конечно, со временем снова приручили, но выходить в океанские просторы с их помощью не имело смысла – безумные шторма, не затихающие ни на минуту, топили змей или разбивали их об скалы. Только Великие Змеи, длиной от двухсот локтей и толщиной до десяти чувствовали себя в открытом океане как дома. Но приручить этих гигантов было совершенно невозможно. Пытались в свое время, но единственным результатом стал вкусный обед для змей – они с аппетитом сожрали охотников.

Не зная куда себя деть, Майаннон отправился в развалины Леса Пиков с экспедицией храма Ищущего Тьму – знания считались прерогативой этого бога. И там молодой жрец чудом нашел вход в уцелевшую незнамо как во время катаклизма старую библиотеку. В ней Майаннон обнаружил книгу «Путешествия» с гравюрами, на которых был изображен великий змей, тянущий за собой через океан воздушный корабль. Жрец забыл обо всем и принялся читать. Предки действительно приручали великих змеев, хотя сделать это было и непросто. Однако в книге нашлось описание способа!

Вот только ему никто не поверил… Книгу сочли выдумками сказителей. Майаннон пытался что-то доказать, но старшие жрецы отказались его слушать. После разговора с Верховным Майаннону прямо запретили заниматься чушью. И тогда молодой мужчина сорвал с себя символы жреческого достоинства и швырнул их на пол. А затем ушел искать единомышленников.

Майаннон нашел их только пройдя по всем селениям и городам острова, да и то нашел всего четверых. И каждый был потерявшим все, чем жил и дышал раньше. Наверное, другие люди не способны заглянуть за горизонт, пойти на настоящий риск. По крайней мере, бывший жрец считал так.

За спиной раздался скрип шагов, и Майаннон обернулся. Увидев, кто пришел, он донельзя изумился – этому человеку делать вечером на берегу уж точно нечего. Ирраййон, верховный жрец Несущего Смерть, Хранитель Врат, которого он когда-то считал наставником.

– Здравствуй, мальчик мой, – в старческих глазах была заметна доброта. – Я могу поговорить с тобой?

– Добрый вечер, – отозвался Майаннон. – Отойдем.

Ему не хотелось, чтобы разговор с наставником слышал хоть кто-нибудь. Снова ведь станет отговаривать. Они отошли к кораблю и сели на камни. Старик довольно долго молчал, а затем тихо спросил:

– Может все-таки передумаешь?..

– Нет, наставник, – усмехнулся Майаннон. – Наоборот, хочу спросить вас. Почему вы так против того, что я задумал? Что хорошего в том, что у нас нет контактов с остальным миром? Ведь мы застыли на месте! Мы потеряли большинство знаний предков! Мы вырождаемся!

– Такова воля богов, мальчик мой, – заметил старый жрец. – Кто мы такие, чтобы выступать против них?

– Их дети! – отрезал его бывший ученик. – Вы сами учили меня, что мы не рабы богов, а их дети!

– Это так, – не стал спорить Хранитель Врат, с грустью глядя на молодого бунтаря. – Но глупо идти против родителей, особенно, если ты не знаешь, к чему это приведет. Ты погибнешь и ничего не добьешься.

– Но если у меня все получится, то значит боги одобрили мой план, – возразил Майаннон.

– Не получится, – заверил Ирраййон. – Ты замахнулся на невозможное.

– Почему? – недоверчиво хмыкнул бунтарь. – Предки приручали великих змеев и пересекали океан.

– Даже если так, то боги покарали их за самонадеянность, – недовольно проворчал старик. – Вспомни катаклизм! Предки осмелились захотеть больше, чем следует! И были наказаны!

– Никто не знает причин катаклизма, – не согласился Майаннон. – К тому же вы забыли о Неназываемом. Он всегда призывал заглянуть за горизонт…

– Откуда ты знаешь о нем?.. – хрипло выдохнул Ирраййон, его глаза расширились. – Ты…

– Слишком молод, чтобы знать о демиурге, – с трудом сдержал смех бунтарь. – В древней библиотеке, которая вас не заинтересовала, еще и не то есть.

– Придется заняться ею… – помрачнел старый жрец.

– Изъять и сжечь! – скривился Майаннон. – Ваш девиз…

– Людям не нужно знать лишнего, – поучающе поднял палец Хранитель Врат. – Не то такого наворотят, что и демиург не разберется.

– Зря вы так, – укоризненно покачал головой бунтарь. – Давайте поглядим, будут ли боги завтра на моей стороне.

– Хорошо, – вздохнул старик. – Пусть будет по-твоему. А ведь ты мог занять мое место, я готовил тебя себе в преемники…

Он покачал головой, тяжело встал и скрылся в темноте. Только скрип шагов по песку еще долго раздавался вдалеке.

– Хоть бы только он играл честно… – почти неслышно прошептал Маййанон.

Ведь старик вполне мог послать кого-то, чтобы испортили корабль или пробили несущие его воздушные пузыри. Жрецы часто тем или иным способом останавливали неугодных им людей. И списывали все на волю богов. Сам был жрецом, знает.

Решив никуда не идти, Майаннон не заметил, как уснул, прислонившись к борту корабля, который они с друзьями назвали «Надеждой».

Разбудили молодого жреца лучи солнца, пробежавшие по векам. Он пружинисто встал, размял затекшие суставы и широко улыбнулся. Пришел день торжества, день удачи. Или смерти. Это уж как сложится.

II

Жгучая обида до сих пор не давала Ненике дышать, она с трудом сдерживала слезы, но сдерживала, не желая быть слабой даже наедине с собой. К тому же случившееся к лучшему – теперь она свободна, как ветер. Да, эта сволочь Хаммели орала, что подаст жалобу в княжескую стражу и с девушки взыщут все, что она должна за то, что выросла при дворцовой кухне. А коли денег нет, то отправят в каменоломни. Вот только пусть попробуют поймать опытного корнелаза!

– Твари! – выдохнула девушка, гнев застил ей глаза. – Какие твари!

Но ничего! Она заставит их заплатить за все хорошее. Пусть даже погибнет при этом! Раньше не воровала ничего серьезного, зато теперь, когда ей терять нечего, можно будет обчистить княжескую сокровищницу – Неника знала, как в нее пробраться через потайные ходы.

Никак не ждала девушка, вернувшись поздно вечером в общую спальню кухонных слуг, что ее ждет такой сюрприз. Как оказалось, почтенная Хаммели дожидалась непокорную, терроризируя остальных и не давая им спать.

– А, явилась! – расплылась в довольной ухмылке старшая кухарка. – Что ж, хочу тебя обрадовать. И для тебя нашелся избранник. Готовься к свадьбе.

– Что?.. – растерялась Неника.

– Что слышала! – злорадно выдохнула Хаммели. – Твой долг короне продан уважаемому Ормесу, торговцу рыбой. Он как раз жену себе подыскивает…

Девушка задохнулась от ужаса, вспомнив вонючего, толстого урода с гнилыми зубами, все время стремившегося ущипнуть кого-то из служанок или горничных пониже спины. Неника знала, что старшая кухарка часто выдает своих подопечных замуж, а их будущие мужья возвращают долг девушек короне. Но что за женихов эта коровища подыскивала! С ними стоять рядом страшно было, не то что в постель вместе ложиться. К сожалению, мнения сирот никто не спрашивал, девушки являлись хоть и не совсем рабынями, но где-то рядом. Ведь росли при дворцовой кухне из милости князя. Поэтому многие покорно шли замуж за кого указывали, не зная как еще отдать долг, протестовали только бунтарки наподобие Неники, но и тех проклятая Хаммели чаще всего ломала. Однажды только она ненадолго притихла в своих матримониальных планах – когда повесившаяся от отчаяния девушка, которую Неника в числе прочих научила читать и писать, в предсмертной записке прямо обвинила Хаммели в своей смерти, и той пришлось доказывать дознавателям службы Порядка свою невиновность. Сколько потом на кухне выслушали негодующих монологов о черной неблагодарности молодой дуры, которая мало того, что себя не пожалела, предпочтя могилу постели уважаемого и обеспеченного человека, так еще и своей благодетельнице неприятности доставить осмелилась.

Неника никак не думала, что все это коснется ее самой. Давно собиралась окончательно уйти из дворца, благо было куда, в отличие от других. А теперь что?.. Если Ормес действительно уплатил ее долг короне, то по закону девушка обязана выйти за него замуж или вернуть деньги в пятикратном размере. Соглашаться на этот кошмар? Ну уж нет! Не дождутся, сволочи! Не выдержав, девушка высказала побагровевшей от такой наглости Хаммели все, что о ней думала.

– Да как ты смеешь! – отчаянно завизжала старшая кухарка.

– Смею! – отрезала Неника. – Я лучше умру, чем выйду за вонючего скота!

– Ты!!! – Хаммели попыталась ее ударить.

Но она не знала, что Тень хорошо научил свою ученицу драться, и быстро оказалась на полу, получив удар пяткой в подбородок. Старшая кухарка ошалело вытирала текущую из носа кровь, не в силах поверить, что это произошло с ней, грозой всей дворни. Остальные кухонные девушки сбились в углу и смотрели на Ненику с ужасом и восторгом, не понимая, как у той хватило решимости на такое.

– Я в службу Порядка пожалуюсь… – растерянно прошамкала потерявшая передние зубы Хаммели. – Тебя в каменоломни сошлют…

– Попробуй… – прошипела девушка, наклонившись, ее глаза горели каким-то потусторонним желтым огоньком, от которого становилось не по себе всем видевшим его.

Затем она повернулась и покинула спальню, пока действительно кто-то из стражников на шум не пришел. Против крепкого мужчины все ее умения ничего не стоили, и девушка прекрасно это понимала. Неника тенью проскользнула до тайного хода. Оказавшись у выхода, она ненадолго задумалась – до сих пор еще никогда не пыталась лазить по корням ночью. Однако темно не было, рассказы Тени о том, что в темноте полусгнившие лианы светятся, оказались правдой. Правда быстро перепрыгивать с одной на другую, как днем, девушка не рискнула, опасаясь сорваться, но примерно за час добралась до убежища наставника. А там уже выплакалась вдоволь.

Все изменилось слишком стремительно. Еще утром Неника была никому не нужной кухонной девчонкой, а теперь – разыскиваемая преступница. Уж Хаммели не упустит возможности отомстить, обязательно настучит в службу Порядка, наврав с три короба. Еще и обвинит в том, что беглянка что-то украла. С этой гадины станется. Но Неника просто так не сдастся!

Немного успокоившись, девушка задумалась. Встречаться завтра с друзьями нельзя просто потому, что не стоит спускаться вниз. В корневых джунглях ее никогда не найдут и не поймают, а вот в самом Брейхольме – совсем другое дело. Ничего, Браю и Суорку Неника потом объяснит почему не пришла, они поймут и простят. Но и упускать редкое зрелище она тоже не собиралась. До следующего Избрания десять лет ждать! Тем более, что по корням можно подобраться к самим Столбам и увидеть вылет змей из гнезд.

Утром девушка решительно собрала в боковые сумки и заспинные карманы[8] все необходимое корнелазу на два-три дня и покинула убежище, не зная, вернется ли сюда когда-нибудь.

Главная площадь столицы примыкала к расположенным в центре разноцветным каменным Столбам, над которыми локтей на пятьсот переливалось лазурью покрытое редкими облаками бело-голубое небо – единственное открытое яростному солнцу место в городе. Весь остальной город располагался на разных уровнях гигантской пещеры. И, что удивительно, днем в гиганстской пещере было довольно светло – поговаривали, что это далекие предки создали огромные магические зеркала в стенах, но так ли это никто не знал. Однако эти зеркала существовали и довольно хорошо освещали город, даже в корневых джунглях не было темно.

Неника раскрутила кошку и забросила ее на растущие вверху гигантские корни – локтей на сто лиан почти не было, поэтому ее могли заметить, чего не хотелось бы. Оглянувшись и не увидев внизу стражи, она залихватски свистнула и во мгновение ока оказалась на следующем корневом узле, затем смотала канат. Девушка, перепрыгивая с корня на корень, понеслась вперед. К Столбам. Она, забыв о вчерашней обиде, свистела и улюлюкала, благо здесь ее никто услышать не мог. Крутила сальто и другие фигуры, в последний момент успевая схватиться то за отросток корня, то за лиану. Неника надеялась подобраться как можно ближе к центральному Столбу, может, удастся вблизи посмотреть на летающую змею. Ведь до сих пор девушка видела их только в небе.

Внизу толпились празднично одетые люди, только около самих Столбов имелось немного свободного места – Небесные стражи в крылатых доспехах тонкой цепочкой выстроились у подножия разноцветных каменных древ в сотню-другую обхватов каждое, не подпуская праздных зевак ближе. Они раздвигались только когда к ним подходил кто-нибудь в золотистых одеждах Летящих. Сами Столбы вызывали восторг и даже трепет у всех, кто впервые видел их. Цвет каменных пиков, внутри которых были выдолблены помещения княжеского дворца, варьировался от белоснежного до ярко-золотистого, от серебряного до темно-синего с разводами и даже черного с голубыми искрами в глубине. Каждый на высоте около двух тысяч локтей накрывало некое подобие шляпки, неровной, изломанной, частью смыкающейся с другими. В этих сомкнутых «шляпках» и гнездились крылатые змеи, из-за чего здесь и основали город в незапамятные времена. Впрочем, им под Обиталище был также отдан и центральный Столб, золотистый. К нему Неника и хотела подобраться, чтобы увидеть, как змеи покидают норы.

В этот знаменательный день никто в Брейхольме не работал, исключая служителей Питомника и стражников службы Порядка. Горожане веселились, пили, танцевали, мирились и ссорились, и даже били друг другу морды. Сегодня с рук сходило то, что не сошло бы ни в один другой день. Парочки уединялись в самых неподходящих для того местах, не скрываясь от строгих родителей – даже они в светлый праздник не имели права мешать молодежи. Люди кричали здравицы, пили и веселились, дожидаясь главного события последних десяти лет.

Впереди переплетшиеся корни вплотную подходили к поверхности одного Столба, темно-синего, сразу за ним виднелся золотистый. До этого дня Неника не решалась сюда забираться, слишком близко к казармам морской стражи и службы Порядка. Если заметят незваную гостью, то простой поркой не отделаешься. Вот только теперь девушка наказания больше не боялась – она сожгла за собой мосты, и пусть будет что будет!

Некоторые столбы стояли вплотную друг к другу, некоторые на довольно большом расстоянии, но все пространство между ними покрывали лианы, спрятаться между которыми для корнелаза ничего не стоило. Неника прикинула, что если подняться выше на несколько уровней, к самой скалистой кромке, границе пещеры Брейхольма, то можно будет перепрыгнуть на лианы вокруг синего Столба и по ним перебраться на золотистый. Девушка заметила на нем над огороженной площадкой скальную полку и снизу, и сверху плотно заросшую – там будет легко спрятаться. Благо сейчас стражников там не видно, хотя обычно их на опоясывающих Столбы площадках всегда хватало, даже в будние дни, не говоря уже о праздниках. Зачем нужна была эта полка Неника понятия не имела, но не воспользоваться подвернувшейся возможностью было грех.

Поежившись, Неника закинула кошку повыше и принялась раскачиваться. Все-таки до сих пор на такое расстояние она еще не рисковала прыгать. Сорвется – костей не соберет, до пола почти полверсты. Набравшись духу, девушка качнулась вперед и отпустила веревку. Пролетев около восьми локтей, она извернулась в воздухе и уцепилась за толстую лиану. Немного повисела на ней, отдышалась и полезла вокруг синего Столба.

Больше таких проблем у Неники не возникало – между синим и золотистым лианы росли плотно, она спокойно перепрыгивала с одной на другую и вскоре оказалась невдалеке от вожделенной каменной полки. Самое то место! Снизу можно будет понаблюдать за вылетом змей, а когда они начнут брачные игры над городом – перебраться наверх.

Проблемы начались когда девушка перепрыгнула на лианы под полкой. Внезапно раздались голоса, и Неника поспешила скрыться в зарослях под потолком, надеясь, что ее не заметят. На площадку из отъехавшей в сторону каменной двери вышли два богато одетых, пожилых человека, в которых девушка с немалым удивлением узнала наставников юного князя Юргена, мэтра Охилора и сьера Дойла, мага и ученого инженера. Вскоре к ним присоединился третий, и никто иной, как сам тьян Лойвен, хранитель Змеиного Гнезда. Он же не показывался в городе годами! Хотя да, сегодня особый день – Избрание. Неника затаилась в своем укрытии, поблескивая оттуда любопытными зелеными глазами.

– Вы уверены в своих словах? – прервал молчание мэтр Охилор.

– Уверен, – резко кивнул тьян Лойвен.

– У нас не было Владыки больше двухсот лет… – негромко заметил сьер Дойл. – Захочет ли князь делиться властью?..

– Если вы правильно его воспитали, поделится! – отрезал хранитель Змеиного Гнезда. – Вы ему все объяснили?

– Да, – подтвердил маг. – Но не уверен, что он понял. Мальчик себе на уме, очень скрытный, да и нам не слишком доверяет. Он пожелал сам ознакомиться со старыми хрониками, сейчас в библиотеке. Выйдет только к вылету змей.

– Он поймет, – не согласился инженер. – Я его лучше знаю. Но вернемся лучше к нашим делам. Когда было снесено серебряное яйцо?

– Восемь лет назад, причем самкой, от которой никто такого не ждал, – скривился тьян Лойвен. – Она была довольно мала, серебряное яйцо стоило ей жизни.

Серебряное яйцо?! Неника чуть не свалилась вниз от такого известия. Если верить старым сказкам, то из серебряного яйца может вылупиться Треглавый Змей, избирающий легендарного Владыку, приходящего к народу Артоса во времена великих бедствий. И если какая-нибудь змея вдруг сносила серебряное яйцо, то стоило ждать неприятностей. Треглавый, как и его одноголовые сородичи, избирал себе из людей спутника сразу после рождения. Вот только он становился со своим избранником единым целым, в отличие от других. Как это возможно Неника не смогла понять, хотя не раз размышляла об этом. А почему размышляла? Да потому, что носитель треглавого становился крылатым сам и умел летать, а не летал верхом на змее. Впервые услышав о чуде, мечтающая о небе девушка не раз представляла, что это ей выпало такое счастье. Но понимала, что это совершенно невозможно, тем более для женщины.

Внизу снова заговорили о чем-то интересном, и Неника заставила себя вслушаться.

– А почему яйцо так долго не?.. – поинтересовался мэтр Охилор.

– Понятия не имею, – развел руками тьян Лойвен. – Судя по хроникам, Треглавый рождается, когда созревает его носитель, никак не раньше.

– Можно как-то заранее определить будущего носителя? – хмуро поинтересовался сьер Дойл. – А то он еще выберет какого-нибудь бездельника, с которым возись потом…

– Не знаю… – тяжело вздохнул хранитель Змеиного Гнезда. – Может, и возможно, но я не знаю как, да и никто из ныне живущих не знает. Меня другое беспокоит.

– Что? – встревоженно уставился на него маг.

– Форма яйца. Я подозреваю, что может вылупиться самец.

– Не дай Ищущий Тьму! – мертвенно побледнел инженер. – Это же значит, что у нас будет не Владыка, а Владычица…

– Именно… – поежился тьян Лойвен. – А от бабы чего ждать, кроме глупости? Волос длинный, ум короткий.

Неника с трудом сдержала возмущенный возглас: «Неправда!», чуть не расплакавшись от обиды. Ну почему женщин априори считают дурами?! Это же несправедливо! Не все такие! Ей очень захотелось швырнуть гнилым суком в лысую макушку хранителя Змеиного Гнезда, да так, чтобы черви за шиворот насыпались, но девушка сдержалась, понимая, что ее в таком случае поймают и выдворят отсюда. И она больше ничего интересного не узнает.

– Много самок сегодня взлетят? – спросил мэтр Охилор.

– Больше, чем когда-либо! – расплылся в широкой улыбке тьян Лойвен. – Почти три сотни! Думаю, у нас хватит яиц даже для обмена с Белыми островами.

– Это было бы неплохо, – покивал сьер Дойл. – Но что мы все-таки станем делать с Владыкой?

– Не имею понятия, – скривился хранитель Змеиного Гнезда. – Для начала станем учить не принимать поспешных решений, руководствуясь чувствами. Не забывайте, что есть замки и арсеналы, остающиеся закрытыми со времен последнего Владыки. Никто, кроме него, не имеет туда доступа. И если мы отвергнем Владыку, то он вполне способен достать из Хранилища хотя бы Копье Ярости и поучить нас уму-разуму.

– Нет, такой глупости мы делать, понятно, не станем, – вздохнул маг. – Надеюсь, нам повезет, и Владыкой станет вменяемый человек, которого можно хоть чему-то научить. Когда, кстати, стоит ожидать выхода Треглавого из яйца?

– В любой момент, – неохотно ответил тьян Лойвен. – Я сам видел в скорлупе трещины, в которые пытались просунуться крохотные серебристые коготки. Дело часов, если не минут…

Его прервал чей-то протяжный вопль сверху. Хранитель Змеиного Гнезда обернулся и что-то спросил на неизвестном Ненике языке, ему хрипло ответили. Он выругался и уже понятно сказал:

– Ну я же говорил! Вылупился, сволочь! Поймать не сумели, сбежал. На поиски…

– Проклятье! – выругался мэтр Охилор. – Хотя бы кто вылупился, рассмотрели? Самец или самка?

– А по нему, думаете, видно? – с досадой махнул рукой тьян Лойвен. – Боюсь, узнаем только после выбора.

– Значит остается только ждать, – констатировал сьер Дойл, облокотившись об ограду площадки. – Что ж, будет ждать.

– Ничего другого нам не остается, – согласился маг. – Я бы с радостью сейчас веселился вместе с учениками, а не торчал здесь.

– Не мне вам рассказывать о долге, – пробурчал инженер, доставая откуда-то небольшую флягу. – Ройх[9] будете?

– Не откажусь.

Они выпили по глотку, хранитель Змеиного Гнезда раздраженным жестом отказался. Неника наблюдала за этими тремя с боязливым интересом и размышляла. Значит, сказки о снесенном несколько лет назад серебряном яйце оказались вовсе не сказками, и действительно вылупился Треглавый Змей, о котором шепотом рассказывали среди дворцовых слуг, причем рассказывали такую чушь, что уши вяли. По крайней мере, Неника никогда не верила в досужие россказни, не верила и в само существование Треглавого. Выходит, была не права. Вспомнилась книга «Сумерки мира» Трафельгора Сурайского, которую давал ей читать покойный сьер Орвас, и девушка подосадовала на себя, что не поверила великому ученому, решив, что даже он поддался влиянию бездумной толпы. Наука на будущее – не делать поспешных выводов, не имея достаточно информации.

Мимо промелькнуло что-то небольшое, юркое, серебристое. Девушка встрепенулась, пытаясь понять, что это, но неизвестное существо скрылось среди лиан и принялось надрывно верещать, словно чего-то требуя. Но чего оно требует?..

– Это он! – возбужденно выдохнул тьян Лойвен. – Он!

– Кто? – растерянно повертел головой по сторонам мэтр Охилор.

– Да Треглавый, чтоб он провалился! Это он верещит!

– А зачем верещит-то? – удивился сьер Дойл.

– Вспомните старые хроники, – ядовито посоветовал хранитель Змеиного Гнезда.

– Он выбрал?.. – вытянулось лицо мага. – Но здесь же никого нет, кроме нас! А он стариков не выбирает! Или выбирает?..

– Если бы он выбрал кого-то из нас, то уже опустился бы избраннику на плечи, – отрицательно покачал тьян Лойвен. – Значит, здесь есть еще кто-то, кого мы не видим, а Треглавый чувствует.

– И где этот кто-то? – хмуро поинтересовался сьер Дойл. – Эй, стража! А ну-ка кликните сюда рьина Томаха!

Неника в ужасе сжалась за лианами, очень надеясь, что ее не найдут. И зачем она сюда сунулась, дура несчастная?! За такое и насмерть запороть могут! И на соляные копи сослать! И даже в рабство продать! А внизу тем временем воцарился знатный переполох. Откуда-то появился командующий стражей, рьин Томах, огромного роста, больше пяти локтей, суровый седой мужчина с шрамом через все лицо. Его сопровождал десяток лучников.

– Спрятаться здесь негде, – заявил командующий после того, как ему поведали о подозрениях тьяна Лойвена.

– А там? – указал в заросли лиан над головой кто-то из лучников. – Там и два десятка без проблем скроются.

– Точно, – согласился рьин Томах. – Эй, там, наверху! А ну слазь, не то щас стрелами закидаем!

Неника зажмурилась и принялась отчаянно молиться Слепому Игроку, прося скрыть ее от взоров стражи. Однако когда вокруг нее зашелестели в зарослях стрелы, не выдержала и тихонько, как детеныш тайша[10], запищала.

– А ну слезай, я сказал! – рявкнул начальник стражи, услышав этот писк. – Слезай, не то пристрелим!

Этого Неника уже не выдержала. Она спустила вниз веревку и соскользнула по ней как раз под ноги рьину Томаху. Лучники тут же взяли ее на прицел. Девушка вытянула вперед руки, показывая, что в них ничего нет.

– Простите… – сквозь слезы пролепетала она. – Я ничего дурного не хотела, только на змей посмотреть…

– О, я ж ее знаю, – заговорил стоящий за спиной начальника стражи рыжий парень.

– И кто она?

– Да одна из дворцовых кухонных девок, не раз ее видал.

– Кухонная девка – и вдруг корнелазка?! – изумился рьин Томах. – Ну, дела-а-а…

В этот момент все и случилось. Над ними раздался вопль Треглавого, мелькнула какая-то тень, и в плечи Неники вцепились крохотные коготки. Средняя голова змея легла на ее голову, накрыв раздвоенным языком лоб, остальные две накрыли собой руки. Крылья распахнулись во всю ширь над лопатками. Хвост свернулся спиралью и вонзился в поясницу девушки, вызвав крик боли и судороги.

– Держите ее! – заорал ринувшийся к Ненике хранитель Змеиного Гнезда. – Не дайте упасть на спину! Не дайте помять змееныша!

Лучники, побросав оружие, подхватили девушку и осторожно уложили ее животом вниз на пол. Она билась в корчах и надрывно кричала, так кричала, что даже привычных ко всему воинов пробирало. Они со страхом и отвращением смотрели на медленно погружающегося в тело Неники Трехглавого. Не прошло и четверти часа, как о змееныше напоминало только подобие инкрустированной крохотными драгоценными камнями татуировки. На тыльной стороне ладоней виднелось изображение змеиных голов, да еще одна была на лбу. Последняя слегка выступала вперед, опираясь на кожу двумя клыками. Плечи, грудь, спину и поясницу девушки покрывала серебристая чешуя.

– Отпустите меня! – внезапно раздался холодный женский голос.

Лучники вопросительно посмотрели на командира, тот бросил короткий взгляд на наставников князя.